Начало движения Реформации

Лекция: Начало движения Реформации

Мы видели, каков был исход Цезаря Борджиа. 26-дневное правление преемника Александра VI - Пия III не оставило следа; но Юлий II имел великое влияние на судьбы Италии. Он принадлежал к числу тех итальянских изгнанников, которые в 1494 г. склонили Карла VIII в походе его в Италию. Во все время жизни, будучи кардиналом, он находился в оппозиции с папою. Вступив на престол, он обнаружил замыслы, каких мы давно не видели у пап итальянских. Ему было около 70 лет, но он сохранил энергию тела и духа. Его несправедливо упрекают в том, что он не дорожил значением папства, напротив, немногие так высоко понимали это значение; но у него были свои личные страстные цели -- освобождение Италии от иноплеменников. Этой цели он подчинил значение папы. Но он дурно взялся за это. Когда он вступил на престол, Северная Италия принадлежала французам, также Милан и Генуя; Флоренция под восстаниями демократии (восстановленным демократическим правлением) не могла играть великой роли, которую играла прежде в судьбах Италии; Южная Италия находилась в руках Фердинанда Испанского. Собственно, одно только итальянское государство оставалось твердым, на которое с надеждой обращали взоры патриоты,-- Венеция. С нею-то начал спор Юлий II; он потребовал от нее возврата земель, занятых в Романии; он отыскал старинные права пап на некоторые города, принадлежавшие Венеции. Венециане отказали -- тогда раздраженный старик обратился к Франции, Испании (Максимилиану), князьям итальянским и всем предложил участие в добыче Италии. На Венецию он наложил проклятие и на тех, кто войдет с нею в сношения. В Камбрев исходе 1508 г. (10 декабря) составилась известная Камбрейская лига, в которую вступили Фердинанд, Максимилиан, Людвиг, папа, король венгерский, герцог Савойский и Феррарский и мелкие итальянские владетели. Каждому определен был известный участок в добыче Венеции. Уже против этих одних сил не могла бороться Венеция, но к этому прибавились утраты (торговой) монополиии на Востоке, неудачи в битве на берегах Индии с португальцами. Можно представить положение. К этим несчастьям присоединилось еще другое: пороховой магазин в Венеции был взорван; крепость, выстроенная в Бресчии, была также взорвана на воздух вследствие несчастного случая; суммы, посланные в пособие Венеции, были захвачены. Но она не унывала. Никогда, может быть, она не заслуживала такого уважения. Она призывала к оружию всю Италию, и было ясно видно, что дело идет не об одной Венеции, а о целой Италии; теперь или никогда можно было освободить ее от иностранцев (Лучшие юноши вступали в венецианскую службу). 614 дворян венецианских употребили большую часть своего состояния на вооружение отдельных отрядов. Одним словом, все силы ее были напряжены для неравной борьбы. Но сенат Венеции, правительство не могли отделаться от той обычной недоверчивости к отличным гражданам, которую мы встречаем везде (во всей венецианской истории), вместо того чтобы вверить войско одному начальнику, они разделили власть между двумя -- Петильяно и Альбиано. Трудно было сделать выбор более неудачный; оба они пользовались военной репутацией, но отличались совершенно разными качествами. [Альбиано был разражительный, исполненный ненависти к иностранцам, давно живший только надеждою сразиться с ними; Петильяно -- старик осторожный, искусный военачальник, но не способный разделять власть с молодым и пылким Альбиано. ] При Аньядело в 1509 г. встретились французы с венецианцами. Между военачальниками произошло несогласие; Альбиано начал сражение, товарищ ему не помог, венециане были разбиты наголову. Это была также последняя национальная битва, проигранная Италией. Надолго не видела после Италия национальных дружин своих. Здесь пали лучшие ее представители. Она, по крайней мере, гордилась, что из 8000 павших не найдено было ни одного с раной в спину. За победой Людвига наступил ряд неудач. Максимилиан овладел владениями на севере, города сдавались один за другим, Людвиг подступил к самой Венеции и пустил в нее несколько (сот) ядер. Но в этих страшных обстоятельствах сенат не терял духа, укреплял Венецию, готовился к войне насмерть и между тем выжидал более благоприятных обстоятельств. Дело в том, что для таких опытных политиков, какие стояли во главе Венеции, было ясно, что противиться открытыми силами невозможно и союз Камбрейский не прочен. Первый примирился с ними бывший виновник союза Юлий II. Ему было жаль Венеции, он прекратил военные действия, снял проклятие и принял роль посредника между Венецией и Испанией. Венеция сделала несколько уступок Испании, опасность с этой стороны миновала. Максимилиан, который сам не в силах был вести войну и поссорился с Людвигом, отказался также от союза; остался один Людвиг, сделавший всего более (вреда Венеции) и ничего не получивший в добычу. Таким образом, Людвиг не отступился от намерений. Против него в Риме в 1511 составилась Святая лига для изгнания иностранцев и противников из Италии между папой, Венецией, Фердинандом и Максимилианом. Война эта продолжалась с лишком 3 года. Союзники беспрестанно изменяли один другому, переходя с одной стороны на другую. В 1512 г. Франция, по-видимому, одержала перевес над своими врагами; явившийся на театре войны племянник короля Гастон de Foix, герцог Неймурский, одержал в три месяца четыре большие победы, но это стоило большого числа воинов. При Равенне пало 12000 испанских ветеранов, соединенных с папскими войсками, но здесь был убит Гастон, ему было тогда 23 года от роду. Вместе с ним счастье оставило французские знамена. В 1513 г. они были наголову разбиты при Наварре швейцарцами; в 1514 г. грозили самой Франции иноплеменники; Генрих VIII сделал вылазку (во Фландрии), швейцарцы были около Дофине. Максимилиан соединился с Генрихом VIII; на юге союзник Франции -- король Наваррский утратил все земли по ту сторону Пиренеев. Людвиг заключил мир с противниками, но умер в начале 1515 г. Юлий II умер еще в 1513 г. По наружности результаты войн Карла и Людвига были уравнены. Милан был отнят у французов; в Неаполе они недолго удержались, дело было ознаменовано утратами, расточением сил, бесплодной славой. Но если вглядеться внимательнее, то мы видим, что эти войны произвели великие перемены в отношениях государственных. В течение средних веков народы европейские пришли в тесные связи между собой, и теперь образовалась система политического равновесия. Усилия Франции показали опасность другим державам. Самые войны носят теперь уже другой характер, чем в средние века. Известно, как мало кровопролитны были сражения средних веков; войны же итальянские редко оканчивались без страшного кровопролития. Но можно сказать, что здесь в последний раз блеснули рыцарские доблести средних веков; следственно, видим здесь странную смесь рыцарских преданий с новым порядком и рыцарство возвеличено было здесь некоторыми высокими личностями; таков был рыцарь без страха и упрека Баярд (о котором мы имеем превосходную современную историю, составленную человеком, близким к нему: хроника о добром рыцаре Баярде). Таково было и другое лицо -- La Тгеmaui11е, затем Гастон. Читая в современных источниках характер лиц вождей итальянских войн, мы увидим резкую противоположность между этими рыцарями и испанскими полководцами, Ганзольво Кордуанским, Петром Наваррским и другими вождями испанскими, которые вовсе не дорожили рыцарской честью; Испания познакомила тогда Европу с войнами бесчеловечными, без рыцарской поэзии, которых цель была одна -- успех без разбора средств. Но этим не ограничились результаты войн. На классической почве Италии познакомились французы, немцы и испанцы с тем античным миром, который начинал возрождаться. Без них не был возможен блестящий век Франца I. Не только ученые приняли идеи и влияние Италии (познакомились с великими произведениями древности), но дворяне французские вышли там из тесного круга феодальных идей, познакомились с высшими наслаждениями и требованиями.

Преемником Людвига был граф Ангулемский Франц I (1515 г.) Ему было только 21 год от роду. Он получил по времени очень хорошее воспитание, воспитателем его был рыцарь Гувен, приобретший в итальянских войнах высшее образование; биограф Баярда говорит о Франце, что до Франца не было короля, до такой степени любимого дворянами; Франц недаром назывался le premier gentilhomme, он был представителем всех доблестей и недостатков, которыми отличались французские дворяне 16 столетия. Несмотря на истощенные силы Франции, на необходимость дать ей отдохновение, Франц тотчас по восшествии на престол решился идти в Италию и возвратить Милан, которым владел сын Людовика Моро Максимилиан Сфорца. В конце 1515 года Франц двинулся к Италии чрез Швейцарию и Альпы. Максимилиан обратился к швейцарцам за помощью, те обещали; они понимали Милан как свою лену, брали значительные деньги с герцогов; между городами Швейцарии тогда возникло честолюбивое требование, они вздумали овладеть Италией сами и отстоять ее; они славились тогда своей силой и счастьем. Они хвастали, что могут пройти Францию с одного конца на другой, опустивши копия свои, и не встретят сопротивления. Дотоле они не были никогда побеждаемы. От числа швейцарских воинов, находившихся в итальянских и французских армиях, обыкновенно зависела победа. Огромные деньги, получаемые швейцарскими кантонами за войска, произвели искажение нравственности. В 1494 г. они в числе 8000 вступили с Карлом VIII в Италию. В 1494 - 1515 получили они до 100 миллионов франков, сумма огромная по тогдашнему времени. Теперь они стояли на страже у Милана, готовые защищать его против французов. Преемник Юлия Лев X Медичис, полагаясь на защиту швейцарцев, спокойно ожидал французского нашествия. Но он ошибся. 13 сентября 1515 г., в 10 милях от Милана, при Мариньяно французы напали на швейцарцев. Старый маршал Тривульций, итальянец, участвовавший во всех великих битвах в Италии, говорил, что Мариньянская битва была по сравнению с ними битвой гигантов; она не была решена ночью и тянулась весь следующий день; швейцарцы показали себя достойными своей славы. Французская армия не раз была в опасности быть разбитой; кроме личного участия рыцаря-короля, здесь замешана была личная честь и гордость французских дворян; gens d'armerie потеряла перед тем свою славу, швейцарцы отзывались о ней с презрением. 14 числа к вечеру швейцарцы были сбиты со всех позиций и должны были уступить; они потеряли 20000 лучших воинов и славу непобедимости (Французы тоже потеряли много). Этой битвой Франц вступил в историю; по-видимому, было возможно для него то, чего не успел Карл VIII и Людвиг. Максимилиан Сфорца уехал во Францию, где и умер. Папа Лев X решился в свою очередь просить мира и выехал навстречу королю в Болонью; мир был заключен между Францем и папою. Известно, что такое была Прагматическая санкция, состоявшаяся во Франции в 1438 г. под властью короля Карла VII, под влиянием [Базельского] собора. Ею утверждена была независимость французской церкви против папских притязаний. Капитулы монастырей удержали право выбирать епископов и аббатов. Сверх того, здесь было высказано начало, которое более всего вредило папе,-- подчинение папы соборам. Людвиг XII грозил Юлию собором, Максимилиан также; они затевали против папы собор в Пизе, 1511 год. Но собор [не состоялся]. Папа созвал против собор Лютеранский 1512 г. Франц, по-видимому, мог теперь требовать от папы всякого рода уступки. Он отказался от Прагматической санкции и сделал папе много уступок со своей стороны. Папа предоставил королю право предоставлять ко всем духовным должностям лица, ему угодные. Этим окончательно завершено было дело Людвига ХI - утверждение неограниченной королевской власти. Дотоле в средине самого королевства было сильное сословие, богатое, со значительной самостоятельностью, относившееся прямо в Рим. Король теперь взял в свои руки его права. Только для некоторых монастырей была сделана оговорка, но они не имели значения; зато, папе предоставил король сбор некоторых повинностей, от которых должен был папа отказаться вследствие Прагматической санкции. То есть открылось странное явление: папа отказывается от своих духовных прав и отдает их королю, король отказывается от своих светских прав и отдает их папе.

Мы остановились на конкордате между папой Львом X и Францем I. Им отменена была Прагматическая санкция 1458 г. Королю отдано было в руки замещение церковных должностей, папа выговорил себе сбор некоторых доходов; главными из них были аннаты (annates). Эти доходы состояли в следующем: по смерти каждого духовного высокого сановника, епископа или аббата годовой доход с его паствы поступал в папскую казну. На это жаловалось духовенство. Впрочем, папа немного выигрывал здесь, ибо король имел во власти право сократить эти доходы. Делалась оценка доходов, владений, конечно, сообразно с местными интересами. Но конкордат встретил сильное сопротивление во Франции со стороны духовенства и парламента парижского. Мы знаем, что первоначально это было высшее судебное место без всякой законодательной власти; только при издании новых королевских повелений парламент вносил их в свои списки законов, сообразуясь с другими законами, что называлось enregistrer. Еще в XV столетии парижский парламент несколько раз обнаруживал желание воспользоваться этим правом, чтобы протестовать против королевских повелений. Эту возрастающую силу должно было усмирить. С этой целью Карл VII и Людвиг XI так увеличили число парламентов. Но никогда парламент не обнаруживал такой сильной оппозиции, как в 1516, 1517 гг. по случаю внесения конкордата в собрание французских законодательных актов. Король должен был прибегать к силе, угрозам и едва сломил оппозицию парламента. Но ненависть к конкордату и сожаление о Прагматической санкции остались во Франции еще более двух веков. Еще в XVII столетии раздаются голоса об этом. Галликанская церковь, еще в XVII столетии помнившая о своих льготах, протестует против конкордата. Между тем в 1516 г. умер Фердинанд Католик, оставив по себе преемниками двух внуков -- Карла и Фердинанда. На этих двух юношах лежала надежда двух династий: Испанской и Габсбургской. Карл и Фердинанд были сыновья Филиппа, сына Максимилиана от Марии Бургундской и Иоанны, дочери Фердинанда Испанского. Таким образом, им доставалось наследие Австрийского дома, Бургундии и Испании и в то самое время, как Испания усиливается открытием Америки и завоеванием там огромных земель. Многие думали, что Фердинанд в духовном завещании разделит владения, но совет кардинала Хименеса, игравшего главную роль при Изабелле и Фердинанде, превозмог. Он представил им всю опасность такого деления, наследником назначен старший, Карл. Фердинанду назначена только пожизненная пенсия. Таким образом, на двух главных престолах Европы мы видим двух юношей; Франца I и Карла I Испанского, V Немецкого. Карл был моложе, но он не подавал таких надежд, как Франц. Свидетельства тогда его видевших показывали его нерешительным, робким, задумчивым юношей, предоставившим правление государством людям, окружавшим его с детства, особенно де Шевру (de Chievres), воспитателю своему -- кардиналу, впоследствии папе Адриану VI; сам он не показывал особенно деятельности и таланта. Между тем обстоятельства в Испании были трудные. Дело Фердинанда и Изабеллы готово было рушиться. Инквизиция, введенная ими, возбуждала общий ропот. Города, на которые католические государи опирались в борьбе против аристократии, в свою очередь принимали оппозиционное положение. Кортесы не хотели присягнуть в верности новому королю, не вытребовав предварительного согласия со стороны короля на все права их. Единственный человек, который мог удержать эти оппозиции, был Хименес. Но Карл удалил его от дел, очевидно, по совету своих нидерландских советников. Хименес не вынес этого и умер в 1517 г. Карл был воспитан в Нидерландах, принял более нидерландский, чем испанский, характер, принадлежал более Нидерландам, и первые годы его правления прошли под влиянием с этой стороны. Это было несчастье Карла: он правил множеством земель, в которых везде был иностранец: для Германии, Испании, Италии (немцы смотрели на него как на испанца, испанцы долгое время как на нидерландца, для Италии он был иноплеменным завоевателем). Это ставило его в ложные, тяжелые отношения к подданным. Борьба испанских общин с королевской властью приняла решительный характер несколько позже. Но теперь судьба Европы находилась под влиянием двух юношей, и никогда положение Европы не было так трудно, не требовало таких опытных вождей. В 1517 г. началось движение Реформации.

Реформация. Marheinike. Geschichte der Deutschen Reformation. Книга его, лишенная драматического интереса, содержит очень хорошее изложение догматической стороны истории Реформации. Из новейших сочинений самое знаменитое и полезное -- книга Ranke Geschichte der deutschen Reformation, 5 томов, 6-й том содержит дополнения и приложения. Ранке не довольствовался трудами своих предшественников и изданиями материалов, он тщательно изучил памятники во Франции и Бельгии. Вследствие того он представил самую полную картину Реформации, какая у нас есть до сих пор. Есть еще Histoire de la Reformation d'Aubigne -- добросовестная книга, но с ограниченным взглядом, с явным пристрастием против католицизма.

Мы видели, какое движение совершалось в умах до начала Реформации. Схоластика как наука подверглась нападению со стороны гуманистов. Но дело шло не об одной науке, а о целой системе, политической и церковной жизни. Никогда еще папство не выставляло таких притязаний и надменных теорий, как в это время. Богословы выставляли права папы выше всего; принимая юридическую формулу, они ставили следующий вопрос: есть ли возможность апелляции от папы к богу? И решали его отрицательно. Иоанн Торквемада (Томас Торквемада - доминиканец, в 1481 г. глава испанской инквизиции, жестокий) в конце XV столетия выставляет следующее мнение: если бы не было папы, и Святое писание не имело бы никакой силы. Другой богослов, знаменитый кардинал Каэтан, Фома из Гаеты, учил, что в случае порочности папы церковь имеет право только молиться о его исправлении, но не роптать. Одним словом, прежние смелые теории (высказанные на соборах) устранены из богословских учений. Но оппозиций было много. С одной стороны, светские государи недовольны были вмешательством пап; конечно, это вмешательство ограничивалось только денежными мерами и финансовыми сборами. Государи с неудовольствием допускали это влияние пап на такое могущественное сословие в средние государства, каково было духовенство. С другой стороны, народ жаловался на эти тяжелые сборы огромного количества денег, выходившего из каждого государства в Рим; жаловался на назначение в духовные должности иноплеменников, ибо очень часто папа назначал, особенно в Германию, епископов и аббатов итальянцев, не знавших языка страны. Часто эти назначенные церковью сановники вверяли управление монастырями дьяконам своим, довольствуясь только получением дохода. Наконец, образованная часть народонаселения, именно те, в которых происходило движение литературное, где обнаружились первые стремления гуманизма, была враждебна папе вследствие злоупотреблений, за которые она взваливала на него исключительный ответ. Он был в ее глазах представителем всего этого порядка вещей и защитником суеверий и невежества (господствовавших в европейских университетах, школах). Но мы уже видели, какими орудиями действовали гуманисты, сочинения их расходились только в образованном кругу общества; в низших слоях действовала литература другая, чисто народная, более грубая в формах своих, но которой результаты были также разрушительны. Изучая историю средних веков, мы видели, что каждое сословие тогда имело свою литературу. Литература городов состояла из сказок, большей частью сатирического содержания, и замечательно, уже с XII столетия обыкновенно здесь играют роль лица, принадлежащие к духовенству. Но эта литература достигла в Италии высшей художественной формы в (Декамероне) Боккаччо. В Германии она приняла самый резкий и насмешливый тон XV в. Стоит взглянуть только на тогдашние переделки сказки о попе Амисе, Соломоне и Морольфе. Тиль Елен-spiegel -- это вроде нашего Ивана-дурачка. Но под этой грубой формой скрывался здравый смысл, о который сокрушались и наука, и представители тогдашнего общества; он приходил в соприкосновение со всеми сословиями и смеялся над всеми. Наконец, литературные произведения с таким же направлением большего объема. Корабль глупцов -- Nагrenschiff Sebastian'а Brant'а. Он собирает на один корабль всех глупцов; здесь являются представители всех сословий и смешная сторона каждого сословия с его недостатками, преданные глупости и осмеянные. Себастьян не любит книг, ибо в них расходится бесполезное учение, он требует здесь только смысла, он знает греков, не писавших много книг (только здравого смысла на вещи; он хвалит греков, ибо они не толковали много), но ясно смотревших на предметы. Своей низкой стороной это сочинение должно было произвести великое влияние. Доказательством служат бесчисленные издания этого сочинения, оно было переведено на все языки с бесчисленными подражаниями. Влияние этой книги было таково, что один из замечательных проповедников Гейлер из Кайзерсберга брал содержание своих проповедей из этой сатиры. Это были замечательные проповеди, исполненные насмешливых, резких выходок против всего существующего. Собственно, это были сатиры, сказанные с кафедры церковной. Но из этого мы видим, до какой степени глубоко проникло движение в массы. Притязания римской курии подвергались посмеяниям. Злоупотребления духовенства, которые в самом деле были велики, пороки и невежество монахов передавались на посмеяние народу. Мер против этого не принимали никаких.

Но рядом с этим шло другое, более серьезное и глубокое движение. Еще в средние века не раз поднимались религиозные оппозиции против католицизма. В начале XII столетия в Южной Франции такая оппозиция была подавлена в альбигенцах. Потом мы видим такое же несколько резкое направление во Фландрии. В XIV и XV столетии великое движение поднято Виклефом и Гусом. Католицизм всегда имел перед собой какую-либо сильную ересь, с которой должен был бороться. Теперь все эти ереси получили голос, все сочинения сатирические, без сомнения, читались людьми этими, державшимися оппозиции. Многие принадлежали к оппозиции, не навлекая упрека. Лучшие люди требовали и сознавали потребность преобразования -- Иоанн Кох, Wessel и др. Все они занимали почетные должности в церкви и кафедры в университетах немецких. Они писали и учили громко о необходимости изменений, о глубокой порче нравов, об упадке нравственности, благочестия в народе, о необходимости восстановления прежнего религиозного чувства, сообразно с требованиями нового времени. В особенности эти требования нашли отзыв между монахами Августинского ордена. Отсюда вышли некоторые из самых значительных тогдашних проповедников, проникнутые новым духом, которые пытались восстановить чистоту евангельской жизни между духовенством. Важнейшее место занимает здесь Таулер -- один из величайших проповедников с великим талантом и благочестием. Это чисто религиозное направление проникло в литературу и высказалось в безымянной книге Deutsche Theologie. Уже самое название показывает на нечто противное итальянскому богословию. Папа был итальянец, враждебный интересам немецкого народа, и католицизм потому часто называли итальянским богословием. Содержание учения этой книги, написанной с большим талантом, основано на учении блаженного Августина. Автор отвергает значительную часть обрядов католических и говорит, что очистить человека может только одна благодать, никакие внешние подвиги не помогут здесь, то есть умы были настроены к борьбе, когда явился Мартин Лютер. Мы имеем несколько биографий его: две новые, из которых одна в Германии -- Юргенса, содержащаяся в 2-х томах; там жизнь реформатора до -- 1517 г., до вступления на поприще. Описана его молодость, деятельность простого человека. Французская -- Audin [автор], посвятивший исключительно труды свои реформационной эпохе, но далеко не заслуживший той славы, которой пользуется. Сочинение написано в высшей степени пристрастно, не без некоторого знания, но с частым умышленным искажением фактов. Между прочим, он часто ссылается на протестантские источники, ссылки находятся внизу страницы, но в книге, на которую ссылка, сказано совсем иное, чем в истории.