Язычество и принятие христианства на Руси

Размещено на http://www.allbest.ru/

Министерство образования и науки Российской Федерации

Санкт-Петербургский

Государственный архитектурно-строительный университет

Кафедра истории

Отечественная история

Контрольная работа

Язычество и принятие христианства на Руси

Санкт-Петербург

2010

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Крещение Руси

2. Сопротивление введению христианства

3. Христианство и язычество сегодня

4. Терпимость

5. Вера предков, народная религия

Заключение

Список используемой литературы

ВВЕДЕНИЕ

русь крещение язычество

Христианство в Древней Руси существовало еще задолго до придания ему статуса официальной религии, но оно было слабо распространенным и конечно, не могло конкурировать с язычеством. Но, будучи распространено по всей Руси, языческое мировоззрение наших предков, в то же время, воспринимало посторонние религиозные влияния. Если славяне легко примешивали к своим старым суевериям суеверия диких финов и попадали под влияние финских шаманов - "волхвов" и "кудесников", - то тем более должна была влиять христианская вера на тех из славян, которые могли ее узнать. Торговые отношения с Грецией облегчали для Руси знакомство с христианской верой. Варяжские купцы и дружинники, раньше и чаще славян ходившие в Царьград, прежде славян стали там обращаться в христианство и приносили на Русь новое учение, передавая его славянам. В княжение Игоря в Киеве была уже христианская церковь святого Ильи, так как, по словам летописца, много было в Киеве варягов-христиан. В дружине самого князя Игоря было очень много христиан. Жена князя св. Ольга также была христианкою. Словом, христианская вера стала хорошо знакома киевлянам еще при первых варяжских князьях. Правда, "Святослав был холоден к христианской вере; а при его сыне Владимире в Киеве еще стояли языческие идолы и еще существовали жертвоприношения. Летописец рассказывает, как при Владимире языческая толпа киевлян однажды (983) убила двух варягов-христиан, отца и сына, за отказ отца добровольно отдать своего сына на жертву богам" Но все же, несмотря на притеснения христиан, христианство в Киеве продолжало распространяться.

1.Крещение Руси

В 988 г. Владимир крестился сам, окрестил своих детей, бояр, дружину и под страхом наказания заставил креститься киевлян и всех русских вообще.

При крещении Владимир получил христианское имя Василий в честь яаурена императора Василия II --Василия Великого.

Смена религиозных культов сопровождалась уничтожением изображений некогда почитаемых богов, их публичным поруганием со стороны княжеских слуг, построением церквей на местах, где стояли языческие идолы и храмы. Так, на холме в Киеве, где стоял идол Перуна, была воздвигнута церковь Василия, посвященная Василию Великому. Под Новгородом, В Перыне, находился языческий храм, была построена церковь Рождества. По сообщению «Повести временных лет», Владимир начал строить в городах церкви, назначать священнослужителей «и людей стали приводить к крещению по всем городам и селам».

По словам историка Я.Н.Щапова: "распространение христианства проводилось княжеской властью и формирующейся церковной организацией насильно, при сопротивлении не только жрецов, но и различных слоев населения".(9) Подтверждение этому можно найти у Татищева В.Н. (8), который исследуя летописные рассказы о крещении, приводит такие факты: метрополит Илларион Киевский признавал, что крещение в Киеве происходило по принуждению: "Никто не сопротивлялся княжескому приказу, угодному Богу, и крестились если не по собственной воле, то из страха перед приказавшими, ибо его религия была связана с властью". В других же городах замена традиционного культа новым встречала открытое сопротивление.

2. Сопротивление введению христианства

Основная часть населения Руси оказывала активное или пассивное сопротивление новой религии. Именно всеобщее неприятие ее в условиях пусть даже ограниченного народовластия сорвало планы киевской знати и превратило введение христианства в многовековой процесс. В большинстве открыто восставших против насаждения христианства городов выступила поместная светская и прежняя духовная знать. Так, известно о восстании князя Могуты, которое длилось с 988 по 1008 г. Многолетняя борьба Могуты завершилась его пленением, а затем помилованием со ссылкой в монастырь. Восставшие повсеместно разрушали храмы, убивали священников и миссионеров. Восстания в разных регионах были сходны по своему характеру с восстаниями в Суздале, Киеве, Новгороде, в них слились воедино антихристианские и антифеодальные мотивы. Необходимо обратить внимание на два момента. Первый заключается в том, что восстания происходили в основном в неславянских землях, где к указанным мотивам присоединилась и борьба за самостоятельность. Именно с этого времени на Руси начали проявляться одновременно три процесса: христианизация, феодализация и колонизация соседних земель. Для второго момента характерно удивительное совпадение дат восстаний со смертью князей или их отсутствием, вызванным феодальными распрями, т.е. периоды относительного безвластия. Но причины восстаний в XI в. уже другие. Их начало, как правило связано с ухудшением экономического положения народных масс, периодическим недородом и многолетним голодом. Между тем, центральное киевское правительство, не обращая внимание на трудности северо-восточных земель, продолжало поборы с населения. Положение усугублялось междуусобными войнами, сопровождавшимися грабежами. В это трудное время глашатаями народного гнева выступили волхвы. По мере укрепления христианства они теряли свои права, а вместе с тем и источники существования, находили себе новые занятия, чаще всего врачевание. Чтобы уничтожить эту социальную группу --своих идейных врагов, - церковники обвинили их в «колдовстве», в применении вредной «земли» и «потвора», настраивали против них верующих и государство. Без суда и следствия были уничтожены и скоморохи, досаждавшие церкви лишь юмором, играми и песнями. Восстание 1024 г. в Суздале происходило во время войны между киевским и тмутараканским князем, в результате которой в городе была ослаблена киевская власть. Во главе его также стояли волхвы.. Эта социальная группа была и материально заинтересованной стороной в сохранении прежней религии. Отстаивая старину, они боролись и за свои экономические интересы. Но следует обратить внимание на то, что призыв служителей культа ранненациональной религии был поддержан всем народом. Это говорит о крайне незначительном влиянии православия на горожан. Летопись сообщает: "Услыхав о волхвах, Ярослав пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних отправил в изгнание, а других казнил»(4). Кровавая расправа над восставшими была рядовым явлением , и летописец не считал нужным говорить о ней. Восстания 1071г. в Ростовской земле и Новгороде было вызвано теми же причинами. Большинство народа шло за волхвами, а не за духовенством, которое защищало интересы знати. Оба восстания имели глубокие социальные причины, носили антифеодальный характер и антицерковный характер. Безусловно, что социальной основой этой борьбы явились классовые противоречия , но они наносили удары по процессу христианизации, сдерживали ее ход, заставляли церковь приспосабливаться.

Борьба против православной идеологии неоднократно принимала форму ересей. Все исследователи, в том числе и церковные, видят причину их появления в нравственном разложении духовенства. Особо выделяется среди них стригольничество. Стригольник (цирюльник) Карп и его соратники предлагали ликвидировать монашество, церковную иерархию, отказаться от треб и таинств, отрицали догмы о воскрешении мертвых, о потустороннем мире. Поддержка движения народными массами подтверждала их негативное отношение к Русской православной церкви даже через три века после введения христианства. Первые попытки насаждения христианства в Северо-Западной Руси натолкнулись на сопротивление народных масс и бояр, группировавшихся вокруг местных князей. Церковные историки считают, что первые христианские храмы здесь возникли уже в 988г. Рогнеда, сначала насильственно завоеванная Владимиром, а потом отвергнутая им же после его брака с Анной, согласилась немедленно принять христианство и была отправлена в специально построенные для нее в г. Изяславле монастырь и церковь. После выбора Владимиром новой жены она воскликнула: «Прошу, уневести меня своему Христу и да приму святой, ангельский, иноческий образ»(5).

В Северо-Западном крае не было ни той верховной знати, какая была в Киеве, ни таких развитых международных связей, которые создавали предпосылки к проникновению христианства. Местная знать еще не ощущала настоятельной потребности в классовой религиозной идеологии и справлялась с народными массами прежними методами. Вместе с тем она, и не без оснований, предполагала, что введение христианства повлечет за собой потерю самостоятельности. Поэтому попытки давления сверху неминуемо вызвали сопротивление не только низов, но и местной знати, чьи интересы не мог не учитывать великокняжеский посланник, если он думал оставаться во главе княжества. Все старшие князья Владимира в 988-- гг. уже находились во главе княжеств, поэтому во время крещения их не было в Киеве Удельные князья, представляя интересы своих земель, не могли уже бездумно и автоматически повторить шаг киевского князя, проигнорировавшего мнение дружинников и знати, настороженно воспринимавших любое мероприятие Киева. Владея крупнейшим княжеством Киевской Руси, полоцкий князь Изяслав (988--1001) совершенно не считался с Киевом, вел самостоятельную торговлю с прибалтийскими народами и Германией. После его смерти, причины которой неизвестны, стал княжить Брячислав. Это произошло вопреки укоренившемуся правилу, по которому Владимир посылал в таких случаях младших сыновей. Брячислав не только не подчинился Киеву, но и начал борьбу с ним за Новгород и в конце концов захватил его и разрушил (1021г.). В пользу того, что процесс христианизации не начинался ни при Изяславе, ни при Брячеславе, свидетельствует как полное отсутствие союзнических связей с Киевом и отсутствие каких-либо сведений о строительстве здесь церквей. Князь Туровский Святополк (988--) имел особые счеты к Владимиру и, видимо, давно мечтал, как и другие князья, отделиться от Киева. В этом уверял, излагая события тех лет, известный деятель церкви Кирилл Туровский. Он специально подчеркивал, что Святополк «задумал восстать против отца», но имела место также и попытка Святополка избрать другую веру. Об этом свидетельствует и то, что он подружился с печенегами, находясь у них заложником (1008), и его брак с дочерью Болеслава (1013), и то, что с женой на Русь прибыл епископ Рейнберн, который хотел вместе со Святополком ввести здесь католицизм. Владимир, возмущенный позицией Святополка по отношению к христианству, вызвал его в Киев и вместе с женой и духовником посадил в тюрьму, но польский князь Болеслав двинулся на Киев, освободил зятя и оставил в Киеве Святополка и Владимира. Существует мнение, что Святополк был регентом престарелого князя Владимира. Это вполне возможно, иначе непонятны условия его пребывания в Киеве после освобождения. После смерти Владимира, как сообщает летопись, «Святополк сел в Киеве... и созвал киевлян и стал давать им подарки. Они же брали, но сердце их не лежало к нему, потому что братья (дружинники) их были с Борисом»(4). Во время правления Святополка --с 1015 по 1019г. христианство развивалось на Руси слабо, в летописях так же нет упоминаний о строительстве христианских храмов. Это подтверждается также летописной характеристикой Святополка, где он назван коварным змеем, окаянным, законоприступником, не знающим бога. В основе событий 1015г. лежат не личные притязания сыновей Святослава, а причины политического и идеологическиго характера. На Святополка, как на язычника-варвара, были списаны все преступления Ярослава. Такие возможности появились сразу же после поражения Святополка, не нашедшего поддержки у прохристианской киевской знати, и из-за почти полного отсутствия свидетелей убийства Бориса и Глеба. Святополк, не без участия Ярослава превратился в кровожадного убийцу, окаянного противника христианства, не знающего бога. События 1015г. показали, что возврата к прежней вере в Киеве не могло быть. Но тем не менее и после смерти Святополка Турово-Писская земля на приняла Христианства. Ее возглавил Ярополк, сын Изяслава Полоцкого, активного противника киевской политики. Его сыновья и внуки продолжали заложенную в начале века политику сопротивления христианизации. Полоцкий князь Брячислав Изяславович не часто упоминается в летописях, но о Всеславе (1044--1101), сыне его, сложены легенды, но критического отношения к Святополку и Всеславу историки не скрывают. Всеслава всегда осуждают за взятие Новгорода (1067), где он разрушил, прежде ограбив, храм Софии, увез принадлежности культа и даже колокола. Скорее всего это был выпад против христианства. Сыновья Ярослава, которые, как и отец, были поборниками новой религии, организовали против Всеслава совместный поход, захватили многие города, перебили население Минска (1067). В битве на Немиге, как отмечается в «Повести временных лет», Всеслав держал «бой жестокий и много людей пало, … одолели Изяслав, Святослав, Всеволод»(4). Поверив в клятву Ярославовичей (крестоцелование), он пришел к ним на переговоры, где был схвачен и отправлен в киевскую тюрьму. Это можно рассматривать как клятвонарушение, показывающее, что крестоцелование еще не обеспечивало нравственной ответственности. Дальнейшие события разворачивались стремительно: на Русь напали половцы Ярославовичи не смогли организовать оборону Киева. Видя беспомощность князей, народ потребовал всеобщего вооруженного отпора. Однако Изяслав отказался вооружить народ и был свергнут. Восставшие городские низы, возмущенные бездеятельностью князей и христианскими порядками, находят себе предводителя в темнице. Всеслав был объявлен киевским князем. Без сомнения, из темницы на престол был посажен противник правящей партии.

К мероприятиям Всеслава по защите Руси прохристианская организация относилась враждебно, тем не менее формальная христианизация Руси продолжалась и лишь к началу XX века почти все народности нашей страны, придерживавшиеся дохристианских (языческих) верований, были обращены --по крайней мере номинально --в русское православие

3. Христианство и язычество сегодня

Прошло больше тысячи лет с тех пор, как Отцы Церкви писали трактаты против язычников. Сейчас эти трактаты стали вновь актуальны. Но эта глава не написана против язычников, ее цель не обвинять, а ответить на обвинения современных язычников против христианства. Ее цель не спорить, а обозначить позиции, очертить общий дух религий, который чаще всего не замечается за мелочами.

Но, тем не менее, эта глава носит полемический характер. Полемики не надо бояться. Боязнь полемики приводила к кострам инквизиции. Нельзя в религиозной области, как это принято сейчас по «светским соображениям», ходить на цыпочках, боясь потревожить чье-либо религиозное чувство. Ни в коем случае нельзя оскорблять религиозного чувства, но тревожить можно и нужно, ибо религия - это, прежде всего, тревога, там нет никаких гарантий и подпорок. Нельзя принимать равнодушное выражение лица, подчеркивая свою «объективность», религия эта та область, которая не терпит равнодушия, если человек равнодушно говорит о религии, то значит, он говорит о чем-то другом, в лучшем случае, об истории религий.

4. Терпимость

1.Очень часто язычникам в их заслугу перед христианами ставят терпимость. Но надо различать терпимость и безразличие. В безразличии нет никакой заслуги. Если мне всё равно, чем живет и во что верит мой ближний, если мне вообще безразлична религия - то это скорее свидетельствует о моем эгоцентризме и невнимательности или о моей духовной апатии и ограниченности, чем о том, что я признаю свободу мнения другого.

Истина всегда нетерпима. «Надо быть рыцарем истины, всегда готовым к бою за всякое умаление чести Прекрасной Дамы» (С. Булгаков) Нетерпимо и христианство, но, как верно отметил Бердяев, оно, как религия свободы, нетерпимо и к принуждению. Тех, кто силою обращает в «правую веру», надо признать исказившими христианство. Те, кто сжигал еретиков на кострах, делали это не потому, что были «ярыми христианами», а потому, что забыли Христа и Его слова. «Когда же приближались дни взятия Его от мира, Он восхотел идти в Иерусалим; и послал вестников пред лицем Своим; и они пошли и вошли в селение Самарянское, чтобы приготовить для Него; но там не приняли Его, потому что Он имел вид путешествующего в Иерусалим. Видя то, ученики Его, Иаков и Иоанн, сказали: Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их, как и Илия сделал? Но Он, обратившись к ним, запретил им и сказал: не знаете, какого вы духа; ибо Сын Человеческий пришел не погублять души человеческие, а спасать» (Лк.9:51-56)

Псевдохристиане, вопреки запрету Спасителя, и к тому же будучи не в силах призвать небесного огня, стали разводить огонь сами, и легко можно понять, какого они духа - сатанинского, антихристова, а не Христова. Невиданный разгул сатанизма и черной магии в Средние века, который так не хотят замечать те, кто идеализирует эту эпоху, лишь свидетельствует об общем духе того времени.

Совершенно верно В. Соловьев в статье «Об упадке средневекового миросозерцания» показал, что средневековье вовсе не было временем торжества христианства, а засильем прежних верований и прежних нравов, засильем язычества, лишь стилизованного под христианство. Вот где корни инквизиции и прочих средневековых зверств - языческая душа всеми силами своими не хотела принимать Христа, и за активностью внешней, псевдохристианской деятельности она прятала свое внутреннее духовное бессилие и безбожие, явившееся следствием этого нежелания.

Но, понятно, и эта внешняя деятельность лишь носила имя христианской, а по сути своей исходила из нехристианских, языческих принципов старого человека, и потому результаты ее, не считая тысяч погубленных жизней, тоже были плачевными - раскол католической церкви, реформация.

«Большинство новообращенных (в христианство) хотело, чтобы всё оставалось по-старому. Они признали истину христианства как внешнего факта и вошли с ним в некоторые внешние формальные отношения, но лишь с тем, чтобы из жизнь оставалась по-прежнему языческою, чтобы мирское царство оставалось мирским, а Царство Божье, будучи не от мира сего, оставалось бы и вне мира, без всякого жизненного влияния на него, т.е. оставалось бы как бесполезное украшения, как простой придаток к мирскому царству.»

«Сохранить языческую жизнь, как она была, и только помазать ее снаружи христианством - вот в сущности чего хотели те псевдохристиане, которым не приходилось проливать свою кровь, но которые уже начали проливать чужую».

Средневековье было временем искажения христианства, когда христианские ценности были поставлены с ног на голову. Мученичество обратилось в мучительство. «Апостолы изгоняли бесов для исцеления одержимых, а представители псевдохристианства для изгнания бесов стали умерщвлять одержимых» (В.Соловьев).

Г. Мишо в «Истории крестовых походов» поражается - как рыцари, по взятии какого-то восточного города искренне и со слезами радости молившиеся, потом с искреннейшей же ненавистью перебили десятки тысяч мирных жителей этого города. Но из этого может следовать только один вывод. Искренняя вера всегда влечет за собой соответствующие дела. А если она не влечет никаких дел, или же влечет за собой дела, обратные этой вере - значит, эта вера не искренна. Рыцарям очень хотелось считать себя христианами, они даже плакали на молитве от умиления, но только христианами они не были и быть христианами им не хотелось.

И псевдохристианскую и псевдоправославную Черную сотню, члены которой после молебна шли на погром, надо считать одним из проявлений сатанинского духа, охватившего Россию в первой половине ХХ столетия.

Нельзя судить по истории человечества, идущей с Р.Х. (а также земных организаций, таких, как церковь) о христианстве, ибо, несмотря на то, что всегда были подвижники и истинные ревнители веры, христианство ни в какую историческую эпоху так вполне и не воплотилось, и во всякой организации всегда более людского, т.е. отражающего дух данной эпохи, чем божественного. Полуязыческая, полухристианская эпоха византийских императоров сменилась Средневековьем, где язычество просто прикрывалось христианской символикой, далее был Ренессанс с его возвращением к античности, потом наступила эпоха Просвещения, открыто отвергнувшего христианство, хотя некоторые его ценности (напр., права человека) и основывались на христианстве. Самые кровавые режимы в истории человечества, режимы Гитлера и Сталина, были откровенно антихристианские. В основе первого лежало приправленное теософией и оккультизмом скандинавское неоязычество, в основе второго - идеология коммунизма, при общей своей антирелигиозной направленности главного своего врага видевшая в христианстве.

Ну, а как же пресловутая языческая терпимость? Если христианство и не осуществилось в истории, и религиозные войны были вызваны искажением христианства, то, может быть, язычники терпимее неудавшихся христиан? Может быть, христианство действительно уступает в терпимости язычеству?

«Язычество терпимо относится к различным формам Изначальной Традиции, не преследует «еретиков» (то есть свободно мыслящих людей) и не ведет религиозных войн (подобно «крестовым походам» иных, проливающих реки людской крови ради повсеместного насаждения своей «единственно правильной» Веры)». («Родные Боги», 2001)

Языческая религиозная терпимость простирается ровно до тех пор, пока какая-либо вера встраивается в систему языческих взглядов, пока она языческая (=«Изначальная Традиция»). Видимость терпимости возникает потому, что система эта эластична, что языческий пантеон заключает в себе возможность неограниченного расширения, модификаций и интерпретаций. Языческая мифология очень подвижна.

Язычник ничего не имеет против, если помимо Юпитера, Минервы и пр., которых он почитает, кто-то почитает еще Исиду, Митру, Адониса и пр., потому что он знает, что богов много. Но если вдруг выясняется, что кто-то не хочет считать, что его Бог, Которому он поклоняется, Яхве или Христос, является одним из богов, т.е. не хочет видеть Его в языческом пантеоне - тут сразу терпимость и кончается, а на место ей приходит, как минимум, недоумение. Язычники недоумевают, почему в храме Единого Бога нельзя поставить еще изображения других богов.

Итак, языческая «терпимость» обусловлена вовсе не тем, что язычники как-то больше других уважают чужое мнение и признают право других людей на него, но лишь тем, что язычество позволяет легко встраивать чужие верования в систему собственных, делать чужих богов частью своего пантеона, пусть и не поклоняясь им. Их терпимость вызвана не тем, что они уважают мнение другого человека, а тем, что легко его переваривают и подстраивают под свои. А если не могут переварить и подстроить - вызывает у них отторжение.

Поэтому-то к христианам, которые, вопреки представителям других восточных культов, не хотели считать Христа одним из многих, т.е. быть язычниками, языческий народ Римской империи относился с подозрением и с издевкой, как к безбожникам и распутникам:

Терпением ли надо объяснять карикатуры на Бога христиан, на которых был изображен распятый осел? Терпением ли надо объяснять нелепые слухи, распускавшиеся про христиан, что он-де на своих тайных встречах предаются разврату и пожирают младенцев? Терпением ли надо объяснять, что народ с радостью принимал гонения на христиан и даже сам участвовал в них?

Нет, это проявления лишь злобной нетерпимости. (Такой же нетерпимостью дышат и многие современные авторы-неоязычники. Таков, например, автор совершенно омерзительной книги «Удар русских богов». Злобная книга, в которой автор буквально захлебывается пеной беспочвенных обвинений и кощунственных ругательств, если она в действительности представляет собой удар русских богов, лишь свидетельствует о их убожестве и, мягко выражаясь, низком уровне интеллектуального развития.)

4.Надо понимать, что сжигание еретиков и прочие зверства, происходившие под предлогом религиозных, догматических споров, вовсе не говорит о том, что их надо прекратить, как раз наоборот, свидетельствует о необходимости глубже прочувствовать суть догматического спора, а не воспринимать его внешне и формально. Важность догматов определяется не самими догматами, а их содержанием. Так что если человеку безразличен Христос, то ему безразличны и догматы о Христе. Но если догматические споры сопровождаются чуждыми христианству злобой, насилием и клеветой, то это есть предательство Христа и, следовательно, предательство самих этих догматов, обессмысливание догматических споров. Так что если догматы воспринимаются всерьез, а не как поводы для начала вражды, то это исключает и взаимную ненависть в догматических спорах.

Как уже было сказано, истина нетерпима. Но эта нетерпимость не может быть злобной. Если кто-то уверен в истине, он не станет защищать ее клеветой на противоречащие ей учения. Злоба всегда прикрывает внутреннее бессилие и неуверенность в истине.

Необходимость выслушать чужое мнение и объективно оценить его с позиций истины и христианских истин - вот единственное следствие из христианской нетерпимости.

Церковь, христианская религия - всегда воинствующие по своему характеру. И соглашательство, и ненависть к своим оппонентам, выливающаяся в их физическое уничтожение, следуют из одного источника - из боязни чужих мнений и неуверенности в собственной вере, из боязни спора.

Язычники часто пытаются провести параллель между терпимостью язычников и нетерпимостью христиан, и соответственно, между терпимостью христианских богов и нетерпимостью христианского Бога. Новый Завет они не могут использовать для своих целей, ибо в Нем говориться как раз о Боге, претерпевшем страдания и поругание от людей, о Боге, умершем как раз не для праведников, а для грешников, разбойников, богохульников. Здесь Бог предстает не только как терпящий, но и как любящий, Который любит и страдает как раз не за тех людей, которых надо было бы любить - праведников, а принимает смерть за грешников, которые, вроде бы, и не достойны любви. Бог выше терпимости, или, вернее, равнодушия, которого хотят от Него язычники. Он принимает смерть за тех, кого, по рассуждениям благочестивых фарисеев, должен был бы покарать.(Вообще, идея Бога любящего и терпящего страдания во имя человека, чужда язычеству). По выше перечисленным причинам язычники вынуждены обращаться к Ветхому Завету, и, конкретно, к истории о Содоме и Гоморре, игнорируя, конечно, книгу пророка Ионы, где Бог милует Ниневию. Ну что ж, при вульгарном прочтении здесь действительно можно найти следы идеи о карающем Боге.

В язычестве, в языческих по своему происхождению приметах и суеверьях существует строгая система запретов. Не надевай тогда-то чистой рубашки - быть голоду, не вяжи на сносях - ребенок запутается в пуповине и т.д. и т.д. Гесиод доходит до следующих указаний:

Стоя, и к солнцу лицом обратившись, мочиться не гоже.

Даже тогда на ходу не мочись, как зайдет уже солнце,

Вплоть до утра - все равно по дороге идешь, без дороги ль;

Не обнажайся при этом: над ночью ведь царствуют боги.

Мочится чтущий богов, рассудительный муж либо сидя,

Либо - к стене подойдя на дворе, огороженном прочно.

И после этого-то язычники укоряют христиан, они-де скованы заповедями и предписаниями, а уж языческая религия не содержит в себе заповедей и запретов.

При своей обычной патологической юдофобии, язычники не хотят замечать сходства своей религии и ветхозаветного закона. А он, как, впрочем, и языческие суеверия, приметы и гадания отвергнут христианством. Если человек верит в приметы, если он суеверен - то в Бога он не верит, а только трясется перед «таинственными и загадочными силами», боясь за свое земное благополучие.

5. Вера предков, народная религия

1.«То, что мы именуем Язычеством, суть Родная Вера (Веда), которая наиболее близка Душе Русского Народа». «Благодаря обращению к архетипам Русской Души, наша Родная Вера будет жить - несмотря на все гонения - пока на Земле живет хотя бы один Русский Человек». («Родные Боги», 2001.)

Итак, один из главных аргументов в пользу язычества, на котором особенно настаивают современные российские неоязычники - язычество («Родноверие» и т.п.) свойственно русскому народу, христианство же навязано ему насильно. Язычество есть уважение своих предков, продолжение их традиций.

Рассмотрим это утверждение с нескольких позиций. Прежде всего - что такое русский народ? Далее - как выходит, что язычество свойственно русской душе? И наконец - может ли служить национальность аргументом в пользу той или иной веры?

2.До крещения Руси на территории Европейской России обитало множество племен - древляне, кривичи и т.д.

Русский народ как единое целое, т.е. как группа людей, обладающих идентичным национальным самосознанием, где каждый воспринимает себя прежде всего как представителя русского народа, а не только древлян, кривичей и т.д. - начал складываться как раз с принятием единой, обязательной для всех и, главное, единообразной веры - православия. Так что если уж рассуждать, какая вера может быть «свойственна» русскому народу, то естественно предположить, что эта вера, благодаря которой он и возник как народ - православие.

3.Ладно, а вдруг действительно язычество свойственно если уж не «русской душе», то «душе славянской», той «душе», которая легла в основу русского народа?

Мне кажется, говорить о какой-то особой религиозной склонности русского народа (или славян вообще) не приходится. Большинство населения воспринимают религию как часть культурного наследия - раньше они воспитывались в языческой среде и были язычниками, потом воспитывались в православии - и были православными. Исключения можно назвать и в ту, и в другую сторону. Да, были и в православном мире тайно исповедовавшие язычество и проводившие соответствующие ритуалы, были и среди язычников принявшие христианство (вспомнить ту же кн. Ольгу).

Итак, хотя можно и говорить об индивидуальных религиозных предпочтениях, но некорректно говорить о религиозных предпочтениях народа в целом.

Положительные суждения в этом вопросе (русскому народу свойственно…) представляются безосновательными, так же как и отрицательные суждения (русскому народу не свойственно…).

Почему это православие, христианство вообще не свойственны русскому народу? Были же в России великие подвижники христианства, представители простого, русского народа - святые, мученики (сюда надо отнести и сжигавших себя за чистоту веры старообрядцев), аскеты. Множество славян, не только русские, были искренними ревнителями христианства. Можно сказать, что часть народа ходила в церковь, т.к. это было традицией, можно сказать, что население обратили в христианство силой и удерживали в нем тоже силой - но что же делать с этими многочисленными подвижниками, святыми? Никого не заставишь сжигать себя за веру, никого не заставишь уходить на многие годы в леса в полном одиночестве, никого не заставишь поститься годами…

Так что утверждения о том, что христианство не свойственно русскому народу можно смело назвать полнейшей чепухой.

Однако и слова, что русский народ - православный по своей природе («народ-богоносец») тоже надо отбросить. Если народ православный - то почему в годы революции никто не защитил храмов, оскверняемых большевиками? Сколько было восстаний по поводу продразверстки, а много ли их было из-за поруганных святынь? Почему многие отреклись от православия?

Да и совершенно чуждо христианству говорить, что какой-то народ православнее (или избраннее), чем другой. Всем одинаково дана свобода верить. Какая же это вера и заслуга веры, если я - родился русским и меня каким-то подсознательным инстинктом «тащит» в храм? Инстинктами и природными склонностями контролируются физиологические отправления, а не жизнь духа.

4.Здесь мы вплотную подошли к третьему вопросу - должна ли играть национальность какую-то роль в деле веры?

Отбросим то, что было сказано выше. Допустим, я узнал, что русский народ - действительно языческий по своей природе. Я - русский. Ну и что? Почему моя национальность должна определять мои убеждения? Почему я должен вообще на нее ориентироваться? Если я свободен - то значит, я свободен и от того, какой национальности была мать, родившая меня.

Лицемерно обвинять христиан в том, что они-де ограничивают человека писаниями и заповедями, а самим ограничивать человека в выборе его национальностью.

5.В заключение отметим сомнительность еще одного аргумента в пользу язычества - дескать, принять его мы должны, если уважаем своих предков. Во-первых, среди наших предков были как язычники, так и православные. Почему надо уважать одних и не уважать других? По принципу - кто древнее? Но тогда уж надо вообще стать безбожником. Обезьяна - наш самый древний предок - религии вообще не имела.

Кроме того, можно уважать человека, но почему же обязательно при этом разделять его веру?

Заключение

Христианство - злейший враг революционных масс, рвущихся к счастью, к коммунизму.

Оно ослабляет классовую борьбу, как, впрочем, и всякую борьбу, цель которой - удовлетворение своих потребностей. Поэтому христианство сейчас не популярно в современном мире, зато популярно язычество. Люди, выживающие в современном мире и делающие в нем карьеру, понимают, что христианство этому не способствует, что они не могут обрести в нем духовной поддержки. Хотя это и не главная причина роста неоязычества в мире. Главное же - господствующая в обществе ориентировка на потребление, на удовольствие. Не надо потребление ассоциировать с неумеренным потреблением гамбургеров. Бывает и утонченное потребление, наслаждение искусством. Кто-то пытается приспособить христианство под этот культ потребительства. Я видел однажды баптистскую брошюру, которая имела такое заглавие: « Десять причин, почему Иисус лучше шоколада». То есть вам пытаются доказать, что потребление религии Иисуса может принести вам больше удовлетворения, чем принесет шоколад.

Люди чувствуют убогость такого христианства, но чувствуют также, что жить с настоящей религией Иисуса Христа они тоже не могут, им с ней некомфортно, она не только не оправдывает их жизненных ценностей, их ориентировки на удовольствие, но прямо противоречит им. «Демократичная мораль» не может ужиться с христианством. И тут на помощь приходит язычество.

Люди всегда имеют потребность в оправдании своей жизни. Им хочется не только жить хорошо, им еще хочется думать, что они живут правильно.

Какая главная цель язычника? - «Лад», жизнь в гармонии с собой и с силами космоса, природы (=богами). Люди уже стараются жить в гармонии с обществом, т.е. приспосабливаться: удовлетворять моде, удовлетворять запросам, которые выдвигает современное общество к человеку. (Мода может быть и на протест, и на нонконформизм). И вот им говорят, что гармония - это хорошо, это правильно, да еще предлагают удовлетворить свою тягу к таинственному разнообразными ритуалами.

Гармония стала желанным товаром. Не зря сейчас так популярен всякий фэн-шуй и проч. Гармония - это душевная сытость, удовлетворенность собой, не только хорошо, но и правильно. Это высший предел удовлетворения. И нет ничего более чуждого христианству, чем эта «душевная гармония». «Не мир принес, но меч» - эти слова относятся, прежде всего, к недопустимости соглашения человека со своими желаниями, недопустимости «душевного равновесия», недопустимости примирения Христа и Велиара, Бога и мамоны, которого требуется для успешного человека в современном мире. Нужна постоянная внутренняя борьба, а не гармония.

Хрущев верно обозначил цели социализма: обеспечить для всех такие блага, какими на Западе пользуются единицы.

«Нам, трудящимся, не надо такого бессмертия. Мы и на земле можем создать жизнь такую, которая полна была бы радостей». (Е.Ярославский)

«Глубоко был прав Короленко, когда он высказал свой поразительный афоризм: «Человек рожден для счастья, как птица для полета». Это нужно углубить - и птица, и рыба созданы для счастья, потому что летать - это счастье, потому что правильное функционирование крыла, руки, сердца, мозга - это и есть счастье. Когда весь организм живет полною жизнью, когда мы чувствуем себя счастливыми, тогда не приходит в голову вопрос, для чего это и какой этому смысл, ибо счастье есть последний смысл, оно дает ощущение блаженства самоутверждающегося бытия».

(А. Луначарский)

Размещено на Allbest.ru