Концептуализация вымысла в языковом сознании и тексте

В основу изучения процесса категоризации был положен анализ понятийно-семантической структуры слова, в которой отражаются и естественные категории системного знания об общей картине мира (его объектах и их признаках), и три уровня лингвистической субкатегоризации, уточняющие базовые категориальные признаки предметность, признаковость и процессуальность как общекатегориальную принадлежность к классам вещей, событий, состояний, свойств и т.п. С их помощью уточняются интегрирующий признак имен групп объектов и признак, дифференцирующий один объект от другого.

Указанное понимание сути процессов концептуализации и категоризации оказывается важным для реферируемой работы, нацеленной на доказательство гипотезы об их участии в процессах лингвокреативной деятельности сознания. Манипулирование языковыми знаками в речемыслительном процессе связано со смысловыми перемещениями, трансформациями в комбинаторике категориальных признаков в значении слова. При этом речь идет не о техническом переходе формы языкового знака из одной категории в другую; это особого рода смысловое конструирование, приводящее к появлению нового “ословленного” категориального значения. Суть категориально-семантических изменений в этом случае, как было показано в работах С.П. Лопушанской (Лопушанская 1996), объясняется процессами семантической модуляции и деривации, с помощью которых объясняется лингвистическая природа процессов категориальных трансформаций в значении слова. Термин “модуляция” обозначает перегруппировку разноуровневых категориальных признаков в семантической структуре слова при его участии в различных видах речемыслительной деятельности. Модуляция (перенос значения) обнаруживается при сопоставлении компонентов семантической структуры слова, сложившейся в системе языка, со смысловой структурой словоформы, функционирующей в тексте, когда в семантической структуре слова происходит перегруппировка разноуровневых признаков при сохранении категориальной лексической семы (Лопушанская 2000 : 23). В отличие от модуляции, семантическая деривация -- процесс, приводящий к разрушению категориальной лексической семы, образованию новых лексических единиц.

Семантические изменения в структуре словесного значения косвенно раскрывают характер категориальных изменений в структуре концептуально оформленного знания в момент его реализации в процессе речевой деятельности. В реферируемой работе эти изменения рассматриваются в парадигме теории концептуальной интеграции, с помощью которой уточняются общие положения о лингвоментальных процессах. Под интегративностью понимается способность воображения интегрировать лингвоментальные конструкты, выражающие новые идеи и значения в ходе текстопорождающей деятельности. Создание нового представляется не столько обращением к заранее заданным ментальным конструктам (концептам), сколько активным процессом установления разнообразных связей и образования новых ментальных пространств (mental spaces - G. Fauconnier, E. Sweetser). В ходе когнитивно-дискурсивной деятельности человек устанавливает ассоциации между конституентами разных ментальных пространств, создавая новые и весьма сложные конфигурации из уже готовых ментальных моделей. Следуя за коммуникативно-прагматическими потребностями, он способен объединять воедино критериальные признаки разных понятийных областей, с помощью ассоциативных связей создавать новое смысловое целое, отличное от известного и общепризнанного. В работе указанный вид речементальной деятельности рассматривается как процессы вторичной концептуализации, вторичной категоризации и перекатегоризации. В основе процессов положено переосмысление уже сложившихся категориальных смыслов с целью выражения нового смысла в словесной форме.

Концептуальная интегративность проявляется в слиянии признаков двух и более ментальных сфер в новом ментальном конструкте (концептуальном бленде S. Coulson, G. Fauconnier), который, наследуя роли и свойства нескольких исходных ментальных сфер, приобретает собственную структуру и новые свойства. При этом обозначающие его языковые единицы не просто возбуждают в сознании определенную стереотипную когнитивную структуру, но запускают творческий процесс, при котором человек сам выбирает пути и способы выражения мысли. Конституенты ментальных пространств могут иметь прямые референции к реальным объектам, а могут и не указывать на них. Несмотря на то, что интегрированные пространства являются результатом некоторого когнитивного усложнения (категориальной перестройки), они остаются компактными и удобными в применении. Этому способствует концептуальная компрессия связей между несколькими ментальными пространствами внутри одного нового, интегрированного.

Рассмотренные в работе теоретические положения о доминантной роли языка в осуществлении и отражении процессов мышления, а также осознание особой роли слова в построении “очеловеченной” картины мира позволили предположить, что вторичное обращение к лингвокогнитивным единицам сознания требует их постоянной адаптации к изменившимся условиям коммуникации и активизации механизмов вторичной концептуализации и категоризации, затрагивающих категориальную семантику словесных единиц, -- таких, как понятийная трансформация, категориальная транспозиция, интеграция, гибридизация. Эти процессы носят лингвокреативный характер и позволяют человеку представить в языковой форме различные по степени образности и абстрактности продукты мышления.

Результаты комплексного анализа процессов вторичной категоризации и концептуализации, сопровождающих речемыслительную деятельность человека по выражению в словесной форме новых впечатлений о мире материальном и духовном, позволили в дальнейшем рассмотреть специфику когнитивных стратегий этой деятельности, выявить в ней признаки эвристичности и стереотипности. Процессы речевого творчества, как известно, в большинстве своем протекают подсознательно, но методы когнитивно-ориентированной лингвистики позволяют собрать языковые факты, косвенно раскрывающие закономерности указанной разновидности интеллектуальной деятельности. В следующих главах работы представлены результаты изучения процессов вторичной концептуализации и категоризации и роли слова в выражении особой разновидности лингвокреативной деятельности сознания - вымысла.

В четвертой главе “Категоризация вымысла о магии и волшебстве в британской лингвокультуре” категориально-семантическому анализу были подвергнуты значения лексических единиц, с помощью которых в английском языке проведена понятийная сегментация и образная детализация особой концептосферы -- сферы представлений о магии и волшебстве, полностью основанной на эвристическом и эстетическом вымысле.

Изученный языковой материал (более 300 ЛЕ, номинирующих различные аспекты сферы магии в английском языке) показал, что представления о магии как сфере особых знаний о `том, что не имеет материального или иного доказуемого представления' являются для современного человека квазипонятиями (или вымышленными понятиями). Однако лексическая система языка демонстрирует разнообразные семантические средства для их обозначения, что свидетельствует о неоспоримой ценности вымысла о магии и волшебстве для носителей британской культуры.

При анализе образных способов представления концептосферы “Магия” в британской лингвокультуре было выявлено более 140 мифолексем (единиц, с нулевым денотатом, ментально представляющих класс несуществующих в реальном мире референтов -- В.И. Шаховский). Это -- полнозначные единицы с высокой степенью абстракции в зоне онтологических признаков. Они выполняют все знаковые функции слов -- называют гипотетические мыслительные конструкты, указывают на признаки отнесенности к миру ирреальному (напр., такие мифические существa, как elf, goblin, sprite, brownie, Fury, magician, warlock, Merlin, etc. не имеют референтов в мире реальном). Категориальная размытость, неточность обозначения, с одной стороны, восполняется образной детализацией, с другой: вымышленным существам -- субъектам сферы магии, якобы обладающим паранормальными знаниями или силой, приписываются антропоморфные или зооморфные характеристики (частичное сходство с человеком или животным по одному из следующих признаков -- внешность, характер, манера поведения, повадки (elf, fairy, basilisk, centaur, mermaid,werewolf, etc.), кроме того намеренно преуменьшаются или преувеличиваются размеры (giant, troll, pixy, etc.). В работе выделены и описаны группы лексем, объединенные понятиями Supernatural forces и Mythological beings (более 20 единиц), а также Folklore Mythical beings (более 120 единиц). Первые номинируют мифологические и мифические существа, заимствованные вместе со своими “историями” в британский фольклор из мифологии архаичной Европы: полубоги (demigod, weird sisters, demon); вредоносные божества (Fury); вредоносные анимаги (harpy, siren); духи (spirit, ghost, fury, fiend, devil, demon, vampire; hag, lamia, incubus, succubus; отдельную группу составляют номинации дьявола -- Satan, Frankenstein's monster, Mephistopheles, Asmodeus, Belial, Ahriman). Вторые объединяют имена фольклорных сверхъестественных существ, в образах и повадках которых смешались фольклорные мотивы бриттов, саксов, галлов и франко-норманнов, населявших в разные исторические периоды Британские острова, кельтские и германские мифологические традиции, до сих пор хранимые в фольклоре современными англичанами, шотландцами, валлийцами и ирландцами. Их списки остаются открытыми, поскольку число родов и имен сверхъестественных существ (напр., фейри и эльфов) различается в Британии по географическим ареалам. Отметим, что любая мифолексема, вошедшая в образную зону концептосферы “Магия”, обладает ценностным маркером `вредоносность'.

Реконструкция категориально-семантической структуры значений лексем, номинирующих концепты магии и волшебства (148 ЛЕ, отобранных в толковых словарях и иных источниках), позволила выявить значительный номинативный объем и высокую плотность обозначения понятийной стороны концептосферы “Магия” в английском языке. Был выделен ряд тематических группировок ЛЕ, которые номинируют колдовские практики (обряды и ритуалы, напр., Witchcraft: sorcery, witchery; divination, incantation, prediction, soothsaying; astrology, alchemy, occultism, etc.). Все они соотносятся с верой в паранормальные способности магов и волшебников (Sorcerer: warlock, wizard, magician, witch, oracle, etc.) воздействовать на явления природы, людей, животных (Magic: spell, conjure, spellbind, jinx, etc.), устанавливать связь с воображаемыми представителями “иного мира” (Magic creatures: demon, fiend, spirit, sprite, ghost, vampire, poltergeist; elf, pixy, bogie, brownie, banshee, etc.), с помощью колдовства изменять судьбы людей или человеческого рода в целом (Magic activities: bewitch, charm, enchant, foresee, foretell, etc.).

В ходе анализа были выделены три зоны категоризации понятийных признаков концептосферы “Магия” -- субстанциональная (86 ЛЕ, 0,580), признаковая (35 ЛЕ, 0,236) и процессная (27 ЛЕ, 0,182):

Таблица 1. Количественное соотношение единиц с субстанциональной, процессуальной и признаковой семантикой

Было установлено, что максимальная номинативная плотность проявилось в зоне субстанциональной категоризации, где самый большой сегмент интегрирован признаком `бытийность сверхъестественных существ', он получает детальную экземплификацию в системе английского языка (44 ЛЕ, 0,297). Сравнительно небольшое число глагольных единиц (27 ЛЕ, 0,182) было распределено в четыре понятийно-тематических подкласса: процессность `магического воздействия' активного типа, формирующаяся группами глаголов управляющего воздействия (to bewitch, to conjure, charm, enchant), защищающего воздействия (to charm), управляющего воздействия (to predict, to foretell, to prognosticate, to forecast, to jinx, etc.), а также `магическое воздействие статичного типа (to entrance, to magnetize, to spellbind, etc.).

Категориально-семантический анализ показал, что интеллектуальная деятельность человека может привести к созданию и вербальной репрезентации самых немыслимых с точки зрения логики представлений, основанных на сложных концептуально-категориальных играх разума. Семиотика лексем, номинирующих различные признаки концептосферы “Магия”, размыта и имеет широкое приложение. Она и сегодня отражает психологический параллелизм архаического сознания, когда природа мыслится в человеческих понятиях, а человечество -- в природных. Очевидно поэтому строгое разделение лексем, номинирующих понятийную и образную составляющие концептосферы “Магия”, которая вобрала в себя самые разные формы вымысла, не представляется возможным. Ценностные признаки вера в магию, любопытство, страх, воинственность “пропитывают” все понятия и образные концепты, входящие в её пространство.

Лексика концептосферы “Магия”, отражающая приемы концептуализации в системе английского языка особой сферы магического знания, основанной на ощущениях, интуиции, предчувствиях и страхах, связанных с недостаточным знанием о себе и окружающем мире, весьма креативно проявляет себя при семантизации в художественных текстах, написанных в жанре фэнтези. В двух следующих главах работы были рассмотрены приемы категориально-семантических изменений в лексике, номинирующей концептосферу “Магия”, при ее актуализации в контексте указанного жанра.

В пятой главе “Семантическая модуляция как лингвокогнитивное основание категоризации вымысла о магии и волшебстве в художественном тексте” были рассмотрены закономерности семантико-смысловых изменений, происходящих в структуре значений ЛЕ, соотносимых с различными зонами концептосферы “Магия”, в момент их актуализации в контексте. Во внимание принимались три типа контекста, определяющих категориально-семантические изменения в значении ЛЕ: 1) типовой контекст (самые типичные условия реализации слова, которые определяют узуальные ЛСВ); 2) микроконтекст (информация, необходимая для интерпретации значения слова в границах предикативной структуры предложения); 3) макроконтекст (широкое окружение слова, обеспечивающее условия для интерпретации значения в жанровых границах текста). Учет указанных разновидностей контекста позволил не только наблюдать за перестройкой категориальных признаков в семантико-смысловом значении отдельного слова, но выявить лингвокреативные закономерности перекатегоризации понятий при совместной реализации контекстных значений ЛЕ в границах макроконтекста.

Изучение указанных семантических процессов подтвердило предположение об их модуляционном характере. Модуляционные семантические процессы в границах микроконтекста связаны с категориальной перестройкой семантико-смыслового значения слова, суть которой состоит в перегруппировке и выдвижении второстепенных дифференциальных сем значения, необходимых для повышения образности при описании конституентов “магической ситуации”. Переакцентуация компонентов в семантической структуре лексемы не приводит к замене общей категориальной семы. В рамках макроконтекста активизируется дополнительная прагмасема “отнесенность к сфере магии”, которая уточняет область применения контекстного значения лексем. Так, в примере The Creevey brothers had managed to get hold of a stack of “Support Cedric Diggory!” badges and were trying to bewitch them to make them say “Support Harry Potter!” instead (HP-4-233) наблюдается изменение синтаксического контекста лексемы to bewitch.

В данной главе работы рассмотрены аддитивные разновидности категориальных изменений в семантико-смысловой структуре значения слова как суммирование сем в актуализированном значении. Было выявлено два приема модуляционных семантических изменений аддитивного типа - семантическая актуализация и семантическая специализация.

В ходе семантической актуализации ЛЕ, входящих в ядерную зону концептосферы “Магия”, под влиянием макроконтекста наблюдалась перестройка валентности в категориально-семантической структуре глагольных лексем, номинирующих магические процессы `управляющего и защищающего типа' (to bewitch, to charm, to enchant, to conjure) и процессы `магического воздействия статичного типа' (to jinx, to fascinate, etc.). В частности, буквальное понимание процессов, обозначенных этими глаголами, сопровождается расширением вариантов семантической категоризации в позиции `объект магического воздействия', где появляются лексемы, относящиеся к подклассам нетипичных для сферы магии предметно-вещественных объектов. Так, с глаголами to bewitch, to enchant, кроме лексем, обозначающих людей, здания и др. (castle, building, room, door, gates, car), используются также ceiling, case, clock, quills и другие предметы быта: Fred and George had bewitched a large cauldron of stew, an iron flagon of Butterbeer and a heavy wooden breadboard, complete with knife, to hurtle through the air to wards them. Заполнение комплементарной позиции объекта магического воздействия нетрадиционными для концептосферы магии понятиями снижает сакральный страх перед паранормальным миром, или придает тексту юмористическое звучание, ср.: `the suits of armor had all been bewitched to sing carols. Серьезные категориальные изменения были отмечены в семантике глагола речемыслительной деятельности to conjure, который под влиянием контекста фэнтези трансформируется в перформатив и обозначает `магическое речевое воздействие, приводящее к появлению видимой субстанции, символизирующей приближение зла': But none of the Ministry wizards … seemed to think it remotely that Harry, Ron, or Hermione had conjured the Dark Mark.

Для категоризации вымысла о процессах волшебства глаголы магического воздействия активного типа используются в тесте с бульшей частотностью, при этом самыми востребованными были признаны глаголы группы `управляющее воздействие активного типа' (0,384 в долевом отношении к общему числу примеров, в т.ч. to conjure (49, 0,320), to bewitch (36, 0235), to enchant (26, 0,170)):

Таблица 2. Количественное соотношение данных о разновидностях процесса магического воздействия

Количественный подсчет соотношения контекстных вариантов значений, характеризующих процессность управляющего типа, показал, что равно востребованными были категориальные признаки `процессность как управление объектами' (38, 0,521) и `процессность как управление появлением объектов' (34, 0,479), при этом самыми часто используемыми оказались глаголы to conjure (33), to bewitch (28). Отметим, что если глагол to conjure доминирует при категоризации символики зла, то to bewitch оказывается востребованным при указании на возможность бесконтактного управления одушевленными и неодушевленными объектами. Серьезные категориально-семантические трансформации были выявлены в контекстных вариантах значений глагола to jinx. Если в его узуальном значении обозначена `неудача, причины которой видятся как последствия наведения порчи', то в исследованных контекстах были выявлены случаи смысловой трансформации значения, как напр., в примере (Jx-4) He's just trying to get closer to Harry - get near enough to jinx him; (Jx-11) `If I see you do that again I'll jinx your figures together, где выявляется значение, близкое глаголам to conjure, to bewitch.

Семантическая специализация обеспечивается контекстуально обусловленными изменениями в значении слов, относящихся к общелитературному фонду языка, и связаны с временным включением в их семантико-смысловую структуру прагмасемы `отнесенность к магии'. Изменения аддитивного характера приводят к сужению понятийной зоны применения лексемы, при этом сохраняется общая категориальная сема, но лексема приобретает статус псевдотермина в системе представлений о магии и волшебстве (напр., лексему transfiguration, означающую `процесс изменения формы', в следующем контексте следует рассматривать как `особые знания о магии': 'Transfiguration is some of the most complex and dangerous magic you will learn at Hogwarts,' she said… Then she changed her desk into a pig and back again; обычная вещь - cauldron (котел) становится предметом с волшебными свойствами, ср. a self-stirring cauldron, a collapsible cauldron). Привлечение ЛЕ из общелитературного фонда языка для номинации объектов с необычными свойствами показало привело к увеличению номинативного объема лексикона концептосферы “Магия”. Псевдотермины обеспечивают “смысловой код” для успешного восприятия фрагментов, описывающих проявление волшебства. Отметим, что в связи с гипотетической возможностью актуализации в контексте любой лексемы из общелитературного фонда приведение статистики здесь не представляется возможным.

Конкретно-вещественные признаки, якобы указывающие на материализованные проявления магии и волшебства, дополняются процессными, визуализирующими ритуалы магии. Число ЛЕ в группе глаголов управляющего магического действия активного типа дополняется, напр., такими, как to befuddle, to enslave, to tackle, to drench, to ensnare, etc. (`управляющее воздействие'), to arm, to shield, to jinx (`защищающее воздействие'), псевдотерминологизации подвергаются значения статичных глаголов to petrify, to stun, to revive, etc. Новые варианты значений таких единиц окказиональны, они представляют якобы отдельную область магического знания, для их введения в текст используются уточнения, пояснения и описания.

Выявленные в ходе исследования модуляционно-семантические изменения аддитивного плана способствуют реализацию изобразительных норм жанра фэнтези -- визуализации и детализации событий в мире вымышленном. С помощью смысловых перекатегоризаций авторам художественных текстов удается трансформировать абстрактно-размытые интуитивные представления о пугающем сверхъестественном мире в образы, предметы, процессы с точными признаками и свойствами. Детальные описания процессов магического воздействия и расширение типов объектов, подвергаемых воздействию, приводит к демифологизации и снижению сакрального страха перед вредоносностью сил зла.

В шестой главе “Семантико-смысловые инновации при категоризации вымысла о магии и волшебстве в художественном тексте” приведены результаты анализа категориально-семантических трансформаций в значениях слов, номинирующих магические объекты и процессы при их актуализации в тексте фэнтези, которые представляют инновационные приемы категоризации эвристического и эстетического вымысла в тексте фэнтези. В фокусе внимания оказались значимые несовпадения между категориальной семантикой словарных и текстовых вариантов значений лексем. В отличие от предыдущей главы, в которой были рассмотрены приемы перекатегоризации и аддитивных уточнений значений ЛЕ, называющих отдельные фрагменты ирреального мира и их конституенты, здесь представлены категориальные трансформации в контекстном значении ЛЕ, связанные с двойственной актуализацией категориальных признаков (материальных или физических и духовно-психологических), что приводит к деметафоризации (нейтрализации метафоричности в значении слова).

Специфика указанных лингвокреативных трансформаций в семантико-смысловой структуре слов связана с процессами модуляционных семантических изменений неаддитивного характера, под воздействием которых в фантазийном тексте формируются новые оттенки или варианты значений ЛЕ с интегрированной процессуальной, процессуально-субстанциональной и процессуально-признаковой семантикой. Неаддитивный характер смысловых трансформаций в значении слова означает глубинные категориальные перестройки в семантической структуре слова, что и приводит к формированию новых вариантов значения (окказиональных, поскольку они складываются и интерпретируются в границах текста отдельного произведения или группы произведений одного автора).

В ходе категориально-семантического анализа смысловых трансформаций в значении слов нами учитывалось влияние микроконтекста (функционально-семантическая конфигурация структуры предложения) и макроконтекст, связанный с сюжетно-тематическими особенностями жанра фэнтези, каждый их которых по своему указывает на особый тип референтной ситуации, подлежащей описанию. Подобный подход позволил доказать положение об особых приемах понятийной категоризации вымышленного мира в жанре фэнтези. Лингвокреативная модель конструирования вымысла основана на расщепленной референции, приводящей к деметафоризации значения. Суть процесса состоит в интеграции признаков прямого и переносного значений слов во вновь создаваемом контекстном значении. Семантическая трансформация, сопровождая вербализацию эстетического вымысла, отражает перекатегоризацию традиционных понятий о мире и связана с перегруппировкой категориальных лексических и грамматических признаков глагольной ситуации в предикации с учетом жанрового контекста.

Материал исследования показал, что глубоким смысловым трансформациям подвергается, в первую очередь, категориально-семантическая структура глагольных единиц. Семантическая конфигурация задается количеством актантов, которые будут востребованы для выражения задуманного вымысла, и их качественным наполнением. Указанные модуляционные изменения наблюдались у ЛЕ, относящихся к классам глаголов активного действия с интегративными признаками: `способ перемещения в пространстве' (to zoom, to ricochet), `изменение размеров объекта' (to blow up), `анимация или оживление неодушевленной субстанции' (to click, to split, to spin, to melt, to suck, etc.); в семантической структуре глаголов речементальной деятельности (to summon, to banish); в семантике глаголов состояния (to petrify, to stupefy, to stun).

Высокую частотность появления с измененной семантической структурой в тексте фэнтези показали глаголы to stun (65, 0,277), to petrify (27, 0,115), to stupefy (19, 0,008), или 111 случаев из 235 (0,472), что, очевидно, связано с интеграцией категориальных признаков, характеризующих как физические, так и психоэмоциональные состояния. Наблюдались случаи совместной актуализации двух указанных категориальных признаков с включением дополнительного -- воздействие волитивного (агентивного) типа, что требовало переосмысления характера процессности в целом -- на первый план выдвигалась сема `агентивность' как признак субъекта, инициирующего воздействие, и сема состояние, в которое погружается объект воздействия. Во всех случаях расщепленной референции требовалось буквальное прочтение текста В отличие от глагола to petrify, который использовался преимущественно для выражения состояний страха и ужаса (13 словоупотреблений из 55), самый активно востребованный глагол to stun использовался для отражения различных эмоциональных состояний -- от удивления до восхищения (30 случаев из 55 контекстов).

В ходе анализа были выявлены случаи формирования новых вариантов значений у многозначных глаголов to petrify, to stupefy, to stun, что связано с одновременной актуализацией трех вариантов значений: переход в состояние окаменения (обездвижение), временное состояние оцепенения, вызванное внешним воздействием, и временное состояние оцепенения, вызванное переживаемыми эмоциями (ужас, испуг): `She's not dead, Argus,' he said softly… `Not dead? choked Filch, looking through his fingers at Mrs. Norris. `But why's she all - all stiff and frozen?' - `She's been Petrified,' said Dumbledore. Как следует из примера, под воздействием злых сил произошел (в буквальном смысле) переход органической субстанции из живого состояния в неживое, проявляющееся во внешних признаках пребывания между жизнью и смертью -- обездвижение тела, бессознательное состояние, мимика испуга. В семантике глагола to petrify проявляется новый признак -- агентивность, и процессуальность из временного и неконтролируемого состояния (процесса перехода субъекта магического воздействия из одного состояния в другое) трансформировалась в волитивный процесс, которым якобы управляет маг и который он направляет на объект (одушевленный или нет), последний испытывает последствия воздействия паранормальных сил, В результате в категориальной структуре глагола наблюдается замена компонента: остается компонент `субъект-носитель признака' и добавляется компонент `бенефициант'. В результате процесс статичного (состояние, приписываемое субъекту) превращается в процесс -- субстанция (объект воздействия) переходит в новое (психофизиологическое) состояние при активном внешнем воздействии субъекта, которое якобы вызывает у объекта психоэмоциональное состояние испуга. В категориальной структуре процессности под влиянием признака `отнесенность к сфере магии' инициируется необходимость понимать значение всей фразы буквально, как `материально наблюдаемое управление физическим и психоэмоциональным состоянием другого человека'. Сходная игра и с другими категориальными лексическими признаками процессности - перемещением, движением, изменением размеров и форм, управлением различными состояниями -- обеспечивает высокую степень эстетики концептуализации вымысла в тексте фэнтези.

В заключительной части главы рассмотрен вопрос о продуктивности словоформ с переосмысленными значениями (напр., в текстах Дж. Роулинг было выявлено 30 случаев употребления из 70 для глагола to stun) и приводятся примеры их быстрой адаптации в новом семантико-синтаксическом окружении. Были выявлены случаи развития словообразовательной парадигмы форм от глаголов, получивших в контексте фэнтези новые варианты значений, что проявилось в формировании процессуально-признаковой семантики: словоформы Petrified, Stunned, Stunning сохраняют два аспекта категориального значения процессности, в котором объединяются сема агентивности (осознание силы мага, способного инициировать и направить воздействие на объект), семы, категорирующие процесс активного действия (произвести ритуал магического воздействия), сема состояния как признака `быть заколдованным (обездвиженным и лишенным способности думать)'. Они оказываются востребованными в атрибутивной позиции, приписывая признак `быть заколдованным (и букв. окаменевшим)' единицам с субстанциональной семантикой.

Рассмотренный тип модуляционных изменений неаддитивного типа -- семантическая трансформация -- приводит к созданию семантико-смысловых гибридов -- вариантов значений, основанных на максимальном изменении состава категориальных лексических сем разного ранга в семантико-смысловой структуре глагола. Значение слова в такой ситуации подвергается настолько серьезным модуляционным изменениям, что единица оказывается на грани изменения статуса категориальной лексической семы, образуя новый вариант значения, вступающий в нетипичные системные отношения с узуальными ЛСВ многозначного слова. Поскольку образование подобных новых вариантов значений носит временный и окказиональный характер, то мы не утверждаем, что здесь вступили в действие законы семантической деривации, приводящие к разрушению категориально-лексической семы. Выявленные тенденции изменения значений слов в художественных контекстах, приводящие в смысловой нейтрализации (деметафоризации) и требующие буквального понимания нового значения, характеризуют высокую степень проявления лингвокреативных способностей отдельных авторов.

В главе седьмой “Смысловая гибридизация как прием концептуализации вымысла о магии и волшебстве в тексте фэнтези” рассмотрен вопрос о содержании процесса концептуальной гибридизации и приведена типология лингвокогнитивных трансформаций, сопровождающих конструирование эстетического и эвристического вымысла в фантазийном тексте.

Гибридизация рассматривается в работе как разновидность процессов концептуальной интеграции с широким понятийным доступом, они создают условия для совмещения и транспозиции различных категориальных признаков из ассоциативно близких и далеких сфер, зафиксированных в онтологической картине мира. Уточним, что концептуализация вымысла в художественном тексте и его эстетическая интерпретация становятся возможными только на фоне т.н. правильных представлений об онтологии и аксиологии реального пространства жизни человека. Любые категориальные отклонения требуют установления ассоциаций подобия “неправильного” объекта (объекта с непонятными свойствами) какому-то объекту (объектам) из мира реального. Формирование нового смыслового гибрида (вымышленного концепта А) видится как выделение отдельных критериальных признаков из ядра известных концептульных фреймов (концептов Б и/или В) и их комбинирование во фрейме новообразования А. Примером подобного гибридного слияния может стать описание необычной версии концепта “книга” у Р. Брэдбери: … you could see Mr. K reading from a metal book with raised hieroglyphs over which he brushed his hand, as one might play a harp. And from the book, as his fingers stroked, a voice sang, a soft ancient voice, which told tales of when the sea was red stream on the shore and ancient men had carried clouds of metal insects and electric spiders into battle (February 1999: Ylla, p. 163). Для представления данного гибрида автор объединил признаки известного музыкального инструмента - арфы (способ игры на арфе - to brush a hand, to stroke fingers) и звукозаписи (`a voice sang'), при введение нового смыслового гибрида приводится содержание записи, которая напоминает текст героических античных мифов).

На языковом уровне механизм концепуальной гибридизации проявляется как процесс скрещивания в одном смысловом целом различных категориальных признаков субстанциональности, признаковости и процессности. Их субкатегориальные уточнения связаны с изменением понятийных, функциональных и образно-ценностных характеристик известных концептов из реального мира. В ходе исследования были выявлены разнообразные приемы концептуализации представлений о вымышленных мирах, связанные с нарушением логических отношений между известными объектами реального мира, с искажением пространственно-временных характеристик, зооперсонификациями, флористическими анимациями, оживлением неживых (неодушевленных) объектов и т.д. Самыми востребованными оказались приемы изменения функциональных свойств известных объектов и выдумыванием новых объектов с заданными свойствами или функциями, что закрепляется в их инновационных именованиях в тексте.

В реферируемой главе представлена типология следующих приемов концептуальной гибридизации: 1) гибридизация признаков антропоморфности и зооморфности; 2) гибридизация предметно-вещественных признаков, которая уточняется как а) окказиональные категориальные трансформации (видоизменения понятийной и образно-ценностной составляющих концептов с вещественными свойствами, основанные на замене характерологических и/или функциональных признаков под влиянием контекста о магии); б) окказиональные категориальные заимствования (привлечение в фантазийный контекст объектов, не относящихся к типичным для данного жанра и видоизменением их признаков); в) окказиональная неологизация (процесс создания новых понятий, для обозначения которых требуется переосмысление значений ЛЕ или создание новых слов).

Отметим, что, несмотря на то, что одной из исходных посылок данной работы было положение о вымысле как разновидности лингвокреативной деятельности сознания, отражающей способность творчески переосмысливать мир и выражать себя в нем, указанная типология - это аргумент в пользу того, что любая лингвокреативная деятельность во многом зависит от парадокса понятийно-смысловой устойчивости значения слова в языке, которая обеспечивает его творческий потенциал в тексте. В акте первоначального именования референта слово наряду с системной категориальностью получает творческий “заряд”. Этот заряд сохраняется в виде потенциальной способности при каждом повторном обращении к нему не только соотносится с новым референтом, но и по-новому представлять его изменившиеся свойства в контексте. Указанная способность к референтной диффузности составляет основу концептуальной интеграции -- широкого класса когнитивных процессов, при которых происходит объединение в границах новых ментальных пространств разнородных категориальных признаков, формирующих новые смысловые гибриды -- ментальные конструкты с полифокусным набором категориальных признаков, получающих именование в языке.

Специфичными единицами, передающими представлении об объектах ирреального мира, становятся квазилексемы как лингвоконцепты особого рода -- новые смысловые единства с гибридной категориальной структурой, создаваемые для разовых (окказионально-авторских) концептуализаций вымысла об объектах со странными свойствами, которые связаны с необъяснимыми воздействиями на них магии. Гибридизация означает в данном случае не только и не столько соединение в одном ментальном пространстве категориальных признаков концептов из разных областей знания, сколько слияние нетождестенных способов описания придуманного объекта. Введение терминологического уточнения окказиональный в текст работы связано с тем, что в данном случае речь идет о разовом продукте эвристической работы сознания -- вторичной концептуализации с интенцией автора создать вымышленное смысловое целое в единичном художественномо контексте. Его понятийная и ценностная составляющие обусловлены сюжетом и индивидуально-авторским видением ситуации. На основе знания об онтологических, сущностных признаках мира реального осуществляются смысловые модификации -- трансформируются и меняются референтные свойства известных концептов. Отметим, что при экспликации вымысла в предикативном комплексе фантазийного текста были отмечены не только случаи контекстной перекатегоризации значения ЛЕ, но и транспозиция категориальных признаков, приводящая к интеграции новых смыслов. Процесс конструирования вымышленного понятия в тексте фэнтези может сопровождаться и переосмыслением категориально-семантической структуры известного слова (напр., для обозначения процесса `перекапывание огорода с целью избавиться от мифических вредителей, называемых garden gnomes' используется окказиональная лексема to de-gnome a garden, образованная по закону конверсии и с помощью префикса de- (remove from)).

Итак, анализ материала, представленный в работе, свидетельствует о том, что вербализация содержания во фрагментах фантазийного текста, посвященных описанию проявлений магии и волшебства, осуществляется совместным участием ЛЕ, контекстное значение которых подвергается вторичной концептуализации и перекатегориазции и требует буквальной интерпретации (или нейтрализации возможности метафорического понимания смысла), что связано с проблемой “правильного смысла анормального мира” (J. Cohen). Содержание предложений, представляющих вымысел в жанре фэнтези, не требует метафорического переосмысления. В своем буквальном значении они не нарушают логической связности текста и не могут быть истолкованы метафорически, потому что относятся к иной модели мира. Для того мира, который не вполне укладывается в наш повседневный опыт, такие предложения являются вполне нормальными. Внеязыковой опыт указывает на то, что мир, в котором растения или неодушевленные предметы могут двигаться и говорить, а дома и машины перемещаться по воздуху и т.п. - смысловая аномалия, фикция. Но речементальный опыт человека позволяет ему сконструировать и выразить любые формы вымысла, поскольку предполагает владение особым кодом интерпретации смысла в границах фантазийного текста -- нейтрализацией метафоричности. Исследование подтвердило положение о том, что формы вымысла могут меняться от одного произведения к другому, но в целом они отражают общий когнитивный механизм концептуализации вымысла -- приемы оживления неодушевленных предметов, появление объектов с непонятными свойствами, нарушение привычного хода процессов, которые связаны со смысловой трансформацией и концептуальной гибридизацией, получающей выражение в модифицированной семантико-смысловой структуре контекстного значения слова.

В Заключении представлены результаты проведенного исследования и определены перспективы дальнейших исследований. Перспектива проведенного нами исследования заключается в формировании основ и развитии положений нового направления в лингвистике - концептуальной лингвистики текста, которая имеет отношение к решению задач построения и понимания текста. Развитие нового направления по изучению текстопорождающих процессов невозможно без опоры на достижения когнитивной лингвистики, семасиологии и ономасиологии, семантики и стилистики текста, а также психолингвистики и культурологии текста, которые позволят продолжить изучение лингвокогнитивных приемов концептуализации содержания текстов различной жанровой принадлежности, разработать методики изучения смысловых искажений (фокусности) при вербализации вымысла в тексте различной жанровой принадлежности, создать новые версии и подходы к интерпретации содержания художественных текстов, рассмотреть условия появления межжанровых вариантов в общем пространстве текстовой культуры.

Основные публикации

1. Вымысел в языковом сознании и тексте: монография / ВолГУ. -- Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2008. -- 508 с. (29 п. л.).

2. Ильинова, Е.Ю. Категориально-семантическая интерпретация номинативной плотности концепта MAGIC в англоязычной лингвокультуре / Е.Ю. Ильинова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия “Филологические науки”. -- № 3 (16) 2006. -- С. 74-79 (0,5 п.л.).

3. Ильинова, Е.Ю. Концептология вымысла в тексте авторской сказки / Е.Ю. Ильинова // Филологические науки. -- № 1. -- 2007. -- С. 85-93 (0,5 п.л.).

4. Ильинова, Е.Ю. К проблеме амбивалентности вымысла в языковом сознании / Е.Ю. Ильинова // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Серия “Филологические науки”. -- № 5 (29) 2008. -- С. 73-76 (0,4 п.л.).

5. Ильинова, Е.Ю. Художественный вымысел в жанровом пространстве текста / Е.Ю. Ильинова // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2008. Том 7. Выпуск 2: Филология. -- С. 27-31 (0,4 п.л.).

6. Ильинова, Е.Ю. Вымысел как разновидность лингвокреативной деятельности сознания и его дискурсивная ценность / Е.Ю. Ильинова Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2, Языкознание. 2008. № 2 (8). -- С. 166-170 (0,4 п.л.).

7. Ильинова, Е.Ю. Демифологизация лингвокультурных концептов в литературной традиции сказки / Е.Ю. Ильинова // Вестник Волгоградского государственного медицинского университета. Выпуск 1 (13). 2005. -- С. 88-91 (0,4 п.л.).

8. Ильинова, Е.Ю. Актуальные проблемы семиотики смысла художественного текста / Е.Ю. Ильинова // Научная мысль Кавказа. Научный и общественно-теоретический журнал. Северо-Кавказский научный центр высшей школы. -- № 14 (98). -- 2006. -- С. 300-309 (0,6 п.л.).

9. Ильинова, Е.Ю. Смысловая роль тематической организации текста английского эссе / Е.Ю. Ильинова // Индивидуальное и социальное в текстообразовании. -- М.: Изд-во МГЛУ, 1991. № 376. -- С. 90-104 (0,6 п.л.).

10. Ильинова, Е.Ю. Стратегия построения текста английского эссе / Е.Ю. Ильинова // Функциональные и семантические особенности языковых явлений. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1994. -- С. 102-108 (0,3 п.л.).

11. Ильинова, Е.Ю. Акцентирование как ведущий конструктивный прием смысловой организации рекламного текста / Е.Ю. Ильинова // Стилистическая категоризация и текст. -- М.: Изд-во МГЛУ, 1996. № 433. -- С. 27-42 (0,7 п.л.).

12. Ильинова, Е.Ю. Функционально-стилевой статус англоязычного рекламного текста / Е.Ю. Ильинова // Лингвистические явления в системе языка и тексте. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1997. -- С. 50-58 (0,33 п.л.).

13. Ильинова, Е.Ю. Фреймовый подход к анализу информативной структуры текста / Е.Ю. Ильинова // Вестник ВолГУ. Сер. 2. Филология. Выпуск 2. 1997. -- С. 85-89 (0,3 п.л.).

14. Ильинова, Е.Ю. Культурологическая специфика лингвистической импликации / Е.Ю. Ильинова // Вестник ВолГУ. Сер. 2. Филология. Выпуск 3. 1998. -- С. 63-67 (0,4 п.л.).

13. Ильинова, Е.Ю. Эмоциональные и социальные стимулы в рекламном тексте / Е.Ю. Ильинова // Лингвистическая мозаика. Наблюдения, поиски, открытия. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1998. -- С. 57-66 (0,4 п.л.).

14. Ильинова, Е.Ю. Социокультурное пространство текста и его измерение / Е.Ю. Ильинова // Языковая личность: Проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 1999. -- С. 57-65 (0,4 п.л.).

15. Ильинова, Е.Ю. О нормах стратегической компетенции / Е.Ю. Ильинова // Вестник ВолГУ. Серия 2. Филология. Выпуск 5. 2000. -- С. 22-26 (0,5 п.л.).

16. Ильинова, Е.Ю. Роль глагольной номинации в формировании смысловой структуры текста / Е.Ю. Ильинова // Изучение и преподавание русского языка: Юбилейный сборник. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2001. -- С. 406-412 (0,4 п.л.).

17. Ильинова, Е.Ю. Специфика интерпретации интеллектуального пространства научного дискурса / Е.Ю. Ильинова // Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание. Выпуск 2. 2002. -- С. 173-178 (0,3 п.л.).

18. Ильинова, Е.Ю. Лингвокогнитивное обоснование характера ассимиляции и культурной экспансии рекламного дискурса / Е.Ю. Ильинова // Лингводидактические проблемы межкультурной коммуникации. -- Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2003. -- С. 43-62 (0,8 п.л.).

19. Ильинова, Е.Ю. Концептуализация смысла дискурса в когнитивной лингвистике / Е.Ю. Ильинова // Человек в современных философских концепциях: материалы Третьей Международной научной конференции, г. Волгоград, 14-17 сентября 2004 г. В 2-х т. Т. 2. -- Волгоград: Принт, 2004. - С. 32-37 (0,3 п.л.).

20. Ильинова, Е.Ю. К вопросу о формировании коммуникативных стратегий в практике преподавания иностранного языка / Е.Ю. Ильинова // Интенсивное обучение иностранным языкам: проблемы методики и лингвистики: сб. науч. ст. -- Вып. 2. -- Волгоград: Перемена, 2004. -- С. 35-42 (0,4 п.л.).

21. Ильинова, Е.Ю. К вопросу о признаках дискурса в художественном тексте / Е.Ю. Ильинова // Проблемы языка и речи в современном лингвистическом пространстве. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2005. -- С. 53-59 (0,4 п.л.).

22. Ильинова, Е.Ю. О соответствии художественной формы дискурсивной традиции лингвокультуры / Е.Ю. Ильинова // Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание. Выпуск 4. 2005. -- С. 150-156 (0,5 п.л.).

23. Ильинова, Е.Ю. Асимметрия эстетической формы текста как фактор смыслового преобразования /Е.Ю. Ильинова // Научные чтения, посвященные памяти профессора В.Г. Гака, г. Волгоград, 27 января 2005 г.: сб. статей. -- Волгоград: Волгогр. научное издательство, 2005. -- С. 86-90 (0,3 п.л.).

24. Ильинова, Е.Ю. Приемы эстетической концептуализации смысла в литературном тексте / Е.Ю. Ильинова // Язык. Культура. Коммуникация: материалы Международной научной конференции, г. Волгоград, 18-20 апреля 2006 г.: в 3 ч. Ч.2. -- Волгоград: Волгоград. научное издательство, 2006. - С. 238-244 (0,3 п.л.).

25. Ильинова, Е.Ю. Лингвокогнитивный подход к интерпретации жанрового пространства текста / Е.Ю. Ильинова // Homo Loquens (Вопросы лингвистики и транслятологии): сб. ст. -- Вып. 3 / ВолГУ. -- Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2006. -- С. 28-38 (0,4 п.л.).

26. Ильинова, Е.Ю. Дискурсивное уподобление в смысловом пространстве художественного текста / Е.Ю. Ильинова // Человек в коммуникации: концепт, жанр, дискурс. -- Волгоград: Парадигма, 2006. -- С. 105-115 (0,5 п.л.).

27. Ильинова, Е.Ю. Об актуализации эстетического смысла в пространстве художественного текста / Е.Ю. Ильинова // Вестник ВолГУ. Серия 2. Языкознание. Выпуск 5. 2006. -- С. 115-121 (0,6 п.л.).

28. Ильинова, Е.Ю. Изменение ценностной составляющей мифологических концептов в британской традиции волшебной сказки / Е.Ю. Ильинова // Наука, искусство, образование в III тысячелетии: материалы II Международной научной конференции, г. Волгоград, 4-7-апреля 2006 г. -- Волгоград: Волгоградское научное издательство, 2006. -- С. 376-384 (0,3 п.л.).

29. Ильинова, Е.Ю. Семантико-смысловое представление жанрового метаконцепта в тестовом пространстве / Е.Ю. Ильинова // Языковое образовательное пространство: профильность, коммуникация, культура. -- Волгоград: Изд-во Волгоград. гос. ин-та повышения квалификации работников образования, 2006. -- С. 74-84 (0,4 п.л.).

30. Ильинова, Е.Ю. О концептуальной репрезентации смысла в пространстве художественного текста / Е.Ю. Ильинова // Когнитивно-коммуникативные категории : содержание и формы реализации : межвуз. сб. науч. ст. / Сургут. гос. ун-т. -- Сургут: Изд-во СурГУ, 2006. -- С. 58-65 (0,3 п.л.).

31. Ильинова, Е.Ю. Дискурсивно-жанровая адаптация сюжета в художественном тексте / Е.Ю. Ильинова // Актуальные проблемы коммуникации и культуры. Вып. 4. Международный сборник науч. тр. -- Москва - Пятигорск: Пятигорский государственный лингвистический университет, 2006. -- С. 21-29 (0,3 п.л.).

32. Ильинова, Е.Ю. Когнитивный аспект жанрового пространства текста / Е.Ю. Ильинова // Научный вестник. Воронежский государственный архитектурно-строительный университет. Сер.: Современные лингвистические и методико-дидактические исследования. -- Вып. № 6. 2006. -- С. 9-17 (0,5 п.л.).

33. Ильинова, Е.Ю. Соотношение понятий “жанр” и “стиль” в концепции академика Д.С. Лихачева // Модернизация и традиции -- Нижнее Поволжье как перекресток культур: Материалы Международной научно-практической конференции, посв. 100-летию со дня рождения акад. Д.С. Лихачева, г. Волгоград, 28-30 сентября 2006 г. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ. -- С. 508-514 (0,3 п.л.).

34. Ильинова, Е.Ю. Лингвокреативные трансформации концепта и жанр текста / Е.Ю. Ильинова // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и методики преподавания иностранных языков: материалы межрегиональной научной конференции, г. Волгоград, 8 февраля 2007 г. -- Волгоград: Волгоград. научн. издательство, 2007. -- С. 235- 241 (0,3 п.л.).

35. Ильинова, Е.Ю. Мифологическое и художественное сознание: динамика и взаимопроникновение / Е.Ю. Ильинова // Человек в современных философских концепциях = Human Being in Contemporary Philosophical Conceptions: материалы Четвертой междунар. конф., г. Волгоград, 28-31 мая 2007 г. В 4 т. Т. 4 / ВолГУ, Ун-т Стефана Великого (Румыния), Междунар. философ. об-во. -- Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. -- С. 310-315 (0,4 п.л.).