Особенности экономического положения мещан в первой половине XIX в. в городах Томской губернии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Особенности экономического положения мещан в первой половине XIX в. в городах Томской губернии

Исторические науки и археология

В статье анализируется материальное состояние мещан в городах Томской губернии Российской империи дореформенного периода. Последовательно рассмотрено его разнообразие. В статье раскрывается контраст в материаль-ном положении внутри мещанского сословия в городах Юго-западной Сиби-ри. С одной стороны, некоторые мещане буквально нищенствовали, просили милостыню, а других сложно было отличить от зажиточных купцов. материальный мещанский россия

Мещанская прослойка в российском общественном сознании всегда воспринималась как вполне зажиточная и небедная. Так ли это в действительности было. В известной монографии Б.Н. Миронова отмечено, что уровень материального благосостояния представителей этого сословия был в значительной степени неодинаковым [1, С. 220]. Подтвердила подобное мнение Л.В. Останина. Она пишет, что в Западной Сибири в первой половине XIX в. «с одной стороны, верхняя допустимая грань мещанского капитала ограничивалась необходимостью вступления в купеческие гильдии, с другой стороны, в среде мещан были группы, сильно отличавшиеся по своему имущественному положению» [2, С. 19]. Похожую картину представляют нам исследователи, изучающие мещанство региона в пореформенное время: «принадлежность мещан к одному социальному сословию, не означала их социальной однородности: одни мещане входили в состав мелкой буржуазии, другие становились наемными рабочими» [3, С. 59-60]. Таким образом, уровень материального благосостояния мещанства в России, по мнению исследователей, был достаточно разнообразным.

Имущественный состав мещанства проследить довольно трудно, так как мы располагаем ограниченным кругом источников учета населения. Этот вопрос можно выяснить в определенной мере по данным городских обывательских книг. Но даже в этих источниках сумма объявляемого мещанами капитала зафиксирована не всегда. В городской обывательской книге Томска за 1789-1800 гг. количество мещанских семей, объявивших свои капиталы составляло 10,9%, их сумма колебалась от 25 до 500 рублей (при минимальном купеческом капитале 1000 руб.) [4, Л. 290-308]. Наибольшая доля мещан объявила капитал в размере от 100-200 рублей - 35 семей (53,8%). Капитал до 100 рублей был заявлен 12 мещанскими семьями (18,5%), от 200 до 400 рублей - 13 (20%). Доля семей с самыми высокими капиталами оказалась небольшой (400-500 рублей - всего 7,7%, 5 семей). 500 рублей было записано за двумя семьями - семьи мещанина Былина Николая Ивановича и мещанина Наскова Прокопия Васильевича. Обе семьи занимались торговлей, как, впрочем, и большинство всех остальных состоятельных мещан. Среди 65 семей, объявивших свои капиталы только 6 из них, занимались не торговой деятельностью - это были ямщики, 1 «кожевенный заводчик», 2 семьи «кормились от разных услуг».

Бескапитальные мещане составляли основную массу в этой страте - 89,1%. Подобная ситуация складывалась и в Тобольской губернии. Основная масса мещан и здесь была бескапитальной. Например, в Туринске в 1819-1821 гг. такие мещане составляли 95,2%, в Таре 1792-1794 гг. - 76,7%. Капитал других мещан колебался от 5 до 600 руб. в конце XVIII в. [2, С. 19]. Среди западносибирских мещан наиболее богатые их представители проживали в Тюмени. Здесь в период 1789-1791 гг. «капитальные» мещане составляли 48,3%. В первой половине XIX в. ситуация в этом городе похоже значительно не изменилась. По данным В.В. Рабцевич, в Тюмени в этот период «19 семей мещан объявили капитал от 1 тыс. до 3 тыс. руб. (при минимальной норме купеческого капитала 8 тыс. руб.)» [5, С. 121]. Относительно высокую, в сравнении по Сибири жизнь, мещане Тюмени занимали, возможно, из-за определенных успехов в промышленности, в частности в кожевенной. По мнению исследователей, этим город обязан благоприятному географическому положению [6, С. 114].

Жизнь сибирских мещан дореформенного периода в описаниях современников довольно неоднозначна. П.И. Небольсин, проезжая в 1847 г. по Томской губернии, остановился у мещанина Василия Сизых, который оказался управляющим золотого прииска. Проживал он в «очень хорошеньком двухэтажном домике». Внутреннее убранство дома изобиловало роскошью: мебель, сделанная «из простой сосны под орех», «огромный белый комод». Сам мещанин выглядел не хуже: «плотен… рыжие усы, бакенбарды и эспаньолка безукоризненны», «надет зеленый бархат, подбит белкою халат» [7, С. 84-287].

Другой современник говорил, что мещане в Сибири ходят «почти все в сюртуках и значительною частию даже во фраках». В своей статье «О Сибири». О. Грыцько полемизирует с ним и доказывает обратное. «Сибирские мещане во фраках? Творец небесный! Да в Сибири и из купцов-то имеет фрак разве только сотый, да и тот большею частию по какой-нибудь печальной необходимости облачается в эту непригодную для купца одежду. Что же касается мещан, то в Сибири нет класса более бедного, более, если хотите жалкого, как мещане, по причине совершенного почти отсутствия торгового и промышленного движения в городах. Разумеется, исключения есть, но большею частию мещане перебиваются изо дня в день. В городских доходах в самых маленьких городах недочет доходит до нескольких тысяч, от многолетних недоимок на мещан. Мещане, даже торгующие на столиках и в балаганах, иногда не имеют, чем заплатить в думу или ратушу за балаганы и столики. Снимающие сенокосные и рыболовные участки в дачах города редко выплачивают деньги без принятия особенных мер» [8, С. 174].

Публицист вспоминает как городничий в Сибири рассказывал ему о том, что в его профессиональной деятельности мещане были «божеским наказанием». Городничий жаловался: «Каждую почту получаешь пук указов и предписаний самых строгих о взыскании с мещан разного рода недоимок. А что я с них взыщу? Народ нищий, народ ленивый до бесконечности. В чем мещанин стоит перед нами, то у него только и есть, он весь тут. Разве переломить ему два ребра, так он добудет где-нибудь пятиалтынный. А чтобы взыскать другой пятиалтынный, надобно опять за ту же гимнастику приниматься. Ведь это хоть кому надоест» [8, С. 174]. Случаи невыплаты мещанами податей, действительно, были широко распространены в Томской губернии. Например, в 1859 году Томская городская дума предписала «городским и земским полициям сделать по ведомости своей розыски семейства мещанина Василия Петровича Ельцова, жены его Надежды, сыновей: Андрея, Федора, Ивана, Николая и дочерей Ульяны и Екатерины, и если где окажутся, то взыскать с него казенные недоимку, в количестве 77 рублей 50 копеек серебром, и вместе с тем выслать его в место жительства» [9, С. 137]. В 1822г. на Колывано-Воскресенском мещанине Степанове «состояла недоимка в 610 рублей 94 копейки» [10, Л. 43]. В 1843 г. с Колывановоскресенских мещан и цеховых было собрано 2539 рублей 44 коп., а с мещан, «живущих в крестьянских селениях 17764 руб. 54 коп.» [11, Л. 558].

Таким образом, высказывания современников подтверждают мнение о значительном имущественном расслоении мещанства Томской губернии. Несомненно, то, что в среде данной прослойки существовала огромная имущественная дистанция между немногочисленной зажиточной частью горожан и большинством рядовых обывателей, для которых трудовая деятельность была средством выживания, а не накопления капитала.

Некоторая часть мещан Томской губернии в прямом смысле нищенствовала, пополняя ряды беднейшего городского населения. Так, по материалам городской обывательской книги Томска в 1800 г. 1,2% мещан занимались тем, что просили милостыню. В основном это были мещанские вдовы, а также малые или одинокие семьи пожилых мещан, которые проживали без внуков и детей, поэтому понятно почему «прошение милостыни» могло быть их основным занятием. Например, «подаянием милостыни» промышляли томский мещанин Батурин Арефей Семенович 80 лет с супругой крестьянского происхождения 74 лет, томская мещанка Мужелтина Наталья 70 лет, мещанская вдова Трапезникова Ирина 76 лет и т.д. [4, Л. 290-482]. Очень часто таких мещан помещали в дома «общественного призрения» или «богадельни», то есть места проживания старых, больных и немощных людей. Причем, содержание этих заведений ложилось на плечи городского мещанского общества.

Мещане несли все тяготы податного сословия. В кассу мещанского общества постоянно прибывали доходы от уплаты различных земских повинностей. Так, в 1789 г. в расходной ведомости мещанского старосты г. Томска деньги тратились на покупку различных товаров («свеч», «сургута», «бумаги», «дров в магистрат и словесный суд» и т.д. С мещан собирали также «рекрутские сборы». Например, в 1789 г. мещанский староста Осип Плотников собрал с «посадских… на укомплектование рекрут платьем, обувью и протчим 396 рублей 67 копеек» [12, Л. 7]. В 1812 г. по Указу Александра I в Томской губернии мещане вместо «отдачи рекрут» собирали деньги. За каждого возможного рекрута они должны были заплатить 2000 рублей [13, Л. 2]. На мещанском собрании в тот год было решено собрать со всех по 20 копеек, с учетом того, что с 500 душ в рекруты «убывали» 5 человек [13, Л. 18, 31]. Кроме того, мещане обязаны были платить не только за себя, но и за так называемые «убылые души» [13, Л. 7]. Например, в Томске в 1800 г. «сборщик денег Егоров» в своем рапорте просил решить вопрос о денежных взносах «из-за отлучившихся в морской вояж мещан» [14, Л. 1]. Таким образом, система круговой поруки в уплате податей увеличивала сборы с тяглой души, а, значит, доход мещан постоянно страдал от уплаты в городскую казну разного рода податей. В таких условиях, вероятно, нелегко было увеличивать свой капитал.

В окружных городах мещане жили также небогато. В.В. Берви-Флеровский в своем произведении повествует об обывателях Кузнецка в дореформенный период так: «жители города, если отделить купцов и чиновников, по благосостоянию своему, не отличаются от общего положения деревни… Даже костюм мещанина и мещанки, в большей части случаев, не отличается от крестьянского» [15, С. 69, 91].

Надо заметить, что имущественный контраст между мещанами в Центральной России был не менее заметен. Например, в Ярославской губернии в первой половине XIX в. можно было встретить мещанина («здешнего приказчика»), выглядевшего так: «одетый как барин, волосы его припомажены и расчесаны с удивительным искусством… Пальцем самой нежной белизны он небрежно играет золотой цепочкой своих часов». Наблюдая подобные явления, «невольно подумаешь, что в мещанском быту много скрывается богатства и благосостояния…, но это одна сторона медали» [15, С. 434-436]. У остальных мещан жизнь далеко не безоблачная: «в… черной, сырой заплесневелой дыре жило… целое семейство; мало этого, его из этой дыры выгоняли, потому что оно не могло платить за квартиру» и это, несмотря на то, что «отец семейства был искусным сапожником» [15, С. 437]. Арсеньев К.И., путешествуя по России, также рассказывал о существующем имущественном, а фактически часто и правовом неравенстве в мещанском населении. Так, по его словам, в городе Новохоперске мещанство «составляют два враждебных лагеря - старожилы и новожилы», «при равенстве обязанностей одни старожилы… исключительно владеют всею… землей, пастбищами, покосными, лесными, рыбными и прочими угодьями». Между ними «происходят раздоры и несогласие, и нередко разгораются тяжбы» [16, С. 485-486].

Таким образом, в среде мещан были группы, сильно отличавшиеся по своему имущественному положению. С одной стороны, большинство представителей мещанства перебивалось изо дня в день, «занимаясь кое-чем, лишь бы прожить кое-как» [16, С. 68]. С другой стороны, более состоятельные мещане вносили пожертвования в пользу бедных, «на содержание престарелых людей, дряхлых и неимущих сограждан к чему… всякого христианина побуждает и воодушевляет. Взносы, которые мещане платили старосте «уходили в расход на одежду и пропитание», находящимся в богадельне представителям их социальной прослойки. Мещанский староста обычно собирал на эти цели с души по 5-10 рублей [16, Л. 5]. В 1858 г. в Кузнецке мещане пожертвовали «много денег и вещей» местным приходам [17, С. 280-282]. В 1859 г. Томский мещанин Яков Петров пожертвовал 3 рубля серебром пострадавшим от пожара крестьянам деревни Брешкиной [18, С. 273]. В 1822 г. «енисейский мещанин Перфильев пожертвовал 3000 рублей для Камчатского батальона…, по этому поводу его приставили к награде», в 1820 г. томский мещанин Протопопов Иван Михайлович за пожертвование был даже награжден «медалью на Александровской ленте» [19, С. 150].

Таким образом, имущественное положение мещанства Юго-Западной Сибири, оказалось неодинаковым, так как разные группы внутри данной прослойки сильно отличались. Причем, такая ситуация сложилась и в других губерниях Российской империи. С одной стороны, зажиточная часть мещан региона, накопившая достаточный капитал, должна была вступать в купеческие гильдии, с другой, в среде мещан были группы, находящиеся порой на грани выживания. Такая огромная диспропорция в имущественном состоянии может говорить о том, что мещанство в Томской губернии объединялось сугубо по формальным признакам (правовым, в первую очередь). Прежде всего, имущественное положение мещанства, зависело от его хозяйственной деятельности.

Список литературы

Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - нач. XX вв.). В 2х т. - СПб., 2000. - Т. 2.

Останина Л.В. Мещанство Западной Сибири в конце XVIII - 60-х гг. XIX в.: Автореф. дис. к.и.н. М., 1996.

Гончаров Ю.М., Чутчев В.С. Мещанское сословие Западной Сибири второй половины XIX - начала XX в. Барнаул, 2004.

Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 50. Оп. 1. Д. 2029.

Рабцевич В.В. Сибирский город в дореформенной системе управления. - Новосибирск, 1984.

Копылов Д.И. Развитие обрабатывающей промышленности г. Тюмени в конце XVIII - первой трети XIX в. // Города Сибири (экономика, управление и культура городов Сибири в досоветский период). Новосибирск, 1974.

Небольсин П.И. Заметки на пути из Петербурга в Барнаул // Отечественные записки. 1849. № 11. ноябрь.

Грыцько О Сибири // Современник. 1858. № 11, ноябрь.

О розыскании семейства Ельцовых. // Томские губернские ведомости. 1859. № 12. 21 марта. Статистическое описание главных городов Западной Сибири (Томск) // Журнал МВД. Ч. 39. 1852.

Центральный хранилище архивного фонда Алтайского края (ЦХАФ АК). Ф. 1. Оп. 2. Д. 2933.

Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф. 118. Оп. 1. Д. 1. 12. ГАТО. Ф. 331. Оп. 1. Д. 31.

ГАТО. Ф. 127. Оп. 2. Д. 140.

ЦХАФ АК. Ф. 1. Оп. 2. Д. 2832.

ГАТО. Ф. 333. Оп. 1. Д. 28.

Берви-Флеровский В.В. Положение рабочего класса в России. - Москва, 1938 г.

Арсеньев К.И. Путевые заметки по южной России // Журнал МВД. 1844. Ч. 8. С. 485-486.

ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 1041.

Объявления // Томские губернские ведомости. 1858. № 35. 5 сентября.

Пожертвования // Томские губернские ведомости. 1859. № 26. 26 июня.

Вагин Исторические сведения о деятельности М.М. Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 г. Т. 2. 1872.

Размещено на Allbest.ru