К. Тимирязев – публицист и редактор

Одним из важных принципов Тимирязева-редактора было отведение особого внимания мемуарным очеркам. Он и сам написал несколько памятных произведений об известных ученых, с которыми был знаком, и на страницах журнала нашел место для развернутых художественно-публицистических некрологов. Таких публикаций вышло две, первая из них появилась в августовской книжке «Летописи» за 1916 год под авторством К. А. Тимирязева. Это были воспоминания об историке и социологе М. М. Ковалевском, опубликованные под заглавием «Памяти друга». В них он дает авторскую трактовку судьбы описываемого персонажа: «Успех не помешал ему оставаться в меньшинстве, ограждая нравственное достоинство собрания, с которым связала его судьба. Как некогда Гюго, он мог сказать о себе: «Когда я бывал в большинстве, я этому радовался, но когда оказывался в меньшинстве, я этим гордился Тимирязев К. А. Памяти друга // Летопись. 1916. № 8. - С. 211-225.». Очерк Тимирязев начинает воспоминанием о последний встрече с Ковалевским и далее чередует воспоминания, в которых проявились самые яркие черты характера социолога, собственными размышлениями. С особой симпатией Тимирязев писал о политических взглядах Ковалевского: «В течение всей своей жизни он оставался верен тому лозунгу, который завещал своим ученикам: если в области мысли и слова должно отстаивать право личности от захватов государства и большинства (свобода), то жить-то должно согласно с правом большинства (равенство), а двигаться - всегда вперед (прогресс), а не раком, как это случилось с партией (кадетской), выбрасывавшей по своему пути все основные принципы, когда-то действительно взятые напрокат у партий действительно демократических Там же. ».

В сентябрьском выпуске 1916 года был опубликован очерк врача И. И. Манухина «Памяти Ильи Ильича Мечникова», где он определяет основное достижение, а вместе с ним и основную задачу жизни Мечникова, выполнив которую, заслужил место в историческом научном процессе наряду с Л. Пастером: «После того как Пастер впервые установил роль микроскопических организмов в разрушении органических веществ, Илья Ильич Мечников первый вступил на путь изучения борьбы с невидимыми врагами, вызывающими заразные заболевания, и проник в тайны клеточной борьбы с этим бичем животного мира, показав, что защитниками нашего организма от микробов являются белые кровяные тельца Манухин И. И. Памяти Ильи Ильича Мечникова // Летопись. 1916. №9. - С. 186-191.». Затем Манухин переходит к частным ответвлениям работы Мечникова, показывая, что главенствующими над судьбой ученого всегда были идеи борьбы за жизнь человека, и переходит к воспоминаниям, в которых эта идея качественно воплощалась: рассказывает, как друзья скрывали от Мечникова состояние его сердца, как после тяжелого рабочего дня любил он смотреть на новорожденных ради отдыха, как старался оттянуть смерть каждого человека и всего человечества. Автор выделяет главные черты в нравственном облике персонажа: «Жизнь была для И. И. Мечникова не только большим даром природы, которую он любил и оберегал в себе самом, но он считал эту любовь к физическому существу человека основой миросозерцания всякого врача». Об отношении Мечникова к науке он писал так: «Науку он принимал как служение, добровольно принятое и с радостью выполняемое».

Памятные очерки, опубликованные в «Летописи» под редакторством К. А. Тимирязева, соответствуют особенностям его собственных мемуарных очерков: в них автор выделяет основную идею и нравственные качества, на которых строилась жизнь и научная карьера персонажа, определяет его место в истории науки и дополняет образ живыми воспоминаниями.

Глава 2. Научная публицистика Климента Тимирязева

2.1 Особенности портретных очерков К. А. Тимирязева

Хотя в первую очередь К. А. Тимирязев известен благодаря научным работам по физиологии растений, публицистическая сторона его научно-популярного творчества заслуживает не менее пристального внимания. Так он писал о своем научном призвании: «С первых шагов своей умственной деятельности я поставил себе две параллельные задачи: работать для науки и писать для народа, то есть популярно Тимирязев К. А. Наука и демократия. - М: Госиздат, 1920. - С. 11. ». И это полностью соответствовало его идейной направленности: именно популяризацию науки он видел на службе становления демократического строя. Следует отметить, что К. А. Тимирязева по праву считают одним из основателей школы популяризации научного знания в России: до XIX века, когда начал просветительскую деятельность М. В. Ломоносов, такой традиции не существовало в принципе, однако и на рубеже XIX-XX веков лишь немногие ученые ступили на путь передачи научных открытий большому кругу читателей Райков Б. Е. Пути и методы натуралистического просвещения. М., 1960. - С. 12. Белов С. В. Предшественники современных научно-популярных журналов // Природа. 1965. № 7. - С. 10.. Кроме того, рассматриваемый в данном разделе тип очерка о людях науки стал доминировать в системе жанров советской научно-популярной журналистики, что доказывает влияние творчества К. А. Тимирязева на последующее формирование основных тенденций в отечественной печати Акопов А. И. Отечественные специальные журналы. 1765 - 1917. Ростов-на-Дону, 1986. - С. 5. .

Памятные очерки К. А. Тимирязева можно разделить по выбору героя на три подраздела. Одна часть посвящена памяти Ч. Дарвина, одна - историкам науки и одна - пионерам исследований. Таким образом, можно проследить пересекающиеся с принципами Тимирязева-редактора принципы Тимирязева-очеркиста: пропаганда дарвинизма, пропаганда новейших исследований, популяризация истории науки. Героев очерков он подбирал согласно схожести мировоззрений, потому через персонажей с читателем порой говорит будто бы сам К. А. Тимирязев, если речь идет об отношении к науке.

Он писал не просто популярно: слог его имеет черты публицистичности, а выбор жанровой направленности большей частью падает на художественно-публицистические портреты. Все его очерки соответствуют жанровым требованиям мемуарного очерка и некрологического очерка Подробнее о требованиях см. в труде Коньков В. И., Краснова Т. И., Рогова К. А. Язык художественной публицистики: (Очерк и фельетон): учебное пособие. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1983.. «Научная летопись» К. А. Тимирязева на треть состоит из памятных очерков, посвященных выдающимся ученым, с которыми он был знаком. За годы публикаций он составил целую галерею портретов ученых конца XIX- начала ХХ вв. Более всего он гордился своим знакомством с Ч. Дарвином, более всего он им и восхищался, видел в нем образец для подражания, по нему и его качествам мерил и других ученых.

Статья «У Дарвина в Дауне», опубликованная в газете «Русские ведомости» от 31 января 1909 года, посвящена столетней годовщине со дня рождения Ч. Дарвина 31 января 1908 года. Все произведение целиком представляет собой описание первой встречи с Дарвиным, которую Тимирязев представляет как паломничество. Первую часть очерка занимает рассказ о том, как Тимирязев добирался до дома Дарвина в Дауне; он сравнивает его с паломничеством Байрона в Ньюстед. Вместе с описанием первой встречи автор описывает первое впечатление и дает образную оценку персонажа, которая будет повторяться во всех очерках о Ч. Дарвине: «Передо мной стоял величавый старик с большой седой бородой, с глубоко впалыми глазами, спокойный, ласковый взгляд которых заставлял забывать об ученом, выдвигая вперед человека. Словом, само собой напрашивалось то сравнение с древним мудрецом или ветхозаветным патриархом, которое я тогда и высказал и которое потом так часто повторялось Тимирязев К. А. У Дарвина в Дауне (По поводу столетней годовщины дня его рождения 31 января 1809 г.) // Памяти Дарвина. - М.: Научное слово, 1910. - С. 97-111.». На нескольких страницах он воспроизводит и интерпретирует диалог о ботанике, эволюционной борьбе и физиологии растений как естественно продолжающей дарвинистские идеи науке, вставляя описание интерьеров дома, сада и теплицы, делая детали связующим звеном повествования с прошлым, ретроспекциями вставляя через них новую информацию об истории дома и семьи Дарвина. Биограф К. А. Тимирязева Сафонов так охарактеризовал этот эпизод его жизни: «Тогда, в Дауне, встретились тот, кто открыл общий закон развития жизни на земле, и тот, кто хотел разгадать, каким образом вообще возникает живое вещество Сафонов В. А. Тимирязев. - М.: Молодая гвардия, 1943. - С. 29.».

«Краткий очерк жизни Чарлза Дарвина», опубликованный в 1910 году в сборнике «Памяти Дарвина», представляет собой последовательную хронологическую биографию ученого, основанную на его автобиографии и дополненную воспоминаниями, размышлениями и выводами К. А. Тимирязева. Описывая школьные и студенческие годы Дарвина, Тимирязев противопоставляет им пятилетнее кругосветное плавание, которое стало настоящей школой для будущего ученого и послужило основой его последующих научных исканий: основное впечатление, которое произвели на него туземцы Огненной Земли, привело Дарвина к мысли о том, что сам он имеет скорее большее родство с обезьяной, чем с этими людьми. Вернувшись, он начинает работать над вопросом происхождения видов и за двадцать лет собирает в единую теорию все наработанные материалы по изучению геологии и зоологии. Тимирязев останавливается на препятствиях, которые мешали Дарвину плодотворно работать над главным трудом своей жизни: монография «О коралловых островах», исследование «усоногих раков», живых и ископаемых, и болезнь, вызванная переутомлением от непрерывной работы в первые годы после возвращения. Дарвин поселяется в Дауне, где сосредотачивается на основной работе и пишет три книги, слагающие всю теорию: «Происхождение видов путем естественного отбора или сохранение избранных пород в борьбе за жизнь», «Изменение прирученных животных и возделываемых растений» и «Происхождение человека». После чего Дарвин переходит из области теоретической науки к экспериментальной, чтобы доказать применимость своей теории к ботанике и выявить появление сложных и необходимых приспособлений растения для выживания. Очерк заканчивается предсмертными словами о служении науке Тимирязев К. А. Краткий очерк жизни Чарлза Дарвина // Памяти Дарвина. - М.: Научное слово, 1910. - С. 8-15..

Более подробно образ Дарвина К. А. Тимирязев раскрыл в очерке «Дарвин как образец ученого», обобщив его основные черты в некую идеальную модель ученого. Этот очерк он читал на публичной лекции в Московском университете в 1878 году. Помимо детального разбора самого учения, он объясняет его успех личностью ученого, его провозгласившего, и выделяет основополагающие качества, необходимые такому ученому. Вопреки распространенному мнению, Дарвин видится ему не мечтателем или кабинетным ученым, а человеком, «видавшим природу лицом к лицу», зоологом, геологом и ботаником, подчинившем все свои исследования одной большой цели, одной большой работе, которая в конечном итоге заняла 70 лет его жизни. «Едва ли в истории наук можно найти второй пример деятельности, представляющей столько разнообразия в частностях при таком единстве общего замысла Тимирязев К. А. Дарвин как образец учёного // Чарлз Дарвин и его учение. - М.: ОГИЗ, 1935. - С. 30, 31.», пишет К. А. Тимирязев. Разбивая историю развития этого большого труда на несколько этапов, он выделяет необходимые условия для каждого из них. Так, на первом этапе «Дарвин представляется нам творцом гениальной мысли, опирающейся на колоссальный запас фактов», на втором демонстрирует качество, в котором особенно нуждается любой натуралист - способность «выследить мысль во всех её изгибах, усмотреть, до малейших подробностей, последствия, вытекающие из общего положения, предупредить все возможные противоречия», а также не увлекаться вопросами, неразрешимыми при современном состоянии науки. Третьим этапом К. А. Тимирязев называет всю следующую за публикацией «Происхождения видов» деятельность Дарвина, направленную на разработку и объяснение полученных выводов, их дополнение и развитие каждого из положений в отдельном томе. Таким образом, личность и облик Дарвина-ученого видится К. А. Тимирязеву «редко досягаемым образцом», и являет собой совокупность трех основных качеств «идеального ученого»: посвящение всей жизни развитию одного учения, создание уникальной гипотезы на базе «неотразимой логики и таланта исследователя» и проверка новыми фактами справедливости гипотезы. И возвышается над всем этим такая нравственная черта Дарвина, как научная добросовестность, правдивость, позволявшая ему быть строгим судьей собственных идей и не прибегать к полемическим приемам, защищая их.

Очерки Тимирязева, посвященные историкам науки, раскрывают важность своевременной научной летописи в историческом процессе. Он пишет о людях, которые языком народа описывали научные открытия и закрепляли их в общественной памяти; он пишет о первых популяризаторах. Так, 6 октября 1913 г. в газете «Русские ведомости» вышел двойной очерк «Из воспоминаний о двух поколениях (Памяти А. И. Чупрова и И. А. Петровского)». Он повествует об одном из организаторов московского Общества распространения технических знаний и об авторе большинства учебников по психологии и ряда научно-популярных книг. В них К. А. Тимирязева привлекала «та безграничная преданность идее общественного служения, доходившая до полного пожертвования своим временем, своими силами». Он описывает воспоминания, в которых Александр Иванович Чупров представляется ему «истым шестидесятником», и приводит выдержки из его предсмертного письма, наиболее характеризующие его стремление «во мраке уловить «светлые пятна»: «Я разумею пробуждение в обществе интереса к вопросам культурным и стремления разрешить их при помощи самодеятельности. Никогда не возникало стольких кооперативных мероприятий, как в прошлом году, никогда раньше не было сделано столько удачных опытов по части улучшенного земледелия. Бурные годы как будто разбудили вековой сон Тимирязев К. А. Из воспоминаний о двух поколениях (Памяти А. И. Чупрова и И. А. Петровского) // Наука и демократия. - М: Госиздат, 1920. - С. 83.». Ивана Алексеевича Петровского он видит младшим товарищем Чупрова по газете «Русские ведомости», который преследует ту же идею, и, описывая встречи с ним, делает упор на его трудолюбивом отношении к деятельности, направленной на освобождение разума.

В первой январской газете «Русских ведомостей» за 1914 год вышел его очерк о Г. Н. Вырубове, первом человеке в Европе, который возглавил отделение истории науки. Очерк начинается с определения основных заслуг, которые обеспечили персонажу прочное место в общественной исторической памяти, и выделения главенствующей идеи, определяющей все мировосприятие героя: «Он понял, что самой выдающейся чертой умственного развития переживаемой эпохи было распространение во Франции и Англии идей гениального творца «Положительной философии», и решил посвятить все молодые силы и далеко не обыкновенные способности делу разъяснения и распространения этих идей Тимирязев, К. А. Григорий Николаевич Вырубов (Обрывки личных воспоминаний) // Наука и демократия. - М: Госиздат, 1920. - С. 90.». Затем он переходит к эпизоду знакомства с Вырубовым, где описывает первое впечатление и характерные черты внешнего облика: «Странное дело, мы были с Вырубовым, как я узнал позднее, в сущности сверстники, год в год, но он мне казался старше меня, а себя в сравнении с ним я чувствовал студентом. <…> Рост его был выше среднего, впалая грудь, слегка сгорбленная фигура да еще дома почти неизменная черная шелковая calotte - неизбежный головной убор старого профессора и консьержа - все это старило его не по летам Там же. ». Он внешности он переходит к описаниям проявлений внутреннего уклада ученого через его речевую характеристику: «Худое лицо с резко выраженным горбатым носом и глаза, то слегка прикрытые тяжелыми, будто усталыми, веками, то при малейшем возбуждении широко раскрывавшиеся, будто выходившие из обрит, придавали его речи особую живость, особую страстность, производя впечатление глубоко убежденного человека, которому никогда не безразлично то, что он говорит или что ему отвечают Там же. ». Основную жизненную задачу Вырубова - пропаганду позитивизма - он раскрывает на примере нескольких воспоминаний, и заканчивает очерк утверждением значимости последнего общественно-научного дела Вырубова - его ежегодных курсов «История наук» в College de France: «Для того чтобы изобразить мировую повесть победы науки над ее предшественницами, теологией и метафизикой, он был самым подходящим человеком Там же. ».

В мемуарном очерке «Лавуазье XIX столетия», опубликованном в третьем номере «Вестика Европы» за 1914 год, он рисует образ Марселена Бертло, пионера исследований кинетических реакций, основоположника термохимии и историка науки. Вновь в первую очередь Тимирязева интересует научная цель, которую всю жизнь достойно преследовал его персонаж - «не только двигать вперед человеческую мысль и увеличивать власть над природой, но и приходить на помощь обездоленной части человечества в ее стремлении развить в себе все свои силы - материальные, умственные и нравственные Тимирязев К. А. Лавуазье XIX столетия (Марселен Бертло. 1827-1907) // Вестник Европы. 1914. № 3, 4. - С. 136-158.». В этом большом тридцатистраничном очерке он дает полную биографию ученого, начиная с детства, когда он впервые столкнулся с «тесной сценой», в пределах которой и будет развиваться вся его дальнейшая жизнь и деятельность - College de France, где для него будет открыта совершенно новая в науке кафедра органической химии. Он рассматривает влияние родителей на становление нравственного облика Бертло, унаследовавшего от отца упорство в труде, свободный ум и строгое отношение к своим обязанностям и живое остроумие от матери. Поэтапно описывая жизнь ученого, Тимирязев подробно останавливается на переломном моменте его судьбе - появлении самого значительного двухтомного труда Бертло «Органическая химия, основанная на синтезе», и дает авторскую трактовку образа персонажа, который в связи с этой публикацией «так ясно выступает в роли пророка и творца, пророка, на основании прошлого тел предсказывающего их будущее, и творца, по желанию осуществляющего не только то, что осуществляет природа, но и многое такое, чего она сама не осуществляет». Как и во всех людях, о которых писал Тимирязев, он особенно отмечал в Бертло его неотделимость научной работы от научно-просветительской: «Его деятельность в сенате была направлена на то, что он считал важным для возрождения страны, - на народное образование Там же. ». Большая часть очерка посвящена подробному рассмотрению научной деятельности необычайно плодовитого химика, написавшего 40 объемистых томов и около 1500 отдельных исследований, скрепленных прочной внутренней связью и собранных в стройную систему, которая в основе своей зиждется на научных завоеваниях Лавуазье, но уходит от них далеко вперед.

Очерк о Бертло находится на стыке двух основных разделов творческой биографии Тимирязева-очеркиста: он одновременно относится к воспоминаниям об историке науки и о пионере исследований. Самый объемный раздел о новаторах, движимых смелостью мысли, с точки зрения идейных ценностей тесно пересекается с дарвинистским разделом. Две публикации посвящены памяти П. Н. Лебедева, создателя первой в стране научной физической школы, экспериментатора, доказавшего на практике теорию Максвелла. В памятном очерке «Смерь Лебедева», опубликованном в газете «Русские ведомости» от 8 апреля 1912 года, он рисует его образ неутомимого воина, бойца за науку против людей, и представляет его жизнь как череду битв, где кульминационной стала последняя, связанная с уходом из Московского университета и созданием лаборатории - Лебедевского подвала. Более глубоко образ Лебедева Тимирязев раскрыл в некрологе, опубликованном в 5 книге журнала «Вестник Европы» за 1912 год, где он сразу же определил путь и облик ученого, оставившего вечный след в истории: «Умер <…> один из тех избранников, которых история отмечает печатью гения. С первых шагов своей деятельности и до последних пор он двигался, можно сказать, по самым верхам науки, избирая не случайные какие-нибудь мелкие темы - сегодня из одной, завтра из другой области науки; нет, он брался за самые коренные, основные вопросы, за такие задачи, которые другим представлялись неосуществимыми, невозможными Тимирязев К. А. Петр Николаевич Лебедев (Некролог) // Вестник Европы. 1912. № 5. - С. 414-419.». В этом некрологе Тимирязев описывает с ранних лет столкновения Лебедева с физикой и перипетии, ведущие его к истинному призванию - экспериментальным исследованиям. О них речь ведет автор до конца очерка, постепенно показывая путь к труду, явившемуся результатом десятилетней работы по обнаружению светового давления - «О явлениях резонанса».

Герои Тимирязева - пионеры исследований - в основном были людьми, на своем примере демонстрировавшими неотъемлемую связь между наукой теоретической и экспериментальной и их взаимовлияние. Так он писал (а позже - читал в Ботаническом отделе общества любителей естествознания осенью 1887 года) о Жан-Батисте Буссенго, одном из немногих представителей ученых-практиков в XIX веке. Как и одним из немногих французских ученых, родившихся в Париже: с этого факта Тимирязев начинает биографический очерк о Буссенго, на нем же строит его образ, вписывая его в образ типического парижанина: «Строгий скептицизм в науке и необычайная живость ума, ключом бившее остроумие, на лекциях ли или в личных сношениях, поражали каждого к нему приближавшегося. <…> Если мы прибавим к этому строго определённые республиканские убеждения, которым он никогда не изменял, то получим симпатичный тип парижанина, понимая это слово, конечно, в его лучшем смысле Тимирязев К. А. Жан-Батист Буссенго (Биографический очерк и личные воспоминания) // Избранные сочинения в 4-х томах. - М.: ОГИЗ, 1948. - С. 227-241.». Тимирязев вспоминает встречи с Буссенго и надолго останавливается на описании формата лекций по агрономии, которые тот проводил: они были показательными, наглядными, на них объяснялись все малейшие приемы исследования и этапы операций, там же проявлялись и все описанные психологические и нравственные качества ученого. Тимирязев дает детальный разбор его научных достижений, описывая открытия, наиболее поразившие его современников: происхождение углерода или поглощение азота атмосферой. Заканчивает очерк он сравнением, цель которого - определить место персонажа в истории науки: «Если, с одной стороны, по точности введённых им методов исследования его деятельность уподобляли деятельности Лавуазье, то, с другой стороны, то глубокое влияние, которое он оказал на земледелие, можно только сравнить с влиянием Пастера на медицину Там же. ».

Годом ранее Тимирязев опубликовал очерк о Луи Пастере отдельной брошюрой в серии «Вопросы науки, искусства, литературы и жизни», в котором продолжил изучать вопрос взаимосвязи чистой науки и прикладной. Так он и определил основной жизненный нерв Пастера: «Вся деятельность этого человека, словом и делом, была одним сплошным опровержением этого ходячего мнения о преимуществе практического знания перед теоретическим Тимирязев К. А. Луи Пастер // Вопросы науки, искусства, литературы и жизни. - М: изд. Гроссман и Кнебель, 1896. - С. 5.». В этом произведении он описал свой очерковый метод, который применим к подавляющей части его очерков: «Я попытаюсь, не придерживаясь строго хронологического порядка, проследить логическую нить, проходящую через все его главные труды и сообщающую всей его деятельности совершенно исключительную печать целостности и единства. То, что потомство назовет l'oeuvre de Pasteur, было, действительно, как бы одним слитным, непрерывным творческим актом, имеющим единство и прочность монолита Там же. ». Так, последовательно Тимирязев показывает центральные идеи Пастера разных периодов его жизни - от основ стереохимии и идеи взаимозависимости кристаллической формы химических тел и их оптических свойств до открытия вакцины и обнаружения метода превращения вируса в его противоядие. Описывая опыты с вакцинацией куриц, он рисует образ ученого, получившего полную власть над природой: «Очевидно, жизнь и смерть в его руках, и он распределяет их с такой уверенностью, как будто имеет дело с каким-нибудь простейшим физическим опытом Там же.». Тимирязев заканчивает очерк мыслью, которая звучала в его начале, однако в этот раз уже в качестве ответа на вопрос о том, почему отныне история медицины будет делиться на два периода - до и после Пастера: «Химик остановил своё внимание на физиологическом вопросе, представлявшем исключительно теоретический интерес, а в результате изменилась судьба самой осязательно-практической из отраслей человеческой деятельности. Практической, в высшем смысле этого слова, оказалась не вековая практика медицины, а теория химика. Сорок лет теории дали человечеству то, чего не могли ему дать сорок веков практики Там же.».

В этом разделе своей писательской деятельности К. А. Тимирязев показывает себя тонким портретистом-биографом. Ему удается сочетать в прозе мысли и внешность изображаемого ученого, его отношение к науке и труду, морально-нравственный облик, а также сугубо индивидуальный характер, отразившийся в равной степени на жизни и творчестве - в данном случае научном творчестве - персонажа. «Жизнь ученого заключается в его трудах Там же. », - писал К. А. Тимирязев в очерке о Луи Пастере; этого принципа он придерживался при написании всех портретов. Все его некрологи содержат определение места конкретного ученого и его достижений в научном историческом процессе, подводят итоги жизни ученого и содержат финал, утверждающий долгую память о нем и его открытиях, а также об их влиянии на будущее человечества.

2.2 Проблемно-тематические доминанты статей К. А. Тимирязева

Во многих очерках Тимирязев напрямую обращался к будущим историкам науки, призывая их по достоинству оценить вклад того или иного ученого в общий прогресс. Так он вел научную летопись в лицах, позволяя будущим поколениям сохранить память о гениях мысли, переданную их современниками. Важную роль в своих очерках он уделял историкам науки и просветителям, считая, что люди, способствовавшие распространению знания, заслуживают особой памяти. Среди множества трудов К. А. Тимирязев опубликовал не только научные работы и мемуарные очерки, но и сам написал несколько десятков статей по истории науки, которые в совокупности являют собой «научную летопись» К. А. Тимирязева.

Все его статьи отвечают основным принципам научной популяризации, сформулированными самим К. А. Тимирязевым в книге «Жизнь растения»: автор должен уметь отрешиться от точки зрения специалиста, чтобы отступить «на несколько шагов и посмотрел, на что похожа наука со стороны Тимирязев К. А. Собрание сочинений: в 10 т. - М.: Сельхогиз, 1937. - Т.3, С. 124. », то есть уметь отделять важные подробности от тех, что стирают общее впечатление; представлять всестороннюю критическую оценку приводимых фактов; давать читателю основы научных знаний; задавать в общедоступной форме вопросы, раззадоривающие любопытство читателя Ситанская И. Ю. Проблема популяризации научных знаний в трудах К. А. Тимирязева // Новое в психологических исследованиях. - М.: Московский психолого-социальный университет. 2011. № 1. - С. 164-173..

В статье «Новая победа науки над природой», опубликованной в газете «Русские ведомости» от 31 мая 1906 г., К. А. Тимирязев пишет о «важнейшем завоевании научной техники за последние годы» - о превращении азота атмосферы при помощи электричества в селитру, удобрение, которое должно изменить будущее земледелия. Он описывает историю вопроса, обращаясь к высказанной в 1898 году идее английского физика Крукса, ныне претворенной в жизнь норвежскими учеными Биркеландом и Эйде. Определив основную задачу, поставленную перед этими учеными - получить с помощью вольтовой дуги максимально высокую температуру в максимально холодном пространстве, далее он детально описывает опыты с кальциевой солью на норвежских заводах. Он анализирует причины, способствовавшие удачному открытию - дешевый источник энергии, предоставляемый водопадами, а также мастерство Биркеланда, умело нашедшего экспериментальное выражение своей теории. Переходя от экономической интерпретации к личностной, он утверждает, что «не давление потребностей, не запросы техники налагают свой отпечаток на развитие науки, как это нередко утверждают, а наука, развивающаяся своим самостоятельным логическим путем, и личные таланты ее служителей рассыпают щедрой рукой те приложения к жизни, которые поражают воображение масс». Данную мысль он метафорически иллюстрирует на примере двух фресок, украшающих зал, где состоялся доклад об этом открытии: на первой толпа первобытных людей преклоняется перед человеком, сдвигающим тяжелый камень при помощи дубины-рычага, вторая рисует похищение огня Прометеем. «Как Прометей на этой фреске зажигает у молнии свой первый светоч, - пишет Тимирязев, - так и современный Прометей - наука -должен был прежде подчинить своей власти этот небесный огонь, а затем уже превратить разрушающую силу горного потока в источник будущего плодородия земли Тимирязев К. А. Новая победа науки над природой // Избранные сочинения в 4-х томах. - М.: ОГИЗ, 1948. - С. 321. ».

В статье «Новые потребности науки ХХ века и их удовлетворение на Западе и у нас», вышедшей в газете «Русские ведомости» от 13 марта 1911 г., К. А. Тимирязев отталкивается от слов, прозвучавших в речи знаменитого химика Эмиля Фишера на собрании по случаю открытия немецкого общества для поощрения наук. Речь выступает в статье инфоповодом и несет ту же идею взаимосвязи благосостояния общества и процветания чистой науки, что и статья Тимирязева. Тимирязев горячо поддерживает слова Фишера о том, что для продвижения вперед науки ученых необходимо освободить от преподавательских обязанностей и обеспечить спокойную обстановку для плодотворных исследований. Оба они опираются на опыт английских ученых, вступивших на новый путь развития науки в ХХ веке, путь, сопровождающийся рядом популярных пояснительных лекций и названный «endowement of research» - обеспечение исследования. Описав ситуацию на Западе, Тимирязев переходит ко второму разделу статьи - «У нас», где указывает на сосредоточенность науки в университетах без пресловутого «спокойствия духа», и рисует отечественный путь развития как невероятно отставший от той же Германии. Главной проблемой он видит нравственную дилемму, с которой рано или поздно сталкивается каждый русский ученый: «или бросить свою науку, или забыть о своем человеческом достоинстве», приводит в пример Д. И. Менделеева, покинувшего Петербургский университет, и П. Н. Лебедева, покинувшего Московский университет. В завершение Тимирязев отвечает на вечный вопрос «Что делать?», и указывает на сложность решения в пределах отечественной действительности по сравнению с западной. Если «во всех странах цивилизованного мира обеспечение научного исследования признается не только идеальной потребностью, но и народно экономической задачей ХХ века», то у нас эта задача осложняется другой, немыслимой для Запада: защитой науки от «нового нашествия варваров». В связи с чем нам предстоит «позаботиться о создании убежищ для научного труда Тимирязев К. А. Новые потребности науки ХХ века и их удовлетворение на Западе и у нас // Наука и демократия. - М: Госиздат, 1920. - С. 56.».

В статье «Ошибка» и «Отрадное явление», напечатанной в газете «Русские ведомости» от 14 февраля 1914 г., Тимирязев продолжает «вопрос научной чести» и разбирает нашумевший уход 125 преподавателей из Московского университета в ответ на циркуляры министра просвещения Л. А. Кассо, уничтожавшие университетское самоуправление. Поводом к написанию статьи стали слова, появившиеся на страницах «Русских ведомостей» о прошении приват-доцента Усова принять его обратно, что университет отметил «отрадным явлением». На вступительной лекции Усов назвал свой уход «ошибкой». Эти две характеристики являются предметом внимания К. А. Тимирязева в одноименной статье, где он, будучи одним из оставшихся 124 ушедших, рассматривает общий поступок как усилие, которое сделал Московский университет, «чтобы устоять от напора мутной волны повального раболепия, от которой - еще немного - и может захлебнуться совесть целого народа Тимирязев К. А. «Ошибка» и «Отрадное явление» // Наука и демократия. - М: Госиздат, 1920. - С. 82.». Вновь обращаясь к опыту западных стран в вопросе университетского управления, откуда мы и заимствовали «самые понятия: университет, профессор и т. д.», он приводит слова ректора Гейдельбергского университета о семи легендарных профессорах, напечатавших знаменитый «Протест возмущенной совести» и «являвших собой пример не отступавшихся перед жертвами, бесстрашных защитников свободы преподавания и открытого исповедания своих убеждений». Сокрушенный тем, что отечественный «протест возмущенной совести» теперь называют «ошибкой», К. А. Тимирязев ставит насущный вопрос: «Может ли один человек лишать другого права заседать в нашей Верхней палате потому только, что этот другой человек имеет несчастье носить звание русского профессора? Возбуждается попутно даже вопрос: возможно ли подобное явление, например, в Англии? Может ли какой-нибудь человек выгнать из парламента представителя Кэмбриджа или Оксфорда? Конечно, каждый англичанин только расхохочется в ответ на такой вопрос Там же. ».

Обзорная статья «Год итогов и поминок» с подзаголовком «Из научной летописи 1909 года) печаталась в XI и XII номерах «Вестника Европы» за 1911 год; композиционно она поделена на три части. В первой автор обращается на полвека назад, чтобы отметить 1859 год как исключительно важный для истории науки, когда появились два великих достижения, «отметивших новую эпоху в области положительного знания». Вторая целиком объясняет пятидесятилетние завоевания дарвинизма, «оказавшего влияние на все отрасли человеческого знания от космографии до социологии и этики». На пятнадцати страницах К. А. Тимирязев описывает путь, который прошло дарвинистское учение за 50 лет, как совершенствуются понятия естественного отбора, и отмечает ученых, которые способствовали развитию знания об эволюции. Постепенно описывая направления, которые приняли это учение, он отмечает ботаника Клебса за заслуги в «экспериментальной морфологии», разбирает появление физиологии И. П. Павлова, «призывающего естествознание отказаться от последней своей непоследовательности». Третья часть статьи посвящена изобретению спектроскопа, который «пролил новый свет на всю совокупность доступных человеку предметов научного исследования - от отдаленнейших пределов космоса до основных явлений жизни и на нашей планете Тимирязев К. А. Год итогов и поминок (Из научной летописи 1909 года) // Вестник Европы. 1911. № 11. - С. 332.». В этой главе К. А. Тимирязев приводит свои воспоминания о пионере движения Уильяме Геггинсе и описывает дальнейшее использование спектроскопического метода в области биологии, в частности, рассказывает о собственных спектральных исследованиях хлорофилла, а также приводит подробный разбор исследований профессора Геля в изучении природы солнечных пятен, которые стали триумфальным продолжением полувековой истории спектроскопии, невиданно обогатившей область астрофизики.

В IX книге «Вестника Европы» за 1912 год вышла статья К. А. Тимирязева «Пятый юбилей «новой философии» - философии науки», в которой он начинает рассказ с истории основания Королевского общества, где оно с 1645 года зарождалось в кружках и клубах ученых, которых занимали вопросы экспериментальной философии и выросло в обществе, которое в Англии имеет статус, аналогичный академиям в других странах. Первоначально основываясь на идеях Фрэнсиса Бэкона, Общество с самого начала поставило себе задачу «совершенствовать познание природы путем опыта» и откинуло словесную, схоластическую философию ради точных свидетельств научного опыта, что отразилось на девизе общества: «Не клянись словами никакого учителя Тимирязев К. А. Пятый юбилей «новой философии» - философии науки // Вестник Европы. 1912. № 9. - С. 292-315.». К. А. Тимирязев описывает составы членов Общества и президентов разных лет, среди которых числились Лавуазье, Вольтер, Байрон и Ньютон, и посвящает большую часть страниц статьи речам одного из последних президентов Общества астронома сэра Вильгельма Гёггинса. Он выбирает и комментирует слова о ценности опытного знания в науке, о значении ее для человеческого самосознания: «Экспериментальная наука явилась освободительницей человеческой совести; она освободила человеческий дух из темницы условных верований, где поколения томились веками, скованные догматами отдаленных времен Там же. ». Описывая последствия, вызванные в обществе с появлением Обшества в течение нескольких веков, К. А. Тимирязев приходит к выводу, что смена подхода кардинально изменила мышление человечества и подтолкнула его к важнейшему открытию - учению об органической эволюции и путем естественного отбора, что, в свою очередь, привело к еще более радикальному смещению привычных взглядов.

Статья «Мечников - борец за научное мировоззрение» была опубликована в первом номере «Вестника Европы» за 1913 год в виде рецензии на книгу И. И. Мечникова «Сорок лет исканий рационального мировоззрения». В ней К. А. Тимирязев горячо поддерживает Мечникова, выступающего против спиритизма и метафизики, против американского философа Джемса, уверенного в возможности общения с загробным миром и обещавшего своим последователям найти «способ духовного сообщения» с ними после смерти, однако не выполнившего своего обещания; против Бергсона, чьи лекции по метафизике в College de France ходил слушать Мечников, так ничего не разобрав в них, как и остальная часть аудитории. Эту рецензию можно считать сжатой версией всего публицистического творчества К. А. Тимирязева, так как содержит мнения на основные вопросы, раскрываемые им в различных произведениях. В публикации он активно поддерживает Мечникова в тех основных вопросах, ответы на которые тот излагает в нескольких «этюдах» на темы меняющихся воззрений на человеческую природу, задач воспитания, основы рациональной этики, борьбы за существование в человеческом обществе, взаимного отношения между наукой теоретической и наукой прикладной, роли науки как культурного начала, ее защиты от несправедливых нападок моралистов. Основная мысль, идущая через всю книгу Мечникова и через всю рецензию Тимирязева заключается в словах, столь же значимых и для всей писательской, научной и общественной деятельности Тимирязева: «Во всяком случае не инстинктом, а разумом, не спиритизмом или оккультизмом, не мистикой или метафизикой, а «благодаря своей высшей культуре в состоянии человек подготовить себе счастливое существование и бесстрашный конец»; только «при помощи науки в состоянии он исправить несовершенство своей природы Тимирязев К. А. Мечников - борец за научное мировоззрение (Новая книга И. И. Мечникова) // Вестник Европы. 1913. № 1. - С. 332-338.».

Так, в статье «Общественные задачи ученых обществ», опубликованной в 4 выпуске «Русской мысли» за 1884 год, он обозначил внутренние и внешние обязанности научных обществ перед обществом. Статья записана с речи, читанной в Императорском обществе любителей естествознания по случаю открытия ботанического отдела. Главную роль, считает К. А. Тимирязев, играет «привлечение новых сил, увеличение фактического материала», из которых проистекает проблема угрожающих последствий быстрого роста науки и колоссальным накоплением фактического материала и постоянно возрастающей специализации научного труда, следствием которой является отрешение углубившегося в свою область ученого от смежных и рядом стоящих наук. Выход он видит в том, чтобы не отказываться от специализации научного труда, а обезвредить ее последствия, обеспечив здоровый обмен знаниями и опытом различными науками, обеспечив их взаимное обогащение. Говоря о задаче университетов, он выделяет движение науки и подготовку новых двигателей науки, а условием для того ставит привычку к интенсивному труду, прямо исключающую его экстенсивность. О деле популяризации науки он говорит как о представляющем значение не только для развития личности, но и для развития обществе и дальнейших успехов науки. Он пишет: «Привлекая все общество к живому участию в успехах знания, прививая ему эти умственные аппетиты, от которых, раз их усвоил, так же трудно отвыкнуть, как и от аппетитов материальных, делая все общество участником своих интересов, призывая его делить с нею радости и горе, - наука приобретает в нем союзника, надежную опору дальнейшего развития». Именно в популяризации науки он видит орудие борьбы с последствиями крайнего разделения труда. Обобщая эти две основополагающие задачи научных обществ, К. А. Тимирязев определяет те нравственные рычаги, которые лежат в основе успешного выполнения этих задач: «Если в стремлении к установлению деятельного обмена между представителями одной области, между представителями различных областей знания, нами руководят внушения пользы, то при распространении знаний далеко за пределы научных сфер, в установлении общения между представителями умственного труда и труда физического, нами должны руководить требования справедливости, а в целом вся деятельность общества должна выражаться в стремлении к гармоническому слиянию задач науки и жизни, в служении научной истине и этической правде Тимирязев К. А. Общественные задачи ученых обществ // Русская Мысль. 1884. № 4. - С. 264-287.».

В статье «Академическая свобода», опубликованной в выпуске «Русских ведомостей» от 27 ноября 1905 года с подзаголовком «мысли вслух старого профессора», К. А. Тимирязев рассматривает понятие свободы, необходимое для нормального развития науки в стране, и указывает на условия университетского самоуправления, поставленные западной культурой с возникновением университетов. Он отмечает губительное влияние цензуры на развитие университетской науки: «Несовместимость свободы и достоинства университетского преподавания с системой административного замещения кафедр всего яснее обнаруживается из сравнения с ограничениями свободы печатного слова Тимирязев К. А. Академическая свобода (мысли вслух старого профессора) // Русские ведомости. № 330. - С. 2-3.». Притом он указывает на особый характер русской цензуры, которая применяется не в отношении произведения, а конкретного лица: «… и только наши охранители от времени до времени напоминали о ней как о радикальном средстве, которое обезвредило бы нашу отечественную мысль (а попутно защитило бы и карманы писателей-охранителей от опасных конкурентов) Там же. ». Особое внимание он уделяет роли студенческой свободы в рамках общей университетской, и приводит в пример западную форму обучения, согласно которой студент вправе самостоятельно выбирать предметы для изучения и распоряжаться своим временем, освобожденный от надзора «университетской полиции», то есть инспекции. Рассмотрев основные проблемы, связанные с академической свободой и угрозы, нависшие над ней, в завершение он предлагает свой выход из сложившейся ситуации, ориентированный на западную модель образования: «Не пора ли перестать считать науку монополией государства и предоставить частному почину прийти на помощь тому спросу на знания, который государство не в силах вполне удовлетворить. <…> Почему бы, например, тому кружку преподавателей, перед которыми закрылись двери университета, не перенести свою полезную деятельность к себе домой, открыв нечто подобное университетскому salon des refuses (салону непринятых)? Там же. ».

Особенность публицистической деятельности К. А. Тимирязева заключается в том, что в той или иной степени каждую из аналитических статей по истории науки он посвятил раскрытию основных понятий своего мировоззрения, основных научных ценностей, которые он пропагандирует всей своей деятельностью: академической свободе и научной точности, популяризации науки ко взаимосвязи жизни научной, общественной и политической; таких нравственных категорий, как совесть, честь и общественный долг.

2.3 Полемические статьи против антидарвинистов

Публицистика Тимирязева полемична, и уже на уровне очерков это особенно проявляется в «дарвинистском» разделе. С 1864 года в журнале «Отечественные записки» печатается серия статей под общим заголовком «Книга Дарвина, ее критики и комментаторы», в которых он популярно рассказывает о только появившемся дарвинизме, что совпадает по времени с первым переводом на русский язык труда «Происхождение видов». Позже эти статьи в обобщенном и переработанном виде составили книги «Краткий очерк теории Дарвина» и «Чарльз Дарвин и его учение». В совокупности с биографическими очерками о Дарвине эти статьи составляют базу, на которой далее строилась полемика с антидарвинистами; в них К. А. Тимирязев чрезвычайно подробно рассматривает все основные аспекты теории Ч. Дарвина, подкрепляя их базисными соображениями о строении органического мира: понятие о виде, естественный и искусственный отбор, а также разбирает исследования, подкрепляющие учение Дарвина.

Уже в первых статьях о дарвинизме К. А. Тимирязев защищает учение от нападок противников, что в той или иной степени проявляется во всех его произведениях этого раздела. Однако самая активная, самая громкая полемика разразилась вокруг статей, направленных против русских антидарвинистов Н. Я. Данилевского и Н. Н. Страхова. Полемика началась с публикации большого труда Н. Я. Данилевского «Дарвинизм. Критические исследования», где он называет учение в большей мере философским, чем зоологическим или биологическим, критикует не только теорию Дарвина, но и его последователей и интерпретаторов, а также на богатом фактическом материале пытается доказать возможность лишь внутривидовых эволюционных изменений Данилевский Н.Я. Дарвинизм. Критическое исследование. - СПб., 1885. - Т. 1. С. 18.. Труд вышел после смерти Н. Я. Данилевского благодаря усилиям Н. Н. Страхова, основного заступника Данилевского в будущей полемике с К. А. Тимирязевым. В январском номере «Русского вестника» за 1887 год Н. Н. Страхов опубликовал статью «Полное опровержение дарвинизма», в которой разбирал книгу Н. Я. Данилевского, огорченный тем, что после ее печати о ней написали только в фельетоне «Нового времени». Он добился отклика: в Политехническом музее К. А. Тимирязев выступил с публичной лекцией, направленной против книги Данилевского и статьи Страхова, а также против всех антидарвинистов в их лице. Лекция была опубликована в журнале «Русская мысль» под заголовком «Опровергнут ли дарвинизм?». Достаточно резко он доказывает несостоятельность данилевской критики: «Нигде не встретите такой самодовольно-самоуверенной фразы, как заявление Данилевского во введении его книги, что под напором его критики всё здание теории изрешетилось, а наконец, и развалилось в бессвязную кучу мусора. <…> Стоит ли отвлекаться от исследования новых фактов, от изучения старых мыслей, которых на свете так много и таких хороших, для того, чтоб изобличать мелкую, изворотливую софистику дилетанта, ослеплённого предвзятою идеей и задавшегося, очевидно, непосильною целью, - остановить одно из могучих течений современной научной мысли? Тимирязев К.А. Опровергнут ли дарвинизм? // Русская мысль. 1887. Т 5. № 2. С. 145-180.» Рассматривая причины, почему русские антидарвинисты идут за Данилевским, К. А. Тимирязев отмечает собирательный характер его нападок на учение и патриотическую гордость последователей, иными словами, в России его ценят за высказывание сразу всех идей антидарвинистов - отечественных и западных, притом в родной стране.

На эту лекцию Н. Н. Страхов ответил на страницах «Русского вестника» в статье «Всегдашняя ошибка дарвинистов», где продолжил заступаться за Данилевского и назвал главным заблуждением дарвинистов то, что они принимают возможность за действительность. В попытке «ответить по существу» на возражения Тимирязева, Страхов не находит этого самого «существа». Полемика приобретает характер спора ради спора, вызванного на почве неприятия главенствующей в науке идеи: «Мне говорили, и я готов согласиться, что серьезно опровергать статью г. Тимирязева вовсе нет надобности. Если он хотел только опорочить книгу Н. Я. Данилевского и убедить своих слушателей, что ее не стоит читать, то я думаю, он вполне достиг своей цели; но вникнуть в книгу и серьезно ее обсудить он, очевидно, вовсе не хотел Страхов Н. Н. Всегдашняя ошибка дарвинистов // Русский Вестник. 1887. № 11. - С. 66-114; № 12. - С. 98-129.». Н. Н. Страхов последовательно доказывает неверность и произвольность следующих положений Тимирязева: «что теория образования видов посредством подбора есть необходимый логический вывод из наблюдаемой действительности», «что никакое индивидуальное изменение не может исчезнуть без следа в потомстве изменившегося организма, ибо все сохраняется в природе», «что Дарвин никогда не предполагал, что естественный подбор может сохранять индивидуальные изменения в их чистом виде», «что подбором сохраняются лишь измененные неделимые, явившиеся в некотором числе, например потомки организма, в котором появилось индивидуальное изменение. Таким образом, скрещивание даже необходимо для подбора Там же. ».

Через два года К. А. Тимирязев ответил на возражения в статье «Бессильная злоба антидарвиниста», опубликованной в «Русской мысли» с 5 по 7 номерах за 1889 год, где называет труд Данилевского «схоластической реакцией» на завоевания современной науки, а также обвиняет его в дилетантизме, отсутствии логики и попытках опровергнуть очевидное. Тимирязев продолжает разоблачать антинаучную фальсификацию Данилевского, недобросовестность критики Страхова и находит в ней «целые потоки брани и оскорблений», констатация которых, в свою очередь, вызывает бурную реакцию Страхова.

Итог долгой полемике подвел Н. Н. Страхов в статье «Спор из-за книг Н.Я. Данилевского. Общий ход и характер спора», опубликованной в «Русском вестнике» в декабре 1889 г. Он отмечает, что противники ушли от предмета спора, и возмущается тем, что «Г. Тимирязев не принимает ни одного моего аргумента, то есть ни одного из них он не признает за серьезное возражение, которое стоило бы серьезно опровергать. Словом, он ведет дело так, как будто и не может быть никаких достойных внимания возражений против теории Дарвина, как будто возражать против нее то же, что, например, пытаться опровергать систему Коперника. Поэтому, в моих рассуждениях он находит лишь «софистическую эристику», «диалектические фокусы», «гипнотизирование читателей» и т. п Страхов Н. Н. Спор из-за книг Н.Я. Данилевского. Общий ход и характер спора // Русский вестник. 1889. № 12. - С. 186-203.». Он также разбирает основания спора, которые защищает К. А. Тимирязев и опровергает сам он; основания, уже названные в статье «Всегдашняя ошибка дарвинистов» и остававшиеся неизменными по истечении нескольких полемических статей, которые раз от разу все более напоминали перерабатывание слов друг друга, зачастую возмутительных, и объяснение этого возмущения.