Ценовая политика 1920-х гг. как фактор разрушения крестьянского хозяйства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ценовая политика 1920-х гг. как фактор разрушения крестьянского хозяйства

Валерий Николаевич Кузин

Аннотация

Актуальность и цели. Очевидная незавершенность переходного периода российской экономики, ее неустойчивость и несбалансированность вызывают закономерные опасения по поводу перспектив развития внутриэкономической ситуации на фоне глобальных угроз. Как показывает весь исторический опыт, в том числе и нашей страны, ключевое значение для достижения стабильного и устойчивого состояния общества имеет фактор продовольственной безопасности. Россия пока еще не приобрела достаточного опыта регулирования всей сферы сельскохозяйственного производства. Поэтому здесь вероятны соблазны увлечения чрезмерным администрированием, что приведет к возможной утрате наметившейся позитивной тенденции в сельском хозяйстве. Цель работы - проанализировать опыт государственного регулирования сельскохозяйственного производства периода 1920-х гг., который был получен во многом в схожих исторических условиях; показать негативное влияние администрирования в сфере ценообразования в условиях рыночных отношений. Материалы и методы. Решение исследовательских задач было получено на основе историко-правового анализа нормативных актов, регулирующих сферу сельскохозяйственного производства, данных статистики 1920 -х гг., комментариев специалистов и аналитиков. Результаты. Исследовано влияние государственной политики регулирования цен на способность крестьян обеспечить продовольственное снабжение населения. Выводы. Изучение влияния государственного регулирования ценообразования в период новой экономической политики позволяет понять причины кризиса сельскохозяйственного производства и вынужденного перехода к коллективизации крестьян.

Ключевые слова: крестьянское хозяйство, продовольственное снабжение, государственная политика, цены, продовольственный кризис

Abstract

PRICING POLICY OF THE 1920s AS A FACTOR IN THE DESTRUCTION OF THE PEASANT ECONOMY

Valeriy N. Kuzin

Background. The obvious incompleteness of the transition period in the Russian economy, its instability and imbalance cause legitimate concerns about the prospects for the domestic economic development against the background of global threats. As the entire historical experience, including Russian, shows, the factor of food security is of key importance for achieving a stable and sustainable state of society. Russia has not yet gained sufficient experience in regulating the sphere of agricultural production. Therefore, there may be temptation and enthusiasm for excessive administration, which will lead to the possible loss of the emerging positive trend in agriculture. The purpose of research is to analyze the practice of state regulation in agricultural production for the period of the 1920s, which was obtained, in many respects, in the similar historical context, as well as to show the negative impact of administration in the field of pricing in the conditions of market relations. Materials and methods. The solution of research problems was obtained on the basis of historical and legal analysis of normative acts regulating the sphere of agricultural production, statistical data of the 1920s, comments of specialists and analysts. Results. The paper studies the influence, which the state policy of price regulation had on the ability of peasants to ensure food supply to the population. Conclusions. Exam-ining the impact of state regulation over taxation of individual peasant farms in the period of the new economic policy allows understanding the causes of the agricultural production crisis and the forced transition of peasants to collectivization.

Keywords: peasant economy, food supply, state policy, prices, food crisis

Государственное регулирование ценообразования в период нэпа являлось мощным инструментом управления развитием народного хозяйства. Оно выражалось в определении соотношения цен на промышленные товары и сельскохозяйственные продукты, в установлении закупочных цен на технические культуры для промышленности и зерновые хлеба. Цены определяли покупательную способность деревни и рентабельность отраслей сельскохозяйственного производства, поэтому являлись одним из ключевых факторов решения «зерновой проблемы».

Начало государственному регулированию в области ценообразования положил декрет СНК от 5 августа 1921 г., утвердивший положение «О Комитете цен»1. На Комитет возлагалось установление оптовых и розничных цен на все товары, отпускаемые государственными учреждениями и предприятиями друг другу, кооперации и населению. Таким образом, уже на начальном этапе новой экономической политики государство стремилось сделать рынок регулируемым [1, с. 41]. Однако кризисное состояние промышленности и финансовой системы не способствовали эффективной работе Комитета. Затем была предпринята попытка организации торговли, для чего СНК принял положение «О Комиссии по внутренней торговле» от 9 мая 1922 г.1 Каких-либо реальных полномочий Комиссия не получила, на нее возлагались лишь технические функции. Но уже осенью ее компетенция существенно изменилась. Постановлением Совета труда и обороны (СТО) от 6 октября 1922 г. ей было предоставлено право устанавливать список товаров, на которые без разрешения Комиссии повышение цен не допускалось2. Таким образом правительство вновь попыталось управлять ценами вышедших на рынок государственных предприятий.

С этого времени влияние государства на внутреннем рынке постепенно усиливалось. Так, регулирование восстанавливающегося хлебного рынка получило отражение в постановлениях СТО, направленных на упорядочение расчетов между государственными потребителями и поставщиками хлеба. Этого объективно требовала нестабильная финансовая система государства. Поэтому с начала 1923 г. и до проведения денежной реформы СТО ежемесячно принимал постановления, которыми устанавливались средние цены ржи, овса и пшеницы для расчетов с государственными органами за отпускаемое им продовольствие из государственного фонда.

На начальном этапе нэпа в основу расчетов между государственными предприятиями были положены рыночные цены. Активных попыток непосредственного вмешательства в их ценообразование со стороны государства еще не предпринималось. Но уже в начале апреля 1923 г. обвал хлебных цен заставил СТО принять «Положение об особой полномочной комиссии по восстановлению и развитию торговли хлебом»3. Несмотря на грозное название, комиссия не получила никаких реальных полномочий, а потому повлиять на конъюнктуру хлебного рынка не могла. Хотя необходимость нормализации хлебных цен и была очевидной, но дешевизна крестьянского хлеба повышала доходность экспорта [2, с. 43].

В это же время государственные тресты и синдикаты начали в погоне за прибылью в больших размерах повышать оптовые цены на свою продукцию. Рост отпускных цен государственной промышленности спровоцировал увеличение розничных цен. Подорожало все - удобрения, сахар, металлопродукция, товары повседневного спроса. К осени 1923 г. в кооперативных лавках ситец подорожал в 6-7 раз, пуд гвоздей в 16 раз, обычные ведра - в 15,5 раз [3, с. 49]. Таким образом, попытка сбора средств на восстановление промышленности привела к опасному перекосу торгового баланса.

Сложившееся ценообразование негативно сказалось на состоянии сельскохозяйственного производства, в первую очередь - зернового. Повышение цен достигло своего максимума к осенним полевым работам, поэтому не могло не сказаться на посеве озимых культур. Дороговизна техники, сельскохозяйственного инвентаря и минеральных удобрений привела к минимизации их закупок. При таком разорительном соотношении цен крестьяне были не в состоянии применять непомерно дорогое удобрение. Одновременно с этим из-за высоких цен они были вынуждены отказаться и от покупки промышленных товаров. В результате, в условиях острого товарного дефицита началось затоваривание в промышленности. Возникший кризис сбыта бумерангом ударил по всей финансовой системе государства.

Важно отметить, что недоступность промышленных товаров привела к стихийному стремлению крестьян отделиться от города путем перехода к натуральному хозяйству. К концу 1923 г. сведения об этом поступали со всей территории страны, что представляло собой уже политическую опасность [4, с. 242]. Таким образом, первая попытка перекачивания средств из деревни в промышленность путем ценового регулирования «окончилась экономическим кризисом с политическими последствиями» [5, с. 191].

Кризис сбыта 1923 г. показал общую неготовность государственного аппарата к работе в новых условиях и неспособность регулирующих органов проводить взвешенную ценовую политику. Пришло понимание рукотворности проблемы [6, с. 4]. В качестве причин кризиса назывались «.. .безалаберность построения торговой сети с общехозяйственной точки зрения, неувязанность отдельных торговых систем (кооперативной, синдикатской и трестовской)» [7, с. 68]. Свои промахи был вынужден признать и Госплан [8, с. 5].

К концу 1923 г. развернулась первая кампания по снижению розничных цен, начался пересмотр калькуляций и прейскурантов, и к январю 1924 г. промышленные цены значительно снизились [4, с. 42]. Однако теперь начался неуправляемый рост сельскохозяйственных цен. Так, с августа 1923 г. по март 1924 г. цены на рожь и пшеницу выросли более чем в два раза [9, с. 43]. Столь резкое повышение цен также не являлось нормальным.

Понимание этого привело к существенному усилению полномочий Комиссии по внутренней торговле. Постановлением СТО «О порядке установления предельных цен на товары» от 22 февраля 1924 г. Комиссии предоставлялось право регулировать все цены на товары, обращающиеся на внутреннем рынке Союза ССР во всех стадиях их торгового обращения, устанавливать предельные цены для оптовой, оптово-розничной и розничной продажи и покупки товаров.

Деятельность Комиссии позволила осуществить мероприятия по принудительному снижению цен на товары первой необходимости. Предприятия убрали из цен и прежние страховые наценки . Однако активное административное вмешательство в процесс ценообразования породило прецедент для ограничения рыночных отношений вообще. Государство путем административного регулирования цен теперь все более пыталось подменить своими установлениями обычные рыночные инструменты.

Усиление государственного вмешательства произошло в марте 1924 г., когда на базе Комиссии по внутренней торговле был образован Народный комиссариат внутренней торговли СССР, унаследовавший все права и обязанности прежней структуры.

Но весной 1924 г. его вмешательство еще не потребовалось. В апреле - мае наметилось сближение оптовых и розничных цен промышленности и сельского хозяйства [4, с. 249]. Это дало повод для надежд на «стабилизацию всего народнохозяйственного организма» [10, с. 42]. Однако ухудшение видов на урожай вследствие засухи привело к началу нового роста цен на хлеб. В ряде районов в конце лета цены были почти на 100% выше аналогичных цен прошлого года [6, с. 42]. Рост цен характеризовался как «грозный» [11, с. 3]. Здесь требовались срочные, но гибкие меры для выхода из нового кризиса.

Однако в ситуацию на внутреннем рынке вмешался внешний фактор. Мировой урожай зерновых в 1924 г. оказался низким, возникла исключительно благоприятная ситуация для вывоза хлеба [12, с. 79]. В итоге СТО принял решение об установлении так называемых «лимитов» или предельных цен [13, с. 117]. Иными словами, регулирование цен было произведено исключительно административными мерами, которые казались панацеей от всех бед. Но грубое вторжение в сферу ценообразования, да еще в разгар хлебозаготовок, имело самые негативные последствия.

При низких государственных заготовительных ценах частным заготовителям достаточно было предложить лишь на несколько копеек большую цену, чтобы хлеб пошел минуя государственных заготовителей [14, с. 18]. Осенние месяцы для государственных заготовок зерновых культур оказались упущены. Ошибка заключалась в том, что при установлении осенних закупочных цен в расчет были взяты только мировые цены, но не была учтена конъюнктура внутреннего рынка, где сказалось влияние сильной засухи. В октябре 1924 г. ВЦИК поставил перед Наркомвнуторгом задачу сближения розничных и оптовых цен, создания их максимальной устойчивости . Однако в сложившихся условиях задача была уже невыполнима, пришло признание ошибок ценовой политики [15, с. 67].

Завышенная оценка урожая, неоправданные экспортные устремления, отсутствие возможности маневра на хлебном рынке и низкие заготовительные цены вызвали паралич деятельности государственных заготовителей. Введение системы лимитных цен крайне затруднило возможности снабжения страны, и от нее вскоре пришлось отказаться [16, с. 106]. В новый год государство вступило без запасов и было вынуждено весной закупать хлеб по тройной цене, не считаясь с расходами [15, с. 68].

Таким образом, государство на хлебном рынке стало совершать одну и ту же ошибку. Осенью, в период и без того низких рыночных цен, закупочные цены устанавливались нереально низко, и крестьяне прекращали торговать с государством. И каждую весну, из-за отсутствия резервов, государство закупало хлеб на рынке по ценам, в разы превышавшим осенние [17, с. 112]. Предсказуемое поведение государства позволяло зажиточным крестьянам скупать хлеб осенью и ждать весеннего подорожания. Инертность управленческих структур, неслаженность их действий, недостаток средств и, главное, отсутствие резервов не позволяли государству выработать эффективные приемы борьбы с этим, в общем-то абсолютно рыночным явлением. Перекосы в планировании, грубые экономические ошибки и просчеты в ценообразовании вносили все больше хаоса в хозяйственную жизнь государства.

В начале 1925 г. обнаружилась еще одна проблема - все более увеличивающийся дисбаланс внутри сельскохозяйственного производства. Он выражался в неуклонном сокращении доли продукции от зерновых культур и систематическом нарастании объемов продукции технических растений и животноводства [18, с. 75]. Здесь уже сказались последствия установленных ранее более высоких цен на технические культуры. Только в Белоруссии прирост площадей технических культур в 1925 г. составил 140-150%. Таким образом, государственная ценовая политика привела к опасному для продовольственного обеспечения страны перекосу в развитии сельского хозяйства. ценовая политика крестьянское хозяйство

Углублению дисбаланса хозяйственного развития способствовали решения III Съезда Советов, обязавшего правительство найти средства на провозглашенную индустриализацию. В конце июля 1925 г. Наркомторг получил право управления ценами на всем хлебном рынке страны. Ему предоставлялось право отказываться от рыночных механизмов регулирования и директивным способом устанавливать в хлебопроизводящих районах государственные закупочные цены2. Регулирование хлебных цен полностью переместилось в плоскость администрирования, что говорит о начале сворачивания нэпа. Следует согласиться с тем, что «...этим было положено начало командно-административной системы управления экономикой» [19, с. 113-114].

Пороки администрирования проявились уже в заготовительную кампанию 1925/26 г. Осенью ожидался большой урожай, валовый сбор хлебов предполагался в 4 млрд. пудов [20, с. 22-23]. Под влиянием этого рыночные цены снизились почти вдвое. Зажиточное крестьянство торопилось, выбрасывая хлеб на рынок. В производящей полосе европейской части Союза падала оптовая цена на пшеницу и рожь [13, с. 120].

Однако в августе прошли дожди, часть урожая пропала, и цены на хлеб вновь стали расти. В середине августа государственные заготовители еще давали за пуд пшеницы 1 руб. 25 коп. Однако в начале сентября Наркомвнуторг резко понизил заготовительные цены до 87 коп. [21, с. 11]. Результат грубого административного вмешательства не замедлил сказаться. Сдача хлеба прекратилась, крестьяне стремились сбывать в первую очередь малоценные культуры [22, с. 6].

Установленные закупочные цены стали основной причиной срыва заготовок. Уже в октябре Наркомторг поднял цену до 1,19 руб., а в ноябре вернулся к цене августа. Однако время для государственных заготовок было уже потеряно. Вместо 780 млн. пудов хлеба было заготовлено лишь 517 млн. пудов [23, с. 225]. Рыночные цены на хлеб к весне 1926 г. выросли в полтора раза [19, с. 260].

Здесь необходимо отметить, что крестьяне по воле государства оказались в сложном положении. При хорошем урожае они не имели стимулов к его реализации. Низкие государственные закупочные цены заставляли откладывать хлеб в страховые запасы или предлагать его частнику. Но и продажа частнику имела мало смысла - купить было нечего.

Промышленные товары были дорогими, плохого качества и, главное, труднодоступными. Глава правительства А. Рыков в октябре сокрушался: «Мы переживаем жесточайший товарный голод в деревнях...» [22, с. 7]. Официально признавалось, что «нет товаров личного потребления, машин, инвентаря и прочего... Крестьянину не для чего продавать свой хлеб...» [24, с. 4]. Однако даже если товар и обнаруживался в продаже, то покупателей отпугивали высокие цены [16, с. 113].

Необходимо указать на то, что рост рыночных цен на хлеб во многом провоцировался неконтролируемым подъемом цен на промышленные товары [25, с. 83]. В попытке сбить цены на продукцию промышленности в начале 1926 г. были резко снижены до 30% заготовительные цены на технические культуры. Это привело к немедленному падению объемов заготовки технического сырья . Такой маневр с заготовительными ценами оказал серьезное влияние на развитие технических культур в 1926 г. [26, с. 96]. В результате за один только год посевная площадь в районах товарного производства сократилась подо льном на 15-20%, под подсолнечником - на 16,4% [23, с. 225]. В результате политики цен сырьевые отрасли хозяйства оказались в критическом положении. «Неправильной» государственная политика цен была признана в ноябре и на XV партийной конференции [27, с. 11].

Не лучше процесс административного управления развивался и на зерновом рынке. Урожай 1926 г. выдался достаточно высоким. Однако и в новую заготовительную кампанию Наркомторг повторил все ошибки предыдущего года. В июле и августе планы заготовок стабильно выполнялись. Но затем государственные заготовительные цены были резко понижены на 25-30%. В результате заготовки остановились. Как и в предыдущем году, в октябре цены пришлось снова поднять, но разрыв между государственными заготовительными и рыночными ценами составлял уже 66% [28, с. 11-12]. При такой разнице цен крестьяне предпочитали продавать хлеб частнику.

Во второй половине 1920-х гг. государство являлось основным покупателем для деревни. Оно располагало самой разветвленной и доступной для крестьян сетью заготовительных пунктов. Однако низкие заготовительные цены на хлебные культуры и высокие розничные цены на промышленные изделия делали продажу сельхозпродукции невыгодной. Падение доходов крестьян от зернового хозяйства стало повсеместным явлением. Ценовая политика государства стала причиной того, что крестьяне не только не увеличивали, но, наоборот, сокращали производство зерна.

Статистические данные о замедлении роста посевов основных хлебов появились еще в декабре 1925 г. В 1926 г. замедление темпов развития зернового хозяйства стало особенно заметным [26, с. 92]. Производство товарного зерна составило лишь 10,3 млн т против 21,3 млн т в 1913 г. [29, с. 92]. В январе 1927 г. уже звучали предостережения о том, что дальнейшее снижение цен недопустимо, поскольку оно будет идти в ущерб развитию сельского хозяйства [30, с. 19]. Но, несмотря на то, что в городах уже начинались трудности с ржаным хлебом, в феврале 1927 г. закупочные цены подверглись новому снижению . Ненормально низкие заготовительные цены на хлеб побуждали крестьянство реализовывать в первую очередь наиболее дорогие продукты сельского хозяйства - табак, мясо, птицу, кожсырье. Ценовая политика государства становилась важным фактором стагнации зернового производства.

Одновременно развитие сельского хозяйства тормозилось и тем, что промышленные товары оставались в два раза дороже чем до революции [31, с. 19-20]. Кампании по снижению цен оказались неэффективными, а результаты - малозначительными. Более того, уже в сентябре СТО признал, что в первом полугодии 1926/27 г. себестоимость продукции даже возросла. В итоге диспропорции в соотношении цен на промышленные товары и заготовительных цен на сельскохозяйственную продукцию, розничных и рыночных цен на товары оказались «вопиющими» [32, с. 8].

Развернувшаяся индустриализация требовала все большего количества технического сырья и в апреле 1927 г. IV съезд Советов Союза ССР предложил правительству «добиваться такого соотношения продажных цен на хлеб и цен на сырье, которое стимулировало бы рост посевных площадей на технические культуры...» [33, с. 621]. С этого времени начали резко расти государственные закупочные цены на сельскохозяйственное сырье. Одновременно принимались меры по стимулированию самих производителей: авансирование, долгосрочное кредитование, установление налоговых льгот. Все это ставило в невыгодное положение зерновые хозяйства. Справедливо отмечено, что «над экономической закономерностью получавшихся соотношений. никто не думал» [34, с. 47]. Под влиянием высоких заготовительных цен и льготных условий налогообложения уже в 1927 г. производство технических культур выросло, но одновременно доля зерновых в общей площади посевов сократилась с 89,9 до 81,3% [35, с. 19].

В результате непоследовательных и непродуманных действий правительства общий баланс производства зернохлебов, технических культур и продуктов животноводства был разрушен. Невыгодность производства хлеба стала очевидной. Самым выгодным использованием зерна теперь оказалось скармливание его крестьянской живности. Если в 1925/26 г. расходы на прокорм скота и птицы составляли 26,2% от валового сбора зерна, то в 1927/28 г. уже 31,9% [36, с. 74]. Таким образом, государственное вмешательство в сферу сельскохозяйственного производства вызвало сокращение производства товарного хлеба, что вело к неизбежному обострению «зерновой проблемы».

Заготовительная кампания 1927/28 г. стала еще одной иллюстрацией неудачной ценовой политики государства. Так, с июля по начало сентября шли устойчивые хлебозаготовки, закупочные цены крестьян устраивали. Но уже в середине сентября были существенно снижены государственные заготовительные цены и в ходе заготовок наступил перелом [37, с. 4]. Причем в худших традициях государственного управления директивное снижение цен произошло снова именно в разгар хлебозаготовок и продолжалось с сентября по ноябрь включительно.

Сдача хлеба государству стала откровенно невыгодным занятием, и поступление хлеба прекратилось. Крестьяне переключились на сдачу технических культур и продуктов животноводства. Многие из них, особенно зажиточные, легко «обернулись» с текущими расходами без реализации хлеба, придержали его до более высоких зимних и весенних цен [26, с. 8].

К концу года ситуация приняла катастрофический характер, цены частника превышали государственные в несколько раз. Так, рыночные цены на 1 декабря 1928 г. выросли по отношению с аналогичным периодом прошлого года по ржи - в потребляющей полосе РСФСР на 180%, в производящей полосе на 106%, по пшенице и овсу повсюду - более чем на 30% [38, с. 9].

В итоге к январю 1928 г. было заготовлено 300 млн пудов вместо 500 млн пудов, ежегодно необходимых государству для обеспечения армии, горожан, бедноты, сдатчиков технических культур [39, с. 178]. Это был серьезный кризис хлебозаготовок. Если к концу 1926 г. завоз хлеба в потребляющие районы страны составил 97,6 тыс. вагонов, то в 1927 - только 81,1 тыс. [40, с. 1].

Проблема усугублялась тем, что практикуемое ранее повышение закупочных цен теперь грозило срывом финансирования развернувшейся индустриализации [1, с. 49]. Ситуация с заготовками требовала неотложных, но продуманных государственных мер по выходу из зернового кризиса. Вместо этого 6 января 1928 г. за подписью Сталина была разослана директива Политбюро, требовавшая принять «особо репрессивные меры в отношении кулаков и спекулянтов, срывающих сельскохозяйственные цены» [41, с. 9].

Это означало, что сворачивание нэпа вступило в новую стадию. Зажиточные крестьяне именовались теперь кулаками, а вчерашние торговцы - спекулянтами. Появление подобной директивы свидетельствовало о том, что экономические рычаги управления народным хозяйством оказались полностью утеряны и рынок стал неуправляемый.

В начале апреля 1928 г. продовольственный вопрос стал центральным в работе объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП(б). Из выступлений на этом партийном форуме становятся понятными итоги «ручного» управления народным хозяйством в минувшем году. Выступавшие говорили о том, что в разгар заготовок хлеба Наркомторг резко повысил цену на ячмень, так как пивзаводы останавливались. Новая цена оказалась такой, какой крестьяне «никогда не видели», она почти сравнялась с ценой пшеницы. Крестьяне немедленно переключились на сдачу ячменя, а хлеб перестал сдаваться. Цены на картофель по той же причине установили такие, что перестала сдаваться свекла. Надо было увеличивать площадь посадки картошки - условия контрактации были такие, что свеклу перестали сеять [1, с. 78].

Приведенные примеры говорили о том, что попытка замены инструментов рыночного регулирования директивным ценообразованием провалилась. Сфера сельскохозяйственного производства стала плохо управляемой. При этом важно отметить, что продажа зерна государству стала «наименее выгодной из всех возможных продаж со стороны крестьянского хозяйства» [42, с. 142]. Так, культивируя рожь, овес и т.п., крестьяне в среднем получали дохода с десятины 70-80 руб. При этом десятина картофеля давала около 200 руб., свекла кормовая более 250, клевер до 300 руб. [43, с. 33-34].

Несмотря на это, в начале заготовительной кампании 1928/29 г. были снижены закупочные цены на зерновые хлеба и повышены на техническое сырье, особенно на мясо и мясные продукты. В итоге на хлеб цены вернулись к уровню 1925/26 г., а на технические культуры повысились до 50%. Поэтому деревня гораздо охотнее продавала мясопродукты, чем хлеб. В результате годовой заготовительный план 1928/29 г. по пшенице был выполнен на 76,4%, по ржи - на 66,2%, по крупам - на 85,7%, по кукурузе - на 40,6% [44, с. 3-5].

Ценовая политика государства привела к острому дефициту хлеба и резкому сокращению хлебного оборота в стране. Более того, во втором полугодии 1928 г. плановое снабжение сельского населения потребляющих районов почти не осуществлялось. Оно производилось в подавляющей части неорганизованным порядком через возродившееся мешочничество. Началась миграция сельского населения в город за продуктами [45, с. 410]. Это привело к новому росту цен, стремлению населения сделать запасы впрок, попыткам самоснабжения и росту панических настроений [46, с. 3]. В результате рыночные цены на 1 декабря 1928 г. возросли по сравнению с 1 декабря 1927 г. по ржи - в потребляющей полосе на 180%, в производящей - на 106%, по пшенице - 40 и 30,5% соответственно, по овсу - 40 и 27,2% [37, с. 9]. Неблагоприятное соотношение цен на зерно и технические культуры снижало стимулы к реализации хлеба.

Жесткую характеристику экономике страны этого периода дал Н. И. Бухарин: «... экономика у нас стала дыбом, когда лошади едят печеный хлеб, а люди в некоторых местах едят мякину; когда часть крестьянства вынуждена покупать хлеб в близлежащих городах, когда аграрная страна ввозит хлеб, а вывозит продукты промышленности» [41, с. 389]. Этим он констатировал полный провал государственной политики, направленной на регулирование цен.

О полной потере контроля над ситуацией на хлебном рынке свидетельствует гигантская разница, возникшая между государственными и рыночными ценами. Так, в Центральном промышленном районе рыночные цены на рожь в марте 1929 г. достигали 333% заготовительной цены, в Зауралье - до 300%, на Северном Кавказе - 307%, на Урале - 268%, в Сибири - 150%. Особенно велик был разрыв цен на пострадавшей от неурожая Украине, достигая по ржи 369% от плановой цены и по пшенице - 429,5% [35, с. 50].

В заготовительную кампанию 1929 г. государственные структуры оказались практически выключенными. Еще 30 июня правительство почти вдвое увеличило «твердые цены» . Но на рынках Черноземья за пуд хлеба уже давали от 1 до 6 руб. Низкие заготовительные цены снова стали причиной срыва хлебозаготовок. Но государство было обязано обеспечить продовольствием города, армию, часть крестьянства. Поэтому вина за провал хлебозаготовок была возложена на «кулаков». Началось насильственное изъятие хлеба, что означало поспешный и окончательный отказ от нэпа.

Таким образом, грубое государственное вмешательство в ценообразование в сфере сельскохозяйственного производства стало одной из главных причин сокращения производства товарного хлеба, обострения «зерновой проблемы». Непонимание закономерностей рынка и неспособность государства справиться со стихией рыночных отношений привели к разрушению зернового производства. Некомпетентность государственного управления проявилась в отсутствии стабильных цен, постоянной смене государственных приоритетов, неумении наладить диалог с крестьянином, кормящим страну. Ценовая политика государства способствовала тому, что общий баланс производства зернохлебов, технических культур и продуктов животноводства был разрушен. К концу 1920-х гг. убыточность производства хлеба стала очевидной.

Выполнение плана хлебозаготовок в 1929 г. оказалось уже невозможным без изъятия многолетних крестьянских страховых запасов. По сути, это означало переход к политике варварского «раскулачивания». Разорение крепких крестьянских хозяйств - основных поставщиков товарного хлеба - будет происходить тогда, когда никакой другой производственной базы создано еще не было. Неумелое государственное управление, отягощенное идеологическими предрассудками, приведет к катастрофическим результатам. Зерновое хозяйство пришло в полный упадок. Началось свертывание сельскохозяйственного производства и бегство крестьян от земли. Как следствие, к началу 1929 г. карточная система была введена во всех городах СССР.

Список литературы

1. Осокина Е.А. За фасадом «сталинского изобилия»: Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации. 1927-1941. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1999. 271 с.

2. Ильиных В.А. Хроники хлебного фронта (заготовительные кампании конца 1920-х гг. в Сибири): монография. М. : РОССПЭН : Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2010. 343 с.

3. Симонов Н.С. Советская финансовая политика в условиях нэпа (1921-1927 гг.) // История СССР. 1990. № 5. С. 42-59.

4. Бокарев Ю. П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское хозяйство в СССР в 20-е годы: источники, методы исследования, этапы взаимоотношений. М. : Наука, 1989. 312 с.

5. Рубинштейн Г. Л. Развитие внутренней торговли в СССР. Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1964. 396 с.

6. Смилга И. Накануне нового хозяйственного года // Плановое хозяйство. 1924. № 10. С. 3-16.

7. Мамченко М. К вопросу планирования торговли // Плановое хозяйство. 1925. № 10. С. 57-71.

8. В Президиуме Госплана. (Сентябрь - октябрь.) Бюджетно-финансовые вопросы // Плановое хозяйство. 1924. № 10. С. 176-225.

9. Витневский Н. Реализация урожая 23/24 с. х. года // Плановое хозяйство. 1924. № 7-8. С.41-45.

10. Первушин С. А. Конъюнктура народного хозяйства за май 1924 г. // Плановое хозяйство. 1924. № 6. С. 42-52.

11. Первушин С. А. Конъюнктура народного хозяйства СССР в июле 1924 г. // Плановое хозяй-ство. 1924. № 7-8. С. 31-44.

12. Варга Е. Экономические последствия вздорожания зерна // На аграрном фронте. 1925. № 3. С. 78-89.

13. Первушин С. А. Летняя конъюнктура 1925 года (июнь-август) // Плановое хозяйство. 1925. № 9.С. 116-133.

14. Ларин В. Об уроках хлебозаготовок 1925/26 г. // На аграрном фронте. 1926. № 5-6. С. 16-28.

15. Громан В. Г. Конъюнктурный обзор народного хозяйства СССР за 1 -е полугодие 1924/25 года // На аграрном фронте. 1925. № 5-6. С. 56-72.

16. Дегтярев Г. П. НЭП: идеологические тупики хозяйственной реформы / / НЭП: приобретения и потери : сб. ст. / отв. ред. В. П. Дмитренко. М. : Наука, 1994. С. 126-139.

17. Громан В. Г. Годовой обзор народного хозяйства за 1924-25 г. // Плановое хозяйство. 1925. № 12. С. 108-143.

18. Огановский Н. П. Сельское хозяйство СССР и его экспортные ресурсы // Плановое хозяйство. 1925. № 2. С. 68-84.

19. Бокарев Ю. П. Денежная политика середины 20-х годов и крушение рынка // НЭП: приобре-тения и потери : сб. ст. / отв. ред. В. П. Дмитренко. М. : Наука, 1994. С. 113-120.

20. Киселев С. Наши экономические проблемы // Плановое хозяйство. 1925. № 12. С. 21-27.

21. Виноградский Н. Хлебный рынок в истекшем полугодии // Хлебный рынок. 1927. № 1-2 (6-67). С. 7-14.

22. Рыков А. Основные вопросы нашей политики в деревне // На аграрном фронте. 1925. № 10. С. 16.

23. Телицын В. Л. Сквозь тернии «военного коммунизма»: крестьянское хозяйство Урала в 1917-1921 гг. М. : Изд. центр Ин-та рос. истории РАН, 1998. 212 с.

24. Милютин В. К итогам XIV партсъезда // На аграрном фронте. 1925. № 11-12. С. 3-16.

25. Волков Е. Мировая конъюнктура хлебного рынка и хлебоэкспорт из СССР // На хлебном фронте. 1926. № 1. С. 65-83.

26. Данилов В. П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР. Краткий очерк (1917-1945) // История СССР. 1990. № 5. С. 7-31.

27. Гольденберг Э. Хозяйственный вопрос на XV конференции // Большевик. 1926. № 21-22. С.8-24.

28. Виноградский Н. Вопросы организации рынка // Плановое хозяйство. 1929. № 1. С. 149-167.

29. История советского крестьянства. Т. 2: Советское крестьянство в период социалистической реконструкции народного хозяйства, конец 1927-1937 г. М. : Наука, 1986. 448 с.

30. Карпель Г. Плановые заготовки первой половины кампании // Хлебный рынок и хлебный экспорт. 1927. № 1-2 (6-67). С. 15-21.

31. Микоян А. Центральная ось современной хозяйственной политики // Большевик. 1927. № 4. С.18-21.

32. Ивницкий Н. А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М. : Интерпракс, 1994. 272 с.

33. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Сборник документов за 50 лет. Т. 1: 1917-1928 гг. М. : Политиздат, 1967. 783 с.

34. Волков Е. Уроки хлебоэкспортной кампании 1925-26 года и перспективы хлебного экспорта СССР // На аграрном фронте. 1926. № 5-6. С. 43-58.

35. Мошков Ю. А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективизации сельского хозяйства СССР (1929-1932 гг.). М. : Изд-во Моск. ун-та, 1966. 231 с.

36. Рыков А. Основные вопросы нашей политики в деревне // На аграрном фронте. 1929. № 5. С. 68-79.

37. Виноградский Н. Н. Полугодовые итоги хлебной кампании и задачи второго полугодия // На аграрном фронте. 1929. № 5. С. 1-5.

38. Экономическое обозрение // Хлебный рынок. 1929. № 2. С. 1-9.

39. Попов В. Хлеб под большевиками // Новый мир. 1997. № 8 (868). С. 175-191.

40. О снабжении хлебом внутреннего рынка // Хлебный рынок. 1929. № 2. (115). С. 1-9.

41. Как ломали нэп : стеногр. Пленумов ЦК ВКП(б) 1927-1929 гг. Т. 1: Объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 6-11 апреля 1928 г. М. : Междунар. фонд «Демократия» : Материк, 2000. 493 с.

42. Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе коллективизации 1927-1932 гг. / под ред. В. П. Данилова и И. А. Меницкого. М. : Политиздат, 1989. 526 с.

43. Письма во власть. 1928-1939: Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные струк-туры и советским вождям / сост. А. Я. Лившин, И. Б. Орлов, О. В. Хлевнюк. М. : Российская полити-ческая энциклопедия (РОССПЭН), 2002. 528 с.

44. Предварительные итоги хлебозаготовок 1928/29 г. и основные задачи кампании 1929/30 г. // На хлебном фронте. 1929. № 11-12 (124-125). С. 1-9.

45. Россия нэповская / под ред. А. Н. Яковлева. М. : Новый хронограф, 2002. 446 с.

46. Виноградский Н. Текущий момент и ближайшие задачи // Хлебный рынок. 1928. № 21-22 (110-111). С. 1-4.

References

1. Osokina E.A. Za_ fasadom «stalinskogo izobiliya»: Raspredelenie i rynok v snabzhenii naseleniya v gody industrializatsii. 1927-1941 = Behind the Facade of “Stalin`S Abundance”: Distribution and Market in Supply of the Population during Industrialization. 1927-1941. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya ent- siklopediya (ROSSPEN), 1999:271. (In Russ.)

2. Ilinykh V.A. Khroniki khlebnogo fronta (zagotovitelnye kampanii kontsa 1920-kh gg. v Sibiri): monografiya = Chronicles of the Grain Front (Procurement Campaigns of the Late 1920s in Siberia): Monograph. Moscow: ROSSPEN: Fond Prezidentskiy tsentr B.N. Eltsina, 2010:343. (In Russ.)

3. Simonov N.S. Soviet Financial Policy under the NEP (1921 -1927). Istoriya SSSR = History of the USSR. 1990;(5):42-59. (In Russ.)

4. Bokarev Yu.P. Sotsialisticheskaya promyshlennost i melkoe krestyanskoe khozyaystvo v SSSR v 20-e gody: istochniki, metody issledovaniya, etapy vzaimootnosheniy = Socialist Industry and Small Peasant Economy in the USSR in the 1920s: Sources, Research Methods, Relations Stages. Moscow: Nauka, 1989:312. (In Russ.)

5. Rubinshteyn G.L. Razvitie vnutrenney torgovli v SSSR = Development of Domestic Trade in the USSR. Leningrad: Izd-vo Leningr. un-ta, 1964:396. (In Russ.)

6. Smilga I. On the Eve of the New Economic Year. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1924;(10):3-16. (In Russ.)

7. Mamchenko M. On Trade Planning. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1925;( 10):57-71. (In Russ.)

8. At the Presidium of the State Planning Commission (September-October.) Budgetary and Financial Issues. Planovoe khozyaystvo = Planned economy. 1924;(10):176-225. (In Russ.)

9. Vitnevskiy N. Supply of the Crop in 1923-1924 Agricultural Years. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1924;(7-8):41-45. (In Russ.)

10. Pervushin S.A. Conjuncture of the National Economy in May 1924. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1924;(6):42-52. (In Russ.)

11. Pervushin S.A. Conjuncture of the National Economy in the USSR in July 1924. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1924;(7-8):31-44. (In Russ.)

12. Varga E. Economic Consequences of Rising Grain Prices. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1925;(3):78-89. (In Russ.)

13. Pervushin S.A. Summer Conjuncture of 1925 (June-August). Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1925;(9): 116-133. (In Russ.)

14. Larin V. Lessons of the Grain Procurements in 1925-1926. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1926;(5-6): 16-28. (In Russ.)

15. Groman V.G. Market Review of the National Economy in the USSR for the First Half of 1924-1925. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1925;(5-6):56-72. (In Russ.)

16. Degtyarev G.P. NEP: Ideological Dead Ends of Economic Reform. NEP: priobreteniya i poteri: sb. st. = NEP: Acquisitions and Losses: Collection of Articles. Moscow: Nauka, 1994:126-139. (In Russ.)

17. Groman V.G. Annual Review of the National Economy for 1924-1925. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1925;(12): 108-143. (In Russ.)

18. Oganovskiy N.P. Agriculture in the USSR and Its Export Resources. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1925;(2):68-84. (In Russ.)

19. Bokarev Yu.P. Monetary Policy of the Mid-1920s and Collapse of the Market. NEP: priobreteniya i poteri: sb. st. = NEP: Acquisitions and Losses: Collection of Articles. Moscow: Nauka, 1994:113-120. (In Russ.)

20. Kiselev S. Our Economic Problems. Planovoe khozyaystvo = Planned Economy. 1925;(12):21-27. (In Russ.)

21. Vinogradskiy N. Bread Market in the Past Half Year. Khlebnyy rynok = Bread Market. 1927; (1-2):7-14. (In Russ.)

22. Rykov A. Main Issues of Russian Policy in the Countryside. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1925;(10):16. (In Russ.)

23. Telitsyn V.L. Skvoz ternii «voennogo kommunizma»: krestiyanskoe khozyaystvo Urala v 1917-1921 gg. = Through the Thoms of “War Communism”: the Peasant Economy of the Urals in 19171921. Moscow: Izd. tsentr In-ta ros. istorii RAN, 1998:212. (In Russ.)

24. Milyutin V. To the Results of the XIV Party Congress. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1925;(11-12):3-16. (In Russ.)

25. Volkov E. Global Situation in the Grain Market and Bread Export from the USSR. Na khlebnom fronte = On the Grain Front. 1926;(1):65-83. (In Russ.)

26. Danilov V.P. Collectivization of Agriculture in the USSR. Essay (1917-1945). Istoriya SSSR = History of the USSR. 1990;(5):7-31. (In Russ.)

27. Goldenberg E. Economic Issue at the 15th Conference. Bolshevik = Bolshevik. 1926;(21-22):8-24. (In Russ.)

28. Vinogradskiy N. Issues of Market Organization. Planovoe Khozyaystvo = Planned Economy. 1929;(1): 149-167. (In Russ.)

29. Istoriya sovetskogo krest'yanstva. T. 2: Sovetskoe krestyanstvo v period sotsialisticheskoy rekon- struktsii narodnogo khozyaystva, konets 1927-1937 g. = History of the Soviet Peasantry. Vol. 2: Soviet Peasantry during Socialist Reconstruction of the National Economy, Late 1927-1937. Moscow: Nauka, 1986:448. (In Russ.)

30. Karpel G. Planned Procurement in the First Half of the Campaign. Khlebnyy rynok i khlebnyy eksport = Grain Market and Grain Export. 1927;( 1-2): 15-21. (In Russ.)

31. Mikoyan A. Central Axis of Modern Economic Policy. Bolshevik = Bolshevik. 1927;(4):18-21. (In Russ.)

32. Ivnitskiy N.A. Kollektivizatsiya i raskulachivanie (nachalo 30-kh godov) = Collectivization and Dispossession (Early 1930s). Moscow: Interpraks. 1994:272. (In Russ.)

33. Resheniya partii i pravitelstvapo khozyaystvennym voprosam. Sbornik dokumentov za 50 let. T. 1: 1917-1928 gg. = Decisions of the Party and Government on Economic Issues. Collection of Documents for 50 Years. Vol. 1: 1917-1928. Moscow: Politizdat, 1967:783. (In Russ.)

34. Volkov E. Lessons from the Grain Export Campaign in 1925-1926 and Prospects for Grain Exports in the USSR. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1926;(5-6):43-58. (In Russ.)

35. Moshkov Yu.A. Zernovaya problema v gody sploshnoy kollektivizatsii selskogo khozyaystva SSSR (1929-1932 gg.) = Grain Problem during Continuous Collectivization of Agriculture in the USSR (1929-1932). Moscow: Izd-vo Mosk. un-ta, 1966:231. (In Russ.)

36. Rykov A. Major Issues of Russian Policy in the Countryside. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1929;(5):68-79. (In Russ.)

37. Vinogradskiy N.N. Semi-Annual Results of the Grain Campaign and Tasks of the Second Half of the Year. Na agrarnom fronte = On the Agrarian Front. 1929;(5): 1-5. (In Russ.)

38. Economic Review. Khlebnyy rynok = Bread Market. 1929;(2): 1-9. (In Russ.)

39. Popov V. Bread under the Bolsheviks. Novyy mir = New World. 1997;(8): 175-191. (In Russ.)

40. On the Supply of Bread to the Domestic Market. Khlebnyy rynok = Bread Market. 1929;(2):1-9. (In Russ.)

41. Kak lomali nep: ctenogr. Plenumov TsK VKP(b) 1927-1929 gg. T. 1: Obiedinennyy plenum TsK i TsKK VKP(b) 6-11 aprelya 1928 g. = How the NEP was Broken: Stenograph. Plenums of the Central Com-mittee of the All-Union Communist Party of Bolsheviks 1927-1929 Vol. 1: Joint Plenum of the Central Committee and Central Control Commission of the All-Union Communist Party of Bolsheviks April 6 -11, 1928. Moscow: Mezhdunar. fond «Demokratiya»: Materik, 20 00:493. (In Russ.)

42. Danilov V.P. and Menitskiy I.A. (eds.). Dokumenty svidetelstvuyut. Iz istorii derevni nakanune i v khode kollektivizatsii 1927-1932 gg. = Documents Testify. From the History of Village on the Eve and during Collectivization 1927-1932. Moscow: Politizdat, 1989:526. (In Russ.)

43. Livshin A.Ya., Orlov I.B., Khlevnyuk O.V. (comp.). Pisma vo vlast. 1928-1939: Zayavleniya, zhaloby, donosy, pisma v gosudarstvennye struktury i sovetskim vozhdyam = Letters to the Authorities. 1928-1939: Statements, Complaints, Denunciations, Letters to Government Agencies and Soviet Leaders. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEN), 2002:528. (In Russ.)

44. Preliminary Results of the 1928-1929 Grain Procurements and Main Tasks of the 1929-1930 Campaign. Na khlebnom_ fronte = On the Grain Front. 1929;(11-12): 1-9. (In Russ.)

45. Yakovlev A.N. (ed.). Rossiya nepovskaya = NEP Russia. Moscow: Novyy khronograf, 2002:446. (In Russ.)

46. Vinogradskiy N. Current Moment and Immediate Tasks. Khlebnyy rynok = Bread Market. 1928;(21-22):1-4. (In Russ.)

Размещено на Allbest.ru