Английская буржуазная революция XVII в.

Конференция в Пэтни обнаружила, как далеко зашли расхождения внутри армии; попытки достичь соглашения остались безрезультатными. Тогда гранды пошли на открытый разрыв. 11 ноября конференция была прервана, агитаторы разъехались по полкам, а через несколько дней, когда левеллеры попытались поднять солдатское восстание, организаторы его были тотчас арестованы, а один из солдат расстрелян перед строем.

Таким образом, в конце 1647 г. казалось, что революция действительно не двинется дальше, что индепенденты окончательно победили. Но обстоятельства сложились совсем по-иному. Окрыленный известиями о разладе в армии, имея на своей стороне не только пресвитериан, но и, как ему казалось, верхушку индепендентов, Карл I бежал из-под контроля армии на остров Уайт и вновь стал собирать силы для борьбы. На сторону короля перешли вожди шотландских пресвитериан, но их армия оказалась единственной реальной силой, на которую могла опереться реакция.

Новый мятеж кавалеров, пользовавшихся тайными симпатиями пресвитерианского парламента, поставил перед Кромвелем и индепендентами сложную дилемму. Ведь в конце 1647 г. было ясно, что Кромвель и индепенденты не намеревались ликвидировать монархию; их главными противниками стали народные массы, возглавляемые левеллерами. Но в то же время разбогатевшие индепендентские представители буржуазии и нового дворянства не желали и восстановления абсолютизма. Они были за монархию, но за такую монархию, которая выполняла бы их волю. Следовательно, против короля надо было опять воевать, чтобы заставить его согласиться на ограничение власти монарха, в противном случае те результаты революции, ради которых буржуазия взялась за оружие, могли быть утрачены. Однако воевать без поддержки левеллеров было невозможно, поскольку солдатская масса шла за ними. А левеллеры продолжали требовать принятия «Народного соглашения» в качестве основы будущей конституции, т. е., по существу, требовали республики. Бегство короля и новый мятеж вызвали возмущение народных масс, и те, кто колебался между ограниченной монархией и республикой, теперь сделали выбор в пользу республики.

Этот же выбор - с народом против короля - оказалась вынужденной сделать и индепендентская верхушка.

Восстановив единство армии обещанием принять основные положения «Народного соглашения», Кромвель двинул ее против роялистских и пресвитерианских мятежников, по частям разбил их и повернул войска против главного оплота короля - перешедших на его сторону шотландцев. Победа в этой кампании, которую принято называть второй гражданской войной, досталась сравнительно легко. 17 августа 1648 г. Кромвель смелым и неожиданным ударом под Престоном наголову разгромил 20-тысячную шотландскую армию, взяв половину ее в плен. Теперь уже последняя карта короля была бита. Для него эта катастрофа была тем более ощутимой, что в апреле 1648 г. совещание руководителей армии под нажимом агитаторов приняло решение: «Карл Стюарт, человек, запятнанный кровью, должен быть призван к ответу за пролитую им кровь и за тягчайшие преступления против дела божьего и этой бедной нации».

Теперь, после победы над мятежниками, надо было осуществить это решение. Захваченного на острове Уайт короля под охраной поместили в надежном месте. Но предстояло еще сломить сопротивление пресвитерианского большинства парламента. Это оказалось делом нетрудным, так как соглашатели-пресвитериане, продолжавшие переговоры с королем, не располагали никакой силой, кроме формальных прав членов парламента. В условиях революции эта правовая сторона дела не имела существенного значения. Армия опять, как это было в 1647 г., вступила в столицу, а 6 декабря 1648 г. полковник Прайд с небольшим отрядом не пропустил в здание парламента около 150 пресвитериан. Хотя часть пресвитериан была оставлена в палате, после «прайдовой чистки» индепенденты имели прочное большинство. Долгий парламент 4 января 1649 г. провозгласил себя верховным органом государства, т. е. превратился из органа сословного представительства при абсолютном монархе в республиканский парламент. Назначенный им верховный суд под давлением армии вынес Карлу I смертный приговор, и 30 января 1649 г. король был казнен. Это был кульминационный пункт революции, ее победа, достигнутая, как отмечал Энгельс, «исключительно благодаря вмешательству... йоменри и плебейского элемента городов».

Установление республики с однопалатным парламентом было пределом индепендентских уступок. Одновременно они использовали сосредоточенный теперь в их руках государственный аппарат для подавления, а затем и окончательного разгрома левеллерского движения. Именно в ходе этих событий буржуазно-дворянский блок, даже в лице своей более решительной, индепендентской части, переродился из революционного в контрреволюционный. Когда Лильберн обрушился на новых хозяев страны с гневным памфлетом «Новые цепи Англии», он - борец за республику - был брошен правительством республики в тюрьму. В борьбу за последовательное проведение в жизнь принципов «Народного соглашения», в частности - за всеобщее избирательное право, включились армейские левеллеры. Не менее шести полков восстало в конце апреля - начале мая 1649 г., но это восстание было жестоко подавлено Кромвелем.

Это был конец левеллерского движения, которое распалось не столько из-за неблагоприятного соотношения сил, сколько из-за своей внутренней слабости и противоречивости: движение, не сумевшее подняться до защиты интересов крестьянской массы копигольдеров, было обречено на поражение; оно само лишило себя опоры. Как раз в разгар борьбы весной 1649 г. Лильберн и другие вожди движения отмежевались от сторонников действительно демократического решения аграрного вопроса. А такие сторонники в Англии были, причем именно в начале 1649 г., в первые месяцы республики, они проявили тенденцию к самостоятельной борьбе. Это были «истинные левеллеры», или диггеры-копатели. Они представляли интересы самых низов английского общества - рабочих, батраков, коттариев, о судьбе которых не желали думать мелкобуржуазные демократы - левеллеры. В последнем варианте «Народного соглашения» левеллеры даже исключили их из числа лиц, которым должно быть предоставлено избирательное право. Между тем, по весьма приблизительным подсчетам исследователей, из 5,5 млн. населения Англии свыше 2,5 млн. относились именно к этой категории.

Диггеры были единственной группировкой той эпохи, требовавшей не только правового и политического равенства, но и равенства экономического. Их идеолог Джеральд Уинстенли, излагая в 1649 г. взгляды своих сторонников Совету армии, говорил: «Мы знаем, что Англия не может стать свободной республикой, пока все бедняки не будут свободно пользоваться землей... Нельзя упразднить и королевскую власть, пока она является орудием в руках лордов маноров». В это же время группа диггеров опубликовала декларацию; в ней подчеркивалось, что «установление, называемое частной собственностью», является «причиной всех войн, кровопролитий, краж и поработительных законов, которые держат народ в нищете». Исходя из того, что свобода не будет достигнута, пока «земля не будет бесплатно освобождена от собственников и не сделается общим сокровищем для всех ее детей», группа диггеров во главе с Уинстенли вспахала пустошь на одном из холмов графства Серри. Движение было быстро подхвачено как в этом, так и в соседних графствах. Деревенские бедняки копали землю (отсюда их название - копатели), намереваясь коллективно обрабатывать ее. Как своими практическими действиями, так и в особенности их идеологическим обоснованием диггеры поставили себя наголову выше всех партий и группировок того времени. Они заглянули далеко вперед - в будущее без эксплуатации и частной собственности. Свои идеи Уинстенли изложил в утопическом произведении «Закон свободы». Именно потому, что диггеры в своих мечтах выходили далеко за пределы буржуазной революционности и буржуазной демократии, они стали наиболее последовательными выразителями интересов крестьянской и плебейской массы, боровшейся за превращение копигольда во фригольд, за доведение до конца буржуазно-демократической революции.

Вся мощь аппарата индепендентской республики обрушилась на диггеров. Весной и летом 1649 г., а также на протяжении 1650 г. диггеры подверглись жестокому разгрому, их посевы были уничтожены, хижины разрушены, сами они оказались в тюрьмах либо были разогнаны. Все категории собственников - от крупного землевладельца и купца до мелкого фригольдера, дрожа за свои земли, капиталы, привилегии, видели в движении диггеров главную опасность, и даже левеллеры от них отмежевались. Вот почему Кромвель без особых затруднений справился и с левеллерскими восстаниями, и с движением диггеров.

Попытки народных масс, представленных левеллерами и диггерами, добиться дальнейшего развития революции, таким образом, не увенчались успехом. Победивший буржуазно-дворянский блок повернул оружие против народа, силами которого и под давлением которого революция победила. Весна 1649 г. была и периодом наивысшего подъема революции, и началом ее конца.

Буржуазия и новое дворянство у власти

В течение 11 лет после установления республики власть безраздельно находилась в руках буржуазно-дворянских группировок. «Охвостье» Долгого парламента, продолжая дискуссии и оформляя парламентскими актами волю господствующих классов, фактически передоверило управление страной Государственному совету и верхушке армии во главе с Кромвелем.

Парламент раздавал имения роялистов высшим офицерам армии и чиновникам. Бешеная спекуляция землей ускоряла процесс формирования новой знати и сопровождалась усиленными огораживаниями; так обеспечивалось обогащение джентри и развитие чисто капиталистических форм эксплуатации. Захватнические походы Кромвеля в Ирландию и Шотландию в 1649-1651 гг. должны были передать в руки новых хозяев Англии огромные земельные фонды и таким образом удовлетворить алчность буржуазии, сквайров и джентри. В известной мере эти походы были связаны и с борьбой против роялистской опасности, поскольку католические вожди ирландских кланов поддерживали контакты и с Карлом I, и, после его казни, с агентами его сына-эмигранта. Еще решительнее стала на сторону Стюартов пресвитерианская знать Шотландии, которая уже во время второй гражданской войны выступила как основная сила реакции. Потерпев поражение в 1648 г., шотландские пресвитериане отнюдь не смирились, и когда король был казнен, наследник престола был коронован в шотландском городе Эдинбурге под именем Карла П. Восстановив таким образом свой престиж в Шотландии, Карл II превратил ее в основную базу для подготовки реставрации старых порядков в Англии.

Наконец, ирландский и шотландский походы Кромвеля были специфической формой борьбы против народных масс Англии, против развития революции. Несмотря на поражение левеллеров и диггеров, недовольство масс создавало постоянную угрозу новых революционных выступлений. Но массы крестьян и ремесленников не имели своих политических организаций. Левеллерские настроения, традиции агитаторов 1647-1648 гг. живы были только в армии. Превратить ее из революционной в захватническую, грабительскую, разложить сознание солдатской массы грубым насилием над ирландцами и шотландцами значило лишить потенциальные силы новой революции их военной опоры и организационного центра.

Еще в 1641 г. пресвитерианский парламент в ответ на восстание ирландцев постановил конфисковать в Ирландии 2,5 млн. акров земли и под залог ее выпустил заем. Держатели этого займа, а также другие кредиторы парламента - дельцы Сити, офицеры армии, которым давно не выплачивалось жалованье, рассчитывали на то, что новое покорение Ирландии станет источником их обогащения.

В августе 1649 г. Кромвель высадился в Дублине и начал систематическое завоевание страны. Беря крепость за крепостью, английские войска по приказу командования уничтожали гарнизоны, погибало немало и мирных жителей. Сжигая посевы, убивая католических священников и монахов, вынуждая к эмиграции тысячи людей, завоеватели вдвое сократили население «зеленого острова». «Можно было проехать двадцать верст и не встретить ни одного живого существа, - рассказывал один английский офицер, - ни человека, ни животного, ни птицы». Перед солдатами армии нового образца были теперь не кавалеры, не классовые враги, а крестьяне и арендаторы, простые труженики. Жестокое их истребление и грабеж земли и имущества постепенно превращали некогда революционную армию в банду головорезов. Уже весной 1650 г. Кромвель покинул Ирландию, оставив Айртона и других генералов завершать завоевание, которое и закончилось к началу 1652 г.

Тем временем Кромвель с лета 1650 г. повел войну против Шотландии. После первых блестящих успехов наступил краткий период шотландского контрнаступления. Карл II во главе шотландской армии вторгся на английскую территорию, но в сентябре 1651 г. в битве при Вустере Кромвель окружил и взял в плен почти всю армию противника, хотя самому претенденту на английский престол удалось бежать. К началу 1652 г. и Шотландия была полностью завоевана. Победы, еще выше подняв престиж Кромвеля как одного из выдающихся полководцев своей эпохи, в то же время способствовали внутреннему разложению республики.

12 августа 1652 г. парламент принял «Акт об устроении Ирландии» - чудовищный документ, которым определялся характер дальнейших репрессий против участников восстания, т. е. практически против всего ирландского народа, и придавалась видимость законности разграблению ирландских земель. Кредиторы парламента, офицеры армии стали крупнейшими лендлордами в Ирландии; в их руки перешли земли крестьян и крупных землевладельцев, замки, охотничьи угодья и т. д. Огромная и постоянная дань поступала с тех пор из Ирландии за счет труда ее голодных и забитых крестьян в карманы новой земельной аристократии.

В меньших масштабах производилась конфискация земель у той части шотландского дворянства, которая воевала против Англии. Старые аристократические семейства лишились части своих земель, перешедших в руки английских и шотландских буржуа. Однако Шотландия не подверглась такому жестокому ограблению и порабощению, как Ирландия. Это объясняется тем, что еще в средние века шотландскому народу удалось отстоять свою независимость; с 1603 г. Шотландия была связана с Англией лишь общим королем, и если в Ирландии Кромвель завершил давно (еще в XII в.) начатое завоевание, то Шотландия была завоевана Англией впервые. Это вынуждало англичан к более осторожным действиям.

Буржуазная республика, ведя захватническую политику по отношению к близлежащим территориям, принимала также меры для поддержки внешней торговли и развития колониальной экспансии. Парламент ассигновал средства на строительство 40 модернизированных по сравнению с флотом XVI в. военных кораблей. В 1651 г. был принят «Навигационный акт», способствовавший развитию английского судоходства и судостроения. Отныне разрешалось ввозить товары либо на английских судах, либо на кораблях той страны, где эти товары были произведены. Этим актом наносился удар по единственно опасному морскому сопернику Англии - Голландии, купечество которой располагало первоклассным по тем временам флотом и богатело за счет транзитных перевозок. Как и следовало ожидать, Голландия не согласилась подчиниться условиям «Навигационного акта», что привело в 1652 г. к войне.

Война с сильным противником требовала резкого увеличения государственных расходов. Налоги и акцизы отбирали у бедняков города и деревни то немногое, что они могли заработать. То здесь, то там вспыхивали крестьянские волнения, но они не приобрели характера мощных восстаний и быстро подавлялись военной силой, хотя и явились грозным предупреждением господствующим классам. По всей стране создавались многочисленные секты, допускавшиеся по индепендентской концепции религии. К удивлению иностранцев, посещавших Англию, это была страна «ста религий». Большинство сект носило демократический характер и сохранило прогрессивные традиции раннего индепендентства и левеллерства. Многие левеллеры вступили теперь в секту под названием «Общество друзей внутреннего света», или, как насмешливо называли ее враги, секту квакеров («трясущихся» в молитвенном экстазе). Квакеры верили в то, что «внутреннее просветление», глубоко личное общение с богом только и могут принести человеку счастье и переустроить общественные отношения. Они отказывались от прямой политической деятельности, но своим подчеркнутым пренебрежением к богатству, к грубой силе победителей в то время представляли еще известную оппозицию властям.

Между тем только сила могла сохранить позиции буржуазно-дворянских дельцов. Социальная опора их была крайне узка, поскольку парламент решительно ничего не сделал для народа. Прямым насилием удерживались в подчинении не только массы в самой Англии, но и в покоренной Ирландии и Шотландии; только сила могла сдержать роялистскую оппозицию. А сила была в руках Кромвеля. К нему - завоевателю Ирландии и Шотландии, победителю роялистов и левеллеров и обращали взоры буржуа, сквайры и джентри, мечтая о военной диктатуре, которая обеспечила бы дальнейшее обогащение. Чутко уловив эти настроения верхов общества, Кромвель 20 апреля 1653 г. разогнал «охвостье» Долгого парламента.

Однако сразу открыто взять власть в свои руки Кромвель не решился. Он созвал новый, так называемый Малый парламент, депутаты которого избирались не населением графств (пусть даже по самому высокому цензу), а местными религиозными обществами во главе с индепендентскими священниками. Это был однопартийный ипдепендентский парламент, и Кромвель надеялся, что люди его партии окажут ему полную поддержку. Но депутаты парламента (названного Бербонским по имени одного из деятельных депутатов) отнюдь не выражали намерения стать слепой игрушкой в руках диктатора. Это были суровые индепенденты из провинции, сохранившие идеалы раннего пуританства, пропитанные духом левеллерства. Для них ссылка на Библию была не привычной формулой, искусственно притягиваемой для доказательства нужного положения, а действительным «источником мудрости». Воздержавшись от ассигнования новых средств на войну, этот «парламент святых» занялся принципиальными вопросами общественного и государственного устройства. Он успел сделать немногое: издать закон о гражданском браке, упорядочить сбор акцизов, освободить из тюрем должников, не имеющих возможности уплатить долг. Но Бербонский парламент занялся подготовкой крайне важных реформ революционного характера: об отмене десятины, кодификации права и даже об освобождении копигольдеров от повинностей, т. е. превращения копигольда во фригольд.

Уже одно только обсуждение этих вопросов вызвало ненависть к Бербонскому парламенту со стороны церковников, сквайров, джентри, корпораций юристов, крупной буржуазии. Среди депутатов усилилось умеренное крыло, отражавшее эти настроения. Под давлением армейской верхушки умеренные элементы провели постановление о самороспуске парламента (12 декабря 1653 г.) и передаче всей власти Кромвелю. А через несколько дней Кромвель был провозглашен «лордом-протектором свободного государства Англии, Шотландии и Ирландии».

Республика, таким образом, уступила место новому режиму протектората, военной диктатуре Кромвеля, лишь формально несколько ограниченной парламентом и Государственным советом. Новый государственный строй был оформлен конституционным документом, разработанным верхушкой офицерства; это было так называемое Орудие управления. В 1655 г. протектор разделил страну на 11 административных округов, поставив во главе каждого верных ему генерал-майоров. Все органы местного управления были целиком подчинены этим ставленникам Кромвеля. Режим военной диктатуры приобрел завершенный характер.

Велики были успехи, достигнутые английской буржуазией в период протектората в области внешней политики. В 1654 г. окончилась война с Голландией. Соперник был побежден; голландских судовладельцев вынудили согласиться с условиями «Навигационного акта». Это был крупный шаг в борьбе за превращение Англии во «владычицу морей». Сразу же после окончания войны Кромвель отправил военно-морскую экспедицию в Вест-Индию, намереваясь захватить остров Гаити. Это было прямым продолжением операций елизаветинских пиратов, но теперь речь шла уже не только об ограблении прибрежных районов Южной Америки или испанского флота, а о завоевании колоний. Создание колониальной империи стало одной из главных задач английской внешней политики. Не считаясь с тем, что французский двор поддерживал претендента на английский престол Карла II Стюарта, Кромвель в 1655 г. вступил в союз с Францией для совместной войны против Испании. Гаити захватить так и не удалось, но был отнят у Испании остров Ямайка. В 1658 г. английские войска захватили Дюнкерк - важный опорный пункт на континенте, который принадлежал Испании.

Успешная, хоть и очень дорого стоившая внешняя политика Кромвеля вполне устраивала буржуазно-дворянский блок. В не меньшей степени он был удовлетворен и внутренней политикой протектора. Продолжавшаяся при протекторате раздача и распродажа конфискованных земель сопровождалась государственным покровительством огораживаниям. Подтвердив акт Долгого парламента об отмене рыцарских держаний, Кромвель в то же время Подчеркнул, что феодальные права лендлордов по отношепию к копигольдерам полностью сохраняются. Протектор также успешно справлялся с роялистскими заговорами.

Казалось бы, господствующие классы не должны были и думать о другом режиме, кроме протектората; между тем в действительности буржуазия и новое дворянство, несмотря на признанный авторитет Кромвеля в их среде, все больше склонялись к мысли о монархии. Вынужденная в 1649 г. под давлением масс, возглавленных лавеллерами, согласиться на республику буржуазия теперь, когда такого сильного давления снизу не было, вернулась к своей старой программе. В режиме протектората, в самом его характере было нечто временное, преходящее. А новые хозяева Англии хотели устроиться надолго, навсегда. Для этого требовался такой государственный строй, который гарантировал бы преемственность власти. Господствующие классы за годы революции накопили немалый политический опыт. Они убедились в том, что любое политическое потрясение в той или иной степени развязывает инициативу масс.

Эти настроения господствующих классов ярко проявились во время деятельности второго парламента периода протектората (1656-1658). Парламент начал с того, что отменил режим генерал-майоров, т. е. проявил известную оппозиционность по отношению к Кромвелю. Но это было не недовольство протектором, а желание устранить чрезвычайный характер режима. Уже через полгода (в марте 1657 г.) парламент обратился к Кромвелю с предложением «принять имя, сан, титул, звание и должность короля Англии, Шотландии и Ирландии». Тем самым парламент хотел придать больший авторитет государственной власти буржуазии и нового дворянства, освятив его многовековой традицией. Среди аргументов, на которые ссылался парламент, центральное место как раз и занимал тот, что «сан короля существовал в течение многих столетий». Кромвель готов был даже стать Оливером I, но вынужден был отказаться от этого плана под давлением военной верхушки; в офицерских кругах не без основания боялись, что королевский сан поставит Кромвеля в столь высокое положение, что он перестанет считаться с волей генералитета.

И все же в 1657 г. был сделан шаг к монархии: титул протектора стал наследственным; кроме того, восстанавливалась палата лордов. Таким образом, к моменту смерти Кромвеля (1658) многие черты дореволюционного государственного строя были реставрированы. События, последовавшие после смерти протектора, еще более убедили господствующие классы в том, что им необходима сильная власть, основанная на наследственном праве. Сын Кромвеля Ричард принял по наследству титул лорда-протектора. Но это был безвольный человек с весьма ограниченными способностями, к тому же отнюдь не располагавший таким влиянием, авторитетом, такими заслугами перед буржуазией и новым дворянством, как его отец. Став марионеткой в руках офицерской клики, он потерял власть, как только осмелился нарушить ее волю. Опять начались трения в верхах, проходившие на фоне усилившегося в это время крестьянского движения.

В таких условиях верхушка индепендентов, пресвитериане и вновь поднявшие голову роялисты достигли известного единства на основе плана реставрации Стюартов. К этому плану присоединились и некоторые генералы во главе с Монком, командующим шотландскими войсками. Армия теперь уже не выступала как единая политическая организация; и менее всего она была организацией прогрессивной: перерождение грандов завершилось еще во время ирландской кампании 1649-1652 гг.

Созванный Монком новый парламент, в котором большинство составляли роялисты и близкие к ним пресвитериане, вступил в переговоры с претендентом на престол, и в 1660 г. он торжественно прибыл в Лондон, заняв престол под именем Карла II (1660-1685). Это была реставрация старой монархии, но отнюдь не старого социального строя.

Эпоха Реставрации и переворот 1688 г.

Те новые производственные отношения, которые созревали в дореволюционную эпоху, в годы революции победили прочно и окончательно. Как бы ни складывались перипетии политической истории Англии в последующие века, ни одна политическая партия или группировка не могла уже всерьез рассчитывать на возврат к феодализму. На протяжении эпохи Реставрации (1660-1688), несмотря на политическую реакцию, английская промышленность и торговля выросли более чем вдвое. Буржуазия и новое дворянство были удовлетворены экономической политикой Карла II, направленной на дальнейшее развитие сельского хозяйства и промышленности.

Тем не менее переход к режиму Реставрации был шагом назад по сравнению с периодом республики и протектората, когда буржуазно-дворянский блок, выдвинув своих индепендентских лидеров, непосредственно управлял государством. Консервативные настроения в буржуазно-дворянских кругах, жажда стабильности государства, боязнь народных выступлений - вот те факторы, которые толкнули их в объятия старой династии. В политической литературе периода революции буржуазные идеологи пытались выработать такую теорию, которая соответствовала бы противоречивым интересам буржуазии. Казалось бы, победившую буржуазию первых лет республики могло вполне устроить распространенное в то время убеждение, наиболее четко выраженное Мильтоном: «Поскольку король или судья получает свою власть от народа, и, прежде всего, как по происхождению, так и по естественному характеру своей власти для блага народного, а не своего собственного, народ имеет право так часто, как сочтет нужным, избирать или отвергать, оставлять или низлагать его, хотя бы он и не был тираном, - просто в силу свободы и права свободнорожденных людей быть управляемыми так, как представляется им наилучшим». Но эта теория, основанная на принципах «естественного права» и «общественного договора», могла удовлетворить буржуазно-дворянские круги лишь одной своей стороной - теми гарантиями, которые она давала против тирании, против нарушения собственности сверху. Однако никаких гарантий от посягательств на собственность снизу в этой концепции нет.

Не могла удовлетворить буржуазию и теория Джеймса Гаррингтона, автора «Республики Океании» - политического романа и одновременно теоретического трактата. Гаррингтон прямо поставил вопрос о власти в зависимость от распределения собственности. Поскольку собственность перешла к «народу» (под этим словом Гаррингтон подразумевает среднее джентри), власть должна тоже принадлежать ему, а для этого лучшей формой является республика. Таким образом, по Гаррингтону, власть не должна принадлежать всем по естественному праву, а лишь собственникам. В соответствии с этим взглядом он оправдывает цензовую конституцию. Но как избежать чрезмерной концентрации собственности? Ведь если в одних руках или в руках группы лиц, олигархии сосредоточится значительная часть собственности, то и власть надо будет передать им. Тогда может наступить тирания и нарушение собственности «народа». Во избежание этого Гаррингтон рекомендует ограничить собственность, запретить ее концентрацию сверх известных пределов. Но это было посягательством на завоеванное буржуазией право свободного распоряжения собственностью без ограничения со стороны государства. Концы явно не сходились с концами в теории Гаррингтона.

С другой стороны подошел к той же проблеме знаменитый философ-материалист Томас Гоббс (1588-1679), последователь Бэкона. По его мнению, не государство зависит от распределения собственности, а наоборот - собственность создана государственной властью. На заре человечества люди располагали естественным правом; это право Гоббс рассматривает как величайшее бедствие, потому что оно породило непрерывную «войну всех против всех». Создав государство, люди отказались от своего естественного права, и государство распределило собственность между людьми, поэтому оно имеет право на собственность подданных. При этом Гоббс недвусмысленно говорил о том, какое именно государство он имеет в виду: он был сторонником абсолютной монархии, и его теория сыграла, несомненно, известную роль в усилении монархических тенденций в годы протектората. Но в общей эволюции политической мысли Гоббс оставил немалый след прежде всего благодаря тому, что пользовался в своих построениях не аргументами из Библии, а методом индукции, рационального рассуждения. Такова была глубокая противоречивость той эпохи, что именно реакционная политическая теория оказалась первой сугубо светской теорией. Впрочем, это и не удивительно, если вспомнить, что революционная теория буржуазии одевалась еще в пуританские одежды.

Если даже лучшие умы господствующих классов не могли предложить буржуазии и дворянству такую политическую систему, которая полностью соответствовала бы как их антифеодальным, так и антидемократическим устремлениям, то рядовые представители этих классов и вовсе запутались в противоречиях. Возвращение «законного» короля казалось им лучшим выходом из положения, тем более, что Карл II благоразумно пообещал править в согласии с парламентом. В Бредской декларации, изданной в период переговоров о реставрации династии, будущий король не скупился на обещания: собственность, приобретенная в период революции, было сказано в ней, будет сохранена за нынешними владельцами, религиозным сектам будет предоставлена полная свобода и, конечно, все участники революции будут амнистированы.

И действительно, монархия Карла II уже не была абсолютной монархией дореволюционных времен. Новый король оказался в очень сложном положении. С одной стороны, урок периода революции сдерживал его абсолютистские наклонности, заставлял быть осторожным; но с другой - Карл II и прибывшие с ним из эмиграции роялисты мечтали о мести; кавалеры требовали вернуть им их собственность, а ведь они были самой верной опорой короля; сам Карл, проживший долгие годы при дворе самого могущественного и самого «абсолютного» из абсолютных монархов - французского короля Людовика XIV, мечтал сделать Уайт-холл (королевский дворец) малым Версалем. Эти две тенденции попеременно проявлялись в его политике, пока абсолютистская тенденция не взяла верх.

В 1661 г. был избран первый парламент эпохи Реставрации. В нем преобладали кавалеры, и поэтому уже современники называли его «кавалерским парламентом». Он оказался более «долгим», чем Долгий парламент 1640-1653 гг., и продержался с 1661 по 1679 г. Опираясь на этот парламент, Карл II провел серию реакционных законов, которые действительно частично реставрировали дореволюционные порядки. Прежде всего была восстановлена англиканская церковь, и суровые репрессии обрушились на членов различных сект - диссидентов (не признающих государственную церковь). Часть конфискованных земель была возвращена старым владельцам. Впрочем, это не имело большого социального значения, так как и кавалеры, получив землю, вели хозяйство на новой, капиталистической основе.

Контрреволюционные эмигранты, возвратившись на родину, Добились жестокой расправы с «цареубийцами», т. е. членами суда, приговорившего Карла I к смерти, и с крайними республиканцами. Даже над трупами Кромвеля и Айртона, выкопанными из могил, Кавалеры надругались - этому не помешала ни их религия, ни аристократическая изысканность. После долгих лет скитаний по иностранным дворам вернувшаяся знать жаждала наслаждений, роскоши, блеска. Проникшие в эту среду новые крупные землевладельцы вполне разделяли ее настроения. Пуританская чопорность, сосредоточенность на «внутреннем свете» сменилась чудовищной распущенностью двора, и сам король показывал пример вызывающей «свободы нравов». Был восстановлен запрещенный пуританами театр, но это был уже не великий театр времен Шекспира. В годы революции были разрушены публичные театры, актеры разогнаны (многие из них сражались в королевской армии против ненавистных пуритан), демократические традиции народного театра перечеркнуты. И конечно, Карл II, страстный любитель театра, не имел в виду восстанавливать демократический театр елизаветинских времен. Он выдал два патента на устройство театров, в которых играла труппа короля и труппа его брата и наследника престола Якова, герцога Йоркского. Были построены ярусные театры, близкие к современному типу. Из Италии и Франции заимствовались технические новшества, декорации. Впервые на английской сцене появились женщины, раньше женские роли исполнялись мужчинами.

Однако попытка привезти из Франции не только технику, но и господствовавший там стиль классицизма оказалась менее успешной. Театральная публика периода Реставрации хотела видеть в театре веселую и непременно непристойную комедию, в которой ее привлекали не столько искусство актеров либо тонкость интриги, сколько натуралистические сценки самого примитивного свойства. Распутный двор видел в театре свое точное отражение и не обижался, потому что безнравственность считалась хорошим тоном. Театр, таким образом, оставался орудием идеологической борьбы, но если во времена Возрождения он боролся против абсолютизма и феодализма великим искусством, то в период Реставрации он боролся против пуританства порнографией и пошлостью. Не удивительно, что театр не мог создать крупных художественных ценностей. Крупнейший поэт и драматург того времени Джон Драйден (1631 - 1700), обладая немалым драматургическим мастерством, все же не оставил значительного следа в истории театра.

Не принесла эпоха Реставрации крупных успехов и живописи. Потеряв ту полноту власти, которой пользовались некогда верхи аристократии, придворные Карла II стремились придать своему облику мнимую значительность. Более всего их вкусу соответствовала манера выходца из Голландии П. Лели. Этот художник работал в духе Ван-Дейка «английского» периода. Пышность одеяния, условность, идеализация - таковы главные особенности его стиля.

Только в области архитектуры английский классицизм имел выдающиеся достижения. Особенно прославился своим творчеством Кристофер Рен (1632-1723), профессор астрономии и знаменитый архитектор. Среди его многочисленных сооружений выделяется собор св. Павла в Лондоне. Рену удалось сочетать традиции английского средневекового зодчества с принципами классицизма. В его творениях (Рен построил более пятидесяти церквей) нет ничего мистического; их интерьеры рассчитаны не на то, чтобы вызвать религиозный экстаз, а на спокойную сосредоточенность. У Рена все рационально, основано на строгих пропорциях; как удачно заметил один историк, то, что его современник Ньютон выразил формулами, Рен выразил в камне.

Велики были и успехи английского музыкального искусства. Карл II покровительствовал музыкантам, посылал их учиться в Италию и во Францию. В этом тоже была своеобразная полемика с пуританством, которое смотрело на музыку как на «порождение дьявола». В годы революции музыка была под запретом, преследовалась в быту, изгонялась из церквей. Многие великолепные органы в храмах были разрушены. И вот теперь музыка возрождалась и стала на несколько десятилетий одним из самых процветающих искусств. Творчество композитора Генри Перселла (1659-1695), который писал и псалмы, и инструментальную музыку, и, главное, создал первую английскую оперу «Дидона и Эней», принесло английской музыке того времени общеевропейское признание. «Это очень тонкое искусство, - писал о музыке Перселла Ромен Роллан, - в нем нет ничего надуманного, все крайне утончено, всегда непосредственно и юно».

Содержание блестящего двора дорого обходилось Карлу II. Между тем король лишился главного источника дохода - коронных земель, которые остались у новых владельцев. На расходы короля парламент выделил ежегодное содержание, так называемый цивильный лист, который отнюдь не покрывал потребностей Карла II. Он постоянно испытывал недостаток денег и возмущался унизительной зависимостью от парламента. По мере того как революция уходила в прошлое, он, подстрекаемый знатью, все больше давал волю своим абсолютистским тенденциям. Главным образом они проявлялись во внешней политике, хотя, конечно, затрагивали и внутриполитические проблемы.

Карл II продолжал вести торговые войны против Голландии, что в целом соответствовало интересам английской буржуазии; но в конце XVII в. главным врагом стала Франция, с которой приходилось сталкиваться в борьбе за колонии и торговое первенство. С этим король не желал считаться, так как его чисто династические интересы и мечты об абсолютной монархии были связаны именно с надеждой на поддержку со стороны Людовика XIV. Внешнеполитический курс короля противоречил не только экономическим, но и политическим интересам буржуазии, поскольку сближение с Францией усиливало королевскую власть и укрепляло позиции католиков. Поэтому король начал вести переговоры с Францией, скрывая их даже от некоторых министров. В 1670 г. был подписан тайный договор, по которому Англия отказывалась от торгового соперничества с Францией и должна была отменить все меры, направленные на развитие отечественной промышленности, и поддержать претензии Людовика XIV на гегемонию в Европе. Взамен этих принципиальных уступок, сделанных за счет интересов буржуазии и нового дворянства, Карл II получил от версальского двора пенсию и обещание помочь военной силой в случае повой революционной войны. Иначе говоря, договор ставил интересы короля и двора выше национальных интересов Англии. Еще до подписания этого договора Карл II продал Людовику XIV Дюнкерк - важную опорную базу на континенте, завоеванную Кромвелем. Одновременно король, и без того приближавший к себе католиков, издал «Декларацию о веротерпимости», открывшую католикам дорогу к высшим государственным постам. Всем в Англии было известно, что наследник престола - Яков - католик, и поэтому вопрос о правах католиков приобрел особую остроту.

Предательская внешняя политика и очевидное стремление короля не считаться с парламентом вызвали недовольство в среде крупной лондонской буржуазии, в кругах прогрессивного джентри и даже некоторых представителей англиканской и пресвитерианской знати. Впервые со времен возвращения Стюартов начала формироваться политическая оппозиция. В домах знати, в кофейнях, где собирались купцы и помещики, и, наконец, внутри самого кавалерского парламента заговорили о том, что надо ограничить власть короля. Оппозиция добилась принятия парламентом «Акта о присяге» (1673): каждый государственный чиновник должен был давать присягу по англиканскому обряду. Это означало изгнание католиков с государственных постов, и даже сам Яков, занимавший пост лорда Адмиралтейства, вынужден был оставить его. В течение 70-х годов оппозиция постепенно организовалась в политическую партию, требующую ограничения королевской власти. Во главе партии стояли представители некоторых крупнейших аристократических семейств - граф Шефтсбери, лорд Рассел и др. Но среди их сторонников было немало буржуазии, джентри близлежащих к столице графств, представителей интеллигенции. Некоторые сторонники новой партии придерживались даже умеренно республиканских взглядов в духе Гаррингтона. Ввиду того что первоочередным требованием новой партии было лишение Якова наследственных прав и вообще недопущение католиков на государственные посты, членов этой партии стали называть вигами (так в годы гражданской войны называли в Шотландии непримиримых противников католицизма - пресвитериан).

Но и придворные круги не дремали. В противовес вигам они сплотились в аристократическую партию тори (так называли ирландских партизан-католиков). Эта партия безоговорочно поддерживала короля и вообще придерживалась взгляда, что по крайней мере исполнительные права монарха не должны быть ограничены. Крайние элементы торийской партии фактически поддерживали абсолютную монархию. Теоретическое. обоснование они черпали, однако, не в феодальной концепции божественного происхождения королевской власти, а в сочинениях Гоббса. Недаром этот престарелый философ пользовался почетом при дворе Карла II и даже получал пенсию из королевской казны.

Обе партии полностью оформились в 1679 г., когда Карл II решился, наконец, распустить кавалерский парламент и назначил новые выборы. В новом парламенте виги получили большинство мест, что свидетельствовало о росте оппозиции в среде буржуазии и джентри. Стремясь оградить себя от репрессий, вигские вожди провели в 1679 г. так называемый Habeas Corpus Act, согласно которому в случае ареста задержанному в 24 часа должно быть предъявлено обвинение. Под действие закона не попадали лица, посаженные в тюрьму за долги; беднякам вообще трудно было воспользоваться благами этого закона, так как они не имели реальной возможности обжаловать его нарушение и дойти до высших судебных инстанций - все это требовало денег. И все же Habeas Corpus Act был выдающимся прогрессивным законом. Впоследствии он стал важным элементом буржуазно-демократического права.

Активизация вигской оппозиции поставила перед королем дилемму: либо смириться и править в качестве ограниченного монарха, либо разгромить оппозицию и попытаться захватить всю полноту власти. Сначала он колебался: распустив парламент, король в 1680 и 1681 гг. созывал новые парламенты, но виги неизменно оказывались в большинстве. Тогда король решился: распустив парламент 1681 г., он больше не собирал его вплоть до своей смерти (1685) и в эти четыре года действительно правил почти как абсолютный монарх. На вигов обрушились репрессии, многие были казнены, другие бежали, в том числе Шефтсбери. Вигская эмиграция сосредоточилась главным образом в Голландии. Здесь, при дворе штатгальтера (нечто вроде президента) Вильгельма Оранского, вынашивались планы замены династии Стюартов более приемлемой для буржуазно-дворянских кругов династией, которая согласилась бы на ограниченную монархию. Женой Вильгельма Оранского была Мария - дочь Якова Стюарта, и это придавало элемент законности, преемственности планам приглашения Вильгельма на английский престол. Кроме того, Вильгельм был протестантом и деятельным противником французской гегемонии, что соответствовало внешнеполитическим интересам буржуазно-дворянского блока.

Вскоре после того как Яков II Стюарт вступил на престол (1685), наступила полоса еще более жестокого политического террора, чем в последние годы царствования Карла II. Habeas Corpus Act был отменен. Король-католик взял курс на восстановление католицизма, назначал католиков на высокие посты и даже делал их епископами англиканской церкви. Дело шло к феодально-католической реакции, которая надолго задержала бы развитие страны и подчинила бы Англию французскому диктату.

Однако замыслы Якова II и его французских покровителей не имели под собой решительно никакой почвы. Те социальные силы, которые могли быть заинтересованы в восстановлении феодальной монархии, были ничтожны. Ни народные массы, ни буржуазия, ни джентри, ни даже значительная часть знати, ни, наконец, англиканская церковь этого не хотели. Ведь многие аристократы - кавалеры стали теперь капиталистическими предпринимателями и были тесно связаны с рынком, с торговлей, с буржуазией. Единственный шанс короля по-прежнему заключался в том, что господствующие классы боялись гражданской войны. Но буржуазно-дворянские верхи Англии нашли способ и без войны устранить опасного для их господства короля. Обеспокоенные тем, что у Якова II родился сын и династия может надолго закрепиться на престоле, практически все элементы господствующих сословий сплотились в борьбе против короля. Даже враждовавшие между собой религиозные секты пошли на единство действий с пресвитерианами и англиканской церковью, даже торийские вожаки примирились с вигами. Наступило время осуществить тот план, который давно уже созревал в вигских кругах. Вильгельму Оранскому и Марии было послано приглашение занять английский престол. Государственный переворот прошел быстро и безболезненно. Небольшая армия Вильгельма, в которую входили и виги-эмигранты, высадилась осенью 1688 г. в Юго-Западной Англии и двинулась на Лондон. Ее тотчас поддержали буржуазно-дворянские круги. На сторону Вильгельма перешел главнокомандующий королевской армией тори Джон Черчилль. Яков II бежал во Францию. Созванный в январе 1689 г. парламент объявил королевский престол вакантным и избрал Вильгельма III (1689-1702) королем Англии.

Этот сугубо верхушечный переворот стал возможен и прошел с такой легкостью благодаря тому, что за 40 лет перед этими событиями революционный парламент провозгласил республику, что в битвах революционной эпохи феодальный строй был разрушен. Буржуазные историки любят противопоставлять эту «славную революцию», как они именуют переворот, подлинной буржуазной революции 40-х годов. В самом деле, для господствующих классов Англии революционная эпоха связана с тяжелыми воспоминаниями о невиданной активности народных масс, со страхом за свою собственность и свое господство. Переворот же 1688 г., который нет никаких оснований именовать революцией, полностью удовлетворил буржуазно-дворянский блок не только своими политическими последствиями, но и тем, что помог избежать второй революции, которая стала бы неизбежной в случае временного успеха феодально-католической реакции.

Переворот 1688 г. был результатом давно подготовлявшегося компромисса между верхушкой буржуазии и земельной знатью. Исторически сложившийся блок между этими классами нашел выражение в том, что при сохранении короля, двора, палаты лордов и других институтов, возникших в эпоху феодализма, в них было вложено качественно новое содержание. Монархия превратилась из феодальной в буржуазную. Должности, министерские портфели, титулы остались у дворянства, но управление страной должно было вестись в интересах обоих господствующих классов. Уже в 1689 г. парламент принял «Билль о правах», закрепивший режим конституционной, ограниченной монархии. Вся законодательная власть была теперь закреплена за парламентом. Любой изданный им закон направлялся на подпись королю, но король не имел права отказаться поставить свою подпись. Было подтверждено исключительное право парламента вводить налоги. Только парламент мог разрешить королю создать постоянную армию. Таким образом, несколько ограничивалась и исполнительная власть короля, хотя предстоял еще долгий путь развития буржуазной демократии, раньше чем парламент получил полный контроль над исполнительной властью (правительством).

Тотчас после переворота новый взгляд на проблемы государственной власти и собственности стал господствовать в верхах английского общества, особенно в вигской среде. Если тори черпали свои взгляды и аргументы у Гоббса, то выразителем взглядов вигов был, по выражению Энгельса, сын «классового компромисса 1688 года», знаменитый философ-материалист Джои Локк (1632-1704). Его «Два проекта о правительстве», опубликованные в 1681 г., содержали давно искомое буржуазией решение вопроса о сохранении собственности от посягательств как сверху, так и снизу. Локк придерживается теории естественного права и общественного договора. Но для него естественное состояние - не «вой-па всех против всех», а эпоха, когда существовали естественные права человека на свободу и, главное, собственность. Следовательно, когда люди по договору создали государство, частная собственность уже существовала, и в задачи государства входит охрана этого «естественного права» на собственность. Охрана, конечно, - от низов. Но и само государство не имеет никакого права нарушать собственность - в этом заложена и защита ее от короля или олигархии. На основе этой концепции, превращавшей государство в охранителя буржуазной собственности, и была построена теория об ограниченной монархии как о наилучшей форме государственного устройства. Так под компромисс 1688 г., окончательно закрепивший победу буржуазии и нового дворянства, была подведена теоретическая база.

Размещено на Allbest.ru