Функциональная грамматика

Можно сказать так: всякое значение формы есть вместе с тем ее функция (в том смысле, что выражение этого значения представляет собой назначение данной формы), но не всякая особая функция той или иной формы есть особое значение, поскольку далеко не все разновидности целей употребления форм могут рассматриваться как их внутренние системно значимые признаки. Между понятиями функция и значение существуют различия в их направленности и системных связях. Значение связано с отношением формы и содержания, языковой единицы и того, что она обозначает. Это понятие включается в теорию языкового знака. Функция же входит в систему понятий, связанных с целевой моделью языка, охватывающей разные типы и сферы назначений назначения языковых единиц, типов речи, текстов, в конечном счете, языка в целом.

В этой системе понятий особенно существенна связь между функцией и функционированием (самим процессом функционирования, его предпосылками, обусловливающими факторами и результатами). Указанные различия не снижают значимости взаимных связей между рассматриваемыми понятиями. Функционируя во взаимодействии с элементами среды и выражая то или иное значение, модифицируемое и дополняемое контекстом и речевой ситуацией, форма тем самым выполняет определенную функцию. Понятие функции (семантической) опирается на понятие значения, связывая его с предназначением, с исходной направленностью функционирования формы, его условиями и результатами в речи. Как значения, так и семантические функции единиц строя языка заключают в себе языковое семантическое содержание (языковую семантику) и входят в системные отношения, определяемые семантическими категориями.

ИНТЕРПРЕТАЦИОННЫЙ КОМПОНЕНТ ЯЗЫКОВОГО СОДЕРЖАНИЯ

В языковых значениях и функциях содержится денотативный аспект, сопряженный с отношением единиц системы языка к внешнему миру. Вместе с тем с каждой формой связана особая языковая интерпретация смыслового (мыслительного) содержания. Это явление привлекало к себе внимание языковедов XIX в., в связи с рассмотрением языковой формы как «способа представления внеязычного содержания». Для данного аспекта семантики в лингвистической литературе нет единого термина. Тем не менее, он, так или иначе, освещается, когда речь идет о языковой стилизации, о стратификации семантики, соотношении значения и смысла и т.п. Языковое содержание трактуется нами как смысловое (мыслительное) в своей основе содержание,

а) выраженное средствами данного языка,

б) структурированное языковыми единицами и их соотношениями,

в) включенное, таким образом, в систему данного языка и образующее его содержательную сторону, т.е. выступающее как содержание языковых единиц и их комплексов и сочетаний, реализующихся в речи,

г) отражающее различие и взаимодействие уровней языка (что выявляется в дифференциации лексических, словообразовательных, морфологических и синтаксических значений),

д) социально объективированное в данном языковом коллективе, е) заключающее в себе языковую интерпретацию (способ представления) смысловой основы содержания (см. литературу вопроса и его подробное изложение в работе. Итак, языковое содержание заключает в себе смысловую (мыслительную) основу и ее языковую интерпретацию (интерпретационный компонент). Смысловая основа языкового содержания и его интерпретационный компонент образуют единство, это разные аспекты единого целого. Содержание, передаваемое формальными средствами, всегда выступает в той или иной языковой интерпретации. При разграничении и соотнесении рассматриваемых аспектов языкового содержания учитываются внутриязыковые и межъязыковые преобразования, при которых остается неизменной ин- вариантная смысловая основа высказываний, но меняются способы ее представления в языковых значениях. Это проявляется, в частности, в самом процессе речи в динамике перефразирования. Говорящий может выразить одно и то же смысловое содержание (во всяком случае содержание, имеющее инвариантную смысловую основу) разными средствами, которые отличаются друг от друга с точки зрения интерпретации смыслового инварианта: В прошлый раз мы рассматривали вопрос; ср.: нами рас- сматривался вопрос; предметом нашего рассмотрения был вопрос и т.п. Другой стороной актуализации анализируемых аспектов языкового содержания в речевой практике перефразирования является тот факт, что слушающий воспринимает различные высказывания с различными языковыми содержаниями их элементов как передающие один и тот же смысл. Явления дифференциации и взаимодействия смыслового и интерпретационного аспектов языкового содержания актуализируются также в практике перевода. С одной стороны, дан текст оригинала во всем своеобразии языковых значений его элементов, с другой стороны, создается текст перевода с иными языковыми значениями и иной структурой их связей; связующим же звеном между этими системами является смысловая основа передаваемого содержания (ср. сходные суждения специалистов по теории перевода. Разграничение смысловой основы языкового содержания и его интерпретационного компонента как разных аспектов единого целого соотносится с известной дифференциацией универсальных и неуниверсальных (идиоэтнических) сторон содержания (о типологических аспектах соотношения универсального и идиоэтнического компонентов содержания языка см. [Кацнельсон 1972]). Необходимо еще раз подчеркнуть, что смысловое содержание фактически никогда не выступает «в чистом виде»: будучи выраженным языковыми средствами, оно несет на себе признаки воздействия языковой формы. Говоря о смысловом (мыслительном) содержании, мы имеем в виду один из аспектов языкового содержания, его смысловую основу, слитую с тем или иным способом языкового представления. Языковая интерпретация смыслового содержания, заключенная в словах, формах слов и синтаксических конструкциях, исторически обусловлена. Говорящие на данном языке получают в свое распоряжение сложившиеся системы языковых значений вместе с заключенными в них способами представления смыслового содержания. Исторически обусловленная языковая интерпретация смыслового содержания, представленная в словах, формах и конструкциях, имеет объективную системно-языковую форму существования, характеризующуюся относительной самостоятельностью по отношению к смыслам, выражаемым в речи. Реализация значений и функций в речи это, с одной стороны, процесс, детерминированный существующими единицами и закономерностями их функционирования, а с другой творческий процесс, в котором многое определяется речевой деятельностью говорящего. В передаче речевых смыслов существенную роль играют используемые говорящим различные комбинации единиц, возможности их выбора для передачи разных оттенков смысла, различные возможности распределения смысловой нагрузки между значениями языковых средств, контекстуальной, ситуативной и энциклопедической информацией (с учетом точки зрения слушающего). В актах речи, помимо всего прочего, происходит как бы приспособление значений единиц данного языка (включая их интерпретационный компонент) к потребностям выражения мысли говорящим в данный момент, при данном адресате и других конкретных условиях речевой коммуникации. Специальный акцент на интерпретационном компоненте не противоречит общему принципу обусловленности языкового содержания внеязыковой действительностью. Этот принцип в полной мере сохраняет свою значимость. Речь идет о другом. Языковая семантика не может быть сведена к отношению знака к обозначаемому объекту. Должна быть принята во внимание вся сложность внутренней содержательной стороны языковых единиц, классов и категорий, рассматриваемых в их взаимных связях и в их отношениях к единицам и категориям мышления, а через них к внеязыковой действительности. Восходя в конечном счете к явлениям окружающей действительности, семантика слов, форм и конструкций несет на себе специфические признаки языковой формы. В понятии языковой интерпретации смыслового содержания могут быть выделены следующие аспекты: 1) избирательность по отношению к элементам и признакам обозначаемых внеязыковых явлений; 2) избыточность языковых значений (в определенной содержательной зоне могут концентрироваться и частично наслаиваться друг на друга семантические признаки, выраженные лексическими и грамматическими средствами, а также элементами контекста и речевой ситуации; следует также учитывать избыточность, обусловленную обязательностью грамматических категорий в языках флективно-синтетического типа); 3) различные сочетания денотативных и коннотативных элементов; 4) различие дискретного и недискретного представления смыслового содержания; 5) различие представления эксплицитного и имплицитного; 6) семантическая вариативность в ее отношении к вариативности формальной; данное явление выходит далеко за пределы понятия языковой интерпретации смыслового содержания, но вместе с тем пересекается с ним, что подтверждается межъязыковыми различиями в иерархизации центральных и периферийных семантических признаков, их разновидностей и вариантов. В особых пояснениях нуждается упомянутое выше различие между дискретным и недискретным представлением смыслового содержания. Имеется в виду различие между четко выделяющимся самостоятельным значением определенной языковой единицы (лексемы, грамматической формы слова, синтаксической конструкции) и значением или семантическим элементом (оттенком значения), сопряженным с другим значением или другим несамостоятельным элементом в составе того или иного семантического комплекса. С точки зрения признаков самостоятельности / несамостоятельности данное различие соотносится с выделенными В.Н. Ярцевой двумя типами отношений между грамматическими категориями, выраженными одним и тем же формантом: 1) «синтезированием» (при независимости грамматических значений, например лица и числа) и 2) «сопряженностью» (при взаимозависимости значений). Сопоставляя дискретный и недискретный способы представления того или иного смыслового содержания, мы имеем в виду различия в языковой интерпретации одной и той же семантической категории: модальности, темпоральности, аспектуальности и т.п. Рассмотрим данное различие на примере модальности. Модальность может быть дискретной и недискретной. В первом случае она представляет собой самостоятельное значение определенной языковой единицы, тогда как во втором она выступает как несамостоятельный семантический элемент, сопряженный с темпоральными и аспектуальными значениями. К первому типу относятся, например, значения, выражаемые модальными глаголами и другими модальными словами: могу сказать, хочу писать, должен сделать, нужно идти и т.п. Второй тип представлен модальными семантическими элементами, сопряженными с временными и видовыми значениями глагольных форм в определенных типах их функционирования. Например: Узнал Волгин, что «почтарь не должен гнать (здесь модальность дискретна, А.Б.) скорее лошадь против положенного времени, а в случае понуждения к тому побоями, он оставляет [ср. должен оставить] едущего на дороге или, по прибытии на станцию, доносит [ср. должен донести] о том почтовому начальству» (Л. Никулин); в таких случаях долженствование выступает как один из семантических элементов в составе комплекса «настоящее предписания». Еще один пример употребление форм настоящего-будущего совершенного в функции «настоящего потенциального»: а) в утвердительных конструкциях: Право, позавидуешь [ср. можно позавидовать] иногда чиновникам (М. Салтыков-Щедрин); б) в отрицательных конструкциях: Как вскочит мой Василий Васильич! Словно обоженный! В сапоги-то никак не попадет [ср. не может попасть] (И. Тургенев); в подобных высказываниях модальный элемент возможности / невозможности сопряжен с передачей самого действия в его ограниченности пределом, в отличие от раздельного представления возможности / невозможности и ограниченного пределом действия в высказываниях типа можно позавидовать; не может попасть. Дискретность семантического элемента может быть связана с его эксплицитностью, а недискретность с имплицитностью. Ср. дискретное и вместе с тем эксплицитное значение будущего времени, выражаемое формами типа буду писать, и недискретную отнесенность действия к будущему времени (презентно-футуральную перспективу), вытекающую из модального значения побуждения (Пишите!). Указанный темпоральный элемент недикретен, поскольку он сопряжен с категориальным значением побуждения, вместе с тем он имплицитен, поскольку отнесенность действия к периоду, следующему за моментом речи, подразумевается, вытекает из эксплицитного значения побуждения: если говорящий побуждает собеседника к действию, то это действие еще предстоит осуществить. Введем некоторые дополнительные пояснения, касающиеся эксплицитного и имплицитного представления смыслового содержания. Эксплицитное содержание явное, непосредственно выраженное тем или иным языковым средством. Имплицитное содержание специально не выраженное, а лишь подразумеваемое, вытекающее из эксплицитного содержания или из связанной с ним контекстуальной или ситуативной информации. Только эксплицитное содержание, выраженное той или иной формой, может рассматриваться как ее значение. Что же касается имплицитного содержания, то оно может быть лишь семантическим элементом, дополнительно характеризующим те или иные реализации значений, но не самостоятельным значением формы. Так, значением форм типа пишите! является побудительность, тогда как темпоральная отнесенность действия к будущему (презентно-футуральная перспектива) это элемент, вытекающий из значения побудительности, но не временное значение формы. Одним из аспектов языковой интерпретации смыслового содержания является семантическая вариативность, связанная в каждом языке с особой системой формальных средств и выявляющая в каждом языке черты своеобразия. Семантическая вариативность в каждом языке определяется взаимодействием двух тенденций: 1) тенденции к распределению разновидностей и вариантов смысла в соответствии с исторически сложившейся в данном языке системой языковых средств с их значениями и оттенками значений, существующими объективно в данном языке и «навязываемыми» им каждому говорящему, и 2) тенденции к актуализации вариантов, обусловленной потребностями передачи речевого смысла (данным говорящим, в данный момент, при обращении к данному адресату, в конкретных условиях речевого акта). Вторая тенденция реализуется благодаря возможности: а) выбора языковых средств, б) различных их комбинаций в речи, в) различных сочетаний вербально выраженных значений и контекстуальной, ситуативной и энциклопедической информации. Анализ семантической вариативности в ее связях с вариантами выражения составляет необходимый компонент исследования и описания ФСП. Рассмотрение типов, разновидностей и вариантов категориальных ситуаций позволяет представить в определенной системе вариативность, реализующуюся в речи.

ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ПОЛЯ

Понятие ФСП далее рассматривается главным образом с точки зрения его системно-структурных признаков. Прежде всего, однако, мы остановимся на семантических категориях, образующих содержательную основу изучаемых полей.

СЕМАНТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ ГРАММАТИКИ

Семантические категории грамматики в их соотношениях составляют базу системного членения языковых значений и семантических функций (Фп и Фр) на пересекающиеся и взаимодействующие «области содержания». Изучаемые в грамматике семантические категории, как уже было отмечено выше, представляют собой основные инвариантные категориальные признаки (семантические константы), выступающие в тех или иных вариантах в языковых значениях и функциях. Для семантических категорий характерно доминирующее («вершинное») положение по отношению к возглавляемым ими многоступенчатым подсистемам содержательной вариативности. Ср., например, вершинное положение семантической категории длительности по отношению к определенной / неопределенной, ограниченной / неограниченной, непрерывной / прерывной длительности и т.п. Инвариантность ряда семантических категорий не абсолютна, а относительна. Некоторые категории, несмотря на высокую степень их обобщенности, все же могут быть подведены под более общее понятие. Так, аспектуальность вместе с временной локализованностью, темпоральностью и таксисом образуют тот комплекс семантических категорий, которые представляют собой различные стороны более общего (максимально широкого) понятия времени. Семантические категории активности / пассивности, возвратности, взаимности, переходности / непереходности могут рассматриваться как элементы более широкой сферы залоговости. Категории причины, цели, условия, уступки и следствия, как известно, объединяются в сфере обусловленности. Существует различие между широкими обобщающими понятиями типа аспектуальности, залоговости, обусловленности и семантическими категориями меньшей степени обобщенности (имеющими определенные разновидности и варианты, но не охватывающими самостоятельных семантических категорий). Вероятно, данное различие могло бы быть отражено и в терминологии. Вместе с тем сохраняется целесообразность применения ко всем этим единствам обобщающего понятия семантической категории. Аспектуальность остается семантической категорией несмотря на то, что она включает категории лимитативности, длительности, кратности, фазовости и т.д. Поэтому мы пока оставляем термин семантическая категория как единый и вместе с тем как допускающий разные степени (ранги) обобщенности. Иначе говоря, предполагается, что семантические категории могут быть более общими и более частными. Системные соотношения и типы семантических категорий в их языковом выражении это проблема, предполагающая не «разовое» и окончательное «решение», а постоянное углубление, выделение и осмысление новых аспектов (ср. общетеоретические и типологические работы [Общее языкознание 1970; Кацнельсон 1972; 1986; Булыгина 1980; 1982; Степанов Ю.С. 1981; 1985; Панфилов 1982; Серебренников 1983; Универсалии и типологические исследования 1974; Типология пассивных конструкций 1974; Проблемы лингвистической типологии 1977; Холодович 1979; Залоговые конструкции в разноструктурных языках 1981; Типология результативных конструкций 1983; Категории бытия и обладания 1977; Категория определенности-неопределенности в славянских и балканских языках 1979; Категория притяжательности в славянских и балканских языках 1983; Селиверстова 1982а; б]). В ряде случаев возникает вопрос о том, имеем ли мы дело с одной из частных категорий в рамках более общей или речь должна идти об одной из основных семантических категорий (категорий «высшего ранга»). Так, среди аспектуальных категорий может быть выделена категория отношения (реляционность). Однако, по-видимому, «аспектуальная реляционность» это лишь одно из проявлений более общей семантической категории реляционности, охватывающей различные сферы грамматической семантики. Имеются в виду, в частности, отношения в сфере синтаксиса, например соединительные, противительные, альтернативные и другие отношения, выражаемые реляционными средствами сложного предложения. Сложность вопроса о реляционности как семантической категории, помимо всего прочего, заключается в том, что нужно выделить семантическую область «собственно отношения» более узкую, чем отношение в том широком смысле, который охватывает большую часть семантических категорий, изучаемых в грамматике (ср. временные, пространственные отношения и т.д.). Выделить эту специфическую сферу реляционности, которая соотносилась бы, но не совпадала с «отношениями вообще», изучаемыми грамматической наукой, очень трудно. Тем не менее, такой вопрос должен быть поставлен. Семантические категории грамматики выделяются на основе их регулярной представленности (в том или ином варианте) в содержании высказываний, в значениях языковых единиц и их разнообразных сочетаний. Хотя такие семантические категории, как время (темпоральность), пространство (локативность), качество, количество, посессивность, условие, причина и т.п., давно выделены научным познанием, постоянная возможность конкретного вычленения этих и других категорий в результате лингвистического анализа высказываний не утрачивает эвристической значимости. Конкретные высказывания существуют, конечно, не для того, чтобы выразить семантические категории. Они направлены на то, чтобы передать речевой смысл. Однако выражение конкретных смыслов регулируется определенными константами семантическими категориями, выступающими в тех или иных вариантах. Так, смысл высказывания Я хочу домой заключает в себе такие семантические категории, как модальность (в одном из вариантов волеизъявления), темпоральность (в данном случае в варианте актуального настоящего, к которому относится выражение волеизъявления, в сочетании с имплицитной темпоральной перспективой будущего, относящейся к содержанию желаемого быть дома), аспектуальность (в варианте состояния «испытывать желание»), конкретная временная локализованность, персональность (в варианте отнесенности волеизъявления к говорящему), залоговость (в варианте активности), локативность (в варианте направления и конечного пункта предполагаемого передвижения). Отчасти, при анализе аспектуальности, временной локализованности и таксиса; как известно, темпоральность тесно связана с объективной модальностью, по этому признаку она отнесена нами ко второму комплексу анализируемых ФСП и будет рассмотрена в следующей монографии данной серии); б) темпоральность, модальность, бытийность; в) комплекс полей, связывающих предикативность с субъектностью и объектностью: персональность, залоговость (активность / пассивность, возвратность, взаимность, переходность / непереходность); 2) ФСП с субъектно-объектным (предикатно-субъектным и предикатно-объектным) ядром: субъектность, объектность; коммуникативная перспектива высказывания (рассматриваемая в связи с субъектно-предикатными отношениями); к данной группировке по некоторым признакам примыкает определенность / неопределенность, характеризующаяся широким кругом связей с полями, относящимися к другим группировкам (существенны, в частности, связи с временной локализованностью / нелокализованностью и качественностью); 3) ФСП с качественно-количественным ядром: качественность, количественность, компаративность; к данной группировке при- мыкает посессивность, тяготеющая, с одной стороны, к атрибутивным отношениям (и с этой точки зрения отчасти связанная с качественной характеризацией субстанций), а с другой к отношения[м] предикативным; 4) ФСП с обстоятельственным ядром: локативность; комплекс полей обусловленности (поля причины, цели, условия, уступки, следствия); с локативностью семантика обусловленности связана по признаку обстоятельственной характеристики предиката, но по другим признакам обусловленность, глубоко затрагивающая сферу межпредикатных отношений (и тем самым сопряженная с таксисом), и пространственная характеристика высказывания (прежде всего предиката) это разные семантические сферы. В данном выше представлении системы ФСП, в частности в членении ФСП на указанные группировки, находят отражение известные типы языковой категоризации, имеющей грамматический характер (в широком смысле, включая явления лексико-грамматического взаимодействия). Имеется в виду, прежде всего связь с семантической (и отчасти формально-синтаксической) структурой предложения. Далее в тех же группировках ФСП отчасти прослеживается связь с семантикой частей речи и свойственных им грамматических категорий. Вторая группировка связана, однако, лишь отчасти, с субстантивной семантикой в ее отношении к семантике глагольной. Третья группировка характеризуется существенной ролью связей входящих в нее полей с семантикой признака, но при этом сохраняются и связи с глагольными и субстантивными категориями. Наконец, четвертая группировка соотнесена с адвербиальной семантикой, хотя при этом выходит далеко за ее пределы, поскольку речь идет о межпредикатных отношениях в сфере обусловленности. Связи системного членения ФСП с семантической структурой предложения и с семантикой частей речи и их грамматических категорий, как было показано выше, не имеют характера полного и последовательного параллелизма, однако общие тенденции, значительные пересечения в этих членениях очевидны. Это неудивительно. Семантические категории, лежащие в основе ФСП, коренятся и в семантической структуре предложения-высказывания, и в связанной с этой структурой семантике частей речи и их категорий (ориентированных на определенные функции в семантической структуре предложения-высказывания). Фактически все указанные сферы членений членения семантической структуры предложения и членения в семантике частей речи и свойственных им категорий представляют собой разные аспекты системы мыслительно-языковой категоризации, отражающей членения и связи явлений внеязыкового мира в восприятии человека и ориентированной на системную организацию передаваемых в речи смыслов. Все ли функциональные единства, реально существующие как системные комплексы функций и комплексы средств их реализации в том или ином языке, в частности русском, учтены в представленной выше схеме? Очевидно, не все. Например, в данной схеме отсутствует то единство, которое можно было бы назвать «полем вежливости (респективности)». Ср. в русском языке противопоставление типа ты думаешь вы думаете (при отнесенности к одному лицу, а не ко многим лицам) вместе с рядом периферийных средств в сферах модальности и персональности, имеющих отношение к прагматическим функциям вежливости. Мы выделили «поле респективности», поскольку данная сфера функций и средств по своему прагматическому содержанию занимает особое положение и не может рассматриваться в одном ряду с указанными выше ФСП. Можно было бы выделить особое ФСП одушевленности / неодушевленности. Вместе с тем возможно включение семантики одушевленности / неодушевленности в сферу предикатно-субъектных и предикатно-объектных отношений (последняя возможность реализуется при характеристике соответствующей группировки ФСП). Подчеркнем еще раз, что в рассматриваемой системе ФСП мы стремились отразить основные функциональные единства, относящиеся к сфере грамматики. Можно ли исчислить ФСП в данном языке? Трудно говорить о точном количестве ФСП (о том, что их насчитывается, скажем, 35 или 39). Важно, однако, что в принципе система ФСП должна охватить все основные семантические категории, подлежащие ведению грамматики. При том подходе, который реализуется в данной работе, речь идет о системе, включающей около трех десятков ФСП. При возможных различиях в интерпретации функциональных единств могут быть расхождения в сторону некоторого сокращения или увеличения этого количества, но все же состав выделяемых категориальных единств при этом существенно не меняется. Таким образом, относительность проводимой систематизации ФСП нельзя преувеличивать. Данное представление о системе ФСП, возможно, допускает некоторые дополнения, но все же охватывает основные функциональные единства. Группировки ФСП с компонентами, подобными тем, которые были указаны выше, существуют в разных языках. Вместе с тем языки отличаются, друг от друга с точки зрения принадлежности полей к разным структурным типам, отчасти значимостью отдельных полей в общей системе, их конфигурациями, а также особенностями взаимных связей. Совокупность ФСП как единое целое может быть исследована лишь при опоре на единицы и категории одного определенного языка. Если ставится вопрос о сопоставительном аспекте изучения комплекса основных ФСП, то целесообразно выделить два этапа анализа: 1) описание группировок ФСП в языке, избираемом для исследования, например в русском языке; 2) привлечение данных тех языков, в которых представлен контрастирующий материал (иной структурный тип ФСП и т.п.). Второй этап дает своего рода контрастивный «фон» по отношению к системной доминанте описания.

СТРУКТУРНЫЕ ТИПЫ ФСП

Могут быть выделены два основных структурных типа ФСП: поля 1) моноцентрические и 2) полицентрические. Первый тип выступает в двух разновидностях: а) моноцентрические поля с целостным грамматическим ядром, т.е. опирающиеся на грамматическую категорию; в русском языке к данной разновидности относятся такие поля, как темпоральность (центр грамматическая категория времени); объективная модальность (центр категория наклонения); активность / пассивность (центр категория залога); компаративность (центр категория степени сравнения прилагательных и наречий); б) моноцентрические поля с комплексным (гетерогенным) ядром, т.е. опирающиеся на комплекс взаимодействующих языковых средств, которые могут относиться к разным уровням системы языка (средств морфологических, синтаксических, лексико-грамматических); в русском языке к данной разновидности относятся, в частности, поля длительности и временной локализованности, о которых речь будет идти ниже. Специфика моноцентрического типа наиболее четко выражена в структуре ФСП с целостным грамматическим ядром. Что же касается ФСП с комплексным (гетерогенным) ядром, то по некоторым признакам они сближаются с полицентрическими ФСП (имеется в виду отсутствие единой целостной системы грамматических форм, множественность неоднородных языковых средств, образующих центр поля). Относя данную разновидность ФСП с моноцентрическому типу, несмотря на все указанные признаки переходности, мы руководствуемся тем, что рассматриваемые языковые средства, объединяющиеся в составе устойчивых комплексов, представляют собой не разные центры поля, а взаимодействующие элементы одного центра. В данном случае отсутствует расчленение ФСП на разные функциональные сферы с внутренней дифференциацией «центр периферия», характерное для ФСП с четко выраженной полицентрической структурой. Таким образом, определяющими все же являются признаки моноцентрического типа. Полицентрические поля характеризуются разбиением на несколько сфер, каждая из которых имеет свой центр и периферийные компоненты; в русском языке к данному типу относится большинство ФСП. Приведем примеры полицентрических ФСП. В поле посессивности в русском языке выделяется, с одной стороны, атрибутивный центр, объединяющий конструкции с притяжательными местоимениями, прилагательными, падежными формами существительных (ср. мой дом, отцовский дом, дом отца) и т.п., а с другой предикативный центр, представленный посессивными предикатами в конструкциях типа у меня есть, я имею, в моем распоряжении имеется и т.п. Атрибутивная и предикативная посессивность это разные типы посессивных функций, которые обусловливают и разные типы языковых средств. Отсюда вытекает и полицентрическая (бицентрическая) структура данного поля. Расщепление на два центра атрибутивный (основной) и предикативный (второй по значимости) характерно для поля качественности. Так, в русском языке атрибутивный центр качественности представлен полными прилагательными и причастиями, а предикативный центр конструкциями с краткими прилагательными и краткими страдательными причастиями с ослаблен- ной или устраненной глагольностью (в обоих случаях ср. Я здоров и Он расстроен качественность сопряжена со статальностью), глагольными конструкциями узуально-квалитативного типа: И отчего это няня всегда угадает, а вы не умеете?! (О. Форш); в подобных случаях представлен комплекс значений нелокализованности действия во времени, потенциальности и качественности. И в этом случае бинарная структура поля с двумя центрами обусловлена различием двух типов функций. Ср. также поле бытийности с двумя центрами в сферах дискретной (при раздельном выражении субъекта и предиката существования) и недискретной бытийности, поле таксиса с центрами зависимого и независимого таксиса. Поля в разных языках, базирующиеся на одной и той же семантической категории, могут существенно различаться по своей структуре. Ср., например, поле определенности / неопределенности в «артиклевых» и «безартиклевых» языках. Грамматические и лексико-грамматические основания ФСП опоры для выделения ФСП исследователями разнообразны. Они не сводятся к системам противопоставленных друг другу рядов грамматических форм с однородными значениями, т.е. не сводятся к грамматическим категориям. Так, поле локативности в русском языке опирается на такие разнотипные языковые средства, как локативные предложно-падежные конструкции, обстоятельственные локативные показатели, сложноподчиненные предложения локативного типа. Тот или иной класс синтаксических конструкций (рассматриваемых как единство их языкового значения и синтаксической формы) не менее явное и очевидное грамматическое основание для выделения ФСП или комплекса семантический функций в пределах определенного ФСП, чем система противопоставленных друг другу рядов грамматических форм слова. Те и другие грамматические средства способны выступать в роли центра (одного из центров) ФСП. Возможны и другие, более сложные разновидности «опорных» средств, ср., например, взаимодействующие категории вида и времени (в некоторых их функциях) в русском языке в сочетании с обстоятельственными показателями и конкретностью / обобщенностью субъекта как центральное средство (комплекс средств) выражения семантики локализованности / нелокализованности действия во времени (см. соответствующий раздел этой книги). Если моноцентрические поля строятся на базе одной исходной системы в единстве с ее средой, то поля полицентрические представляют собой объединения нескольких (двух, трех и более) исходных грамматических или лексико-грамматических систем, каждая из которых выступает в сочетании со своей средой, иначе говоря, полицентрическое поле это несколько частных комплексов «система среда», объединенных в более общую систему.

семантика грамматика функция форма

СИСТЕМНЫЕ ПРИЗНАКИ ФСП

Любой системе присущ признак целостности. Его проявления в разных системах могут отличаться существенными особенностями. В ФСП данный признак характеризует содержание поля, базирующееся на определенной семантической категории. Что же касается средств формального выражения, то их совокупность лишена целостности, поскольку они относятся к разным языковым уровням и по своей структуре разнородны. Для того чтобы более наглядно выявить специфику ФСП как системы, целесообразно сопоставить системные свойства ФСП и грамматический категорий (ГК). ГК в языках флективно-синтетического типа представляют собой обобщенный категориальный признак, объединяющий грамматические значения членов данной категории (граммем) и находящий выражение в системе противопоставленных друг другу рядов грамматических форм слова или синтаксических конструкций. В основе ГК лежит категориальный семантический признак, но ГК в целом представляет собой двухстороннее единство, охватывающее планы содержания и выражения. То же относится к граммемам как компонентам ГК. Категориальный родовой признак (наклонения, времени, лица, числа и т.п.) раскрывается во взаимоисключающих видовых признаках противопоставленных друг другу граммем (разных наклонений, времен, лиц, чисел и т.п.). В этих родовидовых отношениях и семантической соотносительности компонентов ГК выявляется их однородность в плане содержания. Однородность может быть не абсолютной, а лишь относительной, поскольку оппозитивные отношения граммем могут сочетаться с неоппозитивными различиями (ср. неполную и непоследовательную соотносительность значений разных падежей, наклонений, видов). Тем не менее, неоппозитивные различия в содержательной структуре ГК не нарушают единства категориального родового признака, раскрываемого в видовых признаках противопоставленных друг другу компонентов ГК [Бондарко 1981]. Итак, ГК как системы граммем характеризуются в плане содержания высокой степенью целостности и однородности. Этим свойствам содержательной стороны ГК соответствуют аналогичные свойства их формального выражения. Мы имеем дело либо с противопоставленными друг другу рядами грамматических форм слова (таков основной тип ГК), либо с противопоставленными друг другу типами синтаксических конструкций (например, активных и пассивных). Сопоставление с ГК позволяет выявить особенности системных признаков ФСП. Об отсутствии целостности и однородности плана выражения ФСП уже шла речь выше. Рассмотрим теперь некоторые особенности ФСП в плане содержания. ФСП охватывает семантические функции, которые даже при их отнесенности к одной и той же семантической категории могут отличаться явно выраженной многоаспектностью. Ср., например, многообразие семантики общерезультативного, «специально-результативных» и других способов действия, относящихся вместе с семантикой видов к полю лимитативности с его инвариантным признаком того или иного отношения действия к пределу. Многоаспектность семантики компонентов ФСП находит выражение в том факте, что разные семантические элементы данного поля могут совмещаться в одной словоформе. Так, в глаголах типа накосить (травы), надавать (обещаний) и т.п. совмещаются значения совершенного вида (ограниченность действия пределом) и кумулятивного способа действия. Оба значения относятся к полю лимитативности (кумулятивность связана с взаимодействием лимитативности и кратности). Ср. также совмещение значения совершенного вида с разными типами предельности, связанными с такими способами действия, как начинательный (зареветь, зашевелиться и т.п.), длительно-ограниченный (проболеть, пролежать и т.п.), ограничительный (поболеть, полежать). Таким образом, если разные компоненты ГК находятся в отношениях взаимоисключения, то компоненты ФСП могут находиться в отношениях взаимного дополнения. Указанные различия в отношениях между компонентами ГК, с одной стороны, и между компонентами ФСП, с другой это различия в структуре рассматриваемых единств, характеризующие их как разные типы систем. В отличие от ГК ФСП как система характеризуется отсутствием признаков целостности и однородности в плане выражения и возможностью таких проявлений многоаспектности плана содержания, которые позволяют говорить лишь об относительной (ослабленной, ограниченной) целостности. Вместе с тем было бы неправильно рассматривать ФСП лишь в аспекте «системной ущербности». Необходимо обратить внимание на «сильные» системные признаки ФСП. Речь идет, прежде всего, о функциональной полноте поля. ФСП охватывает всю сферу функций, базирующихся на определенной семантической категории. Так, поле темпоральности в русском языке охватывает всю сферу темпоральных отношений, включая и те отношения, которые находятся за пределами (полностью или частично) грамматических форм времени. Таковы, в частности, отношения близкого отдаленного прошлого или будущего, связанные с показателями типа только что давно, вот-вот, скоро, сейчас нескоро, через много лет и т.п. Заметим, что для ГК, в отличие от ФСП, характерна частичность (неполнота) функциональной сферы, охватываемой компонентами данного единства: каждая ГК включает лишь те значения, которые релевантны для данной системы форм. Второй «сильный» системный признак ФСП отсутствие ограничений в отношении характера и типа охватываемых данным полем формальных средств, т.е. формальная неограниченность. Семантическая категория, лежащая в основе данного единства, может быть выражена любыми языковыми средствами морфологическими, синтаксическими, словообразовательными, лексическими и любыми их сочетаниями. Среди способов выражения семантики данного поля могут быть способы дискретные и недискретные, эксплицитные и имплицитные, прямые и косвенные, собственно языковые и представляющие собой сочетание языковых средств и элементов речевой ситуации. В этом отношении ФСП существенно отличается от ГК, для которых характерна строгая ограниченность не только со стороны содержания, но и со стороны формального выражения. Формальная неограниченность, присущая ФСП, влечет за собой формальную полноту. Таким образом, отмеченный выше признак функциональной полноты дополняет признаком полноты формальной. Функциональная и формальная полнота поля находит проявление в том, что ФСП включает не только грамматические единицы, классы и категории как исходные системы, но и относящиеся к той же семантической категории элементы их среды. Это увеличивает объяснительную силу данной разновидности системного анализа в грамматике. Так, обращение к понятию темпоральности как ФСП, охватывающему разные типы темпоральных отношений (а не только те, которые находят выражение в грамматических формах имени), дает возможность выявить специфику времени как грамматической категории. Каждое ФСП входит в более широкую систему, элементы которой играют роль среды по отношению к данному полю как исходной системе. Обычно ФСП включается в целый комплекс пересекающихся систем. Функцию среды по отношению к данному полю выполняют все поля в составе определенной группировки ФСП и за ее пределами, которые взаимодействуют с изучаемым полем, участвуя в формировании, сохранении и развитии его свойств как системы. Разработка теоретических оснований функциональной грамматики имеет поисковый характер. Предлагаемое истолкование принципов грамматического описания и системы исходных понятий представляет собой концепцию, рассчитанную на уточнение и развитие в ходе последующих исследований функциональной ориентации. Дальнейшее изложение направлено на реализацию теории функциональной грамматики в анализе (проводимом, прежде всего на материале русского языка) основных функционально- семантических единств.

CПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Адмони В. Г. Основы теории грамматики. М.; Л., 1964. 105 с.

2. Акимова Г. Н. Новые явления в синтаксическом строе современного русского языка. Л., 1982. 130 с.

3. Алпатов В. М. О способах построения функциональной грамматики // Проблемы функциональной грамматики. М., 1985. С. 49.

4. Арутюнова Н.Д., Падучева Е.В. Истоки, проблемы и категории прагматики // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. XVI. Лингвистическая прагматика. С. 32.

5. Бернштейн С.И. Основные вопросы синтаксиса в освещении А.А. Шахматова // Известия Отделения русского языка и словесности Академии наук. ИГР. 1922. Т. XXV. С. 208.

6. Блауберг И.В., Садовский В.Н., Юдин Б.Г. Философский принцип системности и системный подход // Вопросы философии. 1978. № 8. С. 39.

7. Бондарко А.В. Грамматическая категория и контекст. Л., 1971. 112 с.

8. Бондарко А.В. Теория морфологических категорий. Л., 1976. 255 с.

9. Бондарко А.В. Грамматическое значение и смысл. Л., 1978. 175 с.

10. Бондарко А.В. Основы построения функциональной грамматики. // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и языка. 1981. Т. 60, № 6. С. 483.

11. Бондарко А.В. Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии. Л., 1983. 208 с.

12. Бондарко А.В. Функциональная грамматика. Л., 1984а. 133 с.

13. Бондарко А.В. О грамматике функционально-семантических полей // Изв. АН СССР. Сер. лит-ры и яз. 1984б. Т. 43, № 6. С. 492.

14. Бондарко А.В. Опыт лингвистической интерпретации соотношения системы и среды // Вопросы языкознания. 1985а. № 1. С. 13.

15. Большая советская энциклопедия. М., 1978. Т. 28. 616 с.

16. Булыгина Т.В. Грамматические и семантические категории и их связи // Аспекты семантических исследований. М., 1980. С. 320.

17. Веденина Л.Г. Истоки и принципы функциональной лингвистики // Функциональное направление в современном французском языкознании: Реферативный сборник. М., 1980. С. 7.

18. Гак В.Г. К типологии функциональных подходов к изучению языка // Проблемы функциональной грамматики. М., 1985. С. 5.

19. Гулыга Е.В., Шендельс Е.И. Грамматико-лексические поля в современном немецком языке. М., 1969. 183 с.

20. Гухман М.М. Грамматическая категория и структура парадигм // Исследования по общей теории грамматики. М., 1968. С. 117-174.

21. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958. 404 с. (Перевод с англ.). Залоговые конструкции в разноструктурных языках Л., 1981. 286 с.

Размещено на Allbest.ru