Кто добил Россию? Мифы и правда о Гражданской войне

Именно графа фон Мирбаха и убивают 6-- го июля левые эсеры Блюмкин и Андре ев.

Понимаете? Это красивый двойной удар: убирается главный переговорщик по романовским делам и одновременно создаётся повод для ссоры Ленина с кайзером. Немцы в шоке. Барон Карл фон Ботмер, оставил великолепный дневник. 10_го июля он прямо записывает в него: «Убийство посланника было в интересах социалистов_революционеров и Антанты…». Ох, непростую акцию совершил Яша Блюмкин! Недаром организовывали английские разведчики «чудеса» в его стремительной карьере. Он даже не представлял себе, сколько разных проблем, словно матрёшек вставленных, одна в другую, доставит смерть Мирбаха Германии и…Ленину!

Представьте на минутку, что вы Владимир Ильич Ульянов. Только, что товарищи левые эсеры и Антанта, стоящая за ними, попытались вновь столкнуть Вас с Германией и ликвидировать Ваше главное достижение -- Брестский мир! Он висит на волоске, ведь стоит немцам изобразить обиду и начать наступление, как будущее Советской власти становится туманным и неопределённым. Кроме того, Вы знаете, что германцы Вас ненавидят и уже начали понемногу помогать генералу Краснову и антибольшевистскому правительствам Украины и Грузии. Теперь у них есть прекрасный повод вовсе нарушить Брестский договор и попытаться установить в России другое правительство, возможно даже монархическое, с которым мир можно будет подписать заново. Но уже без Вас, Владимир Ильич, и без вашей советской власти! Великий Социалистический Эксперимент может закончиться, так толком и начавшись. Ваши действия?

Логично, если Вы попытаетесь разрядить ситуацию, загладить свою вину и удержать немцев от решительных шагов. Так большевистские вожди сразу на следующий день после трагического инцидента и поступают. В германском посольстве их встречает уже знакомый нам Карл фон Ботмер: «Первым из прибывших представителей советского правительства был Радек, который, как я позднее услышал, даже в этой обстановке не смог скрыть свой малоприятный характер. Следом за ним появились Чичерин и Карахан. Войдя в дом, Чичерин сказал мне, что эту весть он воспринял с глубоким прискорбием, но он убеждён, что этот удар был нацелен в первую очередь против правительства, а не против нас».

В ответ германский дипломат замечает: «Ваша скорбь теперь не поможет, правительству следовало принять более серьёзные меры против открытых подстрекательств и для защиты посланника». Это ответ советника посольства Германии. Реакция самого Берлина пока непонятна. Большевики стоят на краю пропасти, и почва медленно колеблется под ними. Ситуация настолько серьёзна, что по свидетельству фон Ботмера, в посольство «вскоре прибыли Свердлов, Ленин и пользующийся дурной славой председатель Чрезвычайной комиссии Дзержинский». Приехала вся верхушка большевистской власти, чтобы на месте успокоить немцев, разобраться в ситуации и срочно усилить охрану германской миссии. Чтобы германские дипломаты почувствовали себя защищёнными, оружие выдаётся немецким военнопленным(! ), ожидающим отправки домой. Их размещают в соседнем, с посольством, особняке.

Равновесие шаткое. Общее впечатление Карла фон Ботмера от настроения большевистских главарей таково: «…правительственные круги обеспокоены и напуганы тем, что германская империя может сделать очень серьёзные выводы и что, кроме этого, это политическое убийство развяжет внутреннюю борьбу. Нарком юстиции Глушко самолично ведёт расследование». Вот как подставил Ленина Яша Блюмкин! Ильич лично приносит соболезнования, его министр юстиции товарищ Глушко забросил все дела и ведёт допросы, а глава ЧК Дзержинский сам руководит усилением охраны германской дипмиссии. Больше руководству большевиков заниматься нечем? Да, нет, просто Ленин их всех поставил на уши, объяснив, чем все это чревато!

Проходит два дня, но разрядки ситуации нет. Даже наоборот: 8_го июля похороны германского посла, а немцы демонстративно не приглашают на похороны представителя большевистской власти!

«Русское правительство из_за невыясненных отношений не только не было приглашено участвовать в панихиде, но даже не поставлено официально в известность о предстоящей отдаче почестей доблестному человеку, ставшему жертвой ничем не оправданной ненависти» -- пишет Карл фон Ботмер. Это уже серьёзно. Погребальный колокольчик, так сказать. По большевистской власти и мировой революции. Трудно сказать, сколько валерьянки выпили в эти дни в Кремле. Наверное, много. Всё висит на волоске…

Чтож, оставим большевистское руководство наедине с их проблемами. Лучше сделаем то, что так тщательно прячут от нас доблестные историки, разводя связанные события в разные концы книг и монографий. Мы сопоставим даты и посмотрим на полученный результат. Похороны графа фон Мирбаха состоялись 8 июля 1918 года. П роходит всего одна неделя (! ), и в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля убивают семью Николая II!

Лучшего времени для расправы просто не найти. Гениальный тактик Ленин, ещё не уладив конфуз с убийством германского посла, наносит новое оскорбление Германии! Теперь для Берлина пощёчина стала двойной. Ведь из далёкой столицы Германии, дело выглядит так: В России убит германский посол, занимавшийся спасением Романовых, чтобы за время отсутствия «переговорщика» и, следовательно, самих переговоров на эту тему, был убит Николай Романов и его семья.

Это ставит немецкий план «легализации» Брестского мира за грань выполнимости. Разговаривать теперь Берлину не с кем: Михаила «убежали», Николая убили. Ленин теперь единственный переговорщик, единственное правительство с русской стороны. В ближайшее время других не появится. Для Ленина такой вариант блестящий. С одним «но»: если немцы вместо переговоров не начнут наступления! Палку перегибать нельзя, а её большевики уже явно это сделали.

Карл фон Ботмер и германское посольство узнали о екатеринбургской трагедии 19_го июля. Проходит ещё три дня и немцы, получают новую информацию. Её не только записывает в свой дневник фон Ботмер, она поступает и германскому руководству: «Подробности убийства царя, которые постепенно становятся известны -- ужасные. Теперь уже, пожалуй, нет сомнения, что чудовищно убиты также царица и дети царя, что распоряжение было дано здешним центральным правительством, а полномочия по выбору времени и формы исполнения были переданы Екатеринбургскому совету».

Но дело не только в том, что большевики нанесли Германии новое оскорбление. Они ещё не загладили предыдущее -- смерть посла фон Мирбаха! Новый германский посол Карл Гельферих напишет в своих мемуарах: «Русское правительство, показав, правда, большое усердие по части извинений за случившееся, обнаружило, однако же, гораздо меньшее усердие в преследовании убийц и зачинщиков. Хотя оно и представило, в конце концов, нашему представителю список, в котором значилось свыше ста человек, расстрелянных за участие якобы в покушении. Однако же в этом списке не было имён ни убийц, ни главных зачинщиков».

Для кайзера и немецкого кабинета случившееся -- это целый заговор! Большевики, обливаясь слезами и униженно извиняясь за гибель посла Мирбаха, тут же убивают и «кузена Ники», а скорей всего и императрицу_немку и малолетних детей! Значит, и немецкого посла убили они же -- большевики. Это кровавые маньяки и подлые лицемеры! Верить им более нельзя! И вообще, не слишком ли много оскорблений нанесли эти революционеры Германии менее, чем за две недели? Вы, Владимир Ильич Ленин, можете быть уверены, что теперь, со второго ушата оскорблений, немцы не начнут войны?

Пусть Ленин давно хотел уничтожить Романовых. Пусть мечтал ликвидировать потомков императора Александра III в отместку за казнь своего брата Александра Ульянова. Но ведь убивать Романовых именно в этот момент было для него просто безумием! Худшего времени не найти: сделать это раньше, не было бы оскорбляющей Берлин смерти фон Мирбаха. Подождать немного тоже было бы правильно: до краха Германии осталось всего четыре месяца, а до Красного террора вообще всего полтора! Тогда с Романовыми можно покончить спокойно и без ненужных осложнений. Но, нет, отдаёт Кремль санкцию на уничтожение, рискуя революцией, рискуя всем, что было спасено благодаря вовремя заключённому Брестскому миру. Здравый политик Ленин делает явную глупость. Ни до, ни после, он такого не совершал. Кто же его заставил так подставиться?

Это явно не революционеры. Это явно не немцы. Выходит -- на большевиков надавила третья сила. В тот момент это могла быть только Антанта. «Союзники». Именно «союзники» более всех заинтересованы в смерти Романовых. Не станет основных претендентов на русский трон, не будет в России монархии -- тогда:

-- обещанные проливы, Дарданеллы и Босфор, отдавать русским не надо.

-- отчёт по царскому золоту, размещённому Николаем II на Западе, давать будет некому.

-- сильная русская империя неожиданно не воскреснет.

Уничтожение всех основных наследников престола -- это логичное продолжение «союзного» плана Революция -- Разложение -- Распад. Можно западным разведчикам спать спокойно, убив первых трёх претендентов на престол. Останется кто_то из второстепенных и третьестепенных Романовых, так это уже не так важно. Нет у них нужной безоговорочности своих прав на престол. Уж слишком много разных минусов имеют претенденты: кто состоит в неравном (морганатическом) браке, кто с красным бантом приходил присягать на верность Временному правительству. Так и получится: вся русская эмиграция так и не сможет выставить одного претендента на престол, после гибели Николая Романова, его сына Алексея и брата Михаила. Претендентов сначала будет два: Великий князь Кирилл Владимирович и Великий князь Николай Николаевич. Потом останется один, но безоговорочность права на престол его и его потомков, вызывает сомнение в монархической среде, и по сей день.

Цель, средоточие «союзных» интересов определено. Улыбчивые «союзные» эмиссары требуют на закулисных переговорах от Ленина окончательно решить «романовский вопрос». Возможно, даже и не говорят впрямую, что надо всю семейку под корень вырезать, а просто поначалу просят отправить Романовых поглуше, взять их под контроль. И, причина тому есть, дорогой Владимир Ильич: рано победу в Гражданской войне празднуете! Все ещё только начинается. Время нынче неспокойное, будут ещё мятежи и восстания. Зачем же Вам, дорогой друг, самому отдавать контрреволюционерам такое роскошное знамя, как живой претендент на престол.

Говорить об этом «союзникам» легко и просто: сам финансируешь мятежи, сам о них и рассказываешь. Что им русские борцы с большевизмом, если обстоятельства того потребуют, «союзники» могут, и своё собственное наступление противнику выдать! Ради достижения своих целей британская и французская разведки готовы на все и могут предать кого угодно! И начинаются перемещения Романовых. Ленин, как обычно маневрирует. Требования противоборствующих сторон к нему, как и в случае с Брестским миром, диаметрально противоположны. Немцы требуют сохранить монарху жизнь, «союзникам» нужны романовские трупы. Но влияние «союзников» на Ленина было больше с самого начала операции по его заброске в Россию в пломбированном вагоне. Британцы и французы просто и честно говорят, что в организованной ими Гражданской войне могут поддержать белых. Но могут и не поддержать. Если Романовы будут убиты…

Выбора у Ленина нет. Романовы ему ненавистны, смысла бороться за их жизнь при столь очевидных угрозах, ему нет никакого. Он соглашается. А поскольку реакция Берлина на смерть русского царя может быть очень жёсткой, разыгрывают большевики комедию с телеграммами, нападениями неизвестных и побегами. Но поскольку сами большевики такой расправы не планировали, то и проводятся акции бездарно, следы толком не заметают. Только те, кто имел на Ленина огромное влияние и мог оказывать на него сильнейшее давление могли заставить его совершать глупости. Правда, эта же сила могла

могла доступно объяснить Ленину, что отрицательных последствий от таких экзекуций не будет. Именно её представители, мягко выпуская сигарный дым, беседуют с Владимиром Ильичем. И обещают большевикам, что ничего страшного не случится. Что, убрав всех Романовых, Ленин останется единственной приемлемой фигурой для Берлина на русской политической доске. И поэтому, в случае смерти царя Германия оскорбление проглотит и Советская власть сохранится.

Так оно и получится. Немцы узнают о злодействе и ничего не сделают. Есть только один нюанс: всё это станет известно потом, задним числом. Поэтому, тот, кто весь расклад Ильичу выдаёт до самих событий, должен обладать у него высокой степенью доверия. Не к самой персоне, а к её источникам информации. Владимир Ильич должен быть абсолютно убеждён, что если господин X. или, например, капитан Жак Садуль обещает, что в Берлине будет тишина, то так оно и получится.

1. Кто же мог дать такую железную гарантию достоверности информации? -- Тот, кто получает сведения от разведки, считающейся самой лучшей.

2. Какая разведка и спецслужба считается непревзойдённой? -- Британская.

3. Кому скептик и циник Ленин поверит на слово? -- Только тому, кто уже продемонстрировал Владимиру Ильичу своё могущество, организовав операцию «пломбированный вагон» и обеспечивший долгую игру Керенского «в поддавки».

4. Кто полностью контролировал Временное правительство, кто вступил в сговор с немцами и выдал им сроки своего наступления. Кто подготовил все факторы успеха Ленина в России? -- «Союзные» спецслужбы.

Иногда мозг отказывается верить фактам. Невозможное становится возможным. Происходят «чудеса» и необъяснимые события. Один раз Ленин им поверил и выиграл. И он верит улыбчивым разведчикам ещё раз. В этот раз все опять будет, как обещают ему «союзные» эмиссары! Точнее не будет ничего: 26_го июля 1918 года в немецкое посольство в Москву пришло сообщение: «Берлин отклонил идею отмежевания от Ленина и товарищей».

Протянув девять дней с момента казни царской семьи, Берлин решил «делу хода не давать». Почему кайзер Вильгельм так легко сдал своего «кузена Ники»? Политика вообще жестокая вещь. К тому же в глазах Берлина, Николай II был полностью ответственен за возникновение мировой войны. Понятно, что подстрекателями и организаторами были англичане и французы, но именно неуёмное правдолюбие, поразительное доверие к Парижу и Лондону, вкупе с неуместной воинственностью русского монарха позволило «союзникам» запустить свой план сокрушения европейских монархий. Германское руководство решило, что будет лучше сделать вид, что ничего не произошло и с большевиками пока не рвать.

Как же могли просчитать реакцию Берлина «союзники»? Очень просто. Сокрушение Германии было делом ближайших месяцев. Как когда_то перед февралём семнадцатого в мощном теле Российской империи уже копошились политические черви, что за какие_то полгода доведшие страну до краха, теперь и Германская империя была заражена тем же недугом. Фигуры для заключительной партии уже были расставлены в парламенте Берлина и доках Гамбургского порта. Будущие лидеры, те, кому подписывать грабительский Версальский договор, уже готовились стартовать в своё будущее. Агентура «союзников» готовилась вслед за Россией разрушить и Германию. И подготовка катастрофы была в самой конечной стадии. На исходе, как и военные силы Германской империи. Именно такое положение дел позволяло улыбчивым «союзным» разведчикам обещать Ленину мягкую реакцию Берлина. Да и в случае ошибки ничего страшного не случилось бы. Готовился «заговор послов», и большевикам все равно уходить в политическое небытие. Ну, ошиблись! Спросить за ошибку всё равно будет некому. В конце августа на английские деньги в Ленина будет стрелять правая эсерка Каплан…

Ленин сделал так, как настаивали «союзники» и вышел абсолютно сухим из кровавого дождя романовских смертей. Владимир Ильич будет верить «союзным» эмиссарам до того самого момента, пока сам чуть не погибнет от пули эсеровской убийцы. Тогда убедившись, в справедливости изречения «бойтесь данайцев дары приносящих», Ильич нанесёт сокрушительный удар по «союзным» посольствам. В результате уважение к нему только увеличится и реальных попыток свергнуть его власть «союзники» больше предпринимать не будут.

А что Романовы? Их страдания смертью алапаевских узников не закончились. Путь на Голгофу многочисленной семьи Романовых начался одновременно -- в марте 1918 года.Поэтому нас не удивит, что очередной декрет, посвящённый членам правящей династии,был опубликованв петроградской «Красной газете» именно 26 _го марта 1918 года . Великие князья Николай Михайлович, Дмитрия Михайлович, Дмитрий Константинович и Павел Александрович Романовы высылались из Петрограда. В июле они будут арестованы, а в августе посажены в Петропавловскую крепость. Потом произойдёт убийство Урицкого и покушение на Ленина. Потом появится на свет декрет о Красном терроре. 6_го сентября 1918 года газета «Северная коммуна» опубликовала первый список заложников, которые подлежали расстрелу в случае, если будет убит кто_либо из советских работников. Список начинался арестованными Великими князьями Романовыми. Никакого отношения бедные Великие князья к антисоветским заговорам не имели, но это было не важно. Внесение в список заложников давало возможность расстрелять их, когда это станет необходимо. При этом сохранялась видимость законности. Не в лесу тайком в шахту бросать живых людей, а честно и открыто расстрелять! Это нормальное правосудие революционной поры.

Просидели Романовы в Петропавловской крепости и раскрытие чекистами «Заговора послов». Провели там всё время от обмена арестованных британских дипломатов на группу полпреда Литвинова. Сидели, как на пороховой бочке, в самом эпицентре красного террора. Страшной и кровавой вакханалии, захлестнувшей страну. По всей стране волны красного террора смывали в небытие офицеров, представителей дворянства и буржуазии. Людей расстреливали быстро и без проволочек. И ещё списки расстрелянных вывешивали. Для устрашения.

Романовы первые в списке заложников. При такой очерёдности ждать расстрела долго не придётся. Максимум неделю, минимум дня два или три. Почему же Великие князья ждали своего расстрела целых пять месяцев ? Если все заложники будут по столько времени сидеть в кутузках, то вся большевистская машина принуждения встанет. Тюрьмы должны освобождаться быстро. Нечего «контриков» кормить -- здесь не санаторий, а место где вершат пролетарское правосудие. А Великие князья, с которыми и «так всё ясно», все сидят и едят народные харчи!

Ничего не говорят нам историки о причинах страннойволокиты ЧК. Ограничиваются лишь общим рассказом о страданиях узников и их финальном конце. Потому, что нет вразумительного объяснения. А оно лежит на поверхности: Великие князья так долго засиделись в казематах, потому, что именно в это время шёл торг между большевиками и «союзными» разведками. Если бы смерть Великих князей была бы нужна самому Ленину и Троцкому, их бы просто расстреляли в первой партии заложников «в порядке красного террора». Именно большевики не спешили отправить на тот свет очередных представителей фамилии Романовых, и сделали это только под давлением англичан, выторговав себе очередные преференции.

К слову сказать, и сами узники не воспринимали своё положение трагически. Как и жертвы Перьми, Екатеринбурга и Алапаевска, Петропавловские арестанты надеялись на своё скорое освобождение. Потому, что они, как и Николай II совершенно неверно представляли себе то, что творилось тогда в России. Не понимали они, как и Михаил Романов, кто стоит за, словно пожар, разгорающейся смутой. А значит -- не могли и понять целей устроителей русских несчастий. Поэтому -- были оптимистами. Ведь с точки зрения арестованных ЧК Великих князей, дело представлялось так:

-- Михаил Романов исчез увезённый неизвестными, т.е. сбежал;

-- Алапаевские узники отбиты неизвестными и тоже исчезли;

-- семья Николая Романова, возможно, жива.

Достоверно было известно только одно: большевики казнили Николая II. То есть одного и самого виноватого представителя Династии. Следовательно, остальным Романовым бояться нечего. Их отпустят, разобравшись и извинившись. Расстреливать ведь их не за что! Они не только не виноваты ни в чём, но даже в своей жизни не могли сделать ничего дурного своему народу. Пусть вас не сбивают с толка генеральские звания всех без исключения Романовых. Служба в армии это, так сказать, дань фамилии. Из всех арестованных только великий князья Дмитрий Константинович и Павел Александрович были военными в чистом виде. Сын последнего -- Владимир Палей уже лежал на дне алапаевской шахты, но отец этого не знал. Сам Павел Александрович был тяжело болен. Пройдёт чуть больше года после смерти Распутина, и его, отца убийцы Распутина Великого князя Дмитрия Павловича, большевики понесут на расстрел на носилках.

Великий князь Николай Михайлович вообще человек сугубо штатский. В юности увлекался энтомологией, выпустил девятитомный труд «Мемуары о чешуйчатокрылых», за что в 1877_м году был избран членом французского Энтомологического общества. Он известный историк, доктор русской истории Московского университета, председатель Русского Географического общества, председатель Русского исторического общества, доктор философии Берлинского университета, член французской Академии. Отличался от других представителей правящей династии радикальными политическими взглядами и даже выступал за конституционную монархию. Поэтому написал Николаю письмо с призывом создать «ответственное министерство» и тоже подписал просьбу простить Великого князя Дмитрия Павловича.

Георгий Михайлович Романов был среди Великих князей, самым заядлым нумизматом и признанным авторитетом в этой сфере. Являясь обладателем одного из лучших собраний русских монет, он был автором известного издания «Русские монеты XVIII и XIX веков». Болея душой за денежную тематику, Георгий Михайлович лично финансировал издание 15_томного свода документального нумизматического труда по истории денежного обращения России. И в довершение ко всему он -- управляющий Русским музеем. За что же его расстреливать?

Романовских узников Петропавловской крепости пытались освободить, пусть не всех, но хотя бы двух, наиболее «штатских» и безобидных. Освобождение готовило датское правительство. Оно, естественно, ничего не знало о готовящейся расправе и закулисных переговорах. Но надежду в Великого князя Николая Михайловича вселяло. В своём письме из тюрьмы от 5_го октября 1918 года он даже спрашивал «о днях отплытия шведских пароходов, чтобы я смог к ним приспособиться». Однако в декабре 1918 года датский посланник Харальд Скавениус был вынужден покинуть Советскую Россию. Тогда в дело вступили русские учёные. Ими было составлено специальное обращение к Совету Народных Комиссаров, с просьбой освободить из тюрьмы великого князя Николая Михайловича, являвшегося, как говорилось в обращении «на протяжении многих лет председателем Императорского Исторического общества». Просил за него перед Лениным и Максим Горький. Ну, скажите в чём опасность для новой власти в энтомологе_историке и нумизмате?

Ответ Ленина известен: «Революция не нуждается в историках, -- ответил глава советского государства». Слова эти теперь преподносятся нам, как образец ленинской ограниченности и жестокости. На самом деле все совсем не так! Решение о смерти Великих князей, как и решение об убийстве в Екатеринбурге, Алапаевске и Перми, Ленину навязали «союзные» организаторы российской катастрофы. Можно сказать, что продолжившееся избиение Романовых вошло составной частью в «пакетное соглашение», о котором мы говорили ранее. Когда было решено, что в Гражданской войне помогать «союзники» будут не белым, а красным…

Представьте себя снова на месте Владимира Ильича. Вы договорились с «союзниками», с предателями, что помогали Вам и одновременно оплачивали выстрел Фанни Каплан в Вашу спину. Вы ненавидите их всей душой, но во имя революции с ними надо общаться! Вы с удовольствием расстреляли бы своих партнёров по переговорам во дворе, а вместо этого угощаете их чаем и сигаретами. И ищите, ищите консенсус. Иначе через неделю, через две, рухнет Советская власть! Ваше детище и надежда. И вы договариваетесь, во имя будущего. Во имя того, чтобы дети из рабочих кварталов имели вечером стакан молока. Чтобы не умирали рабочие с голода, чтобы революция победно прошагала по всей планете. Вы все сделаете для этого. Для своей мечты, своего идеала. А ваши партнёры, улыбаясь холёными английскими лицами, просят, мягко требуют истребления Романовых. Выбор у вас невелик -- революция, её продолжение, или жизнь безобидного энтомолога_историка и нумизмата_директора Русского музея. А рядом с Вами стоит пролетарский писатель Максим Горький, смотрит на Вас своими большими умными глазами и говорит сильно «окая»:

-- Владимир Ильич, надо Николая Михайловича отпустить.

Что вы сможете ему сказать? Правду, что Великих князей надо расстрелять потому, что этого требуют англичане? Так он Вам не поверит. А дальше рассказывать нельзя! Не скажете же вы ему про свои тайные переговоры, про деньги и советы, что давали вам «союзные» эмиссары. Нельзя и упомянуть, почему и как произошёл Октябрь, как Керенский Вам подыгрывал изо всех сил! Как, никто кроме Вас и Троцкого в конечную победу не верил, потому, что всей этой закулисной грязи не знал. Как объясните Горькому убийство невинных детей Николая Романова? Разве может он понять, почему вы взяли этот грех на свою душу, а потом плакали, прижавшись лицом к холодной стене? И когда все это за несколько секунд пронесётся в Вашей распухшей от усталости и проблем голове, тогда Вы вновь посмотрите в добрые глаза Алексея Максимовича Горького и выдохните явную, очевидную глупость:

-- Революция не нуждается в историках…

29_го января 1919_го года четверо Великих князей из Дома Романовых были расстреляны в Петропавловской крепости.

… С лова комиссара доносились до адмирала, словно с запозданием.

-- У Вас есть последняя просьба ?

Колчак вздрогнул, секунду помедлил и произнёс, сглатывая комок.

-- Передайте моей жене, которая живёт в Париже, что, умирая, я благословляю моего сына!

Славушок улыбался и смотрел на него, сидя рядом с матерью на стуле. Колчак быстро взглянул на фотографическую карточку, помедлил секунду и засунул её в карман шинели. Замёрзшие, окоченевшие пальцы не слушались. Мороз и вправду был нешуточный.

-- Имейте мужество, в озьмите себя в руки! -- сказал адмирал своему премьер министру Пепеляеву, что, всхлипывая, стоял у запорошённого снегом берега реки. Бывшего главу правительства била мелкая дрожь. По его небритому серому лицу текли слёзы. А обычно он был строгий, серьёзный и сильный.

-- Может Вам обоим глаза завязать? -- вежливо осведомился командовавший расстрелом большевистский комендант Бурсак.

-- Благодарю, не надо.

Колчак вынул из кармана золотой портсигар. Высочайший подарок, пожалованный адмиралу за его успешные боевые действия в 1916 году. Большевики с ним поступили человечно -- оставили табак и фотографию сына.

-- Кто возьмёт мой портсигар? -- заметил адмирал и посмотрел в лица солдатам расстрельной команды -- На том свете он мне не понадобится.

И наклонившись, он положил его на белый февральский снег. Потом выпрямился и крепко сжал фотографию в кармане. Так сильно своего Ростика он никогда не обнимал. Теперь и не доведётся. И пусть о н погибнет, но сын, Ростислав Колчак, должен жить. Жить.

В мозгу мелькали вспышки воспоминаний. Пуль он так и не почувствовал…

Тела Колчака и Пепеляева сквозь заранее вырубленную прорубь приняла в свои воды холодная Ангара. По одной из версий, Колчака столкнули под лёд ещё живого. Но за год до своей гибели, в феврале 1919 года, Верховный Правитель России адмирал Колчак приказал отправить в Англию все собранные вещи, принадлежавшие царской семье и не имеющие непосредственного отношения к следствию. Ксения Александровна Романова должна была получить одежду, украшения семьи погибшего венценосного брата, предметы их домашнего обихода, книги, иконы. Отправлялись в Лондон фрагменты, вырезанные из пола и стен в подвале, где произошло убийство. Всё было упаковано в 50 ящиков и направлено специальным поездом во Владивосток. По прибытии в порт выяснилось, что часть груза бесследно исчезла. Оставшиеся 29 ящиков были погружены на английский крейсер «Кент» и отплыли к берегам туманного Альбиона. Но если пропажу в России можно было списать на смуту и воровство, то дальнейшие события так просто объяснить невозможно. По прибытии в английский порт выяснилось, что в большинстве ящиков содержимое исчезло, а тара оказалась набитой разным мусором! Британская разведка заметала следы, чтобы никто и никогда не узнал правды…

А она страшна. Все Романовы, о чьей безопасности так трогательно «пёкся» сам глава «демократической» России, Александр Фёдорович Керенский, были мертвы. Они были убиты в Екатеринбурге, Перми, Алапаевске и Петрограде. Но была ещё одна большая группа представителей царской семьи. Им повезло больше -- они спаслись. Потому, что их безопасностью занимался куда более ответственный человек -- сам Владимир Ильич Ленин…

Глава 5. Сказка о добрых и злых большевиках

Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем «буржуазию» как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом, или словом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность «красного террора».

М.И. Лацис, член коллегии ВЧК, газета «Правда» 25.12. 1918 года

Граф Николай Владимирович Татищев стоял на краю гидрокрейсера «Румыния» и смотрел в синее январское небо. Н есмотря на ярко светившее солнце, капитан гвардии абсолютно закоченел, потому, что стоял на палубе в одном нижнем белье. Проплывавшие мимо облака были единственным, на что мог смотреть Николай Владимирович. И не то, чтобы граф очень любил смотреть на небо, просто ничего другого он видеть уже не мог. Оттого, глядя именно на прозрачные крымские облака, капитан русской гвардии вспоминал всю прожитую им жизнь.

Его руки до предела отведённые назад и связанные верёвками у локтей и кистей, страшно затекли. Начинали ныть и ноги графа Татищева, грубо перетянутые в нескольких местах и крепким морским узлом привязанные к тяжёлому груз у. Г олова, оттянутая за шею назад, к намертво закреплённым рукам и ногам, была устремлена в небо. Именно поэтому Николай Владимирович и не мог видеть ничего кроме облаков. Натянутая, как тетива верёвка, глубоко врезалась в горло и нестерпимо душила.

Рядом на краю палубы «Румынии», стояли такие же связанные и беспомощные люди. Сейчас граф не мог их видеть, но он знал, что они стоят справа и слева от него -- они вместе сидели в трюме проклятого гидрокрейсера.

--Господи, спаси и помилуй, господи, -- неистово шептал кто_то справа от капитана.

-- Молись, молись шкура -- раздался сзади злобный голос -- Все одно не поможет!

Подполковник Константин Павлович Сеславин, штабс_ротмистр Федор Фёдорович Савенков, штабс_капитан Пётр Ипполитович Комарницкий, полковник Арнольд Валерианович Севримович, подполковник Евгений Алексеевич Ясинский -- всех их Николай Владимирович Татищев знал лично. Это жители Евпатории, офицеры отдававшие долг Родине на полях сражений Первой мировой войны, в том числе и в Румынии. Какая горькая ирония судьбы! Германские и австрийские пули их миновали -- а злобная месть взбесившихся матросов застала врасплох.

-- Да, что ж вы делаете! Люди вы или нет? -- заходился где_то слева в истерике женский голос.

Вероятно, это -- Ирина Петровна, жена инженера, с забавной для русского уха фамилией Мамай. Татищев знал её первого мужа, Сергея Егоровича Крицкого и даже частенько поигрывал с ним в карты. И стоило ей, потом менять столь пристойно звучащую фамилию на «Мамай»! ?

Николай Владимирович даже усмехнулся, но верёвка впилась в горло ещё сильней. Сволочи, связали на совесть.

Большое облачко, похожее то ли на барашка, то ли на маленького жеребёнка проскочило над палубой, а лукавое солнце неожиданно выглянуло из_за него. Граф зажмурился, в носу у него защекотал, и он громко и неожиданно чихнул. Оттого и не заметил, как сзади подошёл матрос в расстёгнутом кителе.

-- Пшел! -- сильный пинок в спину и Татищев полетел в воду. Последнее, что он услышал в своей жизни, был хохот матросов гидрокрейсера «Румыния». Потом всплеск, голубая бездна и -- тишина…

Хороша крымская природа: солнце, море, зелень. Благословенный край. В любом путеводителе по местным курортам, Вы сможете прочитать, что «Ялта (Евпатория и т.д.)-- город курорт на берегу Чёрного моря, в Крыму, один из самых живописных и интересных городов мира». Стройные кипарисы и пальмы, дворцы, брызги моря под нежным солнцем, креветки и рыба, фрукты, прекрасное вино. Таким главный крымский курорт и встретил русское лихолетье.

Февральская революция была для крымчан, как и для всех русских подданных, полной неожиданностью. Невероятное удивление вызвала она и у властей гражданских. Растерялся первоначально и командующий Черноморским флотом адмирал Колчак. Получив первые известия о беспорядках в Петрограде, он приказал коменданту Севастополя немедленно прервать всякую связь Крымского полуострова с остальной Россией, включая телеграфную и почтовую. Таким образом, Колчак стремился оградить порядок и боеспособность во вверенном ему флоте. Новости приходили самые тревожные. Сообщали их… немцы. На плохом русском языке противник в своих радиопередачах сообщал о беспорядках и вооружённых столкновениях. Позднее германцы заговорили о восстании Балтийского флота в Кронштадте и массовом убийстве там матросами своих офицеров.

Именно этого и старался избежать в своей вотчине командующий Черноморским флотом. Ситуация же была абсолютно непонятной. Но, прошло несколько дней и ситуация прояснилась -- к власти пришло Временное правительство. Именно Колчак первым добился принятия присяги личным составом флота новой власти. Ирония судьбы -- будущий Верховный правитель, фактически диктатор, стал горячим сторонником парламентаризма. Именно за эту его лояльность Временному правительству, энергично принявшемуся разрушать Россию, «союзники» и усадят позднее Колчака на сибирский «трон» Верховного правителя. Однако, оказавшись у власти, он очень быстро станет не послушным орудием в руках англичан, американцев и французов, а руководителем, жёстко и бескомпромиссно отстаивающим интересы вверенной ему державы. Патриотом Колчак окажется, большим, чем демократом, а потому и поплатится за любовь к России своей жизнью.

Но в марте 1917_го все смотрели в будущее с оптимизмом: заканчивались приготовления к десанту на Босфоре, в случае успеха приводящему к быстрому завершению всей мировой войны. Он не состоялся -- помешал начавшийся развал страны, армии, и флота. Признаки разложения быстро появились по всей России, но в благословенном Крыму, всё происходило значительно медленнее. Только в середине марта организовались на Черноморском флоте первые Советы. И большевиков в их составе почти не было, а преобладали меньшевики и эсеры. Но потом в апреле приехал в Россию Ленин -- и началось! Временное правительство не мешало Владимиру Ильичу раскачивать ситуацию и разваливать Россию. Уже разложенный большевиками Балтийский флот прислал на Чёрное море делегацию из пяти человек, которые за считанные дни нанесли колчаковской дисциплине смертельный удар. Матросы начали массами проситься в отпуск и косо поглядывать на офицеров с немецкими фамилиями. Прошёл ещё месяц, и они начали косо смотреть вообще на всех офицеров. 3(16) июня в Генштаб ушла телеграмма: «Положение в Севастополе резко ухудшается вследствие направленной сюда агитации большевизма».

Но мер никто никаких не предпринимал, если не считать постоянных митингов и простого уговаривания солдатов и матросов выполнять свой долг и оставаться патриотами и людьми. Ни одна армия и ни один флот в истории не могли воевать скреплённые лишь словами, не спаянные железной дисциплиной, а вот её то навести было как раз нельзя. В стране объявлены свобода и равенство, распространён Приказ №1 и «Декларация прав солдата». Поэтому большевистских агитаторов теперь трогать нельзя, нельзя расстрелять трусов и дезертиров.

И покатился Черноморский флот вместе со всей Россией в тартарары. Сначала на эскадренном миноносце «Жаркий» команда отказалась выходить в море, потому, что его командир «слишком рискованно управляет миноносцем и часто подвергает опасности людей». Колчак, ещё пытавшийся остановить развал, приказал спустить на судне флаг, но это только подлило масла в огонь. Требование снять командиров выдвинули команды эсминца «Керчь» и вспомогательного крейсера «Дакия», начались волнения матросов на броненосце «Три Святителя», линкоре «Синоп» и других кораблях. Дело дошло до того, что уговаривать матросиков не бунтовать прибыл лично военный министр Александр Фёдорович Керенский. К сожалению, армия у России была большая, а военный министр был всего один, поэтому на всех военнослужащих его уговоров не хватало. Но он честно пытался объяснить всем кому мог, как должны себя вести солдаты новой свободной России.

За митинговыми страстями и полными призывов выступлениями Керенского, все яснее проступали признаки будущей катастрофы русской армии и флота: недоверие к офицерам, развал дисциплины и яд большевистской пропаганды. Не может быть в вооружённых силах демократии -- это ясно любому здравомыслящему человеку. Военный министр Керенский этого «не понимает» и вместо принятия жёстких мер уговаривает, уговаривает, уговаривает…

К июню власть на флоте практически полностью уходит из рук командующего. Фактически начинается открытый бунт. Бурлят митинги, собрания, большевистские агитаторы не слезают с трибун. В итоге, 6(18) июня Севастопольский совет под давлением судовых комитетов постановляет: личное оружие у офицеров отобрать, произвести обыски у них на квартирах, Колчака от должности отстранить. Адмирал уезжает с флота, выбросив свою георгиевскую саблю в море.

Следующие месяцы развал и анархия на Черноморском флоте заходили все дальше. Но настоящая советская власть установилась в Крыму позже, лишь в декабре 1917 года большевики начали реальные действия по его подчинению своей власти. Именно в это время в Севастополь вернулся отряд матросов направленный для перехвата идущих на Дон белых добровольцев. Основательно потрёпанным, и потому безмерно злым возвращался матросский отряд в город. Описание «братишек» оставил в своих мемуарах барон Врангель, видевший их своими глазами: «С наглыми, зверскими лицами, обвешанные пулемётными лентами и с ручными гранатами у пояса, они беспорядочными кучками пробирались в Севастополь, врываясь в пассажирские вагоны, выбрасывая женщин и детей и избивая станционных служащих».

Севастопольский Совет был распущен, а вместо него создан Военно_революционный штаб. И немедленно, в тот же день(! ) начались кровавые расправы. Верховодил захватом власти в Крыму, большевик Гавен (Дауман). Со своей задачей этот справился блестяще: под его руководством матросы устроили в городе бойню ни в чём не повинных офицеров. За одну ночь, с 16(29) на 17(30) декабря 1917 года тридцать два человека были расстреляны на Малаховом кургане, а всего в главной базе Черноморского флота погибло 128 русских офицеров. Это были первые знаки будущих ужасов, первые «эксцессы» новой рабоче_крестьянской власти. От Севастополя начали распространяться по благословенному полуострову кровавые отростки большевистских советов и военно_революционных судов. Отсюда пошёл и страшный счёт жертвам русской смуты в Крыму. Запомним: Большевистские убийства в Крыму начались именно в Севастополе.

Тогда же в январе 1918_го произошли первые столкновения революционных войск с крымскими татарами, недовольными насилиями и грабежами разнузданной солдатни. Но поступь ленинской власти поначалу была действительно триумфальной, и уже 14(27) января с помощью восставших рабочих красные вошли в Симферополь. Буквально через неделю весь Крым становится советским. Даты являются для нас очень важными в этой главе, поэтому запомним: Большевики захватили власть в Крыму только в середине января 1918_го. Это их первое «пришествие» продлится совсем недолго -- до апреля того же года.

Будущий герой Белого движения барон Врангель в это время находился в своём доме в Ялте. Из его мемуаров мы можем узнать, как устанавливалась новая, «справедливая» власть: «8_го января утром по городу распространились слухи, что ночью произошло столкновение между двумя эскадронами Крымских драгун, расположенных в Ливадийском дворце, и местной красной гвардией, что крымцы отошли в горы, и власть в городе захвачена советами. Около полудня, от имени советов, появились прокламации, указывающие на то, что отныне единственною властью в городе является местный совет и требующие немедленной сдачи обывателями всякого оружия. Под вечер прибыло в город судно, и высадившиеся матросы, руководимые членами местного совета, приступили к повальным обыскам».

Если бы местные жители знали, какой ужас приплыл в Ялту вместе с несколькими сотнями революционных черноморских матросов, то они бы наверняка бросились бы вон из города! Но Советской власти тогда ещё никто в глаза не видел, а от её первых декретов никакой кровожадностью не веяло. Значительно позже Антон Иванович Деникин создаст специальную комиссию по расследованию злодеяний большевиков. Материалы этой комиссии бесстрастно фиксируют:

«13 января 1918 года г. Ялта и её окрестности после четырёхдневного сопротивления со стороны вооружённых татарских эскадронов и офицерских дружин были заняты большевиками, преимущественно командами матросов с миноносцев „Керчь“ и „Хаджибей“ и транспорта „Прут“. Немедленно, закрепившись здесь, большевистский военно_революционный штаб приступил к аресту офицеров. Последних доставляли на стоявшие в порту миноносцы, с которых после краткого опроса, а часто и без такового, отправляли или прямо к расстрелу на мол, или же помещали предварительно на один_два дня в здание агентства Российского общества пароходства, откуда почти все арестованные, в конце концов, выводились всё_таки на тот же мол, и там убивались матросами и красноармейцами».

Кровавая вакханалия охватила Ялту. Иногда осатаневшие от крови и безнаказанности большевистские матросы просто убивали свои жертвы прямо на улицах, на глазах жителей: «Расследований о расстреливаемых никаких не производилось; пощады почти никому не давалось; бывали два_три случая, когда заключённые, считавшие себя обречёнными, неожиданно освобождались, причём причина освобождения оставалась столь же неизвестной, как и причина заключения».

В это время, в своём доме в Ялте находился барон Николай Петрович Врангель. Он оказался счастливчиком. Ему невероятно повезло: его не расстреляли, а освободили, благодаря мужеству его жены. Чудом уцелевший барон, напишет в своих мемуарах: «…со слов очевидца, старого смотрителя маяка, на его глазах за три дня были расстреляно более ста человек. Трупы их, с привязанным к ногам грузом, бросались тут же у мола в воду».

Крым -- это курорт, здесь всегда поправляли своё здоровье, те, кому это было необходимо. В то время в Ялте также находилось множество санаториев. Во время войны их основными постояльцами были раненые на войне офицеры. Ни в чём не виноватые, они пополнили собой список жертв: «На улице был убит прапорщик Пётр Савченко, вышедший только что из обстреливаемого орудийным огнём санатория Александра III, где он находился на излечении; убил его матрос за то, что офицер не мог ответить, куда направились татарские эскадроны. Обобрав труп убитого, матрос приколол убитому погоны на грудь и стащил его затем на бойню».

В крымских городах русское военное командование разместило и госпитали. Ужасный конец постиг многих их обитателей: «Ни болезнь, ни раны, ни увечность не служили защитою против зверств большевиков: в революционный штаб был доставлен несколько раз раненный в боях с немцами юный офицер на костылях, его сопровождала сестра милосердия. Едва увечный воин вошёл в комнату, где сидел красноармеец Ванька Хрипатый, как тот вскочил и на глазах сестры из револьвера всадил офицеру пулю в лоб; смертельно раненный юноша упал, стоявший тут же другой большевик, Ян Каракашида, стал бить несчастного страдальца прикладом тяжёлого ружья по лицу».

У будущего командира Дроздовской дивизии Антона Туркула во время этих событий был убит родной брат: «В Ялте начались окаянные убийства офицеров -- пишет он в своей пронзительной книге „Дроздовцы в огне“ -- Матросская чернь ворвалась в тот лазарет, где лежал брат. Толпа глумилась над ранеными, их пристреливали на койках. Николай и четверо офицеров его палаты, все тяжело раненные, забаррикадировались и открыли ответный огонь из револьверов. Чернь изрешетила палату обстрелом. Все защитники были убиты».

Не зная за собой никакой вины, раненые и здоровые офицеры не собирались прятаться или сопротивляться. Апатия, охватившая страну за время правления Временного правительства, сказалась и на них. Пассивность эта будет стоить им жизни: «Всего в первые два_три дня по занятии Ялты было умерщвлено до ста офицеров, не принимавших никакого участия в гражданской войне, проживавших в Ялте для укрепления своего здоровья или лечившихся в местных лазаретах и санаториях. Большинство убитых офицеров с привязанными к ногам тяжестями бросались с мола в море. Трупы безвинно казнённых были извлечены с морского дна и похоронены в братской могиле через пять месяцев, когда Крым оказался занятым германцами».

Но может именно в Ялте среди большевиков собрались самые отпетые негодяи и садисты, а другим городам Крыма повезло больше, и их коммунисты были нормальными людьми? Материалы все той же деникинской комиссии показывают, что насилие и зверства были визитной карточкой новой власти на всём крымском побережье. Но самое страшное произошло не в Ялте: «Вечером 14 января 1918 года на взморье вблизи Евпатории показались два военных судна -- гидрокрейсер „Румыния“ и транспорт „Трувор“. На них подошли к берегам Евпатории матросы Черноморского флота и рабочие севастопольского порта. Утром 15 января „Румыния“ открыла по Евпатории стрельбу, которая продолжалась минут сорок. Около 9 часов утра высадился десант приблизительно до 1 500 человек матросов и рабочих. К прибывшим тотчас присоединились местные банды, и власть перешла в руки захватчиков».

Дальше начались обыски и аресты. Врывавшиеся большевики отбирали не оружие, а всё то, что попадало им под руки. Словно ангелы смерти шныряли по Евпатории матросы «с вымазанными сажей лицами или в масках». Они арестовывали офицеров и всех, заподозренных в контрреволюции.

«Арестованных отводили на пристань в помещение Русского общества пароходства и торговли, где в те дни непрерывно заседал временный военно_революционный комитет, образовавшийся частью из прибывших матросов, а частью пополненный большевиками и представителями крайних левых течений г. Евпатории. Обычно без опроса арестованных перевозили с пристани под усиленным конвоем на транспорт „Трувор“, где и размещали по трюмам. За три_четыре дня было арестовано свыше 800 человек. Обхождение с арестованными было наглое, грубое, над ними издевались, и первый день им ничего не давали есть».

Задержанных не кормят даже по двое суток, потом вдруг приносят ведро бурды, миски и одну ложку. Оказывается, офицеров было приказано кормить только остатками, собранными из мисок прочих арестантов! Далее следовал «справедливый» пролетарский суд и один приговор для всех -- смерть. Мучительная. «Казни производились сначала только на „Румынии“, а затем и на „Труворе“ и происходили по вечерам и ночью на глазах некоторых арестованных. Казни происходили так: лиц, приговорённых к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду».

Этим ещё крупно повезло. Бросали за борт и живых. Озверевшие матросы расставляют связанных людей вдоль борта, а потом ударом ноги отправляют их в море. На берегу весь этот ужас наблюдают родственники приговорённых: «Эта зверская расправа была видна с берега, где стояли родственники, дети, жены… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись».

Вечная память Николаю Владимировичу Татищеву и другим невинным жертвам, живыми сброшенными в воду! Как это ни страшно звучит -- но и они были просто счастливчиками. Революционные матросы, ещё девять месяцев назад вытягивающиеся во фрунт перед офицерами, теперь быстро теряли человеческий облик. Материалы деникинской комиссии без содрогания читать невозможно:

«…Со слов очевидца, картина этих зверств была такова: перед казнью по распоряжению судебной комиссии к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу мимо целого ряда вооружённых красноармейцев и вели на так называемое „лобное место“ (место казни). Тут жертву окружали со всех сторон вооружённые матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали верёвками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезывали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки, и в таком виде жертву бросали в воду. После этого палубу смывали водой и таким образом удаляли следы крови. Казни продолжались целую ночь, и на каждую казнь уходило 15_20 минут. Во время казней с палубы в трюм доносились неистовые крики, и для того, чтобы их заглушить, транспорт „Трувор“ пускал в ход машины и как бы уходил от берегов Евпатории в море. За три дня, 15, 16 и 17 января, на транспорте „Трувор“ и на гидрокрейсере „Румыния“ было убито и утоплено не менее 300 человек».

Потому просто утопленный живым граф Татищев мог считать, что ему крупно повезло! А изощрённые садисты выдумывают самые невероятные способы умерщвления людей: «Ужаснее всех погиб штабс_ротмистр Новацкий, которого матросы считали душой восстания в Евпатории. Его, уже сильно раненого, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта».

Князь Оболенский волею судьбы заброшенный в то время в Крым, вторит материалам деникинской комиссии: «В Севастополе шли массовые расстрелы, в Ялте офицерам привязывали тяжести к ногам и сбрасывали в море, некоторых после расстрела, а других -- живыми. Когда после прихода немцев водолазы принялись вытаскивать трупы из воды, они оказались на дне моря среди стоявших во весь рост, уже разлагавшихся мертвецов. В Евпатории подвергали убиваемых страшным пыткам, которыми распоряжались две женщины_садистки. В Симферополе тюрьма была переполнена, и ежедневно заключённых расстреливали „пачками“. И вокруг нас по дачам рыскали севастопольские матросы , грабили, а кое_кого и убивали».