Образ читателя как субъекта коммуникативного процесса в очерковых текстах

Размещено на http://www.allbest.ru/

Образ читателя как субъекта коммуникативного процесса в очерковых текстах

В.А. Копцева, Е.М. Васильченко

В статье изложены проблемы реализации коммуникативного процесса в системе «читатель-текст-автор». В качестве одной из эффективных форм взаимодействия образов автора и читателя в теории коммуникации является диалог. По мнению авторов, диалогичность текста способствует актуальному кодированию информации, а также отражает взаимозависимость адресанта и реципиента.

Трактовка текста в широком смысле как многоярусного явления высшего порядка, средства познания и общения, поставила ряд новых проблем в его изучении в аспекте теории коммуникации.

Теория коммуникации рассматривает любой текст, принадлежащий любому из функциональных стилей и различным модификациям, как основную единицу коммуникации. Цель организации текстового образования - максимальное воздействие на реципиента («адресата», «воспринимающего», «получателя информации»). Исходя из этого определения, в современных исследованиях текст трактуется как «некое организованное множество языковых знаков, которое приобретает смысл лишь в процессе коммуникации, то есть, будучи воспринято реципиентом» [1].

В ряду компонентов успешной реализации коммуникативного процесса в цепочке «адресант-текст-адресат» исследователи называют фактор отправителя сообщения и его получателя, способ кодирования информации.

Ключевое место в создании коммуникативного сообщения (текста) отводится автору, который «выступает как субъект организации и развития внутренних, глубинных сюжетообразующих линий, возрождается в повествовании и герое» [1, с. 118]. Причем творческая индивидуальность автора неизменно проявляется в выборе лексического состава сообщения, в его стилистической структуре, сюжетообразующих элементах и т. д.

Располагая значительными средствами для достижения воздействия на аудиторию, автор при построении сообщения руководствуется принципом текстообразования, учитывающим адресную предназначенность сообщения. О диалогичности текста, особенно художественного, в стилистике, в стилистике художественной речи и эстетике пишут давно - ведь и сама герменевтика и интерпретация текста как направления в анализе текста родились именно как результат признания этой диалогичности: создатель текста (автор) вступает в потенциальный диалог с предполагаемым читателем (адресатом). «Для потока творчества нужен второй полюс - … сопереживатель: круг читателей, класс, народ, человечество» [2, с.63].

Но если образ автора в художественном тексте, как уже отмечалось, изучается лишь непродолжительное время, то образ читателя, того, кто стоит на этом самом втором полюсе, - практически не изучен и стал привлекать внимание исследователей лишь с момента становления теории коммуникации.

Итак, текст - это всегда диалог, а «любой диалог предполагает наличие бинарности, то есть двух компонентов, двух участников речевого акта. Если в драматическом произведении участники диалога, как правило, оба присутствуют в сценическом и языковом пространстве, то в лирике поэт воображает собеседника, он может перенести его из прошлого или будущего в настоящее, он может сделать собеседником самого себя, метафоризовать природу, явления, состояние, наделять разумом и языком животных, растения, беседовать с абстракциями, низводить с небес богов и не бояться призывать демонов» [1].

Развивая эту мысль исследователя, отметим, что бинарность обязательна, если речь идет о тексте публицистическом или художественно-публицистическом. В этой связи и сам «публицистический» компонент можно прочесть, как «предназначенный для публики», можно вспомнить и связь публицистики с ораторским искусством, что также предполагает наличие слушающего, причем в момент произнесения текста.

Как утверждают современные теоретики коммуникации: «любой вид общения возможен только в таком случае, если коммуникатор располагает определенными сведениями, которые позволяют ему построить «образ адресата» [1]. Однако, проблема «воспринимающего», являясь одной из центральных в массовой коммуникации, остается наименее изученной.

В немногочисленных работах, связанных с этой проблемой, в центре внимания оказывались или адресат вообще (абстрактно мыслимый, обобщенная модель реципиента любого текста), или адресаты (читатели) художественных текстов [1], или же (в последнее время все чаще) читатели, зрители, слушатели журналистских текстов [1].

Может показаться излишней такая градация реципиента (читатель художественного текста, читатель публицистического текста, зритель, слушатель, читатель художественной публицистики и т. д.). Однако ни у кого не возникает сомнения в том, что реципиент научного или делового текста должен обладать специальным уровнем готовности для того, чтобы вступить в плодотворный диалог с читателем.

В настоящее время многие исследователи обращают внимание на проблему «адресата», пытаясь перевести ее постановку в культурологический аспект. Они четко обозначают принципиальную разницу между текстами (как средствами коммуникации) фундаментальной и массовой культуры: если фундаментальной культуре «присуще признание иерархии ценностей, приоритеты индивидуально-личностного начала» [2, 18], то массовая культура «элитарные культурные тексты адаптирует в примитивные и доступные знаки, которые не требуют усилий их прочтения (трактовки, домысливания и другие интеллектуально-эмоциональные операции), то есть происходит как бы нивелирование интенций интеллектуального дискурса» [2, 20]. Такая постановка проблемы демонстрирует степень взаимозависимости адресанта от запросов реципиента и реципиента от культурной принадлежности адресанта. Имея представление о потребностях и возможностях аудитории, отправитель сообщения может подобрать такую систему кодов, которая будет наиболее понятна адресату. С другой стороны, автор, «зашифровав» текст, изначально устанавливает «планку» адекватного его восприятия, формируя, тем самым, «свою» аудиторию. Ю.М.Лотман охарактеризовал акт взаимодействия «читатель-текст» следующим образом: «Текст и читатель как бы ищут взаимопонимания. Они «прилаживаются» друг к другу. Текст ведет себя как собеседник в диалоге: он перестраивается по образу аудитории. А адресат отвечает ему тем же, использует свою информационную гибкость для перестройки, приближающей его к миру текста» [3].

Таким образом, текст представляет собой своеобразную «буферную зону» в цепи «адресант-адресат» и заключает в себе информацию о культурном уровне, как писателя, так и читателя. Эта информация необходима для определения степени «закодированности» текста, установления уровня адекватного его восприятия.

Задача автора в данном случае состоит в обеспечении условий для максимального понимания замысла, потому что при несовпадении кодов, которыми располагают коммуниканты, процесс восприятия информации затруднен.

При «выстраивании» коммуникативных отношений «адресант-адресат» нельзя не учитывать различия в образе читателя в беллетристических и публицистических произведениях.

Читатель, выбирая то или иное произведение, изначально настраивается на восприятие знакомой текстовой модели. Большое значение в коммуникативном процессе имеет готовность читательской аудитории воспринять предложенный ей текст.

В то же время, автор сообщения, согласуя свое сообщение с принципами построения определенной текстовой модели (имплицитной или эксплицитной), имеет в виду определенную модель образа читателя. В художественной литературе, наполненной расплывчатыми смысловыми контекстами, общение возможно с собеседником, имеющим общую с автором память. «Иначе недопустимы эллипсисы, умолчания, риторика намеков и усложненных прагматико-референциальных отношений» [3, 205]. Характерна такая особенность в общении автора художественного произведения и его читателя как интимность. «Он превращает читателя во время чтения в человека той степени близости, какую ему угодно указать» [3, с. 207]. Доверительные отношения дают возможность автору намекнуть на одному ему известные обстоятельства, что автоматически делает читателя сообщником, другом автора.

Таким образом, автор, обращаясь к массовой аудитории, в то же время индивидуализирует читателя, конкретизирует его образ. Зачастую автор художественного произведения обращается напрямую к своему читателю.

Вполне обоснованным можно считать предположение о том, что автор соотносит образ читателя со своим миром. Внутренний мир каждого писателя сугубо индивидуален, каждый писатель создает «свой» читательский образ. Но, несомненно, авторский «посыл» в художественном произведении предназначен читателю думающему.

Как отмечает исследователь М.Ким, образ читателя аккумулирует в себе «представления о читателе, способном включиться в мыслительный процесс» [4, с. 94]. Осмысление авторской идеи невозможно без умения читателя интерпретировать текстовую информацию. Поэтому автор зачастую апеллирует к читателю-интерпретатору.

Созданию достигнутого для понимания художественного текста способствуют и представления автора о культурном тезаурусе читателя. Как и в любом письменном вербальном тексте, в литературно-художественном «осуществляется бесконечный сложноорганизованный процесс вовлечения одних текстовых образований в другие...» [1, 17]. «Свойство текста вбирать в себя сторонние элементы, а также наложения одних ассоциативно-семантических структур на другие с образованием новых дополнительных значений называется интертекстуальностью» [1, с. 107].

Адресат, обладающий достаточной богатой культурной памятью, содержащей представления о других текстах, без помех воспримет авторский посыл, расшифрует заданный код. Явление интертекстуальности характерно и для публицистики. Однако, следует различать ее функциональную предназначенность в художественной литературе и в публицистике. В литературе интертекстуальность способствует актуализации целого пласта смысла. В публицистике же выполняет не только воздействующую функцию, но и является способом экономии языковых средств.

Как правило, в публицистических жанрах, в частности, в информационных, используют минимум интертекстуальных включений, что обусловлено задачей осуществления коммуникативного акта наибольшей полноты. Обращение к широким массовым кругам предполагает использование понятных и общеупотребительных стилеобразующих средств, исключение усложненных вариантов сюжетопостроения. Налаживанию коммуникативного контакта способствует и изучение читательской аудитории. Учитывая предназначенность газетно-журнальной продукции для масс, целесообразней говорить не об образе читателя, а скорее об образе аудитории, или образе потребителя. Массовые печатные издания проводят различные социологические исследования, что помогает выявлять запросы и вкусы аудитории. В конечном итоге, учет запросов читательских вкусов обуславливает преобладание влияния читателей над прессой.

Таким образом, публицистика обращена не к аморфной, а к конкретной аудитории. Этому способствует диалогичность современной публицистики с реальными читателями (например, на страницах газет под различными рубриками, например, «Прямая линия», «Мнения» и т. д.).

Диалогичность присуща и художественно-публицистическим, в частности, очерковым произведениям. Однако в данном случае автор общается с воображаемым читателем. Образ читателя в данном случае является воплощением представлений автора об аудитории. Образ читателя очерка мыслится обобщенно, но вполне определенно и соотносится, учитывая оперативность и недолговечность произведений жанра с образом современника автора.

Представление создателя очерка о читателе, как о субъекте общения, обладающем достаточно высоким культурным уровнем, сближает образ читателя очеркового произведения с образом читателя в художественной литературе.

В очерковые произведения «могут вводиться и очень развернутые интертекстуальные образования, часто формируются подтексты различного уровня сложности, сюжетосложение почти никогда не бывает прямолинейным и упрощенным» [1, с. 216]. Восприятие текста такого уровня сложности требует от читателя определенной подготовленности.

Очерчивая явления социальной действительности, автор очерка решает морально-этические проблемы, призывая к пробуждению общественную мысль. Обращаясь к читателю, автор предполагает найти в нем союзника, обладающего высоким уровнем нравственности.

«Читатель может присутствовать в произведении впрямую, будучи конкретизированным и локализованным в его тексте» [5, с.115]. Образ читателя входит в среду очеркового произведения наряду с образом автора и документальным героем.

Таким образом, одной из действенных форм взаимодействия структур образа автора и образа читателя является диалог. Вопросы-тезисы, направленные автором как бы к самому себе и, одновременно, к читателю, помогают поддерживать коммуникативную связь.

коммуникативный текст читатель автор

Литература

1. Анисина Н.В. Психологическая структура газетно-информативного текста как основа убеждающего воздействия // Вопросы филологии. - СПб., 1999. - 280 с.

2. Наурзбаева Г. СМИ в системе культуры // Культура и СМИ: Проблема взаимодействия. - Алматы, - 180 с.

3. Лотман Ю.М. Семиосфера. - СПб.: Искусство, 2000. - 560 с.

4. Ким М.Н. Технология создания журналистского произведения. - СПб., 2001. - 320 с.

5. Хализев В.Е. Теория литературы: учебник. - М.: Высшая школа, 2000. - 398 c.

Размещено на Allbest.ru