Особенности римской религии

Размещено на http://www.allbest.ru/

1.История римской религии

Римская религия в своем первоначальном развитии сводилась к анимизму, т. е. вере в одушевление природы. Древние италийцы поклонялись душам умерших, причем главным мотивом поклонения был страх перед сверхъестественной их силой. Этот религиозный страх, составлявший существенную черту римского характера в историческую эпоху, придал Р. религии несколько серьезный и мрачный характер, приведя к тому формализму в культе, который отличает ее от религий других арийских народов. Для римлян, как и для семитов, боги представлялись страшными силами, с которыми надо было считаться, умилостивляя их строгим соблюдением всех обрядов. Всякую минуту своей жизни римлянин боялся нерасположения богов и, чтобы заручиться их благосклонностью, не предпринимал и не совершал ни одного дела без молитвы и установленных формальностей.

Вследствие такой тесной связи религиозных представлений с обыденною жизнью, религия у римлян более чем у других народов фигурировала в создании форм общежития. Культ предков и священный огонь, как олицетворение душ умерших, служили, в эпоху создания гражданской жизни, внутренней связью между членами одной родственной группы. Эта домашняя религия была первой школой нравственности и установительницей древнейшего права; она освятила первоначальные основы общежития и подготовила почву для создания форм общественного быта, развившихся из семейного начала. Римляне знали еще религию природы, с бесконечным рядом божеств, олицетворяющих ее силы. Эти божества также были тесно связаны с практической жизнью и требовали только поклонения. Римлянин не мог отрешиться от прозы жизни и не искал в своих религиозных представлениях идеализации внешнего мира.

Не отличаясь подвижной силой воображения и ума, лишенный фантазии, житель древнего Лациума трезво смотрел на окружающую природу и не сумел воплотить видимое в художественные образы. Этому способствовала бедная событиями, замкнутая жизнь земледельца, возделывавшего поля и пасшего стада. В противоположность художественно одаренным и подвижным эллинам, римляне не имели народной эпической поэзии; религиозные их представления, всецело вылившись в культе, выразились в немногочисленных, однообразных и скудных содержанием мифах. Не в мифологии, а в строго формальном культе заключалась суть Р. религии - этого чисто римского понятия (religio - слово Р. происхождения и означает связь), сделавшегося впоследствии достоянием всего мира. В богах римляне видели только волю (numen), которая вмешивалась в человеческую жизнь.

Римские боги не имели ни своего Олимпа, ни генеалогии, и изображались в виде символов: Маны - под видом змей, Юпитер - под видом камня, Марс - под видом копья, Веста - под видом огня. Первоначальная система Р. мифологии - судя по модифицированным под самыми различными влияниями данным, которые нам сообщает древняя литература - сводилась к перечислению символических, безличных, обоготворенных понятий, под покровительством которых состояла жизнь человека от зачатия его до смерти; не менее отвлеченны и безличны были божества душ, культ которых составлял древнейшую основу семейной религии. На второй стадии мифологических представлений стояли божества природы, главным образом рек, источников и земли, как производительницы всего живого.

Далее идут божества небесного пространства, божества смерти и преисподней, божества - олицетворения духовных и нравственных сторон человека, а также различных отношений общественной жизни, и, наконец, боги иноземные и герои. К божествам, олицетворяющим души умерших, относились Manes, Lemures, Larvae, а также Genii и Junones (представители жизненного и производительного начала в мужчине resp. женщине). При рождении гении вселяются в человека, при смерти - отделяются от тела и становятся manes (добрыми душами)

В честь Юноны и Гения в день рождения приносились жертвы, их именем клялись. Позднее были приданы каждому семейству, городу, государству, для охраны, свои Гении. С Гениями родственны Лары, покровители полей, виноградников, дорог, рощ и дома; в каждой семье был свой lar familiaris, охранявший очаг и дом (позднее их было два). Кроме того, были особые боги очага (собственно покровители кладовой) - Penates, к которым причислялись, между прочим, Янус, Юпитер, Веста; наряду с пенатами домашними существовали общественные (Р. publici).

Божества, под покровительством которых находилась вся человеческая жизнь во всех её проявлениях, назывались dei indigetes (внутри действующие или внутри живущие боги). Их было столько же, сколько различных деятельностей, т. е. бесконечное множество; каждый шаг человека, каждое движение и действие в разные возрасты были опекаемы особыми богами, списки (indigitamenta) которых были составлены в IV веке до Р. X. понтификами, с подробными указаниями, к какому божеству с какой молитвенной формулой и в каких случаях жизни надлежит обращаться. Так, были боги, оберегавшие человека со времени зачатия до рождения (Janus Consivius, Saturnus, Fluonia и др.), помогавшие при рождении (Juno Lucina, Carmentis, Prorsa, Postversa, и др.), охранявшие мать и ребенка тотчас после родов (Intercidona, Deus Vagitanus, Cunina, и др.), заботившиеся о детях в первые года детства (Potina, Educa, Cuba, Levana, Earinus, Fabulinus), боги возрастания (Iterduca, Mens, Consus, Sentia, Voleta, Jnventas, и др.), боги покровители брака (Juno juga, Afferenda, Domiducus, Virginensis и др.). Кроме того, были божества деятельностей (особенно земледелия и скотоводства) - например Proserpina, Flora, Pomona, и мест - например Nemestrinus, Cardea, Limentinus, Rusina. При дальнейшей эволюции мифологических представлений, некоторые из этих божеств более индивидуализировались, к основным их атрибутам присоединялись другие и мифологический образ становился рельефнее, приближаясь к человеческому, причем некоторые божества были соединены в брачные пары.

На этой ступени развития религиозных представлений выступают божества природы - боги и богини водной стихии, полей, лесов, а также некоторых явлений человеческой жизни. Божества источников (обыкновенно - богини) почитались в рощах и обладали еще даром предвещания и песни, а также были помощницами при родах. К числу этих божеств относились, например, Camenae и Egeria - вещая супруга Нумы. Из речных богов в Риме пользовался почитанием pater Tiberinus, которого умилостивляли жертвой Аргеев (делали из тростника 27 кукол, которых бросали в воду), Numicius (в Лавинии), Clitumnus (в Умбрии), Volturnus (в Кампании). Представителем водной стихии был Нептун, позднее, через отожествление с Посейдоном, сделавшийся богом моря (с 399 г.).

К богам, деятельность которых проявлялась в природе и жизни и которые имели более яркую индивидуальность, относятся Янус, Веста, Вулкан, Марс, Сатурн и другие боги плодородия и деятельности в растительном и животном царстве. Янус из покровителя двери (janua) сделался представителем всякого входа вообще, а затем богом начала, вследствие чего ему было посвящено начало дня и месяца (утро - отсюда Janus Matutinus) и все календы, а также названный по его имени месяц январь, как совпадающий с началом прибывания дней. Его призывали при начале каждого дела, особенно при жертвоприношениях, и считали даже за principium всего и за отца богов.

Главное святилище бога (Janus Geminus или Quirinus) находилось на северном конце форума, против храма Весты. Это была старинная арка, служившая как бы входом на форум (атриум Рима). Ворота ее в военное время были раскрыты; под аркой находилось изображение двуликого бога. Другим местом его культа был названный по его имени холм Яникул, на котором, по преданию, Анк Марций воздвиг укрепление для защиты торгового тракта, ведшего в Этрурию и гавани; в связи с этим Янус был богом покровителем торговли и мореплавания.

С Янусом Matutinus родственна Mater Matuta, богиня рассвета, подательница света, помощница при родах, вместе с Портумном охранительница гаваней. Веста олицетворяла собой огонь, горевший в очаге как общественном, так и частном. Культом богини заведовали шесть дев, названных по имени ее весталками. В противоположность Весте, олицетворявшей благодетельную силу огня, Вулкан или Волкан (Volcanus) был представителем разрушительной огненной стихии. Как бог стихии, опасной для городских построек, он имел храм на Марсовом поле.

Он призывался в молитвах и вместе с богиней плодородия, Майей, и считался божеством солнца и молнии. Позднее он был отожествлен с Гефестом и стал почитаться, как бог кузнечного искусства и вулканов. Главными божествами, покровительствовавшими земледелию, были Сатурн (бог посева), Конс (бог жатвы) и Опс, супруга Конса. Позднее Сатурн был отожествлен с греческим Кроном, Опс - с Реей, причем многие особенности греческого культа были внесены в римский культ этих божеств. Земледелию и скотоводству покровительствовали также другие боги лесов и полей, символизировавшие собой силы природы и почитавшиеся в рощах и у источников. Их атрибуты и божественные свойства были столь же просты, как и сама жизнь и обстановка их почитателей. За все, что было дорого и приятно земледельцу и скотоводу, они считали себя обязанными божествам, посылавшим свое благословение. Сюда относились Фавн, с женой Фавной (= Bona Dea), - благодетельный бог, отожествленный позднее с царем Эвандром; бег жрецов Фавна, луперков (см. Луперкалии), имел целью низвести благословение бога на людей, животных и поля.

Сильван (лесной бог, леший), пугавший одиноких путников вещими голосами, был покровителем границ и собственности; Либер и Либера - чета, олицетворявшая плодородие полей и виноградников - были отожествлены позднее с греческой четой Диониса и Персефоны; Вертумн и Помона охраняли сады и фруктовые деревья; Ферония считалась подательницей обильной жатвы; Флора была богиней расцвета и плодородия; Палес охраняла пастбища и скот. Диана покровительствовала плодородию, на что указывает, может быть, совместность праздника ее (13 августа) с жертвоприношением в честь Вертумна. Кроме того, Диана охраняла рабов, особенно тех, которые искали убежища в её роще (близ Тускула, у Ариции), помогала женщинам при родах, посылала плодородие семействам; позднее она отождествилась с Артемидой, сделавшись богиней охоты и луны. К божествам, посылавшим плодородие, относился также Марс - один из наиболее почитаемых италийцами национальных богов, быть может древнее божество солнца. К нему обращались с молитвами о ниспослании плодородия полям и виноградникам; в честь его была установлена так называемая священная весна (ver sacrum; см.). Он был также богом войны (Mars Gradivus); военные атрибуты его (священные копья и щит) указывают на древность культа.

Тотем Марса, picus (дятел), с течением времени сделался богом лесов и лугов, покровителем земледелия, и почитался, под именем Picumnus, совместно с Пилумном, богом молотьбы. Близко к Марсу стоит и сабинский бог Квирин; в позднейших преданиях Марс был сделан отцом Ромула, а Квирин отожествлен с Ромулом. Могущественнее всех упомянутых божеств были боги небесного и воздушного пространства, Юпитер и Юнона: Юпитер - как бог дневного света, Юнона - как богиня луны.

Гроза приписывалась Юпитеру, как у греков - Зевсу; поэтому Юпитер считался самым могущественным из богов. Его оружие - молния; в древнее время в особых культах он даже назывался молнией. Он же посылал оплодотворяющие дожди (Elicius) и почитался как бог-податель плодородия и изобилия (Liber). В честь его были установлены праздники, связанные со сбором винограда; он был покровителем земледелия, скотоводства и молодого поколения. Напротив, атмосферные явления, приносящие опасность и гибель людям, приписывались Вейовису (Veiovis, Vediovis) - злому Юпитеру; родственный Юпитеру Summanus (sub mane - под утро) был богом ночных бурь.

Как помощник в битвах, Юпитер назывался Stator, как податель победы - Victor; в честь его была учреждена коллегия фециалов, которые требовали удовлетворения у неприятелей, объявляли войну и заключали договора с соблюдением известных обрядов. Вследствие этого Юпитер призывался в подтверждение верности слова, как Deus Fidius (= Semo Sancus) - бог клятв. В связи с этим Юпитер был также покровителем границ и собственности (Juppiter Terminus или просто Terminus). Главным священнослужителем Юпитера был flamen Dialis; жена фламина - flaminica - была жрицей Юноны. Культ Юноны был распространен во всей Италии, в особенности у латинян, осков, умбров; в честь ее получил свое название месяц Junius или Junonius. Как лунной богине, ей были посвящены все календы; оттого же она называлась Lucina или Lucetia. Как Juno Juga или Jugalis или Pronuba, она освящала брачные союзы, как Sospita - охраняла жителей. Божества подземного мира не имели той яркой индивидуальности, которая поражает нас в соответственном отделе греческой мифологии; у римлян не было даже царя этого подземного мира. Богом смерти был Orcus; наряду с ним упоминается богиня - покровительница умерших - Tellus, Terra mater, - принимавшая тени в свое лоно.

Как мать ларов и манов, она называлась Lara, Larunda и Mania; как avia Larvarum - она олицетворяла собой ужас смерти. Те же религиозные представления, которые создали ряд dei indigetes -божеств-представителей отдельных человеческих действий и деятельностей, - вызвали ряд божеств, олицетворявших нравственные и духовные отвлеченные понятия и человеческие отношения. Сюда относятся Fortuna (Судьба), Fides (Верность), Concordia (Согласие), Honos и Virtus (Честь и Храбрость), Spes (Надежда), Pudicitia (Стыдливость), Salus (Спасение), Pieta s (Родственная любовь), Libertas (Свобода), Clementia (Кротость), Pax (Мир) и др. В императорскую эпоху почти каждое отвлеченное понятие олицетворялось в образе женщины, с соответствующим атрибутом. Были, наконец, еще боги, усвоенные римлянами у других народов, главным образом у этрусков и греков.

Один из основных пластических жанров в искусстве Древнего Рима -- скульптурный портрет -- при Августе приобрел новые, черты. Ранее в портретах времен республики находили свое органическое слияние внешнее сходство изваяния с оригиналом и особенная внутренняя настроенность, сближавшая все образы, делавшая их похожими друг на друга, а также замкнутость, самостоятельность и погруженность в мир личных чувств и переживаний.

Республиканские портреты получали различную эмоциональную окраску в зависимости от места их исполнения и распространенных в той области вкусов и склонностей делавшего их скульптора. Конечно, играло роль и назначение портрета -- предназначался ли он для надгробия или для увековечивания заслуг еще живого человека. В связи с этими обстоятельствами статуи и бюсты порой несли в себе этрусские черты, иногда явно зависели от эллинистических оригиналов, но чаще сохраняли исключительную резкость образов и черт, присущих римским вкусам.

В надгробных образах нередко проскальзывали ноты печали, иногда поражала суровость точно воспроизведенных черт лица и особенностей характера. Но чем отчетливее в поздней республике обрисовывался монархический характер правления, а римлянами осознавалась их власть над миром, тем заметнее менялись художественные формы и в портретах начинали звучать новые ноты. На смену сдержанным и замкнутым образам старейшин римских родов приходили статуи и бюсты новых деятелей. Их пластические формы приобретали незнакомую республиканским памятникам внушительность и помпезность. Осознание римской земной властности сливалось в художественных образах Юлия Цезаря, Помпея, Цицерона с чувством найденной еще в эллинизме и звучавшей там свободой пластических форм. К поэтическому выражению пространственной и временной безграничности, типичной для эллинистических памятников, присоединялось прозаическое римское чувство власти. И именно на этой основе и возникли раннеимперские тенденции в позднереспубликанских портретах.

Скульптурный портрет ранней империи можно разделить на несколько групп, каждая из которых обладает особыми качествами. Прежде всего, это портреты Августа. В них наиболее сильны идеи классицизма. Затем группа мужских портретов: приближенные принцепса, военачальники или чиновники и другие частные лица. Далее -- женские портреты, прежде всего портреты жены Августа и его дочери, и еще одна группа -- детские образы.

Материалами для портретов служили, как и раньше, известняк, мрамор, бронза, глина. Портретный жанр включал различные формы: статуи, изображавшие человека во весь рост (стоящим или сидящим), бюсты, а также надгробные рельефные портреты, в которых хотя и продолжались традиции республиканских памятников этого рода, но возникали и новые черты.

Скульптурных портретов Августа сохранилось довольно много. Они прославляли Августа как миротворца, украшали площади и общественные здания огромной столицы новой Римской империи и других городов Апеннинского полуострова, а также провинций. Не исключено, что многие статуи были воздвигнуты уже после его смерти, в годы правления преемников, но большая часть -- несомненно при жизни. Сохранились они в большом количестве также и потому, что их не разбивали и не уничтожали после смерти Августа, как позднее после свержения многих других римских императоров, вызывавших у народа и сената не только страх, но и ненависть. Можно считать, что Августу «повезло» в этом отношении. Его преемники сумели постепенно сгладить и дипломатично оправдать жестокости, творившиеся в годы правления «миротворца».

Принцепса изображали в разнообразных позах и одеждах, в различных его государственных должностях -- полководцем, выступающим с речью перед войсками, жрецом, приносящим жертвы, а порой и всесильным божеством. В одних статуях он представлен стоящим во весь рост, в других -- сидящим на троне, закутанным в широкую тогу или облаченным в воинские доспехи, или же выступающим с полуобнаженным торсом, в виде бога Юпитера. Талант скульпторов того времени в работе над композицией и сюжетами статуй Августа получил возможность широкого творческого раскрытия. Много могут рассказать о специфике портретной пластики времени ранней империи эти изваяния и историкам искусства.

Одно из самых значительных изображений Августа было найдено в вилле его жены Ливии у римских ворот Прима Порта. Облаченный в боевые доспехи, в позе полководца, Август выступает с речью перед войсками. На нем короткая, выше колен, туника; поверх нее надет панцирь с рельефными сценами и окутывающий бедра плащ, конец которого переброшен через локоть левой руки.

2.Триумфальная арка Константина

Триумфальная арка Константина -- яркий пример художественного и культурного расцвета Рима IV века. Арка воздвигнута в 315 году в честь победы императора Константина против римского императора Максенция в сражении при Понте Мильвио в 312 году. Это единственная арка в Риме, которую установили в честь победы не в войне с внешним врагом, а в гражданской войне.

Она состоит из трех проходных арок, высотой 21 метр и шириной более 25 метров, проем центральной арки значительно выше двух боковых. Арку Константина прекрасно декорирована, ее украшают восемь коринфских колон, по четыре на каждую сторону, статуи варваров-даков и многочисленные барельефы.

Декоративные элементы монумента по времени отличаются друг от друга, поскольку при постройке арки использовались фрагменты более ранних римских сооружений. С форума Траяна были перенесены статуи, а также украшения основного свода и медальоны со сценами охоты и жертвоприношений, они относятся к первой половине II в. н. э. Аттические барельефы, на которых изображены эпизоды войны и триумфа императора были заимствованы у здания, построенного в честь Марка Аврелия. Именно они изображены на итальянских марках. Некоторые элементы арки гораздо старше, на них были изображены прежние императоры Великого Рима, которым впоследствии придали облик Константина.

Арка Константина самая знаменитая из трех триумфальных арок Рима, и самая хорошо сохранившаяся. Она находится между улицей Палатин и Колизеем, у дороги, по которой проходят торжественные шествия.

3.Термы и бани

То, что мы определяем сегодня как «римские бани», впервые появилось примерно к III в. до н. э., времени, когда эти услуги были сугубо приватными.

Однако к концу II в. начали открываться и общественные заведения.

В Помпеях уже существовали здания терм, а в римских документах упоминания о них датированы 19 г. до н. э. (самыми древними считаются термы Агриппы, где вход был бесплатным). Общественные бани превратились в социально значимое явление в эпоху империи, став олицетворением цивилизации.

Знамениты римские термы Тита, Каракаллы и Диоклетиана. Расположение помещений предполагало одежду для того, чтобы перейти из холодных бань (frigidarium) в горячие (calidarium), минуя tepida-rium. Более того, эти огромные сооружения включали комнаты отдыха, раздевалки, спортивные площадки, библиотеки.

Практика купания перешла и в эпоху Средневековья. В своем трактате, посвященном свойствам воды Поццуоли и Байя, Пьетро да Эболи (XIII в.) находил ее терапевтической и полезной для здоровья. Но все же наиболее значимыми архитектурными образцами отличается исламская культура: это и знаменитый грандиозный гипостильный зал дворцового омейядского комплекса Кирбат эль-Маф-джар в Палестине, сохранившийся после разрушения ансамбля в 747 г., и мамлюкские бани в Дамаске в Сирии (XV в.).

Сегодня в мусульманских странах распространены паттат (центральная в плане главная зала под купольным перекрытием и другие помещения, предназначенные для сауны и бань, также под куполом). ВXVIII в. архитектура терм в Европе приняла необычайно оригинальные и комплексные решения, которые в конце концов поставили перед градостроителями задачу создания целого города при термах (например, Бат в Англии).

К счастью для римского народа, у него имелись лучшие возможности воспользоваться своей свободой, и в отстроенных императорами термах он мог предаваться «рекреационной деятельности» в полном смысле этого слова. Само слово «термы» -- греческое, однако то явление, которое за ним стоит, впервые соединившее палестру, где тела становятся более гибкими, с банями, где они очищаются от грязи, представляет собой нечто специфически римское. То был один из наилучших подарков, сделанных императорским режимом, причем не одному только искусству, навсегда обогащенному этими памятниками, чьи размеры, пропорции и рациональное устройство, даже в полуразрушенном состоянии, будят в нас глубочайшее восхищение, но цивилизации вообще, которой они послужили на свой лад. С возведением терм вопрос о гигиене был поставлен в повестку дня Города, будучи легко достижим для самых широких масс; а в обрамлении восхитительного декора, которым строителям угодно было уснащать эти памятники, физические упражнения и уход за телом сделались излюбленным всеми удовольствием, отдохновением, доступным людям даже из самых низов.

Начиная с середины III века до н. э. римляне позаимствовали у греков обычай устраивать ванную комнату в собственном городском доме или загородной вилле. Однако такая роскошь позволялась только богачам, и республиканская строгость нравов, не позволявшая еще Катону Старшему мыться в присутствии сына, противостояла созданию бань за пределами семейного круга. Но в конце концов любовь к чистоте оказалась сильнее неумеренной чопорности. В течение II века до н. э. в Риме появились общественные бани, естественно, раздельные для мужчин и для женщин: balneae, отличавшиеся от balnea, частных бань, женским родом. Народные благодетели наделяли ими свой квартал. Предприниматели строили их, чтобы извлечь доход из предусмотренной за вход платы. В 33 году до н. э. Агриппа предписал провести их перепись: их оказалось 170, и в будущем их число только росло. Плиний Старший отказывается от мысли пересчитать те, что существовали в его время; позднее их количество подошло к тысяче. Плата, взимавшаяся собственниками или откупщиками, в подряд которым отдавались бани, была незначительной и таковой оставалась: quadrans или четверть асса, три довоенных су, притом что дети от платы освобождались. В 33 году до н. э. бывший тогда эдилом Агриппа, который должен был в качестве такового осуществлять надзор за общественными банями, проверять их отопление, контролировать поддержание в них чистоты и руководить поддержанием порядка, пожелал отметить свою магистратуру неслыханной щедростью. Он принял на свой счет уплату всех входных взносов, закрепив тем самым, по крайней мере на год своего эдильства, безвозмездный характер пользования общественными банями, а вскоре после этого учредил здесь «термы», которые сохраняют его имя, а безвозмездность доступа в них должна была быть постоянной.

Это и сделалось стержневым моментом переворота, который, будучи связанным с опекающими представлениями, составленными империей о собственной роли по отношению к массам, произошел одновременно и в истории архитектуры, и в истории нравов, так что ему предстояло распространять, по мере воспроизведения прообраза, те же самые конструкции, громадность которых, все возраставшая из царствия в царствие, отвечала растущему притоку все новых и новых толп.

После терм Агриппы на Марсовом поле были возведены термы Нерона. Затем Тит отстроил уже свои термы сбоку от прежнего Золотого дома, с внешним портиком, выходящим на Колизей, многие пилястры которого сохраняются со своей кирпичной облицовкой. Наконец, Траян возвел на Авентине термы, посвященные им памяти друга Лициния Суры, а к северо-востоку от терм Тита, отчасти перекрывая место, где находился Золотой дом, уничтоженный пожаром 104 года, -- термы, которым он дал свое имя. Их ему удалось торжественно открыть в тот же самый день, когда и свой же акведук, 22 июня 109 года48. Позднее, одни за другими, были выстроены следующие термы. Сначала те, что мы называем термами Каракаллы, между тем как нам следовало бы называть их официальным именем «Термы Антонина», потому что если Септи-мий Север заложил их фундамент в 206 году н. э., они были досрочно открыты его сыном Антонином Кара-каллой в 216 году, а закончены последним Антонином из их династии, Александром Севером, между 222 и 235 годами. Далее последовали термы Диоклетиана, в развалинах которых ныне помещаются Национальный римский музей, церковь Санта-Мария деи Анджели и оратория Святого Бернара. Гигантская экседра этих терм продолжает вырисовываться посреди изгибов площади, сохраняющей их имя. Наконец, в IV веке н. э. на Квиринале были возведены термы Константина.

Наилучшей сохранностью отличаются термы Диоклетиана, занимающие площадь в 13 гектаров, но хорошо сохранились и раскинувшиеся более чем на 11 гектаров термы Каракаллы, одно из чудес античного Рима, обнаженные нефы которого оставляют неизгладимое впечатление в душе самого бесчувственного туриста. И те и другие выходят за пределы тех хронологических рамок, которых мы стараемся придерживаться, однако развалины терм Траяна были за последние годы расчищены в достаточной степени для того, чтобы проследить их основные контуры и прийти к выводу, что они совпадают с термами Каракаллы49. Разница между ними сводится, так сказать, исключительно к масштабу, и в термах Каракаллы мы видим едва увеличенный слепок с терм Траяна. Так что мы можем совершенно спокойно представить себе типичное устройство этих монументальных ансамблей в те времена, когда они вызывали такое воодушевление у Марциала, и дать себе отчет в тех нововведениях, которые были в них осуществлены.

И правда, термы эти не были исключительно банями, в которых сводились воедино, благодаря самой изощренной компоновке, самые разные виды омовения: парилка с сухим паром и баня в собственном смысле слова, баня горячая и баня холодная, бассейны и ванны. Помимо этого, они заключали в своих гигантских прямоугольниках, вдоль внешней стороны которых были устроены портики, запруженные населением, а также посетителями здешних бесчисленных лавок, еще и сады и места для гулянья, стадионы и кабинеты отдыха, гимнастические залы и массажные салоны, и даже библиотеки и настоящие музеи. Они предлагали римлянам как бы краткое изложение всех тех благ, которые делают жизнь счастливой и прекрасно.

ЛИТЕРАТУРА III-II ВВ. ДО Н. Э. (архаический период). - Р. л. создается так. обр. как литература подражательная, как пересадка греческих литературных форм на римскую почву. Конституирующийся рабовладельческий класс, идеологию к-рого эта литература призвана была отражать и формировать, по природе своей не был отличен от рабовладельческого класса Греции; идеологическая направленность греческой литературы и ее стилевые формы в основном отвечали потребностям римского нобилитета. Путь Р. л. раннего периода - от переводов и переделок к самостоятельным произведениям в греческом стиле. Абстрактно-логическое и статичное мировоззрение рабовладельческого общества, в развитом виде быстро принимавшего застойные хозяйственные формы, создавало в сфере поэтики представление о незыблемости жанров, однажды раскрывшихся в согласованности своих частей («обретших свою природу», по выражению Аристотеля) и не допускающих дальнейшего развития; задача поэта - совершенное воплощение «природы» жанра в художественном произведении, творческий метод - «подражание» предшественникам в надежде «превзойти» их. Р. л. теоретически осмыслялась как «подражание» грекам и «соревнование» с ними, развитие ее - как процесс перенесения в Рим греческих жанров без осознания тех трансформаций, которым эти жанры подвергались в римской обстановке, а иногда и глубоких отличий по существу при поверхностном сходстве. На самых высоких ступенях развития Р. л. корифеи ее (Вергилий, Гораций, Проперций и др.) вменяют себе в заслугу введение в литературу неиспользованного прежде греческого жанра; на ранних стадиях даже перевод считался (а при неразработанности латинского литературного языка в известном смысле и являлся) поэтическим достижением.

на формальное «подражание» грекам, Р. л. в целом не является сколком с греческой литературы; греческие жанры подвергаются в Риме глубокой трансформации в силу своеобразия римского варианта развития античного общества и вытекающего из этого своеобразия использования греческой литературы: стилевые формы классической литературы греков воскресают в Риме в обновленной и модернизированной форме, с устранением местных особенностей и пережитков, обусловленных историей возникновения отдельных жанров, обогащенные опытом литературы эллинизма, и Р. л. отражает тот новый расцвет античного общества на более широкой производственной основе, который связан с господством Рима. И если литература европейского классицизма опиралась на античность гл. обр. в ее римском, а не греческом аспекте, то это объясняется

Иллюстрация: Муза поэзии (с помпейской фрески) конечно не большей распространенностью латинского языка в Западной Европе, а тем, что римский вариант античного общества имел больше точек соприкосновения с социальными условиями эпохи абсолютизма, чем социальная структура греческого общества классического периода.

В III в. система римского рабовладельческого хозяйства находилась еще в периоде роста и притом на сравнительно ранней ступени. Возникающая римская литература ориентируется не на «ученую» или «легкую» литературу эллинизма, а на более богатые идейным содержанием старые «классические» жанры греков - эпос, трагедию, комедию; эллинистическая литература проникала гл. обр. в своих «низших» массовых формах. Театральные постановки, с которыми римские воины и торговый люд имели возможность познакомиться в Южной Италии (населенной греками так наз. «Великой Греции»), особенно привлекали своей зрелищной новизной. Греческая культура как фактор организации идеологии вызывала на первых порах опасливое отношение со стороны господствующего класса, опиравшегося в основном на свою мощь в деревне, совершенно не затронутой еще новыми экономическими отношениями. Эллинизирующаяся прослойка аристократии росла медленно и встречала подчас значительную оппозицию. Консервативные круги стремились ограничить эллинизацию потребностями внешних сношений (отсюда например длительный дуализм «цивильного права» внутри Рима и «права народов» в сношениях Рима с гражданами других общин), и в эллинизированной Р. л. показ греческой жизни долгое время преобладал над римскими темами. Непосредственного участия в литературе нобилитет не принимал; если видный аристократ Фабий Пиктор мог написать около 200 г. сочинение по истории Рима с целью пропаганды римской политики среди греков, он обращался непосредственно к ним на греческом языке; литература на латинском языке, служившая для внутреннего употребления, обслуживалась людьми незначительного социального положения, чаще всего не римскими гражданами.

Основоположник эллинизированной Р. л. Ливий Андроник* (Livius Andronicus, ок. 284-204), пленный грек, перевел сатурновым стихом «Одиссею», служившую у греков книгой для начального чтения, и составлял переделки трагедий и комедий греческого репертуара для постановки на культовых играх (первый раз в 240). Сохранившиеся незначительные фрагменты этих первых в европейской литературе образцов художественного перевода при всей своей неуклюжести свидетельствуют о серьезном стремлении создать диференцированный стиль для различных поэтических жанров. Если в эпосе Ливии мог опереться на традиции сатурнова стиха, то в области драмы ему пришлось, исходя из стиховых форм римского фольклора, создать новое стихосложение, приближавшееся к греческому и легшее в основу дальнейшего развития римской драмы. Греческий хор был заменен сольными ариями, так что «римская трагедия стала более похожа на современную оперу, чем трагедия на греческой сцене» (Т. Франк). Андроник Ливий снискал одобрение властей, поручавших ему составление религиозных гимнов; более оригинальный в своем творчестве кампанец Невий* (Naevius, в Риме, ок. 235-204), широко откликавшийся на современную жизнь и стремившийся ввести во все жанры римскую тематику, подвергся репрессиям и был изгнан из Рима за нападки на стоявшую у власти группу Сципионов, представителей агрессивной военной политики. Изображение римской жизни на сцене казалось еще социально опасным, и созданный Невием жанр «претекстаты»1 (Fabula praetextata), историч. трагедии с римским сюжетом, не привился и мог быть использован лишь на случайных празднествах, т. к. культы греческих божеств требовали греческой мифологической тематики, а римские культы оставались консервативными и не допускали драм греческого образца. Долгое время не находила последователей и попытка Невия писать комедии из италийской и римской жизни; широкое развитие получил зато примененный им при переделке греческих пьес прием «контаминации» - обогащения фабулы пьесы помощью вставки мотивов и сцен из других пьес.

Невий создал и эпос с римским сюжетом, версифицированную хронику первой пунической войны - «Bellum poenicum» (Пуническая война): вражда между Римом и Карфагеном обосновывалась в мифологическом плане сказаниями об Энее и Дидоне, и поэма начиналась с повествования о странствиях Энея и основании Рима Ромулом. Ничтожность сохранившихся отрывков не позволяет уточнить классовую позицию этого поэта, но в его творчестве заметна демократическая струя, отражающая быть может интересы некоторых слоев римского плебса и италиков.

К эпохе преобладания эллинофильской группы Сципионов относится и расцвет деятельности Плавта (Т. Maccius Plautus, ок. 254-184, см.). Плавт специализируется в области «паллиаты» (комедии с греческим сюжетом); переделывая греческие пьесы, он избегает моментов политической сатиры, сохраняет греческую обстановку и типаж, романизирует лишь непонятные для зрителей детали. Любовная интрига и типические фигуры «новой комедии» (влюбленный юноша, гетера, паразит и т. п.) подаются в подчеркнутой дистанции от римского быта, как пикантная экзотика. Гуманно-филантропическая тенденция «новой комедии» (проблемы прав ребенка, нравственной ценности личности раба, угнетенного положения женщины) и отличаюшее греческих мастеров этого жанра тонкое искусство характеристики почти не находят отражения у Плавта, стремящегося и при выборе оригиналов и при их обработке к густым краскам (жадная гетера, сварливая жена, пройдоха-раб и т. д.) и буффонным ситуациям (исключение составляет «слезная комедия» «Captiv» - «Пленники»). Римский городской плебс, на которого рассчитаны пьесы Плавта, остается еще чуждым социально распыленному, атомизированному укладу жизни эллинизма, но уже втягивается в новые, более сложные хозяйственные формы. Пройдоха-раб, способный преодолеть любые препятствия и получающий в конце пьесы свободу, литературный прообраз реального дельца вольноотпущенника, - излюбленная фигура Плавта.

Малодоступный для римской публики медитативный элемент смягчается привнесением в него непосредственно-комических эффектов или дается в форме арии («кантик») с музыкальным сопровождением. Повышенная по сравнению с утонченной греческой комедией динамичность действия (для этого зачастую применяется соединение в одну пьесу эпизодов из двух или большего числа греческих пьес, «контаминация»), богатство и разнообразие вокальных номеров, приближающихся по метрической форме к «низшим» жанрам эллинистической драмы, живой и богатый словесными фигурами диалог, не стесняющийся грубой шутки и опирающийся на римские формы словесного искусства, - отличительные черты комедии Плавта, к-рая не преследует дидактических целей и стремится лишь развлечь не очень прихотливого зрителя.

Интенсивный рост рабовладельческой системы с начала II в. и экспансия в страны эллинизма определяют собой новый этап в эллинизации Рима и в развитии Р. л. Прежде греческая литература проникала в Рим стихийно; теперь эллинизирующаяся аристократия, в первую очередь группа Сципионов, начинает организовывать литературу как орудие идеологической пропаганды; организационными формами становится меценатство и создание литературных кружков вокруг руководящих деятелей господствующего класса. Калабриец Энний* (Quintius Ennius, 239-169) является уже приближенным поэтом группы Сципионов. Его литературная программа - введение Р. л. в русло греческой лит-ой традиции на основе полного овладения всеми сторонами греческой образованности и сочетания поэтического искусства с риторикой и философией. В поэме «Annales» (Анналы), содержавшей изложение римской истории от мифических странствий Энея до современных поэту деяний его аристократических покровителей, Энний ставит себе задачу прослыть «вторым Гомером»: в I книге поэмы рассказывалось сновидение, как тень Гомера явилась к Эннию и сообщила, что душа Гомера после долгих странствий переселилась в него, Энния (пифагорейская теория метемпсихозы).

Отвергнув традиционный в римском эпосе сатурнов стих, Энний создает латинский гекзаметр и старается воспроизвести многие формально-стилистические особенности гомеровских поэм, хотя по существу «Анналы» ближе к эллинистической эпике. Пронизывающая поэму Энния установка на прославление отдельных выдающихся представителей знати является уже отражением ее реального расслоения, оформленным по эллинистическому образцу, в то время как традиционная аристократическая идеология Рима не допускала значительного возвышения личности над уровнем класса.

Как трагический поэт Энний воспроизводит по преимуществу пьесы Еврипида, глашатая индивидуалистического мироощущения; в дидактических произведениях он является популяризатором греческого вольнодумства, но он обслуживает и иные интересы аристократии переводами гастрономической поэмы Архестрата и порнографических стихов Сотада. Выдающийся мастер слова и метра, Энний стал действительным основоположником латинского поэтического языка, а «Анналы» оставались национальным эпосом римлян в течение всего республиканского периода, до появления «Энеиды» Вергилия. В направлении более углубленного эллинизирования Р. л. действовали и ближайшие последователи Энния - комедиограф Стаций Цецилий* (Statius Caecilius, ок. 220-168), отказавшийся от приема «контаминации» и ориентировавшийся на более серьезную часть греческого комедийного репертуара (гл. обр. на Менандра), и «ученый» трагический поэт Пакувий* (М. Pacuvius, ок. 220-130), к-рый разрабатывал менее известные мифологические сюжеты и значительно усложнил философский и риторический элемент трагедии. Тенденция аристократии к выработке классового «чистого» языка, «городской речи» (sermo urbanus), отличной как от «плебейской речи» низших классов Рима, так и от «деревенской речи» сельских местностей, нашла литературное выражение в комедиях Теренция (Р. Terentius Afer, ок. 185-159, см.).

Не отказываясь от «контаминации», Теренций пытается воспроизвести стиль греческой комедии, с ее искусством характеристики и усложненной проблематикой (образы добродетельной гетеры и кроткой, загнанной жены в «Свекрови» (Hecyra), отца, страдающего от своей жестокости в отношении сына, в «Самоистязателе» (Heautontimorumenos), проблема сурового и снисходительного воспитания в «Братьях» (Adelphae)); близко придерживается он оригиналов и с формальной стороны, избегая вставки арий и словесных фигур, которыми пользовался Плавт; специфически греческие детали он устраняет, не заменяя их, как Плавт, черточками из римского быта. По типу своему пьесы Теренция приближаются к «слезной» комедии, и на его драматической технике росла драма нового времени (начиная с эпохи Возрождения). Идеологическая направленность комедий Теренция связана с позицией Сципионов, которые были испуганы обострением классовых противоречий рабовладельческой системы, ростом торгово-ростовщического капитала, обезземеливанием крестьянства и моральным разложением аристократии. Политическим лозунгам группы Сципионов (отказ от новых завоеваний, подачки обремененному крестьянству) в области этики соответствовало покровительство стоической проповеди согласия между людьми, гуманности и любви к ближнему; стоицизм, ориентировавшийся на Рим как космополитическое государство, вскоре становится почти официальной идеологией либеральных кругов римской аристократии. Консервативные, тесно связанные с деревней группы господствующего класса вели ожесточенную борьбу с этой эллинизацией римской идеологии и ее литературными формами. Катон Старший* (М. Porcius Cato, 234-149) как литератор действовал в области прозы речами, историческими и дидактическими трактатами, в то время как пропаганда эллинизма развивалась преимущественно в поэтических формах.

4. Литература периода гражданских войн

Во второй половине II в. до н. э. литература греческого образца окончательно утвердилась в Риме вместе с породившими ее хозяйственными отношениями; греческое образование стало классовым отличием римской аристократии. В обостренной обстановке наступившего периода гражданских войн господствующий класс уже не удовлетворяется литературным обслуживанием со стороны выходцев из других классов; аристократы начинают принимать непосредственное участие в литературе. С другой стороны, во все области литературы проникает римская тематика. Даже мифологические трагедии Акция* (L. Accius, 170 - ок. 86) политически заострены: тирады против «тиранов», в защиту республиканской «свободы» отражают идеологию консервативных слоев нобилитета, защищавших «свободу» расширения латифундий и хищнической эксплоатации провинций. Но мифологическая трагедия вообще перестает быть актуальным жанром и становится сферой литературных упражнений знатных дилетантов. Стекавшиеся в Рим массы обезземеленного крестьянства, наполнявшие собой ряды римского пролетариата, нуждались в более доступном зрелище, и «тогата», «комедия в тоге», т. е. на римские темы, занимает место прежней «паллиаты».

Поэты «тогаты» (Титиний* (Titinius), Афраний* (Lucius Afranius, p. 154), Атта* (Atta, ум. 78)) создают, согласно античным свидетельствам, жанр, «средний между комедией и трагедией» (Сенека), во многом отходят от условных сюжетов и типических масок «паллиаты» с ее рабами и гетерами и переносят действие в обстановку латинских городков, в сферу мелкого свободного люда, ремесленников и торговцев. Этот псевдодемократический жанр для массового зрителя избегает острой социальной тематики и ограничивается гл. обр. кругом семейных конфликтов (несправедливо заподозренная жена, брак против воли родителей, социальное неравенство влюбленных и т. п.) с установкой на жалость, продолжая так. обр. «гуманную» тенденцию «слезных» комедий «паллиаты». Образцов «тогаты» не сохранилось, и самый жанр существовал недолго. В связи с ростом непроизводительного и деклассированного пролетариата (в римском значении слова), политически неустойчивого и отдававшего свои голоса той группировке господствующего класса, к-рая сулила больше подачек и развлечений, «тогата» была заменена более острой и пряной ателланой (Помпоний* (Pomponius Comicus), Новий* (Novius)), литературным воспроизведением фольклорной комедии масок. Типические фигуры ателланы выступали в самых разнообразных ситуациях (напр. «Макк» - «дурень» - в роли «воина», «трактирщика», «изгнанника», даже «девушки»), действие происходило гл. обр. в кругу низших классов (крестьяне, рабы) и деклассированных элементов населения (воры, проститутки) с весьма широким захватом различных сфер общественной жизни: высмеивались высшие классы с их греческой образованностью, а также отдельные политические деятели, но в целом ателлана сохраняла характер беспринципного фарса; как греческая драма сатиров, она ставилась вслед за трагедией. В конце республиканского периода ателлана в свою очередь была вытеснена эллинистическим мимом , к-рый оставался любимым театральным зрелищем и в течение эпохи империи.В начале периода гражданских войн создается новый поэтический жанр, имеющий своим предметом непосредственную актуальность. Луцилий* (С. Lucilius, ок. 180-103, см.), первый римский поэт, вышедший из среды господствующего класса, переносит в литературу напряженную атмосферу политической и идеологической борьбы между различными группировками римского нобилитета.

Пользуясь различными греческими жанрами - пародией, ямбографией, популярно-философской диатрибой, - он создает сатиру (satura - «смесь»), облеченную нередко в форму занимательного рассказа (совет богов, сцена суда, описание путешествия и т. п.), жестоко высмеивающую противников сципионовского круга, к к-рому Луцилий принадлежал и с позиций которого он пытался вести борьбу с моральным разложением аристократии. В отличие от большинства греческих морально-обличительных жанров сатира Луцилия не ограничивается общими рассуждениями и имеет личный характер. Стихотворная форма становится традиционной для римской сатиры.

Усиленно развивается в эту эпоху проза. Гражданские войны породили обширную публицистическую, памфлетную и историографическую литературу - автобиографии, мемуары, монографии и объемистые хроники, излагавшие, а зачастую и фальсифицировавшие всю историю Рима с точки зрения различных политических группировок. В связи с повышением политической роли народного собрания и судебных инстанций вопросы теории и практики публичной речи и вообще прозаического стиля становятся в центре внимания. Эллинистическая риторика, наука о красноречии, к-рая еще в середине II в. казалась политически опасным новшеством, отныне является необходимой составной частью аристократического образования. Какое значение придавалось красноречию как орудию влияния на массы видно из того, что в 92 было предпринято гонение (правда, безрезультатное) против «латинских риторов», пытавшихся демократизировать обучение риторике и обосновать его на латинских образцах вместо обычных греческих. Уже в речах Гракхов* заметно проникновение в Рим патетического («азианского») стиля эллинистического красноречия.

Однако характерные признаки этого стиля - стремление к орнаментальной перегруженности речи в ущерб содержанию и к максимальной действенности каждой части фразы - принимают в римской практике менее резкие формы, поскольку римское красноречие продолжает оставаться орудием политической борьбы, в то время как в эллинистических монархиях оно имеет лишь характер торжественной, «парадной» декламации. «Азианистами» в большей или меньшей мере являются все выдающиеся ораторы рассматриваемого периода (Красс* (L. Crassus), Антоний* (М. Antonius), Гортензий* (Quintus Hortensius Hortalus) и др.). К этому же направлению в значительной мере примыкает (хотя и отмежевывается от него в теории) завершитель и крупнейший мастер ораторского искусства в республиканском Риме - Цицерон (М. Tullius Cicero, 106-43, см.). Идеолог «всадников» (представителей торгово-ростовщического капитала), начавший свою политическую карьеру заигрыванием с «народной» партией во время сулланской реакции, а затем испугавшийся радикализации масс, Цицерон перекочевал в лагерь оптиматов и пытался проводить политику соглашения интересов нобилитета и «всадников»; в силу этой промежуточной примиренческой позиции, а также благодаря личным качествам - нерешительности, тщеславию, стремлению играть первую роль в государстве в такой момент, когда обостренная классовая борьба выдвигала на командные места людей более активного, волевого склада, - он до конца жизни оставался поборником соглашения между различными группировками рабовладельческого класса на основе традиционной республиканской конституции и признания ведущей политической роли сената. Цицерон является поэтому последним, несколько запоздавшим представителем мировоззрения рабовладельческого общества периода роста, с оптимистической оценкой человеческой «природы» (статически понятой) и ее общественных инстинктов и верой в благодетельность ее всестороннего развертывания в рациональном поведении. Продолжая и в политике и в литературе традиции сципионовского кружка, он обосновывает с помощью греческих политических теорий государственное устройство Рима и этическую установку на гуманное отношение к людям, уважение к чужой личности и ее стремлениям, деятельность, направленную к общему благу. «Либерализм» этот заострен против демократической партии, лозунгов передела земли и отмены долгов, требований, к-рые «потрясают основы государства, внутреннее согласие и справедливость».

Как теоретик красноречия Цицерон неизменно подчеркивает недостаточность общедоступного и уже демократизировавшегося риторического обучения и требует от оратора углубленного философского образования, диалектической тренировки, умения анализировать конкретное человеческое поведение в его соотнесенности с теоретическими проблемами. «Обилие» (copia) речи, искусство всестороннего развертывания мысли, богатство и разнообразие средств выражения - характерные черты стиля Цицерона. Он - мастер периода с четкой логической и синтаксической структурой, уравновешенного во всех своих частях, богато орнаментированного и в значительной мере ритмизованного: проблеме ритмической концовки («клаузулы») уделено много места в риторических трактатах Цицерона (особенно в трактате «Оратор»). В речах Цицерона практически осуществляется и другой его теоретический постулат - свободное владение различными «стилями», гибкость языка, умение приспособлять выразительные средства к оттенкам мысли и настроения. Значение Цицерона как мастера «классического» языка чрезвычайно велико в истории римской лит-ой прозы; огромную роль в этом отношении сыграли не только его речи, но и философские диалоги, популяризирующие в легкой изящной форме основные учения эллинистической философии.