Сражения Суворова

Сражения Суворова. Семилетняя война

Боевую службу А.В. Суворов начал в Семилетнюю войну (1756-1763 гг.), которую вели Австрия, Франция, Швеция, Саксония, Польша и присоединившаяся затем Россия против Пруссии. Поводом к этой войне послужило следующее обстоятельство: после смерти Вильгельма на прусский престол вступил Фридрих Великий. При нем Пруссия быстро начала возвышаться, и он своими первыми победами довел Австрию до унизительного положения. Императрица Австрии Мария-Терезия при первом удобном случае решилась ему отомстить. До этого времени Австрия находилась в постоянной вражде с Францией. Но теперь эти враги помирились и сделались союзниками. Франция же, бывшая до этого союза в дружбе с Пруссией, стала ее врагом. Этот странный союз и вражда произошли только из-за личных неудовольствий и вражды лиц, находившихся во главе правления во Франции против Фридриха Великого. Узнав о таком союзном договоре против Пруссии, Фридрих в августе 1756 года внезапно вторгся в Саксонию с 60000-м войском и занял Дрезден. Таким образом началась Семилетняя война.

Первым делом, в котором пришлось участвовать Суворову, было сражение при Кунерсдорфе (близ Франкфурта-на-Одере). Фридрих потерпел жестокое поражение, был в отчаянии и считал все потерянным, так что думал лишить себя жизни. Надо заметить, что русская армия находилась под начальством Салтыкова. Он не воспользовался своей победой и неизвестно почему отступил. Удивленный этим, Суворов сказал Фермеру, бывшему главнокомандующему русской армией: “На месте главнокомандующего я бы сейчас пошел на Берлин” Как оказалось, этого ожидал и Фридрих, который писал королеве, чтобы она уехала из Берлина с семейством и перевезла бы архивы в Потсдам, так как Берлин, может быть, вынужден будет сдаться неприятелю

Хотя те битвы, в которых приходилось участвовать Суворову, были незначительны, тем не менее он успел обратить на себя внимание многих, в том числе и генерала Берга. Последний, получив себе в командование летучий отряд, начал просить Суворова к себе, к которому и был скоро причислен. Летучий отряд Берга, прикрывая отступление русских войск, двинулся к Бреславлю. Во время этого похода Суворов неоднократно имел случай выказать свой талант прекрасного, дальновидного полководца. Так например, Суворов с полковником Текелли, находясь в голове Бергова корпуса, неожиданным набегом захватил Вальштатский монастырь и истребил бывшие в нем запасы сена. При Бунцельвице, где соединились армии союзников, Суворов с казаками беспрерывно тревожил прусский лагерь и однажды с небольшим числом казаков захватил прусский пикет, отбил посланный против него отряд гусар и в пылу преследования их достиг неприятельских окопов, так что мог рассмотреть палатки королевской квартиры в лагере. Этот поход окончился занятием Гальнау, где Суворов получил две раны. Так как лекарей не было, он сам примочил раны вином и перевязал их. После выздоровления ему поручили начальство над Тверским драгунским полком и послали отбить вылазку, сделанную из Колберга, где под Суворовым была убита лошадь. Закончил свои подвиги Суворов нападением на Платена, вынудив пруссаков отступить с обозом к местечку Треппау. Наконец Колберг сдался. Тогда Суворову было поручено начальство над Архангелогородским полком и он был представлен Румянцевым к награде за “быстроту при рекогносцировке, за отважность в битве и хладнокровие в опасности” (отзыв Берга о Суворове).

Неожиданное событие положило конец войне. 25 декабря 1761 года скончалась императрица Елизавета Петровна. Наследник ее, император Петр III, не только прекратил войну с Фридрихом, но, преклоняясь перед его славой, заключил с ним союз против Австрии. Фридрих торжествовал, но радость его была непродолжительна, и 28 июня, после скоропостижной смерти Петра III, на престол вступила императрица Екатерина II, которая совершенно отказалась от всякого союза, не видя в нем решительно никаких выгод для России. Война прекратилась Губертсбургским миром (1703 г.). Каждая держава осталась при своем, за исключением огромных потерь деньгами и людьми.

Суворов до окончания войны находился в действующей армии. После взятия Колберга он был прислан в Петербург с донесениями, представлялся императрице и был переведен в Суздальский полк, который стоял на квартирах в Новой Ладоге. Впоследствии Суворов не раз вспоминал свои первые боевые годы. Так, например, во время одного развода, который был сделан Фанагорийскому полку, он обратился к солдатам с такими словами: “Дети, богатыри мои, а помните, как в Семилетнюю войну с одним эскадроном гнали целый полк?” Эти слова Суворов произнес в присутствии прусского генерала, который находился при нем.

В это время к нему подошел с рапортом гренадер полка. Увидев огромного солдата, Суворов испуганно отскочил и крикнул, указывая на него: “Боюсь!.. Боюсь!.. Он страшен!” Затем спросил у гренадера: “Может ли он на свой штык взять полдюжины немцев?” “Этого мало, ваше сиятельство, -- быстро ответил вестовой, -- я справлюсь и с дюжиной”. “Помилуй Бог, ты чудо-богатырь!” -- сказал Суворов и велел адъютанту наградить его, а сам, между тем, обратясь к иностранным генералам, бывшим тут же, продолжал: “Помилуй Бог! У меня все чудо-богатыри: колют по дюжинам. Этот гренадер сейчас сказал, что ему полдюжины мало”.

Сражения Суворова. Первая польская война

Cо времен Петра Великого в Польше утвердилось политическое влияние России, и православное население начало обращаться к русскому правительству с жалобами на религиозные преследования. Но представления русских послов и резидентов в Варшаве в пользу православных оставались почти без последствий: польское правительство, по своему бессилию, ничего не могло сделать. Екатерина II решила прекратить беспорядки в Польше и после смерти Августа III (1763 г.) назначила королем Станислава Понятовского. Его избрание обрадовало истинных патриотов, так как с согласия Екатерины II было уничтожено злоупотребление гибельной свободой голосов (liberum veto). Но возвышению Станислава завидовали его личные враги, к тому ж Станислав боялся их и не решался на открытую дружбу с Екатериной II. Заискивая перед императрицей, Станислав имел в то же время тайные сношения с Австрией. Екатерина вознегодовала и перешла на сторону противников Станислава.

Посол Екатерины князь Репнин явился вполне самовластным на сейме 1766 года, на котором Станислав и его робкие друзья подписывали то, что диктовал им Репнин. Тогда вся Польша, друзья и враги, все вознегодовали на Станислава. Польша была готова к восстанию. В лице Адама Красинского, человека необыкновенного ума, нашелся предводитель. Помощником же его был Пулавский, человек неподкупной любви к отечеству и непобедимый в мужестве.

Пулавский и его сообщники тайно набирали дружины. Опасаясь, что Репнин все узнает и предупредит восстание, он согласился начать его, не дожидаясь окончания медленных переговоров Красинского с Австрией и Пруссией. И вот 29 февраля 1768 года главные предводители, соединившись в Баре, издали воззвание к полякам, объявив себя конфедератами, Станислава же, как изменника отечеству, -- лишенным престола. Узнав об этом, Репнин открыл военные действия. Плохо вооруженные отряды конфедератов, состоявшие под начальством нескольких вождей, почти независимых друг от друга, не могли устоять против регулярных войск. Спустя четыре года конфедерация была уничтожена и по общему соглашению России, Пруссии и Австрии Польша была разделена (1773 г.)

В этой войне отличился и наш знаменитый полководец и вполне оправдал выбор императрицы. Произведенный 22 сентября 1768 года в бригадиры и получив приказ “о немедленном выступлении и поспешном следовании”, он выступил и в течение месяца прошел с полком более 1000 верст. Весной 1769 года Суворов явился в Польшу и целых 4 года провел там в беспрерывных битвах, укрощая вооруженные силы конфедератов, со стремительной быстротой переходя из одного конца страны в другой и повсюду разбивая поляков, постоянно вновь собиравшихся. В 1771 году он уничтожил польский отряд под Ляндскроною, разбил конфедератов у Замостья, затем быстро переправился в Литву и рассеял войско Очинского. В следующем году освободил Краков, захваченный поляками и французами. Этими победами он ослабил силы конфедератов, которые вынуждены были смириться.

За усмирение польского восстания Суворов был произведен в генерал-майоры, а кроме того за взятие Кракова пожалован 1000 червонцами. Войскам же, участвовавшим в деле, Екатерина II назначила для раздачи 10000 рублей.

Сражения Суворова. Первая турецкая война

Тем временем Турецкая война, начавшаяся в 1769 году одновременно с польским восстанием, продолжалась. Главнокомандующий русской армией генерал Румянцев разбил турок и татар в двух решительных битвах при Ларе и реке Кагуле, где 17000 русских нанесли полное поражение турецкой армии численностью 150000 и 100000 человек соответственно. Румянцев брал турецкие крепости одну за другой. Граф Орлов, командовавший русским флотом, разбив турецкий флот в архипелаге, заставил турок укрыться в Чесменской гавани, где и сжег дотла всю их флотилию. Тогда турки заговорили о мире и начались переговоры. Хотя Румянцев своими победами и заставил султана просить мира, но предложенные Екатериною условия были таковы, что султан решился лучше продолжать войну, чем согласиться на них. Война возобновилась с еще большим ожесточением.

Суворов, находившийся в то время в Финляндии, слышал, что переговоры не удались и, томясь в бездействии, начал просить о зачислении себя в действующую армию. В 1773 году Суворов появился на театре турецкой войны. Представившись в Яссах графу Румянцеву, Суворов получил назначение в дивизию генерал-поручика графа Салтыкова, который послал его с небольшим отрядом войск наблюдать за турками в Туртукае. Суворов обратил внимание Салтыкова на крайнюю малочисленность своего отряда: около 500 человек пехоты против четырехтысячного отряда турок. Но просьба Суворова была оставлена без внимания. Тем не менее 6 мая Суворов произвел разведки на Туртукай, причем опрокинул и обратил в бегство отряды турок (около 900 человек). Не дав неприятелю опомниться, Суворов в эту же ночь назначил ночную атаку. Надо заметить, что решаясь на такое предприятие, Суворов хорошо знал, что у этих лагерей помимо многочисленного войска имелись еще и четыре сильные батареи, занимавшие самые выгодные позиции. Ночью совершилась переправа через Дунай. Один за другим были взяты три неприятельских лагеря с их батареями, а затем -- горы Туртукай. Донесение Суворова фельдмаршалу состояло из двух строк:

“Слава Богу, слава вам! Туртукай взят и я там”.

Во время этой битвы, при атаке батареи, разорвало турецкую пушку и осколками сильно ранило Суворова в правую ногу.

Надо заметить, что взятие Туртукая Суворов произвел самовольно, без ведома главнокомандующего, который приказал ему произвести только разведки около Туртукая. Румянцев, раздраженный как плохими событиями на войне, так и самовольными действиями Суворова, вызвал его в главную квартиру. После строгого выговора Суворов был лишен командования, отдан под военный суд и осужден на смерть за ослушание. Больной лихорадкой, страдая от полученной при Туртукае контузии, Суворов жил в Бухаресте, когда неожиданно узнал, что решение военного суда отправлено к императрице, а ему велено опять явиться к Салтыкову.

Решение императрицы не заставило себя долго ждать. Препровождая к ней приговор суда, Румянцев препроводил и стихи Суворова, прибавляя, что посылает “беспримерный лаконизм беспримерного Суворова”. Екатерина в остроумной шутке узнала своего Диогена, подписала на приговоре: “Победителя не судят” и прислала Суворову крест св. Георгия II степени за храброе и мужественное дело.

Румянцев вынужден был скрыть свою досаду, а видя благоволение императрицы к Суворову, и вовсе изменил обхождение с ним: “изъявил ему свою благосклонность”, перевел в главный корпус и поручил самое опасное дело -- велел охранять Гирсово, занимаемое русскими за Дунаем. Суворов, укрепив Гирсово, отбил сильное нападение турок.

Несмотря на отдельные победы Суворова, события на театре войны продвигались вперед очень медленно. Румянцев все не решался прибегнуть к решительным мерам и бездействовал. Видя, что ему нечего делать в армии, Суворов с наступлением зимы взял отпуск и всю зиму прожил в Киеве.

К началу 1774 года Суворов, пожалованный в генерал-поручики, по воле императрицы вновь явился в армию. Румянцев разделил армию на три корпуса. Центральный, под его личным начальством, должен был перейти за Дунай и опять обложить Силистрию; правый корпус под начальством Салтыкова -- осадить Рущук, а левый, командуемый генерал-поручиком Каменским -- пойти налево, стараясь вытеснить главную турецкую армию из Шумлы. Назначение Суворова показало явное нерасположение к нему Румянцева. Сперва его оставили в резервах и поручили ему наблюдение за Дунайским берегом от Гирисова до Силистрии. Затем был отдан приказ присоединиться Суворову к корпусу Каменского и состоять под его начальством, как генерала, старшего по чину (Каменский был произведен в генерал-поручики всего годом раньше Суворова). Несмотря на такую явную несправедливость (так как здесь ни о каком старшинстве не могло быть речи, потому что оба они были в чине генерал-поручиков, боевое же прошлое Суворова было неизмеримо выше Каменского), Суворов безропотно принял это приказание, но опять действуя самостоятельно, не получив никакого приказа от Каменского, разбил на голову двадцатипятитысячный корпус турок при Козлуджи. Каменский и не думал упрекать Суворова в непослушании, а поступил гораздо хуже -- приписал успех битвы себе, сообщив Румянцеву о “славной Козлуджийской победе”. Румянцев усердно поздравлял и благодарил Каменского, а возмущенный до глубины души Суворов объявил, что по болезни служить более не может. Он явился в Фокшанах к Румянцеву, снова получил увольнение и отправился в Яссы, решив не возвращаться больше под знамена Кагульского победителя.

Между тем Каменский неожиданным переходом на цареградскую дорогу так испугал турок, что великий визирь поспешил вновь просить мира. Не осмеливаясь обнаружить слабость своей армии, Румянцев выехал к посланному визиря в селение Кучук-Кайнарджи и ровно через семь часов был заключен мир. Это было 10 июля 1774 года. По этому миру Россия приобрела часть Азовских и Черноморских берегов, русским купеческим кораблям открыто свободное плавание по Средиземному морю, Крымские, Буджакские и Кубанские татары объявлены независимыми от Турции, а султан за военные издержки должен был уплатить 4500000 рублей. Румянцев был по-царски награжден Екатериною, а Суворов был награжден шпагой с брильянтами.

Сражения Суворова. Вторая турецкая война

Потеря Крыма и Кубани для Турции была слишком чувствительна. Весь турецкий народ требовал возвращения этих областей. К тому же Англия и Пруссия исподволь подстрекали Турцию объявить войну России. Тогда турецкий султан предъявил несколько нелепых требований русскому послу и, получив от него отказ, объявил 13 августа 1787 года войну России. Были образованы две армии, одна под начальством Румянцева, а другая, называвшаяся Екатеринославскою, под начальством Потемкина, бывшего тогда уже фельдмаршалом. Но его личные подвиги ограничились завоеванием Очакова после трудной и дорого стоившей осады (1788 г.). Слава же этой войны принадлежит Суворову, который совершил целый ряд громких подвигов. Его отряд, находясь между Херсоном и Кинбурном, должен был прикрывать Крым. Он укрепил Кинбурн. Два раза турки пытались высадиться, но их попытки не увенчались успехом. Началась сильная бомбардировка крепости Кинбурн. На следующий день огонь турецкий еще больше усилился, и рано утром с Кинбурнской крепости стало заметно передвижение турецких войск. Суворов запретил своей артиллерии отвечать на их выстрелы и не мешать их высадке, объясняя свои действия словами: “Пусть все вылезут”. Между тем турецкие суда, подплывая к берегу, немедленно вбивали для ограждения от выстрелов сваи. Эти работы никем не нарушались: в крепости, по-видимому, все казалось спокойным. После полудня началось наступление турок. Весь отряд, которому было поручено отстоять Кинбурн, состоял из 1000 человек пехоты и 4 казачьих полков. Суворов всецело полагался на то, что внезапность удара послужит к легкой победе. Поэтому в одно время загремели выстрелы со стен крепости. Казаки ударили с флангов, и с крепости выступила пехота и бросилась в штыки. Турки пришли в замешательство и начали отступать. Бегающие по рядам дервиши пытались ободрить воинов. По приказанию Очаковского паши все турецкие суда после высадки войск немедленно отчаливали от берега. Так как не было спасения и путь к отступлению был отрезан, то турки отчаянно бросились в битву и поколебали русских. Тогда Суворов бросился вперед с криком: “Ребята, за мной”. Призыв любимого полководца так воодушевил русских, что турки были сбиты вторично, но, воротившись еще раз, произвели страшное нападение. Окружавшие Суворова били убиты или ранены. Сам же он был ранен картечью в бок и в левую руку. Наскоро омыв и перевязав раны, он вновь вернулся в битву и своим присутствием способствовал победе русских. За Кинбурнскую победу Екатерина наградила Суворова Андреевским орденом и Высочайшим рескриптом, где написала: “Вы заслужили его верой и верностью”.

Всю зиму Суворов провел в Кинбурне, готовясь к новому нападению турок. Весной Потемкин стянул к Очакову главные русские силы. В мае месяце к Очакову подошел сильный турецкий флот, а в начале июня небольшая русская эскадра, выйдя из гавани Глубокой и расположившись в пяти верстах от турецкого флота, была атакована турками. Турецкий флот потерпел поражение и отступил к Очаковскому берегу. Суворов, понимая важное стратегическое положение Кинбурнской косы и предвидя новое нападение турецкого флота на русскую эскадру, укрепил ее берег батареями. Его опасения вскоре сбылись: турки двинули свой флот на русские суда, но эта атака окончилась для них очень печально: потеряв 15 кораблей, они вынуждены были уйти в открытое море. Между тем Потемкин не согласился на предложение Суворова тотчас же штурмовать Очаков, надеясь, что турки, устрашенные поражением флота, скоро сами сдадутся. Суворов не скрывал своего неодобрения действий главнокомандующего. Между тем нерешительность русских ободрила турок. Они предпринимали сначала небольшие вылазки и наконец осмелились на крупную, которая была направлена как раз на тот отряд, которым командовал Суворов. Сперва победа склонялась на нашу сторону, но вдруг произошло неожиданное обстоятельство, изменившее ход дела: Суворов был ранен пулей в шею и вынужден был передать начальство генерал-поручику Бибикову. Во время боя Потемкин неоднократно приказывал отступить и наконец послал дежурного генерала к Суворову на перевязочный пункт с вопросом: “Как он осмелился без повеления завязать такое важное дело!”

Суворов ответил на это стихами: “Я на камушке сижу, На Очаков я гляжу”...

После такого дерзкого ответа Суворов не мог более оставаться под начальством Потемкина и совсем больной, страдая лихорадкою и обмороками, уехал в Кинбурн. В Кинбурнской крепости произошел взрыв в лаборатории, и Суворов получил несколько сильных ушибов в лицо, грудь, руку и ногу осколками бомбы, попавшей в его комнату. Потемкин четыре месяца простоял перед Очаковым в бездеятельности и наконец 15 декабря, после стольких усилий, взял штурмом Очаков. За это он был награжден орденом Георгия I степени, а Суворову было пожаловано бриллиантовое перо на каску с буквой “К”.

Из Кинбурна Суворов отправился в Херсон, а затем в Кременчуг. Потемкин же, помня письмо Суворова, при распределении генералов в 1789 году на театре военных действий вовсе не занес Суворова в списки. Оскорбленный Суворов приехал в Петербург и, благодаря императрицу за полученные им в течение предыдущего года знаки отличия, высказал свое горе: “Матушка, я -- прописной!” -- “Как это?” -- спросила Екатерина. -- “Меня нигде не поместили с прочими генералами и ни одного капральства не дали в команду”. Императрица сейчас же сама назначила его в армию Румянцева, который вскоре был сменен князем Репниным, а общее начальствование над обеими армиями поручено было Потемкину. Суворов получил дивизию, соседнюю с левым флангом Австрийской армии, которой начальствовал принц Кобургский.

Осман-паша, главный турецкий военачальник, двинул свои войска на Фокшаны, чтобы сперва рубить австрийцев, а затем обратиться на русских. Принц Кобургский обратился к Суворову с просьбой о помощи. Суворов тотчас выступил и через сутки, пройдя 50 верст по ужасной проселочной дороге, был на новом месте. Избегая свидания с Кобургом, вечером того же дня он написал ему короткую записку, где изложил план наступательных действий против турок. Хотя принц был старше Суворова в чинах, тем не менее принял его план, надеясь на опытность Суворова. На следующее утро союзная армия, перейдя реки Тротуш и Путну, направилась тремя колоннами на главный турецкий лагерь, находившийся у Фокшан. Дружные действия союзников, несмотря на их малочисленность (7000 русских и 18000 австрийских) много содействовали успеху битвы. Войско Османа-паши, разбитое наголову после шестнадцатичасового боя, бежало в беспорядке на Рымник и Бузео. После битвы Суворов и Кобургский, не видевшиеся раньше, братски расцеловались друг с другом, чему последовала и вся их свита.

За эту победу Суворов получил бриллиантовый крест и звезду ордена Андрея Первозванного, а от австрийского императора -- богатую, усеянную бриллиантами, табакерку. Великий визирь после этого поражения успел вновь собрать большие войска и, переправившись около Браилова через Дунай, повел армию к Рымнику. Принц Кобургский снова попросил помощи у Суворова, последний немедленно выступил и дня через два соединился с австрийскими войсками. Неприятельская армия (115000 человек) более чем в четыре раза превосходила соединенные силы русских и австрийцев (около 25000). Несмотря на такое превосходство сил со стороны противника, Суворов решил неожиданно напасть на него. Союзники начали наступление ночью, переправились вброд через реку Рымну и при полной тишине двинулись двумя колоннами на турецкий лагерь. Битва началась с восходом солнца и продолжалась почти весь день. Турки были разбиты и обратились в дикое бегство. Напрасно великий визирь, который вследствие болезни ездил по рядам в коляске, употреблял все усилия, чтобы воодушевить турок; напрасно, забывая свою болезнь, он пересел на коня и, носясь по полю с Кораном в руке, убеждал бегущих, даже приказал стрелять в них из пушек -- ничто не помогало. Тогда визирь в отчаянии сам бежал за реку.

Победа при Рымнике представляет собою одно из самых выдающихся дел Суворова. Этой победой он доказал, как можно побеждать не многочисленностью войска, а духом его. За Рымникскую победу Суворов получил графский титул с прибавлением “Рымникский”, орден Георгия I степени, бриллиантовый эполет и шпагу, осыпанную бриллиантами с надписью: “Победителю Визиря”. Кроме того австрийский император пожаловал ему графский титул Римской Империи.

В 1790 году Австрия под влиянием Пруссии вышла из союза с Россией. Новый великий визирь, собрав большие войска, вознамерился открыть новые военные действия. Между тем, в руках русских находилось много небольших крепостей. Необходимо было взять еще одну из первоклассных крепостей -- Измаил. Крепость была безрезультатно обложена уже около двух месяцев. Потемкин назначил Суворова овладеть этой неприступной крепостью, предоставив ему самые широкие полномочия. Тотчас же по своем прибытии к Измаилу Суворов занялся обучением своих войск штурму, в чем сам принимал личное участие, показывая, как надо заваливать рвы фашинами, как подставлять к крепостным валам лестницу, и в короткий срок подготовил войско. Затем он послал к измаилскому сераксиру письмо с предложением сдать крепость и через 24 часа потребовал ответ. Но получив от адъютанта паши такой ответ: “Скорее Дунай остановится в своем течении и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил”, Суворов созвал военный совет, на котором было решено штурмовать Измаил 11 декабря. Накануне штурма был отдан приказ бомбардировать город. В три часа ночи при сильном тумане русские колонны двинулись к крепости и подошли на расстояние 300 шагов к крепостному валу. Около шести часов утра начался штурм одновременно со всех сторон, а к восьми часам утра вся ограда крепости находилась в руках русских. Турки защищались отчаянно и только суворовские богатыри смогли одолеть огромную турецкую армию, засевшую в крепости. К четырем часам пополудни крепость была очищена от турок, и Суворов донес о своей победе императрице: “Гордый Измаил у ног Вашего Императорского Величества”, а Потемкину: “Не было крепости крепче, не бывало обороны отчаяннее Измаила, но Измаил взят -- поздравляю Ваше Сиятельство”. Взятие Измаила дорого обошлось русским: до 4000 русские потеряли убитыми, около 6000 ранеными, но гораздо более значительные потери понесли турки, у которых убитыми оказалось 26000 человек, раненых и пленных около 10000 человек. Шесть дней продолжалась очистка города от трупов. Суворов, оставив комендантом Измаила Кутузова, поехал в Яссы к Потемкину, который его уже давно ожидал. При свидании Потемкин встретил его словами: “Чем могу наградить тебя, Александр Васильевич?” Но получив неожиданный ответ: “Кроме Бога и матушки государыни меня никто не может наградить -- я не купец и не торговаться с вами приехал”. Этим ответом Потемкин был оскорблен, и они расстались очень холодно. Отсюда Суворов отправился в Петербург и был пожалован в подполковники. Обласканный и одаренный императрицей, Суворов поручил Репнину заключить мир при первом случае, что и было исполнено им в Яссах. По этому миру Россия приобрела пространство между Бугом и Днестром и утвердила свое владычество на северных берегах Черного моря.

Сражения Суворова. Переход через Альпы

Европа XVIII века наблюдала победоносное шествие Наполеона с чувством горечи и страха, не в силах остановить новоявленного узурпатора. И в 1798 году монархи Европы попросили российского императора Павла I поставить во главе объединенной армии фельдмаршала Суворова. Только он, по мнению союзников России, мог остановить французского ниспровергателя тронов. Четыре месяца боевых действий, 400 километров трудных дорог и армия Суворова освободила Северную Италию, даровав своему полководцу титул графа Италийского. После чего войска двинулись в Швейцарию, чтобы соединиться с основными силами для похода во Францию, за головой Бонапарта. Суворову никогда не приходилось воевать в горах. Точных карт местности у него не было. Событиям тех дней посвящена героическая драма Сергея Глинки «Антонио Гамба, спутник Суворова на горах Альпийских». 24-тысячная армия Римского-Корсакова ждала Суворова в Цюрихе. Здесь были и русские, и украинцы, татары, башкиры, мордва и казахи. Эта орда показалась здешней публике похожей не на управляемую армию, а на дикарей и людоедов, впрочем, добродушных и непоседливых, как дети. Ожидая от австрийских союзников обещанной поддержки продовольствием, лошадьми и мулами, на подступах к Сент-Готарду фельдмаршал потерял пять дней. И пока войска бездействовали, французский генерал Массена педантично громил армию Римского-Корсакова. Идти в Цюрих уже не имело смысла, соединяться было уже не с кем. Однако весть о катастрофе еще не достигла Суворова, который вел свое воинство по Сент-Готарду, через «царство ужаса», где пропасти были «гробами смерти», готовыми поглотить в любую минуту сотни православных душ. На высоте двух тысяч метров наши войска наткнулись на шквальный огонь противника. Каждый камень здесь был пристрелян французским гарнизоном. Директор национального музея Сент-Готарда Карло Петерпостен не без гордости показал нам «Атлас кампании российских войск в Швейцарии». Всю работу русские картографы выполнили вручную. В 1804 году они преподнесли атлас Александру I. Сейчас оригинал хранится в Московском военно-историческом архиве.

Любопытный эпизод запечатлен на музейной картине «Встреча Суворова с настоятелем монастыря Сент-Готарда». Люди разных конфессий почувствовали симпатию друг к другу, и настоятелем монастыря была отслужена месса во здравие армии Суворова. Недалеко от вотчины Карло Петерпостена располагается небольшая часовня, где хранятся останки русских и французских солдат, погибших во время кампании. Часовню построили над естественной расщелиной глубиной двадцать метров. Костница заполнена до самых краев. Переход только через один Сен-Готард стоил России никак не меньше 2 тысяч жизней и в конце похода от 22-тысячной армии Суворова осталось 14 тысяч солдат. Если бы не полководческий талант Александра Васильевича, жертв было бы гораздо больше.

Рядом с национальным музеем стоит еще один экспонат. Он появился здесь в 1999 году по инициативе и на деньги швейцарцев. Видение московского скульптора Д. Тугаринова резко разошлось с традиционным представлением о Суворове как о величайшем военном гении, Марсе войны. Тугаринов изобразил очень усталого старика, совершающего последний подвиг во славу Родины. Такое видение Суворова, наверное, куда ближе к жизни.

Два столетия швейцарцы живут без войн и помнят о том, что от последнего нашествия неприятеля страну спасла чужая армия. Практически на всем пути следования полководца бережно хранятся свидетельства его семнадцатидневного похода. Чуть севернее перевала Сент-Готард на высоте полутора тысяч метров расположена деревушка Хоспенталь. Местной достопримечательностью считается гостиница, тот самый постоялый двор, в котором Суворов останавливался на ночлег. Здесь заканчивается итальянская и начинается немецкая Швейцария, кантон Ури. Несколькими километрами ниже лежит Андерматт. В городе одна главная улица Сентготардштрассе. На ней стоит дом под номером 253. Фасад украшает мемориальная доска: «25 сентября 1799 года здесь была ставка генералиссимуса Суворова». В надписи явная неточность, поскольку к тому времени Александр Васильевич был еще фельдмаршалом. Полководец разместил штаб в одном из лучших домов. Его построил тогдашний мэр Франц Доминик Нагер. Недолгое пребывание в нем фельдмаршала навечно закрепило за строением имя «Суворовхаус». Сегодня он превращен в городской музей. Здесь все восстановлено примерно так, как было в те времена: изящная мебель, старинная утварь, деревянная кровать, есть даже ночная ваза.

На следующий день после взятия Сент-Готарда произошла битва за Чертов мост. По легенде, его соорудил дьявол. Взамен он потребовал душу первого, кто пройдет по мосту. Члены общины Урзерн обманули черта, пустив впереди себя козленка. 200 лет назад этот стратегический объект обороняли французские гренадеры. Они разрушили 30-метровую переправу через реку Ройс. При желании остатки того старого моста еще можно разглядеть. Русским «чудо-богатырям» пришлось связывать бревенчатые перекрытия шарфами. Вдохновленные призывом своего командующего, они ринулись в штыковую атаку. Французы дрогнули и отступили. Многие сорвались с 25-метровой высоты, разбились о камни, захлебнулись в ледяной воде потока.

Через четыре дня после битвы за Чертов мост Суворов узнал о поражении под Цюрихом войск Римского-Корсакова. Его ставка располагалась в барочном здании «хаус цум кроне». Для цюрихской знати в нем устраивались балы, на которых присутствовал профессиональный разведчик, небезызвестный в несколько ином амплуа, Казанова. Ухаживая за дамами, очаровывая скучающих горожанок, Джакомо разузнавал планы русских военачальников.

Французы не допустили соединения двух наших армий, начав операцию против Римского-Корсакова раньше, чем планировали. 60 тысяч неприятелей окружили войска самого Суворова. Однако он смог выйти из окружения, взять в плен полторы тысячи французов и пересечь сложнейший перевал Паникс. Этому подвигу русский художник Суриков посвятил картину, которая хранится в Русском музее Петербурга. Измотанные, но непобежденные войска покинули Швейцарию. 28 октября 1799 года за альпийскую кампанию Александру Васильевичу было присвоено звание генералиссимуса. Спустя полгода Суворов умер. Чиновники военного ведомства забыли исключить его из списков, и знаменитый военачальник навечно остался зачисленным в состав императорской армии.

Через сто лет после героического похода у Чертова моста, близ Андерматта был сооружен памятник. 12-метровый крест, высеченный в скале, возвышается над посвящением: «Доблестным сподвижникам генералиссимуса фельдмаршала графа Суворова-Рымникского, князя Италийского, погибшим при переходе через Альпы в 1799 году».