2.1 Подходы к пониманию корпоративного права РФ: общая характеристика

Попытка осмыслить и классифицировать имеющиеся подходы к пониманию проблемы корпоративного права приводит нас к необходимости анализа соответствующего комплекса правовых явлений, которые сегодня охватываются данным собирательным термином. Тем не менее, поводом для разговора о новом элементе системы права всегда является наличие обстоятельств двоякого рода: во-первых, социально-экономических (к примеру, изменение институциональной структуры общества и т.п.), во-вторых, обстоятельств правовой действительности (к примеру, изменения в законодательстве и т.д.).

Известные события, произошедшие в нашей стране на рубеже 90-х годов прошлого века, изменили принципы функционирования отечественной экономики, вызвали всплеск хозяйственной активности граждан и их объединений. В результате таких преобразований, путём приватизации, обществу была предложена новая форма ведения предпринимательской деятельности - акционерное общество. По итогам массовой приватизации 70% промышленного потенциала России перешло в частную собственность. К 1 июня 1994 г. было создано 12 тыс. акционерных обществ, около 40 млн. россиян стали акционерами. Благодаря этому, акционерная форма «обречена» и сегодня оставаться одной из доминирующих форм ведения предпринимательской деятельности. По состоянию на 2003 год в России насчитывалось более 400 тыс. различных акционерных обществ. Столь значительные изменения институциональной структуры общества имеют для строящегося в России капиталистического общества не конъюнктурный или временный характер. Еще в период бурного развития акционерного движения в ХIХ веке К. Маркс, констатируя постепенное превращение промышленности в акционерные предприятия, отмечал, что «обыкновенная единоличная фирма все более и более становится только предварительной ступенью, подготавливающей предприятие к тому моменту, когда оно будет достаточно велико, чтобы на его основе «учредить» акционерное общество.» Таким образом, «популярность» акционерных обществ обуславливается не только сиюминутными обстоятельствами политического и экономического характера, но и имманентными качествами этой формы предпринимательской деятельности. Такой вывод, подтверждается и накопленным современной наукой опытом исторического исследования.

Вместе с тем, акционерное общество - хоть и ведущая, но всего лишь одна из разновидностей корпораций: сегодня этим понятием охватывается широчайший круг коллективных образований. Корпоративные формы, превалируя среди иных организационно-правовых форм ведения предпринимательской деятельности, стали представлять собой реальную экономическую, политическую и социальную силу. Налицо существенная трансформация институциональной структуры общества, создающая социально-экономические предпосылки для более тщательного теоретического изучения вышеуказанных явлений.

Определенные изменения происходят и во внешних формах правового регулирования соответствующих отношений, особенно в части обособления тех правовых норм, которые закрепляют правовой статус корпораций. Применительно к теме нашего исследования, следует обратить внимание на качественные и количественные законодательные изменения. Обращает на себя внимание следующий факт. В основном, законодательство, определяющее порядок создания, деятельности корпораций, порядок и формы взаимоотношений участников между собой и корпорацией в целом сложилось относительно давно. Так, правовым фундаментом здесь выступил, конечно же, Гражданский кодекс РФ, введенный в действие с 1 января 2005 г. На основе данного кодифицированного нормативного акта были приняты ряд специальных законов: Федеральный закон от 26 декабря 1995 г. №208-ФЗ «Об акционерных обществах», Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. №14-ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью», Федеральный закон от 5 марта 1999 г. №46-ФЗ «О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг», Федеральный закон от 21 июля 1997 г. №123-ФЗ «О приватизации государственного имущества и об основах приватизации муниципального имущества в Российской Федерации» и некоторые другие. На основе данных актов сложилась система ведомственных источников. Совокупность вышеуказанных правовых актов ввиду их относительной обширности и все более обособляющегося предмета регулирования, приводит многих исследователей к выводу о появлении в российском законодательстве самостоятельной отрасли. Но так или иначе, нормативный фундамент исследуемого правового явления давно можно признать - в общем и целом - сформированным. Вместе с тем, вопрос о зарождении и развитии новой правовой общности - корпоративного права - стал предметом серьезной научной дискуссии только в последнее время. Значит ли это, что импульс к развитию данной правовой отрасли был дан явлениями, прежде всего, неправового порядка.

В силу общепризнанного единства и взаимообусловленности системы права и системы законодательства, обнаружение признаков отраслевой дифференциации в законодательстве, создаёт предпосылки для анализа характера соответствующих структурных изменений в системе права. В связи с этим, С.С. Алексеев пишет: "…в силу единства внутренней и внешней форм сам по себе факт наличия сложившейся области законодательства является надежным свидетельством существования определенных особенностей в содержании правового регулирования и, следовательно, особенностей в структуре права.» С учетом сказанного, есть ли смысл в нашем случае говорить о соответствующих структурных изменениях права? Вызвано ли вышеуказанное обособление соответствующими изменениями содержания правовой структуры и, следовательно, свидетельствует о появлении в её рамках нового элемента, новой общности правовых норм; или оно обусловлено субъективными факторами, к примеру, практическими потребностями законодателя в компоновке нормативного материала? В последнем случае, вынесение соответствующих юридических норм за пределы кодифицированного акта (Гражданского кодекса РФ) в форме самостоятельных нормативно-правовых актов еще не говорит о специфике данной области правового регулирования. Также не будет оснований заявлять о самобытности сферы правового воздействия таких актов, и говорить о возникновении в составе предмета гражданско-правого регулирования некой новой, самостоятельной правовой общности.

Плюрализм мнений по вопросу определения общественных отношений, возникающих по поводу корпораций и с их участием, правового статуса субъектов последних, регулятивных особенностей таких отношений, сущности самой корпорации делает особенно интересным рассмотрение причин вышеуказанного законодательного обособления именно с теоретической, а не отраслевой точки зрения. Рассмотрение именно с позиции теории права, позволяет обеспечить комплексность, высокую степень абстракции, независимость от проблем отраслевого характера и помогает приблизиться к более глубокому пониманию указанных явлений. Именно поэтому, исследуя корпоративное право в целом, мы, думается, сможем найти ответы и на частные поставленные вопросы, поскольку указанные выше правовые явления (корпорация, корпоративные отношения и их участники и т.п.) являются элементами содержания данного правового феномена. Какие возможны подходы к определению корпоративного права РФ, выяснению его места и роли в системе правовых явлений?

Не секрет, что любое исследование начинается с определения направления изучения проблемы, формулирования вектора ее анализа, и методологического ракурса рассмотрения. Но перед определением собственно подходов к пониманию корпоративного права, хотелось бы оговориться об одном немаловажном аспекте, который является определяющим в дальнейшем исследовании. Как правило, проблема теоретического обоснования тех или иных отраслей сводится к обоснованию того, является ли та или иная правовая общность отраслью либо подотраслью или институтом (исходя из качественного своеобразия регулируемых отношений и своеобразия применяемых методов). Проблема корпоративного права представляется более многогранной, поскольку предполагает полемику не только по вопросу места последнего в системе права, но и определение того, является ли оно вообще правовым явлением или нет.

Определенная уникальность исследуемого вопроса в том, что сфера корпоративного (локального) регулирования - это самостоятельная сфера социального нормирования, которая существует наряду с правовой сферой, не подменяя, а развивая и дополняя ее. В современных условиях область локального регулирования стала играть более значимую роль. Все больше вопросов отдается на откуп самим корпорациям, органам корпоративного управления ими. Таким образом, граница между локальными и правовыми нормами становится все более размытой. Иногда даже не сразу понятно, является ли то или иное правило поведение локальной нормой, основанной на диспозитивной норме права либо собственно локальной нормой.

Итак, с точки зрения теоретико-правовых позиций, представляется возможным выделить следующие логически возможные подходы к пониманию корпоративного права РФ:

- это новый элемент системы российского права, т.е. это некая правовая общность, сформировавшаяся предположительно в виде отрасли права, ввиду специфики правового регулирования общественных отношений с участием и по поводу корпораций, и органично вписавшаяся в систему российского права.

- это неправовое, точнее «внеправовое» явление. В этом значении корпоративное право представляет собой область социального нормирования локального уровня (уровня организации, предприятия, объединения и т.п., обладающего признаками корпорации). «Правом» оно, на наш взгляд, называется в связи с тем, что является совокупностью корпоративных норм, которые хоть и не относятся к правовым нормам, но, являясь разновидностью норм социальных, имеют определенное сходство с соответствующими правовыми общностями, обусловленное их общими социальными «корнями» (определяемый предмет регулирования, приёмы воздействия на соответствующие общественные отношения и их участников и т.д.).

- это некое двухуровневое явление, которое с одной стороны представляет собой определенную совокупность юридических норм, регулирующих специфический вид общественных отношений, и на этом основании являющееся элементом правовой структуры. А с другой стороны, это совокупность корпоративных норм, локальный уровень социального регулирования.

Разумеется, каждый из сформулированных подходов нуждается в комментариях.

2.2 Корпоративное право как элемент системы права

Право - явление социальное, а значит непрерывно развивающееся вместе с обществом. Равно и система российского права - это не раз и навсегда сформированная данность, а постоянно преображающийся феномен правовой действительности, содержание которого непрерывно претерпевает изменения. Очевиден непрерывный процесс внутреннего развития системы российского права, который проявляется, к примеру, в усложнении её структуры, образовании внутри неё новых элементов и преобразовании существующих. Поэтому с точки зрения названного подхода, корпоративное право есть определенная правовая общность, которую мы, в целях наиболее полного изучения (пока в качестве гипотезы), будем рассматривать в качестве правовой общности наиболее высокого уровня - отрасли. Не будем исключать предположение о том, что данная отрасль, возможно, находится еще в стадии формирования. В свое время, С.С. Алексеевым было отмечено, что»… в структуре права могут быть найдены образования, находящиеся пока в стадии формирования. В ряде случаев перед нами такие правовые комплексы, которые не приобрели всех свойств самостоятельного подразделения структуры права (комплексные образования) или даже черт правовой общности, например ассоциации нормативных предписаний, объединения правовых институтов. В них лишь намечается формирование самостоятельных звеньев правовой системы».

Тем не менее, рассматривая корпоративное право в качестве отрасли (пусть и зарождающейся), очевидно, следует выделить те характерные черты, которыми оно обладает как самостоятельный элемент системы права. В правовой науке не выработано четкого и единообразного понимания того, каких признаков необходимо и достаточно для признания той или иной правовой общности отраслью права. В качестве общепризнанного объективного критерия деления права на отрасли, пожалуй, можно назвать лишь предмет правового регулирования (общественные отношения, имеющие однородный характер).

Предмет является главным, системообразующим фактором выделения отраслей, имеющим первоочередное значение. В результате исследования предмета становится очевидным фрагмент социально-правовой среды, связанной с данной правовой общностью. Объективный характер этого критерия позволяет говорить о некоторой предопределенности деления права на отрасли, обусловленной глубинным социально-экономическим, политическим содержанием общественных отношений. В связи с этим, по единодушному признанию правоведов, предмет правового регулирования называют «материальным» критерием деления права на отрасли. Отраслевая дифференциация, сложившаяся в праве, в каком-то смысле предопределена теми реально существующими экономическими, политическими, социально-культурными общественными отношениями.

Учитывая, что более «мелкие» по сравнению с отраслью образования системы права - подотрасли, институты и т.д. - также имеют свой предмет регулирования, для отграничения элементов системы права друг от друга по предмету регулирования, общественные отношения объединяются в области, сферы, роды, виды, группы и т.п. Вместе с тем, некоторыми авторами отмечается, что»… между таксономическими единицами, на которые теоретически возможно разделить все общественные отношения, регулируемые нормами права (род, вид, подвид), и теми реально существующими структурными единицами, из которых, по мнению ученых, складывается отрасль права (правовые веления, нормы права, подинститут права, институт права, подотрасль и отрасль права), в целом нет строгой, жесткой и однозначной корреляции, т.е. однозначного соответствия.» К примеру, в рамках одной отрасли, институту будет соответствовать вид, в то время как институту другой отрасли - лишь разновидность соответствующих общественных отношений.

В этой связи следует признать вполне логичным следующий вывод. При исследовании сложившихся общественных отношений, которые входят в предмет регулирования корпоративного права, определяющим является именно качественное своеобразие таких отношений, а не степень общности. Вместе с тем, родо-видовая принадлежность этих общественных отношений, позволит судить о том к какому элементу системы права относится исследуемое явление - отрасль, институт и т.д.

Другим, дополнительным критерием, имеющим юридический, производный от предмета характер, является метод правового регулирования (приёмы, способы воздействия на общественные отношения). Верно то, что существуют такие отношения, которые опосредуются нормами права ряда отраслей. В этом случае специфика отрасли обуславливается применением характерных для неё, специфических способов воздействия на поведение субъектов.

Вместе с тем, вопрос о том, обладает ли каждая отрасль права РФ своим самостоятельным, неповторимым и совершенно специфичным методом остается дискуссионным. Не вдаваясь в теоретико-правовую полемику по данному вопросу, отметим следующее.

Следует полностью согласиться с мнением, что социальное регулирование как таковое, независимо от того, о каком регуляторе идет речь - правовом или неправовом, - использует три первичных способа воздействия на поведение людей: дозволение, предписание и запрет (эти способы воздействия возникли задолго до наделения их юридическим содержанием). То есть метод регулирования - изобретение не юридическое и регулирование различных общественных отношений (в том числе и не попавших в орбиту правового регулирования) основано на использовании этих простых способов регламентации человеческого поведения.

«…метод правового регулирования как системное явление соединяет в органическое целое все три названных способа одновременно. …может существовать только как объединение всех трех первичных компонентов … как система, основанная на тесном взаимодействии, взаимообеспечении этих компонентов. …. ни дозволение, ни предписание, ни запрет не могут существовать изолировано друг от друга. Поэтому когда мы говорим о том, что метод правового регулирования проявляется посредством юридических дозволений, предписаний и запретов, то имеем ввиду их совокупное проявление с преобладанием какого-то одного элемента, эффективное действие которого обеспечивается присутствием двух других.» Из этого следует, что регулятивная специфика отрасли обуславливается не специфическим методом (он един для всех отраслей), а особенным типом правового регулирования, в котором доминирует, преобладает один из вышеуказанных способов воздействия.

С другой стороны, методологические особенности отраслей права определяются не только особенностями тех отношений, которые входят в предмет отрасли. К примеру, в части упорядочения отношений собственности в уголовном праве (по сравнению с гражданским), содержание самого запрета, вспомогательные институты, определяющие порядок, условия, характер последнего, создают особую «атмосферу» регулирования общественных отношений данной отрасли. В контексте изложенного, становится понятным, что содержания понятия «метод правового регулирования» (в его общепринятом понимании, как совокупности приемов, способов регулирования общественных отношений) уже «не хватает» для описания качественного своеобразия в регулировании общественных отношений отрасли права. Видимо в этой связи ряд правоведов, так или иначе, включают указанные моменты в содержание понятия метод, как характерного признака самостоятельности правовой общности высшего порядка (отрасли права), в качестве элементов, тем самым, расширяя значение этого понятия. В частности, вводя категорию «юридического режима» и понимая под ним особую систему правового воздействия, состоящую в специфике приемов (метода) регулирования, а также в его механизме, С.С. Алексеев рассматривает его в качестве характеристики, которая выделяет качественно особый вид общественных отношений в главное подразделение правовой системы (отрасль права).

По нашему мнению, в качестве предпосылок такого понимания метода следует выделить следующее. В последнее время значительно увеличилось количество правовых образований, за которыми, так или иначе, признаётся статус отрасли права. Из-за углубления «качественного своеобразия» общественных отношений, попадающих в орбиту правового регулирования, усиливается процесс специализации правовых отраслей. Все это вынуждает либо расширять понятийное содержание «старых» терминов, либо вводить дополнительные квалифицирующие признаки, которые позволят выделить отрасли из иных правовых общностей и дифференцировать их между собой (отграничить главные, основные от комплексных). Попытки раскрыть специфику метода «новых» отраслей сводятся, как правило, лишь к общим рассуждениям об уникальном сочетании способов правового регулирования, принципиально отличающих рассматриваемый метод от иных отраслевых методов. Исследователи, которые придерживаются мнения о том, что каждая отрасль обладает своим своеобразным методом, на самом деле, вводят дополнительный классифицирующий признак, позволяющий использовать регулятивную специфику, сложившуюся в рамках отрасли, в качестве классифицирующего признака главных элементов системы права. Другими словами исследователи при характеристике самобытности метода, характеризуют элементы, которые не входят в содержание понятия метод, но вместе с тем, подчеркивают специфику той или иной отрасли. Так, юридическое неравенство субъектов отношений, регулируемых правом, существенно влияет на атмосферу возникающих правоотношений и переопределяет значение способов регулирования этих отношений - доминировать начинает метод предписаний.

Несомненно, что «концепция единого метода» наиболее близка к истине, но вместе с тем, уже не позволяет решать современные проблемы упорядочения элементной структуры системы права. Вызванная известными экономико-социальными изменениями специализация правового регулирования делает необходимым для выявления подлинной специфики обозначившихся новых отраслей вводить новые классифицирующие элементы.

Для целей нашего исследования из этого теоретического посыла следует сделать следующий вывод: ответ на вопрос признавать или не признавать метод правового регулирования в качестве самостоятельного и полновесного критерия отраслевого деления, зависит от того, как мы понимаем сам метод, какие элементы выделяем в его содержании. Широкое понимание метода, либо введение дополнительных к нему правовых категорий, сигнализирующих о специфике нормативно-правового воздействия на данную разновидность общественных отношений, приводит к признанию за каждой отраслью своего самостоятельного метода. В обратном случае, правовое регулирование социально-правовой среды осуществляется на основе единого метода правового регулирования, а соответствующую отраслевую специфику придает тип правового регулирования, который представляет собой»… вариант единого метода правового регулирования, в котором один из его элементов выступает в качестве преобладающего, т.е. прямого регулятора, а два других, … выполняют функцию его обеспечения.»

Следует оговориться ещё вот о чём. Сами отрасли, образующие правовую систему, некоторыми авторами подразделяются на соответствующие звенья: профилирующие или базовые (охватывают главные правовые режимы), специальные, "…где правовые режимы модифицированы, приспособлены к особым сферам жизни общества» и комплексные, "…для которых характерно соединение разнородных институтов профилирующих и специальных отраслей». В отношении, так называемых комплексных отраслей, указывается, что они имеют лишь особый предмет (рассматриваемый в иной плоскости, нежели предметы основных отраслей) и некоторые черты юридического своеобразия, а именно - самостоятельную область законодательства, некоторые единые принципы, положения, приемы регулирования, но при этом у них нет главных черт юридического своеобразия - «своего» метода и механизма регулирования.

Таким образом, столь обширные общие рассуждения по вопросу метода приводят нас к выводу, что метод следует рассматривать в качестве важного, но всё-таки вспомогательного признака, поскольку, как указывалось выше, он является юридическим критерием выделения элементов в системе права, обусловленным спецификой входящих в предмет общественных отношений. Применительно к корпоративному праву необходимо определить соответствующий тип правового регулирования и сформулировать регулятивные особенности данной правовой общности.

Иные критерии деления права на отрасли и менее крупные правовые образования (принципы, наличие «своей» науки и т.п.) в настоящей работе не рассматриваются ввиду их дискуссионности и вторичности.

В свете сказанного, исследование корпоративного права в рамках указного подхода предполагает необходимость в:

- определении специфики, качественного своеобразия отношений, которые предположительно входят в предмет правового регулирования корпоративного права;

- определении уровня этих отношений, их «веса» в структуре иных общественных отношений, что позволит понять родо-видовую принадлежность последних, и поможет позиционировать (соотнести) предмет корпоративного права относительно предметов иных отраслей (особенно смежных) с целью установления уровня его самостоятельности;

- определении типа правового регулирования, который доминирует при урегулировании корпоративных отношений, а также в определении своеобразия регулятивного воздействия на общественные отношения, входящие в предмет корпоративного права, формирующие «юридический режим» исследуемой отрасли.

корпоративный право государство отрасль

3. Российский и европейский корпоративизм

На сегодняшний день существует множество разновидностей и подходов к определению корпоративизма. Среди разновидностей выделяют средневековый корпоративизм гильдий, фашистский корпоративизм 20-40-х гг., корпоративизм латиноамериканских государств 60-х - 70-х гг., современный «социетарный», или «либеральный» корпоративизм Швеции, Австрии, некоторых других стран.

Исследователи определяют корпоративизм и как разновидность политического режима, например, тождественного тоталитаризму (Хантфорд Р. Хейг и М. Хэрроп) и как особый общественно-политический строй, альтернативный и капитализму, и социализму (Уинклер). В связи с проблемой представительства интересов и изучением влияния общественных институтов на государственное управления, корпоративизм начал серьезно рассматриваться в начале 70-х годов. Сегодня наиболее актуально рассматривать корпоративизм именно как путь взаимодействия организованных групп и государства: подавляющее большинство западных ученых не приписывают корпоративизму и корпоративной модели глобальных характеристик и рассматривают его как один из способов взаимодействия заинтересованных групп и государства, будь то в рамках демократического, тоталитарного или авторитарного государства. В связи с этим точное определение корпоративизму можно найти у профессора Шмиттера: - это «один из возможных механизмов, позволяющих ассоциациям посредничать между своими членами (индивидами, семьями, фирмами, локальными сообществами, группами) и различными контрагентами (в первую очередь, государственными и правительственными органами); (…) главную роль в этом взаимодействии играют ассоциации с постоянным штатом». Таким образом, корпоративизм можно определить как систему функционального (то есть прямо не опосредованного политическими выборами) представительства интересов, главную роль в которой играют ассоциации, оказывающие влияние на процесс принятия государственных решений. Такое понимание корпоративизма сложилось благодаря опыту европейских стран, где корпоративисткая модель в ее «социетальном» (т.е. идущем «снизу») варианте успешно функционирует.

Корпоративисткие тенденции оказали существенное положительное влияние на ситуацию в странах, где стали наблюдаться рост управляемости населения, падение забастовочной активности, повышение эффективности финансовой системы, снижение уровня инфляции, сокращение безработицы, уменьшение нестабильности в политических рядах.

Опыт западных стран свидетельствует о положительном влиянии корпоративизма. Возникает вопрос, можно ли соотнести корпоративизм в Европе с корпоративизмом в России и добиться аналогичного успеха в наших условиях? Сравним корпоративизм в Европе и в России.

Корпоративисткие тенденции в Европе и в России проявляются по-разному в результате различного исторического развития. Рассматривая Европу, следует отметить, что развитие корпоративизма в разных странах протекало по-разному. Можно выделить два полюса: страны, тяготеющие к плюралистической модели (Великобритания и другие), и страны, тяготеющие к корпоративисткой (Швеция, Австрия и другие). Развитие корпоративизма можно рассмотреть на примере Швеции. В этой стране в 50-х - 70-х годах получили распространение органы, основанные на представительстве трех сторон - бизнеса, профсоюзов и государства. Их функции не ограничилась достижением согласия между основными социальными партнерами, они стали включать определение параметров социально-экономической стратегии государства. Однако в те же 70-е годы обнаружились серьезные недостатки такой модели. Главный из них - неспособность системы адекватно реагировать на потребности далеко идущей структурной перестройки экономики, повышенные требования к менеджменту и рабочей силе в условиях НТП. Трипартистские органы стали преградой для нововведений, требовавших жертв прежде всего от тех сил предпринимательства, которые они представляли. При всем том система корпоративизма продолжает развиваться. Ее жизнеспособность подтверждена опытом последних десятилетий, она укоренена в системе общественных отношений стран Запада.

На сегодняшний день так называемые малые европейские страны (Швеции, Австрии и другие), для которых характерны наличие влиятельных социал-демократические партий, стабильные электоральные предпочтения и культурное, языковое единство, добились успешного функционирования корпоративисткой модели. В этих странах влияние на принятие государственного решения оказывается не только с помощью воздействия организованных групп или на основе взаимодействия элит. Наиболее влиятельные общественные институты привлекаются к государственному управлению, в процессе которого каждая из сторон, заинтересованных в принятии решения, не только оказывает влияние на процесс принятия решения, но и содействует его осуществлению (прямое включение ассоциаций в процесс принятия решений).

Выделим основные черты европейского корпоративизма:

существование независимых от государства групп интересов

нацеленность групп интересов на взаимодействие с государством для повышения социально-экономической эффективности

способность государства отстаивать в ходе переговорного процесса приоритеты, исходя из общенациональных интересов

соблюдение всеми сторонами обязательств

соответствующая система контроля за выполнением обязательств

Как показывает опыт, вышеперечисленные черты оказывают положительное влияние на развитие стран. Существование независимых от государства групп интересов способствует ограничению эгоизма бюрократов в процессе принятия решений и в результате делает возможным реализацию общественных интересов. Благодаря способности государства отстаивать в ходе переговорного процесса приоритеты, исходя из общенациональных интересов, возможны последовательность и эффективность выбранного политического курса. Соблюдение всеми сторонами обязательств и соответствующая система контроля за выполнением обязательств способствуют продуктивному и результативному взаимодействию групп интересов и государства.

Корпоративистский механизм обеспечивает доступ к властным структурам широкого круга заинтересованных лиц, при этом наблюдается тенденция к пропорциональному распределению доступа разных групп интересов. Такой тенденции не наблюдается при плюралистической модели, когда крупные сообщества, такие как общество потребителей, зачастую менее влиятельны, чем компактные группы, обладающие более концентрированными ресурсами для участия в процессе принятия решений и получающие больше привилегий. Прямое включение ассоциаций в процесс принятия решений делает его более гибким, так как не существует значительной дистанции между государством и группами интересов.

Теперь рассмотрим развития корпоративизма в России.

Современный российский корпоративизм сложился во многом на основе корпоративизма времен СССР, основной особенностью которого было его существование в рамках государственных структур. Другими словами, влиятельные организации находились внутри государственной машины, и их интересы являлись «бюрократическими», то есть заключались в стремлении получить максимум ресурсов и минимум обязательств. Такие цели предусматривали особый механизм взаимодействия, основанный на «показушной» отчетности, подтасовки фактов. Таким образом, организации групп интересов навязывали «верхам» и правила игры, и конкретные политические решения. Годами вырабатывался определенный стиль поведения, складывались стереотипы, в результате чего в постсоветской России проявились специфические тенденции корпоративизма антидемократического свойства (например, уровень процесса согласования интересов организаций наемных работников оставлял желать лучшего, профсоюзы не смогли обрести должного влияния, не все организации бизнеса имели равные шансы влиять на государственное управление). Проявились негативные стороны корпоративизма, которые несли опасность доминирования групповых интересов над интересами общества в целом, прежде всего потому, что не были созданы противовесы эгоизму групп в виде сильной партийно-парламентской системы, общественного мнения.

Однако кроме наследия советской России, существуют и зачатки корпоративизма, подобного европейскому. Это выражается в следующем:

существование трехсторонних комиссий (как признак трипартизма)

существование соглашений между центральными и некоторыми отраслевыми объединениями (например, «Росуголь»)

создание проектов, нацеленных на превращение отдельных крупных акционерных обществ в полноценных и конкурентоспособных субъектов национального и межнационального рынков

наличие широкого круга влиятельных групп интересов, и прежде всего в сфере бизнеса

усиление ориентации правительства на общенациональные интересы

Однако бюрократические стереотипы все же дают о себе знать, поэтому каждый из вышеназванных признаков в отличие от европейской модели не является примером корпоратизма в полной мере.

Во-первых, зачастую проекты модернизации КПК (крупных производственных комплексов) принимаются не столько в силу их особой важности для экономики России, сколько в результате влияния на правительство извне или давлеющих внутренних сил в нем самом. Полученные субсидии и льготы используются не для модернизации, а лишь для поддержания предприятий, в том числе абсолютно бесперспективных, в корыстных интересах. То же самое верно и для федеральных программ структурной перестройки отраслей, которые или не выполняются из-за отсутствия средств, или используются в целях, не имеющих ничего общего формальными.

Во-вторых, в сфере бизнеса наблюдается перекос в сторону институциональных заинтересованных групп, и в то же время ни предпринимательские ассоциации, ни профсоюзы не имеют на сегодня достаточный авторитет и влияние, чтобы адекватно представлять своих членов на переговорах и обеспечить соблюдение достигнутых договоренностей. В этом заключается слабость российского трипартизма.

В-третьих, трипартизм в России редко проявляется в своей классической «открытой» форме, а преимущественно - в скрытом, завуалированном виде. Наиболее ярким примером может служить случай с объединением «Росуголь», который приведен в публикации С.П. Перегудова «Новый Российский корпоративизм: бюрократический или демократический?»: «Проект структурной перестройки отрасли и социальной адаптации тех, кто оказывается «за бортом», разрабатывался в основном руководством объединения и министерством экономики (и ряда других правительственных ведомств). Участие профсоюзов было скорее неформальным, и подписи их представителей под соответствующим документом нет. А между тем профсоюзы и трудовые коллективы являются одной из сторон данного проекта, и не только вследствие участия в переговорном процессе и того давления, которое они постоянно оказывали и оказывают на обе другие стороны, но и потому, что руководство объединения - в силу ряда причин, на которых здесь не будем останавливаться - выступало в том числе и в качестве представителей интересов персонала. И это не единичный пример. Хорошо известно, на какие трудности наталкивается реализация и этой, и многих других программ такого рода, и тем не менее данная форма отраслевого и «фирменного» корпоратизма в наших российских условиях - одна из наиболее существенных».

В-четвертых, еще одна причина сохранения «бюрократического корпоративизма» - монополизм в экономике, отсутствие влиятельных предпринимательских организаций и профсоюзов, высокая сила лоббистского давления на власть.

Кроме того, для России все еще характерно негативное отношение к корпоративизму, так как в основном он не является демократическим. В Европе наоборот, новый корпоративисткий подход позволяет использовать преимущества этого способа представительства интересов, благодаря чему негативный смысл этого понятия ушел в прошлое, и ему на смену пришла оценка корпоративизма как одного из эффективных способов согласования интересов. Европейский опыт и европейское отношение позволяют нам переосмыслить нашу точку зрения, дают нам возможность понять, что корпоративизм может оказать позитивное влияние на развитие России.

Таким образом, корпоративизм в России и Европе имеет мало общего. Различия происходят из-за разного уровня развития корпоративизма: российский корпоративизм преимущественно все еще бюрократический, европейский же корпоративизм определяется как «новый», демократический. Тем не менее сходство все таки существует, и это благодаря началу формирования в России неокорпоративизма и демократизации страны. Следовательно, с одной стороны, в России существует потенциал развития «нового» корпоративизма, но с другой стороны, специфические черты российского корпоративизма могут возобладать, и не дать развиваться другому типу. Какая альтернатива реализуется и насколько успешно может функционировать европейская корпоративная модель, будет зависеть от определенных условий. Опыт Нидерландов, Дании и Бельгии показал, что трудности в реализации модели подстерегают страны с неразвитой социал-демократией, нестабильными электоральными предпочтениями и отсутствием языковой и культурной гомогенности. Россия обладает именно такими характеристиками, поэтому необходимо применять европейскую модель с осторожностью.

Заключение

Непосредственным предметом научного поиска стали теоретические проблемы корпоративного права. По нашему мнению, в исследуемой сфере можно выделить четыре основных, так сказать магистральных, проблемы, которые являются ведущими в вопросе определении предмета корпоративного права и формулировании его понятия. Проблемы эти следующие:

- место корпоративного права по отношению к системе права (элемент системы права или явление внеправовой системы социального нормирования).

- правовая и экономическая природа корпоративных отношений. Полимерность корпоративных отношений и проблема выделение отношений, являющихся собственно предметом регулирования корпоративного права.

- определение понятие корпорации как ядра корпоративного права