Отсрочка отбывания наказания по уголовно-исполнительному законодательству: гендерный анализ

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Отсрочка отбывания наказания по уголовно-исполнительному законодательству: гендерный анализ

Б.Н. Хачак

Существует специфика некоторых особенностей, имеющих место при отбывании наказания осужденными разного пола. Некоторые из них регламентированы УИК РФ, ведомственными нормативными актами, а другие сложились на практике. Так, в ч. 5 ст. 82 УИК РФ сказано, что личный обыск производится лицами одного пола с осужденными. Перечень вещей и предметов, которые осужденным разрешается и запрещается иметь при себе, получать в посылках, передачах и бандеролях либо приобретать устанавливается Правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений, и для осужденных женщин он несколько шире, чем для мужчин, поскольку включает в себя, например, некоторые предметы гигиены, косметические принадлежности, парфюмерию, что вполне оправдано физиологическими и эстетическими потребностями женщины, а, значит, соответствует принципу уважения ее человеческого достоинства.

Специальными законами и нормативно-правовыми актами регламентируется применение физической силы, специальных средств и оружия в отношении осужденных разного пола. В частности, такими, как Законом РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовное наказание в виде лишения свободы» от 21 июля 1993 г. [1], приказ МВД РФ от 12 апреля 1994 г. № 114 «О совершенствовании организации деятельности отрядов специального назначения уголовно-исполнительной системы»; постановление Правительства РФ «Об утверждении норм обеспечения оружием, боеприпасами к нему и специальными средствами сотрудников уголовно-исполнительной системы» 1994 г. [2]

Общим для всех существующих правовых актов является то, что применение специальных средств и оружия запрещается в отношении женщин с явными признаками беременности (наряду с инвалидами и несовершеннолетними, когда их возраст очевиден). Однако возможны исключения - когда осужденные женщины (в случаях опасного поведения, требующего применения указанных мер безопасности) сами оказывают вооруженное сопротивление, совершают групповое или иное нападение, угрожающее жизни и здоровью остальных граждан [3]

В ст. 88 УИК РФ специально регулируется порядок приобретения продуктов питания и предметов первой необходимости осужденными беременными и женщинами, имеющими при себе детей, - когда они могут это делать за счет средств, находящихся на их лицевых счетах, - причем без ограничения.

Интересно, что в отношении осужденных к лишению свободы женщин законодатель не ограничивает количество посылок, передач и бандеролей, а в отношении мужчин - довольно жестко, в зависимости от вида режима исправительной колонии (ч. 1 ст. 90 УИК РФ). В принципе, данное предписание является довольно странным - именно мужчины в исправительных учреждениях страдают от недоедания, поэтому вряд ли данное правило заслуживает его оценки как справедливое и целесообразное.

На наш взгляд, следует изменить отношение к женщинам, имеющим несовершеннолетних детей, в плане расширения возможностей общения с ними. Так, в ст. 97 (ч.2) краткосрочный выезд за пределы исправительных учреждений может быть разрешен только осужденным женщинам, имеющим детей в домах ребенка для их устройства у родственников либо в детском доме, а также имеющим несовершеннолетних детей-инвалидов. Почему бы не предусмотреть такую возможность для тех, кто имеет несовершеннолетнего ребенка вне зависимости от его состояния здоровья, или имеет малолетнего ребенка, который во время отбывания наказания находится у супруга, родителей или иных родственников?

Осужденные беременные женщины и женщины-роженицы, а также имеющие малолетних детей сравнительно недавно уравнены законодателем в социальном положении с остальными обычными (свободными от уголовной ответственности) женщинами. Так, ст. 98 УИК РФ устанавливает, что они обеспечиваются пособиями по беременности и родам в порядке, установленном Правительством Российской Федерации, причем независимо от исполнения ими трудовых обязанностей и иных обязательств. Кроме того, на период освобождения от работы питание этой категории осужденных предоставляется бесплатно и в повышенных нормах, им создаются улучшенные жилищно-бытовые условия. В этом отражается забота государства не столько о самой женщине-осужденной, сколько в отношении к ребенку.

Более того, согласно ст. 100 УИК РФ регламентированы особенности материально-бытового обеспечения осужденных беременных женщин, кормящих матерей и имеющих детей в возрасте до трех лет (на сегодняшний день таких учреждений 11, в домах ребенка содержится более 500 детей). Для этой категории существуют специализированные исправительные колонии с домами ребенка при них, в которых созданы условия для нормального развития детей, оказывается специализированная медицинская и иная социальная помощь.

Заметим, что эта норма имеет также исторический характер: в ст. 33 ИТК РСФСР женщинам было разрешено проживание вне колонии на время освобождения по беременности и родам, а также до достижения ребенком двухлетнего возраста. Кроме того, в ст. 56 ИТК РСФСР устанавливалось, что беременным женщинам, кормящим матерям наравне с больными и несовершеннолетними осужденными устанавливались повышенные нормы питания и создавались улучшенные жилищно-бытовые условия, разрешалось получение дополнительных продуктовых посылок и передач. Понятно, что данные нормы были введены с учетом социальной роли женщины - матери, когда обеспечение рождения и воспитания ребенка фактически признаны более значимыми целями, нежели абсолютное равенство условий при исполнении наказания. Эти правовые улучшения - не привилегии, а необходимые меры для «уравнивания» справедливого отношения к осужденному с точки зрения, выполняемой им в обществе социальной роли и значения этой роли. Данная точка зрения высказана многими учеными и практиками. [4]

Однако представляется странным, что ни в старом ИТК РСФСР, ни в новом УИК РФ законодатель не приравнивает к статусу осужденной женщины-матери малолетнего ребенка тех осужденных мужчин, которые являлись добросовестными отцами малолетних детей (что не такая уж редкость), а, порой, единственными родителями в семье. Как нам представляется, даже для тех немногочисленных случаев, в которых нарушены родительские права мужчины по сравнению с женщинами, следовало предусмотреть равную правовую основу в целях исправления данного несправедливого ограничения их прав.

Как видится, в основе установленной законодателем «женской» привилегии воспитывать малолетнего ребенка лежало (и лежит) мировоззренческое, даже обывательское представление о том, что основная и подавляющая по значимости функция и рождения, и воспитания детей лежит исключительно на женщине. Данный вывод основан не только на наблюдениях, но и статистике судебных процессов, связанных с разводами и определением дальнейшей судьбы ребенка после прекращения брака родителей. Фактически в 90% таких случаев суд отдает предпочтение матери, а не отцу, хотя именно последний способен обеспечить гораздо более комфортное содержание и воспитание детей, чем мать. Редко возникает вопрос и о равных правах матери и отца на воспитание детей (как это давно уже стало традицией на Западе). Таким образом, законодатель и правоприменитель подтверждает и закрепляет в нормах права устаревшую, ничем не обоснованную традицию, изначально освобождающую отца от выполнения необходимых воспитательных функций по воспитанию детей. Этим самым мы создаем ущербную мораль общества, которая сводит и в праве, и в жизни роль отца при неудавшемся браке с матерью ребенка исключительно к уплате алиментов (материальное содержание).

Между тем, как точно заметил Н. Загородников, «если та или иная норма закона не отражает социально-политическое содержание института, то доля ученых - не подгонять под эту норму свои убеждения, а обоснованно доказать необходимость ее изменения». [5]

Представляется, что пришло время пересмотреть данные правовые институты в пользу равного подхода и равной ответственности мужчины и женщины к воспитанию ребенка, равным возможностям реализации их родительских прав, - в том числе, и осужденных.

Показательно отношение законодателя к мужчинам и женщинам пенсионного возраста: иногда эти категории осужденных дифференцируются в зависимости от пола и возраста, как это делает социальное право. Например, в ст. 103 «Привлечение к труду осужденных к лишению свободы» указано, что осужденные мужчины старше 60 лет и осужденные женщины старше 55 лет, во-первых, привлекаются к труду по их желанию и в соответствии с законодательством РФ о труде и социальной защите, а во- вторых, как уже было отмечено, на категорию осужденных-пенсионеров полностью распространяется положение о получении ими заработанной пенсии (при соответствующих удержаниях, необходимых для возмещения расходов по содержанию) - в целом, не менее 50% начисленной суммы. Это принципиально важное положение, содержание и направленность которого полностью соответствует всем базовым принципам защиты прав и интересов осужденного - гуманизма, справедливости, равенства, уважения чести и достоинства личности.

Заметим, что среди мер взыскания, применяемых к осужденным, в УИК РФ видна четкая дифференциация в зависимости от пола нарушителя: к мужчинам можно применить (наряду с общими мерами - выговором, дисциплинарным штрафом, водворением в штрафной изолятор до 15 суток) еще и перевод в одиночную камеру на срок до шести месяцев, единое помещение камерного типа до одного года. В то время как к осужденным женщинам возможен только их перевод в помещение камерного типа на срок до трех месяцев (п. «е» ч. 1 ст. 115 УИК РФ). Более того, беременные и имеющие детей до трех лет в доме ребенка при колонии осужденные женщины ни в штрафной изолятор, ни в помещение камерного типа не переводятся (ч. 7 ст. 117 УИК РФ). Как мы видим, законодатель упорно преследует принцип презумпции меньшей агрессивности, криминальности поведения осужденных женщин - нежели мужчин, создавая существенно более мягкую и менее разветвленную систему наказаний для нарушительниц.

Полностью посвящена регламентации прав осужденных женщин ст. 177 УИК РФ «Отсрочка отбывания наказания осужденным беременным женщинам и осужденным женщинам, имеющим малолетних детей». Фактически она представляет собой аналог рассмотренной нами отсрочки, установленной в ст. 82 УК РФ, только лишь за тем исключением, что применяется в отношении данной категории уже отбывающих лишение свободы в исправительной колонии. Ученые и практики отмечают чрезвычайно малую применяемость отсрочки данного вида, в частности, называется показатель менее 1% осужденных женщин. Причинами этому могут быть как слишком большое ограничение контингента женщин, к которым возможно ее применение, так и административные препоны на пути ее применения (нежелание администрации предпринять шаги для реализации права женщины по предоставлению данной отсрочки) [6].

По непонятным причинам в ст. 181 УИК РФ законодатель не выделяет особенности социально-правового положения освобождающихся после отбывания лишения свободы беременных и женщин, имеющих малолетних детей, кроме как обязанности администрации уведомить об их освобождении родственников или иных лиц. Представляется, что данная категория нуждается в предоставлении существенной дополнительной социальной и материальной помощи, что было бы справедливо и целесообразно.

Однако общеизвестно, что еще более сложное положение среди осужденных всех категорий наблюдается в реальной жизни, в практике исполнения (отбывания) уголовных наказаний, особенно - лишения свободы. Участники российско-британского семинара “Тюремное законодательство” подчеркивают: «Общая оценка положения дел в системе мест предварительного заключения и исправительных учреждений МВД России (непрерывно ухудшающегося в последние четыре года) не вызывает разногласий между официальными и должностными лицами Российской Федерации, правозащитниками, экспертами ООН и Совета Европы: эти условия являются бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство и могут квалифицироваться как пытка» [7].

Тем более худшим оказывается положение женщин, чья связь и отношения с семьей и детьми порой разрушаются настолько, что процесс их нормализации необратим. И в этом положении зачастую виновны как законодатели, так и правоприменители, не исполняющие по различным причинам требования нормативных предписаний. Научные основы гендерной политики, как части уголовной политики в целом, должны стать нормальным естественным элементом их изучения специалистами различных сфер деятельности.

Положение осужденных к лишению свободы женщин является центром внимания для многих ученых-пенитенциаристов стран как дальнего, так и ближнего зарубежья. И.В. Кучвальская указывает, что коренным образом ситуация в местах заключения для женщин (равно как и для мужчин) не изменилась ни после открытия еще одной женской колонии, ни после введения в действие нового УК Белоруссии, с которым связывались надежды на сокращение применения наказания в виде лишения свободы [8].

Несомненно, подобные вопросы должны изучаться и обобщаться в специальных правовых, методических, организационных и иных документах, стать основой отдельного серьёзного направления базы подготовки специалистов пенитенциарной системы, предметом дальнейшего углубленного научного анализа.

Следует согласиться с Ю.М. Антоняном, который пишет: ”Представляется, что все науки пенитенциарного цикла - уголовно-исполнительное право, уголовно-исполнительная педагогика и уголовно-исполнительная психология - должны иметь особые разделы об организации, тактике и методике исправления и перевоспитания осужденных женщин, об обращении с ними, и в первую очередь с теми, которые отбывают наказание в местах лишения свободы”.[8]

Если обобщить в целом положения ранее действовавшего уголовного и исправительно-трудового законодательства, (в частности, УК РСФСР 1960 г. и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР 1960 г) и современных сводов законов (УК РФ 1996 г., УИК РФ 1997 г.), то становится очевидным выборочное и несистематизированное применение гендерного подхода законодателем к разработке правовых норм, регламентирующих применение уголовных наказаний. При этом мы вновь встречаем не всегда и не вполне понятный подход в плане обоснованности выделения и учета законодателем того или иного гендерного признака либо, напротив, его игнорирования (половая принадлежность, беременность и т.д.).

Таким образом, подведя итоги нашего выборочного анализа норм уголовно-исполнительного законодательства, следует отметить, что многие его положения носят декларативный характер и даже в законодательном порядке не соответствуют истинным элементарным потребностям женщины, не ориентированы на создание естественных дополнительных прав, компенсирующих при реализации принципов равенства и гуманизма ее положение в случае беременности и родов, воспитания малолетнего ребенка.

Следует произвести тщательный анализ с последующими изменениями тех норм уголовно-исполнительного законодательства, которые должны отражать принципы гуманизма, равенства, справедливости и уважения прав личности осужденного (как женщины, так и мужчины).

Примечания

осужденный женщина мужчина гендерный

1. Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы: закон РФ от 21 июля 1993 г. № 5473 // КонсультантПлюс: справочно-правовая система. М., 2011.

2. Об утверждении норм обеспечения оружием, боеприпасами к нему и специальными средствами сотрудников уголовно-исполнительной системы: постановление Правительства РФ от 24 января 1994 г. № 40 // КонсультантПлюс: справочно-правовая система. М., 2011.

3. Комментарий к УИК РФ / под ред. А.И. Зубкова. М.: Инфра Норма, 2008.

4. Стругова Е.В. Дифференциация и индивидуализация исполнения наказания в виде лишения свободы в отношении осужденных женщин: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Рязань, 1985. 184 с.; Фомин Н.С. Методика реализации дифференцированных программ перевоспитания осужденных: учеб. пособие. Домодедово, 1996.

5. Загородников Н. Давность уголовного преследования и ее сроки // Социалистическая законность. 1967. № 1. С. 35.

6. Комментарий к УИК РФ / под ред. А.И. Зубкова. М.: Норма, 2008.

7. Тюремное законодательство: обращение участников семинара от 29 мая 1996 года к Президенту РФ, Правительству, Председателю Верховного Суда РФ, Министру внутренних дел и другим лицам, Москва, 27-29 мая // Тюрьмы и права человека: материалы российско-британского юридического семинара, Москва, 27-29 мая 1996 г. М.: Эребус, 1997. С. 217.

8. Содействие расширению общественного влияния женщин в Республике Беларусь: проект ПРООН. Минск: ЕГУ, 2004. С. 62.

9. Антонян Ю.М. Женщины за колючей проволокой // Преступность среди женщин. М., 1992. С. 147.

Размещено на Allbest.ru