Противоборство Японии и Китая

4. Сравнение китайской и японской "мягкой силы": соперничество или сосуществование?

Для нужд сравнительного анализа рассмотренных японской и китайской стратегий "мягкой силы" вы выделили несколько факторов, оказавших, по нашему мнению, наибольшее влияние на их формирование. Такой подход призван сделать анализ более предметным и вскрыть объективные причины различия стратегий двух стран. Выделенные факторы охватывают всю совокупность наиболее существенных в свете данного исследования характеристик как внутри- (специфика эволюции дискурса "мягкой силы", внутриполитическая ситуация, уровень развития общества потребления и индустрии популярной культуры, возможность использования элементов традиционной культуры), так и внешнеполитического (особенности восточноазиатских стран-реципиентов "мягкой силы", глобальные и региональные задачи развития государства, роль страны в крупных конфликтах) плана Сводная таблица представлена в Приложении к исследованию.. Следует отметить, что поскольку разработанная нами матрица предназначена для общего случая анализа стратегии "мягкой силы", применительно к Японии и Китаю затруднительно дифференцировать такие факторы, как "специфика стран-реципиентов", "роль страны в крупных конфликтах", "возможность использования элементов традиционной культуры". Поэтому в случае ясно прослеживаемой взаимосвязанности и пересечения факторов, мы будем рассматривать каждый из них в отдельности менее подробно.

1) Внешнеполитические цели/ положение в глобальной и региональной системах

В определении положения Японии и Китая в глобальной и региональной системах мы используем терминологию power transition theory, поскольку для нас имеет первостепенное значение, преследует ли государство сохранение status quo, которое признается приемлемым для него, или оно готово предложить собственное видение международной системы и добиваться его воплощения в жизнь. Мы приходим к выводу, что Япония, с определенными оговорками, чувствует себя уверенно в рамках установленных международных институтов и союзнических отношений (Японо-американский альянс). Безусловно, то, что Япония является status quo державой, не отменяет наличия у неё вполне определенных внешнеполитических целей, таких как получение места постоянного члена Совета безопасности ООН. Она также стремится играть более активную роль в операциях в рамках союзнического договора с США Жуков А.Е. Япония в мире: эволюция самооценки // Япония, открытая миру / Рук. проекта Э.В. Молодякова. - М.: АИРО-XXI, 2007 и ищет адекватный ответ на усиление позиций Китая в регионе. Однако, некоторые акции последних лет, поддержанные японским правительством, к примеру, национализация части островов Сэнкаку-Дяоюйдао, накладывают существенные ограничения на наращивание "мягкой силы". Япония транслирует "мягкую силу" в виде популярного культурного продукта, но действует "жестко". Здесь можно говорить о структурном дисбалансе в использовании "внешних" и "внутренних" источников "мягкой силы", что приводит к двойственному восприятию Японии в странах Восточной Азии. Кроме того, японский культурный продукт не несет в себе каких бы то ни было политических ценностей и идеалов Peng Er Lam, Japan's Quest for “Soft Power”: Attraction and Limitation // East Asia (2007) 24, p. 358, что в первую очередь заставляет сомневаться в эффективности японской стратегии.

Между тем, Китай находится в состоянии перехода от восходящей status quo державы к государству-ревизионисту (revisionist state). Можно сказать, что Китай демонстрирует завидное постоянство, вплоть до настоящего момента, придерживаясь взвешенной и прагматичной внешнеполитической линии и принципов мультилатерализма.

Однако, выбранный Дэн Сяопином курс на бесконфликтную и отчасти пассивную внешнюю политику на время включения Китая в мировую экономическую систему трактуется многими исследователями, как про-, так и антикитайского толка, как пройденный этап. Как отмечает Сергей Лузянин, "по мнению ряда китайских экспертов, Китай сегодня уже может "спокойно выйти из тени" ..., пришло его время предлагать миру свои инициативы" Лузянин С.Г. Китай между жесткостью и мягкой силой // Радио "Голос России", 18.10.2012 - [Электронный ресурс]: http://rus.ruvr.ru/2012_10_18/Kitaj-mezhdu-zhestkostju-i-mjagkoj-siloj/ (дата последнего обращения: 08.05.2014), заменяя повестку дня Соединенных Штатов своей. Продолжительное сохранение курса, характерного для status quo державы, несмотря на "восходящий" статус Китая, может объясняться в рамках неолиберальной теории углублением взаимозависимости государств Keohane R., Nye J., Power and Interdependence: World Politics in Transition, Boston, 1977. Однако, есть основания полагать, что сейчас вы видим лишь начало "восхождения" Китая, который в будущем может пересмотреть свою внешнеполитическую стратегию.

Уже сейчас некоторые предпосылки к этому можно проследить в концептах "гармоничного мира" и "гармоничного общества" эпохи Ху Цзиньтао. Они основаны на симбиозе социалистической идеологии и гуманистических ценностей традиционной китайской культуры. Рецепция отдельных элементов этих концептов в процессе дальнейшего оформления официальной идеологии может привести к созданию системы ценностей, которая бы находила отклик в странах, разделяющих с Китаем общий культурный код, и представляла бы реальную альтернативу либеральным ценностям.

Что касаемо идеологемы "китайской мечты", как отмечалось выше, она направлена в основном на решение внутриполитических задач. Однако её созвучие с концептом "американской мечты" и некоторые либеральные черты (которые, однако, теряются на фоне сохраняющегося идеологического каркаса) могут восприниматься западными странами-реципиентами как готовность руководства Китая к политическим реформам и являться ресурсами "мягкой силы".

2) Внутриполитическая ситуация

В процессе развития массового сознания японского общества можно выделить два параллельных тренда, которые внешне противоречат друг другу, но тем не менее сосуществуют. Это, с одной стороны, рост националистических настроений, и дальнейшая инфильтрация индивидуализма и консьюмеризма в менталитет японцев с другой.

Первый тренд нашел отражение в длительных дискуссиях об отмене девятой, "пацифистской", статьи конституции и о необходимости возвращения Японией статуса "нормальной" державы со всеми атрибутами суверенного государства. Что касается второго тренда, стратегия "мягкой силы" Японии в её нынешнем виде с акцентированием на аполитичной "безродной" популярной культуре как раз является проекцией наблюдаемых процессов. Оба тренда произрастают из кризиса идентичности, который некоторые исследователи наблюдают в современном японском обществе Kelts R., The Identity Crisis That Lurks Behind Japan's Right-Wing Rhetoric // Time, May 31, 2013. [Электронный ресурс] - http://world.time.com/2013/05/31/the-identity-crisis-that-lurks-behind-japans-right-wing-rhetoric/#ixzz2diCtYvo6 (Последнее обращение: 08.05.2014); Вольпи В., Франко М., Азиатская экономическая модель и Запад: реванш "невидимой руки", М., 2012. Как никогда сплоченная после унизительных условий капитуляции во Второй мировой войне, восхищенная собственными достижениями в период экономического взлета, после тяжелейшего кризиса начала 90-х годов прошлого века японская нация, кажется, потеряла внутренний стержень и утратила ясное видение своего будущего.

Тем не менее, японское общество вспоминает о своем коллективистском начале и демонстрирует завидное единство и взаимопомощь, когда нация оказывается перед лицом трагедии подобной аварии на "Фукусима-1". Так или иначе, современная стратегия "мягкой силы" никак не отвечает внутренним задачам Японии и ориентирована лишь на донесение достижений японской культуры до иностранного потребителя.

Как отмечалось выше, в китайском официальном дискурсе "мягкая сила" неразрывно связывалась с культурной политикой в двух измерениях - внешне- и внутриполитическом. Китайское руководство находится в поиске некоей объединяющей унифицированной идеологии с вкраплением элементов традиционных этико-философских школ. Последний идеологический проект - "китайская мечта" - представляется ответом на неизбежную социальную трансформацию общества. Китайская политическая элита стремится перехватить инициативу у либеральной идеологии, предложив свой вариант общества среднего достатка. Здесь, как и в случае с внешнеполитическим аспектом "мягкой силы", китайская стратегия носит оборонительный характер. Кампании против "буржуазного либерализма" давно прошли, однако задача перестройки официальной идеологии в соответствии с требованиями времени осталась. Для руководства КПК эта задача стоит на первом месте в списке приоритетов, поскольку ее решение является непреложным условием легитимации режима.

3) Прошлое страны / роль в крупных конфликтах

Для Японии милитаристское прошлое является едва ли не самым серьезным ограничением в процессе трансляции "мягкой силы" в азиатские страны. Реминисценции времен "Великой восточноазиатской сферы сопроцветания" преследуют современную Японию. Вся популярность японских культурных продуктов, в частности, аниме и манга, не идёт в сравнение с той волной негодования, которая поднимется в соседних Японии странах, если японский премьер-министр еще раз посетит храм Ясукуни Peng Er Lam, Japan's Quest for “Soft Power”: Attraction and Limitation // East Asia (2007) 24, p. 360.

Казалось бы, экспорт "безродного" культурного продукта, скрывающего своё происхождение, мог бы стать решением этой проблемы McConnell D., Japan's image problem and the soft power solution // Y. Watanabe and D. McConnell (eds), Soft Power Superpowers: The Cultural and National Assets of Japan and the US. New York: M.E. Sharpe, 2008, p. 18 на это, вероятно, и рассчитывали эксперты, которые разрабатывали "Brand Japan". Однако, в действительности он лишь порождает в сознании потребителей два образа Японии - "клёвой", "кавайной" (kawaii) родины Тоторо и Дораэмона, и образ, основанный на воспоминаниях о Японии-агрессоре и на том, что Япония делает сейчас. Здесь мы в очередной раз наблюдаем негативные последствия несбалансированного использования внутренних и внешних ресурсов "мягкой силы".

В отличие от Японии, Китай не тяготит бремя истории. Впрочем, и роль КПК в победе над странами "осевого" блока не педалируется в выступлениях современного руководства Китая. Однако, часто звучит напоминание о том, что Китай неизменно "уделял внимание хорошим отношениям с соседями и стремился к сохранению мира между странами" Борох О, Ломанов А. Скромное обаяние Китая. // «Pro et contra», ноябрь-декабрь 2007, С. 42.

4) Возможность использования культурно-исторического наследия

В этом отношении сама история выдала Китаю "карт-бланш", поскольку его традиция взаимодействия с соседними странами в системе "номинального вассалитета" Корсун В.А. Идентичность с "китайской спецификой" // ПОЛИС. Политические исследования, № 3, 2008, C. 68-79 представляет прекрасную иллюстрацию возможностей "мягкого" влияния. Китай может напомнить об этом, когда (если) придёт время бросить вызов существующей международной системе.

5) Уровень развития общества потребления и поп-культурной индустрии

Японское правительство фактически использовало уже оформившуюся индустрию популярной культуры и лишь взяло её под свою эгиду, транслируя поп-культурный продукт через официальные каналы, в частности, Японский фонд.

В случае Китая формирование индустрии сопоставимого масштаба и имитация характеристик японского продукта затруднительно ввиду чрезмерной политической и идеологической опеки. Дополнение идеологически выверенной культурной составляющей его "мягкой силы" модным и современным поп-культурным продуктом, безусловно, положительно сказалось бы на имидже Китая. Впрочем, тот факт, что Китай не сможет в ближайшие несколько лет явить миру свою "Тетради смерти" или "Код Гиасс" Названия популярных аниме-сериалов., незначительно влияет на оценку политических импликаций его нынешней стратегии "мягкой силы".

6) Специфика стран-реципиентов

В случае западных стран-реципиентов интерес к восточной экзотике, несомненно, может составлять ресурс "мягкой силы". Однако, применительно к странам Восточной Азии маркированное происхождение культурного продукта выступает скорее недостатком, нежели преимуществом. Именно этим обусловлено лёгкое проникновение японского "безродного" культурного продукта в азиатские страны, в то время как элементы традиционной культуры имели успех преимущественно в странах Запада (e.g. японизм).

Мы рассмотрели взаимосвязь характерных черт японской и китайской стратегий "мягкой силы" и ряда факторов внутренней и внешней природы. Теперь мы можем перейти к формулировке основных выводов в заключительной части нашего исследования

Заключение

В ходе нашего анализа нам удалось сделать несколько наблюдений, которые выявляют особенности формирования дискурса "мягкой силы" в Японии и Китае и рецепции концепта на уровне государства, и внести свой вклад в разработку методологии исследования "мягкой силы".

Во-первых, мы прояснили вопросы, касающиеся природы и источников "мягкой силы". Нами были выделены две распространенные в научной литературе точки зрения относительно природы "мягкой силы". Представители первой группы исследователей исходят из дихотомии "материальное - нематериальное", в рамках которой к "материальному" отнесены ресурсы "жесткой", а к "нематериальному" - "мягкой" силы. Исследователи, разделяющие вторую точку зрения, предлагают поведенческую трактовку "мягкой силы" и делают акцент на её ненасильственном характере, основываясь на дихотомии "привлечение - принуждение". Обе эти классификации связаны с неизбежными оговорками: "угроза" нематериальна по своей природе, но относится к "жесткой силе", тогда как дотации и помощь развитию ориентированы на привлечение и сотрудничество, однако их также следует отнести к ресурсам "жесткого" влияния. В связи с этим мы предприняли попытку объединить их в рамках одной классификации с использованием кругов Эйлера (рис. 1).

Предложенная нами классификация удобна тем, что учитывает возможность непротиворечивого отнесения некоторых ресурсов, таких как военная сила и экономическая мощь государства, одновременно к "мягкой" и "жесткой" силе. Если в случае "жесткой силы" речь идет непосредственно о владении экономическими и военными ресурсами, то "мягкая сила" проистекает из их символических проекции в "сфере идей" (см. схему) - восхищения военными достижениями и экономической моделью государства.

Разделение компонентов "мягкой силы" на "внутренние" и "внешние" способствует пониманию причин неэффективности стратегии, в которой присутствует дисбаланс между ними. Это было проиллюстрировано нами на примере японской стратегии "мягкой силы", которая нацелена исключительно на экспорт популярного культурного продукта и почти не уделяет внимания "мягкому" внешнеполитическому modus operandi. Неверная расстановка акцентов порождает в сознании реципиента "мягкой силы" два образа Японии - "кавайной" (kawaii) Японии из аниме и комиксов манга, и образ, основанный на том, что Япония делает. Как отмечают многие исследователи McConnell D., Japan's image problem and the soft power solution // Y. Watanabe and D. McConnell (eds), Soft Power Superpowers: The Cultural and National Assets of Japan and the US. New York: M.E. Sharpe, 2008, p. 18; Peng Er Lam, Japan's Quest for “Soft Power”: Attraction and Limitation // East Asia (2007) 24, p. 360, аниме и манга хороши до той поры, пока очередной член парламента не посетит храм Ясукуни, возрождая к жизни реминисценции милитаристского прошлого.

В нашем исследовании мы также выдвигаем предположение о том, что к анализу механизмов "мягкого" влияния можно подходить с позиций психологии и феномена "самоосуществления пророчества". Применительно к "мягкой силе" его можно трактовать следующим образом. Хотя политические импликации "мягкой силы" не всегда ясны и осязаемы, обращение к концепту на высшем политическом уровне и действие акторов в соответствии с предположением, что этот фактор значим, уже создает ту действительность, в которой "мягкая сила" имеет вес. Идея объективизации субъективного близка к постмодернизму, однако её правомерность в какой-то степени оправдана тем, что подобной же логикой руководствуется Джозеф Най, когда говорит о необходимости избежать "самоосуществления пророчества" в случае концепции "китайской угрозы" Nye J., The Challenge of China // How to Make America Safe: New Policies for National Security / ed. Stephen Van Evera, Cambridge, MA, 2006, p. 77. Наша идея - не более чем попытка найти новый подход к феномену "мягкой силы" и приглашение к дискуссии.

Для целей сравнительного анализа стратегий "мягкой силы" Японии и Китая нами были выделены повлиявшие на их формирования факторы внешнего (внешнеполитические цели/ положение в региональной и глобальной системе, специфика стран-реципиентов, прошлое страны/ роль в крупных конфликтах) и внутреннего (возможность использования культурно-исторического наследия, уровень развития общества потребления и индустрии популярной культуры, внутриполитическая ситуация и задачи) происхождения. Также, на основе изучения процесса эволюции дискурса "мягкой силы" в двух странах мы определили триггеры - события, явления или лица, выступившие катализатором процесса обсуждения концепта на политическом уровне. Хотя данные факторы были выделены с учетом специфики стран Восточной Азии, чем обусловлено, в частности, внимание к общему историческому прошлому стран-трансляторов и реципиентов "мягкой силы", предложенная нами матрица См. Приложение может быть использована для анализа других страновых кейсов.

Отличительной особенностью японской стратегии "мягкой силы" является ясно различимое смещение акцентов с внешних на внутренние источники "мягкой силы". Причем и последние трактуются предельно узко: всё внимание уделяется экспорту поп-культурного продукта. Его основными характеристиками можно назвать гибридность и немаркированное происхождение. Хотя японский культурный продукт снискал популярность и отвечает глобальному тренду в искусстве, постмодерну, он аполитичен по своей природе, и потому эффективность его использования в качестве ресурса "мягкой силы" спорна. В целом, политические импликации японской стратегии "мягкой силы" можно считать незначительными.

Дебаты Известны как "taoguang yanghui" (быть незаметным) против yousuo zuowei (букв. добиться чего-то): Glaser B.S., Murphy M.E., Soft Power with Chinese Characteristics: the Ongoing Debate, p. 12 вокруг переосмысления наследия Дэн Сяопина между апологетами курса "24 иероглифов" на пассивный внешнеполитический курс и сосредоточение на внутреннем экономическом развитии и сторонниками проактивной позиции и "выхода из тени" Лузянин С.Г. Китай между жесткостью и мягкой силой // Радио "Голос России", 18.10.2012 - [Электронный ресурс]: http://rus.ruvr.ru/2012_10_18/Kitaj-mezhdu-zhestkostju-i-mjagkoj-siloj/ (дата последнего обращения: 08.05.2014) протекали в том числе в плоскости "мягкой силы". В терминах "мягкой силы" "выход из тени" предполагает выработку системы ценностей, которая бы была противопоставлена либеральным ценностям и апеллировала к странам с режимом, отличным от либерально-демократического.

В нашем исследовании мы приходим к выводу о "переходном" состоянии китайской стратегии "мягкой силы", составляющей органичную часть общего внешнеполитического курса Китая, который находится в состоянии перехода от status quo державы к государству-ревизионисту (revisionist state).

Мы отмечаем некоторые "проактивные" черты в китайских идеологических концептах последнего десятилетия: концепциях "гармоничного мира" и "китайской мечты". Между тем, катализатором развития дискурса "мягкой силы" в Китае послужило в первую очередь осмысление изъянов политики Советского Союза, приведших к его краху, и концепция "китайской угрозы". Это приводит нас к мысли о преобладании "реакционных" (reactive) элементов в китайской стратегии. В особенности это заметно во внутриполитическом измерении политики Китая в сфере "мягкой силы". Идеологический проект Си Цзиньпина - "китайская мечта" - можно интерпретировать как ответ на неизбежную социальную трансформацию общества. Имея своей главной целью сохранение и легитимацию режима КПК, китайское руководство стремится перехватить инициативу у либеральной идеологии, предложив свой вариант "среднего класса" - с китайской спецификой.

В сфере "мягкой силы", как и во многих других случаях, чаяния и прогнозы исследователей и экспертов, равно как и опасения сторонников концепции "китайской угрозы", значительно опередили во времени осторожную политику Пекина. Избегая открытой конфронтации с Соединенным Штатами, Китай "нащупывает камни при переходе через реку".

Как мы видим, сравнительный анализ японской и китайской стратегий "мягкой силы" обнаруживает достаточно мало схожих черт, что подтверждает нашу гипотезу об отсутствии противостояния между ними. Это обусловлено тем, что Япония и Китай ставят перед собой различные задачи и располагают разными источниками "мягкого" влияния. Мы видим дальнейшие возможности для исследования в сфере сравнения "мягкой силы" Кореи и Японии, поскольку они сопоставимы по двум параметрам: по положению в региональной системе и по наличию развитой индустрии популярной культуры Популярная культура Кореи как ресурс "мягкой силы" уже получила освещение в некоторых работах: Катасонова Е.Л. Япония и соперничество "мягких сил" в Азии // Япония в Азии: параметры сотрудничества, М., 2013; Hayashi Kaori, Eun-Jeung Lee, The Potential of Fandom and the Limits of Soft Power: Media Representations on the Popularity of a Korean Melodrama in Japan // Social Science Japan Journal Vol. 10, No. 2, pp 197-216, 2007; Lee Geun, A Theory of Soft Power and Korea's Soft Power Strategy // Korean Journal of Defense Analysis, 2009; Корейский исследователь Ли Кын, однако, отмечает, что разработка полноценной стратегии Кореи в сфере "мягкой силой" - дело скорее будущего, нежели настоящего..

Приложение

Размещено на Allbest.ru