Дискуссионные вопросы изучения ранненеолитических памятников Среднего Поволжья

Размещено на http://www.allbest.ru/

дискуссионные вопросы изучения ранненеолитических памятников среднего Поволжья

Ставицкий В.В.

ORCID: 0000-0002-5957-3781, Доктор исторических наук,

Пензенский государственный университет

Аннотация

В статье рассматриваются вопросы периодизации, хронологии и происхождения памятников раннего неолита Среднего Поволжья. Наиболее ранние стоянки елшанской культуры появились здесь не ранее конца VII тыс. до н. э. Население кельтеминарской культуры прямого участия в сложение елшанских древностей не принимало. Сходство их культуры объясняется процессом заимствования керамики из общего источника. Не оказало елшанское население заметного влияния и на сложение памятников раннего неолита на территории лесной зоны. Происхождение памятников луговского типа следует связывать с воздействием нижнедонского населения.

Ключевые слова: ранний неолит, елшанская культура, радиоуглеродная хронология, Среднее Поволжье

Stavitsky V.V.

PhD in History, professor, Penza State University

CONTROVERSIAL ISSUES IN THE STUDY OF EARLY-NEOLITHIC MONUMENTS IN THE MIDDLE VOLGA

Abstract

The article deals with the issues of periodization, chronology and origin of the Early Neolithic monuments in the Middle Volga region. The earliest sites of the Elshan culture appeared approximately at the end of the 7th millennium BC. The population of the Kelteminar did not directly participate in the creation of the Elshan monuments. The similarity of their cultures is due to the fact that ceramics was borrowed from the common source. The Elshan people did not have noticeable influence on the creation of the Early Neolithic monuments in the forest zone. The origin of the monuments of the meadow type is associated with the impact of the Lower Don population.

Keywords: Early Neolithic age, Elshan culture, radiocarbon chronology, Middle Volga region

средний поволжье памятник неолит

Несмотря на многолетнюю историю изучения раннего неолита Средней Волги многие вопросы по-прежнему носят дискуссионный характер. Автор статьи уже неоднократно высказывался по данной проблеме [1-3], поводом для нового обращения стала диссертация К.М. Андреева, в которой на современном источниковедческом уровне были рассмотрены основные закономерности развития ранненеолитических памятников данного региона [4].

Одной из наиболее актуальных являются проблема изучения хронологии и периодизации ранненеолитических памятников. Накопление радиоуглеродных дат позволило уточнить хронологию ранненеолитических древностей и отказаться от ряда их крайних значений. В связи с чем, вполне обоснованным является отказ К.М. Андреева от поздней группы дат елшанской культуры, относящихся к последней четверти VI - началу V тыс. до н.э. Однако, не менее дискуссионными являются даты существования елшанских памятников на рубеже VIII - VII тыс. до н. э. Например, невероятной представляется ситуация, когда на стоянку Усть-Ташелка через тысячу лет повторно пришло население с аналогичными керамическими традициями, что допускается К.М. Андреевым [4. С. 94]. Кроме того, ранее последней четверти VII тыс. до н.э. подобные керамические традиции еще не сложились на территории Малой Азии, которая является их наиболее вероятным источником заимствования [5. С. 136-141]. Поэтому малочисленность радиоуглеродных дат второй половины VII тыс. до н.э., видимо, объясняется тем, что данное время относится к начальному этапу распространения елшанских керамических традиций на территории лесостепного Поволжья.

В диссертации К.М. Андреева предложена комплексная периодизация ранненеолитических древностей региона, основанная, как на данных радиоуглеродного датирования, так и на типологическом анализе кремневого и керамического инвентаря. Сложность подобного похода заключается в том, что материалы Ивановской стоянки, имеющей наиболее раннюю датировку, являются смешанными. Поэтому за основу были взяты материалы Чекалино IV, но для данной стоянки, даже без учета датировок по раковине, характерен значительный разброс радиоуглеродных определений [4. Табл. 26, №7-12]. Таким образом, состояние современной базы источников таково, что периодизация ранненеолитических памятников лесостепного Поволжья пока может быть намечена лишь в самых общих чертах.

Еще одной дискуссионной проблемой является происхождение ранненеолитических памятников лесостепного Поволжья, решение которой во многом зависит от достоверности радиоуглеродных определений по елшанской культуре, относящихся к первой половине VII тыс. до н. э. [5. С.136-141]. Если эти даты являются достоверными, тогда гипотеза о заимствовании керамики из Малой Азии, транзитом через территорию Восточного Прикаспия - не состоятельна. Причем подобное противоречие распространяется и на концепцию о среднеазиатском происхождении елшанских древностей, так как самые ранние даты по памятникам кельтеминарской культуры относятся к концу VII тыс. до н. э. (Аякагитма 7190±20ВР; Учащи 131 6630±100 ВР, 6590±130 ВР) [6].

В случае устранения указанных противоречий тезис о среднеазиатском влиянии на процесс становления ранненеолитических памятников лесостепного Поволжья может быть принят. Поскольку в технологии изготовления керамики, форме сосудов и их орнаментации между памятниками указанных регионов присутствует ряд заметных параллелей. Следует только, отметить, что большинство обозначенных аналогий являются выборочными и наряду со сходством имеется ряд существенных различий [4. С.112]. Поэтому более вероятным объяснением культурной близости этих материалов является заимствование керамических традиций их носителями из какого-то общего источника, скорее всего переднеазиатского.

С учетом указанных хронологических поправок, тезис о вынужденной миграции кельтеминарского населения на северные территории теряет свою актуальность, поскольку формирование среднеазиатского неолита приходится на время лявляканского плювиала, который характеризуется благоприятными экологическими условиями. О том, что имела место не массовая миграция, а инфильтрация отдельных групп населения, свидетельствуют существенные различия в кремневом инвентаре кельтеминарских и елшанских стоянок. Хотя Н.М. Холматов и определяет кремневую индустрию одной из локальных групп приаральского неолита в качестве отщепово-пластинчатой, что в какой-то степени соответствует елшанским комплексам, тем не менее, он отмечает «формальность» данного термина. Поскольку значительная часть орудий на отщепах характеризуется случайными и неправильными формами, тогда как орудия на пластинах являются типологически выдержанными и обладают выраженной тенденцией к микролитизации форм [7].

Несостоятельным, на мой взгляд, является тезис А.В. Вискалина об отсутствие у ранненеолитического населения лесостепного Поволжья знаний о выходах качественного кремня, на который в своей аргументации опирается и К.М. Андреев. В частности, мне не известны носители ни одной мезолитической культуры, которые бы отказались от пластинчатой техники расщепления, столкнувшись с трудностями получения сырья на новых для себя территориях. Елшанское население использовало менее качественный кремень, видимо, руководствуясь приоритетом доступности сырья, которое вполне их устраивало, так как не требовало изменения привычной техники расщепления и обработки орудий. Увеличение пластинчатости инвентаря на позднеелшанских памятниках, вероятно, связано не с открытием месторождений качественного кремня, а с инокультурным влиянием, которое нашло отражение и в изменении прежнего облика керамики.

Полагаю, что предположение об участие ракушечноярских древностей в формирование керамического облика раннеолитических стоянок Прихоперья и Верхнего Примокшанья утратило свою актуальность, поскольку после публикации материалов Ракушечного Яра на должном научном уровне [8], стало ясно, что подобные традиции для данного памятника явление достаточно позднее. В коррекции также нуждается гипотеза об участии населения сурской культуры в сложении елшанских древностей западной группы. Хотя бы по той причине, что радиоуглеродные даты по стоянке Имерка VII существенно разнятся с хронологией бытования сурской культуры. На мой взгляд, сурское влияние могло иметь место только на этапе неолитизации. В более позднюю эпоху столь отдаленные трансляции навыков производства керамики не представляются возможными, поскольку промежуточные территории уже были заняты населением с иными керамическими традициями.

Несколько преувеличенной, на мой взгляд, в работе К.М. Андреева представлена роль нижневолжского населения в трансформации елшанских древностей. Подобная точка зрения, находящаяся в русле устоявшихся представлений, контрастирует с важным выводом автора о том, что влияние нижневолжского неолита не имело существенного распространения севернее бассейна р. Самары [4. С.123]. При этом с нижневолжским влиянием связывается увеличении пластинчатости ряда елшанских комплексов, но судя по отсутствию в них геометрических микролитов, подобное влияние имело не прямой, а опосредованный характер. Нельзя исключать, что оно исходило из другого источника.

Хорошо документирован конкретными материалами и поэтому не вызывает вопросов вектор связей елшанских древностей с памятниками Примокшанья и Верхнего Прихоперья подтверждается распространением на данной территории соответствующей керамической традиции. Однако поздняя хронология указанных памятников вряд ли позволяет рассматривать их появление здесь в контексте процесса неолитизации. Дискуссионный характер имеет северное направление связей елшанской культуры. Положительный ответ на данный вопрос возможен в случае признания трансформации елшанских керамических традиций на позднем этапе своего развития в традиции памятников луговского типа, материалы которых наиболее близки комплексам накольчатой керамики Марийского Поволжья. При современной источниковой базе данная трансформация не представляется мне очевидной, поскольку заволжские материалы стоянки Красный Городок, где имеются сосуды с S-овидными венчиками и коническими днищами, далеко не тождественны керамике стоянки Луговое III. На мой взгляд, луговская керамика значительно больше общих черт имеет с древностями Ракушечного Яра, нежели с елшанской культурой [2. С.128-135].

Список литературы / References

1. Ставицкий В.В. К вопросу о выделении локальных вариантов елшанской культуры / В.В. Ставицкий // Самарский научный вестник. - 2016. - № 4 (17). - С. 74-77.

2. Ставицкий В.В. О происхождении накольчатой керамики Среднего Поволжья / В.В. Ставицкий // NovaInfo.Ru. - 2016. - Т. 4. - № 56. - С. 128-135.

3. Ставицкий В.В. К вопросу о взаимодействии неолитического населения степной и лесостепной зоны в Поволжье культуры / В.В. Ставицкий // Самарский научный вестник. - 2014. - № 4 (9). - С. 117-121.

4. Андреев К.М. Ранний неолит лесостепного Поволжья : дис. … канд. ист. наук : 07.00.06 : защищена 16.12.15 : утв. 22.04.16 / Андреев Константин Михайлович. - Спб.: ИИМК РАН, 2015. - 282 с.

5. Ставицкий В.В. Керамические традиции елшанской культуры: происхождение и хронология культуры / В.В. Ставицкий // Евразия в кайнозое. Стратиграфия, палеоэкология, культура. - 2014. - № 3. - С. 136-141.

6. Brunet F. Nouvelles donnees sur la chronologie de la culture de Kel'teminar (VII e - IV des millйnaires) en Ouzbekistan / F. Brunet, M. Khudzhanazarov, H. Hoshimov // История материальной культуры Узбекистана. - Вып. 38. - Самарканд: ИА АН РУз, 2012. - С. 118-124.

7. Холматов Н.У. К хронологии кельтеминарских материалов староречий Зарафшана / Н.У. Холматов // История материальной культуры Узбекистана. Вып. 34. - Самарканд: ИА АН РУз, 2004. - С. 17-25.

8. Мазуркевич А.Н. Керамические традиции в раннем неолите Восточной Европы / А.Н. Мазуркевич А.Н., Е.В. Долбунова, М.А. Кулькова // Российский археологический ежегодник. - СПб.: ИИМК РАН, 2014. - №3 - С. 27-140.

Размещено на Allbest.ru