Грузино-осетинская проблема и ее решение

2

1. Информационное письмо

1.1. Объект прогноза - грузино-осетинская проблема и ее решение

1.2. Цели и задачи прогноза.

На основе аналитических данных и исторических сведений проанализировать нынешнее состояние проблемы и спрогнозировать варианты дальнейшего развития событий.

1.3. Классификация прогноза по времени - прогноз охватывает временные рамки с начала гузино-осетинского конфликта в 1989 г и по 2015 год.

Объект исследования: Южная Осетия

Предмет исследования: трансформация грузино-осетинского конфликта

2. Аналитическая записка

2.1. Истоки и природа грузино-осетинского конфликта

Грузино-осетинский конфликт -- типичный образец этнического конфликта, порожденного стремлением национального меньшинства, считающего себя дискриминированным, реализовать свое право на самоопределение. Кроме того, в результате национально-территориального устройства бывшего СССР, осетины оказались фактически разделенной нацией со всеми проблемами и комплексами, присущими разделенным народам.

Ирредентистские настроения и чувство национальной ущемленности южно-осетинского населения в полной мере использовались локальной элитой для реализации собственных целей и выхода из-под какого-либо внешнего контроля. В свою очередь, были силы вроде бывшего руководства Гамсахурдиа, рассчитывавшего укрепить свои позиции путем жесткого давления на Южную Осетию. Все это и стало непосредственной причиной конфликта и мешает сегодня его урегулированию.

Для понимания характера и предыстории конфликта важно отметить, что в период гражданской войны и первые годы советской власти осетины в массе своей поддержали большевиков, тогда как грузинское население, как известно, выступало за независимость и в основном не приняло коммунистические установки. Грузинские войска во время существования независимой Грузии неоднократно подавляли выступления осетин. Такие столкновения продолжались вплоть до ввода Красной армии на территорию Грузии. После установления советской власти в Закавказье Москва пошла на включение части осетинской территории в состав Грузии, убивая этим двух зайцев. С одной стороны, в Грузии оказывалась группа населения, практически полностью лояльная Центру и целиком зависящая от него. С другой -- удовлетворялись претензии грузинского руководства на территории, которые оно считало исконно грузинскими землями. Отличительной особенностью конфликтной ситуации в Южной Осетии является численное доминирование осетинского населения при сохранении примерно постоянной этнической структуры региона на протяжении нескольких десятилетий до начала конфликта. Таким образом, в этом конфликте отсутствовал такой фактор, как боязнь коренного населения превратиться в этническое меньшинство. Последнее обстоятельство сыграло, как известно, очень важную роль в Абхазии, а также в развитии национального движения в Прибалтике. Однако на фоне стабильной этнической структуры происходило изменение статуса этнических групп и их доступа к властным институтам и источникам дохода. Эти процессы выражались в тенденции к преобладанию грузин во властных структурах, торговле и образовании. В итоге осетины стали ощущать свою дискриминированность и требовали исправления положения путем воссоединения с северными соотечественниками. Напряженность в Южной и Северной Осетии, порожденная национальным противостоянием на юге, стала ощущаться уже в 80-е годы. Там неоднократно фиксировались выступления населения, порой беспорядки, с требованиями выхода Южно-Осетинской автономной области из состава Грузии и воссоединения ее с Северной Осетией.

2.2.Возникновение и эскалация конфликта

Нынешний грузино-осетинский конфликт ведет свое начало с 1989 года. Его непосредственной причиной стало возникновение и быстрый рост национального движения в Грузии, а также, что особенно важно, позиции его руководителей, прежде все-го З.Гамсахурдиа. Последний не только выдвинул лозунг "Грузия для грузин, осетины, вон из Грузии", но и попытался осуществить его на практике.

Уже летом 1989 года в Южной Осетии начало формироваться убеждение в том, что нарастание национального движения в Грузии и реальные перспективы его успеха вызывают, с одной стороны, необходимость перехода в состав России (положение осетин в независимой Грузии будет заведомо хуже, чем в Советском Союзе), а с другой -- создают для этого и определенные возможности. Одновременно, осетинское руководство воспользовалось складывающейся обстановкой и повысило статус Южной Осетии, объявив автономную область автономной республикой. В это же время грузинский Верховный Совет принял решение о лишении Южной Осетии статуса автономной области. Все это происходило на фоне роста числа преступлений против осетин на территории Грузии, которые приобрели массовый характер в 1990-91 годах после прихода к власти З.Гамсахурдиа.

Расчеты Цхинвали не оправдались, по крайней мере, полностью. Бывшее советское руководство использовало осетинскую (как и абхазскую) проблему для давления на Тбилиси, но не было готово, а по сути дела, не было заинтересовано в том, чтобы, пойдя навстречу требованиям осетин, решить ее "радикально". В этом случае просто терялся бы важный инструмент воздействия на новые грузинские власти и, кроме того, создавался бы прецедент изменения границ, способный спровоцировать стихийные процессы на Северном Кавказе и в других районах бывшего СССР.

Паралич союзной власти дал возможность тогдашним грузинским лидерам попытаться силой решить южно-осетинскую проблему, причем не только предотвратить выход Южной Осетии из состава Грузии, но и ликвидировать южно-осетинскую автономию как таковую. В января-апреле 1991 года в Южную Осетию были направлены боевые формирования, принадлежавшие различным грузинским политическим и военно-политическим группировкам, которые развязали ожесточенные военные действия с вооруженными отрядами осетин, снабжавшихся, главным образом, из Северной Осетии. Численное превосходство было на стороне грузинских формирований. Сдерживающее влияние на грузин оказывало лишь присутствие в Южной Осетии двух полков советских войск -- инженерно-саперного и вертолетного. Одновременно исключительно жесткий характер приобрело давление на осетин, проживающих в других (не в Южной Осетии) районах Грузии.

Все это привело к тому, что идея отделения от Грузии, которая до начала 1991 года была воспринята лишь частью осетинской общины в Грузии, получила массовую поддержку, стала рассматриваться практически всем осетинским населением Грузии как условие выживания нации. С этого момента на второй план уходят южно-осетинские политики умеренного толка, отстаивавшие концепцию "органической связи" с Грузией.

В январе 1992 года, параллельно с государственным переворотом в Тбилиси, который, естественно, отвлек внимание грузинских властей от южно-осетинской проблемы, на территории Южной Осетии был проведен референдум о ее статусе. По ее результатам Южная Осетия была объявлена независимой.

Новое грузинское руководство -- Э.Шеварднадзе, Т.Китовани и Д.Иоселиани -- весной 1992 года интенсифицировало военные действия в Южной Осетии. Причин тому несколько. Прежде всего, Э.Шеварднадзе рассчитывал, возможно, компенсировать экономическую разруху и падение жизненного уровня восстановлением территориальной целостности страны, разгромом сепаратистов и тому подобным. Нельзя исключать, однако, что новый лидер был заинтересован также в том, чтобы вывести из столицы хотя бы часть вооруженных формирований, подчинявшихся его тогдашним соратникам и, одновременно, соперникам -- Китовани и Иоселиани.

В середине июня 1992 года грузинские отряды вплотную подошли к Цхинвалу, возникла реальная угроза захвата города и уничтожения значительной части осетинского населения. В этот момент российское руководство выступило с ультимативными заявлениями, вплоть до угрозы бомбардировки Тбилиси. В результате Э.Шеварднадзе был вынужден пойти на серьезные уступки, начать переговоры и подписать 24 июня 1992 года соглашение о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта.

Непосредственным результатом конфликта было образование трех групп беженцев. Прежде всего, значительное количество осетин бежало из Южной Осетии на территорию Северной Осетии. Там они, в большинстве своем, влились в число деклассированных элементов, ставших, в частности, одной из движущих сил осетино-ингушского конфликта в Пригородном районе. Помимо всего прочего, выдавливая ингушей они получали возможность занять их дома. Вторая группа беженцев -- около ста тысяч (по осетинским данным) осетин, вынужденных бежать из внутренних районов Грузии, не входящих в состав Южной Осетии. Они расселились на территории как Южной, так и Северной Осетии. Наконец, в Грузию была вынуждена бежать часть грузинского населения Южной Осетии, в численном выражении эта группа заметно уступала осетинским беженцам.

2.3. Новая волна напряженности и современное состояние грузино-осетинского конфликта

Принципы урегулирования грузино-осетинского конфликта Соглашение от 24 июня 1992 года было подписано руководителями России и Грузии и завизировано тогдашними лидерами Северной и Южной Осетии А.Галазовым и Т.Кулумбеговым. Его основные положения следующие: противоборствующие стороны обязались прекратить огонь и вы-вести свои вооруженные формирования из зоны соприкосновения;

Российская Федерация обязывалась вывести из Южной Осетии дислоцированные там инженерно-саперный и вертолетный полки;

создавалась смешанная Контрольная комиссия в составе "сторон, вовлеченных в конфликт". Ее задачи -- контроль за прекращением огня, выводом вооруженных формирований, роспуском сил самообороны и обеспечение режима безопасности в зоне соприкосновения;

Комиссии придавались группы военных наблюдателей и смешанные силы по установлению мира и поддержанию правопорядка;

стороны обязывались немедленно приступить к переговорам по экономическому восстановлению региона и созданию условий для возвращения беженцев. Применение блокад и экономических санкций объявлялось неприемлемым.

В этом соглашении, как и в соглашении по Приднестровью, Россия юридически признавалась стороной, вовлеченной в конфликт и участвующей в его урегулировании. Это отражало фактическую роль России, но ставило ее в двусмысленное политическое положение. Конфликт юридически разворачивался не на российской, а на грузинской территории и по всем показателям относился к категории конфликтов внутренних.

Соглашение о принципах урегулирования грузино-осетинского конфликта выполнено лишь частично. 9 июля 1992 года в зону конфликта были введены миротворческие силы, состоящие из российского, грузинского и осетинского батальонов (последний финансируется МЧС Российской Федерацией). Прекратились вооруженные столкновения. Была создана смешанная Контрольная комиссия, которая, однако, практически не функционирует. Одной из причин этого является трехсторонний состав СКК. Представитель же Южной Осетии имеет в ней статус наблюдателя, что не соответствует реальной политической ситуации в регионе.
Фактически роль этой комиссии в контроле над ситуацией и обеспечении правопорядка в зоне конфликта выполняет командование миротворческих сил. Оно регулярно участвует во встречах представителей грузинской и осетинской общин, занимается хозяйственными вопросами. Имеется и выполняется комплексный план сотрудничества миротворческих сил с правоохранительными органами Грузии и Южной Осетии. По признанию как грузинской, так и осетинской сторон российский батальон является гарантом мира в регионе. В Южную Осетию начали возвращаться грузинские беженцы.

Таким образом, конфликтная ситуация в Южной Осетии оказалась фактически "замороженной". Происходившие время от времени контакты грузинской и осетинской сторон долгое время не давали результатов. Южная Осетия до сих пор находится в экономической и транспортной блокаде со стороны Грузии. Все снабжение и связи с внешним миром осуществляются через Владикавказ. Особо сложной является проблема возвращения осетинских беженцев, проживавших в грузинских районах. Несовместимыми являются позиции сторон по вопросу о политическом и юридическом статусе Южной Осетии. Для Грузии неприемлемо любое нарушение ее территориальной целостности, тогда как для южно-осетинской стороны крайне важно обеспечить себе фактическую неподконтрольность Тбилиси. При этом возможности компромисса и политического маневрирования со стороны руководства Южной Осетии существенно ограничиваются настроениями масс населения. Для подавляющей части осетин сама идея возвращения в состав Грузии остается пока неприемлемой ввиду тяжких преступлений грузинских формирований в 1990-92 годах.

Лишь летом 1995 года был сделан первый шаг в урегулировании конфликта, когда состоялся визит А.Галазова и тогдашнего российского Министра по делам национальностей Н.Егорова в Тбилиси. Там была достигнута договоренность о создании постоянно действующих рабочих групп, подготавливающих полномасштабное урегулирование конфликта. 10 октября 1995 года состоялась встреча представителей РФ, Северной Осетии, Грузии и ОБСЕ, на которой была достигнута договоренность об аннулировании решения грузинского парламента времен З.Гамсахурдиа о лишении Южной Осетии статуса автономной области, которая в свою очередь должна отменить решение о выходе из состава Грузии. 17 апреля 1996 года представителями Грузии, Южной Осетии, Северной Осетии, РФ и ОБСЕ был парафирован Меморандум о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте.

Его основные положения заключаются в следующем:

стороны обязались не применять силу, не угрожать ее применением, принять меры по предотвращению и пресечению любых противоправных действий и ущемления прав лиц по этническому принципу, осуществить реальные меры по "обеспечению достойного решения проблемы беженцев и перемещенных лиц", пострадавших в результате конфликта;

стороны договорились не подвергать уголовному преследованию лиц, участвовавших в военных действиях, но не совершивших военных преступлений, а также преступлений против гражданского населения;

была положительно оценена практика регулярных встреч правоохранительных органов;

стороны сочли целесообразным работать в рамках контрольной комиссии;

по мере приближения к полномасштабному урегулированию конфликта его зона будет постепенно демилитаризована;

Россия была названа гарантом выполнения этих договоренностей. Значение этого меморандума состоит прежде всего в том, что это -- первый документ, подписанный всеми сторонами конфликта, а также еще одно подтверждение их намерений решить его мирными средствами. Одна-ко, по сути дела, в нем либо повторяются положения соглашения 1992 года, либо фиксируется уже существующая практика (сотрудничество правоохра-нительных органов), либо декларируются определенные намерения. В нем нет ни намека на то, как может быть конкретно решен вопрос о статусе Южной Осетии (в преамбуле документа говорится как о территориальной целостности государств, так и о праве народов на самоопределение), там обойдена проблема состава СКК и не определен механизм дальнейших переговоров.

Новый виток грузино-осетинского конфликта пришелся на 7 августа 2008 года. Незадолго до полуночи 7 августа Грузия начала массированный обстрел югоосетинской столицы Цхинвали. Удары наносились с применением тяжелой артиллерии, установок залпового огня "Град", крупнокалиберных минометов. Огонь целенаправленно велся по жилым кварталам, большинство снарядов разрывалось в центре города.

Вскоре после начала обстрела Грузия официально уведомила российских миротворцев, размещенных в зоне грузино-осетинского конфликта, о начале войны против Южной Осетии. Командующий грузинскими миротворцами Мамука Курашвили назвал происходящее "наведением конституционного порядка в Южной Осетии". Российским миротворцам было предложено не вмешиваться в военную операцию.

С 8 по 14 августа 2008 года на территории Южной Осетии Грузия вела полномасштабные действия, однако благодаря проведению российской стороной операции «по принуждению к миру» грузинской стороны, была вынуждена подписать соглашение о прекращении огня.

М.Саакашвили согласился с основными принципами документа о прекращении огня в Грузии, согласованными накануне президентами РФ и Франции. В то же время он заметил, что по требованию грузинской стороны в документ было внесено несколько поправок. В частности, исчез вопрос статуса Южной Осетии. Он будет поднят позднее, и решение будет приниматься при участии международного сообщества. Документ предполагает немедленное прекращение огня сторонами, создание гуманитарного коридора, отведение воинских подразделений Грузии и России на свои прежние позиции. Н.Саркози отметил, что данные принципы будут вынесены на обсуждение глав МИД стран Евросоюза 13 августа, по итогам которого будет разработан документ, имеющий юридическую силу и являющийся обязательным для выполнения. Глава МИД РФ С.Лавров при этом отметил, что в настоящее время де-факто сложилась такая ситуация, что ни осетины, ни абхазы жить в одном государстве с Грузией не хотят.

2.4. Предполагаемые сценарии дальнейшего развития гузино-осетинской проблемы

2.4.1 Вхождение Южной Осетии в состав Грузии (силовой сценарий)

О политических причинах конфликта и противостояния в Южной Осетии сказано очень много. Позиции сторон остаются прежними - грузинское руководство настаивает на возвращении Южной Осетии в состав государства, а правительство Южной Осетии не признает грузинских притязаний. Переговоры заходят в тупик, а миссия ОБСЕ в этом регионе, кстати, первая на постсоветском Кавказе, вызывает все большую неприязнь у южноосетинской стороны.

Сейчас, как в августе минувшего года угрозы звучат все громче, а действия все более напоминают специальные психологические операции предвоенного периода.

Сценарий, по мнению министра обороны республики Южная Осетия генерал-лейтенанта Анатолия Баранкевича, выглядит так. Грузинская армия вначале собирается захватить Рокский тоннель, перекрыть Транскавказскую магистраль и таким образом блокировать Цхинвал. После этого, по словам генерала, они будут пытаться в течение нескольких дней захватить город и установить контроль над остальной территорией Южной Осетии.

Все военные операции начинаются с планирования. То есть с карт. Поэтому и мы обратимся к военной топографии. На границе Южной Осетии и Грузии, в отличие от Абхазии, нет естественных труднопреодолимых преград, которые могли бы предотвратить крупномасштабное боевое столкновение не столь уже малых армий. Хотим подчеркнуть - именно армий, а не вооруженных формирований.

И это, прежде всего, относится к тяжелому вооружению - танкам, гаубичной и реактивной артиллерии, авиации.

Будем откровенны -- за спиной играющими военными мускулами республик стоят две сверхдержавы, которые внимательно наблюдают за тлеющим конфликтом. И не только наблюдают.

Буквально на днях прозвучало сообщение о том, у Грузии появилась новая национальная оборонная стратегия, которая, по словам замминистра обороны Грузии Давида Сихарулидзе, «дает ответ на существующие опасности при имеющихся ресурсах».

Как и любая военная стратегия, она имеет «верхушечную часть», предназначенную для всеобщего обозрения, и скрытую -- для узкого круга посвященных. Не без оснований можем предположить, что она призвана обслуживать военными методами главное политическое устремление Саакашвили - установление контроля над территорией Абхазии и Южной Осетии.

Грузинские официальные военные чины прямо говорят о том, что если несколько лет назад грузинская армия не была способна решить эти задачи, то сейчас, по словам бывшего министра обороны Георгия Барамидзе Грузии, она «вышла на тот уровень, который дает нам право заявить: если бы мы думали о военном разрешении проблемы в Цхинвальском регионе, грузинская армия сделала бы это запросто».

Военных поддерживают политики. «Сегодня грузинская армия может в течение трех-четырех дней взять под контроль всю территорию Южной Осетии», -- заявлял председатель комитета по обороне парламента Грузии Гиви Таргамадзе.

В военной науке бытует понятие вооруженного конфликта, как боевого (служебно-боевого) действия ограниченного контингента вооруженных сил, пограничных и внутренних войск, подразделений органов безопасности, а также специально сформированных миротворческих миссий с определенными ограничениями по политическим целям, масштабу действий и времени. В Южной Осетии все эти признаки налицо.

Во многих случаях вооруженный конфликт является своеобразной «прелюдией» к локальной войне. В чем разница между ними? Опять же обратимся к военной науке -- локальная война, ограниченная по военно-стратегическим целям, осуществляется уже частью вооруженных сил при определенном их превосходстве против одного или нескольких государств в небольшом по территории районе (регионе).

То есть речь идет о качественно новом уровне вооруженной борьбы - и по масштабам, и по используемым силам, и по целям. В августе минувшего года военный конфликт в районе Цхинвала чуть было не перерос в локальную войну. Попытка грузинских воинских частей с использованием бронетехники и реактивных установок «Град» внезапно захватить три господствующие высоты на севере от южно-осетинской столицы, закончились настоящим общевойсковым боем по всем правилам военного искусства. Мотострелковые подразделения южно-осетинской армии при поддержке артиллерии быстро выбили грузин с захваченных позиций. В ходе боев грузинская сторона понесла ощутимые потери.

Официально говориться о 24 убитых и 50 раненых, но реальная цифра потерь гораздо выше. Всего же Тбилиси стянул тогда к границам Южной Осетии -- от 2 до 3 тыс. личного состава, 30 танков и другую боевую технику.

Как сообщили информационные агентства, одновременно через Рокский тоннель из Северной Осетии были переброшены дополнительные отряды добровольцев и бронетехники - танков и бронетранспортеров.

Северо-Кавказкий военный округ России начал дивизионные маневры у границ с Грузией. Одновременно начались «учения» российских миротворческих сил в Абхазии. Учения начались и на российских военных базах в Армении. Все они проходили в плановом порядке. До локальной войны остались считанные шаги. Для грузинского руководства стало ясно, если она начнется, сразу счет жертв пойдет на тысячи.

И Саакашвили отступил. Вину за поражение он возложил на грузинских военачальников, которые получили военное образование еще в советских военных академиях и воевали «по старинке».

Но балансирование на грани конфликта и локальной войны продолжается и сегодня.

После тех боев обе стороны сделали для себя выводы. И подготовились весьма основательно. В Грузии при поддержке и финансировании США и НАТО развернулось полномасштабное военное строительство. В настоящее время сухопутные войска страны насчитывают около 25 тыс. человек, 6 бригад и 2 батальона, один из которых считается обученным американскими инструкторами по американским программам. На вооружении стоит 80 танков, из них только 30 Т-72 можно считать относительно современными, остальные -- это безнадежно устаревшие Т-55.

По данным южноосетинской стороны в минувшем году Грузия закупила в Чехии еще 120 танков. Вооруженные силы Грузии имеют порядка 200 бронетранспортеров и боевых машин пехоты, более 100 артиллерийских орудий, 18 реактивных систем залпового огня, около 200 противотанковых управляемых систем. В составе военной авиации Грузии насчитывается, по разным оценкам, от 5 до 10 штурмовиков Су-25 (еще 7 было потеряно в войне с Абхазией). Есть 10 учебных самолетов L-29, которые можно приспособить под легкие штурмовики, около 15 вертолетов, в том числе 3 ударных Ми-24. Из США были получены 10 многоцелевых вертолетов UH-1 «Ирокез» (ветеран вьетнамской войны, по своим тактико-техническим данным существенно уступающий даже Ми-8).

Весь минувший год вооруженные силы Грузии проходили усиленную подготовку по западным методикам.

Южной Осетии тоже есть чем себя защищать. По словам министра обороны непризнанной республики генерал-лейтенанта Анатолия Баранкевича, за минувший год вместо ополчения создано «министерство обороны, идет боевая подготовка по всем видам и родам войск».

По неофициальным данным на вооружении Южной Осетии находятся 87 танков (из них 72 - Т-72), 80 боевых машин пехоты и 90 бронетранспортеров, 42 самоходных артиллерийских установки, 23 реактивных системы залпового огня, 30 гаубиц, зенитные орудия, самоходные установки и переносные комплексы, около 200 противотанковых управляемых ракет, в достаточном количестве -- гранатометы, стрелковое оружие. Есть три вертолета Ми-8.

При полной мобилизации численность вооруженных сил Южной Осетии может достичь 15 тыс. человек (без учета ополченцев и добровольцев).

Кстати, о тяжелом вооружении. Военный парад в Цхинвали по случаю дня независимости вызвал нервную реакцию у грузинского парламента. Особенно танки и самоходные установки, которые открыто продемонстрировала южноосетинская армия. Грузинские парламентарии назвали это «наглым вызовом». Словом, сил для локальной войны достаточно. С обеих сторон.

В зоне грузино-осетинского конфликта с 1992 года находятся миротворческие силы. В соответствии с Дагомысскими договоренностями они состоят из трех мотострелковых батальонов -- по одному от России, Грузии и Северной Осетии. Руководство силами осуществляет объединенный штаб. Сейчас его возглавляет генерал-майор М. Кулахметов, который предпочитает взвешенные решения -- весьма полезное качество для военного руководителя в этой непростой обстановке.

Осетинский и российский батальоны укомплектованы оружием по требованиям, установленным в российских Вооруженных силах. Осетинский миротворческий батальон «Алания», к примеру, насчитывает 40 боевых машин пехоты и бронетранспортеров. У российских миротворцев есть на вооружении и вертолеты. И это серьезный сдерживающий фактор. Министерство обороны Грузии в январе 2004 г. расформировало свой миротворческий батальон. Однако затем он был воссоздан. Численность его возросла до 2000-3000 человек. В его состав включили батальон внутренних войск, подготовленный американскими инструкторами. Кроме того, под видом проведения специальной операции по борьбе с контрабандой в зону конфликта были введены внутренние войска, усиленные артиллерией и реактивными системами залпового огня. Дополнительные блокпосты были установлены в селах вдоль границы с Южной Осетией. В составе грузинской группировки отмечены два боевых и три транспортно-десантных вертолета (Ми-24 и Ми-8). Грузинские миротворцы скорее выполняют функции передовых отрядов наступления, чем разъединителей огня.

Двенадцать миротворческих блокпостов, которые разделяют противостоящие стороны - преграда отнюдь не символическая. И с ней придется считаться грузинским военным стратегам. Как и с международным резонансом, который неизбежен в результате нападения на «голубые каски». Могут последовать и международные военные санкции. Есть в зоне конфликта и миссия военных наблюдателей ОБСЕ, деятельностью которой сегодня недовольны все стороны - южно-осетинские власти считают, что она подыгрывает грузинской стороне. И публично высказывают эти претензии. Тбилиси, который, наоборот, полагает, что европейские наблюдатели не проявляют принципиальности по отношению к вооруженным формированиям непризнанной республики.

Сейчас грузинское руководство начало первый этап своего наступления, пока на военно-дипломатическом фронте. Верховному главнокомандующему вооруженными силами Грузии Саакашвили надо выдавить российских миротворцев из зоны конфликта. Или полностью заменить на западных. Отсюда постоянные упреки в их адрес о «несостоятельности», «неэффективности» и даже «контрабанде вооружений».

Августовские события прошлого года, казалось бы, должны были заставить грузинское руководство отказаться от идеи молниеносной войны. Но к такому выводу можно прийти после трезвого анализа обстановки и сил. Если же политик охвачен эйфорией, любые доводы могут оказаться несостоятельными.

Этот прогноз является самым негативным. Слишком хрупко достигнутое равновесие на границе Южной Осетии и Грузии.

Слишком велики по меркам региона противостоящие вооруженные силы. Слишком велика опасность перерастания политических методов борьбы в те самые.

Последствия могут быть непредсказуемые -- тлеющий сейчас конфликт станет реальной локальной войной в Закавказье.

2.4.2 Утрата влияния России на республики Закавказья («ухода» или «латиноамериканизации»)

Успех первого из перечисленных выше внешнеполитических проектов был бы для России лучшим из возможных исходов. Оценивая нынешнюю социально-экономическую и этнополитическую конфигурацию на Южном Кавказе аналитики единодушно отмечают снижение российского влияния прямо пропорциональное росту устремлений США и стран Евросоюза. Добавим сюда и такие факты как процесс вестернизации политической, интеллектуальной, деловой элит бывших советских республик Закавказья, а также завышенные ожидания (иногда открытые, иногда тщательно маскируемые) представителей грузинского, армянского, азербайджанского истеблишмента на эффективную “гуманитарную интервенцию” стран Запада (в отличие от российских действий) с целью “принуждения к миру” своих оппонентов. Отсюда вывод- Россия стремительно утрачивает свои позиции, а потому ее новое “доминирование” в регионе уже невозможно. Однако за констатацией данных фактов зачастую не следует принципиально важная оговорка. Несмотря на многочисленные обвинения России “в рецидивах имперского мышления” со стороны западных политиков и экспертов, на сегодняшний день ни США, не Европа не готовы представить сколько-нибудь проработанных проектов по разрешению (или хотя бы подходов к разрешению) армяно-азербайджанского, грузино-абхазского, грузино-осетинского конфликтов, равно как и по профилактике конфликтов латентных. Между тем очевидно, что без разрешения застарелых межэтнических противоборств (или хотя бы минимизации уровня конфликтогенности) в регионе говорить о долгосрочном (стратегическом) присутствии стран Запада на Кавказе (инвестиции, военно-политическое партнерство и пр.) не представляется возможным. Сейчас же ни США, ни тем более Евросоюз не готовы к проникновению на Южный Кавказ. Более того, трезвый анализ реальных результатов “гуманитарных операций” в Косово, Сомали или Руанде и проецирование подобного рода сценариев на Кавказ заставляет западных политиков и экспертов быть более сдержанными в оценках своих “миротворческих” перспектив на Кавказе. Сюда же следует добавить “афганскую” и “иракскую” паузы для главного актора международной политики -- США. Следовательно, России представляется реальный шанс использовать собственные преимущества, предоставленные ее внешнеполитическими визави для наращивания своего присутствия на Южном Кавказе, и установления роли арбитра в регионе (аналогичной роли США в Латинской Америке или роли Франции в “черной Африке”).

Если российское руководство принципиально решается выполнять сценарий “латиноамериканизации” Закавказья, то для его реализации следует отказаться от “комплекса конкуренции” со странами Запада, поскольку на сегодняшний день у США и стран Европы кроме невнятной критике “имперских болезней России” нет никаких внятных проектов по “замирению Кавказа”, а потому в строгом смысле нельзя рассматривать западных партнеров как конкурентов. Сегодня ни США, ни тем более Евросоюз не готовы к военно-политической конфронтации с Россией из-за любых ее “неадекватных” действий по сдерживанию враждебных устремлений со стороны южных соседей. Россия в отличие от западных стран сегодня активно включена в реальный миротворческий процесс в регионе и коэффициент ее успешности в той же Абхазии или на Юге Осетии на порядок выше любой из “гуманитарных операций” Запада последних десяти лет. Для успешной “латиноамериканизации” Южного Кавказа России потребуются нестандартные ходы. Помимо наращивания миротворческих инициатив со стороны МИД потребуется активная дипломатическая поддержка со стороны российских законодателей. При этом важен сам факт появления миротворческих проектов и информационные поводы вокруг них. Качество данных проектов, как ни цинично это прозвучит, -- второй вопрос. В конце концов миротворческие инициативы западных политиков, появляющиеся время от времени нередко далеки от адекватности, а то и откровенно провокативны).

Успех российских миротворческих операций должен получить грамотный PR на Западе, где он практически неизвестен даже специалистам. Если прибавить сюда и такой хорошо апробированный метод как создание гуманитарных и научных фондов (не только государственных, но и общественных) и раздача грантов для пророссийски настроенной интеллектуальной элиты государств Закавказья, то проект по “латиноамериканизации” можно будет считать системой мер, а не спорадическими реакциями на уже поступившие вызовы.

2.4.3 Вхождение Южной Осетии в состав России и новый виток «холодной войны» между США и Россией

Прогнозировать такое развитие ситуации достаточно сложно - позиции основных игроков на мировой арене - а в данном случае, это, безусловно, Россия и США - выглядят непримиримыми. Россия уже признала государственную независимость Южной Осетии и Абхазии, а уголовное дело, возбужденное российскими правоохранительными органами по статье «Геноцид», подразумевает ответственность руководителей операции с грузинской стороны, включая руководство страны. В орбиту конфликта втянуты и соседние страны - например, Украина, где резко обозначилось углубление политического кризиса.

Президенты Южной Осетии и Абхазии, основываясь на результатах референдумов и решениях республиканских парламентов, обратились к России с просьбой о признании государственного суверенитета Южной Осетии и Абхазии. Совет Федерации и Государственная Дума проголосовали в поддержку этих обращений.

Учитывая свободное волеизъявление осетинского и абхазского народов, руководствуясь положениями Устава ООН, декларацией 1970 года о принципах международного права, касающихся дружественных отношений между государствами, Хельсинкским Заключительным актом СБСЕ 1975 года, другими основополагающими международными документами президент России Д.А. Медведев подписал Указы о признании Российской Федерацией независимости Южной Осетии и независимости Абхазии.

Очевидно, что мир за прошедшие две недели изменился коренным образом - противоречия между Россией и США, долгое время прятавшиеся под политкорректными завесами, вышли на первый план. Ни Россия, ни США не намерены уступать - и исходя из данного обстоятельства можно прогнозировать новый виток холодной войны и глобального противостояния двух держав, от постсоветского пространства до Латинской Америки.

Стала очевидной антироссийская направленность разворачиваемой системы ПРО США, после того как Польша согласилась войти в проект в обмен на предоставление современных систем ПВО для защиты от российского удара. Российские же официальные лица вновь подтвердили что в случае конфликта сооружения системы ПРО будут первоочередной целью.

Непосредственно в регионе, скорее всего, следует ожидать в обозримом будущем очередную смену власти в Грузии - Михаил Саакашвили, проигравший войну и лично поведший себя не лучшим образом - не пользуется популярностью ни у себя в стране, ни на Западе. Не стоит, однако, надеяться на победу пророссийских сил - они в настоящее время занимают слишком слабые позиции в грузинском обществе, чтобы надеяться не что-то серьезное.

Стоит ждать также и демонтажа СНГ в его нынешнем виде - страны-союзники России будут, очевидно, углублять сотрудничество в рамках ОДКБ и ШОС, которая вскоре может пополниться новыми членами.

3.Практическое применение прогноза

3.1. Степень вероятности прогноза

Российская политика в Закавказье сегодня может и должна определяться самой Россией. Этому благоприятствуют и низкая вовлеченность (пока низкая!) США, стран НАТО и Евросоюза в разрешение проблем региона и неготовность с их стороны предложить конкретные проекты по стабилизации этнополитической ситуации на Юге Кавказа, нести бремя миротворчества а также играть роль политического арбитра. Все перечисленные выше факты открывают для России значительное пространство для маневра -- от установления своего доминирования в новом формате без покушения на суверенитет бывших “братских республик” (“латиноамериканизация”) до ухода из региона или постепенной сдачи позиций, что равносильно тому же уходу. Сегодняшний выбор сценариев для Кавказа как никогда зависит от воли и решимости самой российской элиты. В случае выбора стратегически неверного решения ссылки на происки агентов “империализма” или “глобализма” будут абсолютно несостоятельны.

Россия завершила операцию «по принуждению к миру», проводившуюся на территории Южной Осетии, Абхазии и Грузии. Руководство страны и Вооруженных сил объявило об отводе войск из зоны конфликта. Об окончании конфликта между Грузией и непризнанными республиками говорить рано, но итоги военной операции России подвести уже можно.

Итак, противоречия, копившиеся между Россией и Западом, прежде всего США, с конца 90-х годов, вырвались на поверхность, маски благодушной политкорректности и сотрудничества в мировой борьбе против терроризма оказались сорваны, и мы наблюдаем начало нового витка истории - и это вновь история противостояния двух сверхдержав, каждая из которых стремится кроить мир под себя.

Как и всякая лавина, эта началась с песчинки - с попытки Грузии навести на территории Южной Осетии «конституционный порядок». На данной операции стоит остановиться чуть подробнее. Многогранное выражение «наведение конституционного порядка» в различные исторические моменты может скрывать едва ли не диаметрально противоположные понятия, однако, в основе оно обладает некоторыми базовыми характеристиками, которые должны присутствовать в любой операции, претендующей на то, чтобы называться таким образом.

Насколько данным характеристикам соответствовала операция по восстановлению конституционного порядка, которую Грузия решила провести на территории Южной Осетии?

Первая характеристика - избирательное огневое воздействие по незаконным вооруженным формированиям, минимизация потерь гражданского населения. Очевидно, не совпадает с реальностью - грузинская артиллерия обстреливала Цхинвал и окрестные села, известны многочисленные факты убийств и насилия над мирными жителями.

Вторая, не менее важная характеристика - гуманитарная составляющая, выраженная в стремлении к скорейшему восстановлению нормального порядка и условий обитания граждан в зоне операции. Наличие этой составляющей доказывается развертыванием в зоне операции сети пунктов оказания медпомощи, полевых госпиталей, запасов продовольствия, воды и прочих товаров первой необходимости, с целью облегчения существования мирных жителей в условиях военной операции.

Ничего из этого Грузией сделано не было.

В совокупности, действия Грузии перед началом вторжения в Южную Осетию и в ходе операции заставляют прийти к выводу, что целью грузинского руководства было уничтожение негрузинского населения Южной Осетии или его вытеснение в Россию. Такие действия характеризуются уголовным кодексом РФ как геноцид.

Таким образом, всему миру было продемонстрировано отсутствие единства Запада по столь принципиальному вопросу как «защита молодой демократии», а в политике заявила о себе новая геополитическая реальность - блок - пусть даже временный - России и стран Западной Европы (таких как Германия, Франция, Италия, отчасти Испания) против США и стран Восточной Европы.

Более того, поддержку России выразил даже традиционный, казалось бы, геополитический противник - Турция. Турецкий премьер, прилетевший на переговоры в Москву, поддержал усилия России по умиротворению региона. В дальнейшем поступила информация об отказе Турции пропустить в Черное море американские военные корабли.

Тем не менее, объявить Россию победителем в информационной войне нельзя - мощь противостоящего информационного потока остается слишком большой. Скорее всего, пока ситуацию можно определить как ничейную.

На основании вышеизложенного считаю сценарий вхождения Южной Осетии в состав России наиболее вероятным.

3.2. Факторы, препятствующие осуществлению прогноза

Однако, даже поверхностного взгляда на сценарий “латиноамериканизации” достаточно, чтобы констатировать его “дороговизну” и в известном смысле затратный характер, ориентированный скорее на будущее, а не на сегодняшний день. Но проблема не только в финансовых средствах. В последнее время российская элита во внешней политике не показывала готовности проявлять политическую волю и “стоять до последнего” в защите собственных приоритетов, предпочитая односторонние уступки странам Запада.

Принимая во внимание тесную связь (экономическую, этническую, социокультурную) стран Южного Кавказа с республиками российского Северного Кавказа, можно с большой долей определенности говорить о том, что сценарий “ухода” из Закавказья невозможен, т.к. за ним последует рост нестабильности и всплеск новых угроз безопасности уже внутри самой России.

Но “уход” из Закавказья -- это твердая решимость отстранится от решения проблем “проблемного региона”.

Кроме того, грузинское руководство сейчас четко понимает, что очередную войну в Южной Осетии она в одиночку проиграет. Это значит, что сценарий силового решения «осетинской» проблемы так же маловероятен.