Изменения в уголовном праве в "Псковской судной грамоте" по сравнению с "Русской Правдой"

Если попытаться отследить историю развития понятия преступления, то необходимо отметить, что на различных этапах существования Российского государства понятие преступного определялось различным образом.

Принято считать, что первая попытка определить преступное сделана в "Русской Правде" (X в). Преступление по "Русской Правде" определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как "обида", т.е. причинение морального или материального ущерба частному лицу или группе лиц со стороны, очевидно, частного же лица.

Понятие преступления в "Псковской Судной грамоте" (1467 г) значительно изменилось по сравнению с "Русской Правдой". Теперь преступными считаются не только посягательства на человека, его личность и имущество, но и иные запрещенные законом деяния, в том числе направленные против государства и его органов. Однако "Псковская Судная грамота" не знала специальных терминов для определения понятия преступного.

Соответственно пониманию преступления как "обиды" строится в "Русской Правде" и система преступлений. Можно предполагать, что в древний период в крестьянской общине практиковались наказания на основе обычного права, но конкретных источников до нас не дошло. В "Русской Правде" отражены только два вида преступлений: против личности (убийство, телесные повреждения, оскорбления, побои) и против собственности (разбой, кража, нарушение земельных границ, незаконное пользование чужим имуществом). Закон защищал интересы индивидуума, который, выделившись из общинной системы, нуждался в охране, как своей личности, так и своего хозяйства. Государственные преступления в "Русской Правде" не упоминаются, весьма нечетко обрисованы преступления против княжеской администрации (например, убийство конюха). На данном этапе еще не существовало абстрактного понимания государства и его интересов, вред государству отождествлялся с вредом князю, и посягательства против князей рассматривались как тяжкие деяния. Это не означало, конечно, что выступления против княжеской власти проходило безнаказанно. Просто в таких случаях применялась непосредственная расправа без суда и следствия. К участникам восстаний применялась казнь на месте преступлений.

В уголовном праве особенно ярко проявляется классовая природа феодального права, открыто встающего на защиту господствующего класса и пренебрегающего интересами трудящихся. Это отчетливо видно при рассмотрении отдельных элементов состава преступления. Так, субъектом преступления может быть любой человек, кроме холопа. Любое преступление подразумевало выплату штрафов и имущественные взыскания, для чего требовалось наличие собственности. Холопы и рабы, сами будучи разновидностью собственности, таковой не имели и ответственность за них несли хозяева. Очень трудно определить влияние на положение субъекта сословного статуса. Мы не имеем сведений и документов о последствиях, например, драки дружинника и крестьянина. Наиболее вероятно, что во времена "Русской Правды" при известных привилегиях феодалов все свободное население отвечало за криминальные действия в отношении представителя другого сословия. "Русская Правда" ничего не говорит о совершении преступления женщинами, о возрасте преступника. С принятием христианства возраст преступников стал определяться на основе церковных установлений.

"Русская Правда" не знает помимо возрастного ограничения уголовной ответственности, понятия невменяемости. В литературе высказывалось суждение, что опьянение по "Русской Правде" смягчало ответственность (убийство на пиру). В действительности при убийстве в драке имеет значение не состояние опьянения, а элемент простой ссоры между равными людьми. Больше того, "Русская Правда" знает случаи, когда опьянение вызывает повышенную ответственность. Так, если хозяин закупа бьет его под пьяную руку, то теряет этого закупа со всеми его долгами; купец, пропивший доверенный ему чужой товар, отвечает не только в гражданском, но и в уголовном порядке, притом весьма строго.

"Русской Правде" известно понятие соучастия. Эта проблема решается просто: все соучастники преступления отвечают поровну, распределение функций между ними пока не отмечается.

"Русская Правда" различает ответственность в зависимости от субъективной стороны преступления. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но различаются два вида умысла - прямой и косвенный. Это отмечается при ответственности за убийство: убийство в разбое карается высшей мерой наказания - потоком и разграблением, убийство же в сваде (драке) - только вирой. Впрочем, некоторые исследователи полагают, что здесь ответственность зависит не от формы умысла, а от характера самого преступления: убийство в разбое - это низменное убийство, а убийство в драке все-таки как-то может быть оправдано с моральной точки зрения. По субъективной стороне различается и ответственность за банкротство: преступным считается только умышленное банкротство. Состояние аффекта исключает ответственность.

Что касается объективной стороны состава преступления, то подавляющее число преступлений совершается путем действия. Лишь в весьма немногих случаях наказуемо и преступное бездействие (утайка находки, длительное невозвращение долга). Наиболее ярко классовая природа древнерусского права выступает при анализе объекта преступного посягательства. Ответственность резко различается в зависимости от социальной принадлежности потерпевшего.

Среди имущественных преступлений наибольшее внимание "Русская Правда" уделяет краже (татьбе). Наиболее тяжким видом татьбы считалось конокрадство, ибо конь был важнейшим средством производства, а также и боевым имуществом. Известно и преступное уничтожение чужого имущества путем поджога, наказуемое потоком и разграблением. Суровость наказания за поджог определяется, очевидно, тремя обстоятельствами. Поджог - наиболее легкодоступный, а потому и наиболее опасный способ уничтожения чужого имущества. Он нередко применялся как средство классовой борьбы, когда закабаляемые крестьяне хотели отомстить своему господину. Наконец, поджог имел повышенную социальную опасность, поскольку в деревянной Руси от одного дома или сарая могло сгореть целое село или даже город. В зимних условиях это могло привести и к гибели массы людей, оставшихся без крова и предметов первой необходимости.

Система наказаний "Русской Правды" еще довольно проста, а сами наказания сравнительно мягкие. В "Русской Правде" доминируют штрафы, хотя на практике арсенал уголовных кар был довольно велик. Кодекс был издан вскоре после принятия христианства, и был призван разорвать последние связи с язычеством. Жестокие виды наказания противоречили христианской доктрине гуманности, они в кодекс не вошли. "Русская Правда" является сугубо светской, уголовные наказания против интересов церкви устанавливались в церковных уставах.

В практике применялись следующие виды наказаний: кровная месть (ее лишь условно можно отнести к наказаниям), поток и разграбление, смертная казнь, уголовные штрафы, заключение в темнице, членовредительные кары. Уголовные штрафы за посягательство на личность носят ярко выраженный сословный характер, при посягательстве на имущество это проявляется менее резко. Рассмотрим эти виды наказания чуть подробнее.

Месть - первичная форма наказания, осуществляемая потерпевшим и его ближними. Сначала она крайне неравномерна, так как определяется степенью разгневанного чувства и силами пострадавших. В историческое время она подлежит различным ограничениям, благодаря которым приобретает публичный характер, потому что подлежит контролю общественной власти. Ограничения мести сводятся:

1) к сокращению числа преступлений, за которые допускается месть;

2) к установлению срока, в течение которого можно мстить, и 3) к сужению круга мстителей. Древнейшая "Русская Правда" знает месть за убийство, увечья, кровавые и синие раны, даже простой удар рукой или каким-либо не воинским орудием, а также за кражу. За увечья мстят дети; за раны и побои может мстить лишь сам потерпевший, и притом лишь вслед за нанесением удара. Пространная "Правда" упоминает только о мести за убийство и кражу, и не облагает наказанием того, кто ткнет мечем за причиненный удар. Все случаи правонарушений из мести могут подлежать судебной оценке; суд проверяет, соблюдены ли правила мести. Помимо этого сам суд может присудить месть. Намек на послесудебную месть содержится в краткой "Правде" и в летописном рассказе о суде над суздальскими кудесниками. Помимо указанных ограничений, важную роль в смягчении мести играет право убежищ. Местами убежищ прежде всего являлись церкви, о чем сохранилось несколько летописных указаний. "Русская Правда" в одном случае упоминает об убежище в частном доме; холоп, ударивший свободного, мог укрыться в хоромах, и господин мог его не выдать. В виде пережитка, неприкосновенность частного жилища вспоминается даже в одном северном памятнике московского периода. Постепенно ограничиваемая месть все более и более вытесняется системой выкупов.

Выкуп - это денежное вознаграждение, уплачиваемое правонарушителем и его родственникам потерпевшему и его ближним, при условии отказа их от мести. Такая замена одного обычая другим, по существу столь противоположным, могла произойти лишь постепенно; отказ от мести сопровождался притом обрядами, устраняющими всякое подозрение в трусости перед противником. Раз упрочившись, выкупы слагаются в довольно сложную систему правил. Размеры выкупа, определяемые сначала соглашением сторон, мало-помалу фиксируются соответственно причиненным ущербам. Вмешательство общественной власти в дела этого рода вызывает установление штрафов и в пользу власти. Так возникают:

1. ВИРА - представляла собой уголовный штраф, который выплачивался только за убийство и только свободного человека. В "Русской Правде" размер виры един для всех - 40гр. В "Правде" Ярославичей для огнищан, конюхов устанавливалась двойная вира.

2. ГОЛОВНИЧЕСТВО. Закон не попустительствовал убийце, даже вложившему деньги в дикую виру. Помимо виры он должен был заплатить головничество родственникам убитого в размере 12 гр. Из собственных средств.

3. ПРОДАЖА - самый распространенный штраф, выплачиваемый за нанесение побоев, посягательства на собственность, оскорбления. Размер 1-12 гр. Продажа платится князю, это - публичный штраф, свидетельствующий о свободном состоянии виновного.

4. УРОКИ. Уроками назывались штрафы за истребление собственности и имущества. Поскольку рабы и холопы приравнивались к имуществу хозяев, за их убийство выплачивался урок, а не вира.

Система выкупов - господствующая форма наказания в "Русской Правде" и современных ей памятниках, но не единственная. В "Русской Правде", помимо мести, упоминается еще наказание, назначаемое за убийство при разбое, поджог и конокрадство - именно поток и разграбление. Разграбление означает насильственное отнятие имущества, поток же объединял разные формы личных наказаний: изгнание, обращение в рабство и даже убийство. Отсюда могли развиться такие формы наказаний, как смертная казнь, телесные наказания и лишение свободы, известные у нас по византийским образцам, вслед за принятием христианства. Уже св. Владимиру епископы советовали казнить разбойников, хотя потом они же предложили восстановить старый порядок взимания вир. Высказана вероятная догадка, что и при Ярославле применялась смертная казнь, и что постановление Ярославичей об отложении убийства за голову следует понимать в смысле вторичной замены смертной казни вирами. Владимир Мономах поучает детей: "не убивайте и не повелевайте убити, иначе будете казнимы до смерти". Есть указание, что осужденные насмерть могли от нее откупиться. Холопа, ударившего свободного мужа, по уставу Ярославичей, предписано "любо бити и розвязавше". Из сопоставления этого места со словами Даниила Заточника: "а безумнаго аще и кнутом бьеши, розвязав на санях, не отымеши безумия его", явствует, что и "Русской Правде" было известно телесное наказание кнутом. Наконец, летопись упоминает о примении в особых случаях членовредительных наказаний в ХI и в ХII вв. Несмотря, однако, на все большее упрочение в практике последних видов кары, наказания, вытекающего из саморасправы или примирения потерпевших с нарушителями, занимают в данном периоде первенствующее место.

Статья 1 Правды Ярослава Мудрого предусматривает месть родственников за убийство, если мстителей не будет, то выплачивается штраф 40 гривен (гр). В этой статье отсутствует социальная дифференциация виноватых при выплате штрафа, но убийство признается самым опасным преступлением, с него начинаются все редакции "Русской Правды". В правде Ярославичей за убийство огнищан, конюхов князя, тиуна предусмотрен повышенный штраф 80 гр., за убийство свободного человека выплачивался штраф 40гр.

"Правда" Ярославичей допускает убийство вора на месте преступления, даже если он княжеский огнищанин (21,38). Задержанного вора закон обязывал связать и отвести на княжий двор для суда. В Пространной Правде имеется указание на то, что сыновья Ярослава Мудрого отменили для убийц "убиение за голову" и ввели денежные штрафы.

Выкупы за совершение убийств просуществовали довольно долго. В Пространной "Правде" упоминаются многочисленные категории лиц и суммы штрафов за их убийство. Убийство жены (ст.88) каралось тем же судом, что и убийство мужа. Как поступали с женщинами-убийцами кодекс умалчивает. Убийство холопа приравнивалось к истреблению чужой собственности, за него хозяину выплачивалась его стоимость.

Во всех перечисленных случаях речь идет об обычных бытовых убийствах на почве ссоры или драки, но в "Русской Правде" упоминаются и более опасные преступления - разбой и убийство в разбое.

Под разбоем подразумевалась профессиональная преступность, нанесение вреда имуществу и личности, следствием чего могло быть специально предусмотренное кодексом убийство в разбое. Совершившие убийство разбойники не платили штраф, а выдавались князю на поток и разграбление. Общины обязаны были разыскивать разбойников-убийц или выплачивать штрафы.

Нанесение побоев, оскорбления, телесные повреждения карались денежными штрафами. Хотя штрафы дифференцировались в зависимости от тяжести увечий, ясного понимания степени вреда в "Русской Правде" нет.

Больше всего внимания в "Русской Правде" уделяется краже, подробно расписывается какой штраф должен уплатить вор за кражу различных предметов. Общий принцип таков, пострадавшему следует полностью компенсировать материальный урон, поэтому виновный должен выплатить стоимость украденного и заплатить штраф. Сословная защита имущества встречается редко. Убийство вора на месте преступления не считалось преступлением и наказания не влекло.

В Пространной "Правде" поток и разграбление назначался в трех случаях за наиболее опасные преступления: за кражу коня, поджог дома и гумна, профессиональный разбой (ст.7,83). Точно определить содержание этого вида наказания невозможно, ни одного описания подобной практики до нас не дошло. Имущество конфисковывалось в пользу князя, а сам преступник обращался в рабство. Судьба его жены и детей не ясна.

"Русская правда" не знает смертной казни, но известно, что она применялась.

Штрафы были основным видом наказания по "Русской Правде", применялись за все виды преступлений.

В этот период материальная сторона преступления имела преобладающее значение; главное внимание обращалось на материальный ущерб, причиняемый преступлением, а не на грозящую от злой воли опасность. В эпоху "Русской Правды" от этой чисто материальной точки зрения можно отметить уже целый ряд отступлений: в ряде статей обращается внимание на степень проявления злой воли. Так, убийство на пиру в свадьбе, совершенное явно, влечет более мягкие последствия, чем убийство в разбое; ответственность купца за утрату чужих денег или товара видоизменяется в зависимости от того, случилась ли такая пагуба от Бога или по вине самого купца; за истребление скота пакощами взыскивается больший штраф, чем за кражу скота; последняя наказуется строже, если скот украден из хлева и клети, чем в случае кражи скота с поля. Но оценка внутренней стороны преступного деяния не идет глубоко; так, все соучастники в преступлении наказываются одинаково, хотя виновность их могла быть вполне различна. При взгляде на преступление, как на причинение вреда частным лицам, и при слабом развитии государственных начал, древнее право не знает преступлений против государства и общества. Даже "Русская Правда" позднейшей редакции перечисляет только преступления против жизни, здоровья, телесной неприкосновенности и имущественных прав частных лиц. В связи с этим стоит и другое явление: преследование преступника в древности было делом отнюдь не государственным, а самих пострадавших. В эпоху "Русской Правды", под влиянием духовенства, появляется и иное воззрение на преступление, как на нарушение правил и предписаний, касающихся главным образом религиозной и семейной жизни. В церковных уставах перечисляется целый ряд деяний, нарушающих установленные правила о брачном союзе и о соблюдении обрядов православной веры, хотя бы эти деяния и не причиняли никому прямого вреда; так, подлежали наказанию те, "кто молится под овином или в рощеньи у воды", "кто ест и пьет с иноязычниками и некрещеными" и т.п. Под этими же влияниями начинает слагаться и понятие о преступлениях государственных.

Памятником законодательства Псковской республики является Псковская судная грамота. В ней, в частности, отражены и особенности уголовного права.

Грамота не содержит специальных терминов для характеристики преступления. На практике репрессии зачастую "подгонялись" под интересы не республики в целом, а узкой группе правящего боярства. В Псковской Судной грамоте не оговаривается социальный статус преступника, предполагалось, что в республике все отвечают за свои действия, если они свободны. О холопах и их убийствах кодекс не упоминает. Предполагается, что его убийство влекло лишь возмещение убытков.

В представлении о субъекте примечателен дифференцированный подход к соучастию. Летописи содержат сведения, указывающие на различие между непосредственным исполнителем и подстрекателем.

Для указанного периода характерны новые объекты преступления - государственное спокойствие, государственная служба, отправление правосудия.

По подсчетам исследователей более половины статей Псковской Судной Грамоты (ПСГ) посвящено уголовному праву. Общее понятие преступления в ней расширяется в сравнении с Русской Правдой. Теперь преступными считаются всякие деяния, запрещенные уголовной нормой, хотя бы они и не причиняли непосредственного ущерба какому-нибудь конкретному человеку (например, государственные преступления, преступления против суда и пр). Закон не содержит норм, определяющих круг субъектов преступления. По мнению большинства исследователей, ПСГ, следуя за Русской Правдой, также исключает из него холопов. ПСГ освобождала от ответственности при невиновном причинении вреда. Во всяком случае в ней указан один пример такого освобождения от ответственности: истец и пристав не отвечали, если их приход в дом ответчика вызывал выкидыш у испугавшейся жены ответчика.

В соответствии с новым понятием преступления изменяется система преступлений. Впервые в русском праве появляются государственные преступления, во всяком случае одно из них - измена (перевет). Опасным преступлением является и поджог, смыкавшийся порой с изменой. Пожар, как уже отмечалось выше, в средневековом городе, опасный и сам по себе, мог быть совершен по заданию врага. Летопись доносит до нас подобный случай. В 1496 г. "загорелося на Крому в Кутного костра, и клети много погорело, и ржи много и платья... а зажег Чюхно, закратчися, а послаша его немцы зажече и посулиша ему дару много".

Имущественные преступления, известные Русской Правде, теперь существенно расширяются и изменяются. Первая же статья грамоты называет такие имущественные преступления, как разбой, наход, грабеж, кражу из закрытого помещения. Грамота знает квалифицированную кражу в третий раз. Из текста Псковской Судной Грамоты нельзя определить, чем отличается разбой от находа и грабежа. В памятниках XV в. термин "разбой" сохранил значение неспровоцированного убийства с целью завладения имуществом, вооруженной засады на дорогах. Наход понимается некоторыми исследователями как разбой шайкой, однако возможно и другое объяснение: наход - это типичный пример кулачного права, нападение одного феодала на усадьбу другого. Помимо Эклоги, на которую ссылается Ю.Г. Алексеев, это мнение подтверждает и аналогичный взгляд на наход в Статуте Великого княжества Литовского 1529 г. - памятнике, очень близком Псковской Судной Грамоте и по географии, и по времени принятия.

Значительно меньше, чем в Русской Правде, представлены в Псковской Судной Грамоте преступления против личности, очевидно потому, что в Пскове продолжала действовать и сама Русская Правда. Убийству посвящены всего две статьи. Как и в Русской Правде, сурово наказание за оскорбление (вырывание бороды). Знает Псковская Судная Грамота и нанесение побоев.

Впервые Псковская Судная Грамота говорит о преступлениях против порядка управления и суда, должностных преступлениях.

Система наказаний Псковской Судной Грамоты проста: известны были только два вида наказания - смертная казнь и штраф. Конкретные виды смертной казни в законе не определялись. Из летописей известно, что воров обычно вешали (эта казнь была традиционной для таких преступников и пришла на Русь из Византии), поджигателей сжигали, изменников избивала толпа, убийцам отрубали голову; известно было и утопление. Штрафы (продажи) взимались в пользу князя, часть суммы поступала в казну Пскова. Одновременно с выплатой штрафа виновный должен был возместить ущерб.

В период феодальной раздробленности в Псковской Судной грамоте получают дальнейшее развитие нормы уголовного права.

В ней различалось проявление злой волн преступника и непредумышленное преступление. Под преступлением понимался вред, причиненный не только частному лицу, но и государству. Особо опасным государственным преступлением считалась измена (перевет).

Статья 7 для изменника, поджигателя устанавливала высшую меру наказания (смертную казнь) путем сожжения или повешения, а для воров - отсечение головы.

Преступлением считался (ст.1) самовольный захват силою чужого владения (наход).

Различное наказание назначалось вору, совершившему кражу на посаде один - два раза, и вору профессиональному, в ст.8 - впервые было сформулировано понятие рецидивиста. Находка поличного была достаточным основанием для признания человека вором.

Драки, заканчивающиеся полюбовным соглашением сторон, не должны были караться княжескою продажею (ст.80),

Статьи 96-98 предусматривали наказание за убийство, определяли размер княжеской продажи и материальной компенсации семье убитого.

Преступлением против личности считалось вырывание бороды (ст.117), оно наказывалось продажей до 2 руб., тогда как за побои в пользу потерпевшего взимался штраф 1 руб. и штраф в пользу князя (ст.120).

В литературе принято считать, что первая попытка определения преступного сделана в Русской Правде, где нанесение вреда личности именуется "обидой". Например, при нанесение побоев следовало "платить за обиду 12 гривен".

Псковская Судная Грамота не содержит специальных терминов для характеристики преступлений. Предполагалось, что уголовной ответственности подлежит тот, кто совершил деяние предусмотренное ей. В Псковской Судной Грамоте не оговаривался социальный статус преступника, предполагалось, что все отвечают за свои действия, если они свободны. О холопах и об их убийстве кодекс вообще не упоминает. Высказывались мнения, что в данном случае действовали нормы Русской правды: холоп не был субъектом преступления, а его убийство влекло лишь денежное возмещение убытков. Понятие виновности не получило в Псковской Судной Грамоте, в сравнении с Русской Правдой, нового развития. Существенно отличается в ней лишь ответственность соучастников преступления. В Пскове преступники пропорционально выплачивали указанную в законе сумму, а потерпевшие ее получали (по Русской правде всю сумму штрафа выплачивал каждый соучастник).

Гражданско-правовому богатству Псковской Судной Грамоты сопутствует уголовно-правовая бедность, хотя в статье 7 упоминается политический преступник "переветник" (изменник), которому полагается смертная казнь. Из текста Псковской судной грамоты не ясно, что является преступлением в отношении князя и властей. Более того, в кодексе отсутствуют должностные преступления, что довольно странно для государственности с выборным аппаратом. Какое-то подобие превышения служебных полномочий встречается лишь однажды (ст.48), когда насильственные действия по отнятию имущества со стороны волостеля приравниваются к грабежу. Обычно неправые действия со стороны должностных лиц кодекс регулирует угрозой Страшного Суда во время второго пришествия Христа (ст.4). За взяточничество не предписывается никаких санкций, просто говорится, что их брать нельзя.

Такая примитивность регламентации должностных преступлений показывает, что законодатель не осознавал значимости должностной ответственности.

Имущественные преступления разработаны более подробно. В статье 7 предусмотрена квалифицированная кража (татьба)"кримскому и коневому татю". Первый термин спорен. Есть мнение, что это кража из Кромы (Кремля) государственного имущества. Оба случая караются смертью, как и предусмотренный здесь же поджог. Простая кража, совершенная в первый и второй раз, наказывалась штрафами, на третий раз выносился смертный приговор (статья 8). Покупка краденой вещи освобождалась от наказания, если покупатель представлял свидетелей сделки. Разбой и грабеж еще не разделяются, за оба эти деяния назначались одинаковые штрафы. Но по общему смыслу памятника грабеж представляет открытое насильственное изъятие имущества, тогда как разбой включает и посягательство на личность (статья 7 и другие). В статье 1 упоминается "наход" без подробного разъяснения содержания. По смыслу он примыкает к разбою и грабежу и карается штрафом.

Преступления против личности строятся по принципам Русской правды и существенно от нее не отличаются. Штрафами наказываются вырывание бороды, нанесение побоев (в драках и т.д.), оскорбления, посягательства на служебный персонал суда. Этот перечень значительно беднее, чем в Русской правде. Более подробно сказано об убийстве, причем здесь не выделяются сословные и родственные мотивы. Последнее свидетельствует о слабом влияние христианства, где особо тяжким преступлением считается убийство родителей. Не содержит Псковская судная грамота и разграничений по строгости наказаний за убийство представителей различных сословий. Однако вряд ли посягательства на именитых бояр и политических деятелей могли рассматриваться как обычные. Ясности в этом вопросе нет. Не ясно также, как карались убийства в разбоях и грабежах, совершенные преступными шайками.

Кодекс упоминает несколько видов уголовных наказаний - смертная казнь, дыба, штрафы. Смертная казнь полагалась за татьбу в третий раз, за конокрадство, за татьбу кромскую (или храмскую), за поджог и земскую измену (перевет) (статья 7-8). Способы реализации смертной казни не упоминаются. Есть основания полагать, что в применении казней не было никаких целенаправленных действий. Преступников сжигали на костре, вешали и т.д. Дыба упоминается в одном случае: за нарушение порядка в суде (статья 58).

За кражи, побои, оскорбления взималась "продажа". Уголовные штрафы в тех или иных случаях поступали князю, потерпевшим, городу, администрации. ПСГ не знает ни тюрьмы, ни телесных кар, хотя на практике они имели место.

Правосознание в области уголовного права не поднялось до уровня понимания воздействия на личность преступника различных наказаний, материальный стимул нашел отражение в господстве денежных уголовных штрафов.

Казус 1. Буслав Бибиков подал коломенскому наместнику челобитную с просьбой подтвердить его право собственности на холопов, полученных в наследство от дяди: Олешко Галку, Карпа Дудевшина, Федоску Исакова и его сына Гридню.

При разборе дела О. Галка предъявил отпускную грамоту, выданную ему волостелем боярским сыном Фатьяном Патачевым и подписанную дьяком Останей Онофреевым. Относительно К. Дудевшина выяснилось, что он служит ключником челобитчика в городе Коломне. Про Ф. Исакова было установлено, что будучи холопом для челобитчика, он примкнул к русскому войску и в сражении попал в плен к татарам, откуда впоследствии бежал. Его же сын от первого брака Гридя все время жил у родственников матери в Архангельске и никакого отношения к Бибиковым никогда не имел.

Признает ли наместник О. Галку, К. Дудевшина, Ф. И Г. Исаковых холопами челобитчика, исходя из норм "Судебника 1497 г."?

Ответ: Согласно нормам "Судебника 1497 г." отпускная грамота должна быть выдана боярином или его сыном и подписана дьяком, поэтому О. Галку холопом Бибикова не признают. Относительно К. Дудевшина гласит ст.66. О ПОЛНОЙ ГРАМОТЕ. "По полной грамоте холоп. По тиуньству и по ключю по сельскому холоп з докладом и без докладу, и с женою и с детми, которые у одного государя; а которые его дети у иного или себе учнут жити, то не холопи; а по городцкому ключю не холоп; по робе холоп, по холопе роба, приданой холоп, по духовной холоп".

То есть ключник быть холопом не может.Ф. Исаков не может быть признан холопом согласно ст.56. "А холопа полонит рать татарскаа, а выбежит ис полону, и он слободен, а старому государю не холоп".

Что же касается сына его, Гриди, то он не может быть признан холопом согласно той же ст.66"…а которые его дети у иного или себе учнут жити, то не холопи; …" (полный текст статьи см. выше).

Поэтому наместник холопами вышеупомянутых людей не признает и в удовлетворении иска Б. Бибикова откажет.

Казус 2. Холопы Новгородского дружинника Микулы Глеб и Лочко на рыночной площади оскорбили и ударили киевского купца Данилу, и, спасаясь от возмущенных горожан, побежали к дому своего господина. Потерпевший, однако, догнал Глеба и ударом меча убил. Лочко успел скрыться в доме. Данила потребовал выдачи ему раба для расправы или уплаты за обиду. Спустя несколько дней, Данило, встретив обидчика (Лочко) на улице, убил его. На основании "Русской Правды (Краткой и Пространной редакций) решить вопрос о правомерности действий купца.

Ответ: Ст.16. "Русской Правды" гласит: "Если холоп ударит свободного мужа и убежит в хоромы своего господина и тот начнет его не выдавать, то холопа взять и господин платит за него 12 гривен, а затем, где холопа застанет тот ударенный человек, пусть бьет его".

Таким образом, купец Данила имел право бить обидчиков, но не убивать согласно же нормам "Пространной Русской Правды" ст.13. "А за смердии холопь 5 гривень, а за робу 6 гривень", хозяин холопов может взыскать с купца Данилы по пять гривен за каждого убитого холопа.

Литература