Правление Екатерины II

ВВЕДЕНИЕ

C самого начала XVIII в. носителями верховной власти у нас были люди, либо необычайные, как Петр Великий, либо случайные, каковы были его преемники и преемницы, даже те из них, кого назначала на престол в силу закона Петра I предыдущая случайность, как было с ребенком Ивана VI и с Петром III. Екатерина II замыкает собою ряд этих исключительных явлений нашего, во всем неупорядоченного XVIII в.: она была последней случайностью на русском престоле и провела продолжительное и необычайное царствование, создала целую эпоху в нашей истории. Далее пойдут уже царствования по законному порядку и в духе установившегося обычая.

Екатерина по матери принадлежала к голштейн-готторпскому княжескому роду, одному из многочисленных княжеских родов Северной Германии, а по отцу - к другому тамошнему же и еще более мелкому владетельному роду - ангальт-цербскому. В Штеттине 21 апреля 1729 года родилась София-Августа, наша Екатерина. Таким образом, эта принцесса соединяла в своем лице два мелких княжеских дома северо-западной Германии. Эта северо-западная Германия представляла в XVIII в. Любопытный во многих отношениях уголок Европы. Здесь средневековый немецкий феодализм донашивал тогда сам себя, свои последние династические регалии и генеалогические предания. С бесконечными фамильными делениями и подразделениями, это был запоздалый феодальный муравейник, суетливый и в большинстве бедный, донельзя перероднившийся и перессорившийся, копившийся в тесной обстановке со скудным бюджетом и с воображением, охотно улетавшим за пределы тесного родного гнезда. В этом кругу все жило надеждами на счастливый случай, расчетами на родственные связи и заграничные конъюнктуры, на желанные сплетения неожиданных обстоятельств. Поэтому здесь всегда сберегались в потребном запасе маленькие женихи, которые искали больших невест, и бедные невесты, тосковавшие по богатым женихам, наконец, наследники и наследницы, дожидавшиеся вакантных престолов. Понятно, такие вкусы воспитывали политических космополитов, которые думали не о родине, а о карьере и для которых родина была везде, где удавалась карьера. Здесь жить в чужих людях было фамильным промыслом, служить при чужом дворе и наследовать чужое - династическим заветом. Вот почему этот мелко-княжеский мирок получил в XVIII в. немаловажное международное значение: отсюда не раз выходили маленькие принцы, игравшие иногда крупные роли в судьбах больших европейских держав, в том числе и России.

Екатерина родилась в скромной обстановке прусского генерала из мелких немецких князей и росла резвой шаловливой, даже бедовой девочкой, любившей попроказить над старшими. Родители не отягощали ее своими воспитательными заботами. Тщеславия даже в детские годы Софии было не занимать. Позднее она признавалась, что о королевской или царской короне мечтала с 7 лет.

В декабре 1743 года, будучи на Рождество у родственников в Цербсте, мать и дочь получили доставленное спецкурьером письмо от Фридриха II, в котором от имени российской императрицы Елизаветы им предлагалось отправиться в Россию. Это могло означать только одно: императрица выбрала пятнадцатилетнюю девушку в невесты своему племяннику и наследнику русского трона великому князю Петру Федоровичу.

В феврале 1744 года мать и дочь добрались до Москвы, где в то время находилась со своим двором Елизавета Петровна. Уже через несколько дней к принцессе-лютеранке приставили трех преподавателей, которые обучали ее закону Божьему, русскому языку и, конечно, танцам. 28 июня этого же года София перешла из лютеранства в православие и получила имя Екатерины Алексеевны - в память о матери императрицы. На следующий день ее обручили с наследником престола, будущим императором Петром III Федоровичем. 25 августа 1745 года уже в столице молодых обвенчали. Свадебное торжество длилось 10 дней кряду. Юный возраст молодоженов в то время ни у кого удивления не вызывал.

Мать Екатерины, княгиня Иоанна-Елизавета, чьи интриганство, тщеславие, властолюбие, любвеобильность носили патологический характер и были широко известны на родине, уже в первые месяцы пребывания в России умудрилась переругаться с придворными, испортить отношения с императрицей и собственной дочерью. Вскоре после свадьбы Елизавета Петровна отправила Иоанну-Елизавету домой. Все отрицательные черты характера матери Екатерина унаследовала в полной мере. Позднее проявились ее коварство и беспощадность. А пока ей пришлось приложить немало усилий, чтобы не упустить свой шанс и реализовать мечту о короне. Великая княгиня, не щадя ни времени, ни сил, занялась изучением русского языка, латыни, закона Божьего. В этот период она очень много читала, и чтение вошло у нее в привычку. Другим любимым занятием великой княгини была верховая езда.

Для Екатерины Алексеевны характерна была граничащая с цинизмом откровенность. После свадьбы она не скрывала, что ей нужен не Петр, а императорская корона. Позднее, в своих «Записках императрицы Екатерины Второй», она признавалась: «Вот рассуждение, или, вернее, заключение, которое я сделала, как только увидела. Что твердо обосновалась в России, и которое я никогда не теряла из виду ни на минуту: 1) нравиться великому князю, 2) нравиться императрице, 3) нравиться народу… Я ничем не пренебрегала, чтобы этого достичь: угодливость, покорность. Уважение, желание нравиться, желание поступать, как следует, искренняя привязанность: все с моей стороны было употребляемо с 1744 по 1761 год». Своему жениху Екатерина изначально не очень симпатизировала, а впоследствии их супружеские отношения и вовсе переросли во взаимную неприязнь.

Будучи, в общем-то, равнодушной к религии, юная княгиня тем не менее понимала, что верить в Бога надо или, по крайней мере, надо демонстрировать веру в него. По приезде в Россию она изучила обряды русской церкви, строго и усердно постилась, много, особенно прилюдно молилась. Позднее, во время погребения Елизаветы Петровны, она столь усердно и точно исполняла похоронный обряд, что тронула духовенство и народ, обретших к ней, иностранке, некоторую степень доверия.

Постепенно, шаг за шагом, она завоевывала доверие и симпатии в петербургском высшем обществе, хотя порой, приходилось наступать на собственную гордость, а порой фальшь и показуха не требовались: Екатерина от души веселилась на святках, с удовольствием каталась на санках, играла с фрейлинами в жмурки, крестила чужих детей. Со временем подобное общение с высшим светом привело к детальному и прочному усвоению правил и методов русской придворной и политической борьбы, нюансов взаимоотношений столичной знати. Она без труда усваивала образ действий и мыслей, манеры людей, среди которых ей приходилось жить, ничем не пренебрегая, чтобы освоиться в незнакомом обществе, куда попала волей случая. «Я хотела быть русской, - писала она, - чтобы русские меня любили». Русские современники принцессу красивой не считали, но нашли внешность Екатерины Алексеевны вполне привлекательной и достойной занимаемого ею положения: красивая шея, благородная осанка, горделивая поступь, высокий лоб. Римский нос и яркие розовые губы, каштанового цвета волосы, черные брови и глаза, гордая посадка головы. Она очаровывала всех, кому хотела нравиться, а нравиться всем и всегда Екатерина Алексеевна считала главной целью и обязанностью. В своих «Записках» она признавалась: Говоря по правде, я никогда не считала себя очень красивой, но я нравилась - и, думаю, что этот-то и было моей силой.

Окружающие иногда давали понять цесаревне, что в России она чужая, но это ее лишь раззадоривало и духовно закаляло. Порой, оставаясь наедине с собой, она и плакала, но на людях всегда была собрана и готова к любым неожиданностям. Гордая от природы, она не позволяла себе жаловаться, а тем более выглядеть жалкой жертвой обстоятельств.

Видимо, в чем-то Екатерина Алексеевна, что называется, перегнула палку. Императрицу, поначалу относившуюся к ней с явной симпатией, стало беспокоить честолюбие великой княгини. Не забывая о том, при каких обстоятельствах она сама взошла на трон, Елизавета всегда, а в последние годы правления просто панически боялась государственного переворота. Все иностранцы из «малого», или «молодого», двора, входившие в ближайшее окружение супруги наследника престола, были удалены и заменены русскими, преданными Елизавете людьми. Великую княгиню «дорогая тетушка». Как называла императрицу Екатерина, взяла под неусыпный надзор: молодой замужней женщине не позволялось даже без спросу выходить на прогулку или в баню. Люди из ее окружения не смели разговаривать с ней вполголоса или перешептываться. Письма цесаревны к родителям в обязательном порядке просматривались, а порой их писали в Коллегии иностранных дел. За Екатериной подсматривали и подслушивали, прислугу, которой она оказывала доверие, немедленно заменяли. Щедрые подарки от императрицы чередовались с выговорами, которые Елизавета передавала через лакеев, ибо, делая это лично, она просто выходила из себя. После одной из таких выволочек, когда Елизавета Петровна наговорила цесаревне «тысячу гнусностей», Екатерина Алексеевна, похоже, потеряла над собой контроль: вошедшая к ней горничная застала княгиню с большим ножом в руке, который, к счастью, оказался тупым и не проколол корсета. С тех пор Екатерина Алексеевна стала вести очень замкнутый образ жизни, хотя и появлялась на официальных приемах. С мужем отношения не налаживались, общих интересов у супругов не было. В этот период своей жизни великая княгиня очень много читала.

Унаследовав от матери бурный темперамент, Екатерина Алексеевна имела за свою жизнь множество любовных увлечений. Первые романы цесаревны были без налета пошлости: Екатерина увлекалась своими избранниками по-настоящему. Откровения ее о том, что Петр вместо исполнения своих супружеских обязанностей играл с ней в куклы и по этой причине она чуть ли не девять лет оставалась девственницей, нужно оставить на ее совести - они были чисто конъюнктурными: после свержения Петра Федоровича с престола она и не такое про него говорила. Ее, собственно, пригласили к русскому двору не за красивые глаза, а лишь с целью обеспечить наследника Петру Федоровичу. Через положенный после свадьбы срок надежды не оправдались, и канцлер Бестужев специально составленной инструкцией через гувернантку Екатерине Алексеевне предлагал: «Примеряться более покорно, чем прежде, к вкусам своего мужа, казаться услужливой, приятной, влюбленной, пылкой… употреблять, наконец, все свои посильные средства, чтобы добиться нежности своего супруга и выполнить свой долг». Девять лет Екатерина разочаровывала «дорогую тетушку», выслушивая от нее упреки и даже оскорбления. Но вины Екатерины Алексеевны в том, что наследник до сих пор не появился на свет, не было: Петр Федорович имел незначительный врожденный интимный физический дефект, по причине которого супруга и не могла понести. Дефект это устранили благодаря сообразительности и инициативе все того же С.В. Салтыкова, в награду получившего от императрицы великолепный бриллиант.

В 1752 году Екатерина наконец-то забеременела, однако у нее случился выкидыш. Летом следующего года она родила мертвого ребенка, после чего из-за послеродовых осложнений сама два месяца находилась между жизнью и смертью. В начале 1754 года великая княгиня снова была беременна. Ее осторожно перевезли из Москвы в Петербург. В столице Екатерине Алексеевне отвели маленькую комнатку в летнем дворце, где 20 сентября 1754 года, по обычаю того времени на положенном на полу матрасе, она и родила долгожданного первенца-сына, названного при крещении Павлом (будущего императора Павла I) - законного наследника Петра Федоровича.

В начале XX века академик А.Н. Пыпин по специальному разрешению императора Николая II опубликовал интимные «Мемуары», написанные Екатериной Алексеевной на французском языке и предназначавшиеся только для членов императорской фамилии. В «Мемуарах» Екатерина, в частности, утверждала, что по приказу императрицы Елизаветы Петровны «делала» Павла I не от Петра Федоровича, а от своего любовника С.В. Салтыкова. Другими словами, Екатерина утверждала, что Павел I, его дети Александр и Николай I (будущие императоры российские) уже не Романовы, а Салтыковы. Следует, однако, иметь в виду, что эту часть «Мемуаров» Екатерина писала в то время, когда решила сделать наследником престола своего внука Александра, в обход Павла Петровича. О том, что Павел - сын Салтыкова, Екатерина, будучи уже императрицей, не раз намекала, но напрямую нигде и никогда не говорила.

Как бы то ни было, появление наследника праздновали в Петербурге полгода. Про Екатерину все просто забыли: она выполнила свою миссию и теперь была никому не нужна и не интересна. Отношения ее с императрицей оставались натянутыми, с мужем вовсе разладились. Елизавете Петровне все чаще нездоровилось, и супруга наследника трона поневоле задумывалась о своем будущем, особенно после того, как 9 декабря 1758 года родила дочь Анну.

1. ПЕРЕВОРОТ

В последние дни 1761 года скончалась Елизавета Петровна. Российский трон перешел к Петру III Федоровичу. К тому времени Екатерина Алексеевна приобрела в обществе вполне устойчивое положение.

Незадолго до смерти Елизаветы при дворе распространился слух, что императрица намерена передать трон Павлу, а регентом при нем объявить Екатерину. Отныне Екатерину Алексеевну начал побаиваться и даже ненавидеть и муж. Любовные связи великой княгини продолжались. Из сохранившейся записки Петра к супруге ясно, что он знал об ее увлечениях и еще при жизни Елизаветы грозил жене разводом с последующей ссылкой в монастырь. В апреле 1762 года от очередного любовника (на тот момент им был Григорий Орлов) Екатерина родила сына Алексея, которого несколько лет укрывал у себя под видом собственного ребенка гардеробмейстер государыни Елизаветы В.Г. Шкурин, давний сторонник Екатерины и активный участник последовавшего вскоре заговора против Петра III. После воцарения Екатерины Шкурин был возведен в дворянство, получил чин действительного камергера, тысячу крестьянских душ и несколько имений. Некоторые источники упоминают, что позднее, у Екатерины от Орлова родилась еще дочь Елизавета.

После того как Екатерина родила сына от Орлова, Петр Федорович стал непримиримо и открыто враждебен к ней, вновь вспомнил о своем намерении развестись, отправить супругу в монастырь и постричь в монахини. К тому времени Петр уже являлся императором, и потому угроза эта была уже вполне серьезна и реальная. Екатерина Алексеевна через своего любовника Григория Орлова стала в срочном порядке налаживать контакты с гвардией и высшими сановниками, удаленными Петром от власти или недовольными его внешней и внутренней политикой. На свою беду Петр Федорович уже к лету 1762 года ухитрился настроить против себя практически все российское общество, так что, организовывая государственный переворот, Екатерине Алексеевне никого не пришлось агитировать против императора. Она всего лишь воспользовалась благоприятной ситуацией. Впоследствии она писала: «Все дело заключалось в том, чтобы или погибнуть вместе с сумасшедшим, или спастись вместе с народом, который хотел избавиться от него. Если бы Петр III вел себя благоразумнее, с ним бы ничего не случилось». Императрица, мягко говоря, лукавила. Отрицательное мнение о Петре III создавалось не без активного участия, ее окружения, и ее самой. Мотивируя переворот, она, похоже, запамятовала, что еще за шесть лет до него, в 1756 году, в секретном письме одному из своих друзей, английскому послу Чарлзу Уильямсу, писала о разработанном ею плане захвата власти сразу после смерти императрицы Елизаветы Петровны. «Я буду царствовать или погибну», - без обиняков сообщала Уильямсу Екатерина. Забыла, вероятно, она и о том, что в это же время ее приверженец канцлер А.П. Бестужев разрабатывал запасной вариант - провозглашение Екатерины соправительницей своего мужа.

Екатерина Алексеевна не была ни причиной, ни символом мятежа, как это позднее изображала она сама, и как это в действительности было при государственном перевороте, учиненном в свое время Елизаветой Петровной. Император Петр III Федорович своими не совсем продуманными действиями способствовал восстановлению против себя общества и особенно гвардии. Екатерине и ее окружению осталось лишь вовремя запускать направленные против него слухи, а потом вовремя и умело воспользоваться возмущением, возникшим в русском обществе в связи с заключением мира с Пруссией, и всеобщей ненавистью к Петру III.

Сторонников, готовых действовать в пользу супруги императора решительно, практически, а не в плане разговоров, было относительно немного, ибо юридически законных прав занимать трон после своего супруга Екатерина Алексеевна не имела вообще: наследником в случае неожиданной смерти Петра III являлся Павел Петрович, а Екатерина могла быть правительницей-регентшей при сыне только до его совершеннолетия. Брачного контракта как такового у Екатерины с Петром тоже не было. Но условия ее брака, тем более перехода в другую религию, с императрицей Елизаветой Петровной, безусловно, обговаривались и, возможно, были каким-то образом зафиксированы письменно. Некоторые современники утверждали, что одним из таких условий было наследование Екатериной престола в случае бездетной смерти Петра Федоровича, другие - что подобного условия не было вообще.

Екатерина, что называется, шла ва-банк, но остальным участникам заговора против Петра III следовало хорошо все взвесить, прежде чем решиться на участие в явно противозаконном деле такого масштаба и значимости. Отчаянные головы нашлись, конечно, среди гвардейцев, идолами которых в то время были братья Алексей и Григорий Орловы. Самым решительным и активным сторонником Екатерины являлся, естественно, ее любовник Григорий Орлов. К июню 1762 года братьям удалось привлечь на свою, то бишь Екатерины, сторону около сорока офицеров в разных гвардейских полках и молодежь всего трех рот Измайловского полка. Остальные гвардейцы раздумывали и сомневались, армия вообще осталась в стороне от заговора, но были его сторонники и в верхах: воспитатель Павла Петровича генерал поручик и действительный камергер Н.И. Панин, гетман Украины К.Г. Разумовский, генералы А.Я. Брюс, М.Н. Волконский, Ф.И. Бадковский, генерал-фельдцейхмейстер А.Н. Вильбоа, член Синода новгородский архиепископ Дм. Сеченов. По словам самой Екатерины накануне переворота на ее стороне было до 10 тысяч солдат гвардии. По-видимому, в их число она включила тех, кто по ходу успешно начавшегося дела отбросил свои сомнения, колебания и принял ее сторону.

Поначалу в планах заговорщиков фигурировала дата 2 июля 1762 года, когда планировалось поджечь крыло нового царского дворца. Петр, по обыкновению выезжавший на каждый столичный пожар, непременно приехал бы. В неизбежно возникшей суматохе его было просто убить и подбросить тело в одну из горящих комнат. Планировалось и его похищение во время прогулки с Воронцовой, которые обычно совершались в уединении. Но вечером 27 июня арестовали одного из заговорщиков - капитана Петра Пасека: кто-то из солдат Преображенского полка, которого привлек на сторону Екатерины Пасек, о чем-то неосторожно проговорился (по другим источникам, это сделал сам Пасек), из чего присутствующие при разговоре сделали вывод о готовящемся покушении на императора.

26 июня, в шестом часу утра, Алексей Орлов был уже у Екатерины в Петергофе, где она дожидалась мужа, чтобы вместе с ним присутствовать на торжественной обедне и всенощной по случаю отмечаемого церковью дня святых Петра и Павла. В карете вместе с Орловым великая княгиня помчалась в Петербург. В пяти верстах от города их встретил Григорий Орлов, и Екатерина пересела в его карету. В Петербурге они сразу отправились в казармы Измайловского полка, а позже в сопровождении измайловцев - в Семеновский, где командиром был свой человек - граф генерал А.Я. Брюс. Вскоре к участникам заговора присоединился и Преображенский полк (только два офицера отказались присоединиться, за что и были тут же арестованы солдатами).

По ходу дела полковые священники приводили гвардейцев к присяге Екатерине Алексеевне. К 9 утра она в сопровождении трех полков, некоторых высших чиновников, принявших уже ее сторону (их было большинство), и все увеличивающейся толпы народа пошла к церкви Рождества Пресвятой Богородицы (позднее на этом месте был возведен Казанский собор). В храме началось молебствие, и осекшемуся было при выборе титула Екатерины Алексеевны архиепископу Дм. Сеченеву толпа на улице подсказала, прокричав: «Да здравствует императрица Екатерина Алексеевна!» Архиепископ провозгласил Екатерину императрицей, а привезенного сюда же сына Павла - наследником престола.

Из храма новоявленная императрица отправилась в Зимний дворец, по пути объявив, к восторгу гвардейцев, об отмене Датского похода. В Зимнем собравшиеся уже в полном составе Сенат и Сенод беспрекословно присягнули императрице Екатерине Алексеевне. Тут же составили манифест о воцарении, текст присяги и дали распоряжение готовить присяжные листы. Двери дворца были открыты, кто в него попадал, в том числе и простой люд, без возражений и колебаний присягали новой императрице. По ее приказу к Петергофу двинулось около 14 тысяч человек войска с несколькими десятками пушек, а всю центральную часть города под непрекращающимся дождем занимали присягнувшие Екатерине полки, ожидая контр действий со стороны Петра III. Воевать не пришлось ни здесь, ни в Петергофе. В течении дня от низложенного императора прибыли, для того чтобы разведать обстановку, лишь князь Н.Ю. Трубецкой и граф А.И. Шувалов, которые немедленно и присягнули Екатерине. Вслед за ними появился канцлер М.Л. Воронцов, попытавшийся уговорить Екатерину прекратить мятеж. В ответ она указала ему на восторженную толпу за окном. Канцлер понял тщетность своих попыток уговорить Екатерину. Она отпустила его, с тем, чтобы он доложил обо всем увиденном Петру Федоровичу.

Солдаты прямо на улицах сбрасывали ненавистную им прусскую форму и переодевались в просторные мундиры старого образца.

В 10 часов вечера того же дня, вслед за последней ушедшей к Петергофу ротой, туда же направилась новая императрица - верхом в гвардейском мундире старого петровского покроя и в шляпе, украшенной зеленой дубовой веткой, с распущенными длинными волосами.

30 июня Екатерина, тоже верхом и в том же одеянии, во главе пехоты и артиллерии под восторженный рев толпы уже как императрица торжественно въехала в Петербург.

По свидетельству очевидцев событий, все время переворота Екатерина держала себя спокойно, величаво, не теряя хладнокровия и присутствия духа даже в самые напряженные минуты. На случай неудачи у заговорщиков был план спасения, все было подготовлено для бегства Екатерины в Швецию.

Итак, все свершилось. Однако пока был жив содержавшийся под стражей в Ропше свергнутый Петр III, новая государыня, понятно, не могла чувствовать себя спокойно. 6 июля в Сенате был написан манифест о восшествии Екатерины II на престол, и в тот же день в Ропше закончил свой жизненный путь ее супруг, убитый Орловым. Записку от Алексея Орлова Екатерина получила в тот же день, во время обеда. Она прошла с курьером в свой кабинет, вернулась и с невозмутимым видом продолжала трапезу.

7 июля был обнародован манифест с объяснениями причин кончины Петра III.

13 июля опубликовали второй, датированный 6 июля «Обстоятельный манифест» с обвинениями против свергнутого императора.

документу прилагался текст акта об отречении, подписанного Петром III 29 июня. Екатерина так торопилась закрепить успех, что даже не удосужилась этот акт прочитать. Пикантность ситуации заключалась в том, что в акте не был указан преемник власти, и, значит, по закону после смерти отца трон должен был занять его сын Павел Петрович, а Екатерина могла быть при нем лишь регентшей по достижении им совершеннолетия.

По-видимому, нелепость предъявленных Петру III обвинений, лживость информации о причинах его смерти показались приемникам Екатерины II на троне настолько одиозными, что «Обстоятельный манифест» не был даже включен впоследствии в Полное собрание законов российской империи. Последней точкой в перевороте следует считать, вероятно, 1764 год, когда по новому закону о штатах от 15 декабря 1763 года произошло почти полное обновление высшего и среднего звена государственного аппарата.

А пока, закрепляя успех, указом от 9 августа новая государыня пожаловала сорока наиболее активным участникам переворота в общей сложности 18 тысяч душ крестьян и 526 тысяч рублей. Чтобы снять самые острые проблемы и обеспечить спокойствие в государстве, месяцем ранее, 3 июля, были снижены цены на соль, а в армии отменены все нововведения Петра III. Началась подготовка к коронации.

Ювелиру Бецкому было поручено изготовить новую корону. В Москве наводили чистоту, ремонтировали мостовые, красили дома и фонари. В Успенском соборе обновили все внутреннее и наружное убранство. Не зная, с какой улицы новая императрица въедет в город, на всякий случай на нескольких из них соорудили триумфальные арки.

2 сентября состоялась коронация. Из внутренних покоев кремлевского дворца государыня вышла в Аудиенцзал, где уже находились царские регалии. Собравшимся были зачитаны два манифеста о традиционных царских милостях по случаю коронации. В первом повелевалось освободить и вернуть на родину всех каторжных, за исключением убийц и сосланных на вечную каторгу; отменить смертную казнь и вечную ссылку всем к ним приговоренным (вместо отмененных наказаний у дворян отобрали чины, а бесчинных сослали в отдаленные места); освободить всех содержавшихся под следствием по раскольничьим, соляным и другим незначительным делам.

Вторым манифестом подтверждались различные льготы военным и назначались комиссии для разбора дел о лицах, несправедливо обойденных чинами, наградами и уволенных со службы. Заслуженным унтер-офицерам и нижним чинам, участвовавшим в войне с Пруссией, объявлялось о выдаче не в счет полугодового жалованья.

Под звон колоколов и грохот орудийного салюта К.Г. Разумовский на расшитой золотой ниткой подушке поднес Екатерине корону, которую она сама надела себе на голову. Коронационные торжества в Москве и Петербурге продлились 3 месяца. Давыдов М. Г. Российские государи: 1598-1917. - Смоленск: Русич, 2005. - С. 342-358

2. ЕКАТЕРИНА II. ПРЕОБРАЗОВАНИЯ

Царствование Екатерины II - это целая эпоха нашей истории, а исторические эпохи обыкновенно не замыкаются в пределы людского века, не кончаются с жизнью своих творцов. Екатерину и по смерти и восхваляли и порицали, как восхваляют или порицают живого человека, стараясь поддержать или изменить его деятельность. И Екатерины II не миловал столь обычный и печальный вид бессмертия - тревожить и ссорить людей и по смерти. Ее имя служило мишенью для полемического прицела в противников или приверженцев ее политического направления. Живые интересы и мнения боролись на ее могиле. Уронить ее бюст или удержать на пьедестале значило тогда дать то или другое направление жизни.

Столетняя давность, отделившая нас от Екатерины II, покрывает все эти споры и вражды. Наши текущие интересы не имеют прямой связи с екатерининским временем. Екатерина II оставила после себя учреждения, планы, идеи, нравы, при ней воспитанные, и значительные долги. Долги уплачены, и другие раны, нанесенные народному организму ее тяжелыми войнами и ее способами вести «свое маленькое хозяйство», как она любила выражаться о своих финансах, давно зарубцевались и даже закрылись рубцами более позднего происхождения.

Из предложений и мечтаний Екатерины II одни, как, например, мысль об освобождении крепостных крестьян, были осуществлены после нее так, как она и мечтала и как не сумела бы осуществить, если бы на то решилась, а другие были упразднены самою жизнью как излишние, каковой была мысль о создании среднего рода людей в смысле западноевропейской буржуазии. Точно также идеи юридические, политические и экономические, проводившиеся в указах и особенно в «Наказе» и казавшиеся в то время новыми и смелыми, или уже вошли в плоть и кровь нашего сознания и общежития или остались общими местами, пригодными украшать досужие беседы взрослых людей или служить темами для школьных упражнений. Что касается нравов, воспитанных влиятельными примерами и общим духом екатерининского времени, то они вообще признаны неудовлетворительными, хотя и пустили глубокие корни в обществе. Вопросы того времени - для нас простые факты, мы считаемся уже с их следствиями и думаем не о том, что из них выйдет, а о том, как быть с тем, что уже вышло.¹¹ Ключевский В.О. Исторические портреты. Деятели исторической мысли. - М.: Правда, 1991. - С. 282-283

Царствование Екатерины II положило начало эпохе просвещенного абсолютизма. Эта эпоха была пронизана идеями французских просветителей и характеризовалась появлением нового класса - буржуазии, открыто заявившей о своих претензиях на экономическую и политическую власть, остро критиковавшей деспотических правителей и засилье католической церкви. В свое царствование она стремиться провести либеральные реформы, направленные на формирование в России «новой породы людей», которая стала бы социальной базой для европейского типа развития, старается внедрить широкое народное образование, пытается искоренить крепостное право.

Политическая нестабильность при ее предшественниках и серия дворцовых переворотов приводили Екатерину II к мысли о необходимости укрепления личной власти, без чего она не представляла себе возможности для глубоких преобразований.³³ Радугин А.А. История России (Россия в мировой цивилизации). - М.: Центр, 1998. - С. 124

Неоднократно императрица провозглашала себя продолжательницей дела Петра Великого. Масштабы результатов были несопоставимы, но внешняя и внутренняя политика - вполне. В первые пять лет правления Екатерины II издавала ежемесячно в среднем по 22 именных указа, затем темпы законотворчества императрица снизила, и выходило, что за 34 года ее правления в среднем появлялось по 12 законодательных актов в месяц. Убедившись в слабом влиянии на общество духовенства как политической силы, в течении 1762-1764 годов императрица провела секуляризацию. Церковь лишилась основной части своих постоянных доходов, образовалась система «штатных» монастырей со строго определенным числом монахов, и начатый Петром I процесс превращения церкви в часть государственного аппарата логическим образом завершился.

В правление Екатерины II было навсегда покончено с гетманством на Украине, ибо императрица считала ненормальным, когда некоторые провинции империи сохраняли отличный от Центральной России статус. В инструкции князю А.А. Вяземскому в 1764 г. Указывалось на необходимость ликвидировать какие-либо различия в системе управления Прибалтикой, Украиной, Смоленском, и русифицировать их. На вновь присоединяемых землях сразу же вводилась система управления, подобная той, что была в Районах Центральной России. В конце концов единообразная схема управления распространилась по всей империи, ставшей унитарным государством.

В душе Екатерина, возможно, хотела бы смягчить судьбу крепостных, но в то же время прекрасно понимала, что за любые попытки в этом направлении возмущенное дворянство, чье благополучие и основывалось на крепостном праве, найдет способ убрать ее с трона. В своих поездках и путешествиях по стране императрица видела только то, что хотела видеть, потому и была уверена, что крестьяне живут хорошо и ни в чем не нуждаются. В частности, во время путешествия в 1767 году по Волге императрица записала: «Здесь народ по всей Волге богат и весьма сыт… и я не знаю, в чем бы они имели нужду». Похоже, по этой причине она и не стесняясь своими указами «закручивать гайки», наделяя хозяев этого «богатого и весьма сытого народа» правами, сравнимыми разве что с правами рабовладельцев, что и привело через шесть лет к восстанию Пугачева.

Но рассудительная и изворотливая императрица нашла выход и из этой, казалось бы, тупиковой ситуации - собрать Уложенную комиссию выборных от разных сословий представителей, которые сообща бы и выработали закон, отвечающий интересам всех.²² Давыдов М.Г. Российские государи: 1598-1917. - Смоленск: Русич, 2005. - С. 361-362

С этой целью она взялась за составление своей знаменитой инструкции, получившей в исторической литературе название «Наказ». В своих рассуждениях императрица исходит из убеждения, что Россия - европейская страна, и что ее размеры обусловили единственно приемлемую для нее форму правления в виде абсолютной монархии. Составительница «Наказа» считала, что для успешного проведения реформ необходимо предоставить гражданские права, прежде всего «самому правящему классу». Интересно отметить, что никто, прежде всего в России, их не имел. Даже представители аристократии подвергались телесным наказаниям. Слабее всего в «Наказе» разработан крестьянский вопрос. ³³ Радугин А.А. История России (Россия в мировой цивилизации). - М.: Центр, 1998. - С. 125

Воспользовавшись началом русско-турецкой войны, Екатерина в конце 1768 года распустила Уложенную комиссию, хотя противоречия между сословиями практически по всем обсуждавшимся вопросам были выявлены еще в июле 1767 года.

Внутренняя политика Екатерины II носила по большей части организационный, продиктованный обстоятельствами характер, не имела радикального направления и, уж конечно, не меняла по существу государственной системы. К примеру, впервые в российской судебной практике уголовное судопроизводство было отделено от гражданского, но за губернаторами сохранялось право вмешиваться в деятельность суда, а сам суд остался сословным. Незаконченность, логическая незавершенность многих начатых дел отчасти объяснялась характером Екатерины Алексеевны: как только у нее зарождался очередной проект, она бросала и забывала все другие, уже начатые, и занималась им до появления очередной идеи.

Вместе с тем многие ее начинания завершались вполне успешно. Города получили самоуправление и стали самостоятельными административными единицами. Страна была разделена на 50 губерний вместо прежних 23, губернии - на уезды, которыми управляли губернаторы и капитан-исправники. Впервые в России были введены дворянские мундиры, в каждой губернии - своего цвета. Несмотря на кажущуюся децентрализацию и самоуправление на местах, жесткий контроль центральной власти сохранился: на каждые 2-3 губернии Екатерина поставила своего наместника, или генерал-губернатора, с практически неограниченными полномочиями.

Были в ее деятельности непродуманность и явные просчеты. С начала царствования Екатерина зачем-то озаботилась привлечением в Россию переселенцев из Западной Европы. Учредив особую «Канцелярию опекунства иностранных», она ассигновала крупные суммы казенных денег на переселение немцев в районы Приволжья. В первые три года приехали около ста тысяч человек. Их освободили от уплаты податей, рекрутской и других повинностей. Кроме освоения земель немцы не принесли России ни малейшей пользы. Но на таких чрезвычайно льготных условиях и коренные жители освоили бы эти земли в два счета и без всяких ассигнований из казны, да и со временем все равно пришли бы в эти места. Зато шуму с переселением немцев было много, отголоски его слышны и по сей день.

Если оставить в стороне огромные материальные и людские затраты, внешнеполитические успехи в период правления этой императрицы были весьма впечатляющие. Не в последнюю очередь именно по этой причине неблагоприятные отзывы о личности Екатерины II звучали в основном со стороны иностранцев. Подданные императрицы в знак признания ее заслуг в деле укрепления авторитета Российской империи в Европе и во всем мире дали ей прозвище Великой.

Уже в 1762 году стараниями Екатерины на польский трон был избран Август-Станислав Понятовский, причем с Польшей был заключен договор, согласно которому Россия имела право вмешиваться в ее внутренние дела. В результате двух успешных войн с Турцией и трех разделов Речи Посполитой, владения которой простирались до Днепра, к середине 1790-х годов Россия взяла под свою власть обширнейшие территории. Южная степь, представлявшая до этого постоянную угрозу, превратилась в Новороссию, Крым стал частью Российской империи, что позволило русским окончательно закрепиться на Черном море. К России были присоединены Западная Украина, Белоруссия, Литва, Курляндия.

После этих присоединений и освоения русскими людьми в XVI-XVII вв. Поволжья, Зауралья и Сибири Россия стала многонациональным государством. Екатерина проводила достаточно продуманную национальную политику. Видя взаимную пользу в тесных взаимоотношениях с другими народами, она привлекла для освоения территорий иностранцев, как правило, за исключением переселения немцев на берега Волги, не отдавая явного предпочтения какой-либо нации и не позволяя задевать национальных чувств русского народа.

Во времена правления Екатерины II зарождается и так называемый еврейский вопрос. До разделов Речи Посполитой еврейского населения в России практически не было. После первого раздела (1773 год) в ее состав вошли земли, где довольно большую часть населения составляли евреи. Поначалу Екатерина декларировала полное равенство своих подданных. Но позднее русское купечество стало активно возражать против конкуренции со стороны оборотистых еврейских торговцев, и в 1791 году была установлена черта оседлости для евреев.

Таким же, как внешняя политика, постоянным вниманием государыни пользовались только промышленность и торговля, о развитии которых Екатерина II заботилась чрезвычайно. Вскоре после восшествия на престол она учредила несколько комиссий, во главе которых поставила своих доверенных лиц, для того чтобы они изучали действительное состояние дел во всех отраслях. С этой же целью в первое время Екатерина лично принимала всякого рода просителей. Общаясь с ними, она составляла себе представление о реальном положении различных сословий. В дела, в которых не очень-то разбиралась, Екатерина почти не вмешивалась, отдав, например, армию и флот в ведение фаворитов или умелых начальников, но оставив за собой контроль за положением дел и право принимать важные решения.

Периодически по ее инициативе в стране активизировалась борьба со взяточничеством, но, как водится, безрезультатно. Во-первых, потому что носила она характер компанейщины. Во-вторых, особой настойчивости в этом деле императрица и не проявляла, понимая, что ненароком можно затронуть интересы весьма влиятельных людей, конфликты с которыми ей были вовсе не к чему.

Впечатляли успехи в торговле, которая, как и промышленность, была постоянно в поле зрения императрицы. Внешняя торговля из прибалтийских портов за последнюю четверть века ее правления выросла с 9 до 44 миллионов рублей. Черноморская, по сути созданная с нуля Екатериной и Потемкиным, - с 390 тысяч рублей в 1776 году до 1 миллиона 900 тысяч в 1796 году. За 20 лет полновесной серебряной монеты было выпущено в 4,5 раза больше, чем за 62 года, предшествующих ее правлению. Стабильность цен на рынке жестко поддерживалась полицейскими мерами: если кто-либо повышал установленную правительством цену хоть на копейку, его неизбежно ждал значительный штраф.

Екатерина Алексеевна первой ввела в России в обращение бумажные деньги - ассигнации.

Современники отмечали, что многое, в том числе и в делах правления, Екатерина делала напоказ, в ее деятельности, как правило, было больше эффекта и блеска, чем продуманного творчества. Затевая очередное дело, она больше думала о том, что про это, а значит, и про нее, скажут, чем об исполнении и результате задуманного. Многие современники упрекали Екатерину II в откровенном возвеличивании самой себя. Она действительно часто и с удовольствием говорила о своих заботах, о народе и укреплении мощи империи. Но ведь и успехи были: явный прогресс в общественном устройстве и государственном хозяйстве. За время правления Екатерины II было застроено каменными домами 144 города, заключено 30 важных международных договоров, одержано 78 военных побед. Другое дело, что окружавшие императрицу льстецы чрезмерно преувеличивали эти достижения. А это поневоле рождало в императрице тщеславие и привычку к лести, причем самой откровенной.

Вне всяких сомнений, Екатерина Великая была «просвещенным» монархом и широтой своих интеллектуальных запросов явно выделялась среди других русских самодержцев.

Знания и взгляды, усвоенные из книг, она пополняла перепиской с известными в Европе людьми. Правда, зачастую она писала письма только потому, что ей нравился сам процесс письма. Свои воспоминания Екатерина писала более пятидесяти лет, со времени приезда в Россию и до последних дней, но первые отрывки уничтожила, когда обострились ее отношения с Елизаветой Петровной. Писала Екатерина Алексеевна на французском, немецком и руссом одинаково безграмотно и письма, и литературные труды. При ее упорстве она вполне могла бы выйти на профессиональный уровень, но в литературе так и осталась автором-дилетантом, зная, что главная ее «профессия» - управлять государством. Образованность и начитанность ценились при дворе Екатерины, и это не могло не сказаться благотворно на русской культуре. Интерес императрицы к истории, и не только с целью цензуры, способствовал развитию исторической науки. Немало было сделано и в области просвещения: открыты училища при Академии художеств, Смольный институт, воспитательные дома в Москве и Петербурге, Общество благородных девиц в Петербурге с отделением для мещанских девиц, коммерческое училище, проведена школьная реформа, преобразованы кадетские корпуса.

Ситуация начала меняться с конца 1780-х годов. Буржуазная революция во Франции произвела на императрицу сильнейшее впечатление. Узнав об аресте Людовика XVI, Екатерина слегла в постель, а при дворе был объявлен траур. Императрица увидела, чем для правителя на деле могут обернуться прогрессивные идеи, горячей сторонницей которых выступала она сама. А ведь абсолютная монархическая власть была всем смыслом ее жизни. Екатерина не отошла от государственных дел, но ей стало уже не до либеральчания с литераторами, хотя личной храбрости императрице было не занимать.

Историки и исследователи по-разному оценивали и оценивают количество и время пребывания при Екатерине II ее постоянных, официальных фаворитов. Составленный М.Н. Лонгиновым список «любимцев» императрицы с 1753 по 1796 год, то есть за 43 года, включает в себя 15 человек. Не исключено, что было много и других, эпизодических «любимцев», по разным причинам не попавших в поле зрения современников и исследователей. Чем старше становилась императрица, тем более, молодых любовников она выбирала.

Среди фаворитов Екатерины Алексеевны особое место занимали, безусловно, два Григория - Орлов и Потемкин. От Григория Потемкина в июле 1775 года у Екатерины родилась девочка, Елизавета Григорьевна Темкина, воспитывавшаяся у сестры Потемкина Марии Самойловой. Только Потемкина Екатерина в письмах называла «мужем», «владыкой», а себя, его «женою», связанной с ним «святейшими узами». По слухам и по свидетельствам некоторых современников, Екатерина II и Потемкин обвенчались в ноябре 1774 или в январе 1775 года. Но никто не видел брачной записи. Во всяком случае, если брак и был оформлен, то тайну его удалось сохранить.²² Давыдов М.Г. Российские государи: 1598-1917. - Смоленск: Русич, 2005. - С. 363-386

«Изучайте людей, старайтесь пользоваться ими, не вверяясь им без разбора; отыскивайте истинное достоинство, хотя бы оно было на краю света, по большей части оно скромно и прячется в отдалении: добродетель не выказывается из толпы, она не отличается ни жадностью, ни желанием выказаться, о ней забывают. Никогда не окружайте себя льстецами; дайте почувствовать, что вам противны восхваления и самоуничижения. Оказывайте доверенность лишь тем людям, у которых хватит храбрости в случае надобности вам возражать и которые отдают предпочтение вашему доброму имени пред вашей милостью. Будьте мягки, человеколюбивы, доступны, сострадательны и либеральны; ваше величие да не препятствует вам добродушно снисходить к малым людям и ставить себя в их положение так, чтобы эта доброта не умаляла ни вашей власти, ни их почтения; выслушайте все, что хотя сколько-нибудь заслуживает внимания; пусть видят, что вы мыслите и чувствуете так, как вы должны мыслить и чувствовать; Поступайте так, чтобы люди добрые вас любили, злые боялись и все вас уважали. Храните в себе те великие душевные качества, которые составляют отличительную принадлежность человека честного, человека великого и героя; страшитесь всякого коварства; прикосновение со светом да не помрачит в вас античного вкуса к чести и добродетели. Недостойные принципы и злое лукавство не должны иметь доступа к вашему сердцу».

Из «Наставления» Екатерины II о воспитании великих князей - ее внуков Александра и Константина.⁴⁴ Сахаров А.Н. История России. - М.: РОСМЭН-ПРЕСС, 2003. - С. 119

С начальных дней своего правления Екатерина претендовала на законное место в череде российских монархов. И ввиду этого, старалась как можно теснее связать свое имя с именем Петра, объявляла себя истинной наследницей дел великого императора.

В 1766 году по рекомендации Дидро она призвала парижского скульптора Этьенна Фальконе, чтобы он воздвигнул в Петербурге памятник основателю столицы. В 1775 году статую отлили в бронзе. Екатерина не скупилась: в течении девяти лет проведенных Фальконе в Петербурге, он получил на расходы 26 800 рублей, за модель памятника - 48 000 рублей, за отливку - 17 500. Всего на сооружение памятника Государственной конторой строения домов и садов было израсходовано 424 610 рублей.

7 августа 1782 года, в воскресенье, на другой день после праздника Преображения Господня, столице предстояло впервые узреть бронзовый лик преобразователя России.

То, что истинной целью возвеличивания Петра было одновременное возвеличивание Екатерины, что памятник его заслугам был в такой же мере памятником ее достижениям, очень откровенно и наивно объясняли «Санкт-петербургские ведомости»: «7 числа сего месяца открыт торжественно на Петровской площади монумент Государя Петра Великого в Высочайшем присутствии Ее Императорского Величества, славноцарствующей Великой нашей Государыни Екатерины Второй, коею сия достовечность воздвигнута сему Герою, преобразователю России и основателю сей столицы, только славною Преемницею престола и дел Его, к удивлению света ныне процветающих».⁵⁵ Гордин М.А. Екатерининский век. - Спб.: Пушкинский фонд, 2004. - С. 304- 307

3. ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ ВЕЛИКОЙ ИМПЕРАТРИЦЫ

«Да посрамит небо всех тех, кто берется управлять народами, не имея ввиду истинного блага государства», - писала Екатерина. Ее совсем не мечтательный ум, ласкала мечта стать преобразовательницей своего государства и воспитательницей своего народа, сеять добро на земле, которое переживало бы сеятеля, и неделикатно было бы не верить искренности ее признания, что ей нравиться «та слава, которая не только в настоящем производит добро, но и в будущем создает бесчисленные поколения добрых». Она принесла на русский престол два средства действия: ум, исполненный философско-политических идей века, располагавших ее к тому, что она называла своею легисломанией, и характер, способный сдерживать философские увлечения, выработанный среди житейской толкотни более общением с живыми людьми, чем уединенною работой над самим собой. Она начинала свою деятельность с убеждением в силе разума, долженствующего управлять народами, и с верой в разум народа, которым ей пришлось управлять. Она нашла под своею державною рукою страну с влиятельным внешним положением и неблагоустроенным внутренним порядком, государство с обильными материальными средствами и расстроенными нравственными силами, не соглашенными и враждебными интересами. Читая, наблюдая и размышляя, она решила, что действующие в России законы мало соответствуют положению государства, не поднимали, а понижали его благосостояние и извели множество народа, что сам Петр I не знал, какие законы надобны его государству, и что такая своеобразная страна, как Россия, не возделанная и не искаженная историей, нуждается не в пересмотре, а в коренной перестройке законодательства на новых началах, что здесь все надобно переделывать заново. Это была мысль скорее академического, чем политического ума. Не одна Екатерина смотрела на Россию, как на белый лист бумаги, еще не исчерненный историей, и она была не последняя, кто так смотрел на эту страну. Но такой взгляд значительно исправлялся другим соображением Екатерины, что надежнее самих законов образ действий власти, направляемый снисхождением и примирительным духом государя. Опыт и ближайшее знакомство со страной, особенно Комиссия 1767 года., показавшая Екатерине, «с кем дело имеем», убедили ее, что и у России есть свое прошлое, по крайней мере есть свои исторические привычки и предрассудки, с которыми надобно считаться. Она увидела, что без глубоких потрясений невозможно провести коренных реформ, каких потребовала бы система законодательства на усвоенных ею началах, и на совет Дидро переделать весь государственный и общественный порядок в России по этим началам посмотрела как на мечту философа, имеющего дело с книгами, а не с живыми людьми. Тогда она сократила свою программу, сознавая, что не может взять на себя всех задач русской власти, что то, что можно, далеко не все, что нужно. «Что бы я не делала для России, - писала она, - это будет только капля в море». Но, утешала она себя, «после меня будут следовать моим началам» и докончат недоделанное. Видя невозможность перестроить русскую жизнь новыми законами и учреждениями, Екатерина хотела лучше настроить русскую мысль новыми идеями и стремлениями, предоставив ей самой перестраивать жизнь. Не решившись стать радикальной преобразовательницей государства, она хотела остаться воспитательницей народа. Поэтому, не трогая основ существующего порядка, она стала действовать на умы. Власть, оставаясь военно-полицейским стражем внешней безопасности и внутреннего благочиния, в ее руках стала еще проповедницей свободы и просвещения. Екатерина не стеснила пространства власти, но смягчила ее действие, приняв в руководство эти принципы, и тем сделала менее ощутительной ее беспредельность, ибо руководящие принципы власти казались ее приделами. Екатерина не дала народу свободы и просвещения, потому что такие вещи не даются пожалованием, а приобретаются развитием и сознанием, зарабатываются собственным трудом, а не получаются даром, как милостыня. Но она дала умам почувствовать цену этих благ если не как основ общественного порядка, то, по крайней мере, как удобств частного, личного существования.¹¹ Ключевский В.О. Исторические портреты. - М.: Правда, 1991. - С. 338-340