История болезни Александра Сергеевича Пушкина

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Республики Татарстан

МКУ "Управление образования Тукаевского муниципального района Республики Татарстан"

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

"Комсомольская средняя общеобразовательная школа"

Тукаевского муниципального района РТ

Всероссийский конкурс проектных и исследовательских работ

"Тебя ж, как первую любовь, России сердце не забудет...",

Исследовательская работа на тему:

История болезни Александра Сергеевича Пушкина

Кузнецова Луиза

Руководитель: Кузнецова Фарида Фаритовна

п. Комсомолец, 2019 год

Содержание

Введение

1. История болезни А.С. Пушкина

1.1 Наследственность поэта. Воспоминания современников

1.2 Последние дни жизни. Анализ ранения

Заключение

Список литературы

Введение

Жизнь каждого человека - это дар, данный свыше. Особенно обидно, когда уносит жизни талантливых людей. Я задалась вопросом, а можно ли было вылечить А.С. Пушкина после его трагического ранения на дуэли? Прежде чем ответить на этот вопрос, я познакомилась с историей его жизни, родословной, воспоминаниями современников.

"Скорбный лист" - так в эпоху А.С. Пушкина назывался тот медицинский документ, который сегодня именуется историей болезни. Новое название соответствует прогрессу медицины, поскольку болезнь в наше время чаще всего краткий, порой - неприятный, но только эпизод в долгой человеческой жизни. Кроме того, слово "история" подразумевает объективность и беспристрастность заметок врача о развитии заболевания, результатах обследования пациента, его лечении и прогнозе.

Целью моей работы является изучение наследственности поэта, анализ его физиологического и психологического состояния. Хочется узнать, сколько бы лет прожил А.С. Пушкин, если бы не было дуэли, можно ли было вылечить поэта после дуэли.

Актуальность темы исследовательской работы состоит в том, что в этом году отмечается 180 лет со дня смерти великого поэта. Творчество его актуально для всех поколений.

Моё исследование направлено на решение следующих задач:

· Тщательное изучение истории болезни.

· Изучение воспоминаний современников.

· Изучение наследственности поэта.

· Анализ ранения и лечение А.С. Пушкина

1. История болезни А.С. Пушкина

1.1 Наследственность поэта. Воспоминания современников

Александр Сергеевич родился 26 мая (6 июня) 1799 года в Москве. Он был вторым ребёнком в семье отставного гвардии майора двадцатидевятилетнего Сергея Львовича Пушкина, имевшего репутацию известного острослова, и двадцатичетырёхлетней "красавицы-креолки" Надежды Осиповны, урождённой Ганнибал.

Если верно, что продолжительность жизни в известной степени запрограммирована в генах, то Александру Сергеевичу досталась неплохая наследственность: его знаменитый прадед Абрам Петрович Ганнибал умер на 92 году жизни, оба его деда, бабушка по линии отца и мать прожили более 60 лет, а бабушка Мария Алексеевна Ганнибал и отец - по 73 года.

Прежде чем перейти к уточнению заболеваний, попытаемся составить представление о психологических особенностях личности поэта. Современники его порой противоречат друг другу, потому что Пушкин менялся не только в разные периоды своей жизни, но и в течение одного дня и даже часа.

А.П. Керн вспоминала: "он был неровен в общении, "то шумно весел, о грустен, то робок, то дерзок, то нескончаемо любезен, то томительно скучен- и нельзя было угадать, в каком он будет расположении духа через минуту…".

Александр Сергеевич подчеркнул свою склонность к грусти и меланхолии. Пушкин, хотя и проповедовал холодность, не умел скрывать своих чувств, выражал их всегда искренне и, по воспоминаниям современников, был пленителен, когда что-нибудь приятное волновало его, и неудержим во гневе, когда сталкивался с высокомерием, хамством, подлостью.

Мемуарная литература отражает его эмоциональную обострённость, страстность, пылкость, порывистость, чувствительность к насмешкам, обидчивость, нетерпеливость, неистощимую подвижность ума, влюбчивость… Доминирующими свойствами его характера были неистребимое стремление к независимости, самоутверждению, свободомыслию, глубокая вера в собственное достоинство и постоянная, недремлющая готовность защищать свою честь пером и оружием.

Источники информации о перенесенных А.С. Пушкиным болезнях разнообразны: это - и его письма, и воспоминания современников, и очень редко - медицинские документы, составленные, к сожалению, не всегда грамотно.

В начале декабря 1817 года, когда Пушкину было 17 лет, он заболел " гнилою горячкой". А о критичности ситуации свидетельствовало отчаяние родителей и неуверенность лечащего врача в исходе заболевания: "Лейтон за меня не отвечал" - лаконично записал Пушкин. Штаб-доктор Я.И. Лейтон применил только начинавший входить в практику жаропонижающий метод. Поправлялся Александр Сергеевич медленно. Почти всю зиму не выходил из дому.

"Чувство выздоровления - одно из самых сладостных, - писал Пушкин. - Помню нетерпение, с которым ожидал я весны, хотя это время года обыкновенно наводит на меня тоску и даже вредит моему здоровью".

Заболевание повторилось примерно через полтора года и опять протекало с высокой температурой. Но Александр Сергеевич, обладая колоссальным запасом жизненных сил и неисчерпаемым оптимизмом, на этот раз тоже благополучно справился с недугом.

Болезнь привязалась к Пушкину и ещё через год навестила его снова. Но в этот раз она захватила его в Екатеринославле вскоре после прибытия к месту новой службы, как именовалась фактическая ссылка. Его лечил Е.П. Рудынковский.

Из черновика А.С. Пушкина на имя А.И. Казначеева, правителя канцелярии М.С. Воронцова, Александр Сергеевич страдал аневризмой: "Вы, может быть, не знаете, что у меня аневризм. Вот уже 8 лет, как я ношу с собой смерть. Могу представить свидетельство которого угодно доктора. Ужели нельзя оставить меня в покое на остаток жизни, которая верно не продлится".

Сосланный в Псковскую губернию он просит у Александра 1 разрешения выехать на лечение в Европу: "…Моё здоровье было сильно расстроено в ранней юности, и до сего времени я не имел возможности лечиться. Аневризм, которым я страдаю около десяти лет, также требовал бы немедленной операции…". На этом история с "аневризмом" В 19 веке болезнь называлась АНЕВРИЗМ, а в современной медицине АНЕВРИЗМА (поэтому идет смешение м. и ж. рода) не кончилась: Жуковский, обеспокоенный здоровьем Пушкина и чувствующий себя в какой-то степени виноватым в том, что не смог исполнить его просьбу, сам принялся искать хорошего хирурга, который согласился бы приехать в Псков оперировать поэта. И быстро нашел такого, благо это не составляло для него большого труда: его сводная по отцу сестра Екатерина Афанасьевна Протасова была тёщей известного дерптского хирурга И.Ф. Мойера.

Когда Жуковский попросил Мойера оперировать Пушкина, тот незамедлительно дал согласие ехать в Псков, чтобы спасти "первого для России поэта".

Пушкин отказался от услуг Мойера, он был уверен, что А.Н. Вульф остановит доктора: Алексей Николаевич был единственным, кто знал, что никакой аневризмы нет, а есть разработанный ими совместно план бегства из ссылки через Дерпт, куда он должен попасть под видом больного.

1.2 Последние дни жизни. Анализ ранения

Александр Сергеевич постоянно поддерживал хорошую физическую форму. Необходимость защищать свою честь с оружием заставляла постоянно тренировать глаз и руку.

Не впервые А.С. Пушкин становился к барьеру. Не в обыкновении А.С. Пушкина было первым спускать курок. Это использовал Дантес: он выстрелил, не дойдя шага до барьера, отмеченного шинелью д'Аршиака.

При жизни Александра Сергеевича о его ранении был написан лишь один, скорее полицейский, чем медицинский документ - донесение старшего врача полиции Иоделича.

Если на месте поединка он высказал предположение, что у него повреждено бедро, то уже в карете понял, что пуля попала в живот.

"Боюсь, не ранен ли я так, как Щербачев", - сказал он Данзасу, припомнив давнюю дуэль знакомого офицера, закончившуюся смертельным ранением в живот.

На первоначальном отрезке своего пути пуля благополучно миновала жизненно важные органы, пройдя ниже почки и позади петель кишечника. Затем, ударившись о крыло правой подвздошной кости с внутренней стороны, скользнула по его вогнутой поверхности, отщепляя острые мелкие осколки, и, раздробив крестец, прочно засела в нем.

После ранения Александр Сергеевич потерял много крови. Но это не было кровотечение из крупного сосуда, иначе он, скорее всего, погиб бы на месте дуэли. Правда, В.И. Даль в записке о "Вскрытии тела А.С. Пушкина" указывает как на вероятный источник кровотечения на повреждение бедренной вены.

"В шесть часов вечера карета с Данзасом и Пушкиным подъехала к дому князя Волконского на Мойке, где жил Пушкин. У подъезда Пушкин попросил Данзаса выйти вперёд, послать за людьми, вынести его из кареты и предупредить жену, если она дома, сказав ей, что рана не опасна.

Сбежались люди, вынесли своего барина из кареты. Камердинер взял его в охапку. Внесли в кабинет; он сам велел падать себе чистое бельё; разделся и лёг на диван…Александр Сергеевич нашел еще силы успокоить Наталью Николаевну и переодеться.

Данзас поспешил за доктором. Первыми, за кем он бросился, когда привёз раненого А.С. Пушкина домой, были Н.Ф. Арендт и Х.Х. Саломон.

Не просто найти хирурга в вечернем Петербурге. Первым, на кого натолкнулся Данзас в метании по квартирам врачей и госпиталям, был крупный специалист по родовспоможению акушер В.Б. Шольц. Он понял Данзаса с полуслова и пообещал сейчас же привести к Пушкину хирурга.

В.Б. Шольц написал и о мужестве А.С. Пушкина, желавшего узнать неприкрытую правду о своем состоянии.

Кого в этот критический момент хотел бы видеть около себя Пушкин?

В последние тяжкие часы жизни Пушкин вспоминал двух других верных друзей юности - Ивана Пущина и Ивана Малиновского - и сожалел, что их нет рядом: "Мне бы легче было умирать", - признался он.

Александр Сергеевич удовлетворенно воспринял известие о приходе Петра Александровича Плетнева.

Пушкину захотелось проститься с Петром Андреевичем Вяземским и Александром Ивановичем Тургеневым.

Но первая его мысль после вопроса Шольца, кого он хотел видеть, была о Жуковском.

"…Я бы желал Жуковского", - записал его просьбу Шольц и без перехода снова вернулся к медицинским наблюдениям:

"Я трогал пульс, нашел руку довольно холодною - пульс малый, скорый, как при внутреннем кровотечении, вышел за питьем и чтобы послать за г-м Жуковским. Полковник Данзас взошел к больному. Между тем приехали Задлер, Арендт, Саломон - и я оставил печально больного, который добродушно пожал мне руку".

Н.Ф. Арендт, взявший на себя руководство лечением раненого.

Многоопытный хирург, оказывавший помощь раненым в 30 боевых сражениях, он сразу оценил безнадежность положения.

А. Аммосов со слов К.К. Данзаса записал эту сцену:

"Если так, - ответил ему Арендт, - то я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды".

Многоопытный Н.Ф. Арендт отказался от мучительной и бесперспективной операции. Это его решение соответствовало золотому гиппократовскому правилу: "При лечении болезней надо всегда иметь в виду принести пользу или, по крайней мере, не навредить".

Почему он не обнадежил смертельно раненного поэта?

Арендт, судя по всему, отдавал себе отчет в том, что за пациента ему послала судьба. И именно поэтому не посчитал себя вправе дать Пушкину ложные надежды на возможное исцеление.

Александр Сергеевич в своей поэзии говорил о смерти спокойно и даже легко, без надлома:

…Благословен и день забот,

Благословен и тьмы приход!..

Вся история болезни Пушкина представляет собой протокол мужества.

Через 100 лет некоторые хирурги упрекнут врачей и домочадцев Пушкина в том, что в большой квартире не нашли для него другого места, кроме кабинета, резонно полагая, что "пыль веков" не благоприятствует заживлению раны.

Н.Ф. Арендта сменил доктор И.Т. Спасский.

В семействе Пушкина Иван Тимофеевич исполнял функции и детского врача, и гинеколога, и терапевта. И как это ни горько, ему же досталось вскрывать тело Пушкина. Хотя протокол о вскрытии оформлен Далем, надо полагать, что производил исследование Спасский, который был дипломированным судебно-медицинским экспертом.

Умирающий человек, как правило, замыкается в себе, абстрагируется от окружающей его действительности и тем самым уходит от людей раньше, чем перестает биться сердце.

Пушкин умирал иначе.

Раненого волновали два вопроса: судьба секунданта и будущее семьи.

На исходе 27 января снова приехал Арендт и привез добрые вести из дворца. Обещая позаботиться о жене и детях, царь советовал "кончать жизнь христиански".

Принимая условия игры, Пушкин облегченно вздохнул.

"Необыкновенное присутствие духа не оставляло больного. От времени до времени он тихо жаловался на боль в животе и забывался на короткое время", - записал доктор Спасский, подводя итоги первому дню.

Однако болезнь делала свое дело: боли усиливались.

- Зачем эти мучения? - недоуменно спросил Пушкин. - Без них я бы умер спокойно. пушкин дуэль ранение

Было 3 часа ночи 28 января 1837 года.

Александр Сергеевич тихо подозвал дежурившего в кабинете слугу и велел подать один из ящиков письменного стола. Слуга исполнил его волю, но, вспомнив, что там лежали пистолеты, разбудил Данзаса, дремавшего у окна в вольтеровском кресле.

Данзас решительно отобрал оружие, которое Пушкин уже успел спрятать под одеялом.

Около четырех часов пополуночи боль в животе усилилась до такой степени, что терпеть уже было невмоготу. Послали за Арендтом.

Арендт приехал вскоре. Он снова обследовал Пушкина и, выявив картину начинающегося перитонита, назначил, как полагалось в таких случаях, "промывательное", а для утоления боли - опий.

"…Боль в животе возросла до высочайшей степени, - записал И.Т. Спасский. - Это была настоящая пытка. Физиономия Пушкина изменилась: взор его сделался дик, казалось, глаза готовы были выскочить из своих орбит, чело покрылось холодным потом, руки похолодели, пульса как не бывало. Больной испытывал ужасную муку. Но и тут необыкновенная твердость его души раскрылась в полной мере. Готовый вскрикнуть, он только стонал, боясь, как он говорил, чтобы жена не услышала, чтобы ее не испугать…"

Между тем опий, назначенный Н.Ф. Арендтом, начинал уже оказывать действие, и больной постепенно успокоился.

Понимая, что второго такого приступа он не переживет, Александр Сергеевич потребовал к себе жену и детей. Он спешил, как выразился Жуковский, "сделать свой последний земной расчет".

Малыши еще спали, и их в одеялах, повинуясь его воле, приносили к нему полусонных. Он молча благословлял детей и движением руки отсылал от себя.

Затем Пушкин пожелал проститься с друзьями.

"Я подошел, взял его похолодевшую, протянутую ко мне руку, поцеловал ее, - вспоминал Жуковский в своем знаменитом письме к отцу поэта. - Сказать ему я ничего не мог, он махнул рукой, я отошел…"

Так же Александр Сергеевич простился с Вяземским и Виельгорским.

Пушкин захотел видеть своего верного друга Е.А. Карамзину - вдову историографа. Екатерина Андреевна была умна, добросердечна и участлива, и он нередко обращался к ней в трудные моменты своей жизни.

Но жизнь, собственно, уже утекала, и оставалось только проститься.

Спасский взял больного за руку и проверил пульс. Следом за доктором это же сделал сам Пушкин.

- Смерть идет, - сказал он, выразительно глядя на Спасского.

Город еще только просыпался, а молва, что умирает раненый Поэт, уже стремительно распространялась по Петербургу.

После тяжелой бессонной ночи доктора И.Т. Спасского сменил другой врач - Ефим Иванович Андреевский, который, к сожалению, не оставил никаких записок о своем дежурстве, некоторое время он был при постели А.С. Пушкина и именно он закрыл глаза умершего.

Обилие людей, искренне взволнованных судьбой Пушкина, свидетельствовало об огромной популярности поэта, масштабы которой не предполагали даже его друзья.

Холодный ветер, врывавшийся с Дворцовой площади на Мойку, заметал в лицо снег, прогонял с улицы. Но люди не расходились, ожидая вестей о здоровье Пушкина. На выходивших из его квартиры со всех сторон сыпались вопросы.

В вестибюле вывесили написанный Жуковским бюллетень:

"Первая половина ночи беспокойна; последняя лучше. Новых угрожающих признаков нет; но так же нет, и еще и быть не может облегчения".

К сожалению, в своих действиях у постели раненого поэта Даль оказался непоследовательным.

По общепринятым тогда правилам и в соответствии с рекомендацией Арендта он поставил А.С. Пушкину далеко не гомеопатическую дозу пиявок - 25 штук, которые высосали у обескровленного больного по самым скромным подсчетам дополнительно еще 250 мл крови.

Ясно сознавая, что жизнь кончается, Пушкин торопил смерть:

- Долго ли мне так мучиться? - и просил, словно это зависело от Даля

- Пожалуйста, поскорее…

Из-за одышки и слабости говорить было трудно, и он произносил слова отрывисто, с расстановкой.

Владимир Иванович глядел на его заострившиеся, как обычно бывает при перитоните, черты лица и пытался успокаивать. - Нет, мне здесь не житье, - отвергая всяческие утешения, отвечал Пушкин. - Я умру, да, видно, уж так надо… Он уходил из жизни без пышных фраз.

Он ни на что не жаловался, никого не упрекал и благодарил за любой пустяк - подадут ли воду, поправят ли постель, повернут ли его на бок, - показывая, что всем доволен.

- Вот и хорошо… и прекрасно… - постоянно приговаривал он.

Больному "припустили" на живот 25 пиявок, о чем я уже говорила. По мнению Даля, эта процедура оказала благотворное влияние: пульс сделался ровнее, реже и гораздо мягче.

"…Я ухватился, как утопленник за соломинку, - вспоминал Владимир Иванович, - и, обманув и себя и друзей, робким голосом возгласил надежду. Пушкин заметил, что я стал бодрее, взял меня за руку и сказал: "Даль, скажи мне правду, скоро ли я умру?" - "Мы за тебя надеемся еще, право, надеемся!" Он пожал мне руку. Но, по-видимому, он однажды только и обольстился моею надеждою; ни прежде, ни после этого он ей не верил…"

Затем боль оставила раненого, и на смену ей пришла чрезмерная тоска. Но это было не легче.

- Ах, какая тоска! - восклицал Пушкин. - Сердце изнывает…

Долгую, томительную ночь провел Владимир Иванович возле постели умирающего поэта, повторяя мысленно одни и те же леденящие душу слова:

"Ну, что ж? - Убит!"

Теперь это было ясно и ему.

Рано утром приехал Спасский. Он оставил Александра Сергеевича с некоторой надеждой, которая появилась у всех после пиявок. Но Пушкин "истаивал", как записал Иван Тимофеевич. Руки больного были холодные, пульс едва определялся, дыхание частое, прерывистое.

Консилиум врачей в составе Арендта, Спасского, Даля и Андреевского единогласно сошелся во мнении, что начинается агония.

"Ударило два часа пополудни, 29 января, - вспоминал Даль, - и в Пушкине оставалось жизни только на три четверти часа".

Жуковский написал последний бюллетень для посетителей, заполнивших прихожую: "Больной находится в весьма опасном положении".

К постели поэта подошли его друзья. В этот момент Пушкин открыл глаза и попросил морошки.

Послали за морошкой. Он ожидал ее с большим нетерпением и несколько раз справлялся, скоро ли будет морошка?

Наталья Николаевна сама дала ему из ложечки несколько ягод и сока.

Лицо поэта выражало спокойствие, и жена вышла от него обнадеженная.

Александр Сергеевич попросил положить его выше.

Даль легко приподнял его.

Пушкин вдруг открыл глаза и сказал:

- Кончена жизнь.

Владимир Иванович не расслышал и тихо переспросил:

- Что кончено?

- Жизнь кончена, - ответил он внятно. - Тяжело дышать, давит…

Это были его последние слова.

Констатируя смерть поэта, Даль вспоминал:

"Всеместное спокойствие разлилось по всему телу; руки остыли по самые плечи, пальцы на ногах, ступни и колени также; отрывистое, частое дыхание изменялось более и более в медленное, тихое, протяжное; еще один слабый, едва заметный вздох - и пропасть необъятная, неизмеримая разделила живых от мертвого. Он скончался так тихо, что предстоящие не заметили смерти его".

Было 2 часа 45 минут пополудни 29 января 1837 года.

Смерть Пушкина поразила все общество. Даже Геккерен в секретной депеше своему министру иностранных дел вынужден был отметить это: "…Долг чести повелевает мне не скрыть от Вас того, что общественное мнение высказалось при кончине Пушкина с большей силой, чем мы предполагали…"

"Солнце нашей поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в середине своего великого поприща!.. Более говорить о сем не имеем силы, да и не нужно; всякое русское сердце знает всю цену этой невозвратимой потери, и всякое русское сердце будет растерзано. Пушкин! наш поэт! наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина? К этой мысли нельзя привыкнуть!

29 января 2 часа 45 мин. пополудни".

Собралась огромная толпа, все хотели присутствовать, целые департаменты просили разрешения не работать в этот день, чтобы иметь возможность пойти на панихиду, пришла вся академия, артисты, студенты университета, все русские актеры. Церковь на Конюшенной невелика, поэтому впускали только тех, у кого были билеты, иными словами, исключительно высшее общество и дипломатический корпус, который явился в полном составе (один дипломат даже сказал: я только здесь первый раз узнаю, что такое был Пушкин для России. До этого мы его встречали, разговаривали с ним, и никто из вас (он обращался к даме) не сказал нам, что он ваша национальная гордость). Площадь перед церковью была запружена народом, и, когда открыли двери после службы, все толпой устремились в церковь: спорили, толкались, чтобы пробиться к гробу и нести его в подвал, где он должен оставаться, пока не отвезут его в деревню Один молодой человек, очень хорошо одетый, умолял Пьера (Мещерского) разрешить ему только прикоснуться рукою к гробу; тогда Пьер уступил ему свое место, и юноша благодарил его со слезами на глазах…"

Чтобы остановить нескончаемый людской поток, гроб сразу же спрятали под замок в церковном подвале. Но на этом "меры предосторожности" не кончились: прах поэта увозили из столицы тоже ночью, тайком, с непристойной поспешностью в сопровождении жандармского офицера. Александру Ивановичу Тургеневу, единственному из друзей поэта, было дозволено проводить его в последний путь. Впрочем, в траурном поезде был еще один близкий А.С. Пушкину человек - Никита Тимофеевич Козлов, его "дядька", не пожелавший расставаться с останками своего барина до самой могилы. Очевидец вспоминал о переживаниях Н.Т. Козлова: "Смотреть было даже больно, как убивался. Привязан был к покойному, очень привязан. Не отходил почти от гроба: не ест, не пьет…"

Хоронили Пушкина на земле Святогорского монастыря, близкая к "милому пределу", была выбрана самим поэтом.

Вернувшись в апреле 1836 года с похорон матери в Святогорском монастыре, Пушкин сказал жене П.В. Нащокина, что смотрел на работу могильщиков и, любуясь песчаным сухим грунтом, вспомнил о Павле Войновиче, который в это время был болен: "Если он умрет, непременно его надо похоронить тут, земля прекрасная, ни червей, ни сырости, ни глины, как покойно ему будет здесь лежать…"

Заключение

Уровень врачебных знаний о сущности многих болезней в первой четверти 19 века был весьма ограничен. Еще долго после гибели Пушкина операции на органах брюшной и грудной полости будут находиться под запретом.

Можно ли было спасти Пушкина?

До нас дошла записка Даля "Вскрытие тела Пушкина", из которой следует, что, кроме огнестрельного многооскольчатого перелома костей таза и сравнительно небольшого количества крови, скопившейся в животе, имелось воспаление брюшины. Его источником, по всей видимости, было омертвение стенки тонкой кишки на ограниченном участке ("величиною с грош", как отметил В.И. Даль).

Причина изменений кишки до сих пор окончательно не установлена: одни считают это результатом ушиба пулей, другие - вторичного ранения острым костным осколком, хотя для развития перитонита это уже не существенно.

"Вскрытие… показало, что рана принадлежала к безусловно смертельным", - подвел итоги В.И. Даль.

Расчет времени, проведенный Ш.И. Удерманом, дает основание считать, что вскрытие было выполнено 29 января в промежутке между 16 и 20 часами.

В самом деле, раньше - нереально, так как около часа ушло, пока скульптор Гальберг снимал гипсовую маску, а позже - сомнительно: в 20 часов, как записано в дневнике А.И. Тургенева, была панихида, после которой, учитывая религиозно-этические соображения, вряд ли стали бы производить вскрытие. На следующий день в передней уже был выставлен гроб с телом покойного.

Для спасения Пушкина требовалась в первую очередь серьезная операция на органах брюшной полости. Однако подобные хирургические вмешательства с большой осторожностью стали производить только в последней четверти XIX века. Я не буду повторять общеизвестного - значения для исхода заболевания антибиотиков, переливания крови, питательных растворов и других распространенных сегодня медикаментов, о которых тогда и не помышляли.

Упреки и даже обвинения в адрес врачей стали раздаваться значительно позже, когда хирурги научились оперировать и лечить подобных больных. Писатель и биограф А.С. Пушкина Л.П. Гроссман так сформулировал эти мнения: "Через столетие русская медицина осудила своих старинных представителей, собравшихся у смертного одра поэта".

Выдающийся советский хирург С.С. Юдин, хотя и усмотрел в лечении Пушкина целый ряд ошибок, допущенных врачами, четко заявил на страницах газеты "Правда", что рана его была по тому времени, несомненно, смертельна. Такое же заключение сделал другой известный наш врач и историк медицины профессор И.А. Кассирский.

Писатель Анатолий Гудимов в статье "В граненый ствол уходят пули" ("Журналист" № 9 за 1967 г.) признался, что при подготовке информации о заседании Пушкинской комиссии вставил несколько строк о том, что раненого Пушкина можно было спасти.

Заключительный абзац рукописи резюмирует ее содержание: "У врачей пушкинского периода арсенал медицинских возможностей по борьбе с грозными явлениями перитонита был крайне скудный и малоценный, и поэтому предъявлять обвинения в неправильном ведении и лечении или в недостаточной смелости в проведении тех или других видов лечения не представляется возможным. Они исчерпали все то, что могли дать, они применили все то, чем располагала медицина того времени. В тот период ранение Пушкина было смертельным при всех обстоятельствах".

В "Литературной газете" 5 февраля 1937 года была опубликована краткая информация об этом собрании:

"Все ли возможное сделали врачи, чтобы спасти и продолжить жизнь великого поэта? Этим вопросам, волнующим вот уже 100 лет умы многочисленных читателей Пушкина, были посвящены доклады заслуженного деятеля науки профессора-орденоносца H. H. Бурденко и доцента А.А. Арендта, сделанные ими вчера на заседании Пушкинской комиссии АН СССР. В интересном и содержательном докладе H. H. Бурденко ознакомил аудиторию с состоянием хирургической науки в первой половине XIX века и охарактеризовал известных хирургов того времени, в том числе врачей, лечивших Пушкина. Основываясь на дошедших до нас материалах, докладчик описал рану Пушкина и подробно рассказал о ходе болезни поэта, о методах его лечения.

H. H. Бурденко и А.А. Арендт доказывают несостоятельность точки зрения некоторых врачей, утверждающих, что лейб-медик Арендт, руководивший лечением Пушкина, не облегчил по политическим мотивам страданий поэта и не сохранил ему жизнь.

Пушкин, как известно, был ранен в брюшную полость. Ранение в эту область тела неизбежно вызывает перитонит - болезнь, которая при тогдашнем состоянии хирургической науки неизбежно влекла за собой смерть.

Ничего противоречащего методам лечения, которые обычно применялись в те времена при заболевании перитонитом, лейб-медик Арендт и другие врачи, лечившие поэта, не делали. Таков основной вывод вчерашних докладов в Пушкинской комиссии Академии наук".

И хотя статистические подсчеты показывают, что и сегодня еще далеко не все 100 % больных с подобными ранениями удается спасти, хирурги не могут принять позицию тех, кто не знает, на какой "чаше весов" оказалась бы жизнь А.С. Пушкина. Каждый раз, становясь к операционному столу, хирург надеется на успех. А для нас, почитателей таланта А.С. Пушкина, он всегда живой в своих бессмертных произведениях.

Список литературы

1. Андрианова А.Д. Ранение и смерть А.С. Пушкина В сб.: Из истории медицины. Рига, 1963.

2. Андроников И.Л. Тагильская находка. Собр. соч., т. 1. М., 1980.

3. Вересаев В.В. Дуэль и смерть Пушкина. М., 1927.

4. Гейченко С.С. У лукоморья. Л., 1977.

5. Гроссман Л.П. Пушкин. Серия ЖЗЛ. М., 1960.

6. Дуэль Пушкина с Дантесом Геккереном. Подлинное военно-судебное дело 1837 г. Спб., 1900.

7. Заблудовский А.М. Русская хирургия первой половины XIX века. Новый хирургический архив, т. 39. кн. I, 1937.

8. Змеев Л.Ф. Русские врачи-писатели. Спб., 1886 1888.

9. Лахтин М. Большие операции в истории хирургии. М., 1901.

10. Лотман К). М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя. Л., 1982.

11. Лукьянов С.М. О последних днях жизни и смерти А.С. Пушкина с медицинской точки зрения. Спб., 1899.

12. Myдров М. Я Избранные произведения. М., 1949.

13.Попова Н.И. Музей-квартира А.С. Пушкина. Л., 1980.

14.Оппель В.А. История русской хирургии. Вологда, 1923.

15.Петровский Б.В. Ранение на дуэли и смерть А С. Пушкина. Клиническая медицина, 1983, № 4.

16.Пирогов Н.И. Вопросы жизни (Дневник старого врача). Спб., 1885.

17.А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. В 2-х т. Под обшей ред. В.В. Григоренко и др. М., 1974.

18.Удерман Ш.И. Избранные очерки истории отечественной хирургии XIX столетия. Л., 1970.

19.Цявловский М.А. Летопись жизни и творчества А.С. Пушкина. Т. 1. М… 1951.

20.Черейский Л.А. Пушкин и его окружение. Л., 1975.

21.Чстович Я А. История первых медицинских школ в России. Спб., 1870.

22.Щеголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина. М… 1936.

23.Юдин С.С. Ранение и смерть Пушкина: "Правда",1937, 8 февраля

24. В.И. Даль "Воспоминание о Пушкине" (https://www.prlib.ru/user,)

Размещено на Allbest.ru