Уголовная ответственность за легализацию (отмытие) денежных средств или иного имущества, приобретённого незаконным путём

19

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕСССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

ТАМБОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИМ.Г.Р.ДЕРЖАВИНА

ИНСТИТУТ ПРАВА

Федюшин Александр Константинович

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ЛЕГАЛИЗАЦИЮ (ОТМЫТИЕ) ДЕНЕЖНЫХ СРЕДСТВ ИЛИ ИНОГО ИМУЩЕСТВА, ПРИОБРЕТЁННОГО НЕЗАКОННЫМ ПУТЁМ

Реферат

Студент 3 курса (4 группы)

очного отделения

Научный руководитель

Дворецкий М.Ю.

ТАМБОВ 2009

Оглавление

1. Введение

2. История уголовного законодательства по противодействию легализации денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем

3. Заключение

4. Список литературы

1. Введение

Актуальность рассматриваемой мной темы очевидна, вследствие высокой её распространённости и проблемности в последнее время. Проблема отмывания денег стоит очень остро в современной России. Учитывая печальную статистику (из 200 дел до суда доходят не более 2) можно говорить о реальной угрозе.

Разработанность этой темы весьма велика, ибо в последнее время многие учёные развивают данную тематику. Целями своей работы я ставлю разъяснить причины низкого процента раскрываемости такого вида дел, большой латентности преступников, отмывающих деньги и иное имущество, приобретённое незаконным путём, узнать причины совершения данных преступлений, предугадать методы решения данной проблемы, узнать возможные способы предотвращения преступных помыслов лиц, имеющих злым умыслом хищение денежных средств.

В своей работе я использую в основном метод сравнительного анализа (привожу исторические справки о развитии данной проблемы на разных этапах времени).

Обращаясь к современным трудам учёных, и пользуясь данными прошлых лет, я постараюсь изложить всю суть проблемы по тематике: «Уголовная ответственность за (легализацию) отмывание денежных средств или иного имущества, приобретённого незаконным путём».

2. История уголовного законодательства по противодействию легализации денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем

Появление любого социального явления обусловлено историческим развитием конкретного общества и потому закономерно возникает вопрос о том, является ли такое правонарушение, как легализация незаконно полученных доходов, временным, характерным только для настоящей исторической эпохи явлением? В этой связи имеет большое значение исследование общественных отношений, создавших почву для появления такого рода правонарушений.

Факт легализации как социального явления встречается в ряде памятников русского права. В Псковской Судебной грамоте различаются законный и незаконный пути приобретения имущества (ст.47). В соответствии с этим правовым актом для подтверждения сделки купли-продажи, совершенной на торгу, в отношении новых вещей достаточно было принесения покупателем присяги в том, что имущество приобретено законным путем. По ст.46 Судебника 1497 года дело решалось на основе показаний свидетелей, в присутствии которых совершена покупка, и лишь при отсутствии их допускалась присяга ("а не будет у него свидетеля, ино ему правда дати") См.: Владимирский-Буданов М.Ф. Хрестоматия по истории русского права. Вып.2.-Киев. 1880.-С.87.

Некоторые социальные явления, например, противоправное посягательство на жизнь и здоровье человека, всегда воспринимались обществом отрицательно, потому что они посягают на основы существования человеческого общества, но их юридическая оценка варьировалась в зависимости от развития самих общественных отношений.

Эти положения получили свое дальнейшее развитие и в Судебнике 1550 года, ст.93 которого распространяла требование доказывания лицом факта добросовестного приобретения нового имущества на покупку на торгу старых вещей ("что поношено у носящего или с лавки"). Учитывая возможность владения и распоряжения похищенными вещами или приобретенными иным незаконным путем, данный закон устанавливал в качестве условия правомерности сделки наличие поручительства за продавца. Таким поручительством выступала рядовая порука со стороны постоянных торговцев рыночного ряда, лавок. При отсутствии поруки купивший терял право на иск См.: Российское законодательство Х-ХХ веков. В девяти томах. Т.2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства.-М, 1998.-С.69. .

По Соборному Уложению 1649 года наряду с укрывательством преступников наказывалось поклажее, т.е. прием, хранение или продажа похищенного имущества (Глава XXI. О разбойных и о татиных делах, ст.64), а также покупка и использование вещей, совершенные без поруки (ст.65). Последнее деяние влекло выплату выти (доли, части) - не покупай без поруки (ст.65). Однако, по мнению М.Ф. Владимирского-Буданова, с порукою должна была совершаться не всякая продажа движимых вещей, а только купля-продажа вещей подержанных". Дальнейшее совершенствование русского уголовного законодательства показало насколько четко реагировал законодатель на изменения в экономической и социально-политической сферах общественной жизни.

Историческая обстановка в России и вокруг нее в 17-18 веках складывалась таким образом, что притеснения, грабежи, насилия, незаконное присвоение и растрата военной добычи со стороны воинских частей, особенно наемных, в том числе и на территории своего государства, совершались в огромных масштабах. В частности, в Померании и Мекленбурге в 1710-1714 гг. такие насилия присущи были и русским частям, что бесславило русскую армию - победительницу под Полтавой.

Правительство Петра I и командование приняли ряд суровых и решительных мер к пресечению таких поступков. Это было зафиксировано в Конвенции с Данией от 9 июня 1715 года и Трактате с Пруссией 45 батальонов русской пехоты и 7000 драгун, вступивших в Северную Германию, что позволило быть дисциплинированными См. Владимирский-Буданов М.Ф. Указ. соч. С.56..

Артикулы 107-108 Устава Воинского 1716 года закрепили уголовную ответственность за нарушение правил захвата и дележа военной добычи. Артикул 111 определил условия признания военной добычей имущества, захваченного у противника. Интересно при этом, что артикул относит к военной добыче и захваченное у противника имущество, ранее принадлежавшее русским, но при условии, если противник это имущество держал в своем ведении не менее 24 часов. При этом условии прежний владелец захваченного имущества был не вправе требовать его возврата, так как оно признавалось военной добычей См.: Бобровский П.О. Военное право в России при Петре Великом. Часть II. Артикул Воинский. Вып.2.-СПб, 1886. -С.582. . И, наконец, артикулы 112, 193 и 194 установили порядок распределения военной добычи и уголовную ответственность за несвоевременную сдачу либо утаивание и растрату захваченного имущества.

Упомянутые реминисценции с легализацией незаконного имущества возникают и далее, при рассмотрении русского уголовного законодательства в его развитии.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных издания 1885 года, помимо статей 1701 и 1702, установивших ответственность за продажу (сбыт) заведомо украденного или через насилие или обмен полученного имущества, совершенного другим лицом, а также за покупку (скупку) недвижимого имущества у лица, незаконно владеющего им, или иного имущества, заведомо полученного через насилие, близких по родовому признаку к легализации доходов, содержит совершенно уникальный по своему содержанию состав преступления, предусмотренный ст. 1705 См.: Таганцев Н.С. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 гола. Издание одиннадцатое.-СПб, 1901. -С.896-897. В данной норме речь идет об уголовной ответственности за действия, связанные с налогом недвижимого имения (вымышленного или своего собственного), но состоящего под запретом, секвестром, опекой, за сокрытие факта такого запрета, секвестра, опеки или с закладом заведомо краденой вещи, с применением насилия или обмана См.: Там же. - С.898.

Впоследствии в Уложении 1885 года законодатель наиболее адекватно среагировал на социально-экономические условия, сложившиеся в тот период в России. Эпоха Александра II (1818-1881), ознаменовавшаяся окончанием Крымской войны (1856), введением Закона от 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян и подготовкой конституции, сменилась правлением Александра ІІІ, усилившим политическую и уголовную репрессию. В то же время начавшийся в условиях мирного времени экономический рост требовал более эффективной защиты имущественных прав, в том числе уголовно-правовыми мерами. Содержание норм Уложения 1885 года свидетельствует о значении, которое государство придавало правовому регулированию отношений в сферах, в наибольшей степени подверженных неправомерному завладению и использованию имущества и в первую очередь, гражданско-правовых (купля-продажа, залог, поручение и др.). Усиление уголовной ответственности за данные поступки свидетельство их социальной опасности.

Впервые термин "отмывание" (денег, имущества и т.д.) в собственном смысле этого слова начинает употребляться в истории новейшего времени. В конце двадцатых годов двадцатого столетия в США в г. Чикаго данное понятие стали употреблять для обозначения действий, связанных с вводом в легальный оборот денежных средств (как правило, металлической монеты), полученных в результате незаконного оборота алкогольных напитков.

Как известно, в 1920 году в США вступил в силу в форме 18-й поправки к Конституции США так называемый "Сухой закон", принятый Конгрессом еще в 1917 году. В нем запрещались производство, продажа и перевозка, а равно ввоз и вывоз всяких спиртных напитков в США. На практике реализация данного закона получила отчаянное противодействие со стороны среднего класса, всех, поскольку его представители в большей степени тем или иным образом были причастны к обороту алкогольных напитков. И тем самым алкогольному бизнесу был нанесен значительный ущерб как материального, так и морального характера. Это повлекло за собой возникновение и широкое распространение тайного производства таких напитков и их контрабандный ввоз. На черном рынке шла продажа алкоголя по баснословно высоким ценам. Быстрое распространение получили организованные преступные сообщества и иные преступные организации, доходы которых были связаны с контрабандой и незаконной торговлей спиртным Бутлегеры использовали в этих целях стиральные машины-автоматы, установленные в прачечных, которые нужно было направлять монетами разного достоинства. Принято считать, что термин «отмывание денег» был введен в обиход в связи с этим. Поэтому представляется не вполне точным мнение о том, что данный термин впервые начинает употребляться в США в начале 80-х годов 20-го века. См.: Иванов Э.А.Указ.соч.-С.24. .

Дж. Кеннет Лаури, заместитель начальника отдела по борьбе с организованной преступностью и бандитизмом Управления уголовной юстиции Департамента юстиции США, выступая на российско-американском семинаре «Проблемы транснациональной организованной преступности» (15-16.03.1999 г.), сказал: «В 1919 году в Конституцию США была внесена поправка о запрете торговли спиртными напитками, а конгресс принял закон о запрете на ввоз и продажу спиртных напитков, тем самым породив самый важный фактор, способствовавший разрастанию организованной преступности в США - «сухой закон» См.: Бейсенов Б.С. Алкоголизм: уголовно-правовые и криминологические проблемы. - М.. 1981.-С.10-11. .

Даже историки отмечают: «В первые же годы действия акта Войстеда, принятого в 1999 году в целях практического осуществления 18 поправки к Конституции, широчайшее распространение в стране получили нелегальное производство, контрабанда и транспортировка спиртных напитков. Этим были заняты многочисленные подпольные организации бутлеггеров, прибыли которых исчислялись миллионами долларов. Результатом их операции стал невиданный разгул коррупции, взяточничества и гангстеризма»2.

Это позволило резко возрасти уровню самоорганизации преступников, получающих от незаконного оборота спиртного сверхприбыли. В этих условиях неизбежно встал вопрос о необходимости легализации полученных доходов и введения их в законный оборот с целью «очищения», «отмывания» для дальнейшего воспроизводства капиталов.

По этой причине, из всех международных стран, самый большой опыт в противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, имеет американское законодательство, поскольку именно в этой стране началась активная борьба с отмыванием «грязных» денег еще в 1970 г.

3. Анализ современного законодательства по данной проблематике. Пути решения проблем

С точки зрения действующих норм уголовного права Российской Федерации, оконченными преступления по нашей теме следует признавать с момента совершения последнего преступного действия, т. е. когда достигнута цель совершения преступлений, предусмотренных ст.ст. 174 и 174.1 УК РФ, -- придание правомерного вида владению, пользованию или распоряжению денежными средствами или иным имуществом, приобретенными преступным путем. С того момента, когда у преступников появится уверенность в том, что криминальные доходы выглядят полученными законно, т. е. цель рассматриваемого преступления достигнута, сделки и иные действия с этими капиталами уже не будут совершаться с целью легализации, а значит, и не будут преступными.

Статья 174 УК РФ предусматривает ответственность лица, которое отмывает денежные средства или иное имущество, приобретенные в результате совершения преступления другими лицами (чужие преступные доходы), а ст. 174.1 -- лица, которое отмывает денежные средства или иное имущество, приобретенные в результате совершения им преступления (собственные преступные доходы).

Статья 174.1 УК РФ имеет повышенные по сравнению со ст. 174, санкции (кроме ч. 1). По нашему мнению, в результате субъект преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, сначала несет ответственность за первоначальное преступление, а затем еще и повышенную ответственность за легализацию, хотя совершает точно такие же действия (финансовые операции и сделки), как и лицо, первоначального преступления не совершавшее (субъект ст. 174 УК РФ).

Анализ международной практики и российского правоприменения в области легализации показывает, что, как правило, в совершении преступления участвует широкий круг лиц. Такие лица, виновно способствующие отмыванию грязных доходов, должны нести ответственность с учетом норм общей части уголовного права о соучастии (ст. 33 УК РФ).

В силу свойства системности норм права имеет смысл обратить внимание на понятие должностного лица, существующее в других отраслях права. Подход, в соответствии с которым служащие частных организаций признаются должностными лицами и несут более суровую ответственность за отмывание преступных доходов, обосновывается повышенной степенью общественной опасности рассматриваемого преступления при совершении его лицами, использующими свои специальные знания (юристы, бухгалтеры, специалисты рынка ценных бумаг, программисты и др.).

Таким образом, учитывая специфику преступного деяния, следует подробнее описать в диспозиции субъекта преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 174 и п. «в» ч. 2 ст. 1741 УК РФ, как должностное лицо органов государственной власти РФ, органов государственной власти субъектов РФ, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений, Вооруженных сил РФ, других войск и воинских формирований РФ, а также лицо, осуществляющее действия по распоряжению имуществом или проведению расчетов в коммерческих и некоммерческих организациях.

По аналогии с нормами права других государств проанализирована и возможность признания в качестве субъекта легализации юридического лица и сделан вывод о том, что введение института уголовной ответственности юридических лиц, в том числе за отмывание преступных доходов, в российское уголовное право преждевременно и нецелесообразно, поскольку соответствующих целей можно добиться и с помощью институтов административной и гражданской ответственности юридических лиц. Тем не менее с учетом международной практики противодействия легализации преступных доходов исследования относительно включения юридического лица в круг субъектов этого преступления должны продолжаться.

Субъективная сторона легализации характеризуется умышленной виной в виде прямого умысла: лицо осознает характер и степень общественной опасности своих действий (совершения финансовых операций и других действий с доходами в денежном или ином выражении, полученными преступным путем, либо использования таких доходов в предпринимательской или иной экономической деятельности) и желает их совершения. В частности, на прямой умысел указывает цель преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, -- придание правомерного вида владению, пользованию и распоряжению денежными средствами или иным имуществом, полученными преступным путем.

Исследованием установлено, что данное обстоятельство существенно затрудняет применение анализируемых статей. Так, в ходе опроса практиков, на вопрос о том, какие существуют сложности применения ст.ст. 174 и 1741 УК РФ, половина опрошенных (51 %) отметили неясность наличия специальной цели -- придание правомерного вида владению, пользованию, распоряжению денежными средствами или иным имуществом, полученными преступным путем, в ст. 1741 УК РФ (легализация преступных доходов, приобретенных лицом в результате совершения им преступления). Расширительное толкование данной нормы может привести к необходимости привлекать к уголовной ответственности всех лиц, совершивших основное преступление и распорядившихся любым образом полученными средствами или имуществом.

В течение 2002-2003 г.г. Комитет Российской Федерации по финансовому мониторингу направил в МВД РФ, органы прокуратуры и ФСБ РФ около 250 материалов, свидетельствующих о явных признаках отмывания (легализации) денег в многомиллионных, и даже в миллиардных масштабах. По этим материалам возбуждено свыше двадцати уголовных дел по признакам легализации (отмывания) денег, два из них сегодня дошло до суда. С учетом затрат государства на борьбу с этими преступлениями такие результаты, конечно, не могут удовлетворять представителей заинтересованных ведомств. Главная проблема здесь, как считает председатель КФМ РФ (ныне - Федеральная служба по финансовому мониторингу) Зубков В.А., - недостаток высококвалифицированных кадров в правоохранительных органах.

Но есть и объективные причины столь низкой результативности применения уголовной репрессии за легализацию (отмывание) грязных денег. Одна из таких причин - технико-юридическое несовершенство уголовного закона.

После того, как статья 174 Уголовного кодекса РФ получила новую редакцию, и в действующий Уголовный кодекс была включена новая статья 174.1, не только среди практических работников, но и среди ученых возникли различные мнения относительно порядка применения данных статей. В частности, мнения разошлись по одному из главных пунктов: допустимо ли привлечение лица к уголовной ответственности за легализацию (отмывание) денежных средств, если отсутствует обвинительный приговор суда по делу о первичном (основном) преступлении?

В.М. Алиев и И.Л. Третьяков указывают: «Анализируя понятие "преступные приобретения имущества", следует подчеркнуть, что наличие в законе формулировки "...приобретенных преступным путем" предполагает доказанность факта приобретения денежных средств или иного имущества в результате совершения преступления, и в соответствии со статьей 49 Конституции Российской Федерации требует признания этого факта вступившим в законную силу обвинительным приговором суда».

И.А. Клепицкий придерживается несколько иного мнения: «Предварительное осуждение лица за первичное преступление не является обязательным для применения нормы об отмывании денег (например, преступление может быть совершено за пределами действия Уголовного кодекса России, причем приговор иностранного суда не имеет в праве России преюдициального значения, лицо, совершившее преступление, может умереть). Указанные правила, непосредственно вытекающие из международного договора, не противоречат закрепленному в Конституции РФ принципу презумпции невиновности. Сам факт совершения первичного преступления в таких ситуациях может быть установлен приговором по делу об отмывании денег. При этом, однако, не устанавливается виновность конкретных лиц в его совершении». Видимо, изложенную ученым позицию следует понимать так, что в остальных случаях, за исключением перечисленных, предварительное осуждение лица за первичное преступление все-таки необходимо.

Несколько непоследовательно, как нам представляется, высказывается на эту тему Т.Д. Устинова: «Преступление, как это следует из положений ст. 14 УК РФ, представляет собой виновное общественно опасное деяние, предусмотренное Уголовным кодексом. В соответствии со ст. 49 Конституции РФ виновность лица в совершении того или иного преступления должна быть доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Однако если обратиться к редакции статей 174 и 174.1 Уголовного кодекса РФ, то речь в них идет не о виновности лица в совершении того или иного преступления, а лишь о том, что легализуются предметы, приобретенные преступным путем. При таком подходе законодателя представляется правомерным возбуждение уголовного дела по признакам преступлений, предусмотренных в статьях 174 и 174.1 УК РФ, до вынесения приговора суда по первому преступлению - при наличии обстоятельств, указывающих на то, что имело место быть общественно опасное деяние, которое выступало в качестве источника получения преступных доходов».

Невозможно полностью согласиться ни с одним из процитированных авторов. Проблема в том, что юридический факт - совершение первичного (основного) преступления, - отнесен законодателем в случае со статьей 174 Уголовного кодекса РФ только к характеристике предмета преступления, а в случае со статьей 174.1 УК РФ он характеризует не только предмет, но (что принципиально важно) и субъект преступления. С учетом этого различия и необходимо искать подходы к юридическому анализу и разрешению коллизий, возникающих на стадии применения уголовного закона.

Можно рассмотреть с этой точки зрения диспозицию статьи 174.1 УК РФ. Ее конструкция для нашего Уголовного кодекса уникальна. Она, во-первых, требует, чтобы отмываемые деньги или иное имущество были приобретены в результате совершения преступления (характеристика предмета), во-вторых, исходит из того, что легализация (отмывание) осуществляется специальным субъектом - лицом, совершившим то самое преступление, которое собственно и явилось источником отмываемых денежных средств. Что касается последнего обстоятельства, то важно иметь в виду, что речь идет о факте совершения преступления конкретным лицом, а под преступлением в точной формулировке статьи 14 Уголовного кодекса РФ понимается «… виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания». Следовательно, лишь виновное в совершении первичного (основного) преступления [5] лицо может являться субъектом преступления, предусмотренного статьей 174.1 УК РФ. В практике возник следующий вопрос: может ли эта вина в совершении первичного (основного) преступления быть установлена одновременно с вынесением обвинительного приговора за отмывание грязных денег?

Ответ на этот вопрос отрицателен. Он предопределен содержанием статьи 49 Конституции РФ: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». И если вина лица в совершении первичного (основного) преступления находится лишь в стадии доказывания, значит, следует исходить из презумпции невиновности и согласно конституционным требованиям (закрепленным также и в части 1 статьи 14 УПК РФ) до вступления обвинительного приговора в законную силу считать, что обвиняемый в совершении первичного (основного) преступления является лицом невиновным. Но в этом случае не возникает законных оснований для одновременного уголовного преследования этого же лица за отмывание денежных средств, поскольку это лицо до указанного момента не обладает юридическими признаками субъекта преступления, предусмотренного ст. 174.1 Уголовного кодекса РФ. Таким образом, очевидно, что вопрос о виновности лица в совершении первичного (основного) преступления является ключевым для уяснения особенностей состава преступления, предусмотренного статьей 174.1 УК РФ. Эта виновность должна быть предрешена и установлена в приговоре суда, который на момент, предшествующий уголовному преследованию лица за отмывание денежных средств, должен вступить в законную силу. Только в случае такой преюдиции подозреваемый может являться надлежащим субъектом преступления, предусмотренного указанной нормой уголовного закона. Понятно, что в противном случае подозреваемого невозможно не только предать суду за легализацию (отмывание) денежных средств, но нельзя предъявить ему даже обвинение в совершении такого преступления ввиду отсутствия специального субъекта, требуемого диспозицией статьи 174.1 УК РФ. А если нет субъекта, нет и состава преступления. Выходит, уголовное дело, возбужденное по признакам (легализации) отмывания денежных средств (заметим, что законное возбуждение уголовного дела возможно и в отсутствие субъекта преступления), в этом случае в соответствии с положениями п.2 ч.1 ст. 24 УПК РФ подлежит прекращению на стадии, весьма далекой от постановления обвинительного приговора.

По изложенным причинам невозможно согласиться с авторами Комментария к Уголовному кодексу Российской Федерации под редакцией А.А. Чекалина, которые настаивают на том, что субъект преступления, предусмотренного статьей 174.1 УК РФ, это лицо, привлекаемое за совершение первичного (основного) преступления. Такой подход не только не вытекает из комментируемого уголовного закона, но фактически прямо противоречит ему. Не позволяет говорить о предустановленной виновности (в совершении первичного преступления) подозреваемого в отмывании денежных средств и вынесение в отношении него постановления или определения о прекращении уголовного дела ввиду истечения сроков давности уголовного преследования, амнистии, смерти обвиняемого, изменения обстановки и по некоторым другим так называемым "нереабилитирующим" основаниям. Исходя из положений ст. ст. 46, 49, 118 Конституции РФ в их системной связи с уголовно-процессуальными нормами, Конституционный Суд РФ в Постановлении N 18-П от 28 октября 1996 г. сформулировал правовую позицию о том, что решение о прекращении уголовного дела по нереабилитирующему основанию (в частности, в связи с изменением обстановки) не может подменять собой приговор суда и, следовательно, не является актом, которым устанавливается виновность обвиняемого в том смысле, как это предусмотрено ст. 49 Конституции РФ.

Непосредственным правоприменителям ясно, что в действующей редакции статья 174.1 Уголовного кодекса РФ ожидаемого уголовно-правового эффекта не даст. Фактически вышло, что законодатель из одной крайности (когда была объявлена преступной легализация доходов от любой незаконной деятельности) качнулся в другую, и установил весьма серьезный юридический барьер на пути уголовного преследования лиц, занимающихся легализацией (отмыванием) грязных денег. Между тем, подобное уголовно-правовое решение вовсе не продиктовано международными обязательствами России. Напротив, пункт «а» части 2 статьи 6 Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности (Страсбургская конвенция от 8 ноября 1990 г., ратифицирована Россией 28 мая 2001 года) как раз и обязывает исходить из того, что при квалификации правонарушения как отмывания денежных средств не имеет значения, попадало ли первичное (основное) преступление в сферу уголовной юрисдикции.

Каким же видится рациональный выход из данной ситуации?

Ответ достаточно очевиден. Судебная практика уже в ближайшее время потребует новой редакции статьи 174.1 Уголовного кодекса РФ, которая позволит вывести вопрос о виновности лица в совершении первичного (основного) преступления за рамки состава преступления, предусмотренного данной статьей. Например, формулировка закона могла бы в этой части выглядеть так: «Совершение финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом, приобретенными лицом в результате совершения им действий, запрещенных настоящим Кодексом (имеется в виду УК РФ - А.В.)». В этом случае доказывание вины лица в совершении первичного (основного) преступления было бы возможным одновременно с установлением его вины в легализации (отмывании) денежных средств.

Можно заметить, что редакция статьи 174 Уголовного кодекса РФ, указывающая на такой способ приобретения предмета отмывания как «преступный путь» (а не на совершение преступления конкретным лицом), в гораздо большей мере соответствует международно-правовой практике борьбы с отмыванием грязных денег, и видимо, останется неизменной при дальнейших попытках усовершенствовать уголовное законодательство.

4. Заключение

Дальнейшей теоретической разработки заслуживает точка зрения, в соответствии с которой легализация возможна и с косвенным умыслом. Например, покупая на «грязные» деньги недвижимость или валюту, виновный вовсе не обязательно преследует специальную цель придания им правомерного вида. Субъект может относиться безразлично, а может и сознательно допускать, что при совершении финансовых операций или сделок с «грязными» деньгами или имуществом неизбежно так или иначе происходит введение их в легальный оборот, придание им правомерного вида, маскировка, затруднение последующего обнаружения и т. п. Легализация денежных средств или иного имущества при этом происходит объективно, независимо от того, преследовал ли виновный такую цель. В связи с этим, по мнению автора, необходим поиск такой законодательной конструкции состава легализации, чтобы она позволяла квалифицировать действия субъекта, совершающего указанное преступление и с косвенным умыслом.

5. Список литературы

1. УК РФ от 24.05.1996 года.

1. Российская газета от 30 декабря 2003 г.

2. Алиев В.М., Третьяков И.Л. «Уголовная ответственность за легализацию (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем (Российский следователь, №5, 2002 г.)

3. Клепицкий И.А "Отмывание денег" в современном уголовном праве. («Государство и право», №8, 2002 г.)

4. Устинова Т.Д. «Новая конструкция ответственности за легализацию денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем (Современное право, №12, 2002 г.)

5. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации под ред. А.А. Чекалина, изд. «Юрайт», 2004 г., стр.462.