Геополитические и геоэкономические аспекты развития, взаимодействия и сотрудничества стран Большой Евразии

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ И ГЕОЭКОНОМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ РАЗВИТИЯ, ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ И СОТРУДНИЧЕСТВА СТРАН БОЛЬШОЙ ЕВРАЗИИ

евразия большой россия нестабильность

Павленко В.Б.

д.полит.н., член Президиума Академии геополитических проблем

pvb.55@yandex.ru

Ключевые слова: Евразия, Хартленд, геополитика, мир-система, миропроектная конкуренция, проектный выбор, некапиталистическая альтернатива, Россия, Запад, исламизм.

Keywords: Eurasia, Heartland, geopolitics, world-system, global project competition, projects selection, non-capitalist alternative, Russia, the West, Islamism.

Рассматривая состояние и перспективы Большой Евразии и места в нем России, отметим, что в общих чертах они изложены в статье Президента России В.В. Путина, посвященной XXV саммиту АТЭС в Дананге. Речь идет о сопряжении строительства Евразийского экономического союза (ЕАЭС) с китайским проектом «Один пояс и один путь» Путин В.В. XXV саммит АТЭС в Дананге: вместе к процветанию и развитию. - http://www.kremlin.ru/events/president/news/56023. Стратегическое партнерство с КНР - важнейшее направление российской внешней политики. Вместе с тем, в нынешних условиях его можно считать взаимовыгодным, но трудно - в полной мере равноправным. И не по причине разности экономических потенциалов: уступая в экономике, Россия компенсирует это отставание в выходящей сегодня вперед военной и военно-технической сфере. Вопрос в проекте развития, который у Китая имеется, а вот у нашей страны - нет. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнительного анализа программных выступлений лидеров наших стран - В.В. Путина на заседании Валдайского клуба, а Си Цзиньпина - на XIX съезде КПК. Вопреки их собственному желанию, они превратились в некую заочную полемику о судьбах наших стран и человечества в связи с Великим Октябрем, к столетнему юбилею которого оказались приурочены Павленко В.Б. Первородство и близорукость. - http://www.iarex.ru/articles/54670.html.

Вопрос в том, когда Россия окажется в состоянии предъявить действительно проектное видение как собственного, так и мирового развития. Как только и если это произойдет, российское лидерство в евроазиатском многостороннем альянсе будет обеспечено; если нет, то шансов даже на паритет с другими его участниками практически не остается. И наиболее вероятным становится превращение нашей страны в источник для них соответствующих сырьевых ресурсов.

Проектный подход и современная политическая реальность

Современная политическая реальность затруднительна для анализа и прогнозирования. И отнюдь не по причине ее динамичности, а ввиду сомнительной адекватности аналитических методов. Во-первых, в современной аналитике почти не учитывается взаимосвязь политики с историей; каждая ситуация рассматривается как будто новая. Во-вторых, методологически отсутствует понимание, что геоэкономика - не самостоятельная сфера, а часть геополитики, разговоры об «устаревании» которой не имеют ничего общего с действительностью и призваны обеспечить продвижение планов Запада и его внутренней агентуры влияния по разрушению российского государства и традиционной цивилизационной идентичности. В-третьих, недостает понимания, что признанные акторы международных отношений - государства, их объединения и международные организации - не единственные. К сожалению, в аналитике полностью игнорируются закрытые транснациональные субъекты. Механизмы формирования и роль таких субъектов раскрываются следующим образом. Например, А.И. Фурсов (на XVII Всемирном Русском Народном Соборе, 31 октября 2013 г.): «Если мы хотим понять мир и участвовать в игре на мировой арене, необходимо изучать реальные субъекты современного мира - …закрытые наднациональные структуры Цит. по: Собор - средоточие русской мысли. Редакционная статья. - http://zavtra.ru/events/sobor--sredotochie-russkoj-myisli. Профессор П.А. Цыганков: «При помощи оккультных связей и интересов между верхушками элит формируются устойчивые горизонтальные связи, не входящие в государственные иерархии» Цыганков П.А. Теория международных отношений. - М., 2006. - С. 29.. Итак, транснациональные субъекты - это верхушечные объединения глобализированных элит, соединенных оккультными связями масонского типа.

В-четвертых, как следует из того, о чем говорил Фурсов, политика - это не наука, а игра, то есть совершенно иная сфера деятельности. Это объясняет неспособность к адекватному анализу и прогнозу политологии, которая сама не понимает, что происходит, и не может объяснить это другим, как и спрогнозировать вектор дальнейшего развития. Между тем научным сообществом тормозится принятие проектного подхода, способного охватить игру своим теоретико-методологическим аппаратом, рассматривающего всемирно-исторический процесс конкуренцией различных цивилизационных проектов и проектных преемственностей. Это положение уже зафиксировано в трех подряд редакциях Концепции внешней политики России; в действующем варианте (Ст. 5) оно выглядит так: «Конкуренция не только охватывает человеческий, научный и технологический потенциалы, но и все больше приобретает цивилизационный характер, форму соперничества ценностных ориентиров» Концепция внешней политики РФ. - http://www.mid.ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/2542248. Но по инерционным и конъюнктурным соображениям данный тезис до сих пор не получил практического применения. И в-пятых, из проектного видения мировых процессов вытекает проблемность самого научного аппарата политологии, заимствованного у Запада и отражающего интересы западной цивилизационной проектной преемственности. Основные мифы современного политологического подхода, апеллирующего к «общечеловеческому» дискурсу, как нельзя лучше охарактеризованы представителями западных «think tanks». Так, экс-заместитель Отдела политического планирования Госдепа США и ведущий эксперт Института проблем сложности в Санта-Фе Стивен Манн подчеркивает, что американцы «уже усиливают хаос, когда содействуют демократии, рыночным реформам и развивают СМИ через частный сектор» Манн С. Реакция на хаос. - http://www.intelros.ru/?newsid=175.

Опираясь на инспирированные Западом международные документы, мы механически копируем их терминологию, не отдавая себе отчета в том, что она несет определенную проектную нагрузку и преследует определенные - западные - проектные цели, которые успешно навязываются нам именно в силу непонимания проектного характера всемирно-исторического развития. И до тех пор, пока отечественная политическая наука не сформирует свой научный аппарат и продолжит пользоваться «вирусами» западных идеологических концепций «демократического плюрализма» и «уважения прав человека», которые Манн разбирает в книге «Теория хаоса и стратегическое мышление», никакого адекватного прогноза у нас не получится.

В целом, проектный анализ, с одной стороны, позволяет признать противостояние России и Запада главным содержанием эпохи Модерна, охватывающей всю вторую половину второго тысячелетия. Марксистская теория общественно-экономических формаций (ОЭФ), дополненная глобально-стадиальной концепцией Ю.И. Семенова, не единственная, которая это доказывает. Внедренные Семеновым научные категории СОЦИОРов (социально-исторических организмов) и параформаций позволяют найти и зафиксировать место каждого СОЦИОРа (страны, цивилизации) на лестнице ОЭФ. О том же самом говорит и концепция «больших эпох», встроенная в теорию модернизации М. Вебера и Э. Дюркгейма. Правда, в XX столетии она была извращена и адаптирована к глобально-олигархическим интересам постмодернистскими концепциями Д. Белла, У. Ростоу и Зб. Бжезинского, которые подменили в ней модернизацию постмодернизацией, но сути дела это не меняет.

С другой стороны, проектный подход позволяет раскрыть главное и переломное содержание уже современного этапа. Оно состоит в разложении 500-летнего господства Модерна, внутри которого происходило российско-западное противостояние. Конкуренция цивилизационных проектов благодаря этому дополняется множественностью и вариативностью миропроектных укладов.

Распад Модерна и миропроектная конкуренция

В миропроектную конкуренцию, концепция которой разработана в трудах С.Е. Кургиняна, М.Л. Хазина и др. Кургинян С.Е. Миропроектная конкуренция. Концептуально-аналитический доклад. - http://www.kurginyan.ru/clubs.shtml?cat=50&id=262; Хазин М.Л., Гавриленков С.И. Развитие и взаимодействие глобальных проектов. - http://worldcrisis.ru/crisis/110296?PARENT_RUBR=wc_glpr; Хазин М.Л. Реконфигурация квадратуры круга. - http://worldcrisis.ru/crisis/110293?PARENT_RUBR=wc_glpr; Коллонтай В.М. Глобальные проекты и национальные интересы // Философия хозяйства. Альманах Центра общественных наук и экономического факультета МГУ. - М., 2005. - № 2 (38)., вовлечены основные цивилизационные и государственные субъекты Большой Евразии. Кризис на Ближнем и Среднем Востоке, связанный с укоренением международного терроризма, является продуктом альянса западного Постмодерна с исламистским контрмодернизмом.

Здесь следует отметить, что конкуренцию России и Запада, протекавшую на протяжении нескольких веков, можно охарактеризовать, по крайней мере на последнем этапе в XX веке, как борьбу внутри Модерна - светского, секулярного уклада; и не случайно даже Дж. Сорос в одной из своих работ упоминал об СССР не как о «внешнем», а «внутриформационном» противнике капитализма. Но после распада СССР выяснилось, что глобальные перемены, раскрытые Римским клубом, в Модерн не укладываются и выходят за его рамки. Тот же «климатический процесс», запущенный решениями Конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро (1992 г.), очень быстро проявил свое постмодернистское содержание. На щит были подняты заготовленные заранее идеи деиндустриализации, депопуляции и десоциализации (доклад «Пределы роста», 1972 г.) и вытекающей из них десуверенизации (доклад «Передел международного порядка», 1976 г.). С другой стороны, еще с конца 1920-х годов в рамках британской колониальной оккупации Египта появился исламистский проект, тесно связанный с движением «Братья-мусульмане», которое в 1931 году возвело свою первую мечеть в зоне Суэцкого канала, связанной с исключительными интересами Великобритании. Кроме того, в 1948 году в регионе появилось Государство Израиль, которое с одной стороны, представляло собой результат широкого международного компромисса, достигнутого в рамках ООН, а с другой, явилось продуктом сложившегося в 1910-е годы альянса сионистского движения с олигархическим кланом Ротшильдов, поддержанного Великобританией (Декларация А. Бальфура).

Соединение западного и исламистского трендов в конце XX - начале XXI веков сформировало коллективный проект постмодернистско-контрмодернистского альянса «Большого Запада» с «Большим Югом». По сути это не что иное, как проект разделения человечества на соединенную первоклассными коммуникациями сеть агломераций-мегаполисов «глобального города» и враждебную ему периферию «глобальной деревни», описанный одним из лидеров гиперглобалистской школы К. Омае. Актуальность этого проекта, связанная с попытками навязать его в том числе России, подтверждена обнародованной в 2010 году информацией о планах создания на территории Российской Федерации 20-ти агломераций-мегаполисов Правительство и Администрация президента задумали передел России. - https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2010/11/16/peredel_rossii; осенью 2017 года этот проект стал предметом обсуждения на Общероссийском гражданском форуме (ОГФ) в рамках дискуссии на тему «Будущее экономики страны: роль агломераций» с участием экс-вице-премьера правительства РФ А.Л. Кудрина и мэра Москвы С.С. Собянина https://www.youtube.com/watch?v=aUCm8LRL5b0.

Как видим из приведенных источников, российская квота в этом мировом проекте, очень напоминающем новый «Генеральный план “Ost”», невелика и ограничивается 20-ю агломерациями из трехсот.

Страны АТР, ввиду обилия человеческих ресурсов, по сей день сохраняются в Модерне, ибо обладают необходимыми для традиционной, технологической модернизации демографическими ресурсами. Россия же с проектным выбором задержалась: дискуссия в элитах ограничивается либо стремлением в Постмодерн, где стране места нет, либо новой модернизацией, резервы и ресурсы которой исчерпаны.

С точки зрения геополитики альянс Пост- и Контрмодерна реализует «стратегию анаконды» А. Мэхана, которая заключается в оттеснении России вглубь евразийского Хартленда путем передвижения пограничных лимитрофов. Российская геополитика, на примере формирующегося альянса с Ираном и Турцией, прорывает эту блокаду «анаконды» южным вектором, который, однако, пересекается с горизонтальным вектором Китая. Поэтому участие в «Одном поясе и одном пути» и Большом Евразийском партнерстве задачи проектного выбора не решает. Без собственного проекта это лишь замена американского варианта глобализации китайским, что дает разве что отсрочку в выработке ответа на этот вызов времени.

Системный характер глобального кризиса и множественность вариантов развития, предъявляемых миропроектной конкуренцией, обращает внимание на неомарксистскую мир-системную теорию, которая полностью отвечает проектному подходу. Распад Модерна не отменяет доминирования капитализма, как и его господство в XX веке не отменяло противоборства двух мир-систем. С распадом Модерна капиталистическая мир-система дифференцируется по «десятирегиональной» модели Римского клуба, но в ней сохраняется западное ядро. Спекуляции вокруг мифологической «многополярности» лишь затрудняют это понимание, ибо глобализация - это глобалистская фаза развития только одной из цивилизаций, и ее экспансия направлена против всех остальных.

Несколько лет назад, в рамках интеграционных процессов в ШОС и БРИКС существовала возможность создания в Большой Евразии межцивилизационной мир-системной альтернативы. Однако сегодня она практически утрачена. Конфликт вокруг плато Доклам и обострение ситуации внутри и вокруг Афганистана говорят об углублении противоречий между Китаем и Индией. Их отражением также служит хроническая напряженность в индийско-пакистанском противостоянии. А корейский кризис переводит военную перспективу в ядерную плоскость. Дополнительные противоречия внутри ШОС и БРИКС создаются активным движением России ради сохранения коммуникации с Западом навстречу Парижскому соглашению, которое несовместимо с национальными интересами. Преодоление этих противоречий требует разворота на Восток, но в этом не заинтересован либеральный экономический блок правительства, включая Министерство природных ресурсов и экологии.

Росту стратегической нестабильности вокруг России способствуют неурегулированные конфликты в Донбассе, Приднестровье и Нагорном Карабахе.

Проблемный характер приобретает строительство ЕАЭС; учредительный формат лишает его стратегической перспективы, поощряя регионализм партнеров. Серьезные риски сохраняются во внутренней политике. С высокой вероятностью можно прогнозировать, что сохранение Российской Федерации после распада союзной государственности является промежуточной формой, запрограммированной либо на окончательное разрушение, либо на реинтеграцию по восстановительной модели.

Такое восстановление может стать эффективным ответом на эти вызовы. Но поскольку его перспективы упираются в разрешение кризиса на Украине, актуальным пока остается сочетание маневрирования с некоторыми тактическими мерами, например:

- с подготовкой нового проектного выбора путем преодоления замаскированного под конституционную «деидеологизацию» либерального наследия 90-х годов, в том числе в государственной кадровой политике;

- с укреплением государственного суверенитета, включая преодоление зависимости от глобальных и региональных институтов внешнего управления, а также сохранением статус-кво в Совете Безопасности ООН, исключающем форсированное продвижение его реформы с переходом к региональному принципу формирования; по этому вопросу имеется консенсус Российской Федерации и КНР;

- с наращиванием военной безопасности и готовности к быстрому реагированию на внешние угрозы или дестабилизацию соседних постсоветских стран, прежде всего Украины.

Таким образом, у России нет шансов ни встроиться в чужие проекты на Западе или на Востоке, ни продолжать нынешнее инерционное существование, угрожающее деградацией и распадом страны. Единственным выходом, как и условием равноправного участия в любых международных альянсах, на мой взгляд, является формирование и предъявление миру собственного проекта. Такой проект, во-первых, должен быть некапиталистическим, восстанавливающим позиции России как ядра и точки сборки альтернативной мир-системы, от которой, разрушив СССР, мы отказались. Во-вторых, новый проект должен быть интеграционным, но не сугубо экономическим, как ЕАЭС, а политическим и возможно даже идеологическим.

Иначе говоря, в условиях продолжающейся эрозии международного порядка и попыток правящих кругов Запада укрепить глобалистские тренды, а Востока - их перехватить, обратив к своим интересам, у России, на мой взгляд, нет альтернативы, кроме движения к воссозданию СССР. Речь идет о восстановительном процессе, последовательно отменяющем решения о самороспуске Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР (от 5 сентября 1991 г.), Беловежские (8 декабря 1991 г.) и Алма-Атинские (21 декабря 1991 г.) соглашения. Понятно, что в сложившихся политических реалиях данная перспектива наталкивается на кризис в российско-украинских отношениях. Однако в случае его благоприятного разрешения она, без сомнения, может и должна продвигаться в жизнь.

Размещено на Allbest.ru