Уголовно-правовые аспекты бандитизма

Введение

Первостепенной задачей любого цивилизованного государства является охрана жизни и здоровья граждан, имущественных интересов физических и юридических лиц, обеспечение общественного спокойствия и нормальной деятельности государственных и общественных институтов. По состоянию общественной безопасности, выступающей важнейшим социальным благом, можно судить об уровне развития государства в целом. Одним из опаснейших посягательств на общественную безопасность является бандитизм. Его повышенная общественная опасность заключается в том, что указанное преступление представляет собой наиболее опасное проявление организованной преступности. Не случайно в постановлении № 1 от 17 января 1997 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации подчеркнул, что данное преступление представляет реальную угрозу как для личной безопасности граждан и их имущества, так и для нормального функционирования государственных, коммерческих или иных организаций.

Число зарегистрированных преступлений, совершаемых организованными группами и преступными сообществами, по данным статистики, увеличилось за последние семь лет в 8,5 раз. В их структуре тяжкие и особо тяжкие преступные деяния составляют более 50 %. В 1995 г. в Российской Федерации было зарегистрировано 304 преступления указанной категории, в 1996 г. - 316, в 1997 г. - 374, в 1998 г. зафиксировано уже 513, в 1999 г. - 523, в 2000 г. - 513 и в 2001 г. - 465 фактов бандитизма. Долгое время выявляемые факты бандитизма рассматривались лишь как отдельные экстраординарные случаи. Однако с середины 90-х годов уголовно-правовая норма об ответственности за бандитизм стала применяться достаточно широко: судебно-следственные органы отошли от практики квалификации конкретных случаев бандитизма, как совокупности других преступлений - разбоев, грабежей, убийств, хищения и незаконного оборота оружия и т.д., в результате чего менялась не только юридическая, но и социально-политическая оценка содеянного.

Нестабильность государственной власти, сепаратистские, религиозно-националистические тенденции в Чечне возродили так называемый политический бандитизм, который сопряжён с другими тяжкими преступлениями (убийства, терроризм, захват заложников и т.д.). Банды ваххабитов (последователей одного из течений в исламе), отличаются крайней жестокостью, непримиримостью и фанатизмом и создаются на почве экстремистских религиозных убеждений, преследуя цель джихада («священной войны» против «неверных», т.е. немусульман). И политический, и общеуголовный бандитизм в равной степени представляет угрозу для устоев российской государственности и национальной безопасности.

Кодификация уголовного законодательства завершилась совершенствованием состава, предусматривающего ответственность за бандитизм. Естественно, что законодательные новации требуют нового теоретического осмысления и выработки рекомендаций по применению уголовно-правовых норм. Как показывает практика, в настоящее время возникают серьёзные проблемы в квалификации бандитизма, процесс доказывания данного преступления отличается определённой сложностью. Установление ответственности за иные формы организованной преступной деятельности, смежных по отношению к бандитизму преступлений, вызывает необходимость определения чётких критериев их разграничения. Довольно часто в правоприменительной деятельности возникают проблемы в квалификации бандитизма по совокупности с другими преступлениями.

Для борьбы с бандитизмом и другими проявлениями организованной преступности одних уголовно-правовых мер явно не достаточно. Законодательные меры борьбы с бандитизмом без решения других вопросов (экономических, политических, социальных, идеологических) не принесут желаемого результата. Для определения причин возникновения бандитизма, а следовательно, и основных направлений общего и специального предупреждения данного негативного явления, необходимо комплексное социально-политическое, уголовно-правовое и криминологическое исследование бандитизма.

В специальной юридической литературе исследованию бандитизма уделено достаточно большое внимание. Отдельные уголовно-правовые и криминологические аспекты борьбы с бандитизмом рассматривались В.М. Быковым, Р.Р. Галиакбаровым, Л.Д. Гаухманом, П.Ф. Гришаниным, А.И. Долговой, С.В. Дьяковым, В.С. Комисаровым, Г.А. Кригером, Н.Ф. Кузнецовой, А.Е. Меркушовым, В.А. Осиным, В.И. Пинчуком, А.А. Пионтковским, Т.Д. Устиновой.

Настоящая дипломная работа ставит перед собой целью анализ уголовно-правовых аспектов бандитизма и выработку некоторых предложений по совершенствованию уголовного законодательства и правоприменительной практики.

Структура диплома определена логикой системного исследования. Она состоит из введения, трёх глав, заключения и библиографии.

Глава 1. Социально-политическое исследование бандитизма

1.1 Бандитизм в истории российской государственности: историко-политическое исследование

В науке уголовного права считается общепринятым мнение о необходимости использования историко-правового метода познания социально-правовых явлений. Не составляет исключение и бандитизм, являющийся, безусловно, не только уголовно-правовой, но и социально-политической категорией. И хотя, как уголовно-правовое понятие, бандитизм существует лишь с начала прошлого века, очевидно, что это явление столь же древнее, как и общество.

Российскому дореволюционному уголовному законодательству было незнакомо понятие «банда» (бандитизм), а употреблялся термин «шайка». Шайка - «группа людей, объединившихся для какой-нибудь преступной деятельности». Банда (с итальянского banda) - «разбойная преступная группа, шайка». Вполне вероятно, что термин «банда» был заимствован из немецкого уголовного права, поскольку именно немецкие криминалисты рассматривали банду как разновидность соучастия, аналогичную той, которая в русском уголовном праве обозначалась как шайка.

Впервые термин «бандитизм» стал применяться в советском законодательстве. В декрете СНК РСФСР от 13 июля 1918 г. «О суде» рассмотрение дел о бандитизме, наряду с делами о посягательствах на человеческую жизнь, разбое и др. было отнесено к ведению народных окружных судов. В постановлении ВЦИК от 20 июня 1919 г. «Об изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении» бандитизм определялся как «участие в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничество им и укрывательство». В местностях, объявленных на военном положении, Всероссийской чрезвычайной комиссии и губернским чрезвычайным комиссиям представлялось право непосредственной расправы (вплоть до расстрела) за бандитизм и некоторые другие преступные деяния.

В начале двадцатых годов Советским правительством в ряде постановлений и декретов устанавливалась подсудность дел о бандитизме революционным военным трибуналам. Так, в постановлении СНК от 19 февраля 1920 г. «О мерах борьбы с бандитизмом» Всероссийской чрезвычайной комиссии и Реввоентрибуналу предоставлялось право утверждать военно-революционные трибуналы в местностях, лежащих вне фронтовой полосы, для предания суду лиц, обвиняемых «в вооружённых грабежах, в разбойных нападениях, в налётах».

Для политического руководства и организации более успешной борьбы с бандитизмом в губернии, где бандитизм имел сильное развитие, специально направлялись уполномоченные ВЦИК. Это решение было принято постановлением Президиума ВЦИК по докладу Комиссии по борьбе с бандитизмом 31 марта 1921 г. Здесь же признавалась «необходимость объединения военных методов борьбы с бандитизмом с методами подхода советских учреждений к крестьянским массам, сочувствующим бандитизму, в политической работе и организационной деятельности,.. в целях ... привлечения населения этих местностей на сторону борьбы с бандитизмом».

В Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. (в гл. I «Государственные преступления») уголовная ответственность за бандитизм - «организацию и участие в бандах (вооружённых шайках) и организуемых бандами разбойных нападениях и ограблениях, налётах на советские и частные учреждения и отдельных граждан, остановки поездов и разрушения железнодорожных путей, безразлично, сопровождались ли эти нападения убийствами и ограблениями или не сопровождались» предусматривалась в ст. 76. Данное преступление каралось высшей мерой наказания и конфискацией всего имущества, с допущением по смягчающим обстоятельствам понижения наказания до лишения свободы на срок не ниже трёх лет со строгой изоляцией и конфискацией имущества. Теми же наказаниями (с допущением понижения наказания до лишения свободы на срок не ниже двух лет со строгой изоляцией и конфискацией имущества) карались «пособничество бандам и укрывательство банд и отдельных их участников, а равно сокрытие добытого и следов преступления».

Аналогично была сформулирована статья 59, предусматривающая ответственность за бандитизм в Уголовном кодексе 1926 г., вступившем в действие с 1 января 1927 г. Однако в этом же году было принято и утверждено Постановлением ЦИК СССР 25 февраля 1927 г. Положение о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для СССР опасных преступлениях против порядка управления). В ст. 17 Положения бандитизм определялся как «организация вооружённых банд и участие в них и в организуемых ими нападениях на советские и частные учреждения или отдельных граждан, остановка поездов и разрушение железнодорожных путей и иных средств сообщения и связи». Законодатель исключил термин «шайка», который с этого момента использовался в юридической терминологии в качестве квалифицирующего признака иных преступлений. Новая редакция нормы об ответственности за бандитизм, соответствующая ст. 17 Положения, была введена в Уголовный кодекс (ст. 59).

Существенным нарушением принципа законности в законодательстве первых десятилетий советской власти являлось применение аналогии и расширительного толкования уголовно-правовых норм, причём такая судебная практика санкционировалась высшими судебными органами. Так, в постановлении 45 Пленума Верховного суда СССР 1933 г. рекомендовалось квалифицировать «случаи самосуда (самочинных действий, направленных против действительных или мнимых преступников и совершаемых лицами, не уполномоченными непосредственно принимать те или иные меры воздействия), когда он носит особо издевательский характер и по специальной принадлежности участников является классовой вылазкой или актом мести со стороны классовых врагов, хотя бы он был учинён не группой, а отдельными лицами» по аналогии, как бандитизм по ст. 59 УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов других союзных республик. На практике даже имели место случаи, когда как бандитизм квалифицировалось изнасилование, совершённое большим количеством вооружённых преступников (чубаровское дело в Ленинграде).

В военные и послевоенные годы практика применения статьи об ответственности за бандитизм вновь была расширена. В частности, в постановлении Пленума Верховного суда СССР № 1/4/У от 8 января 1942 г. по аналогии предлагалось квалифицировать по ст. 59 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик кражи личного имущества граждан, совершённые во время воздушного налёта врага, при оставлении населённого пункта в связи с появлением или приближением врага, эвакуированных граждан в пути или прежнем месте жительства, «когда подобные кражи совершены группой лиц либо совершены неоднократно или лицами, ранее судившимися за хищения, а также при иных особо отягчающих обстоятельствах». Говоря об этой весьма сомнительной позиции Пленума, многие видные учёные того времени тем не менее признавали необходимость применения в уголовном праве аналогии. Профессор Н.Д. Дурманов, соглашаясь с указанным разъяснением, назвал его «вполне правильным, учтя особое качество злостных видов таких краж». «Аналогия в советском ... уголовном праве, - отмечал он, - предполагает, что в уголовном законе караемое деяние предусмотрено в его общих родовых чертах», и её применение «было вызвано невозможностью заранее прямо предусмотреть все преступные деяния, в частности, и такие, которые могут появиться в будущем».

В связи с возникшей необходимостью создания специализированного подразделения по борьбе с бандитизмом, в системе НКВД и затем МГБ СССР было образовано Главное управление по борьбе с бандитизмом (ГУББ). Наиболее широко статья о бандитизме применялась в борьбе с вооружёнными формированиями в Западной Украине («Организация украинских националистов»), Западной Белоруссии, Прибалтике (так называемые банды айзсаргов в Латвии), а также в местах лишения свободы. Так, в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1953 г. «О мерах по усилению борьбы с особо злостными проявлениями бандитизма среди заключённых в исправительно-трудовых лагерях» к виновным по делам об особо злостных нападениях, сопровождающихся убийствами, совершаемых заключёнными, допускалось применение смертной казни как высшей меры наказания.

Законом СССР «Об уголовной ответственности за государственные преступления» от 25 декабря 1958 г. редакция статьи 59 была изменена и впоследствии сформулирована в Уголовном кодексе 1960 г., где ответственность за бандитизм - «организацию вооружённых банд с целью нападения на государственные, общественные учреждения или предприятия либо на отдельных лиц, а равно участие в таких бандах и в совершаемых ими нападениях» предусматривалась в ст. 77, расположенной опять же в главе «Государственные преступления» (разд. II «Иные государственные преступления»). Конструкция данной статьи стала более удачной в плане отграничения данного вида преступной деятельности от иных организованных форм, поскольку в ней была чётко обозначена цель, с которой создаётся банда - совершение нападений. За данное преступление было предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от трёх до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества.

20-23 октября 1959 г. на очередном Пленуме Верховного Суда СССР, при обсуждении итогов обобщения судебной практики по делам о бандитизме и разбойных нападениях отмечалось, что «судимость за бандитизм из года в год непрерывно снижается, и общее число этих преступлений ... незначительное». В одних случаях банда определялась, как «устойчивая вооружённая группа из двух или более лиц, предварительно сорганизовавшихся для совершения нападений...», в других, - в частности, при определении устойчивости и организованности, Пленум называл банду преступным сообществом.

Следствием внедрения в деятельность правоохранительных органов волюнтаристского лозунга «о возможности полного искоренения преступности в СССР», определявшего все направления уголовной политики, явился постепенный отказ с начала 60-х годов от квалификации тяжких преступлений, совершаемых устойчивыми вооружёнными группами, по уголовному закону, предусматривающему ответственность за бандитизм. Были ликвидированы специализированные подразделения - отделы по борьбе с бандитизмом, в которых была создана отлаженная система проникновения в преступную среду, имелся опыт нанесения оперативных ударов по базам и местам дислокации бандгрупп, изъятия оружия и боеприпасов. Роль правоохранительных органов в борьбе с организованной и профессиональной преступностью была значительно принижена и деятельность оперативных служб была сведена к простейшим формам и методам. Выявляемые факты бандитизма рассматривались как отдельные «экзотические» случаи и практические работники квалифицировали их зачастую как совокупность других, менее тяжких преступлений - разбоев, грабежей, хищения и незаконного оборота оружия и т.д., в результате чего менялась не только юридическая, но и социально-политическая оценка содеянного.

Однако бандитизм в стране существовал: банды Кабанова в Балашове, Рамьянова в Куйбышеве, Балановского в Ленинграде, Солдатова в Сибири, и, наконец, прогремевшая на всю страну казанская банда Хантимирова - «Тяп-ляп». Но анализ уголовных дел, рассматриваемых в судах по ст. 77 УК РСФСР, позволял сделать вывод о том, что бандитизм со временем потерял свою политическую окраску, в динамике и структуре преступности произошли серьёзные изменения и преступления, совершаемые вооружёнными организованными группами, носили преимущественно корыстно-насильственный характер. Эту тенденцию, в частности, констатировали некоторые авторы, отмечая, что бандитизм в то время был, как правило, связан только с посягательством на социалистическую или личную собственность в соединении с посягательством на личность граждан, т.е. по сути, превратился в групповой вооружённый разбой.

Важным этапом в борьбе с бандитизмом, как и другими проявлениями организованной преступности, явилось совершенствование структуры правоохранительных органов. Создание в конце 80-х годов в МВД СССР Управления, а затем Главного управления по борьбе с организованной преступностью и его региональных подразделений завершилось формированием специализированной службы в МВД России. На неё и легла тяжесть борьбы с новой волной бандитизма, захлестнувшей нашу страну в 90-е годы. Примитивные бандитские группы постепенно трансформировались в хорошо организованные, сплочённые формирования, что даёт нам право в ряде случаев говорить о банде как разновидности преступного сообщества. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 9 от 21 декабря 1993 г. «О судебной практике по делам о бандитизме» подчеркнул «особую опасность бандитизма, представляющего реальную угрозу как для личной безопасности граждан и их имущества, так и для нормального функционирования государственных, общественных и частных структур в экономической и иных сферах их деятельности».

В связи с угрожающим положением, возникшим к середине 90-х годов, Президент РФ 14 июня 1994 г. «в целях защиты жизни, здоровья и имущественных интересов граждан, обеспечения безопасности общества и государства, во исполнение Федеральной программы Российской Федерации по усилению борьбы с преступностью на 1994-1995 годы, до принятия Федеральным Собранием законодательных актов в сфере борьбы с преступностью» был вынужден издать отменённый ныне Указ № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности», содержащий ряд экстраординарных мер.

Важным этапом развития законодательства в области борьбы с организованной преступностью явились изменения и дополнения в Уголовный кодекс РСФСР в июле 1994 г., в первую очередь, введение понятия организованной группы. Редакция статьи 77 УК была изменена (в связи с появлением новых форм собственности было исключено указание на государственные или общественные предприятия и учреждения). В это время в научной литературе высказываются мнения о необходимости дальнейшего совершенствования законодательства об ответственности за бандитизм, уточнения места данной статьи в системе Особенной части.

В новом Уголовном кодексе 1996 г. ст. 209 по сравнению с предыдущей ст. 77 УК РСФСР была кардинально изменена: создание банды или руководство ею предусмотрены как самостоятельный состав преступления (ч. 1) и отделены от участия в банде или в совершаемых ею нападениях (ч. 2). Кроме того, и те и другие действия, совершённые лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3), выделены в квалифицированный состав. Вполне оправдана позиция законодателя, включившего данную статью в главу 24 Кодекса «Преступления против общественной безопасности» (раздел IX «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка») и обозначившего тем самым объектом бандитизма основы общественной безопасности.

В постановлении № 1 от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» Пленум Верховного Суда РФ вновь обратил внимание судов на особую опасность бандитизма, разъяснил его понятие и основные признаки с учётом положений нового Уголовного кодекса РФ. Первоочередное принятие данного постановления свидетельствует о важности, придаваемой Верховным Судом правильному применению законодательства, предусматривающего ответственность за бандитизм.

В последнее десятилетие преступные формирования бандитской направленности претерпевают изменения, как в количественном, так и в качественном отношении. Как показывают судебные процессы, для большинства современных банд («Слоновская группировка» в Рязани, «Морозовская» в Златоусте, «Хади Такташ» в Казани, объединения банд Ященко и других в Ростове-на-Дону, банды «Чекиста» в Альметьевске и Агия в Тольятти) характерно значительное количество участников, высокий структурно-организационный уровень, межрегиональные связи, наличие современного вооружения и специальных технических средств (связи, транспорта, подслушивающих устройств) и т.д. Они могут тщательно конспирировать, маскировать свою преступную деятельность под видом легальных структур - служб безопасности, частных охранных служб, казачьих дружин, подобно банде Доманина в Краснодарском крае, либо наоборот, ставя перед собой политические цели, дестабилизировать обстановку в каком-либо регионе, открыто и дерзко осуществлять свои нападения, сопряжённые с терроризмом и захватом заложников (банды Басаева, Радуева и др. в Чечне), что даёт нам право говорить о новом этапе политического бандитизма.

Итак, проведённый исторический анализ отечественного законодательства в области борьбы с преступностью показывает, что на протяжении всего развития нашего государства бандитизм рассматривался как тяжкое преступление, а за его совершение предусматривалось строгое наказание. Заметим, что законодатель, давая определение указанного преступления и устанавливая ответственность за него, вкладывал в него своё субъективное отношение, и дефиниция «бандитизм», тем самым, представляла собой не только уголовно-правовую, но и социально-политическую оценку деяний, признаваемых государством наиболее опасными и представляющими угрозу для политической стабильности в стране.

Бандитизм - основное проявление организованной преступности, однако в определённые исторические эпохи государства социальные формы и содержание бандитизма различались. Количество преступлений, совершённых вооружёнными бандитскими формированиями, всегда напрямую зависело от экономического благополучия и политической стабильности государственной власти. Характерной особенностью бандитизма является тенденция увеличиваться в количественном составе в периоды наиболее сложные и тяжелые для государства.

Глава 2. Уголовно-правовое исследование бандитизма

2.1 Сравнительно-правовой анализ бандитизма

В условиях международной интеграции, в том числе в сфере борьбы с организованной преступностью, рассмотрение проблемы борьбы с бандитизмом в России без изучения опыта других стран было бы не полным. Необходим и анализ уголовного законодательства других государств.

Как показывает анализ зарубежной законодательной практики, специальные уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за организацию устойчивых вооружённых групп, создаваемых с целью совершения насильственных преступлений, предусмотрены уголовными законами ряда стран, в частности, уголовными кодексами стран ближнего зарубежья. Так, ст. 237 Уголовного кодекса Республики Казахстан полностью воспроизводит ст. 209 УК РФ, однако санкции за это преступление в казахстанском уголовном законе существенно ниже. Создание устойчивой вооружённой группы (банды) в целях нападения на граждан или организации, а равно руководство такой группой (бандой) (ч. 1 ст. 237 УК РК) наказывается лишением свободы на срок от пяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой. Участие в устойчивой вооружённой группе (банде) или в совершаемых ею нападениях (ч. 2 ст. 237 УК РК) наказывается лишением свободы на срок от трех до десяти лет с конфискацией имущества или без таковой. Деяния, предусмотренные частями первой и второй данной статьи, совершённые лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3 ст. 237 УК РК), наказываются лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или без таковой.

В некоторых странах ответственность за осуществление посягательств в составе банды предусматривается в качестве квалифицированных видов общеуголовных (чаще имущественных) преступлений. Так, ст. 140 Уголовного кодекса Швейцарии гласит: «Если лицо совершает разбой, являясь членом банды, которая сорганизовалась для постоянного совершения разбоев или краж, если он как-то иным способом при совершении разбоя показывает свою особую опасность, наказывается каторжной тюрьмой на срок не менее двух лет». Такой же подход характерен и для германского уголовного законодательства. В § 250 Уголовного кодекса ФРГ («Разбой при отягчающих обстоятельствах») указано, что исполнитель, являющийся членом банды, которая организовалась для постоянного совершения разбоев или краж, при содействии другого члена банды совершающий разбой наказывается лишением свободы на срок не менее трех лет. Наказание увеличивается на срок не менее пяти лет, если исполнитель или другой соучастник имеет при себе оружие. Если исполнитель разбоя (по крайней мере, легкомысленно) причиняет смерть другому человеку, наказанием является пожизненное лишение свободы или лишение свободы на срок не менее десяти лет (§ 251). В §§ 244 и 244а предусмотрена ответственность и за кражу, совершённую бандой. Совершение преступного деяния «организованной бандой» является квалифицирующим обстоятельством и в Уголовном кодексе Франции (ст. ст. 311-9, 312-6 и др.).

Наряду с рассмотренными нормами, в указанных законах Швейцарии, ФРГ, Франции существуют и нормы, предусматривающие ответственность за создание вооружённых групп и преступных сообществ. Так, в ст. 260 ter УК Швейцарии («Преступная организация») указано: «Кто принимает участие в деятельности организации, которая сохраняет в тайне своё построение и личный состав и которая преследует цели совершения насильственных преступлений или обогащение преступными средствами, кто поддерживает такую организацию в её преступной деятельности, наказывается каторжной тюрьмой на срок до пяти лет или тюремным заключением». § 127 УК ФРГ предусматривает ответственность за создание вооружённых групп, а § 129 - за создание преступных сообществ. В уголовном законодательстве Франции установлена ответственность за организацию и участие в боевых группах, и участие в организации преступников. В ст. 431-13 УК Франции указывается, что боевую группу образует любое объединение лиц, владеющих оружием или имеющих доступ к нему, обладающее иерархической организацией и способное нарушить общественный порядок. Организация боевой группы наказывается пятью годами тюремного заключения и штрафом в размере 500 000 франков (ст. 431-16), а участие в таком объединении - тремя годами тюремного заключения и штрафом в размере 300 000 франков (ст. 431-14). Ст. 450-1 УК Франции раздела V «Об участии в организации преступников» определяет, что подобную организацию образует любая сформированная группировка или любое заключённое соглашение, имеющие целью подготовку одного или нескольких преступлений или одного или нескольких проступков, караемых десятью годами тюремного заключения, если такая подготовка выразилась в одном или нескольких объективных действиях. Участие в организации преступников независимо от совершения ею преступлений карается десятью годами тюремного заключения и штрафом в размере 1 000 000 франков. Основные наказания соединяются с дополнительными в виде лишения политических, гражданских и семейных прав, с запрещением состоять на государственной службе, проживать в определяемых судом местах. Кроме перечисленных в ст. 450-3 дополнительных наказаний суд может назначить любое другое дополнительное наказание, которое предусмотрено за подготавливаемое организацией преступников деяние. Одновременно участникам преступной организации предоставляется возможность для освобождения от наказания при деятельном раскаянии (ст. 450-2).

Уголовный кодекс Испании предусматривает ответственность за создание незаконных объединений: 1) имеющих целью совершение преступления или его продолжение; 2) в виде вооружённых банд, формирований или террористических групп; 3) имеющих законные цели, но использующих для их достижения насильственные методы, запугивание или контроль за личностью; 4) имеющих военный характер; 5) побуждающих или подстрекающих дискриминацию, ненависть, насилие против лиц, групп или объединений по мотивам идеологии, религии, убеждений, этнической, расовой или национальной принадлежности их членов или кого-либо из них, пола, сексуальной ориентации, семейного положения, болезни или инвалидности (ст. 515 УК). В ст. 516 УК Испании указывается, что зачинщики и руководители вооружённых банд, формирований или террористических групп, а также лица, возглавляющие их подразделения, наказываются тюремным заключением на срок от восьми до четырнадцати лет и лишением права занимать соответствующие должности или государственный пост на срок от восьми до пятнадцати лет. Лица, входящие в состав указанных объединений, наказываются тюремным заключением на срок от шести до двенадцати лет и лишением права занимать соответствующие должности или государственный пост на срок от шести до четырнадцати лет. Таким образом, испанское уголовное законодательство криминализирует создание незаконных объединений вне зависимости от направленности преступной деятельности. При этом дифференцируется ответственность организаторов (руководителей) и лиц, входящих в состав преступных формирований.

В Уголовном кодексе Польши существует ст. 254, в § 1 которой зафиксировано, что «лицо, принимающее активное участие в преступной группировке, зная, что его участники общими силами совершают насильственное покушение на лицо или имущество, подлежит наказанию лишением свободы на срок до 3 лет. Если последствием насильственного покушения явилась смерть человека или причинение тяжкого вреда здоровью, участник преступной группировки, указанный в § 1, подлежит наказанию лишением свободы на срок от 3 месяцев до 5 лет» (§ 2 ст. 254). Анализ данной уголовно-правовой нормы показывает, что польский законодатель дифференцирует ответственность в зависимости от фактического причинения участниками преступной группировки вреда личности (тяжкого вреда здоровью или смерти). Ещё более дифференцирована ответственность «лиц, которые публично и совместно совершают акты насилия против лиц или собственности» в зависимости от причинения конкретного вреда личности (телесного повреждения, тяжкого телесного повреждения и смерти) в Уголовном кодексе Голландии (ст. 141).

В большинстве зарубежных уголовных законов при причинении вреда другим объектам уголовно-правовой охраны наказание виновным назначается по совокупности преступлений. Так, в Уголовном кодексе КНР в самой статье, предусматривающей ответственность за «формирование, руководство и активное участие в организациях мафиозного характера, с применением насилия, угроз или других методов организованно занимающихся преступной деятельностью в нарушение законов, установивших свою власть на местах, творящих злодеяния, притесняющих, истребляющих массы, серьёзно нарушающих порядок экономической, общественной жизни», в случаях совершения других преступных деяний указывается необходимость применять положения о наказании за совершение нескольких преступлений (ст. 294). В той же статье предусмотрено, что работники государственных органов, выгораживавшие организации мафиозного характера или попустительствовавшие организациям мафиозного характера в занятии преступной деятельностью в нарушение законов, наказываются лишением свободы на срок до трёх лет, арестом либо лишением политических прав; при отягчающих обстоятельствах - лишением свободы на срок от трёх до десяти лет. Тем самым пресекается связь государственных служащих с мафиозными структурами, что является своеобразной мерой борьбы с коррупционной преступностью.

В целом результаты сравнительно-правового исследования свидетельствуют о следующем:

1. Специальные уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за организацию вооружённых групп, создаваемых с целью совершения насильственных преступлений, предусмотрены законодательством некоторых зарубежных государств (республик Казахстан, Беларусь, Украины).

2. Уголовное законодательство многих зарубежных стран (ФРГ, Франции, Испании, Швейцарии) знает «общую» норму, предусматривающую ответственность за организацию и (или) участие в преступных формированиях (организациях, объединениях, ассоциациях и т.п.), вне зависимости от направления преступной деятельности.

3. В ряде случаев ответственность за совершение посягательств в составе банды предусматривается в качестве квалифицированных видов общеуголовных преступлений. Здесь же, в квалифицированных составах (а не в Общей части), даётся обобщённое определение банды, как специфичной формы соучастия.

4. В некоторых зарубежных уголовных законах (Польши, Голландии) устанавливается повышенная ответственность за организованную преступную деятельность, сопряжённую с посягательством на личность. В большинстве же случаев при причинении вреда личности и иным объектам уголовно-правовой охраны наказание виновным назначается по совокупности преступлений.

5. Санкции за рассматриваемые составы преступлений, как правило, существенно ниже санкций, предусмотренных ст. 209 УК РФ.

2.2 Бандитизм как наиболее опасная форма соучастия

В системе отечественного уголовного права особое место отводится институту соучастия в преступлении. Сложность института соучастия определяется тем, что в нём тесно переплетаются все основные проблемы уголовного права: общее понятие преступления, основание уголовной ответственности, причинная связь, вина, стадии преступной деятельности, принципы назначения наказания и индивидуализация ответственности. Учение о соучастии разрабатывалось такими видными учёными-криминалистами, как Н.С. Таганцев, А.Н. Трайнин, П.И. Гришаев, Г.А. Кригер, А.А. Пионтковский, М.И. Ковалёв, Ф.Г. Бурчак, Л.Д. Гаухман, В.С. Прохоров, П.Ф. Тельнов, Р.Р. Галиакбаров и др.

Законодательное определение соучастия содержится в ст. 32 УК, согласно которой «соучастием в преступлении признаётся умышленное, совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». Как особая форма преступной деятельности соучастие включает ряд специфических признаков. Объективными признаками являются, во-первых, участие в преступлении двух или более лиц, и, во-вторых, совместность их преступной деятельности. Субъективный признак соучастия характеризуется совместностью умышленного участия лиц в совершении умышленного преступления. Это предполагает умысел каждого участника в отношении совершаемого совместно преступления; взаимную осведомлённость о совместном совершении преступления; и, наконец, наличие двусторонней субъективной связи между исполнителем и другими соучастниками.

Специальное значение института соучастия заключается в том, что он служит теоретической основой для определения форм организованной преступной деятельности. В зависимости от степени согласованности действий соучастников и уровня соорганизованности преступной группы уголовный закон (ст. 35 УК) выделяет следующие формы групповой и организованной преступной деятельности:

1) группа лиц (без предварительного сговора);

2) группа лиц по предварительному сговору;

3) организованная группа;

4) преступное сообщество (преступная организация).

В соответствии с законом, банда представляет собой устойчивую вооружённую группу, созданную для совершения нападений на граждан или организации. Пленум Верховного Суда РФ в п. 2 постановления № 1 от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» конкретизирует понятие банды, называя её организованной устойчивой вооружённой группой.

Принципиально важным в науке является вопрос, признавать ли банду организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией). Достаточно большое число исследователей полагают, что по своим основным характеристикам банда ближе к преступному сообществу, нежели к организованной группе. Действительно, иногда на практике банда представляет собой разновидность преступного сообщества, однако, с позиции уголовного закона действия лиц, его (сообщество) составляющих, в этом случае следует квалифицировать уже не по ст. 209, а по ст. 210 УК, либо, при определённых обстоятельствах, по совокупности указанных статей. Например, вооружённая организованная преступная группа вначале создаётся для совершения нападений, но затем трансформируется в более совершенное формирование, имеющее сложную структуру (преступное сообщество), одновременно расширяя сферу своей преступной деятельности. В данном случае налицо реальная совокупность преступлений, предусмотренных ст. ст. 209 и 210 УК. Так, например, казанская преступная группировка Р. Галиакберова на первоначальном этапе представляла собой организованную группу («бригаду Раджи»). Со временем Раджа (Галиакберов) и его сторонники стали совершать нападения на других членов сообщества, именуемого «Хади Такташ», с целью установления единоличного контроля над получаемыми доходами. Уничтожив большинство противников и, тем самым, запугав остальных, Галиакберов стал расширять сферу влияния своей банды и разнообразил виды её преступной деятельности. Значительный доход сообщество получало за счёт незаконного сбыта наркотических средств на территории Казани, а также вымогательства, мошенничества, получения денег с проституток и т.д. Кроме того, по указанию Галиакберова была создана отдельная бригада для выполнения «заказов» на убийства. Таким образом, группировка Галиакберова прошла путь от обычной организованной группы («бригады Раджи») до сплочённого преступного сообщества, оказывающего значительное влияние на криминальную ситуацию в Казани. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Татарстан согласилась с выводами предварительного следствия, обоснованно придя к выводу, что созданное и руководимое Р. Галиакберовым формирование представляло собой преступное сообщество, состоящее из двух банд, каждая из которых являлась устойчивой вооружённой группой, совершавшей тяжкие и особо тяжкие преступления.

Однако считать банду (в классическом виде) преступным сообществом (преступной организацией) категорически неверно. Автор поддерживает мнение учёных, определяющих банду, как разновидность организованной преступной группы.

Понятие организованной группы даётся в ч. 3 ст. 35 УК, где указывается, что «преступление признаётся совершённым организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений». Думается, что и в ст. 209 УК банда должна определяться как организованная вооружённая группа, поскольку устойчивость - это лишь компонент организованности. Помимо устойчивости организованную группу характеризуют планирование и тщательная подготовка преступлений, наличие внутренней жёсткой дисциплины, распределение ролей между соучастниками, техническое оснащение и т.п.

Банду, как организованную группу, можно признать таковой, если её образуют, как минимум, два человека - лица обязательно вменяемые и достигшие определённого в законе возраста уголовной ответственности. Однако в последнее время некоторые исследователи предлагают пересмотреть этот, казалось бы, неизменный постулат. Так, по мнению Н.П. Водько, традиционно сложившаяся в юридической науке точка зрения, что наименьшим числом виновных при соучастии являются два лица, должна быть пересмотрена в свете Уголовного кодекса РФ 1996 г. Действительно, минимальное количество участников, превышающее двух человек, характерно для многих видов преступных посягательств: организации незаконного вооружённого формирования или участие в нём (ст. 208), организации преступного сообщества (преступной организации) (ст. 210), массовых беспорядков (ст. 212) и др. Это вытекает из самого характера этих преступлений и смысла объективной стороны соответствующих составов. Несмотря на то, что данные размышления имеют серьёзную теоретическую основу, вряд ли целесообразно вносить законодательные изменения в соответствующие нормы о соучастии. Хотя бы потому, что это не только не скажется на эффективности борьбы с организованной преступностью, а наоборот, затруднит её.

Обязательным признаком банды является устойчивость. Пленум Верховного Суда РФ в п. 4 постановления № 1 от 17 января 1997 г. указал, что «об устойчивости банды могут свидетельствовать, в частности, такие признаки, как стабильность её состава, тесная взаимосвязь между её членами, согласованность их действий, постоянство форм и методов преступной деятельности, длительность её существования и количество совершённых преступлений».

Следует отметить, что содержание признака устойчивости (смысловое значение слова «устойчивый»: «не подверженный колебаниям, постоянный, стойкий, твёрдый») всегда неоднозначно трактовалось в научной литературе и судебной практике. Так, в 1959 г. на очередном Пленуме Верховного Суда СССР среди критериев, определяющих устойчивость и организованность банды указывались: «предварительный сговор и преступные связи между её участниками, единство преступных целей, распределение функций между участниками преступного сообщества, предварительное установление объектов нападения и способов преступной деятельности». В постановлении № 11 от 21 декабря 1993 г. «О судебной практике по делам о бандитизме» критериями, свидетельствующими об устойчивости банды, назывались: «стабильность её состава и организационных структур, сплочённость её членов, постоянство форм и методов преступной деятельности». В постановлении № 1 от 17 января 1997 г. были добавлены такие характеристики устойчивости, как «тесная взаимосвязь между её членами, согласованность их действий, длительность её существования и количество совершённых преступлений».

По мнению В.С. Комиссарова, можно выделить несколько составляющих элементов признака устойчивости банды: 1) высокая степень организованности; 2) стабильность состава и её организационной структуры; 3) наличие своеобразных, индивидуальных по характеру форм и методов деятельности; 4) постоянство форм и методов преступной деятельности. «Таким образом, устойчивость, - подчёркивает В.С. Комиссаров, - это такое состояние группы, которое характеризуется наличием прочных связей между соучастниками и специфическими, индивидуальными формами и методами деятельности».

Устойчивость, указывает В.М. Быков, прежде всего, - стабильность, постоянство состава преступной группы. К признакам банды, характеризующим её как организованную преступную группу, В. М. Быков относит: постоянное совершение преступлений как цель объединения группы; формирование психологической структуры группы, выдвижение лидера - её организатора, руководителя и вдохновителя; распределение ролей при совершении преступлений; осуществление подготовки к совершению преступлений; возможность использования сложных способов совершения и сокрытия преступлений; поддержание в группе строгой дисциплины; замену личных отношений в группе на деловые, основанные на совместном совершении преступлений; выработку в группе единой ценностно-нормативной ориентации; распределение преступных доходов в группе в соответствии с положением лица в её иерархии; создание в группе специального денежного фонда.

Т.Д. Устинова под устойчивостью понимает постоянную или временную преступную деятельность, рассчитанную на неоднократность совершения преступных действий, относительную непрерывность в совершении преступных деяний. При этом устойчивость как характеристика бандитизма, по её мнению, имеет большой диапазон колебаний, много степеней, от самой простой, когда имеется простое объединение вооружённых людей, спонтанно совершающих преступления без особой их тщательной разработки, до детальной разработки участия каждого члена в совершаемом нападении.

А.С. Емельянов также рассматривает устойчивость банд (и иных преступных групп), как характеристику, которую следует рассматривать в развитии. На основе такого подхода к пониманию устойчивости банд автор выделяет три их типа, соответствующих трём стадиям (этапам) развития устойчивости: 1-й тип - «примитивно устойчивые» банды, существующие, в первую очередь, как группы друзей, знакомых и т.п.; 2-й тип - «развито неустойчивые» банды (термин «неустойчивый» здесь относится только к формам и методам преступной деятельности), ориентированные, в отличие от банд 1-го типа, в первую очередь не «на личности», а «на задачи», т.е. складывающиеся в связи с конкретным «делом» и часто распадающиеся после его осуществления; 3-й тип - «развито устойчивые» банды, ориентированные на совместную деятельность (не на отдельные задачи).

На наш взгляд, устойчивость, как обязательный признак банды и любой другой организованной преступной группы, составляют различные критерии, наличие каждого из которых не является обязательным. К примеру, не обязательно, чтобы в банде имела место стабильность состава, который по тем или иным причинам может и периодически изменяться. Банда может существовать длительное время, но действия виновных могут квалифицироваться как бандитизм и в случаях, когда преступной группой совершаются нападения (нападение) в течение непродолжительного времени. Диспозиция ст. 209 УК РФ не связывает ответственность за организацию и участие в банде со сроком её создания и действия, а также наличием лидера. В этом смысле чрезвычайно важной представляется позиция, высказанная Президиумом Верховного Суда РФ в постановлении № 462п99пр по делу Талдыкина и др. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, отменяя приговор в части осуждения по ст. 209 УК РФ и прекращая дело за отсутствием состава преступления, мотивировала своё решение тем, что виновные действовали в течение короткого промежутка времени - менее одного месяца, у членов группы не успел сформироваться руководитель и выделиться лидер. Президиум Верховного Суда РФ отменил определение Судебной коллегии и направил дело на новое кассационное рассмотрение, указав следующее. По смыслу закона обязательными признаками банды являются вооружённость, организованность и устойчивость группы. Суд установил и правильно отразил в приговоре, что виновные, хотя действовали менее месяца, совершили ряд преступлений в одном и том же составе и при обстоятельствах, свидетельствующих о распределении ролей между членами банды; во всех эпизодах преступлений применялось оружие. Кроме того, члены находились между собой в родственных отношениях, что объясняет, почему среди них не выделился явный лидер, а все действовали на «равных правах».

Долгое время в научной литературе в качестве основного критерия устойчивости рассматривалась многократность задуманных или совершённых группой преступлений. Однако позже сформировалась иная позиция, согласно которой устойчивая совместная деятельность может иметь место и при совершении одного преступления. В связи с этим, нельзя обойти вниманием положение, содержащееся в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм», согласно которому «банда может быть создана и для совершения одного, но требующего тщательной подготовки нападения». Некоторые авторы критически оценивают процитированное разъяснение, утверждая, что признать группу, совершившую только одно нападение и затем прекратившую свою преступную совместную деятельность, бандой оснований не имеется.

Как показывает практика, факты осуждения за совершение одного, даже требующего продолжительной подготовки, тщательно спланированного, нападения, встречаются крайне редко. Дело в том, что к моменту создания банда не успевает организационно оформиться, связи между её членами не прочные, не стабильные, и действия соучастников носят, как правило, спонтанный характер.

Заметим, что в специальной литературе довольно часто в качестве составляющего банды называется сплочённость - социально-психологическая характеристика преступной группы, отражающая общность участников в реализации преступных целей; монолитность, стойкая спаянность, единение вокруг решения конкретных задач в сфере преступной деятельности. По мнению Л.Д. Гаухмана и С.В. Максимова, критериями сплочённости являются «круговая порука», конспирация, общая касса («общак»), наличие специальных технических средств и т.д. При этом отмечается, что все признаки устойчивости присущи и сплочённости, но устойчивость отражает внешнюю сторону преступной деятельности банды, тогда как сплочённость характеризует её внутреннее состояние. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в определении по делу Ермаковой и др. указала: «О сплочённости может свидетельствовать наличие устоявшихся связей, организационно-управленческих структур, финансовой базы, единой кассы из взносов от преступной деятельности, конспирации, иерархии подчинения, единых и жёстких правил взаимоотношений и поведения с санкциями за нарушение неписаного устава сообщества».

Действительно, строгая дисциплина (беспрекословное подчинение лидеру, препятствование выходу участников из банды, применение «наказаний» за неповиновение и проступки); сложная организационная и психологическая структура преступной группы (разделение её на более мелкие группы (звенья, бригады), возглавляемые активными и преданными лидеру участниками); наличие общей кассы (так называемого «общака»), установление контактов с сотрудниками правоохранительных и судебных органов - признаки, свидетельствующие о сплочённости банды и характеризующие её как сложное психологическое формирование, причём установление большинства из этих признаков свидетельствует о том, что банда «перерастает» в преступное сообщество, что, как уже отмечалось, неизбежно требует квалификации по ст. 210 УК.

Обязательным признаком банды является её вооружённость, предполагающая наличие у участников преступной группы огнестрельного или холодного, в том числе метательного оружия, как заводского изготовления, так и самодельного, различных взрывных устройств, а также газового и пневматического оружия. Пленум Верховного Суда РФ исходит из широкого понимания оружия, рекомендуя при решении вопроса о признании его таковым, руководствоваться правоприменительным органам Законом РФ «Об оружии», а в необходимых случаях заключением экспертов.

В соответствии со ст. 1 Федерального закона РФ «Об оружии» от 13 декабря 1996 г. под оружием понимаются «устройства и предметы, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели, подачи сигналов». Основываясь на положениях указанного Закона, Пленум Верховного Суда РФ в постановлении № 5 от 12 марта 2002 г. «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» несколько сужает определение оружия: «... под оружием следует понимать устройства и предметы как отечественного, так и иностранного производства, конструктивно предназначенные для поражения живой или иной цели».