Пражская лингвистическая школа

Одна из задач - описание инвентаря фонем конкретного языка. Для этого есть определенные правила идентификации фонем:

Если 2 звука языка встречаются в одной и той же позиции и могут замещать друг друга, не меняя при этом смысла слова, то такие звуки являются факультативными вариантами одной и той же фонемы:

конечно

[ч] - [ш]

Если два звука встречаются в одной и той же позиции и изменяют значение слова или изменяют его до неузнаваемости, то эти звуки являются реализацией разных фонем:

тот - кот

тетя - тятя

рак - как

Если два акустически или артикукуляторно родственных звука никогда не встречаются в одной и той же позиции, то они являются комбинаторными вариантами одной и той же фонемы:

год [о]

года []

годовой [ъ]

2.5 Теория оппозиций

2.6 Трнка Б. замечания об омонимии

Из проведенного профессором Матезиусом сопоставления функциональной нагрузки фонем и их способности вступать в комбинации друг с другом следует, что инвентари фонем, имеющиеся в отдельных языках, используются в них по-разному. Например, славянские языки менее экономны, чем, скажем, английский или французский. Это явствует хотя бы из того, что в славянских языках значение слова очень часто определяется лишь последовательностью двух, даже трех или более слогов (которые сами по себе не имеют большей частью никакого смысла), тогда как в английском и французском языках слова состоят нередко только из одного слога. Поскольку большинство слов в этих языках односложно, то говорящие на этих языках привыкли ассоциировать с отдельными слогами какие то значения. Поэтому иностранные многосложные слова, проникающие в широкие слои народа, часто подвергаются редукции, например choc (chocolate), pram (perambulator «детская коляска»), flue (influenza) и т. д. Тенденция английского языка односложности слов, которая является его характерным признаком, зависит от относительно большой способности фонем получать функциональную нагрузку (а также от большего, чем в других германских языках, числа представленных здесь фонем).

Комбинации фонем, функционирующие в данном языке в качестве слов, как правило, ассоциируются с различными значениями, например в английском языке: «hand рука, работник, почерк, стрелка часов, сторона, передавать», leaf («лист, страница», rооm («комната, место, пространство», die «умирать, игральная кость», dye «краска, красить», sea «море, волнение на море, прилив, волна, морской, приморский», sее «видеть, смотреть, глазеть, наблюдать, осматривать, узнавать», fair «ярмарка, прекрасный, честный, белокурый, честно, благопрятно». Если отдельные значения слов связаны друг с другом переходными значениями, то в языковом сознании их совокупность воспринимается как «одно слово», папример: hand, leaf, rооm, и в таком случае говорят о полисемии слов. Но если значения одинаковых комбинации фонем настолько различны,

Что они не вызывают никаких общих представлений, то перед нами омонимы, например: англ. dai, si. Между значениями «умирать» (die) и окрашивать (dуе), «море» (sеа) и «видеть» не может существовать никаких переходных представлений. И хотя эти значения связаны с представлением об одних и тех те последовательностях фонем, в языковом сознании они остаются различными «словами». Отметим здесь, что полисемичное слово может к тому же распадаться на пару омонимов, например англ. to: too, born: borne, и, наоборот, априорно нельзя исключить возможности того, что омонимичная пара в результате так называемой народной этимологии станет полисемичным словом. Хотя бы по этой причине синхронические исследования необходимо строго отличать от диахронических. Неясности, которые можно обнаружить в некоторых работах по омонимии, обусловлены как раз смешением обоих планов: синхронного и диахронного. Как и в других аспектах языка, синхроническое исследование должно и здесь служить основой для диахронического.

Омонимия возникает либо в результате слияния (соответственно - отпадения) фонем, либо при заимствовании. К первому типу относятся англ. so «так»- sow «сеять», knight «рыцарь» - night («ночь», two «два»- to «к, в» (предлог и приинфинитивная частица), тогда как англ. fair «прекрасный» и «ярмарка», франц. ton «твой», и «тон, чешск. role «поле» и «роль» стали омонимами лишь в результате заимствования одинаково звучащих иностранных слов. Омонимы последней группы можно назвать гибридными. В некоторых языках все омонимы являются гибридными, например, в турецком языке (Трнка Б., 1967).

Под культурой литературного языка мы понимаем, прежде всего, сознательную теоретическую обработку литературного языка, то есть усилия и заботы лингвистики, науки о языке, стремящейся к совершенствованию и успешному развитию литературного языка. Работа языковедов в области литературного языка направлена на то, чтобы создавать и стабилизировать нормы этого языка, развивать в нем богатство и разнообразие средств, отвечающих всем потребностям и всем задачам, предъявляемым к литературному языку. Языковедческая работа в этой области может принести огромную пользу особенно тогда, тогда она направлена на поддержку элементов, необходимых для выполнения специальных задач, стоящих перед литературным языком, и отличных от задач, вьполняемых языком народным; разумеется, работа в этой области не может воспрепятствовать развитию этих элементов или вообще как-нибудь помешать развитию литературного языка. Необходимое условие каждой теоретической работы в области литературного языка должно заключаться в том, чтобы подлинное состояние соответствующего литературного языка было, как можно лучше установлено и описано. Кодификации норм литературного языка и исчерпывающее описание его средств дают возможность языковедам познать эти средства, а всем прочим использовать их.

Итогом подобной сознательной обработки литературного языка является культивированный язык и языковая культура тех лиц, которые на практике пользуются литературным языком

Но необходима ли литературному языку такая культура, а также его теоретическая обработка? Мы видим, что народный язык обходится без нее и развивается вполне успешно. Народный язык определенного географического или классового целого (местные и социальные диалекты) так, же имеет свою собственную норму, то есть комплекс грамматических и лексических регулярно употребляемых средств (структурных и неструктурных). То, что и здесь имеет место определенный нормированный, закономерный комплекс, лучше всего выявляется в том, что отклонения от этого комплекса воспринимаются как нечто ненормальное, как отступление от нормы, хотя сохранение этой нормы, этого комплекса вызывает (лишь косвенно, что проявляется, например, в насмешке) выражение недовольства, подобно тому как это наблюдается в правилах поведения (Гавранек Б.)

Оппозиционный анализ явился главным вкладом пражцев в методологию структурного анализа языка. Оппозиция понималась как лингвистически (семиологически или семиотический) существенное различие между единицами плана выражения, которому соответствует различие плана содержания (и наоборот), как специфического вида парадигматическое отношение (корреляция). Оппозиционный метод стал использоваться для идентификации (установления парадигматических границ) языковых единиц, для выявления дифференциальных признаков (и их наборов) в фонетической или семантической субстанции, отличающих данную единицу от противопоставляемых ей единиц, для установления системных связей между противопоставленными единицами. Сопоставляются, как правило, члены одной пары единиц, обладающие частично общими признаками (основание для сравнения) и частично различительными (дифференциальными) признаками. Различаются оппозиции:

а) одномерная и многомерная;

б) изолированная и пропорциональная; в) привативная, градуальная (ступенчатая) и эквиполентная;

в) постоянная и нейтрализуемая.

Один из членов привативной оппозиции квалифицируется как немаркированный (беспризнаковый), а другой как маркированный (признаковый). Р.О. Якобсон стремился свести все оппозиции к бинарным; перенеся бинарный принцип из фонологии в морфологию (утверждение неравноправного статуса членов морфологической категории). Классические фонологические опыты пражцев получают продолжение в виде построенной позднее, в американский период деятельности Р.О. Якобсона, в сотрудничестве с Гуннаром Фантом и Моррисом Халле, дихотомической фонологии, в которой фундаментальной звуковой единицей объявляется дифференциальный признак и постулируется наличие универсального набора фонологических дифференциальных признаков. Оппозиционный метод, разработанный в фонологии и морфологии, становится базисом для формирования метода компонентного анализа в области структурной лексикологии и семантики. Компонентный анализ выступает по существу как частный вид оппозиционного анализа.

Величайший лингвист 20 в. Р.О. Якобсон продолжает русские традиции в области языкознания и поэтики (русский формализм) и традиции Пражской лингвистической школы (школа “средство - цель”) после разгрома чешской культуры нацистами, скитаясь по ряду стран (Дания, Норвегия, Швеция) и осев, наконец, в США (с 1941), где он длительное время преподавал в Вольной школе высших исследований, Гарвардском университете и Массачусетском технологическом институте (созданная Р.О. Якобсоном Массачусетская школа стала одной из ведущих в американском структурализме). Он участвовал в создании (1943) Нью-Йоркского лингвистического кружка. Он проявлял активный интерес к проблемам многочисленных конкретных языков, теории эволюции языков, теории языковых союзов, типологии языков, теории знака (в том числе и нулевого), общей теории языка (прежде всего фонологии, в том числе и исторической, морфологических категорий, грамматического значения), места языка среди коммуникативных систем, соотношения языкового кода и вербального сообщения, взаимоотношения языка и мозга, лингвистических аспектов перевода, отношения лингвистики к естественным и гуманитарным наукам, истории языкознания, к проблемам фольклора, поэтики, речевых афазий, детской речи, возможностям применения в лингвистических исследованиях достижений семиотики, теории информации, генетики. Он разработал метод бинарных оппозиций, создал дихотомическую фонологию, постулирующую наличие универсального для языков мира набора определяемых в акустических терминах различительных признаков (Апресян Ю.Д., 1966).

2.7 Понятие функциональности

Одним из важнейших положений в концепции Пражского лингвистического кружка является понятие языковой функции. ПЛК подходит к анализу языковых явлений с т.з. той функции, которую оно выполняет (младограмматики не использовали понятие функции).

Понятие функции языка у пражских лингвистов основывается на учении немецкого языковеда К. Бюлера о языковых функциях, изложенном им в работе «Теория языка. Структурная модель языка» (1934). По мнению Бюлера, психические способности человек - мыслить, чувствовать и выражать волю - породили три функции языка - коммуникативную (функцию сообщения), функцию выражения и функцию обращения. Этим функциям соответствуют три типа высказываний - повествовательный, восклицательный и побудительный. Коммуникативная функция связывается с интеллектуальным мышлением и способом общения. Ей противопоставлена функция выражения (аффективная, эмотивная, эмоциональная функция), которая истолковывается психологически как контакт «заражения» слушателя с помощью интонационно-фонетических средств. Отвергнув психологическую трактовку понятия функции, пражские лингвисты развили представление о языке как функциональной системе, определяя язык как систему средств выражения» служащих определенной цели. Термин «функция» пражские ученые понимают не в математическом смысле как выражение строгой зависимости, а как целевую установку речевого высказывания. Введение понятия функции привело к установлению так называемой телеологической (т.е. целевой) точки зрения, согласно которой любое языковое явление следует оценивать с точки зрения, к которой оно направлено. Этот функционализм, обоснованный в 20-х гг., был подтвержден в 1958 г. в тезисах, представленных Б. Гавранеком, К, Горалеком, В. Скаличкой и П. Тростом IV Международному съезду славистов: «Лингвистическая концепция Пражской школы имеет две особенности, которые обе одинаково важны и соответствуют тому новому, что внесла Пражская школа в лингвистику. Это, прежде всего, структурность: пражские языковеды вводят в лингвистическую проблематику проблему структуры - проблему структурного характера языка и взаимосвязанности его частей. Во-вторых, и об этом не следует забывать, пражская лингвистика является функциональной. Термин «функция» означает здесь, разумеется, задачу, а не зависимость» [38, 250]. Таким образом, структурность и функциональность являются двумя характерными особенностями Пражского лингвистического кружка. Вот почему этот кружок еще иногда называют Пражской школой функциональней лингвистики, деятельность которой была многогранной и разносторонней.

В отличие от Соссюра, заявившего, что единственным предметом лингвистики является язык, изучаемый в самом себе и для себя, пражские лингвисты признают социальную природу языка, подчеркивая необходимость изучения не только языковых элементов, но и многообразных связей, существующих между языком и объективной действительностью. В статье «Язык и стиль» (1942) Матезиус писал, что для «задачи наименования элементов действительности и задачи выражения актуального отношения говорящего каждому языку и каждой эпохе свойственны свои средства выражения, отличающиеся от аналогичных средств другого языка и другой эпохи не только внешним видом - формой, но и смысловым содержанием, эмоциональной окраской». Наиболее полно взгляды пражских лингвистов на проблему соотношения внешней и внутренней лингвистики выразились при изучении структуры литературного языка; состоящего из ряда частных систем, обладающих ярко выраженным социальным и функциональным характером.

Функциональный подход был плодотворно применен к исследованию проблем литературного языка и культуры речи. Решению этих вопросов способствовали также практические задачи, стоящие перед чешскими лингвистами, которые были вызваны особенностями развития чешского литературного языка.

Поскольку существуют разные функции речевой деятельности, то им, считают пражские языковеды, должны соответствовать функциональные языки. «Различие между функциональным языком и функциональным стилем,- пишет Б. Гавранек в статье «Задачи литературного языка и его культуры» (1932),- заключается в следующем: функциональный стиль определяется конкретной целью того или иного высказывания и представляет собой функцию высказывания, то есть «речи» (parole), в то время как функциональный язык определяется общими задачами нормативного комплекса языковых средств и является функцией языка (langue)».

Утверждение пражских лингвистов о том, что «каждая функциональная речевая деятельность имеет свою условную систему - язык а собственном смысле», вряд ли правильно, так как до уровня «языка» поднимаются различные функциональные стили: поэтический, фамильярный и т. д., а о поэтическом и о литературном языке говорятся как о различных языках, отличающихся от общенародного языка. Идеи пражских языковедов о противопоставлении литературного языка общенародному языку в определенной степени пробудили интерес к изучению той специфической роли, которую играет язык в литературном художественном произведении.

Функционализм участников Пражской школы сказался в теоретическом обосновании проблемы культуры языка. Под культурой языка пражские языковеды понимают заботу о стабильности, устойчивости литературного языка, который должен избавиться от всех ненужных колебаний. Поддержка стабильности тесно связана с выработкой стилистического богатства языка, способного без труда выражать самые разнообразные оттенки значения. Все это требует, в свою очередь, сохранения своеобразия языка, т.е. усиления тех черт языка, которые обусловливают его специфику. Борьба за культуру языка предполагает сознательное воздействие лингвистов на разработку вопросов функционального и стилистического использования языковых средств, на формирование норм литературного языка, его стабилизации.

Понятие функции очень плодотворно в фонологии, морфологии, грамматические категории также могут быть описаны в терминах функциональности. Понятие функции используется в изучении языковых стилей.

Каждый функциональный язык имеет свою систему, может быть описан как единое целое. Могут быть описаны также подъязыки, функциональные разновидности.

2.8 Исследования пражцев по грамматике

Принципы структурного и функционального подхода представители Пражской лингвистической школы стремились распространить и на изучение проблем морфологии и синтаксиса. Морфология понималась пражскими учеными как раздел теории лингвистической номинации, которая противопоставлялась синтаксису как теории синтагматических способов, изучающих сочетания слов, возникающие в результате синтагматической деятельности. В синтаксисе противопоставление языка и речи везет к разграничению предложения в высказывания.

Если при изучении фонологические вопросов у представителей Пражской лингвистической школы наблюдалось некоторое единство, то в области грамматики наблюдается различие подходов.

Один подход к изучению грамматики наблюдается у В. Скалички. В своей работе «О грамматике венгерского языка» (1935) он пытается исследовать явления грамматики, используя достижения фонологии. В центре его грамматической теории - поиски минимальной единицы, составляющей основу грамматической системы. Считая недоказанным положение о том, что в языке существует противопоставление формы и содержания, Скаличка предлагает выделять не морфологический (морфему), а грамматический элемент. Например, в слове комнаты морфема -ы не может считаться минимальной единицей морфологии, так как она имеет уже два значения: показатель множественного числа и показатель родительного падежа. «В связи с этим, - пишет Скаличка,- мы имеем право сказать: в грамматике существуют мельчайшие неделимые единицы, которые можно назвать семами». Сема является одновременно и формальным и функциональным элементом. «Такой подход, при котором уделялось внимание как форме, так в содержанию языкового высказывания, - подчеркивают современные чешские языковеды, - предопределил дальнейшее развитие пражских исследований по структурной грамматике, авторы которых сознательно избегали того чисто формального, антисемантического метода, который столь часто используется другими лингвистическими группами вплоть до настоящего времени».

Большинство языковедов считают, что сема является не основным элементом грамматического строя языка, а компонентом содержания морфемы.

Другой подход, заключающийся в одинаковости (изоморфности) фонологического и морфологического исследования, был использован Р. Якобсоном в работе «Очерк общего учения о падеже» (1936). Выдвинутое Трубецким понятие фонологической оппозиции, различительных признаков фонемы Якобсон применил к анализу грамматической системы языка, придавая большое значение привативным оппозициям. Разработав учение об общем значении грамматической формы, Якобсон построил свою систему грамматических оппозиций и применил ее к анализу падежной системы русского языка. Якобсон подчеркивал, что вопрос об общих падежных значениях относится к учению о слове, так как общее значение падежа независимо от его окружения, в то время как отдельные (частные) значения падежа определяются разного рода словосочетаниями, т.е. различными и формальными значениями окружающих слов. Систему падежей имени существительного в русском языке Якобсон представляет как совокупность трех различительных признаков, образующих общее значение падежа. Якобсон выделяет следующие признаки, находящиеся в отношениях оппозиции:

1) направленность - ненаправленность действия (т.е. признак указывает направление на предмет - винит., дат., мест. падежи, и отсутствие признака направленности - именит., род. и твор. падежи);

2) объемность - необъемность действия (т.е. предел участия в действии в отсутствие такого предела - родит, и мест. падежи);

3) периферийность - непериферийность действия (т. в. указание на побочную, второстепенную роль в содержании высказывания - дат., твор. и мест. падежи, и указание на главную роль - именит., винит. падежи).

Любопытно отметить, что идея установления основных значений падежей и оппозиций между ними не является новой в языкознании. В 1880 г. русский синтаксист А.В. Барсов в статье «Значение и зависимость падежей и их соотношение между собой» разделил косвенные падежи на две группы:

1) падежи, указывающие на предметы, к которым направлено действие,- винит, и дат. (ср. признак направленности у Р. Якобсона)

2) падежи, обозначающие предметы, которые стоят близко в каком-нибудь отношении к другим падежам,- род., твор., предл.

Внутри каждой группы А.В. Барсов противопоставляет падежи (кроме предложного) по дополнительным признакам- первостепенности и второстепенности предмета (ср. признак периферийности у Якобсона). К надежам, указывающим на второстепенную роль предмета, Барсов относит винительный и творительный, а к падежам, указывающим на главную роль,- дательный и родительный. Таким образом, противопоставление происходит по двум признакам - направленность - ненаправленность, первостепенность - второстепенность. Трудно, конечно, сравнивать концепции А.В. Барсова и Р. Якобсона по уровню и степени доказательства, но само сходство идей является знаменательным «.

Третий подход к анализу грамматических явлений языка содержится, в работах В.Матезиуса «О так называемом актуальном членении предложения» (1947), «Основная функция порядка слов в чешском языке» (1947) и др.; где он разрабатывал учение о функциональном синтаксисе. Под функциональным синтаксисом Матезиус понимает изучение средств и способов объединения слов в предложении в рамках той или иной конкретной ситуации. Матезиус выдвинул идею об актуальном членении предложения или функциональной перспективе последнего, соотносящее предложение с контекстом ситуации. Актуальное членение, по Матезиусу, следует противопоставить его формальному, грамматическому членению. Если формальное членение разлагает состав предложения на его грамматические элементы, то актуальное членение выясняет способ включения предложения в предметный контекст, на базе которого оно возникает. В качестве основных элементов актуального членения Матезиус выделяет исходную точку (или основу) высказывания, т.е. то, что является в данной ситуации известным или, по крайней мере, может быть понято из контекста, и ядро высказывания, т.е. то, что говорящий сообщает об исходной точке высказывания. Основными средствами актуального членения выступают интонация и порядок слов.

Анализ языковых средств с точки зрения выполняемой ими функции и в связи с многообразными отношениями к действительности привел Матезиуса к разработке принципов лингвистической характерологии, связанной с типологическим (аналитическим) изучением языков. Отличительный признак лингвистической характерологии Матезиус усматривает в том, что она вводит в лингвистический анализ понятие значимости и синхронных соотношений. «Лингвистическая характерология имеет дело только с важными и существенными особенностями данного языка в данный момент времени, анализирует их на базе общей лингвистики и старается выяснить отношения между ними». Матезиус всегда подчеркивал, что системный анализ языка может проводиться лишь на строго синхронной основе и с помощью аналитического сравнения, т.е. посредством сравнения языков различного типа без учета их родственных связей.

Попытка Матезиуса построить функциональную грамматику языка явилась крупным вкладом чешских ученых предвоенного периода в теорию и практику структурной грамматики. Однако преимущественное внимание, которое пражские языковеды уделяли синхронному описанию языка, не означало отказа от его исторического изучения.

В целом пражские языковеды относились весьма бережно к лингвистическому наследию прошлого. Матезиус писал, что функциональное языкознание Пражского лингвистического кружка является полноправным наследником школы младограмматиков, сравнительный метод которых они дополнили сравнением неродственных языков (Березин Ф.М., 1979).

Являясь продуктом человеческой деятельности, язык вместе с последней обладает целевой направленностью. Анализ речевой деятельности как средство общения показывает, что самой обычной целью говорящего, которая о6наруживается с наибольшей четкостью, является выражение. Поэтому к лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения. С этой точки зрения язык, есть система средств выражения, служащая какой-то определенной цели. Ни одно явление в языке не может быть понята без учета системы, к которой оно принадлежит. Славянская лингвистика также не может игнорировать этот актуальный комплекс проблем (Кондрашов М., 1967).

2.9 Проблема культуры языка

В вопросе о соотнесении языка с окружающими его структурами были едины почти все представители кружка. Язык представлялся им, как система лингвистических знаков, имеющих социальный и функциональный характер, т.е. связанных с действительностью и обществом. Важным новшеством в этой сфере лингвистики явилась теория о функциональной дифференциации и стратификации языка.

Язык рассматривался, как комплекс, система из автономных, частных функциональных систем. Стратификация была разработана на основе соссюровского «lingue - parole», как «функциональный язык» (определяется общей целью нормализованной совокупности лингвистических средств) - «функциональный стиль» (определен конкретной целью данной языковой манифестации).

Наиболее интересны в этой сфере исследования Гавранка, с точки зрения отношения цели-средства рассматривается литературный язык. Литературный язык делится на Функциональные стили. Более всего исследователей привлекал поэтический язык (художественной литературы), как наиболее целенаправленный род языка, который выделяется благодаря своей особой поэтической функцией среди других специальных языков, обладающими своими лингвистическими средствами и способами их использования, зависящими от различных частных функций, но имеющими в качестве основной функции коммуникацию.

На основе теории К. Бюлера было выделено три элемента языковой коммуникации: 1) адресант (говорящий) 2) адресат и 3) предмет сообщения. И соответственно, в зависимости от главенствования той или иной функции - три типа речи: выражении, обращение и сообщение.

Особого рода эстетические исследования принадлежат Я. Мукаржовскому. Он изучал поэтическую функцию литературного языка, которая делала центром внимания саму структуру языка, остальные же функции обращены к неязыковым моментам коммуникации (т.е. поэтический язык имеет целью актуализацию самих языковых средств, в то время, как другие языки имеют целью сообщение информации). В этой теории можно увидеть влияние русской формалистической школы, в частности Л. Якубинского, который высказывал сходные взгляды в книге «О поэтической речи».

То есть если для других литературных языков характерна автоматизация языковых средств (или даже наличии актуализации языка в этих языка прием привлечения внимания к теме), то для поэтического языка на первый план выходит сам акт выражения. Отсюда можно сделать вывод о системе стилистики, которая будет характеризоваться теми или иными актуализированными компонент.

Особую позицию занимали пражцы в отношении языковой культуры. В любом типе языка следует развивать именно те его средства, которые соответствуют его цели. Следовательно пересматривается понятия нормы и кодификации. Норма понимается, как совокупность устойчивых (т.е. регулярно употребляемых) средств, объективно существующих в языке и закономерность их использования. Кодификация же - это постижение и установление (обнаружение) нормы, обусловленное исторически ограниченным познанием объективно существующих закономерностей литературного языка. Таким образом, норма понимается, как предмет научной деятельности, а кодификация, как сама научная деятельность. Одним из важнейших нововведений было рассмотрение понятия языковой нормы, как динамического.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Пражский лингвистический кружок (Пражская школа функциональной лингвистики) внес существенный вклад в современное языкознание. Его общелингвистические установки гораздо ближе ко многим положениям coвeтского языкознания, чем установки других направлений структурной лингвистики. Пражцы никогда не отказывались от учета роли и значения экстрстралингвистических фактов в развитии языка, они не отрывали синхроническое изучение языка от диахронического, они никогда не отказывались от рассмотрения смысловой стороны языковых явлении, наконец, они стремились поставить лингвистику на службу общественным потребностям, как это было, например, с проблематикой литературного языка. Возможно, что именно эти особенности Пражской школы вызывают стремление некоторых лингвистов отлучить пражцев от структурализма, хотя именно эта школа разработала понятие структуры языка. Но в таком случае речь должна идти не о структурализме, ибо понятие структуры языка в настоящее время принимается почти всеми лингвистами, а о методах или приемах изучения структуры языка. Действительно, в трудах Пражского лингвистического кружка были детально разработаны методы изучения только Фонологической структуры языка (основные понятия фонологии и методы фонологического исследования, разработана типологии фонологических оппозиций, основные положения морфонологии, решение проблем диахронической фонологии, особенности фонологических структур литературных языков) Методы изучения других уровней языка не достигли столь же подробной разработки и однозначности. Однако и здесь заслуженное признание получили такие идеи Пражской школы, как разработка учения о грамматических оппозициях, теория актуального членения предложения, разработка проблем структурной типологии языков, изучение языковых союзов, изучение функциональных языков и стилей и т. п.

Выработанные ими основные понятия фонологии и фонологического описания, разработка положений функциональной грамматики, изучение функциональных языков и стилей обогатили языкознание новыми подходами к изучению языка.

Классический период развития Пражской лингвистической школы закончился в начале второй мировой войны. Деятельность Пражской лингвистической школы сыграла важную роль в истории языкознания. Она оказала и продолжает оказывать существенное влияние на развитие мировой лингвистики. Основные идеи не утратили актуальности и в настоящее время. Общим достоянием лингвистической науки стало, в частности, признание лингвистической значимости элементарных фонологических признаков (играющих особенно важную роль в генеративной фонологии). Широкое признание получила «динамическая» концепция языка, обоснованная в трудах Вахека, Ф. Данеша и др., тезис об «открытом» характере языковой системы, включающей наряду с «центральными» (системными, регулярными) также и «периферийные» элементы. В числе плодотворно развиваемых в современной лингвистике понятий, выдвинутых представителями Пражской лингвистической школы, - понятие маркированности - немаркированности языковых единиц. Успешно развивают традиции Пражской лингвистической школы современные исследователи функциональной перспективы предложения, объединяющие соответствующие результаты пражской школы с новейшими достижениями в изучении интонации.

Пражская лингвистическая школа дала начало направлению структурализма в лингвистике, поставив конечной цель своего изучения функциональный анализ всех структур языка. Исследования целевой модели были проведены этой школой на различных уровнях от фонемы до стилистических особенностей поэтической речи. Надо заметить, что Пражская лингвистическая школа заложила фундамент нормализаторской лингвистической деятельности. Рассматривая язык, как систему подсистем, пражцы смогли начать объединение до этого не совместимых лингвистических концепций, изучающих язык, как явление синхроническое или диахроническое явление, и доказать отсутствие четкой грани между этими методами исследования.

Наиболее интересными и продуктивными в лингвистической теории явились исследования Трубецкого о фонологии, которые, не смотря на некоторую заостренность формулировок и внутренние противоречия является важнейшей вехой в истории языкознания.

Пражскую лингвистическую школу стоит понимать, как явление скорее хронологическое, чем географическое, т.е. как определенный этап в развитии структурализма после швейцарской школы де Соссюра и перед американским дескриптивизмом и копенгагенскими структуралистами. Наиболее остроумно «пражскую фазу» в истории фонологической теории характеризовал Ч Хэккет: «без нее не возможна была бы новая фонология, также как и современная геометрия без эвклидовой».

Подводя итоги, следует отметить, что Пражская школа внесла значительный вклад в создание и развитие современного языкознания. Пражцам впервые удалось всесторонне развить понятие системы как структурного целого, обосновать важность функционального структурного анализа и доказать его применимость и необходимость не только в области синхронии, но также и диахронии. Тем самым пражцами были заложены основы не только синхронной, но и диахронной фонологии.

Необходимо также указать на дальнейшую и плодотворную разработку ими концепции «системности языка», в частности, на разработку «принципа внутренней солидарности», Согласно которому связь и взаимосвязь между системами фонетики, грамматики и лексики настолько велика, что любое изменение в одной ведет к изменениям в другой.

Работы представителей Пражской школы, направленные против младограмматического тезиса о необходимости сравнительного изучения лишь родственных языков, явились основой дальнейших типологических исследований.

Работы пражцев в области так называемой «языковой культуры» Создали основу для теоретической разработки нормативно-лингвистических проблем.

Многие положения Пражского лингвистического кружка на слeдующих этапах развития лингвистической науки были изменены или даже отброшены (например, телеологический принцип), тем не менее Пражский кружок не только являлся в определенный период ведущим центром paзработки новой лингвистической теории, новой методики обработки лингвистического материала, а его проблематика оказывается актуальной и в настоящее время.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Алпатов В.М. История лингвистических учений. М., 1998 - ст.23.

2. Амирова Т.А., Ольховиков Б.А. История языкознания 3-е изд. М., Издательский центр «Академия» 2006 - ст.45.

3. Амирова, Т.А., Ольховиков, Б.А., Рождественский, Ю.В. Очерки по истории лингвистики. М., 1975 - ст.578.

4. Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики (краткий очерк). М., 1966 - ст.23.

5. Березин Ф.М., Головин Б.Н. Общее языкознание, М., 1979 - ст.65.

6. Березин Ф.М. История лингвистических учений. М., 1975 - ст.36.

7. Березин Ф.М. История советского языкознания. Некоторые аспекты общей теории языка: Хрестоматия. М., 1981 - ст.98.

8. Березин Ф.М. Русское языкознание конца XIX - начала XX в. 1983 - ст.45.

9. Булыгин Т.В. Пражская лингвистика, в кн. «Основные направления структурализма», М., 1964 - ст.36.

10. Вахек Й. Лингвистический словарь Пражской школы, М., 1964 - ст.57.

11. Вахек Й. Пражские фонологические исследования сегодня // Пражский лингвистический кружок М., 1967 - ст.98.

12. Веинрейх У.О. Семантическая структура языка «Новое в лингвистике», вып. 5 М., 1970 - ст.34.

13. Гуссерль Э. Философия как строгая наука // Логос М., 1930 - ст.76.

14. Звегинцев В.А. История языкознания 19-20 вв. в очерках и извлечениях, ч.2, М, 1960 - стр.70.

15. Кондрашов Н.А. История лингвистических учений М., 1979 - ст.78.

16. Кондрашов Н.А. Пражская лингвистическая школа - Русс. Яз. В школе 1968 №2 - ст.62.

17. Пражский лингвистический кружок. Сбр. ст. Под ред. Кондрашова Н.А. М., 1967 - ст.567.

18. Скаличка В. О современном состоянии типологии // Новое в лингвистике М., 1963 - ст.20.

19. Серебренников Б.А. Общее языкознание М., «Наука», 1972 - ст.84.

20. Трубецкой Н.С. Мысли об индоевропейской проблеме // Вопросы языкознания 1985 - ст.45.

21. Трубецкой Н.С. Избранные труды по филологии М., 1987 - ст.80.

22.Трубецкой Н.С., Основы фонологии, М., 1960 - ст.32.

23. Шауляр С.К. О сущности структурной лингвистики «Вопросы языкознания», 1956 №5 - ст.56.

24. Якобсон Р.О. Разработка целевой модели языка в европейской лингвистике в период между двумя войнами. В сб.: Новое в лингвистике, в. 4. М., 1966 - ст.345.

25. Якобсон Р.О. Работа о поэтике М. 1987 - ст.78.

26. Якобсон Р.О. К Общему учению о падеже // Избранные работы М., 1985 - ст.96.