Медиасистема в национальном контексте: в продолжение академической дискуссии (на примере медиасистем стран БРИКС)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Медиасистема в национальном контексте: в продолжение академической дискуссии (на примере медиасистем стран БРИКС)

Елена Вартанова

Понятие национальной медиасистемы, анализируемое исследователями разных стран как в рамках концепции национального государства, так и в контексте процессов глобализации медиа, по-прежнему остается одним из ключевых теоретических конструктов медиаисследований. Основы школы изучения медиасистем были заложены книгой Ф. Сиберта, Т. Петерсона и У. Шрамма «Четыре теории прессы», первое англоязычное издание которой вышло в 1956 г. Дискуссии о природе и детерминантах моделей медиасистем, их однородности и/или гибридности, начатые в этом труде и продолженные в монографиях Д. Халлина и П. Манчини (2004; 2012), стали исследовательским вызовом для многих ученых. Четыре детерминанты, или переменные, формирующие, по мнению этих ученых, медиасистему во всех странах, - это развитие медиарынков, политический параллелизм в СМИ, отношения государства и массмедиа и уровень журналистского профессионализма (HaUin, Mancini, 2004: 21). Поставив вопрос о детерминантах моделей медиасистем, Д. Халлин и П. Манчини предложили академическому сообществу обсудить и универсальность предложенных ими моделей, и их распространенность, и сам факт наличия/сохранения в современных условиях национальной медиасистемы единого конструкта. И даже то, что в заключении монографии выдвигается тезис о процессе гибридизации медиасистем, только подтверждает важность понимания их природы и современных особенностей.

Академическая школа изучения национальных медиасистем сегодня стала одной из наиболее известных и значимых в медиаисследованиях, а само понятие «медиасистема» - одним их наиболее распространенных терминов, несмотря даже на отсутствие четкого и разделяемого всеми учеными определения. В рамках сложившегося понимания медиасистема рассматривается как комплекс, система медиаинститутов и медиапрактик, которые, взаимодействуя друг с другом, формируют друг друга в контексте исторического развития современных структур медиа на национальном уровне. В таком понимании медиасистема, обладая собственными внутренними связями и динамикой, часто рассматривается как статичный социальный конструкт, существующий как отдельное общественное пространство (Отечественная теория медиа, 2019). Не удивительно, что именно за статичность структурно-функционального подхода, лежащего в основе традиционного понимания медиасистемы, она подвергается критике.

Не в последнюю очередь критика эта направлена на слишком узкий, устаревший фокус анализа медиа, связанный с национальным государством, на которое большое воздействие на рубеже XX-XXI вв. оказывали процессы глобализации, неолиберального дерегулирования и цифровизации СМИ (Lee, Jin, 2018; Flew, 2018). По мнению Дж. Харди, концепцию медиасистемы необходимо оспорить по причине ее странового центризма, понимания национального государства как социальной единицы, хотя современная концепция должна прежде всего учитывать процесс глобализации и переходить от анализа вертикальных отношений между медиаинститутами и политическими структурами к горизонтальным взаимодействиям медиакультур и культурных потоков, легко преодолевающих национальные границы (Hardy, 2012: 197). Перечень замечаний, безусловно, можно продолжить, однако как бы ученые ни критиковали понятие «медиасистема», они все же соглашаются с тем, что и само понятие, и связанная с ним исследовательская школа стали влиятельным направлением в изучении медиа.

Медиасистемы в странах БРИКС: новые вызовы

Медиасистему следует рассматривать как взаимосвязанный комплекс медиаканалов, медиаконтента, медиатехнологий, адресованных аудитории, действующих в рамках национального и международного законодательства, в контексте геополитического и экономического положения страны, ее этнокультурных условий и исторических традиций, а также особенностей идентичности аудитории. При этом понятие медиасистемы характеризуется как внутренней, так и внешней динамикой, вызываемой сложным пересечением социального и технологического развития, трансформацией медиаструктур и аудитории. Очевидно, что при анализе медиасистемы, исследуемой в ее включенности в глобальный контекст, необходимо принимать во внимание национальные условия (Медиасистемы стран БРИКС, 2018).

Традиционно академический интерес школы изучения медиасистем был направлен на развитые страны Европы и Северную Америку, однако в последние десятилетия география исследований расширилась за счет включения в глобальный медийный контекст стран Азии, Африки, Латинской Америки. Еще одной причиной роста интереса к медиасистемам стало крушение социалистической системы, приведшей к радикальной трансформации СМИ в странах Восточной Европы и бывшего СССР на рубеже XX-XXI вв. На их примере не только подтвердилась тесная связь политики и СМИ, политической и медиасистем, но и проявилась - уже в новых условиях - взаимозависимость СМИ и национального государства, СМИ и национальной (или многонациональной) культуры страны.

С начала ХХІ в. концепция медиасистемы стала вызывать интерес у исследователей стран, вступивших в период быстрого экономического роста и активного преобразования политических систем, добившихся признания в глобальном миропорядке. Так, страны БРИКС наряду с выработкой новых экономических и геополитических основ жизнедеятельности (Перспективы и стратегические приоритеты восхождения БРИКС, 2014) перешли к выстраиванию новой структуры медиасистем в зависимости от национальных медиаконтекстов, исторических традиций и процессов цифровизации (Nordenstreng, Thussu (eds.), 2015).

Теоретическое понимание БРИКС как международного сообщества остается достаточно размытым, поскольку трудно выявить прямое сходство между государствами (разные политические системы, внешняя политика, экономика) и их медиасистемами, провести сравнительный анализ на одинаковых основаниях, поскольку в каждом случае проявляются очевидные особенности, выражающие специфику каждого государства. Однако эти пять стран - Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР - представляют примеры, альтернативные, как уже отмечалось выше, самым изученным медиасистемам - Северной Америки и Западной Европы (Sparks, 2015: 42-65, Downing, 1996). Ценность исследования медиасистем стран БРИКС актуальна для сравнительного анализа в силу их влиятельности как социального института национального государства и как пример цифрового коммуникационного пространства, отличающегося заметным национальным колоритом. Практика медиасистем этих государств служит весомым аргументом в дискуссиях о национальной природе и вариативности концепции медиасистем, ее неизменной значимости для медиаисследований в целом (Flew, Waisbord, 2015; Humphreys, 2011; Rantanen, 2013).

Особое внимание к современным медиа и журналистике в странах БРИКС привело в последние годы к появлению ряда исследований. Наиболее заметна среди них монография «Изучение СМИ стран БРИКС» (Media Systems in Flux: The Challenge of the BRICS Countries). Исследуя медиасистемы стран БРИКС, ученые предлагает новые аргументы в дискуссии о специфике природы национальных медиасистем и формирующих их переменных. Кроме того, по мнению авторов монографии, страны БРИКС наглядно иллюстрируют влияние на медиа таких специфических аспектов политического дискурса, как постколониализм, постсоциализм, «зависимость от исторического пути» (parth dependence), социальное и гендерное неравенство, многоэтничность, мультикультурность (Nordenstreng, Thussu (eds.), 2015).

Медиасистемы стран БРИКС - уникальный пример для понимания глобальных современных процессов, на которые оказывают влияние национальные ландшафты современных государств - от географических особенностей до исторического, даже цивилизационного, пути, по которому они идут, от масштаба и уровня развития экономики до этнорелигиозной структуры населения. Призыв медиаисследователей обратить особое внимание на национальную специфику СМИ и журналистики уже имел место в 2000 гг., причем основные вызовы мейнстрим-дискурсу были связаны с такими подходами, как девестернизация, интернационализация или даже ориентализация научных подходов (De Smaele, 1999; Curran, Park (eds.), 2000; Thussu, 2009; 2018; Waisbord, Mellado, 2014). Пример медиасистем стран БРИКС в этом контексте весьма показателен: в той или иной степени им свойственны черты, отличающие их от медиасистем стран Западной Европы и Северной Америки. Именно поэтому академический поворот в сторону новых эмпирических реалий становится сегодня весьма продуктивным.

Еще один новый ракурс в изучение медиасистем может предложить популярная сегодня концепция мультикультурализма, связанная с медиаконтекстами незападного мира. Р. Шом подчеркивает: «в транснационально связанном мире категории культуры сталкиваются хаотично. Глобализация средств массовой информации, капитала и культуры, а также появление множества современных незападных подходов порождают новые и сложные субъектные позиции принадлежности» (Shome, 2012: 145). Анализируя особенности медиаландшафтов в Азии, в частности коммуникативные практики Китая, Сингапура и ОАЭ, она продолжает: «...новые формы культурного плюрализма в современных незападных суждениях, которые имеют свои собственные рациональные основы, предлагают нам обдумать, какие новые виды возникающих коммуникативных отношений бросают вызов нашим привычным североатлантическим словарям в размышлениях о "различии"» (Shome, 2012: 145-146).

Сегодня в геополитической ситуации ослабления глобального доминирования «богатого Севера», в условиях цифровых трансформаций международных и национальных, вертикальных и горизонтальных социокультурных механизмов в медиасистемах стран БРИКС формируются новые черты, контекстуализирующие глобальные процессы в конкретных национальных условиях. В связи с этим ключевыми особенностями национальных медиасистем выступают:

• влияние цифровизации и конвергенции на медиаиндустрии в менее развитых индустриальных экономиках следует понимать не только в контексте цифровой глобализации, но и в контексте цифрового неравенства и «нового международного информационного порядка 2.0» (Thussu, 2018: 55);

• изменение традиционных парадигм отношений «СМИ-государство-политика» включает становление различных гибридных бизнес-моделей медиапредприятий, отличных от теоретически доминирующих западных (Noam, 2016);

• столкновение традиционных и новых глобально доминирующих неолиберальных регулятивных подходов в процессе формирования национальной медиаполитики кооперирует различные политические силы и многие новые заинтересованные силы общественной жизни (Nieminen, 2019: 58-60);

• взаимодействие национальных и глобальных профессионально-этических стандартов оказывает неодинаковое воздействие на журналистские культуры и формирование профессиональной идентичности журналистов в разных странах (Pasti, Ramaprasad, 2017).

Говоря об уникальности медиасистемы каждой из стран БРИКС, следует признать, что все они отражают исторический путь государства и его геополитическую специфику. Опираясь на идею «особости» каждой страны, что определяется уникальным историческим опытом государства и нации, можно утверждать, что медиасистема как институт общества, тесно связанный с его культурным опытом, напрямую зависит от предшествующего развития и исторической памяти. Этот подход помогает увидеть сочетание общего и особенного, формального и неформального в таких аспектах медиасистемы, как:

• функционирование, сложившиеся структуры и экономическая эффективность медиаиндустрии в целом и особенности корпоративных культур медиакомпаний в частности;

• комплексная политика национального медиарегулирования, в процессе выработки и реализации которой внутренние и внешние уровни регулирования подвергаются многочисленным воздействиям различных национальных и глобальных стейкхолдеров;

• спрос аудитории на контент СМИ и особенности медиапотребления с учетом происходящей в последнее время цифровизации процессов его производства и становления мультиплатформенности;

• особенности журналистской этики и стандартов в редакционных практиках, их воздействие на общественный договор и консенсус (Вартанова, 2019).

Опыт отечественной медиасистемы

Школа изучения медиасистем в отечественных исследованиях имеет прочные традиции и характеризуется системным изучением структурных компонентов, внутренних взаимосвязей, общих процессов развития и национально детерминированных особенностей функционирования. Современные отечественные исследования рассматривают медиасистему как определенный вид открытой социальной системы, интегральную информационно-коммуникационную медиасистему, медиапространство, как складывающуюся в процессе цифровой трансформации «экосистему ИТ-телекоммуникации-медиа» (Вартанова, 2019: 101-116).

Обновление теоретических подходов к российским СМИ и журналистике после 1991 г. стало уникальным этапом в отечественной науке: академический анализ проходил в условиях комплексных социальных и медиаиндустриальных трансформаций, включавших становление медиабизнеса, изменения в медиарегулировании, цифровую трансформацию СМИ (От теории журналистики к теории медиа, 2019). Это позволило довольно быстро сформировать не только новый теоретический взгляд на медиасистему, но и зафиксировать особенности и этапы ее формирования в постсоветских условиях «с нуля».

Новое поле современных эмпирических данных и теоретических подходов к изучению отечественной медиасистемы дает уникальные возможности для концептуализации и выявления ее специфических черт. При рассмотрении российской медиасистемы необходимо учитывать ряд ключевых особенностей нашей страны, которые не только придают отечественным СМИ и журналистике определенное национальное своеобразие, но и должны учитываться как факторы, детерминирующие состояние как российской медиасистемы, так и медиасистемы в целом. Несмотря на то, что медийные структуры повсеместно приспосабливаются к процессам глобальной цифровизации и адаптируют национальные законодательные и экономические режимы к новым изменениям, пример России доказывает, что национально обусловленные культура, система социальных ценностей могут оказывать заметное влияние на средства массовой информации и журналистику.

В последнее десятилетие российские СМИ пережили несколько ярких противоречивых моментов столкновения национальных и глобальных тенденций, что оказало заметное влияние не только на медиаструктуры (по вертикали), но и на процессы, характеризующее медиапространство (по горизонтали). В их числе:

• цифровизация, вызвавшая становление новых бизнес-моделей для цифровых медиа и борьбу традиционных СМИ, особенно прессы и телевидения, за выживание (Индустрия российских медиа, 2017);

• появление «множественных потоков» в медиаполитике (Галкина, Лехтисаари, 2016), выявивших противостояние интересов политиков и различных заинтересованных сторон в медиаиндустрии - медиабизнеса, профессионального сообщества, контролирующих государственных органов, потребителей и др.;

• новые запросы аудитории на новостной контент, развлечения и медиакоммуникацию в традиционной и цифровой медиасреде, отразившие возникновение разнообразных цифровых медиакультур, влияние актуальных социально-экономических показателей «стиля жизни» и использование медиа различными поколениями (Dunas, Vartanov, 2020), а также новые конфликты профессиональных журналистских стандартов (Anikina, 2014; 2015).

Переплетение национальных и глобальных процессов оказало мощное воздействие и на российские массмедиа, превратив отечественную медиасистему в уникальный объект междисциплинарных исследований (Демина, 2010; Шкондин, 2002; Nordenstreng, Thussu (eds.), 2015). Очевидно, что российские СМИ меняются под давлением тех же процессов глобализации, экономической неолиберализации и цифровизации, как и другие медиасистемы в мире.

При этом, как и в других странах, отечественная медиасистема нуждается как в статичном, так и в динамичном подходах с целью выявления основных структур и процессов, которые характеризуют ее актуальное состояние. Это подтверждает и все более популярная позиция Т. Флю и С. Вайсборда. С одной стороны, эти исследователи считают, что «...конкретные институты и практики внутри национальных медиа, а не медиасистемы как агрегирующая категория, лучше всего объясняют сходства и различия между странами», а с другой стороны, утверждают, что «медиасистема - это концептуальная конструкция, которая рассматривает комплекс структур и их динамику таким образом, что позволяет систематически изучать медиа, политику и стратегию» (Flew, Waisbord, 2015: 623).

На наш взгляд, концепция медиасистемы сегодня остается действенным аналитическим инструментом в сравнительных исследованиях СМИ и медиаполитики, даже с учетом таких универсальных процессов, как глобализация и цифровизация. Все более важным становится не только эмпирическое описание медиасистем различных стран, но и теоретическое объяснение диалектики их универсальной природы, национальных корней и современных особенностей.

Библиография

национальный медиасистема академический

1. Вартанова Е.Л. Теория медиа: отечественный дискурс. М.: Фак. журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2019.

2. Галкина М.Ю., Лехтисаари К. Прогноз изменения государственного регулирования российских СМИ // Медиаскоп. 2016. Вып. 4. Режим доступа: http://www. mediascope.ru/2243.

3. Демина И.Н. Трансформация медиасистемы: общие подходы и технологический аспект // Изв. Байкальск. гос. ун-та. 2010. № 2 (70). С. 159-163.

4. Индустрия российских медиа: цифровое будущее / Е.Л. Вартанова, А.В. Вырков- ский, С.С. Смирнов, М.И. Макеенко. М.: МедиаМир, 2017.

5. Медиасистемы стран БРИКС: исторический генезис, особенности функционирования / под ред. Е.Л. Вартановой. М.: Аспект Пресс, 2018.

6. Отечественная теория медиа: основные понятия. Словарь / под ред. Е.Л. Вартановой. М.: Фак. журн. МГУ; Изд-во Моск. ун-та, 2019.

7. От теории журналистики к теории медиа. Динамика медиаисследований в современной России / под ред. Е.Л. Вартановой. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2019.

8. Перспективы и стратегические приоритеты восхождения БРИКС. Научный доклад к VII Саммиту БРИКС / под ред. В.А. Садовничего, Ю.В. Яковца, А.А. Акаева. М.: МИСК-ИНЭС-НКИ БРИКС, 2014.

9. Шкондин М.В. Система СМИ и ее среда. Структура СМИ в условиях реформирования общества. Типология средств массовой информации. М.: Фак. журн. МГУ, 2002.

10. Anikina M.E. (2015) Ideals and Values of Modern Journalists: the Search for Balance. In: Nygren G., Dobek-Ostrowska B. (eds.) Journalism in Change: Journalistic Culture in Poland, Russia and Sweden. Peter Lang - International Academic Publishers: Frankfurt am Main, Berlin, Bern, Bruxelles, New York, Oxford, Wien, pp. 153-178.

11. Anikina M. (2014) Journalism as a Profession in the First Decades of the 21^st Century: the Russian Context. In: World of Media. Yearbook of Russian Media and Journalism Studies. Moscow: Faculty of Journalism Publ., pp. 233-252.

12. Curran J., Park M.-J. (eds.) (2000) De-Westernizing Media Studies. New York: Routledge.

13. De Smaele H. (1999) The Applicability of Western Media Models on the Russian Media System. European Journal of Communication 14 (2): 173-189.

14. Downing D. (1996) Internationalizing Media Theory: Transition, Power, Culture. London: Sage.

15. Dunas D.V., Vartanov S.A. (2020) Emerging Digital Media Culture in Russia: Modeling the Media Consumption of Generation Z. Journal of Multicultural Discourses 15 (2): 186-203.

16. Flew T. (2018) Understanding Global Media. 2^nd ed. London: Palgrave Macmillan.

17. Flew T., Waisbord S. (2015) The Ongoing Significance of National Media Systems in The Context of Media Globalization. Media, Culture and Society 37 (4): 620-636.

18. Hallin D.C., Mancini P. (2004) Comparing Media Systems: Three Models of Media and Politics (Communication, Society and Politics). Cambridge: Cambridge University Press.

19. Hallin D.C., Mancini P. (2012) Comparing Media Systems Beyond the Western World. New York: Cambridge University Press.

20. Hardy J. (2012) Comparing Media Systems. In: Esser F., Hanitzsch T. (eds.) Handbook of Comparative Communication Research. London: Routledge, pp. 185-206.

21. Humphreys P. (2011) A Political Scientist's Contribution to the Comparative Study of Media Systems in Europe: A Response to Hallin and Mancini. In: Just N., Puppis M. (eds.) Trends in Communications Policy Research. 1st ed. Bristol, UK and Chicago, USA: Intellect.

22. Lee M., Jin D.Y. (2018) Understanding the Business of Global Media in the Digital Age. New York: Routledge.

23. Nieminen H. (2019) Inequality, Social Trust and the Media. Towards Citizens' Communication and Information Rights. In: Trappel J. (ed.) Digital Media Inequalities: Policies against Divides, Distrust and Discrimination. Sweden: Nordicom, pp. 43-66.

24. Noam E.M. (2016) Who Owns the World's Media? Media Concentration and Ownership Around the World. Oxford: Oxford University Press.

25. Nordenstreng K., Thussu D.K. (eds.) (2015) Mapping BRICS Media. New York: Routledge.

26. Pasti S., Ramaprasad J. (2017) Contemporary BRICS Journalism: Non-Western Media in Transition. NY: Routledge.

27. Rantanen T. (2013) A Critique of The Systems Approaches in Comparative Media Research: A Central and Eastern European Perspective. Global Media and Communication 9(3): 257-277.

28. Shome R. (2012). Asian Modernities: Culture, Politics and Media. Global Media and Communication 8 (3): 199-214.

29. Siebert F.S., Peterson T., Schramm W. (1956) Four Theories of thePress. Urbana: University of Illinois Press.

30. Sparks C. (2015) How Coherent is the BRICS Grouping? In: Nordenstreng K., Thussu D.K. (eds.) Mapping BRICS Media. New York: Routledge, pp. 42-65.

31. Thussu D. (2018) A New Global Communication Order for a Multipolar World. Communication Research and Practice 4 (1): 52-66.

32. Thussu D. (2009) (ed.) Internationalizing Media Studies. London: Routledge.

33. Waisbord S., Mellado C. (2014) De-Westernizing Communication Studies: A Reassessment. Communication Theory 24 (4): 361-372.

Размещено на Allbest.ru