Коллаборационизм на территории Западной Украины во время Великой Отечественной Войны

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

«Ишимский государственный педагогический институт им. П.П. Ершова»

Историко-филологический факультет

Кафедра истории и социально-гуманитарных наук

КУРСОВАЯ РАБОТА

на тему

"Коллаборационизм на территории Западной Украины во время Великой Отечественной Войны"

СПЕЦИАЛЬНОСТЬ 050100.62 - Педагогическое образование

Работу выполнил студент 1021 группы

Бабин И. Э.

Научный руководитель

к.и.н., доцент Курышев И.В.

Ишим

2015 г.



Содержание

Введение

Глава 1. Предпосылки возникновения коллаборационистских формирований на Западной Украине в 1941-1945 гг.

Глава 2. Сущность и причины бытового коллаборационизма

Заключение

Библиография



Введение

В качестве темы моей курсовой работы я выбрал тему «Коллаборационизм на территории Западной Украины во время Великой Отечественной Войны» Эта проблема на сегодняшний день актуальна, потому что до сих пор существует много разногласий по этому вопросу. Моей целью было изучить работы авторов различных по своему концептуальному подходу к данной проблеме.

А так же проанализировать разные источники, включая копии документов времен Великой Отечественной войны. Основной задачей я для себя поставил разобраться во всем многообразии материала, сложить свою точку зрения на проблему коллаборационизма, а также попытаться проанализировать действия наиболее известных представителей этого явления.

Происхождение понятия «коллаборационизм» ведет нас в далекий 1802 год. Коллаборантами во время наполеоновских войн называли контрабандистов, торгующих с Англией и оказывающих помощь монархистам. Французское слово «collaborateur» - «сотрудничать» происходит от латинского «collaborare» - работа с кем-то. В значении "предательское сотрудничество с врагом» этот термин начал употребляться с 1940 года в отношении правительства Виши во Франции, которое сотрудничало с немцами с 1940 по 1944 годы. Также позже его стали применять и к правительствам других европейских государств, содействовавшим немецким оккупантам (например, к правительству Квислинга в Норвегии).

Международное право трактует коллаборационизм, как «сотрудничество (причем, добровольное, осознанное и умышленное) с врагом в его интересах и в ущерб своему государству». Уголовное законодательство называет такое взаимодействие государственной изменой и даже преступлением против государства.

Итак, наиболее распространенное определение термина «коллаборационизм» следующее: «Это сотрудничество с врагом своей страны во время военных действий». Такое сотрудничество согласно классификации известного социолога Э. Гоффмана подразделяется на :

Непроизвольное (признание по необходимости)

Добровольное (использование такой необходимости в личных целях)

Также он подразделяет коллаборационизм на:

Рабский (преднамеренная служба врагу)

Идеологический (преднамеренная пропаганда сотрудничества с иностранными силами)

Следует отметить, что, многие историки называют коллаборантами только идеологических пособников врага, а остальных - сотрудниками оккупантов.

Основными причинами массового коллаборационизма в той или иной стране являются противоречия социального, политического, экономического и, конечно, идеологического характера. То есть такое сотрудничество чаще всего возникает на платформе переоценки ценностей, желания жить лучше, потери доверия к существующему режиму. Например, в период Великой Отечественной войны коллаборационизм в рядах советского населения был вызван широким спектром причин - от искренних антисоветских убеждений до соображений практической целесообразностью, тем более немецкие власти проводили ряд мероприятий, которые поддерживали гражданское население в оккупированных областях. То есть неправильно объяснять вступление невоенного населения на путь коллаборации исключительно политическими причинами. Чаще всего большинство коллаборантов руководствуется более примитивными мотивами - экономический практицизм и целесообразность.

Актуальность темы исследования.

Тема исследования актуальна по нескольким причинам:

1) Данная тема является актуальной в связи с последними событиями на Украине.

2) Коллаборационизм на Западной Украине во время Великой Отечественной Войны требует более детального изучения.

Цель исследования: выяснить влияние деятельности украинских коллаборационистов на изменение политической и военной обстановки в СССР во время ВОВ.

Задачи исследования:

• Проанализировать деятельность коллаборационистов и оценить масштабы ущерба от их действий;

• Выявить, какие действия предпринимала власть для предотвращения деятельности коллаборационистов ;

• Выяснить, какие изменения произошли в политической и социальной жизни в результате деятельности украинских коллаборационистов.

Объект исследования: преступные деяния коллаборационистов и их пособникв на Украине в 1941-1945 гг.

Предмет исследования: Преступные деяния предателей, решившихся на сотрудничество с врагом. На страницах данной курсовой работы сделана попытка анализа причин появления и деятельности коллаборационистов на Украине.

Новизна моего исследования заключается в том, что

Исследовательская работа создана на основе изучения различных источников, некоторые из которых являются воспоминаниями очевидцев. Не менее ценными являются книги, в которых описано зарождение и вредительская деятельность коллаборационистких формирований, действовавших в составе вооруженных сил гитлеровской Германии.



Глава 1. Предпосылки возникновения коллаборационистских формирований на Западной Украине в 1941-1945 гг

Причины украинского коллаборационизма были различными и неоднозначными и имели различные бытовые, психологические и мировоззренческие корни. Среди украинцев, сотрудничавших с нацистами, было значительное число антисоветски настроенных лиц, которые добросовестно и преданно служили нацистской Германиии. Жестокий тоталитарный сталинский режим, раскулачивание, голодомор, насильственная коллективизация, репрессии, стремление к национальной независимости были причинами того, что многие украинцы воспринимали немецких оккупантов как освободителей.

Во многом подобное отношение было вызвано наследием Австро-Венгерской империи -- тем, что часть территории, на которой проживали этнические украинцы, входила ранее в состав Австро-Венгерской империии, многие учились на немецком языке в школах, служили в австро-венгерской армии[2], а после распада империи немало украинцев, оставаясь проживать на одной и той же территории, «успело» побывать гражданами таких государств, как Чехословакия, Словакия, Польша, Венгрия, Румыния, СССР, в которых они в различной степени подвергались разнообразным видам дискриминации, и приход немцев был воспринят ими, как восстановление прежних «старых добрых порядков». В работе Института Истории АН Украины в качестве основных причин коллаборационизма указывается желание галичан получить в свои руки хоть какую-либо власть и отомстить за долгие годы унижения и обид.

Масштабы украинского коллаборационизма (как и коллаборационизма других народов СССР) долгое время были одной из тайн советской послевоенной идеологии. При этом, согласно данным немецкого командования и оценкам российских историков, только количество украинских легионеров, которые входили в вооруженные формирования на стороне Германии (вермахт, войска СС, полиция), составляло 250 тыс. (и было вторым по численности после русских ? более 300 тыс.).[4][5]

Сотрудничество украинских националистов со спецслужбами нацистов началось, практически с самого начала 1930-х годов, когда были установлены контакты Украинской Военной Организации (УВО) через ее Германский отдел, руководимый Рихардом Ярым (полное имя Рихард Франц Марьян Яри, бывший офицер австро-венгерской армии), с главой штурмовиков Эрнстом Рёмом (который симпатизировал украинским националистам ещё до своего прихода в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП) в 1920 году и опекал их студенческие кружки в Мюнхене) и напрямую с самим Адольфом Гитлером. С 1932 года Ярый -- представитель Организации украинских националистов при руководстве НСДАП. При этом целью украинских националистов было создание и обучение военизированных подразделений, сформированных из украинских эмигрантов. В 1933 году Ярый и Рём заключили соглашение, согласно которому на базах штурмовых отрядов нацистов (СА) предоставлялась возможность военной подготовки молодых боевиков УВО-ОУН. коллаборационизм народовольческий терроризм националист

В 1938 году в Берлине создано Украинское бюро под руководством полковника Романа Сушко, основными задачами которого были регистрация украинских эмигрантов и наблюдение за ними.

В 1938 году на озере Химзее под Берлин-Тегелем и в Квенцгуте под Бранденбургом абвером созданы тренировочные центры по подготовке "пятой колонны" из числа украинских политических эмигрантов для будущих действий на территории Польши и СССР.

В 1939 году в учебно-тренировочном лагере под Дахштайном прошли специальную подготовку 250 украинских добровольцев.

Вербовка украинских добровольцев осуществлялась во всех крупных городах Польши через Украинский центральный комитет и его «вспомогательные» комитеты. В лагерях украинских беженцев у городов Бяла-Подляска и Холм сотрудники абверштелле проводили их опрос и вербовали в разведывательно-диверсионные школы.

Кроме того, еще до начала масштабных военных действий абвер нелегально вооружал группы ОУН и фольксдойче на территории СССР, направляя им оружие через границу контрабандой.

В марте 1940 года с помощью абвера руководство ОУН забрасывает диверсионные группы для проведения саботажа и акций гражданского неповиновения во Львов и на Волынь. Группы оуновских диверсантов также забрасываются в районы Влодава и Бяла-Подляска, большую часть которых была нейтрализована НКВД.

Украинские агенты занимались военной подготовкой и изучали специальные предметы ? разведку, диверсионное дело и организацию повстанческого движения. После окончания учебного курса часть агентуры направлялась на прежние места работы и использовалась в качестве контрразведчиков. Другие агенты несли охрану заводов на территории Польши в составе «веркшутца» и принимали участие совместно с Тайной полевой полицией (ГФП) в операциях по разоружению польского подполья. Выходцы из западных областей УССР проходили дополнительный четырехнедельный курс обучения при соединении «Бранденбург 800» в м.Алленцзее, и после окончания перебрасывались с заданиями в Советский Союз. Переброску таких агентов осуществляла специальная резидентура, через переправочные пункты в Венгрии и Словакии.

После начала Великой Отечественной войны школа была расформирована, большая часть ее агентуры была направлена в Нойхаммер (польск.)русск., в полк «Бранденбург 800», оставшиеся в школе были переданы на укомплектование фронтовых команд и групп абвера.

К 1940 году в состав полка «Бранденбург 800» входила украинская рота, которая проходила военную подготовку в Бадене Венском. Впоследствии рота влилась в батальон «Роланд».

С началом войны боевикам ОУН(б) на территории УССР руководством ОУН(б) ставилась задача: «убивать командиров и политруков», «саботировать действия администрации, распространять дезинформацию и сеять панику, срывать мобилизацию, нападать на воинские казармы и гарнизоны, склады и узлы связи, обепечить нарушение телефонной и телеграфной связи, уничтожение мостов и создание завалов на дорогах, уничтожение транспорта.» Пленные русские должны передаваться немецкой администрации или ликвидироваться, а «политруков, коммунистов и энкаведистов» предписывалось ликвидировать на месте. Сохранившиеся отчеты ОУН(б) показывают, что данные указания выполнялись с большой инициативой[7][8].

После расширения Генерал-Губернаторства, 7 августа 1941 Краевой Центр (укр. Провод) ОУН(р) на западноукраинских землях издает Декларацию, в которой, в частности, указывалось: «украинские националисты примут активное участие в общественной работе на всех участках национальной жизни. ОУН не идет -- вопреки провокационным сведениям вредителей украинскому делу -- на подпольную борьбу против Германии»[9].

Отчет СД конца октября 1941 отмечает, что активисты ОУН(б), прибывшие на территорию УССР (в границах до 1939 года), наряду с формированием администрации, полиции, уничтожением коммунистов и евреев, и прочих, занимаются активной пропагандой своих идей. Отчет начала ноября говорит о негативном отношении населения к подобным группам, а их действия вызывают «ненужную напряженность» и «негативно отражаются на авторитете единственно возможной немецкой власти». Наиболее активных членов таких групп арестовывали и отправляли обратно в Генерал Губернаторство[10

С вторжением немецких войск и их союзников на территорию УССР (в границах до сентября 1939 года) отчеты СД и «походных групп ОУН» отмечают резкий контраст -- если на бывших польских территориях для немецких войск строились торжественные арки, большинство украинского населения приветствовало их как освободителей, а в множестве населенных пунктов Галиции советская власть ликвидировалась ещё до вступления в них немцев, то в населенных пунктах Советской Украины подобного практически не происходило. Настроения украинского населения к пришельцам колебались от апатии до скрытой ненависти. Лишь немногие оставшиеся на советской территории сторонники и участники различных антибольшевистских формирований и партий 1917--1921 годов вяло поддерживали происходящее. В то время как в ряде районов Западной Украины местное население продолжало отлавливать по лесам «окруженцев, коммунистов и жидов», на Советской Украине проходили расстрелы местных жителей, укрывавших и оказывавших помощь партизанам и окруженцам. Осенью 1941 в сообщениях СД из рейхскомиссариата «Украина» регулярно указывается о ликвидации отрядов и групп «большевистских партизан» и «большевистских агентов, проникших в администрации с целью саботажа». Сообщения из генерал-губернаторства, кроме прочего, сообщали о достижении спокойствия после прекращения активной борьбы за власть между ОУН(б) и ОУН(м).

С появлением немецких войск на территории Украины, после начала войны Германии с СССР, украинские освободительные организации, которые лелеяли надежду на получение государственной независимости Украины, тем или иным способом сотрудничали в определенное время с немецкими общественными или военными органами. Но скоро (по крайней мере, уже в 1942-43 годах) выяснилось, что немецкая власть оказалась даже хуже власти времен СССР. Большие надежды возлагались на самовольное провозглашение 30 июня 1941 во Львове силами ОУН (б) «Акта возобновления Украинского Государства», которым было обновлено Украинское Государство (в союзных отношениях с Германией) и создано украинское национальное правительство (Украинское государственное правление) во главе с Ярославом Стецком. Но эта попытка, невзирая на её достаточно лояльное отношение к Германии, была воспринята более чем враждебно: уже 04.07.1941 настоящий Акт был отменен немцами, а Степана Бандеру и Ярослава Стецка, после их отказа отзывать Акт, арестовали и депортировали в Германию, где их держали до 1944 г. в концентрационном лагере Заксенгаузен. В то же время, в 1941--1943 гг. в Бабьем Яру был расстрелян 621 член ОУН и среди них -- известная украинская поэтесса Елена Телига вместе с мужем. У Степана Бандеры в концентрационном лагере погиб брат. Немцами было расстреляно много местных и сельских председателей, которые сначала были готовы сотрудничать с ними. Также, первый бургомистр Киева Александр Оглоблина был снят уже через месяц после назначения на эту должность -- за «избыточную» пропаганду украинской национальной культуры, а второго -- Владимира Багазия -- через четыре месяца немцы расстреляли в Бабьем Яру. Нацистская политика немецкого оккупационного режима была направлена на ослабление всех потенциальных факторов национальной независимости, которые могли стать составляющими освободительного движения. Это проявлялось, например, в ограничении общего образования четырьмя классами школы, низведении высших ступеней образования к узко специализированным практическим профессиям, подавлении самодеятельных проявлений культурной инициативы украинского населения (например, «Просветительства», издательского движения), закрытии научных учреждений, библиотек и музеев, и их ограблении, примитивизации культурного уровня прессы, театров, и тому подобное. Ослабление дееспособности населения достигалось вымариванием голодом, ограничением санитарно-медицинского обслуживания, нечеловеческим отношением к вывезенным в Германию украинским рабочим (приблизительно 1,5 млн.) и советским военнопленным, а также массовыми казнями разных групп населения за фактическую или мнимую поддержку движения сопротивления. Появившись в начале 1942 года, УПА избирает путь сопротивления тоталитарному государству. УПА привлекает в свои ряды кадры ОУН(б), Полесской Сечи, прежних коллаборационистов, и, со временем, превращается в мощную силу сопротивления на Украине.

Глава 2. Сущность и причины бытового коллаборационизма

Проблема отношений между иностранными военнопленными и советскими женщинами - одна из неизвестных и драматичных страниц истории Великой Отечественной войны. Негласное табу, наложенное на исследование этой темы в советское время, объяснялось двумя обстоятельствами. Во-первых, любые отношения с врагом, а тем более с таким как германские фашисты, расценивались не иначе как предательство Родины. Во-вторых, документы, содержащие такого рода информацию, были недоступны для исследователя. По-иному складывалась ситуация на Западе: любовные отношения между пленными и сотрудницами лагерей являлись одним из типичных сюжетов в мемуарах бывших узников «архипелага» ГУПВИ (Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР). В данной статье я попытаюсь исследовать этот вопрос на материалах государственных и ведомственных архивов Вологодской обл.

Согласно подсчетам, в 1939-1949 гг. на территории Вологодской обл. располагались 8 лагерей и 5 спецгоспиталей, через которые прошло свыше 60 тыс. неприятельских солдат и офицеров 30 различных национальностей. Среди них были и военнопленные финны периода Зимней войны, и польские, английские и французские военнослужащие, интернированные с территории Литвы и Полыни в 1939-1940 гг., и представители многочисленных дивизий вермахта, и бывшие военнослужащие Красной армии, узники нацистских концлагерей. В числе пленников были весьма известные персоны: Зигмунт Берлинг, будущий командир польской дивизии им. Костюшко, известный польский художник и литератор, основатель польского импрессионизма Юзеф Чапский, будущий министр юстиции польского правительства Всеслав Комарницкий, лучший ас Второй мировой войны Эрих Хартманн, и многие другие.

Наибольшее количество военнопленных в Вологодской обл. (43 647 человек) содержалось в лагере № 158 под Череповцом. Этот лагерь был создан в июне 1942 г. как лагерь-распределитель. С армейских приемных пунктов Ленинградского, Волховского и Карельского фронтов сюда поступали пленные немцы, финны, испанцы из знаменитой «Голубой дивизии». В отличие от фашистских лагерей, где советские бойцы тысячами умирали от голода и эпидемий, неприятельские солдаты и офицеры в советском плену получали гарантированный паек, медицинское обеспечение, денежное довольствие, снабжались теплой одеждой и обувью, имели возможность переписки с родными и близкими. Свою вину за участие в вероломной и захватнической войне бывшие военнослужащие вермахта должны были искупать тяжелым трудом. Тысячи из них наравне с советскими тружениками тыла, основную массу которых составляли женщины и подростки, работали на промышленных предприятиях области: целлюлозно-бумажном комбинате в Соколе, заводе «Красная Звезда» в Череповце, стеклозаводе в Чагоде, Вологодском паровозовагоноремонтном заводе.

Работа русских и немцев, зачастую в одном цехе, поневоле заставляла людей вступать в контакт друг с другом. Широкий характер, как отмечалось в спецсообщениях органов НКВД, приобрели дружеские беседы, ухаживания, тайные встречи, совместные выпивки и прочие «интимные связи». Здесь нужно учитывать то обстоятельство, что многие женщины за годы войны стали вдовами. Число мужского населения в тылу резко сократилось 1[Наиболее существенный демографический перекос наблюдался в советской деревне. Если в 1940 г. соотношение женщин и мужчин в колхозах было примерно 1.1 к 1, то в 1945 г. - 2.7 к 1. (Зубкова Е.Ю. Общество, вышедшее из войны: русские и немцы в 1945 году // Другая война: 1939-1945. М., 1996. С. 426).]. В свою очередь, военнопленные были долгое время лишены общения с противоположным полом. Все это благоприятствовало установлению «запрещенных отношений». Заметное сближение происходило также между обитателями лагерных бараков и младшим обслуживающим персоналом лагерей. Лагерная документация пестрит упоминаниями о фактах подобных неуставных отношений. Например, в докладной записке дежурный офицер лагеря № 437 (Череповец) сообщал, что во время дежурства он увидел возле спецгоспиталя № 3739 медсестру и военнопленного, которые целовались. Увидев офицера, влюбленные убежали 2[Архив УВД Вологодской области (далее - Архив УВД ВО), ф. 10, оп. 1, д. 21, л. 129.]. В августе 1945 г. были выявлены случаи интимной связи с военнопленными персонала спецгоспиталя № 3732 (пос. Вожега). Следствие показало, что медсестра М., находясь на сенокосе, имела интимную связь с военнопленным по фамилии Гусен. С этим же военнопленным состояла в интимной связи начальник отдела продснабжения спецгоспиталя К. Данные сотрудницы были немедленно уволены с работы. За военнопленными, работавшими вне зоны госпиталя, было установлено усиленное наблюдение 3[Там же, д. 17, л. 10,12.].

Особенно много поклонниц среди сотрудниц лагерного персонала было у военнопленных, являвшихся «звездами» лагерной самодеятельности. В характеристике на дочь одной из сотрудниц лагеря № 437 говорилось: «Бывая в зоне на концертах военнопленных и слушая выступления военнопленного Праске, она настолько увлеклась им, что в знак своего обожания послала военнопленному букет цветов, который передал военнопленный Альфред. Она порвала свои отношения с мальчиком, с которым она дружила. По ее заявлению причиной разрыва, как она написала ему в письме, явилось знакомство с военнопленным Праске, талантами и манерами которого она восхищалась» 4[Там же, д. 21, л. 43.].

Случалось, сотрудницы лагерей сожительствовали с военнопленными «по материальным соображениям». Так, медсестра одного из лагерей попросила военнопленного достать ей часы. Вскоре она получила часы с запиской следующего содержания: «Даю часы, но за это ты должна иметь со мной тесную связь». Также были установлены факты многочисленных «интимных» подарков со стороны военнопленных сотрудницам обслуживающего персонала лагерей и спецгоспиталей: туфлей, кофточек, шелковых чулок, нижнего белья. В документах имеются упоминания и о том, что в санчастях лагерей некоторые сотрудницы тайно делали аборты 5[Там же, д. 19, л. 217 об.]. Подобные связи, вне зависимости от их характера, всегда осуждались общественным мнением. Для примера приведу следующий факт. Однажды заведующая продовольственным складом Череповецкого лагеря № 158 пригласила к себе в гости на квартиру двух расконвоированных военнопленных, работавших у нее на складе. Однако подобной встрече помешали жильцы дома, которые поставили в известность коменданта Череповца, и пленные были водворены обратно в лагерь.

Между тем за подозрениями в интимных связях нередко скрывалась обычная жалость и стремление помочь военнопленным. Так, одна из врачей спецгоспиталя № 3732 была взята под оперативное наблюдение за то, что «исключительно хорошо относится к военнопленным немцам» и «соболезнует тому, что военнопленные находятся под режимом». Другой раз объектом оперативной разработки стала врач лагеря № 437, занимавшаяся научной работой. По сведениям оперативников последняя «очень часто находилась наедине с военнопленным Ханзен, якобы смотрели что-то в микроскоп и занимались английским языком».

В свою очередь, пользуясь протекцией женщин-врачей, пленные получали высококалорийное питание, обретали шанс раньше вернуться на родину. Наибольшее число любовных связей приходилось на расконвоированных военнопленных. Некоторые из них даже обзаводились собственными семьями. Так, в докладной записке по лагерю № 437 за март 1947 г. отмечается: «Военнопленный Людвиг, работающий в местечке Любец на заготовке дров для лагеря № 437, имеет свободное хождение, ночует, где ему вздумается, занимается систематической пьянкой. Наряду с этим военнопленный Людвиг имеет интимную связь с гражданкой К. из деревни Городище Череповецкого района. К. от военнопленного Людвига беременна... Семью К. Людвиг обеспечивает продуктами за счет военнопленных, носит хлеб, крупу, мыло, а также занимается продажей продуктов, принадлежащих военнопленным, работающим на заготовке дров» 6[Там же, д. 21, л. 48.].

Пытаясь заключить брак в официальном порядке, военнопленные через управления лагерей направляли в Москву заявления с просьбой о принятии их в советское гражданство с изложением «отягчающих обстоятельств». Например, осенью 1946 г. с ходатайством о принятии советского гражданства и заключения законного брака с гражданкой СССР в Главное управление по делам военнопленных и интернированных НКВД-МВД СССР обратился военнопленный Макс Хартманн, до этого написавший 3 письма на имя И.В. Сталина. В пришедшем ответе на имя начальника Отдела по делам военнопленных и интернированных Управления МВД по Вологодской области подполковника Борисова указывалось: «Разъясните военнопленному Хартманну Максу, что вопрос о его приеме в гражданство СССР он может возбудить только после освобождения и возвращения на родину через соответствующее посольство, и только после приема гражданства СССР он может заключить законный брак с гражданкой СССР». От себя начальник ОПВИ добавил: «Одновременно обращаю ваше внимание на отсутствие должного контроля со стороны соответствующих отделов лагеря за состоянием режима военнопленных, в результате чего они имеют возможность общения с гражданским населением» 7[ Там же, д. 42, л. 291-292; д. 51, л. 80.].

В итоге, военнопленного М.Л. Хартманна законвоировали, а его сожительницу, уехавшую в Ленинград, поместили под наблюдение органов госбезопасности.

15 февраля 1947 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами». Уже 28 февраля МВД СССР спустило на места одноименный приказ. Тем не менее браки между военнопленными и советскими женщинами все-таки имели место, так как в Череповце и Архангельске в настоящее время живет несколько семей бывших военнопленных 8[См.: Ирха Е. Предателями не считать! // Архангельск. 1998. 17 сентября. С. 7.]. Случалось, что медсестры после окончания войны перебирались в Венгрию и Румынию к своим возлюбленным.

Сотрудницы, замеченные в «порочных связях» с военнопленными, обсуждались на партсобраниях. Наказанием «за вступление в интимные отношения с немцами - врагами всех миролюбивых народов всего мира» служило исключение из партийных рядов и увольнение с работы. В одном из протоколов заседаний парторганизации спецгоспиталя № 2715 (пос. Чагода) отмечалось: «10.XI.45 г. дежурная медсестра А. всю ночь находилась в 8 палате, где сидела на койке военнопленного Вальтера и вела разговоры, касающиеся их любви. По некоторым данным, это наблюдается не в первый раз». В ходе расследования установленного факта выяснилось, что ранее подозреваемая халатно относилась к обслуживанию раненых и больных бойцов Красной армии. Один раз она закапала больному в ухо вместо ушных капель скипидар, в другой - вместо порошка для желудка дала марганцовки 9[Вологодский областной архив новейшей политической истории (далее - ВОАНПИ), ф. 5765, оп. 1, д. 4, л. 30.]. Реакция партбюро оказалась вполне предсказуемой: медсестра была уволена с работы и исключена из списка кандидатов в члены ВКП(б), а военнопленный Вальтер был выписан из спецгоспиталя и отправлен в штрафную бригаду на торфоразработки 10[Архив УВД ВО, ф. 10, оп. 1, д. 17, л. 47.]. В другой раз обсуждению на партсобрании подверглось поведение медсестры Б., которая в присутствии военнопленного Курта раскуривала сигареты и мыла голову. Медсестре было поставлено на вид и заявлено, что ее «развязное поведение» дискредитирует коллектив госпиталя 11[Там же, д. 375, л. 5.].

Факты интимной связи с врагом бичевались на страницах местной прессы. Так, в феврале 1948 г. в районной газете Вожегодского района «Северный путь» была помещена заметка о том, что некоторые из сотрудниц лесоучастка Пановка праздники проводят в веселье и танцах с военнопленными. Их поведение обсуждалось на собрании парторганизации лесоучастка. В свое оправдание одна из участниц праздничного вечеpa заявила: «Танцы в конторе действительно были... Я не считаю преступлением то, что я танцевала с военнопленными, так как вечер при конторе был разрешен начальником лесоучастка и начальником лагеря» 12[ВОАНПИ, ф. 4413, оп. 1, д. 7, л. 7 об.]. В свою очередь, военнопленные, подозреваемые в излишней вольности поведения, подлежали законвоированию. Начальство разъясняло, что расконвоирование является вынужденной мерой при хронической нехватке конвойных войск. При наличии конвоя пленных надлежало сопровождать на работу под охраной. Начальник лагеря № 150 полковник Г.И. Сырма наставлял своих подчиненных: «Отдельные сотрудники Управления лагеря слепо верят в честность и преданность расконвоированных военнопленных, считая их почти своими гражданами... Бдительность и революционную настороженность никогда не следует забывать перед врагом» 13[Архив УВД ВО, ф. 10, оп. 1, д. 95, л. 155.].

Планомерная борьба против близких связей между военнопленными и персоналом началась в лагерях с 1944 г., когда проблема приобрела особый размах и политическое звучание. В июне этого года вышла директива УПВИ НКВД СССР № 28/00/4359, которая предлагала принять решительные меры по пресечению этого явления 14[Там же, д. 9, ч. 1, л. 19-21; д. 193, л. 88.]. Борьба с интимными связями проводилась как по линии политотделения, так и по линии оперативного отделения. Со всеми женщинами-сотрудницами проводились собрания и беседы по вопросу о взаимоотношениях женщин сотрудниц лагерей с контингентом военнопленных. Кроме того, с теми женщинами, которые по роду своей работы тесно соприкасались с военнопленными, проводились индивидуальные беседы. Политотделениями лагерей был разработан курс лекций о «священной ненависти» советских людей к гитлеровским захватчикам. Подчеркивалось, что «советская женщина, испытав плоды своего свободного труда и счастливой жизни, никогда не будет рабом фашизма» 15[Там же, д. 95, л. 36.]. Поведение сотрудниц, имевших интимные отношения с военнопленными, объяснялось, в первую очередь, их «классовой незрелостью». Так, в характеристике на одну из женщин-врачей, «неформально» общавшуюся с военнопленными, указывалось, что она происходит из зажиточной семьи, которая имела большое количество скота и использовала наемную рабочую силу 16[Там же, д. 17, л. 22.]. Таким образом, сотрудниками политотдела формировалось общественное мнение, что позволяло разоблачать связи не только оперативным аппаратом лагеря, но и силами самого коллектива сотрудников.

По линии оперативно-чекистских отделов инструктировалась агентурно-осведоми-тельная сеть, работавшая среди личного состава с целью вскрытия фактов связи сотрудниц с лагерным контингентом. Так, в лагере № 158 были завербованы 3 осведомителя из числа женщин, которые были направлены исключительно на выявление подобных фактов. Запрещалось посещение лагерной зоны посторонними лицами. Сотрудницам лагеря в обязательном порядке предписывалось находиться в зоне в сопровождении вахтера или дежурного офицера. Также запрещалась практика совместных ночных дежурств медсестер и санитаров из числа военнопленных 17[Там же, д. 26, л. 88-88 об.]. 11 августа 1945 г. НКВД СССР выпустило директиву № 134, которая в очередной раз предлагала принять решительные меры для предупреждения интимных связей с военнопленными и предписывала удалить из лагерей всех «морально неустойчивых женщин» 18[Там же, д. 472, л. 101-101 об.; д. 483а, л. 290-290 об.]. В результате проведенной работы только в 1947 г. в лагере № 437 и прикрепленном к нему спецгоспитале № 3739 было уволено 6 медработников, имевших интимную связь с военнопленными 19[Там же, д. 52, л. 87; д. 351, л. 291 об.]. Увольнения «за интимную связь с военнопленным» продолжались вплоть до 1949 г., что свидетельствует о том, что эта проблема так и не была решена. У руководства МВД не оставалось иного выхода, как возложить проведение медосмотров военнопленных в лагерях МВД исключительно на мужской медперсонал 20[Там же, ф. 6, оп. 1, д. 543, л. 266.].

Так или иначе, лишь единицы из лагерных романов имели счастливый конец. Большинство военнопленных в конце 1940-х гг. было репатриировано на родину. Между тем для некоторых из них возвращение домой из многолетнего советского плена вовсе не являлось заветной мечтой. Есть документальные свидетельства, позволяющие говорить о том, что некоторые из «узников войны» любыми путями пытались остаться в Советском Союзе и предпринимали для этого все возможные усилия. Думается, что одним из мотивов такого поступка могло быть желание остаться вместе с любимым человеком.

Перед отправкой пленных на родину в лагерях устраивались прощальные вечера, торжественные собрания, где военнопленные и персонал лагерей обменивались впечатлениями о пережитом и планами на будущее. Часто практиковался обмен фотографиями, сувенирами на память. Зачастую при обысках репатриантов «добычей» оперативников становилась переписка любовного содержания. К примеру, при обыске пленного И. Вертеша, работавшего на Сокольском ЦБК, были изъяты письма гражданки И. нормовщицы лесного отдела указанного предприятия. В одном из них содержались следующие слова: «Уедешь ты, мой дорогой, в далекие края, но помни, что тебя здесь ждет твоя любимая» 21[Там же, ф. 10, оп. 1, д. 19, л. 108-109. ].

В заключение приведу фрагмент из воспоминаний одного из бывших немецких военнопленных: «Я думаю, что вряд ли найдется немецкий солдат, побывавший в России, который бы не научился ценить и уважать русскую женщину» 22[Цит. по: Немцы о русских: Сборник / Сост. В. Дробышев. М., 1995. С. 110.].

Рассуждая о бытовом коллаборационизме, доктор исторических наук, профессор, директор Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий НИУ ВШЭ историк Олег Будницкий отмечает, что слово «коллаборационизм» происходит из французского, и в переводе это означает всего-навсего сотрудничество. Но этому безобидному слову были приданы крайне негативные коннотации, а именно сотрудничество с врагом. Поскольку этот термин был употреблен не кем иным, как маршалом Петеном, главой вишистского правительства Франции, во время его встречи с Гитлером, когда Петен сказал, что нужно сотрудничать и что Франция будет сотрудничать с нацистской Германией. С тех пор термин «коллаборационизм» совершенно однозначно означает сотрудничество с врагом, а не что-либо иное.

Здесь есть два аспекта. Один аспект -- это то, что ни одна оккупационная армия, ни одна оккупационная администрация не может сколько-нибудь эффективно управлять оккупированной территорией без какой-то опоры на те или иные элементы местного населения. Ведь не разместишь же в каждой деревне гарнизон и не приставишь к каждому гражданину оккупированной страны солдата оккупационной армии, и оккупанты в этом заинтересованы.

ругой вопрос, откуда берутся люди и почему находятся люди, которые с противником сотрудничают. В частности, я говорю о Советском Союзе, в котором было немалое количество коллаборационистов разного толка. Наиболее известный -- военный, военно-политический коллаборационизм. И, бесспорно, наиболее известным коллаборационистом времен войны является Андрей Власов, бывший советский генерал, вполне успешный, отличившийся при обороне Киева, но особенно при обороне Москвы, впоследствии попавший в плен и возглавивший Русскую освободительную армию. Хотя надо сразу сказать, что она существовала длительное время только в воображении, только на бумаге, а реально стала формироваться, когда уже кукушка прокуковала конец нацистского режима, поздней осенью 1944 года.

В общей сложности в военных вооруженных формированиях нацистской Германии -- в вермахте и вспомогательной полиции -- в качестве так называемых добровольных помощников сотрудничало более миллиона советских людей -- если угодно, бывших советских людей. Но это только одна часть истории. Дело в том, что на оккупированных территориях оказалась почти половина населения Советского Союза. Согласно переписи 1939 года, на этих территориях находилось около 88 миллионов человек. Но учитывая то, что значительная часть была призвана в армию, часть эвакуировалась, часть просто бежала от наступающего противника, мы, историки, считаем, что на этих территориях оставалось примерно 70 миллионов человек, из них три четверти -- это, конечно, женщины и дети.

И люди, оказавшиеся на этих территориях, волей-неволей были вынуждены в той или иной форме сотрудничать с противником -- другого варианта просто не было. Ведь в СССР не было частной собственности, не было возможности как-то существовать, функционировать, зарабатывать на жизнь помимо участия в тех или иных структурах.

Если человек заведовал, скажем, городской канализацией и продолжал это делать при нацистах, то технически он становился коллаборационистом. Это, если угодно, бытовой, или повседневный, коллаборационизм. Это была довольно трагическая ситуация, поскольку людям нужно жить, в городе, поселке или в деревне должна быть вода, нужно производить продовольствие, нужно как-то обеспечивать существование -- и это происходит, повторяю еще раз, на оккупированной территории под властью противника.

Но кроме вынужденного коллаборационизма был коллаборационизм военно-политический и коллаборационизм, который я бы назвал идейным, которому уделялось гораздо меньше внимания. Военно-политический коллаборационизм -- явление довольно сложное, потому что там были те, кто сознательно боролся с оружием в руках против советской власти и считал, что «хоть с чертом», но против большевиков. И были те, кто пошел служить в те или иные вооруженные формирования или вспомогательные части, просто чтобы выжить. Для военнопленных иногда выбор между службой и отказом от нее был выбором между жизнью и смертью. Некоторые люди в любом случае отказывались служить, некоторые шли на службу, и дальше уже зависело от обстоятельств. Некоторые впоследствии переходили на сторону Красной армии или бежали в леса, некоторые оставались на Западе, некоторые служили верой и правдой.

Большинство коллаборационистов -- коллаборационисты по случаю. Так сложились обстоятельства. И я имею в виду в том числе генерала Власова. Не попади Власов в плен, был бы славный советский генерал, ничто не свидетельствовало в его карьере до плена о том, что он собирается как-то выступать против советской власти, сотрудничать с противником. Но когда оказался в плену (понятно было, что его военная карьера кончилась, даже если он будет освобожден, или, во всяком случае, ни о каком продвижении наверх речи быть не может), то он выбрал путь борьбы с советской властью. Есть немало апологетов генерала Власова как борца со сталинизмом. Как историк я не вижу во Власове идейного борца: я не обладаю никакими источниками для этого.

Была категория людей, которые ждали немцев как освободителей, и их было немало -- люди самые разные. По моим оценкам и по итогам моих исследований, наиболее распространенные пораженческие коллаборационистские настроения -- хотя, конечно, такого термина не употребляли -- были среди крестьянства, в наибольшей степени пострадавшего от советской власти в предвоенное десятилетие. Именно на крестьянство обрушилась насильственная коллективизация, высылки, де-факто ограбления, неполноправное положение и так далее.

Массовые репрессии, которые проходили в 30-е годы, пик которых пришелся на 1937--1938-е, служили, с точки зрения Сталина и его компании, средством зачистки страны и ликвидации потенциальной пятой колонны. Сам термин возник во время гражданской войны в Испании -- это слова генерала Молы, который руководил штурмом республиканского Мадрида. Он говорил, что кроме четырех колонн, наступающих на Мадрид, есть пятая колонна -- люди внутри Мадрида, которые ему содействуют.

Эта потенциальная пятая колонна -- потенциальные противники советской власти или власти в сталинском варианте. Какие-то из них уничтожались или арестовывались, но эти репрессии порождали новых недовольных, новых пострадавших. То есть это была безумная политика, не говоря о моральном аспекте. Я говорю об идее превентивного уничтожения людей, которые, может быть, в случае войны окажутся на стороне врага. Не известно, не больше ли их оказалось на стороне врага вследствие репрессий, нежели было предотвращено какое-то их участие.

Немало людей было среди вполне успешных советских профессионалов -- среди врачей, ученых, литераторов и так далее -- тех, которые, казалось бы, верой и правдой служили советской власти, но были внутренними эмигрантами, как впоследствии один из них сам себя назвал. Люди, которые были готовы сотрудничать с кем угодно -- кто придет извне и обрушит советскую власть, будь то немцы, британцы, японцы, марсиане -- кто угодно. Надо иметь в виду этих людей, которые, скажем, сотрудничали в оккупационных газетах и журналах, которых выходило на русском языке и на языках народов Советского Союза около четырехсот наименований.

Достаточно сказать, что средняя продолжительность жизни в СССР -- вполне объективный демографический показатель -- была меньше или чуть выше сорока лет в зависимости от республики, в зависимости от условий проживания. Средняя ожидаемая продолжительность жизни была одной из самых низких и у мужчин, и у женщин -- менее сорока лет.

Советской власти до известной степени «повезло» в том плане, что гитлеровцы оказались еще хуже. По данным НКВД, по сводкам, которые опубликованы и нам доступны, одним из самых распространенных слухов в деревне был слух о том, что придут иноземцы и распустят колхозы и что не будет этого ужаса, который обрушился на крестьян -- а крестьяне составляли две трети населения страны. Но нацистская политика наряду с естественным чувством патриотизма и защиты своей земли была очень важным агитационным фактором в пользу советской власти.

Василий Гроссман, знаменитый писатель и автор, наверное, лучшей книги о войне -- я имею в виду «Жизнь и судьбу», -- вел записи во время войны. Как военному корреспонденту, ему это было дозволено. И среди этих записей есть некоторые поразительные. Например, то, что записал летом 1942 года, разговор двух женщин: «Раньше мы считали, -- сказала одна другой, -- что коммунисты антихристы, а оказывается, цей Гитлер антихрист». Это была эпитафия надеждам, которые некоторая часть Советского Союза питала на освобождение со стороны нацистской Германии. И война действительно становится отечественной -- особенно тогда, когда советские люди ощутили на себе, что такое нацистский режим.



Библиография

1. Бандеризация Украины - главная угроза для России / Автор-составитель Ю.К. Козлов. - М., 2008. - 480с.

2. Дробязко С.И. Вторая мировая война 1939 - 1945. Восточные добровольцы в вермахте, полиции и СС. - М., 2000. - 48с.

3. Дюков А. Второстепенный враг. ОУН, УПА и решение «еврейского вопроса»: Монография. - М., 2008. - 152с.

4. ЗАБЫТЫЙ ГЕНОЦИД: «Волынская резня» 1943 - 1944 годов: сборник документов и исследований / сост. А.Дюков. - М., 2008. - 144с.

7. Кудряшов С. Предатели, «освободители» или жертвы войны? Советский коллаборационизм (1941 - 1942) // Свободная мысль. - 1993. - №14. - С. 84-98.

9. Полищук В. Гора родила мышь. Бандеровскую. Правда об ОУН-УПА. Критика «Отчета рабочей группы историков при Правительственной комиссии по изучению деятельности ОУН и УПА (исторический вывод)». - К., 2006. - 80с.

10. Семиряга М.И. «Коллаборационизм». Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. - М., - 2000. - 863с.

11. Чередниченко В.П. Коллаборационизм - составная часть подрывной стратегии империализма // Уроки Нюрнберга. Мат-лы к Международной конференции. Вып. 2 - М., 1986 - С. 71-78

12. Алдан А. Г. Армия обречённых. Нью-Йорк, 1969.

13. Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 2. 2-е изд. М., 1994.

14. Великая Отечественная война 1941--1945 годов. В 12 т. Т. 1. Основные события войны. М. : Воениздат, 2011. 848 с.

15. Великая Отечественная война. 1941--1945. Военно-исторические очерки. Кн. 4. Народ и война. М. : Наука, 1999. 368 с.

16. Вишлёв О. В. Накануне 22 июня 1941 года. М., 2001.

17. Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. Политический портрет И. В. Сталина. Кн. 2, ч. 1. М., 1989.

18. Гареев М. А. О мифах старых и новых // Военно-исторический журнал. 1991. № 4.

19. Гилязов И. А. Военно-политический коллаборационизм тюрко-мусульманских народов СССР в годы Второй мировой войны : дис. … д-ра ист. наук. Казань, 1999.

20. Гилязов И. А. На другой стороне: Коллаборационисты из поволжско-приуральских татар в годы Второй мировой войны. Казань, 1998. 252 с.

21. Гилязов И. А. Легион «Идель-Урал»: представители народов Поволжья и Приуралья под знаменем «третьего рейха». Казань : Таткнигоиздат, 2005. 383 с.

22. Донсков П. Дон, Кубань и Терек во второй мировой войне. Нью-Йорк, 1960.

23. Дробязко С. И. Восточные формирования в составе вермахта, 1941--1945 гг. : дис. … канд. ист. наук, М., 1997.

24. Дробязко С. И. Советские граждане в рядах вермахта. К вопросу о численности // Великая Отечественная война в оценке молодых. М., 1997. С. 131--133.

25. Казанцев А. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. 3-е изд. М., 1994.

26. Квицинский Ю. Генерал Власов: путь предательства. М., 1999.

27. Кирсанов Н. А., Дробязко С. И. Великая Отечественная война 1941--1945 гг.: национальные добровольческие формирования по разные стороны фронта // Отечественная история. 2001. № 6.

28. Китаев М. Как это началось. Нью-Йорк, 1970.

29. Ковалев Б. Н. Нацистский оккупационный режим и коллаборационизм в России (1941--1944 гг.). Новгород, 2001.

30. Колесник А. Н. Генерал Власов -- предатель или герой? М., 1990.21. Коняев Н. М. Два лица генерала Власова. Жизнь, судьба, легенды. М., 2001.

31. Крикунов В. П. Под угрозой расстрела или по доброй воле? О формировании в годы войны немецко-фашистским командованием национальных частей из числа военнопленных РККА и изменников Родины // Военно-исторический журнал. 1994. № 6. С. 40--44.

32. Кринко Е. Ф. Коллаборационизм в СССР в годы Великой Отечественной войны и его изучение в российской историографии // Вопросы истории. 2004. № 11.

33. Кудряшов С. В. Предатели, «освободители» или жертвы режима? Советский коллаборационизм (1941--1942) // Свободная мысль. 1993. № 14.

34. Малышева Е. М. Патриотизм и коллаборационизм в годы Великой Отечественной войны // Россия в XX веке. Война 1941--1945 годов. Современные подходы. М. : Наука, 2005. С. 305--338.

35. Пережогин В. А. Вопросы коллаборационизма // Война и общество. 1941--1945. М. : Наука, 2004. Кн. 2. С. 293--305.

36. Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд. М., 2009.

37. Сорокина О. Этнические движения в СССР и вторая мировая война // История. 2002. № 6.

38. Кузьминых А.Л. Иностранные военнопленные и советские женщины// Отечественная история . 2008. № 8.

Электронные ресурсы:

http://postnauka.ru/video/47816 ( сайт postnauka.ru)

http://politrussia.com/istoriya/pravda-o-predatelyakh-856/ ( сайт politrussia.com)

Размещено на Allbest.ru