Инвеститура киевских князей XI-XII веков

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Инвеститура киевских князей XI-XII веков

Статья посвящена анализу эволюции княжеской инвеституры в домонгольской Руси. Анализ имеющихся источников приводит к выводу, что первоначально эта инвеститура существовала в виде языческого по своей сути ритуала провозглашения князя на княжом дворе, указанная традиция имеет параллели в кругу балто- славянских традиций. С конца XI века начинается постепенный процесс смены архаической практики провозглашения князя процедурой посажения на стол в кафедральном храме главного города. Для Киева церковный обряд посажения отчетливо прослеживается с середины XII века и окончательно становится традицией ближе к концу столетия.

Ключевые слова: Софийский собор, Десятинная церковь, княжеский стол, Владимир Мономах, Изяслав Мсти- славич, Юрий Долгорукий, Рюрик Ростиславич.

D. M. Katyshev

INVESTITURE OF KIEV PRINCES OF XI-XII CENTURIES

The article is devoted to the analysis of the evolution of princely investiture in pre-Mongolian Russia. An analysis of the available sources leads to the conclusion that initially this investiture existed in the form of an inherently pagan ritual of proclaiming a prince in the princely court; this tradition has parallels in the circle of Balto-Slavic traditions. From the end of the XI century, the gradual process of changing the archaic practice of proclaiming a prince by a procedure of placing on the table in the cathedral church of the main city begins. For Kiev, the church rite of placing on the table is clearly traced from the middle of the XII century and finally becomes a tradition towards the end of the century.

Keywords: St. Sophia Cathedral, Church of the Tithes, princely table, Vladimir Monomakh, Izyaslav Mstislavich, Yuri Dolgoruky, Rurik Rostislavich.

Существование института инвеституры -- передачи властных полномочий, закреплявшейся символическим вручением или передачей регалий, в определенной мере является показателем зрелости политической системы, особенно в отношении государств европейского средневековья.

Не задаваясь целью поиска европейских параллелей, обратимся пока к древнерусскому материалу. Вопрос о том, являлась княжеская инвеститура светской или церковной, в отечественной литературе освещался по-разному. Немалую роль в оценке этого вопроса сыграл перенос представлений о венчании московских государей на практику домонгольского настолования князей. Иными словами, у большинства авторов XIX в. сложилось устойчивое представление о княжеской интронизации XI-XII вв. как прямой предтече великокняжеских и царских чинов венчания XVI-XVII вв. Так,

А.В. Горский и митр. Макарий пребывали в твердом убеждении, что посажение князей на стол производилось в соборной церкви и с благословления митрополита либо епископа [5, с.131-133; 8, с. 230, 363, прим. 484]. Е. В. Барсов не был столь категоричен, указав, что в источниках нет определенных указаний на то, как осуществлялось «посажение» князей. Однако он тоже допустил, что указанный ритуал происходил в главном городском храме [2, с. XIII-XIV].

К. М. Попов, соглашаясь с утверждениями Горского и Макария, отмечал, тем не менее, что после совершения «посажения» торжественная процессия из храма отправлялась прямиком на княжий двор, где устраивался торжественный обед [13, с. 182-185]. Обобщив все имеющиеся на рубеже XIX-XX вв. сведения касаемо княжеской интронизации, Н. В. Покровский пришел к выводу, что сама церемония княжеской инвеституры включала в себя следующие элементы: встреча князя духовенством и народом, посажение князя на стол в соборном храме, благословление князя митрополитом [10, с. 572-573].

В дальнейшем, вплоть до середины ХХ в. тема княжеской инвеституры ушла на далекую периферию интересов отечественной исторической науки. В это время церковный характер княжеского посажения на стол отмечался в работах таких зарубежных исследователей, как Л. К. Гётц и В. К. Медлин [21, s. 30-32].

В середине 1950-х гг. с опровержением устоявшихся представлений выступил Ф. Дворник, полагавший, что церемония княжеской интронизации была воспринята из Византии и носила сугубо светский характер. Роль церкви в этом ритуале, по мнению Ф. Дворника, была весьма скромной[20, р. 116-121].

С позицией Ф. Дворника не согласился А. Поппэ. В своих работах, посвященных княжеской интронизации, польский исследователь предположил, что церемония посажения русских (в первую очередь, киевских) князей на стол, носила все-таки церковный характер и была принесена на Русь из Византии при Владимире Святославиче. Сам княжеский стол в эпоху правления Владимира находился, как считал А. Поппэ, в Десятинной церкви. Позже, во временя Ярослава, княжеский стол был перенесен в новопостроенный Софийский собор [23, s. 351-352]. Там же, близ Софийского собора, помещал княжеский стол и Я. Банашкевич [19, s. 8-21].

В начале 1990-х гг. А. П. Толочко выдвинул идею о том, что первоначально княжеский стол находился на княжом дворе, где и совершалась процедура настолования. С конца XI в., по мнению исследователя, княжеский стол перемещается с княжого двора в Софийский собор [17, с. 139-147]. Впоследствии эту точку зрения воспринял В. М. Рычка Первоначально В. М. Рычка полагал, что формула «седе на столе» носила символический характер [16, с. 155158]. Позже ученый поддержал точку зрения А. Поппэ [15, с. 118-127]..

В 2009 г. К. А. Гвозденко, подробно проанализировав имеющийся в источниках корпус сведений о княжеских настолованиях, пришла к следующим выводам: до середины XII в. княжеская инвеститура носила исключительно светский характер и совершалась на княжеском дворе. Церковная церемония, по мнению К. А. Гвозденко, начинает совершаться только с 1146 г., со времени вокняжения в Киеве Изяслава Мстиславича [4, с. 17-35].

На прошедших весной 2021 г. XXXIII Чтениях памяти члена-корреспондента АН СССР

В.Т. Пашуто теме княжеских интронизаций было посвящено два выступления -- Ю. А. Артамонова и А. Ю. Виноградова. В своем выступлении Ю. А. Артамонов подверг критике точку зрения К. А. Гвозденко. Он полагает, что сама процедура настолования носила изначально церковный характер. Ключевые аргументы Ю. А. Артамонова состоят в следующем: «Молчание летописных текстов о посещении соискателем соборного храма не может служить основанием для отрицания совершения церковного обряда», полагает исследователь, «связывать появление церковного обряда с первым упоминанием о нем в летописи методически неверно» [1, с. 16]. В качестве заключительного аргумента Ю. А. Артамонов приводит логический довод: «Учитывая ревность к христианской вере Ярослава и его ближайших потомков (канонизация Бориса и Глеба, строительство храмов и семейных обителей, материальное обеспечение духовенства, совершение венчания и церковного отпевания, крещение детей и т. п.), трудно представить, чтобы правящая династия около столетия (или более) после крещения игнорировала церковное благословение на власть» [1, с. 18].

К этим аргументам мне еще предстоит вернуться в дальнейшем. Пока же укажу, что выступление Ю. А. Артамонова вызвало критическую реакцию А. Ю. Виноградова, выступившего на этих же Чтениях с докладом схожей тематики. В отличие от Ю. А. Артомонова, А. Ю. Виноградов придерживается иной точки зрения, близкой к построениям К. А. Гвозденко. По мнению А. Ю. Виноградова, церковная церемония посажения на стол была введена в практику Изяславом Мстиславичем и служила задачам дополнительной легитимации его власти. А. Ю. Виноградов считает, что церковный обряд интронизации укореняется в политической практике только со второй половины XII в. [3, с. 57-61]

Данное положение перекликается с высказанным мной годом раньше мнением о том, что княжеская инвеститура на протяжении XI-XII вв. эволюционировала от светско-языческой традиции провозглашения князя на княжом дворе к церковному ритуалу «посажения на стол» [7, с. 121-126]. С учетом развернувшейся по докладам дискуссии, а также более детальной проработки истории вопроса я решил развернуть краткие тезисы в более подробное обоснование своей точки зрения.

В домонгольской Руси, согласно источникам, формой инвеституры являлось посажение князей на стол. Самые ранние формы этой процедуры Повесть временных лет (далее -- ПВЛ) относит к началу XI в., когда Святополк «СвАтополкь же сіде Кьієві по и'ци своємь и съзва Кьіжиьі и нача дажти имъ иміньє» [11, стб. 132]. В летописной традиции это самое раннее упоминание княжеского настолования. От Х в. достоверных сведений об этом не сохранилось. Говоря о Ярополке и Владимире Святославичах, летописец употребляет оборот «нача княжити»: «В літ 6481 (973) Нача кнАжити Жрополкъ»; «В літ" 6488 (980) И нача кнАжити Володимерь вь Києві єдинь» [11, стб. 74, 79]. Сопровождалось ли это начало княжения какими-то символическими или ритуальными процедурами, летопись не сообщает.

С наступлением XI в. процедура «вхождения во власть» киевских князей начинает обрастать рядом деталей и подробностей. Начиная со Святополка Владимировича, определение «нача княжити» практически перестает употребляться. Вместо него появляется оборот «сіде Кьієві» как описание процедуры обретения власти. Данный оборот стабильно употребляется при описании деяний Ярослава и его сына Изяслава: «В літ" 6524 (1016) Стополкь же біжа в Лахьі Прославь же сіде Кьієві на столі ильни и дідни» [11, стб. 142]; «в літ" 6527 (1019) Прославь же сіде Кьієві оутерь пота с дружиною своєю показавь побіду и трудь великь» [11, стб. 146]; «в літ" 6562 (1054) Пришедь ИзАславь сіде Кьієві» [11, стб. 162]. Со второй половины XI в. в описания процедуры интронизации киевских князей появляется рад новых подробностей.

Рассказывая о кончине Изяслава и вокняжении Всеволода, летописец повествует: «Всеволодъ же сіде Кьігеві на столі ища свогего и брата свогего переима власть Русьскую всю» [11, стб. 204]. Начиная с этого времени формула «сіде Кьієві на столі» или «сіде на столі» становится фактически этикетной. Она встречается под 1093, 1113, 1125 гг.

Начиная с 1139 г. вплоть до конца XII в. формула «сіде на столі ица свогего» начинает употребляться регулярно -- вплоть до конца XII в. Исключение составляют сообщения о вокняжении Ярополка Владимировича -- «В літо 6641 (1133) ... Жрополкь вниде в Киевь. вь зі днь в неділю» [12, стб. 294]; «В літ" 6640 (1132) ...сіде по немь (Мстиславе. -- Д. К.) брат" гего Жрополкь кнАжа Кьієві людьє бо Кьігене послаша по нь» [11, стб. 301].

Наряду с этим, в летописных текстах начинает отражаться и сама процедура княжеского поса- жения на стол, точнее, сопутствующие этому ритуалы. В описании вокняжения Святополка Изясла- вича читаем: «Приде Стополкь Кьієву [и] изидоша противу гему Кигене с поклоном" и пригеша и с радостью [и] сіде на столі ища свогего и строге свогего» [11, стб. 218]. Схожий ритуал прослеживается и в церемонии настолования Владимира Мономаха -- «Володимерь Мономахь сіде Киеві в неділю оусрітоша же и митрополить Никифорь сь епспы и со всими Кигене с честью великою сіді на столі ища своего и дідь своихь» [12, стб. 276] Это первое на страницах летописей указание на участие митрополита и клира в церемонии княжеского насто- лования. А. Ю. Виноградов полагает, что в полном обьеме религиозная церемония («лития») зафиксирована только под 6654 (1146) г., поскольку «игоумени сь черноризьци и попове всего города Киева» были в «ризах» [3. С. 57]. Вполне вероятно, что в 1113 г. наблюдается самое начало становления церковного варианта княжеской инвеститутры..

Из указанных сведений остается неясным одно -- где осуществлялась сама процедура посаже- ния на стол? До середины XII в. в распоряжении исследователей есть единственное упоминание, которое можно истолковать как свидетельство зарождения института инвеституры. Речь идет о сообщении ПВЛ под 6576 (1068) г. о поставлении Всеслава: «людьє же вьісікоша Всеслава ис поруба вь е! днь семтАбрА и прославиша и среді двора кьнАжа» [11, стб. 171].

Начиная с середины XII в., ситуация начинает меняться. Сообщая о вокняжении Изяслава Мстиславича, Ипат. под 6654 (1146) г. излагает так: «ИзАславь же <...> с великою славою и чстью вьіха в Киевь и вьіидоша противоу емоу множество народа игоумени сь черноризьци и попове всего города Киева в ризахь и приіха кь стои Софьи и поклонисА стои Бци и сіде на столі діда своего и ^ца своего» [12, стб. 327].

Впервые появляется указание на посещение киевским князем двух храмов в процессе посаже- ния на стол. Речь идет о св. Софии и церкви св. Богородицы (Десятинной). То, что фраза «поклонисА стои Бци» является указанием именно на Десятинную церковь, подтверждает сообщение Ипат. под 6658 (1150) г., где описываются действия галицкого князя Владимира Володаревича, изгнавшего из Киева Изяслава Мстиславича: «и приіха (Владимир Галицкий. -- Д. К.) кь стои Софьи и йтода іха ко стіи Бци ДесАтиньніи и туда іха кь стои Богородици Печерьскои манастьірь» [12, стб. 403].

Можно предположить, что, начиная с середины XII в., инвеститура киевских князей в основе своей окончательно оформляется. Она включает в себя торжественный вьезд князя в город, где его встречают духовенство во главе с митрополитом, а также жители города. Затем князь следует к наиболее чтимым святыням -- Софийскому храму и Десятинной церкви, а уже оттуда направляется на княжой двор. По такому или схожему сценарию совершалось настолование князей вплоть до самого конца XII в. Сопоставляя данные о настоловании киевских князей за вторую половину XII в. и сведя их в таблицу, получаем следующий результат:

Табл

Наблюдения над приведенными текстами позволяют, на мой взгляд, сделать вывод о существовании определенной устойчивой процедуры, о чем свидетельствует стабильность употребляемых оборотов («іха къ стіі Софьи и сіде на столі діда своего и wpa своего»). Данная формула с незначительными вариациями постоянно употребляется в летописных текстах 1150-1170-х гг.

Правда, справедливости ради, стоит отметить, что не все княжеские настолования были совершены по вышеуказанной схеме. Вокняжения Юрия Долгорукого и Ростислава Мстиславича состоялись без ритуала встречи князя митрополитом и клиросом, а также без посещения Софийского храма. Наиболее рациональное, на мой взгляд, объяснение этому обстоятельству дает А. Ю. Виноградов. Он указывает на то, что в указанный период времени в Киеве не было митрополита [3, с.59] Поставленный в митрополиты 1147 г. при содействии Изяслава Мстиславича Клим Смолятич не был признан Константинополем и рядом русских епископов. Во время борьбы за Киев между Изяславом Мстиславичем и Юрием Долгоруким Клим оставлял Киев и удалялся за своим патроном во Владимир-Волынский. После победы Изяслава над Юрием в 1151 г. и вплоть до поражения Ростислава Мстиславича от Изяслава Давыдовича в 1155 г., Клим пребывал в Киеве, но потом его покинул [6, с. 229-230; 14, с. 455-456]. Еще до прихода в Киев Изяслава Давыдовича переговоры от имени «киян» ведет каневский епископ Дамиан: «и послаша Кижне епспа Демьжна Канівьского рекуче поеди Киеву ать не возмуть нас" Половци тъ1 еси наш" кнзь а поіди. ИзАславъ же въ^авъ оу Киевъ» [12, стб. 476]; это означало, что митрополита в Киеве к этому времени не было. В 1160 г. была другая ситуация -- митрополичий стол оказался вакантен из-за острых разногласий между Ростиславом Мстиславичем и Мстиславом Изяславичем по поводу кандидатуры митрополита: «и ту распри бывше межи има Ростиславу Клима не хотАщю . митрополитомъ а Мьстиславу КостАнтина не хотАщю . иже бАше сщенъ патриархомъ . и великимъ сборомъ КостАнтина града річи продолжившисА и пребывши кріпці межи ими и тако йложиста wбa жко не сісти . има на столі митрополитьстемь и на том" ціловаста хрстъ жко иного митрополита привести им" исъ ЦрАгорода» [2, стб. 503-504]..

В дальнейшем, на пространстве 1170-1180-х гг. упоминания о св. Софии и Десятинной церкви отсутствуют. В тексты возвращается оборот первой половины XII в.: «сіде на столі діда своего и и'Ца своего». Вновь св. София и Десятинная церковь упоминаются только в описании вокняжения Рюрика Ростиславича в 1194 г.

На этом факты заканчиваются и начинаются предположения. Позволю привести себе некоторые из них.

Предположение первое: с середины XII в. возникает и существует до конца столетия традиция религиозного церемониала в храмах св. Софии и Десятинной церкви. Этот церемониал обеспечивал процедуре княжеского настолования религиозную санкцию --дополнительную легитимность в глазах социума. Выпадение известий о церемониях в Софийском храме и Десятинной церкви на пространстве 1170-1180-х гг. может быть связано с особенностями источников Киевского свода XII в. (черниговских, переяславских и т. д.).

Предположение второе сводится к тому, что в указанное время (т. е. вторая половина XII в.) процедура княжеского настолования еще не устоялась. Сама инвеститура киевских князей пребывала в стадии становления. Религиозный церемониал в храме св. Софии использовался в первую очередь потомками Мстислава Владимировича как средство дополнительной легитимации своих прав на престол перед лицом старших Мономашичей и их потомков, которые в таком средстве, вообщем-то, не нуждались.

На сегодняшний день, учитывая состояние источниковой базы, оба эти предположения имеют равные шансы. Стоит только указать, что у церковной процедуры настолования князей просматривается отчетливый византийский след. Начиная с конца IX в., обряд коронации византийских василевсов включал в себя процедуру освящения царской хламиды и совместной молитвы василевса и патриарха на амвоне, после чего освященные одежды и венец возлагались на автократора [9, с. 35-36].

Совершалось ли нечто подобное в храме св. Софии в Киеве (по аналогии в Византией), читались ли по поводу вокняжения специальные молитвословия -- неизвестно. Существует только одна косвенная зацепка, на которую в свое время обратил внимание А. П. Толочко. Речь идет о известии Лавр. под 6711 (1203) г., повествующем о взятии Киева Рюриком Ростиславичем. В числе добычи из главных киевских храмов упоминаются «порты блжныхъ первых" кнАзьи єже бжху повішали в цр"квахъ стхъ на памАт собі» [11, стб. 418]. Отталкиваясь от этого известия А. П. Толочко предположил, что указанные реликвии в соответствии с византийским образцами могли использоваться в ритуале посажения на стол [18, с. 40].

Принимая во внимание это мнение, я бы хотел добавить ко второму предположению следующее. Вероятно, Мстиславичи стремились оформить инвеституру киевского князя с отсылкой к византийским образцам. Старшие Мономашичи и Ольговичи опирались, по всей видимости, на старую традицию посажения князя на стол на княжом дворе, включавшую публичное прославление избираемого. Хотя А. Ю. Виноградов полагает, что при Юрии Долгоруком в практику был введен новый элемент княжеской интронизации -- благословление митрополитом посажаемого князя, которое тоже отсылалось к византийской традиции [3, с. 59].

Публичное провозглашение/прославление правителя -- традиция, относящаяся к балто- славянскому и скандинавскому кругу архаических потестарных практик, хорошо прослеживаемых в источниках. Поэтому предположение, высказанное Ю. А. Артамоновым о раннем внедрении в древнерусскую практику церковной традиции княжеского настолования, представляется мне сомнительным. Тем более что аргумент в пользу этого предположения основывается на утверждении, что летописец не упоминает о фактах или явлениях, которые являются для него очевидными: «Молчание летописных текстов о посещении соискателем соборного храма не может служить основанием для отрицания совершения церковного обряда, поскольку для хронистов содержание интронизации не представляло самостоятельного интереса» [1, с. 16].

На мой взгляд, правомерность такого утверждения может считаться доказанной, если нам достоверно известна техника создания летописцем своего текста. На деле же вопрос о том, что летописец оставлял в тексте повествования, а что оставлял «за кадром», до сих пор остается открытым. Все предположения по данной теме на сегодня являются гипотетическими построениями с той или иной степенью доказуемости.

Если исходить из реального состояния источников, то они однозначно свидетельствуют о том, что архаические практики посажения князя на стол на протяжении XII в. вытесняются новыми, испытавшими влияние византийского придворного церемониала. На мой взгляд, следует согласиться с высказыванием К. А. Гвозденко, что «древнерусский обряд интронизации прошел эволюцию, сходную с той, что имела место в Византии: от чисто светского обряда до провозглашения претендента правителем в храме» [4, с. 34].

Данный подход логично объясняет эволюцию политических традиций Русской земли, которая являлась частью византийской ойкумены и испытывала определенное культурное влияние со стороны империи. Безусловно, это ни в коей мере не отрицает специфики местных условий. На примере эволюции княжеской инвеституры можно увидеть, как эволюционировали политические практики и как они использовались различными группировками правящей элиты Русской земли.

Список источников и литературы

княжеская инвеститура домонгольская русь

1. Артамонов Ю. А. Об участии церкви в интронизации князей Древней Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Вып. ХХХІІІ: Роль религии в формировании социокультурных практик и представлений. М., 2021. С. 13-18.

2. Барсов Е. В. Исторический очерк чинов священного венчания на царство в связи с развитием идеи царя на Руси // Чтения в обществе истории и древностей российских. 1883. Кн. 1. C. III-XXXV.

3. Виноградов А. Ю. Религиозный аспект церемонии вокняжения в домонгольской Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Па- шуто. Вып. XX^III: Роль религии в формировании социокультурных практик и представлений. М., 2021.

С.57-61.

4. Гвозденко К. А. Церемонии княжеской интронизации на Руси в домонгольский период // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2009. № 1(35). С.17-35.

5. Горский А. В. О священнодействии венчания и помазания царей на царство // Творения святых отцов в русском переводе. Т. 49. М., 1882. Прибавления.

6. Карпов А. Ю. Русская церковь X-XIII вв. Биографический словарь. М.: Квадрига, 2017. 472 с.

7. Котышев Д. М. Инвеститура киевских князей XI-XII вв. // Восточная Европа в древности и средневековье. Чтения памяти члена-корреспондента АН СССР Владимира Терентьевича Пашуто. Вып. XX^II: Сравнительные исследования социокультурных практик. М., 2020. С. 121-126.

8. Макарий. История русской церкви. Т. 2. СПб. Тип. Имп. Акад. наук, 1857. [4], 368, IV с.

9. Острогорский Г. А. Эволюция византийского обряда коронования // Византия. Южные славяне и древняя Русь. Западная Европа. Искусство и культура. М.: Наука, 1973. С. 33-42.

10. Покровский Н. Чин коронования государя в его истории // Церковный вестник. 1896. № 18. С. 572-573.

11. Полное собрание русских летописей. Т. 1: Лаврентьевская летопись. М.: Языки русской культуры, 1997. 496 с.

12. Полное собрание русских летописей. Т. 2: Ипатьевская летопись. М.: Языки русской культуры, 1998. 648 с.

13. Попов К. М. Чин священного коронования (исторический очерк образования чина) // Богословский вестник. Сергиев Посад. 1896. Апрель. С. 182-185.

14. Поппэ А. В. Митрополиты Киевские и всея Руси (988-1305 гг.) // Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси. СПб.: Византинороссика, 1996. С. 447-471.

15. Ричка В. М. «Владимиръ на столі» (Обряд інтронізації в Київській Pyci) // Ruthenica. Т. VI. Київ, 2007. С. 118-127.

16. Рычка В. М. «Город Ярослава»: символическое содержание летописного образа // Ярослав Мудрый и его эпоха. М.: Индрик, 2007. С. 155-158.

17. Толочко А. П. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев: Наукова думка, 1992.

18. Толочко А. П. «Порты блаженных первых князей»: к вопросу о византийских политических теориях на Руси // Южная Русь и Византия. Киев: Наукова думка, 1991. С. 34-42.

19. Banaszkiewiecz J. Boleslaw i Peredslawa: Uwagi о uroczystosci stanowienia wladcy w zwiqzku z wejseiem Chrobrego do Kijowa // Kwartalnik historiezny. 1990. № 4. S. 8-21.

20. Dvornik F. Byzantine Political Ideas in Kievan Russia // Dumbarton Oaks Papers. T. 9/10. 1956. P. 116-121.

21. Goetz L. К. Staat und Kirche in Altrussland. Dunker, 1908. 214 s.

22. Medlin W. К. Moscow and East Rome. A Political Study of Relations of Church and State in Muscovite Russia. Geneve, 1952. 252 p.

23. Poppe A. Das Reich der Rus im 10 und 11 Jahrhunderts: Wandel der Ideenwelt 11 Jahrbucher fur Geschichte Osteu- ropas. Neue Folge, 1980. Bd. 28. H. 3.

24. Poppe A. The Enthronement of the Prince in Kievan Rus' // The 17th International Byzantine Congress: Abstracts of Short Papers. Washington, 1986.

REFERENCES

1. Artamonov Yu. A. Ob uchastii tcerkvi v intronizatcii kniazei' Drevnei' Rusi [On the participation of the church in the enthronement of the princes of Ancient Russia]. Vostochnaia Evropa v drevnosti i srednevekov'e. Chteniia pamiati chlena-korrespondenta AN SSSR Vladimira Terent'evicha Pashuto. Vy'p. XXXIII. Rol' religii v formirovanii sotci- okul'turny'kh praktik i predstavlenii' [Eastern Europe in antiquity and the Middle Ages. Readings in memory of Vladimir Terentyevich Pasha. Issue. XXIII: The role of religion in the formation of socio-cultural practices and ideas]. Moscow, 2021, pp. 13-18. (In Pussian).

2. Barsov E. V. Istoricheskii' ocherk chinov sviashchennogo venchaniia na tcarstvo v sviazi s razvitiem idei tcaria na Rusi [Historical sketch of the rites of the sacred wedding to the kingdom in connection with the development of the idea of the king in Russia]. Chteniya v obshchestve istorii i drevnostey rossiyskikh [Readings in the society of Russian history and antiquities], 1883, book 1, pp. III-XXXV. (In Pussian).

3. Vinogradov A. Yu. Religiozny'i' aspekt tceremonii vokniazheniia v domongol'skoi' Rusi [Religious Aspect of the Enthronement Ceremony in Pre-Mongol Rus].Vostochnaia Evropa v drevnosti i srednevekov'e. Chteniia pamiati chlena-korrespondenta AN SSSR Vladimira Terent'evicha Pashuto. Vy'p. XXXIII. Rol' religii v formirovanii sotci12 okul'turny'kh praktik i predstavlenii' [Eastern Europe in antiquity and the Middle Ages. Readings in memory of Vladimir Terentyevich Pasha. Issue. XXIII: The role of religion in the formation of socio-cultural practices and ideas]. Moscow, 2021, pp. 57-61. (In Pussian).

4. Gvozdenko K. A. Tceremonii kniazheskoi' intronizatcii na Rusi v domongol'skii' period [Ceremonies of princely enthronement in Russia in the pre-Mongolian period]. Drevniaia Rus'. Voprosy' medievistiki [Ancient Russia. Questions of medieval studies], 2009, no. 1(35), pp. 17-35. (In Pussian).

5. Gorskii' A. V. O sviashchennodei'stvii venchaniia i pomazaniia tcarei' na tcarstvo [On the sacrament of wedding and anointing of kings to the kingdom]. Tvoreniia sviaty'kh ottcov v russkom perevode [Creations of the Holy Fathers in Russian translation]. T. 49. Moscow, 1882, Additions. (In Pussian).

6. Karpov A. Yu. Russkaia tcerkov' X-XIII vv. Biograficheskii' slovar' [Russian Church X-XIII centuries. Biographical Dictionary]. Moscow, 2016, 472 p. (In Pussian).

7. Koty'shev D. M. Investitura kievskikh kniazei' XI-XII vv. [Investiture of the Kiev princes of the XI-XII centuries]. Vostochnaia Evropa v drevnosti i srednevekov'e. Chteniia pamiati chlena-korrespondenta AN SSSR Vladimira Terent'evicha Pashuto. Vy'p. XXXII. Sravnitel'ny'e issledovaniia sotciokul'turny'kh praktik [Eastern Europe in antiquity and the Middle Ages. Readings in memory of Vladimir Terentyevich Pashuto. Issue. XXIII: Comparative studies of sociocultural practices]. Moscow, 2020, pp. 121-126. (In Pussian).

8. Makarii'. Istoriia russkoi' tcerkvi [History of the Russian Church], vjol. 2. St. Petersburg, Tip. Imp. Akad. Nauk Publ., 1857, [4], 368, IV p. (In Pussian).

9. Ostrogorskii' G. A. E'voliutciia vizantii'skogo obriada koronovaniia [Evolution of the Byzantine rite of coronation]. Vizantiia. Iuzhny'e slaviane i drevniaia Rus'. Zapadnaia Evropa. Iskusstvo i kul'tura [Byzantium. Southern Slavs and ancient Russia. Western Europe. Art and culture]. Moscow, Nauka Publ., 1973, pp. 33-42. (In Pussian).

10. Pokrovskii' N. Chin koronovaniia gosudaria v ego istorii [The rite of coronation of the sovereign in his history]. Tcerkovny'i' vestneyk [Church Bulletin]. 1896, no. 18, pp. 572-573. (In Pussian).

11. Polnoye sobraniye russkikh letopisey [Complete collection of Russian chronicles]. Vol. 1: Lavrent'yevskaya letopis'. Moscow, Yazyki russkoy kul'-tury Publ., 1997, 496 p. (In Pussian).

12. Polnoye sobraniye russkikh letopisey Complete collection of Russian chronicles]. Vol. 2: Ipat'yevskaya letopis'. Moscow, Yazyki russkoy kul'tury Publ., 1998, 648 p. (In Pussian).

13. Popov K. M. Chin sviashchennogo koronovaniia (istoricheskii' ocherk obrazovaniia china) [The rite of the sacred coronation (historical sketch of the formation of the rank)]. Bogoslovskii' vestneyk [Theological Bulletin]. Sergiev Posad, 1896, aprel', pp. 182-185. (In Pussian).

14. Poppe' A. V. Mitropolity Kiyevskiye i vseya Rusi (988-1305 gg.) [Metropolitans of Kiev and All Russia (9881305)]. Podskal'ski G. Khristianstvo i bogoslovskaya literatura v Kiyevskoy Rusi. St. Petersburg, Vizantinorossika, 1996, pp. 447-471. (In Pussian).

15. Richka V. M. «Vladimir'' na stolk» (Obriad intronizatcii' v Kiivs'kii' Pyci) [“Vladimir on the table” (Rite of Enthronement in Kiev Pyci)]. Ruthenica, vol. 4. Kiiv, 2007, pp. 118-127. (In Pussian).

16. Ry'chka V. M. «Gorod Iaroslava»: simvolicheskoe soderzhanie letopisnogo obraza [“City of Yaroslav”: the symbolic content of the chronicle image]. Iaroslav Mudry'i' i ego e'poha [Yaroslav the Wise and his era]. Moscow, IndriK, 2007, pp. 155-158. (In Pussian).

17. Tolochko A. P. Kniaz' v Drevnei' Rusi: vlast', sobstvennost', ideologiia [Prince in Ancient Russia: power, property, ideology]. Kiev, Naukova Dumka, 1992, 224 p. (In Pussian).

18. Tolochko A. P. «Porty' blazhenny'kh pervy'kh kniazei'»: k voprosu o vizantii'skikh politicheskikh teoriiakh na Rusi [“Ports of the blessed first princes”: on the issue of Byzantine political theories in Russia]. Iuzhnaia Rus' i Vizantiia [Southern Russia and Byzantium]. Kiev, Naukova Dumka, 1991. pp. 34-42. (In Pussian).

19. Banaszkiewiecz J. Boleslaw i Peredslawa: Uwagi о uroczystosci stanowienia wladcy w zwiqzku z wejseiem Chrobrego do Kijowa [Boleslaw i Przedsawa: Comments on the ceremony of establishing the ruler in connection with Brave's entry into Kiev]. Kwartalnik historiezny [Quarterly history], 1990, no. 4, pp. 8-21 (In Polish).

20. Dvornik F. Byzantine Political Ideas in Kievan Russia // Dumbarton Oaks Papers, t. 9/10. 1956, pp. 116-121.

21. Goetz L. К. Staat und Kirche in Altrussland [State and Church in Old Russia]. Dunker, 1908, 214 s. (German).

22. Medlin W.K. Moscow and East Rome. A Political Study of Relations of Church and State in Muscovite Russia. Geneve. 1952, 252 p.

23. Poppe A. Das Reich der Rus im 10 und 11 Jahrhunderts: Wandel der Ideenwelt 11 Jahrbucher fur Geschichte Osteu- ropas. Neue Folge, 1980. Bd. 28. H. 3. (German).

24. Poppe A. The Enthronement of the Prince in Kievan Rus' // The 17th International Byzantine Congress: Abstracts of Short Papers. Washington, 1986.

Размещено на Allbest.ru