Бенджамин Франклин и проблемы становления американского общества в отображении современников в России

Деятельность в интересах американских колоний, борьбу против нападок на них и в поддержку их требований Б. Франклин продолжил в последующие годы и при сравнительно мирном развитии событий, и тогда, когда американо-британские отношения обострились. А последствия кризиса из-за «Акта о гербовом сборе» проявлялись и после его отмены. Патриоты на практике убедились в эффективности коллективных протестов и бойкота торговых связей с Великобританией, они охотно ввели их в свой арсенал на случай возобновления противостояния колоний и метрополии. И хотя в первые годы развития патриотического движения в Северной Америке не все осознавали, но успешные примеры согласованных действий, коллективного отпора притязаниям британских властей, выступали и как одна из ступеней в сближении колоний в разрешении встававших тогда задач. Собственно так закладывались основы возможного союза колоний, о необходимости и благотворности которого Франклин заявлял еще в далеком 1754 г. на конгрессе представителей колонии в Олбани («План Олбани» Франклина). Теперь же необходимость сохранения и развития контактов и связей вновь получала подтверждение. В нарушение прерогативы монарха «созывать Генеральное собрание для общенародных дел», колонии наметили в мае 1767 г. «провести собрание в Новом Йорке для разсуждения о интересе их торгов». А другое свидетельство уроков борьбы против гербового сбора появилось в печати в конце 1767 г., когда «Санктпетербургские ведомости» со ссылкой на новости из Лондона от 16 ноября отметил, что «…надобно будет Англии употребить предосторожность», так как «узаконения о гербовой бумаге произвело в народе великое негодование. С сего времени, - по указанной информации, - начали Американцы заводить мануфактуры таких товаров, которые прежде выписывали они из Англии. По сей причине мануфактуры в Англии уменьшаются, мастеровые люди приходят в убожество, и по большей части подмастерья в Америку уезжают. Самое настоящее теперь время, - указывалось в сообщении, - иметь парламенту о сем старание. И для того намерены подать в Парламент роспись всем учрежденным в селениях мануфактурам».

Курс на быстрое развитие экономики, собственных производств в колониях был заложен во время кризиса из-за гербового сбора, но американцы продолжали его в последующем. К этому их побуждали механизмы рыночной экономики, новые попытки британских властей ужесточить управление колониями и через принятие новых правил, законов, налогов организовать более эффективную фискальную, экономическую эксплуатацию Британской Северной Америки. Речь здесь шла прежде всего о принятых летом 1767 г. «Актах Тауншенда». Они вводили пошлины на ввоз в колонии ходовых товаров (бумага, краски, стекло, свинец, чай) и направляли собранные средства на выплату жалования высшим чинам колониальной администрации и судьям. Ранее же такие расходы вотировали ассамблеи колоний, что позволяло им как-то влиять на чиновников и судей. Эти акты также предусматривали реорганизацию таможенной службы; роспуск ассамблеи Нью-Йорка за неподчинение «Квартирному акту» (требованиям за счет колонии размещать в ней британские войска) . И поэтому не удивительно, что поступавшие из Лондона в декабре 1767 - начале 1768 г. вести подтверждали трудно обратимые тенденции в социально-экономической жизни колоний и метрополии. Например, в Бостоне общее собрание запретило ввоз и предметов роскоши, и обычных товаров, «дабы через то возбудить к мануфактурам, торгу прилежание в жителях, и притом остановить, чтоб столь много наличных денег из оной провинции не выходило, но чтоб они в состоянии быть могла оплатить имеющиеся на ней долги». Такое решение вело «к превеликому подрыву» британских мануфактур и от него «Королевское министерство пришло <…> в немалое размышление».

Поток обескураживающих для Великобритании новостей нарастал и далее. И уже «обе провинции, Новая Англия и Новый Йорк приняли такое намерение, которое, естьли и прочие провинции к тому согласятся, необходимой причиной имеют Англии великий подрыв, и Английским мануфактурам немалое разорение. Сии провинции, - утверждала газета, - согласились заводить у себя собственные мануфактуры и ничего того на теле не носить и не употреблять, что не у них самих делано <…> Сии обстоятельства требуют самого ревностного разсуждения <…> опасаться должно, что Англии со временем трудно быть может содержать усиливавшуюся таким образом Америку в покорности». Итогом же протекционистских и протестных действий американцев стало быстрое сокращение торгового оборота с метрополией, поскольку, констатировали в Лондоне: «вывоз наших товаров в их селения ежегодно простирался до трех миллионов фунтов стерлингов, а ныне на 500000 фунтов стерлингов збавился, и еще больше уменьшится может». А в дополнение к тому, американцы вновь поднимали столь любимые Б. Франклином темы скромности, умеренности, экономии и хождения в колониях собственных денег. В феврале «Санктпетербургские ведомости», основываясь на январской информации из Лондона, поместила такие материалы: «Жители провинции Новой Англии совсем у себя из обыкновения вывели из употребления чай, и наблюдают во всем экономию и умеренность. С 1 числа сего месяца (января 1768 г. - М.П.) согласились они не покупать ничего шерстяного, пока не узнают, какие учреждения сделаны будут в Англии в разсуждении Американских селений. Они требуют себе вольности, употреблять бумажные деньги, как прежде, которые запрещены им актом, и говорят, что им без оных не можно обойтись». Свою позицию обосновывали и тем, что и метрополия нуждалась в расширении денежной массы, в использовании бумажных денег и на то время в обороте находилось «уже их по крайней мере три миллиона».

Из сообщений прессы очевидным становилось некоторое совпадение или переплетение требований, установок, лозунгов американских патриотов и тех положений и материалов, которые в разное время высказывал и в публикациях обнародовал Б. Франклин. Зримо это относилось к пропаганде рационализма и экономии в жизни современников, к предложениям по налаживанию финансовой и экономической жизни британских владений, их торговли. Этим целям служили упоминания о тяжелых налогах и требования по выпуску в колониях столь необходимых населению бумажных денег, множившиеся установки на развитие ремесел, мануфактур и сельского хозяйства с тем, чтобы обеспечить Северной Америке самостоятельное развитие и процветание. В политической жизни общества, в ходе выступлений американских патриотов против лоялистов и британских властей не были забыты и призывы ряда деятелей (в их числе и Б. Франклина) к коллективным действиям, к сближению и единению колоний, их возможному союзу . Накопленный за несколько лет опыт противостояния колоний и метрополии, уроки борьбы против ужесточившейся колониальной политики Франклин отчасти обобщил в памфлете «Причины недовольства американцев в период, предшествовавший 1768 году». И как показал ход истории, автор памфлета смог осветить не окончательные, а лишь промежуточные итоги усугублявшегося противостояния американцев и британской стороны.

Принятие «Актов Тауншенда» летом 1767 г. вело к затянувшемуся на многие месяцы (фактически до 1770 г.) противостоянию американских патриотов и большей части населения колоний с одной стороны, и британских властей и лоялистов - с другой. Нередко американцев, их жалобы и претензии в метрополии поддерживали представители политической элиты, оппозиционная правительству пресса, значительная часть делового мира - купечества, судовладельцев, предпринимателей, банкиров и др. А «арсенал» средств и способов, применяемых американской стороной, включал деятельность агентов (официальных представителей) колоний и других американцев по лоббированию их интересов, шаги по координации и сплочению патриотических масс на местах в колониях, выдвижение новые новых лидеров оппозиционного движения и формирование программных требований. Особое значение придавалось практическим шагам по пресечению неугодных действий королевских властей и лоялистов, в том числе и по организации массовых протестов и бойкота (или ограничения) торговых, экономических связей с Великобританией, а также реализации и других, диктуемых обстоятельствами мер. С разной интенсивностью многие их этих проявлений недовольства в Северной Америке и реакцию на них в Великобритании фиксировала периодическая печать в Европе, и часть таких материалов в переводе или в изложении из месяца в месяц перепечатывали «Санктпетербургские ведомости».

Принятие летом 1767 г. «Актов Тауншенда» вновь осложнило американо-британские отношения, ввергло колонии и метрополии в новый кризис. В этих условиях и для «Санктпетербургских ведомостей» одной из значимых задач стало освещение торгово-экономических отношений между Северной Америкой и Великобританией, включая бойкот патриотами закупок британских товаров, налаживание своих производств в колониях и иные, связанные с этим сюжеты (ущерб британской экономики, реакция на кризис британского общества и властей). И «Санктпетербургские ведомости» часто писали об этом: в 1768 г. такие публикации появились в 15 номерах петербургской , в 1769 г. - не менее, чем в 18 номерах , и в 1770 г. в газет появилось еще два десятка подобных публикаций, а последняя по хронологии, от 29 декабря, - сообщала о прекращении со стороны американцев бойкота товаров, завозимых с Британских островов .

Кризис в отношениях колоний и Великобритании, бойкот торговых связей с британцами затягивались на многие месяцы. И американцы, и британцы предпринимали усилия для того, чтобы разрешить противоречия, или хотя бы ослабить их. Определенное участие в переговорах принимали агенты колоний в Лондоне, в том числе и Б. Франклин, и российский посланник А.С. Мусин-Пушкин, и «Санктпетербургские ведомости» отмечали их активность на всех стадиях кризиса. В апреле 1768 г. российская газета поместила такие сведения: «Американские агенты частые имеют переговоры с новым статским Секретарем Графом Гилсберугом, ибо оному поручены дела тамошних селений: Агенты сии суть торгующие в Америке здешние купцы, или только тамошние уроженцы (американцы. - М.П.), которым оные селения поручили и здесь управлять их делами. Америка, - утверждалось в сообщении, - весьма пространна, жителей в ней очень много, и торг можно провести в лучше приращение: и так в рассуждении сего не только одному, но и всем министрам дела сыщется довольно».

Урегулировать кризис в Британской империи по-своему стремились и государственные деятели Великобритании. Некоторые из них действовали под руководством У. Питта (графа Чатама), что также отмечала петербургская газета. Она же выделяла активные усилия агентов (официальных представителей) колоний по наведению «мостов» в переговорах между американцами и британцами. В феврале 1769 г. промелькнули такие материалы: «За подлинно утверждают, что споры между правительством и Американскими селениями начали уже уменьшаться, которые уповательно в скором времени и совсем прекращены будут». И вслед за столь оптимистичным прогнозами следовало упоминание фамилии Б. Франклина и характеристика его действий. «Находящийся здесь от Американских селений Агент Франклейн, - писала газета, - старается удостоверить Министров о важности и подданности Американских поселян, и при том представляет, что ласковое обхождение матери с детьми, то есть Великобритании с селениями, гораздо больше может способствовать не только к утверждению славы Англии, но и к умножению как сухопутной, так и морской ея силы; по чему и уповает, что Парламент вместо повелительной своей власти употребит в сем случае снисходительные средства».

Фамилия Франклина было упомянута в российской газете после длительного перерыва и газетчики в Петербурге, очевидно, не помнили о нем и не воспользовались более ранними материалами этой газеты для уточнения написания фамилии американца. И все же появление о нем по тем временам достаточно пространных материалов служило обретению им некоторой известности в России. А в последующие месяцы 1769 г. «Санктпетербургские ведомости» еще три раза без указания на фамилию Франклина рассказывали об активности агентов колоний в политических кругах Великобритании. Судя по характеру этих материалов в числе таковых находился и Б. Франклин. Сначала, читатели летом узнали о том, что «Вчера было в Сентжемсе (27 июля в Сент-Джеймсском дворце. - М.П.) собрание тайного совета по причине весьма важных дел, касающуюся до Американских селений, куда призваны были также многие Американские агенты, которые защищали селения; и напоследок определено, сделать все распоряжения по желанию оных селений и после чего начали поговаривать о договорах, на которых сие должно учиниться. Но, - подчеркивалось в газете, - Американцы непременно того же себе требуют, что и жители Англии, то есть такого преимущества, по которому бы они могли беспрепятственно в делах своих делать все учреждения так, как они за благо рассудят. Со всем тем, решение сему делу должно ожидать от будущего заседания Парламента; но которое прежде Ноября месяца не последует».

Возможным итогом активности агентов колоний стала «первая ласточка» депеша из Лондона к губернатору Виргинии с известием о том, что «акт о пошлинах и таксах по той причине, что они столь противны селениям, уничтожены будут в первое заседание парламента». Виргинского губернатора обязывали оповестить об этом и власти других колоний. Очевидно, агенты колоний (включая и Б. Франклина) давали важные импульсы к разрешению очередного американо-британского кризиса. Однако для достижения благополучного для сторон исхода требовались новые усилия газета рассказывала о них. Такие усилия предпринимались осенью того же 1769 г. и со ссылкой на вести из Лондона за начало октября «Санктпетербургские ведомости» писали: «Агенты Американских селений <…> на сей неделе подали Королю вновь челобитные, в коих содержатся жалобы Американцов». А через неполных две недели последовала достаточно обнадеживающая информация, по которой «Американские дела дошли до того, что определение, налагающее на Американцев пошлину («Акты Тауншенда». - М.П.), должно будет уничтожить, выключая только положенную пошлину на чай, ввозимый ежегодно в Америку; но, - пояснялось в газете, - Американцы тем еще не довольны, и все единодушно во всех селениях обязались не принимать привозимых из Англии товаров, разве все налоги без изъятия будут уничтожены».

Переговоры сторон по разрешению конфликта из-за «Актов Тауншенда» затягивались и все более принимали характер торга, на что указывала очередная заметка о состоянии «американских дел» и действиях агентов колоний, появившаяся в номере петербургской газеты от 10 ноября 1769 г. В заметке говорилось: «А в привезенных из Филадельфии письмах объявляется, что там весьма обязаны английским министрам ради предпринятых в селениях новых учреждений; ибо чрез то поострили они разряженных жителей к прилежанию и бережливости. Они прядут, ткут, и все свои силы напрягают, дабы довольствоваться приготовленными в их земле сукнами. У них построена бумажная мельница, так же начинают заводить и стеклянные заводы, но при том <…> упражняются в земледелии. Находящиеся здесь Американские Агенты третьего дня долго разговаривали с статским секретарем Графом Веймутом. Теперь говорят, что Парламент начнет свое заседание первого декабря». Британские власти были вынуждены, в том числе под воздействием лоббирующих интересы американцев агентов колоний, предпринимать шаги по урегулированию противоречий, вызванных принятием «Актов Тауншенда». Первые сведения о такой реакции в газете появились через 10 дней. Тогда сообщили, что король провел переговоры с управляющим американскими делами секретарем графом Гилсборо. Еще через несколько дней петербургская газета оповестила читателей и о том, что губернаторам американских колоний были направлены письма с уведомлением о готовности британского парламента с начала очередных заседаний принять к рассмотрению «Американские дела». И причины такой готовности раскрывала следующая газетная формулировка: «Сколь много вреда Англия претерпела от продолжавшихся поныне разрывов, то легче можно себе вообразить, чем описать».

Необходимо отметить и ту медлительность, с которой правящие круги Великобритании готовились осуществить частичную коррекцию политики в отношении колоний. Не отказываясь полностью от навязывания им новых законов и налогов в британском парламенте и в правительственных кругах соглашались хотя бы рассмотреть взрывоопасную ситуацию в заморских владениях. Первые известия о возможном парламентском разбирательстве появились в прессе в начале 1769 г., но благостные прогнозы и надежды начали сбываться лишь к концу этого года . Как показывали публикации в «Санктпетербургских ведомостях» значение здесь имели усилия и агентов американских колоний, и петиции деловых кругов метрополии, и выступления «защитников» американцев из среды британской политической элиты, ориентировавшиеся на компромиссные разрешение американо-британского кризиса. В итоге и без того сложные «Американские дела» стали причинять «двору много труда» и часто приходилось проводить «советы для предотвращения сего зла». В речи на открытии сессии парламента король указал на ситуацию в Северной Америке, как на требующую вмешательства. И на этот раз реакция была более быстрой: со ссылкой на новости из Лондона от 20 февраля 17770 г. петербургская газета отметила: с 21 числа «сего месяца» в парламенте будут «разсуждать о Американских делах». Правда, и на этот раз не обошлось без переносов заседаний . Но уже 26 апреля столичная газета на основании информации из Англии от 6 марта оповещала читателей: «Американские дела теперь решены. Нижний парламент (палата общин. -М.П.) разсуждал об оных шестого числа сего месяца. Также разсматривали челобитну торгующих в Америку купцов, и Парламент единогласно определил уничтожить ненавистные налоги («Акты Тауншенда. - М.П.), выключая только одну пошлину на чай вывозимый из Англии в селения».

Веские причины побуждали британскую сторону идти на значительные уступки населению колоний в Северной Америке. То был экономический, социальный фактор, воздействие которого уже проявлялось во время кризиса из-за «Акта о гербовом сборе». Но к концу 1760-х гг. этот фактор обрел еще одну важную грань, и ее верно оценивали современники событий - пресса, политические и деловые круги. А именно, американцы хорошо усваивали уроки, вытекавшие по ходу американо-британских кризисов: запрещая ввоз и потребление британских товаров, патриоты прибегали к поставкам из других стран и, что более важно, в колониях интенсивно развивали многие отрасли хозяйства, и все более уверенно брали курс на выстраивание собственной экономики, достаточной для существования страны вне зависимости от воли властей метрополии и расположения европейских фабрикантов и купцов. Поговаривали порой даже о реальности такой экономической независимости. Если судить по газетным материалам, то к концу 1760-х гг. означенная тенденция уже не была тайной для прозорливых современников в колониях в Европе, и британские руководители вынужденно обращали все большее внимание именно на этот аспект жизни Северной Америки .

Свое значение сохраняло и то огромное негативное воздействие на хозяйственную и социальную жизнь Великобритании, которое оказывал объявленный патриотами запрет (бойкот) на ввоз и потребление британских товаров. С этой стороной бойкота британцы уже сталкивались в 1765-1766 гг. и статические сведения о причиненных в ходе бойкота потерях ежегодных и за ряд лет (скажем, с 1761 по 1765 гг.) фигурировали в печати . И к концу 1760-х гг., хотя и не полное, но значительное сокращение торгово-экономических связей между метрополией и ее владениями в Северной Америке также оборачивалось ущербом для британцев . Ущерб этот во многом усугублял и обострял проблемы собственно британского общества, что грозило серьезными осложнениями. Со ссылкой на поступившую из Лондона информацию от 23 января 1770 года «Санктпетербургские ведомости» в феврале опубликовали весьма тревожные вести: «Великобританское государство, - говорилось в заметке, - давно не была в таких сумнительных обстоятельствах, в коих ныне находится. Аглинский народ не доволен; Ирландцы ропщут; и Американские селения приносят жалобы. Одна только Шотландия довольна». А один из предшествующих номеров петербургской газеты нес информацию, согласно которой и в международных делах Великобритания оказывалась в крайне затруднительном положении - ей угрожала не только изоляция, но не исключалось очередное военное столкновение с извечными соперниками - Францией и Испанией. И это было не единичное указание, ведь о военных приготовлениях и назревавшей угрозе войны в газете писали неоднократно еще с конца 1769 г. А при огромном государственном долге метрополии и отказе колоний платить долги за поставки товаров в кредит, сократившихся по причине бойкота патриотов, внешней торговли и бюджета государства, воевать тогда не представлялось возможным. Британии грозило поражение и разорение .

Однако то сложное положение, в котором оставалась метрополия и в целом Британская империя к концу 1760-х гг. не значило, что наиболее воинственные круги не угрожали, не готовились силой навязать американцам свою волю, заставить их подчиняться колониальной политике британских верхов. А если быть точными, то можно отметить британская элита не была единой в трактовке американской темы, внутри элиты шла борьба и У. Питта (лорда Чатама) все чаще олицетворяли с проамериканским лобби в парламентских и правительственных кругах. Порой, означенным группам удавалось через переговоры, поиск компромиссов и маневрирование выводить американо-британские отношения из тупика и тогда, казалось, возникала какая-то возможность для урегулирования этих отношений . Так появилось предложение не отменять «Акты Тауншенда», а отложить их исполнение на неопределенный срок, и затем как бы «забыть» о них и перевернуть огорчительную страницу в истории Британской империи . На эти силы преимущественно ориентировались Б. Франклин и прочие агенты американских колоний на переговорах в Лондоне.

Из этой же среды был выдвинут проект реформы Британской Империи и системы «нового проявления в Американских наших селениях. По силе онаго, - сообщала газета, - провинции сии не должны впредь подвержены быть Великобританскому парламенту, но зависеть только от короны так, как Ирландия; да сверх того иметь им собственный свой Парламент, который бы имел власть с позволения двора устанавливать законы, налагать подати, а управляем бы был от своего Вице-Короля, которому поручат сие достоинство от короны. Надеются, что Американцы примут сей проект с радостью». Эти надежды и расчеты не оправдывались и не только из-за сложности проекта и позиций разных политических сил в колониальном обществе, но, по большей мере из-за того, что в конце 1760-х гг. большая часть британской элиты явно не была готова и не желала каких-либо серьезных реформ. Ведь в коридорах власти гораздо чаще звучали призывы и требования силой подавить сопротивление жителей колоний и навязать им волю, законы парламента, правительства и монарха Великобритании. С этой целью предпринимали и конкретные шаги - в колонии направляли не только строгих гражданских губернаторов, но и войска .

Силы британцы копили постепенно и для занятия просторов Северной Америки, и покорения сотен тысяч американцев войск все равно не хватало. Да и международная обстановка часто не благоприятствовала осуществлению воинственных замыслов (как в конце 1760-х гг.). Современники уже тогда понимали, что подавление силой оружия протестов американцев ведет ко всеобщему бунту, возможно, и к открытой войне . Да и американские патриоты не были беззащитны, многие имели оружие. А еще в сравнительно спокойном 1764 г. Б. Франклин озвучивал в печати свои предложения по организации милиции, подконтрольной именно жителям Пенсильвании .

Для американцев кризис из-за гербового сбора также не прошел даром, они извлекли соответствующие уроки и как бы ответ на увеличение численности британских войск в колониях также формировали солидные континенты ополчения. Еще в 1767 г. Новая Англия, выступавшая как оплот патриотического, по сути антибританского движения, озаботилась организацией мощных вооруженных отрядов: «сии провинции, - писала петербургская газета, - намерена учредить регулярную ландмилицию, дабы во всякое время быть в готовности к обороне - в безопасности от нежданных нападений». По этому же пути шел и другой центр оппозиционного движения - колония Нью-Йорк, где отказались повиноваться «Квартирному акту» и размещать за счет населения королевские войска, а затем решили для защиты колонии набрать полк из местных жителей. Сведения об этом «Санктпетербургские ведомости» поместили рядом с сообщением об отправке в Америку дополнительных войск и военных судов из Европы .

Так, к концу 1760-х гг. на силу американцы вполне могли ответить силой же. А когда на одной территории начали сосредотачивать недолюбливавшие друг друга королевские войска и местную милицию (ополчение), то любая случайность, инцидент, неверные решения грозили вылиться в конфликт уже вооруженный. И в Америке опасными местами стали города Нью-Йорк и Бостон, где размещались британские войска и в портах стояли корабли королевского флота. Официально такие гарнизоны служили «восстановлению спокойствия и доброго порядка в Северной Америке», а поскольку требования американцев о выводе войск из городов британское правительство игнорировало, то колониальная ассамблея Массачусетса в 1769 году покинула Бостон и в знак протеста «сама переехала в Камбридж (Кембридж. -М.П,) . А примерно через год - 5 марта 1770 г. произошла «Бостонская бойня» столкновение местных жителей и подразделения королевской армии. Солдаты в порту Бостона стреляли в толпу и пролили «первую кровь в американской революции» погибли пять человек. Пространный отчет о кровавых событиях поместили «Санктпетербургские ведомости» они нарисовали картину, несколько отличавшуюся от тех, что часто воспроизводили историки, и самым «ужасным образом» описали королевских солдат. Кровавый инцидент поставил колонии и метрополию на грань войны: за короткий срок многие тысячи вооруженных американцев из Массачусетсе и соседних колоний (за сутки - 25 тыс., за 40 часов - 40 тыс. чел.) готовы были штурмовать Бостон и «побить» всех солдат . А поскольку стороны не были готовы к тяжелой масштабной войне, и тогда ее очень многие не хотели, то инцидент в итоге удалось «замять», виновных солдат и их командира - капитана Т. Престона - отдали под суд. Но лидеры патриотов «в полной мере» использовали «Бостонскую бойню» в пропагандистских целях и превратили ее в веху «на пути к независимости».

Эти события и в последующем скорее подталкивали, чем отвращали американцев от мысли о возможной и едва ли не несущей справедливое возмездие войне против жестких воров и убийц - британцев. Выводы делали и королевские власти: они распорядились начать расследование трагического инцидента: «капитан Престон и семь человек солдат» обвиненных «в смертоубийстве» были взяты под караул и ожидали «своей судьбины». И в то же время британская сторона под воздействием тревожных властей из колонии, все более склонялась к мысли о неизбежности силового разрешения американо-британского конфликта. И об этом свидетельствовали ближайшие последовавшие из Лондона распоряжения правительства. В то время как на второй день после гибели людей «губернатор (Массачусетса. - М.П.) Повнал (Паунэлл. -М.П,)» распорядился немедленно вывести британский гарнизон из Бостона, с тем, чтобы избежать эскалации конфликта, «от двора в Англии (был отдан. - М.П.) приказ вновь ввести солдат в город Бостон». Более того, к расквартированным в этом городе с 1768 г. двум полкам, весьма спешно готовились направить крупное подкрепление: вооружили «5 военных кораблей, чтобы отправить 5 ирландских полков в Америку». И это - в дополнение к 18 линкорам, которые Британия уже держала в американских владениях. Британцы, следовательно, «пожар» собирались гасить новым горючим материалом. А королевское правительство окончательно посчитало, что «впредь должно содержать в Америке многочисленное войско, и каждый губернатор должен быть из военных людей, дабы в случае новых смятений мог он помощью войска усмирить мещан». С 1770 г. обе стороны (американцы и британцы) под воздействием кровавого инцидента в Бостоне и связанных с ним событий, постепенно ожесточаясь, продвигались к мнению о допустимости, может быть, неизбежности силового военного разрешения американо-британских конфликтов, что и стало явью через несколько лет.

Пока же трудно определить, как «Бостонская бойня» сказывалась на разрешении противоречий, связанных с торговой и финансовой политикой (повлияла или нет на судьбу «Актов Тауншенда» их отмену, за исключением сборов на ввоз в колонии чая). Во всяком случае, в российской американистике и среди американских специалистов такие специальные исследования не проводились. Но отмена весной 1770 г. всех, кроме пошлины на чай, не привела к быстрому отказу патриотов от бойкота. К тому времени бойкот становился все более полным, всеобъемлющим. С конца 1768 г. стали запрещать к ввозу и потреблению не только британские, но и, вероятно, реэкспортные товары из Голландии и германских земель «до тех ор, пока не будет ничтожен пошлинный акт» и этому «клятвенно обязались» следовать «поселяне в Новой Англии, Новом Йорке, Виргинии, Пенсильвании и в Георгии (Джорджии. - М.П,)». А с середины 1769 г. стало известно, что «по силу новейших известий, все селения приняли намерение остановить совершенно торг с Англией до тех пор, пока не будут уничтожены акты («Акты Тауншенда». - М.П.)». К бойкоту британских товаров присоединились и Южная Каролина, где жители обязались всячески экономить, не носить даже траур, лишь бы избежать соблазна использовать импортные ткани, и наконец, они предлагали «распространить, сколько в их власти состоит, мануфактуры во всей северной Америке». Сходные решения приняли и в Джорджии. И вплоть до начала лета 1770 г. американцы, учитывая примеры Бостона и Нью-Йорка, отказывались нарушить условия бойкота до тех пор британцы не отменят и пошлину на чай .

Первыми все же «дрогнули» торговцы в Нью-Йорке, согласившиеся на ввоз товаров (кроме чая), «есть ли города Бостон, Филадельфия и другие дадут на то соизволение». Вторично сведения о желании Нью-Йорка отказаться от бойкота британских товаров и начать торговлю последовали ближе к осени, но купцы в остальных колониях предложили бойкотировать связи с метрополией и под эти санкции они включили отступников в Нью-Йорке . Тогда еще раздавались бодрые уверения о готовности американцев идти до конца в защите их прав и свобод. И об этом говорило следующее сообщение в петербургской газете: «Все селения <…> выключая купцов в Нью-Йорке, и намерены защищать свою вольность до последней капли крови». Патриоты не исключали возможности резкого обострения американо-британских отношений и применения сторонами вооруженной силы. Отступников от договора о бойкоте торговли и британцы были готовы «всячески защищать флотом и сухопутными» войсками .

Иными словами, обе стороны конфликта уже допускали мысль, имели намерение для достижения своих целей использовать силу оружия. Осенью 1770 г. воевать не пришлось - многие в колониях «переменили свои мысли», купцы из Нью-Йорка прибыльно торговали в Квебеке; купцы в Филадельфии также возобновили ввоз британских товаров («кроме чая, пока с него пошлина сложена не будет»). Союз по бойкоту начал рушиться и потому, что из метрополии поступали известия о намерении графа Чатама добиться отмены пошлины на чай и на будущее обеспечить американцам право представлять колонии в британском парламенте. В итоге, последний за 1770 г. номер «Санктпетербургских ведомостей» повествовал: «Не возможно описать, сколь великое множество товаров идет из Великобритании в Американские селения, которые теперь уничтожили запрет о невывозе из Англии товаров».

Как видно, причины этих перемен были разными и какие-то лежали «на поверхности» и были очевидны для современников событий по обе (или по одну) стороны океана. Часть американцев, и не только сторонников Великобритании - лоялистов, но и составлявших правое крыло в лагере патриотов, привлекала перспектива поучаствовать в управлении колониями при фактическом реформировании Британской империи. Еще более очевидными были корыстные мотивы американских купцов, собиравших спекулятивную прибыль с соотечественников, за два года «изголодавшихся» по качественным, привычным и сравнительно дешевым британским товарам. А особый интерес представляло опубликованное в самом начале 1769 г. в «Санктпетербургских ведомостях» письмо «из Нижнего Новгорода», датированное 8 декабря 1769 г. Этот уникальный материал не известен ни американским специалистам, ни советским и российским американистам, он не отмечен и столь авторитетным автором как Н.Н. Болховитинов . По меркам тех лет в газете публикация заняла солидное место, ее подали в виде выписки «из присланного письма из Филадельфии, что в Северной Америке, от 20 октября» 1768 г. Это послание на русском языке было отправлено автором, имя и национальная принадлежность которого не указывались. Неизвестен и его получатель. Из текста можно понять, что его автор в Пенсильванию прибыл с коммерческими целями и из-за сложного состояния местной экономики он уже продолжительное время не может завершить, свою торговую миссию. Объем и значение письма, как одной из первых собственноручных весточек из Северной Америки (Пенсильвания, город Филадельфия), поступивших в российскую провинцию (Нижний Новгород) побудили привести документ полностью .

Итак, газетная публикация гласила: «С сожалением вынужден вам объявить, что хотя и нахожусь здесь уже больше трех месяцев; однако продал только малую часть своих товаров: ибо в сей провинции находятся оных такое множество в запасе, что продают оные тридцатью процентами дешевле, нежели в Лондоне, а причина тому сия, что жители не имеют наличных денег, и в доказательство того может случится сие, что всякие съестные припасы там очень дешевы. За шесть пар голубей дал я три пенса, а на шесть Английских шиллингов могу купить себе харчу на целую неделю. Впрочем, - сообщал автор письма, - здешняя страна весьма здорова и приятна, а при том и все, что к содержанию потребно, так дешево, что едва себе вообразить можно. Кроме того, такое множество пустых земель, что здесь можно купить самое поместье за меньшую цену, нежели бы сколько кто мог в Англии собрать откупным с оного денег; и по тому, как скоро продам свои товары, намерен я на вырученные деньги купить местностей».

В публикацию петербургской газеты текст письма не вошел полностью, поэтому судить всесторонне о торговой, экономической «грамотности» его автора, как и о его положении и связях в деловом мире, затруднительно. Выписки из письма все же позволила оценить то состояние экономики, торговли и финансов, которое сложилось в одной из ведущих, экономически развитых и населенных на то время колоний. Пенсильвания - ее сельское хозяйство, ремесленно-мануфактурные и иные производства, активная торговля и судоходство обеспечивали жизнедеятельность и других колоний и территорий в составе Британской Северной Америки. Письмо же было датировано 20 октября 1768 г. и согласно его тексту автор уже три месяца без особых успехов пытался осуществлять свои коммерческие операции. Таким образом Пенсильвания и столь крупный коммерческий город, как Филадельфия еще только втягивались в процесс тотального бойкота патриотами торгово-экономических связей с Великобританией и с некоторыми ее владениями. А рыночная экономика Пенсильвании, да и других североамериканских колоний, оказывалась недостаточно развитой и крепкой, не выдерживала приостановки традиционных торгово-экономических связей с метрополией и вероятного падения оборота торговли как с Европой, так и с колониями-соседями - партнерами по антибританскому бойкоту. И свидетельством тому было крайне вялое состояние рынка в Пенсильвании, его упадок, безденежье и де факто - почти летаргическое состояние. Именно эти черты и выделил анонимный, вполне возможно и русский, надолго застрявший в Филадельфии, коммивояжер.

Еще раз следует обратить внимание на дату письма (20.10.1768 г.), и понять, что на протяжении 1769 и значительной части следующего 1770 г. положение в экономике, в торговле и денежно-финансовой сфере из-за продолжения и ужесточения бойкота экономических связей с Великобританией вряд ли улучшилось, а могло оно только ухудшаться. И, исходя из информации, публикуемой «Санктпетербургскими ведомостями», такое положение сложилось и в других североамериканских владениях британцев. Пример являл город и колония Нью-Йорк - тоже один из крупнейших и богатейших регионов в Северной Америке. Нью-Йорк не выдерживал изнурительного для экономики и населения разрыва связей с британцами и первым покинул в конце лета 1770 г. лагерь сторонников экономического бойкота метрополии. Эти факты фиксировала российская газета, она отражала озабоченность тяжелым финансовым и экономическим положением американцев, когда со ссылкой на поступившую из Лондона от 29 июня 1770 г. информацию сообщала о трудностях жителей Нью-Йорка, страдавших из-за недостатка денег, «худых торгов» и поэтому терпевших банкротство. А в итоге, к концу 1770 г. торговая блокада Великобритании стала рушиться, патриоты не добились столь желанной отмены пошлины не ввозимый чай (т.е полного отказа государства от «Актов Тауншенда»), что через несколько лет и сыграло роковую роль и в конечном итоге спровоцировало полный разрыв отношений между колониями и Великобританией.

А пока же стороны не могли позволить себе такого исхода. Еще не достаточно сильная, жизнеспособная, устойчивая и масштабная экономика не служила должным фундаментом для растущих требований американских патриотов, да и их оборонная мощь еще не позволяла в противостоянии с Британией заходить очень далеко. Америке требовались еще годы устойчивого и стремительного развития, прежде чем современники увидели, как колонии - «дети» уже достаточно окрепли и «подросли» для того, чтобы покинуть крыло «матери». И произошло это не мирно, а путем насилия и войны через пять лет. Для перемен то был срок вполне достаточный, ибо еще Б. Франклин предупреждал британцев о стремительном росте могущества Британской Северной Америки, население которой удваивалось каждые 25 лет. Ушедшие же 1760-е гг. и грядущие 1770-е гг. стали временным отрезком, на котором стороны - британцы и американцы - искали как пути сохранения в рамках Британской империи хотя бы подобия единения двух огромных территорий - Британских островов и Северной Америки, так и фактически прорабатывали варианты их «развода» с применением и силовых методов. Все эти годы Б. Франклин активно высказывал свое мнение, рекомендации, советы и довольно-таки долго стремился к мирному, компромиссному урегулированию кризисов и споров . Ход событий оказался иным. К насилию, войне подталкивали как растущие требования американской стороны, так и агрессивно-эгоистическая колониальная политика британцев. В 1760-е - в начале 1770-х гг. обе стороны вступил на путь, где их столкновения становились частыми и ожесточенными. И история XVIII в. дала свой ответ, сделав неизбежной роковую развязку.

2.2 Бенджамин Франклин - начало революции: между миром и войной

Начав с 1764 г. деятельность на посту официального представителя (агента) колонии Пенсильвания в Великобритании, Б. Франклин к концу 1760-х - началу 1770-х гг. приобрел устойчивую репутацию надежного и умелого защитника интересов американцев в их уже изрядно подпорченных, отягощенных взаимными претензиями, даже неприязнью, отношениями с британскими властями. Видимо и поэтому все новые колонии поручали Франклину представлять их во властных структурах метрополии: с 1768 г. он начал выступать и по поручению колонии Джорджия, с 1769 г. - колонии Нью-Джерси и с 1770 г. - самой для британцев и лоялистов бунтарской колонии - Массачусетс. Так Франклин все более входил в число самых авторитетных и востребованных американцев на Британских островах. Но он в начале достаточно осторожно критиковал агрессивный колониальный курс королевского правительства, не допускал экстремистских выводов и призывов, не призывал соотечественников к мятежам или иным актам, которые могли бы привести Северную Америку на грань разрыва с метрополией, к революционному взрыву и открытой и масштабной войне. Имя Франклина, и его недруги, и его доброжелатели, и сторонники могли как-то связать с деятельностью американских патриотов, но формально он не входил в их группировки, тем более не ассоциировал себя с радикальными элементами в патриотическом движении, постепенно приобретавшим и черты движения освободительного.

Все же со второй половины 1760-х и в 1770-е гг. обозначилась зримая, серьезная эволюция взглядов Б. Франклина и, соответственно, его позиций в разрешении проблем, отягощавших американо-британские отношения. Эти перемены обозначились при написании и опубликованных им ряда памфлетов и статей. Франклин все более переходил к обоснованию и утверждению позиций патриотического движения, а подчас даже в литературной форме, излагал отдельные его положения и требования. Именно с такой целью уже известный американец подготовил свои работы: с некоторым запозданием он в 1769 г. издал отчет об имевшем в 1766 г. место собеседовании (допросе) в британском парламенте в связи с «Актом о гербовом сборе» , в том же году появилась и работа «Вопросы мистера Строгана по поводу американских дел и ответы доктора Франклина». Его перу принадлежит и более краткий памфлет «Причины недовольства американцев в период, предшествовавший 1768 году». А к 1773-1774 гг., когда над Британской Империей навис, и в любой миг разразится очередной еще более глубокий и масштабный кризис, Франклин отметился новыми работами, с уже более резкой критикой колониального курса властей Великобритании. К числу таких публикаций за 1772-1774 гг. относились: «Предисловие английского издателя к “Решениям и протоколам заседаний фригольдеров и других жителей города Бостона”»; и памфлеты: «Как из великой империи сделать маленькое государство. Правила, преподанные министру при вступлении его в должность» и «Эдикт прусского короля» . Взгляды и установки Франклина сближались и во многом совпадали с установками весьма решительных и по отношению к Британской стороне критически настроенных вождей и групп американских патриотов. А отношения агента колоний Франклина с сановниками в Лондоне явно омрачились и ухудшились в эти годы и из-за того, что выдающийся американец обнародовал письма королевского губернатора Массачусетса Т. Хатчинсона, обличавшие лоялистов и британские власти в агрессивных намерениях подавить патриотическое движение в Северной Америке. Допрос Франклина в тайном совете в связи с этим инцидентом вылился в фактический суд над ним .

А некоторые высказывания Б. Франклина в адрес британских властей и их действий в колониях приобретали все более жесткий, язвительный характер. Именно так выглядел упрек американца, согласно которому за 150 лет правления британцы превратили колонии вместо ссылки и каторги для уголовных и иных преступников, которых в массовом порядке (до 50 тыс. чел.) из поколения в поколение вместо тюрьмы и казни отправляли не «перевоспитание» за океан. Такие действия королевских властей Франклин характеризовал как «самое жестокое оскорбление, какое только когда-либо нанесено одним народом другому, оскорбление, выродившееся в отправке преступников из <…> тюрем в поселения американцев. Шотландцы, - с возмущение записал Франклин в памфлете, - также получили за последние два года привилегию <…> посылать своих мошенников и злодеев на плантации». Гнев Франклина был вполне обоснован и объясним, о столь порочной и опасной практике массовой высылки в Америку преступных элементом многократно писали и «Санктпетербургские ведомости» практически с первых лет их выхода в свет . Ну, а что за «фрукты» британцы отправляли в дар Америке и американцам, красноречиво говорила биография одного из таких каторжан-переселенцев. Так, согласно поступившим из Йорка сведениями от 15 марта 1767 г., из 14 невольников «предназначенных в Америку к селениям на известные годы в работу» был «один, родом из Ньюкастера, который уже и в разных полках был в службе, из 14 полков был нечестно выгнан, шесть раз приговорен к смерти быть застреленным, в 73 сидел темницах, и в 7 королевствах был Шарлатаном. При сем том сему человеку, - сообщалось в газете, - от роду не более 32 лет». Очевидно и переезд за казенной счет в Америку этому негодяю наглядно сулил неплохое будущее, раз выдержанный по характеру и поведению на людях Франклин вскоре на эту тему разразился резкими упреками и протестами.

Северная Америка выступала «землей обетованной» для многих рядовых, добропорядочных переселенцев и как раз для таких потенциальных сограждан Б. Франклин позднее и писал фактически рекламные проспекты . Поток переселенцев из Ирландии и Шотландии усиливался к середине 1770-х гг. и эту обеспокоенность королевских властей отразили даже «Санктпетербургские ведомости». В июле 1773 г. в газете отметили: «Правительство (Великобритании. - М.П.) по справедливости имеет причину опасаться худых от того следствий». Вероятно, британцев за океан влекло и тогда еще сравнительно спокойная обстановка в колониях, а также разговоры о реформировании управления британскими владениями, их организации «под одно правительство» во главе с вице-королем, желание (по примеру Ирландии) учредить в Бостоне или Нью-Йорке общеколониальный парламент и «на последок который нибудь город объявить главным всей Великобританской Америки». Однако уже осенью 1773 г. обозначился очередной и, как оказалось, длительный кризис в отношениях между колониями и метрополией, и на этот раз своеобразным воспламенителем недовольства американцев оказалось введенная британцами еще в соответствии с «Актами Тауншенда» и сохраненная ими после отмены этих законов пошлина на чай.

В британской и американской истории вопросы налогообложения часто выступали раздражителем, вызывавшем возмущение тех, на кого они падали, не стал исключением и популярный у населения чай, его ввоз облагался пошлиной. И еще за несколько десятилетий (за 37 лет) до протестов американских колонистов, недовольных «Актами Тауншенда», британские «лавочники просили нижний Парламент (палату общин. - М.П.) о умалении положенной на чай пошлины, но им большим числом голосов в том (было) отказано». А вот американские патриоты не смирились в волей парламента и не стали покупать по закону ввозимый, с начисленной пошлиной, британский чай. Вместо него многие пили кофе или контрабандный чай от голландцев. В колониях сложилась даже пирамида из купцов и торговцев-контрабандистов, то есть целый отлаженный механизм, обеспечивавший огромные обороты и прибыли его участникам. Но сенью 1773 г. эти силы оказались под ударом. По сообщениям прессы, в Великобритании замыслили меры по усилению контроля над внешней торговлей колоний и подрыву влияния контрабандистов. Для этого в основные американские города намеревались направить представителей (консулов) для регулирования торговли и поддержать накопившую большие запасы чая Британскую Ост-Индскую компанию. Ей предоставили большой заем и разрешали ввозить в Америку чай без оплаты пошлины. Шаги британских властей поддержали и лоялисты, в том числе их лидер - губернатор Массачусетса Т. Хатчинсон - и без того уже ненавистная фигура в глазах американских патриотов. Все это вело к новому витку острого противостояния колоний и Великобритании .

По времени описываемые события совпадали с военными приготовлениями в Великобритании, где снаряжались и в боевой готовности находились десятки кораблей, набирали многие тысячи матросов, осуществляли и другие действия . И сообщения о них в «Санктпетербургских ведомостях» перемежались и с утверждением о том, «что дух непокорства коренится во всех селениях <…> (и) в будущее заседание парламента предложены будут на рассмотрение меры в разсуждении Американцов». Правда армия явно уступала морской мощи Британии и в Северной Америке сухопутные части косила эпидемия: «Целые семьи померли, - сообщала в газета. - В стоящей здесь роте <…> очень много умерло. Из тридцати одного человека в одной роте померло в три недели поручик, прапорщик и девять рядовых, а остальные находятся в худом состоянии, так что <…> не можно посылать их на караул». Тем более, на суше с патриотами воевать было некому, королевских войск все еще не хватало. А в Массачусетсе к концу 1773 г. «Бостонские жители опять принесли жалобу на своего губернатора (Т. Хатчинсона. - М.П.). У них, - писали в газете, - было собрание для того, чтобы согласясь не допускать привозить к ним чай до тех пор, пока не будет сложена пошлина. Губернатор почел сие собрание за бунт, и приказал офицерам своего полка держать солдат в великой готовности, ежели в нужном случае потребуется для усмирения бунтовщиков. Что последует на сию жалобу, то со временм скажется». А следующие номера петербургской газеты как бы подсказывали и ответы - реакцию на столь трудное положение в Британской Северной Америке. «Поселяне, - утверждала газета, - приводят сильные доказательства, что ими должно управлять так, как вольными подданными, и что они не хотят быть принужденными».

Поступавшие затем новости из Северной Америки несли «радость» тем, «кои любят вольность» и, соответственно, «большой купеческой компании <…> немалую досаду и много труда министерству» в Великобритании. В одном из февральских номеров «Санктпетербургских ведомостей» российский читатель мог подробно ознакомиться с одним из важных событий, вошедших в американскую историю как «Бостонское чаепитие» (16.12.1773). Как писала петербургская газета: «Все селения согласны в своем намерении. Ни одно из них не хочет покупать чаю, пока не будет сложена с онаго пошлина, которую наложил Английский парламент». Далее сообщали: «в некоторых селениях со всем не пускают и приставать тех кораблей, которые привезли из Англии чай для продажи: и так они принуждены бывают идти назад. А Бостон и другие около лежащие города в Новой Англии поступают еще хуже, и разломав 327 ящиков чаю бросили в море, ибо, - подчеркивалось в статье, - губернатор (Т. Хатчинсон. - М.П.) не хотел позволить, чтобы корабли со своим грузом пошли назад в Англию. Они (местные патриоты. - М.П.) говорят, что Английский Парламент не имеет власти налагать подати на селения, и что не должно чай ни продавать, ни покупать, ниже пить пока не будет уничтожен тот акт, по силе которого положено брать по три шиллинга с фунта (чая. - М.П.)».