Принятие христианства, его роль в развитии древнерусского государства

31

Калужский государственный педагогический университет имени К.Э.Циолковского

Кафедра истории и политологии.

Тема: Принятие христианства, его роль в развитии древнерусского государства.

Калуга 2008

Оглавление.

1. Введение.

2. Религия восточных славян.

3. Крещение Руси.

4. Роль христианства в развитии древнерусского государства.

5. Заключение.

6. Список используемых источников литературы.

Введение.

С древних времен человек в процессе жизни обращался к вере в нечеловеческую, духовную силу, которая помогала объяснить неизведанное, влияла на поведение и поступки.

Первой религией восточных славян было язычество. Исследования религии древних славян дали понять, что по сравнению с другими древними религиями, у религии наших предков были некоторые отличительные черты, связанные с комплексом первобытных воззрений, верований, обрядов, идущих из глубины тысячелетий. Древняя религия оставила след в культуре последующих столетий и встречается и поныне.

Позже языческий быт уступил влиянию христианства, принятие которого имело огромное значение для всего русского общества. Оно образовало широкую основу для объединения всех народов, охватив все стороны общественного устройства. На основе христианизации появился новый тип государственности. Искусство и культура также пережили ощутимые перемены.

1. Религия восточных славян.

Исследования религии древних славян появляются в работах историков с конца восемнадцатого века. Девятнадцатый век был веком расцвета русской культуры и исторической науки. В работах Ключевского и Платонова упоминается религия древних славян, однако, в их произведениях прослеживается скудность источников.

Дело в том, что не были исследованы многие летописи и документы на древнеславянском языке, которые находились в монастырях. Постепенное нахождение и перевод таких источников обогащало информацию о религии наших предков.

Но произошла революция. Уничтожались храмы, гибли священнослужители, опустошались монастыри. В погоне за церковным золотом были разграблены монастырские книгохранилища. Много документов на древнеславянском языке было утрачено навсегда. Возможно, мы так никогда и не узнаем того, что знали средневековые летописцы.

Позднее советская историческая наука не считала религию важным фактором, влияющим на историю народа, и о ней писали мало. Марксисты писали о язычестве лишь как о древней, примитивной религии, не отвечавшей новым феодальным отношениям в обществе, и потому замещённой христианством.

Но и в то время появлялись труды, посвящённые этой теме, например “Язычество древних славян” Рыбакова Б.А., изданная в Москве в 1997 году, где автор рассказывает о язычестве на территории России, Украины и Белоруссии и его происхождении. Лишь в последнее время из-за деидеологизации истории появляются книги, в которых авторы серьёзно исследуют религию древних славян.

Для того, чтобы рассмотреть язычество славян, требуется уяснить, что такое язычество вообще.

Язычество, это термин, возникший в церковной среде и первоначально означавший всё дохристианское и нехристианское; им покрывалась гимнография Индии, и литературно обработанная мифология Древней Греции, и годовой цикл славянских или кельтских аграрных обрядов, и шаманство сибирских охотников.

Своя, оригинальная религия каждого народа - это часть огромного общечеловеческого комплекса первобытных воззрений, верований, обрядов, идущих из глубины тысячелетий и послуживших основой всех позднейших мировых религий. В то же время таковая отражает нравственные, умственные и духовные качества данного народа.

По сравнению с другими древними религиями, у религии наших предков были некоторые отличительные черты, такие как отсутствие храмов, вера в верховного Бога, особая вера в загробный мир, возможное отсутствие человеческих жертвоприношений и чернобожия, а также некоторые другие.

В большинстве религий уделяется большое внимание местам поклонения Богам. Храмы присутствуют у современных мировых религий, были таковые и у древних славян. В Египте и Двуречье, в доколумбовой Америке и в Индии присутствовали храмы. Посмотрим, что же написано о восточнославянских местах религиозного поклонения в разных источниках.

В книге Сергея Лесного написано, что у восточных славян не было храмов, потому что они считали, что их Боги услышат их в любом месте. По его мнению, не было у них даже идолов, и что таковые, которых приписывают нашим предкам, принадлежали народам, жившим рядом с ними. Славяне поклонялись Богам, и их было большое количество.

Из-за того, что у наших предков было очень большое количество Богов, многие из которых имели достаточно узкую “специализацию”, то следует описать функции лишь главных из них.

Свидетельство о существовании таковых можно найти у разных авторов.

Гипотезу о том, что славяне верили в Бога-Творца Вселенной, главного над другими Богами, можно найти и у Б.А. Рыбакова в книге “Язычество древних славян”. Здесь он приводит ряд убедительных доказательств того, что славяне почитали Бога, равного по статусу библейскому Богу-Творцу (он приводит цитаты из русских переводов Библии и трудов средневекового русского духовенства, в которых поклонение Богу-Отцу противопоставляется поклонению Роду).

Другим весьма почитаемым Богом был Сварог. “У славян он был Богом неба, отцом всего сущего. Это имя восходит к незапамятно к древнему слову, означающему “небо”, а также “нечто сияющее, блестящее”. Ученые отмечают, что другое имя неба было Стрибог - в переводе на современный язык - “Отец Бог”. Недаром дядю на Руси называли “старым”. Легенда рассказывает, что некогда Сварог подарил людям железные клещи, научил выплавлять медь и железо, а прежде, по мысли славян, - и это вполне созвучно с современными представлениями - на Земле царил каменный век, люди пользовались палицами и камнями. К тому же Сварог установил самые первые законы, в частности, велел каждому мужчине иметь только одну женщину, а женщине - одного мужа.

Что же общего между Родом и Сварогом? Рыбаков Б.А. считает Рода Вседержителем, Богом неба, сотворившим Вселенную. А согласно А.Кожевникову (“Славянские языческие Боги, духи и нечистая сила”, Казань, 1994) в разных частях славянского мира в разное время Бог всех Богов поминается под разными именами. “В летописных списках он часто упоминается под именем Сварог (небесный), у западных славян - Святовит, или Световит (священный свет), у восточных славян - Род (рождающий), а с 10-го века нашей эры в письменных источниках встречается еще одно имя - Стрибог (Отец-Бог). Все эти эпитеты проявляли ту или иную сторону верховного божества, не меняя при этом его сути. Кроме того… его называли без имени - Бог Богов, Небо, Бог Небо или просто Бог.”

Таким образом, славяне почитали Творца Вселенной под разными именами.

Славяне также имели особые представления о загробном мире.

В книге “Языческая мифология славян” так описывается загробный мир: “…рай представлялся славянам красивым вечнозеленым садом, пребывание в котором вечно и счастливо… Рай - место счастья и изобилия… язык народных загадок называет раем водяные источники… что указывает на древнейшую связь идеи рая с небесными дождевыми колодцами.

Иногда же славяне помещали вырей (рай) не на небе, а на земле, где-то далеко за морем. Так, согласно украинским преданиям, вырей - “теплая страна, лежащая далеко на востоке у самого моря, куда скрывались на зиму птицы, насекомые и гадюки”. По другим рассказам вырей находился на юге. Много веков на Руси ходило сказание о Макарийских островах, где реки - медовые и молочные, а берега - кисельные. Эти острова лежали тоже где-то далеко на юге или на востоке”.

Интересно, что понятие ада у славян не существовало. Славянский рай - это загробный мир вообще. У славян не было оппозиции рай-ад (место, где обитают души добрых, - место блаженства; место, где обитают души злых, - место мучений). Идея посмертного воздаяния у славян-язычников, видимо, еще не была развита. Единственным препятствием, из-за которого душа умершего не могла попасть в рай, являлось неисполнение родственниками погребального обряда, и тогда душа его скиталась по земле. Божеством мира мертвых у славян считался, по-видимому, Велес. Он - пастырь душ умерших на вечнозеленых райских лугах”.

Но на этот счет существует и другое мнение - это мнение о том, что у славян существовали представление как о рае, так и об аде, или нижнем мире. “В сказаниях многих народов, близких к славянам, упоминают мост в языческий рай, чудесный мост, по которому могут пройти лишь души добрых, мужественных и справедливых. По мнению ученых, существовал подобный мост и у славян.

Таким образом, религия наших предков была оригинальной. В отличии от многих других народов восточные славяне не имели храмов, признавали Творца Вселенной, имели представление о рае (в отличии от греков).

Религия наших предков была оригинальной и самобытной. Весь русский былинный эпос, сказки, праздники, приметы были сформированы под влиянием древней религии и мифологии. В ней прослеживаются параллели с индийской мифологией, что указывает на её древность, а также параллели с христианством (идея Троицы, посмертного блаженства, единый Бог-Творец).

Кроме того, некоторые языческие обряды сохранились до сего дня. Так, свадебный обряд, пир на поминках и приготовление особой еды на некоторые праздники, обычай праздновать Новый год, гадания, а также различные суеверия существуют до сих пор. Эта религия оставила большой след в культуре нашего народа.

2.Крещение Руси.

Имеются два летописных рассказа о предпосылках христианизации Древней Руси. Первый из них связы-вает появление и распространение христианства на территории Древнерусского государства с миссионер-ской деятельностью апостола Андрея Первозванного, а второй объявляет «крещение Руси» следствием со-знательного выбора новой веры киевским князем Вла-димиром Святославичем.

Ни фактической, ни документальной основы ле-тописное повествование не имело, так как ни во время написания «Повести временных лет» (XII в.), ни сей-час нет никаких данных о таком путешествии апостола Андрея. Поэтому историческая наука давно отнесла ле-тописный рассказ о посещении Андреем киевских и нов-городских земель в разряд легенд.

Церковные историки считали, что летописный рассказ о посещении киевской и новгородской земель апо-столом Андреем понадобился религиозным и государ-ственным деятелям Древней Руси для того, чтобы с его помощью отстоять идею независимости русской пра-вославной церкви от византийской. Во всяком случае, в царской России он использовался именно таким обра-зом.

Такой же легендарный характер носит летописное повествование об «испытании вер» («выборе веры») князем киевским Владимиром Святославичем.

Идеологическая цель этого летописного рассказа ни-когда не вызывала сомнений. Он понадобился летописцу для того, чтобы доказать: Древняя Русь приняла в качестве государственной религии не первую подвер-нувшуюся веру, а «веру истинную», сознательно вы-бранную на основании самого тщательного предвари-тельного рассмотрения и испытания.

Ученые почти единодушно высказали сомнение в реальности описанных летописцем событий, связанных с «испытанием вер». Однако они не исключают воз-можности того, что и перед крещением жителей столи-цы и после того киевский князь мог интересоваться ре-лигиозными верованиями соседних народов, чтобы определить степень соответствия этих верований поли-тическим и идеологическим потребностям своего госу-дарства. Об этом свидетельствуют зафиксированные в летописи факты: многочисленные случаи направле-ния Владимиром своих послов в Рим, Иерусалим, Еги-пет, Вавилон, к чешским и венгерским королям и т. п., а также приема им посольских миссий из разных стран.

При внимательном рассмотрении и сопоставлении летописных рассказов нельзя не об-ратить внимания на то, что они противоречат один дру-гому, так как содержат взаимоисключающие трактов-ки предпосылок и обстоятельств христианизации древ-нерусского общества. В первом «крещение Руси» пода-но как явление провиденциально предопределенное задолго до его реализации. А во втором оно охарактери-зовано как следствие личного выбора, имевшего место лишь накануне принятия новой веры.

Между тем исторической наукой давно и убедительно доказано, что ничего не только мистического, но и чрезвычайного христианизация Киевской Руси в себе не содержала и не являлась чем-то исключительным, а тем более уникальным. Это был один из моментов -- важный, серьезный, но не определяющий -- процесса феодализации древнерусского общества, переросшего к X веку узкие рамки первобытнообщинного строя. При-общение киевлян к новой религии знаменовало собой начало утверждения в древнерусском обществе классо-вой идеологии, которая оправдывала, защищала и сти-мулировала становление и развитие феодальных отно-шений. Через этот процесс прошли почти все народы, и всюду он сопровождался переходом к новой идеологии, которая в условиях феодального строя могла быть и действительно была только религиозной.

Два столетия, непосредственно предшествовавшие акции великого киевского князя Владимира Святославича, были переломными в истории Древней Руси. Про-цесс разложения первобытнообщинного строя набирал темпы, вызывая к жизни явления, характерные для классового общества. Развитие производительных сил вело к появлению прибавочного продукта, накапливав-шегося в руках родоплеменной знати и становившегося частной собственностью. Возникало имущественное не-равенство, приводившее к поляризации социальных групп.

Эксплуататоры нуждались в такой общественной структуре, которая закрепляла бы их привилегирован-ное положение и давала им власть над эксплуатируе-мыми. Носителем такой власти, сконцентрированной в руках социальных верхов, становилось формировавшее-ся Древнерусское государство.

Складывавшийся феодальный строй нуждался в фео-дальной идеологии, которая оправдывала бы социаль-ное расслоение общества, эксплуатацию человека чело-веком, угнетение княжеско-боярской верхушкой челяди и смердов, примиряла бы последних с социальным гне-том и оправдывала в их глазах насилие государствен-ной власти. Такой идеологией могла быть только рели-гия, сложившаяся в классовом обществе.

В рассматриваемое время (X в.) имелись две рели-гии, полностью отвечавшие этим требованиям: христианство и ислам. Ислам исповедовался в странах, находившихся далеко от центра Киевского государства и вне сферы его активной внешнеполитической деятель-ности. Зато христианство прочно утвердилось не только в Византии, с которой Древняя Русь давно поддержи-вала постоянные контакты и куда пролегал через Ки-евскую землю важный торговый путь «из варяг в гре-ки», но и в соседних с Древнерусским государством ев-ропейских странах, ранее прошедших период становле-ния и развития феодальных отношений.

Уже в IX веке на Руси появлялись византийские и римские миссионеры, в том числе и в епископском сане, которые пропагандировали среди социальных верхов Киевского государства христианскую веру. В роли та-ких миссионеров выступали также византийские купцы и варяжские дружинники, среди которых были как кре-стившиеся в Константинополе, так и принявшие хри-стианство в Риме.

В результате такого соединения внутренней потреб-ности и внешнего влияния стали появляться на древне-русской земле очаги христианства. При этом распро-странялось оно преимущественно в социальных вер-хах - среди князей, бояр и дружинников, воспринимав-ших новую религию через призму своих чисто сослов-ных интересов.

Княжеско-боярская верхушка Киевской Руси, при-сматриваясь к христианству и частично приобщаясь к нему, все больше убеждалась в пригодности христиан-ской религии для выполнения их социально-политиче-ского заказа - удержания челяди и смердов в повино-вении, укрепления государственной власти и углубле-ния контактов с внешним, преимущественно христиан-ским, если говорить о западных рубежах Древнерус-ского государства, миром.

Словом, к тому времени, когда к власти в Киеве пришел один из сыновей Святослава новгородский князь Владимир, убив своего старшего брата Ярополка (про-изошло это в 980 году), социальные верхи Древнерус-ского государства уже не только ощутили потребность в новой религиозной идеологии, но и получили доста-точно полное представление о христианстве как идео-логической опоре феодального строя. Поэтому Влади-миру, нуждавшемуся в идеологии, которая оправдывала бы проводившуюся им политику укрепления могуще-ственного феодального государства, понадобилось не-много времени, чтобы осознать необходимость христиа-низации Киевской Руси.

Летопись сообщает, что первоначально Владимир намеревался использовать в качестве государственной идеологии реформированное и централизованное сла-вянское язычество.

Опора на язычество (во многом демон-стративная) понадобилась, согласно данной версии, для утверждения Владимиром своего статуса великого князя киевского.

Но, утвердившись на великокняжеском престоле и продолжив усилия своих предшественников по укрепле-нию внутренней прочности и внешнего могущества Древ-нерусского государства, князь Владимир понял, что тра-диционные славянские верования - опора ненадежная, а поэтому нужна радикальная религиозная реформа.

Эта-то необходимость и заставила социальные верхи древне-русского государства приступить к организованной за-мене язычества христианством - именно христианством, а не какой-либо другой религией.

Христианизацию Киевской Руси можно было осуществить либо с ориентацией на Рим, либо при посред-стве Византия. Надо было выбирать, и выбор этот мог осуществить только сам киевский князь как глава мо-гущественного Древнерусского государства. Но посту-пить следовало так, чтобы не лишиться опоры внутри страны и избежать угрозы внешней политической за-висимости. Между тем ситуация в то время была слож-ной (особенно международная), и сложность эта но-сила не столько религиозно-церковный, сколько соци-ально-политический характер.

В случае ориентации на Рим киев-ский князь должен был примириться с идеей главен-ства папы римского и согласиться на прямую зависи-мость от последнего не только создававшейся церков-ной организации, но и самой государственной власти. Это сделало бы Киевскую Русь объектом религиозно-политической экспансии Рима - прецедентов такого рода в X веке уже было более чем достаточно. Такое положение не отвечало интересам Древнерусского го-сударства и не могло устроить ни самого Владимира, ни его ближайшее окружение, а значит, делало неже-лательным принятие христианства при посредстве рим-ского первосвященника.

Совершенно иная ситуация складывалась в случае «крещения Руси» при посредстве Византии и по кон-стантинопольскому образцу. Согласно византийской традиции новообразованная церковь должна была включиться в структуру Древнерусского государства и признать власть киевского князя как богоустановленное начало, которому должны повиноваться все - в том числе и церковная иерархия. К тому же в рассматри-ваемое время византийский император Василий II, уп-равлявший вместе с братом Константином IX, остро нуждался в помощи Владимира Святославича для по-давления восстания своего полководца Варды Фоки. Поэтому предложение о «крещении Руси» по византийскому обряду (равно как и обещание выдать за князя сестру императоров Анну) должно было воспринимать-ся не как оказание милости «язычнику», а как благо-дарность могущественному государю мощной соседней державы за оказанную им важную услугу.

Именно так Владимир это предложение и воспри-нял. Когда же после подавления мятежа императоры замешкались с выполнением условий предварительного договора, Владимир напомнил им о своей силе и могу-ществе. В наказание своего союзника он захватил в 988 году византийскую крепость в Крыму Херсонес Таврический (Корсунь) и возвратил ее лишь в качестве выкупа («вена») за прибывшую из Константинополя невесту - принцессу Анну. Владимир сам принимает в Корсуни христианство от византийцев и, взяв с собою ви-зантийское духовенство, возвращается в Киев с намере-нием обратить в новую веру своих подданных.

Владимир и его окружение остановили свой выбор на византийской раз-новидности христианства вполне сознательно, руководствуясь прежде всего политическими соображениями; новую религию киевский князь принял от Византии не как проситель, а как союзник, заслуживающий не сни-сходительного к себе отношения, а уважительного обращение в новую веру не ставило Киевскую Русь в прямую политическую зависимость от Византии.

Таким образом, акция киевского князя Владимира Святославича по введению христианства в качестве го-сударственной религии Древнерусской державы не со-держала в себе ничего мистического, не была промыслительно предопределенной свыше и не имела - вопре-ки летописной легенде о посещении апостолом Андреем киевских и новгородских земель - никаких корней в I веке нашей эры. Она явилась завершением той более чем вековой предыстории христианизации Древней Руси, весьма условное начало которой положило предполагаемое крещение Аскольда и Дира, олицетворив-шее появление интереса к новой религии в социальных верхах древнерусского общества. Напомним, что это была и начальная фаза становления феодального строя в Киевской Руси, складывавшегося в процессе разло-жения первобытнообщинных отношений.

Реальным началом «крещения Руси» следует считать не корсунское собы-тие, то есть крещение самого князя, а обращение в но-вую веру киевлян, предпринятое Владимиром уже по-сле взятия Корсуни и возвращения этого города визан-тийцам.

Из повествований, сообщающих о далеко не однозначном отношении киевлян к намерениям и дей-ствиям своего князя, современные церковные авторы вырывают лишь фразы о том, что «с радостью пошли люди», «не бысть ни единого же противящася», и заяв-ляют, будто крещение жителей Киева прошло при всеобщем ликовании, не вызвав ни у кого не только про-тиводействия, но и неудовольствия. Наши предки «со слезами радости принимали крещение»; «Все шли по зову своего вождя, ибо вери-ли ему»; «Русский народ с ра-достью принимал христианство»; «Новая религия сразу же была воспринята»; крещение проводили, «применяя меры терпеливого убеждения», - вот типичные высказывания на эту тему, которые можно встретить на страницах официальных изданий Московской патриархии.

Как ни идеализировали авторы этих текстов процесс обраще-ния в новую веру киевлян, они все же вынуждены были признать, что крещение жителей Киева не обошлось без угроз и принуждения со стороны княжеской вла-сти. Не желавшим креститься прямо заявляли, что их будут рассматривать как противников князя («если не придет кто завтра на реку… да будет мне враг»), а по-этому какая-то часть киевлян оказалась в водах днеп-ровских отнюдь не по доброй воле - «не любовию, но страхом».

Вот почему не только ученые, но и некоторые цер-ковные авторы не отрицали в прошлом принудитель-ного характера крещения жителей столицы Киевского государства.

Потребность в новой религии первоначально ощущали лишь социальные верхи Киевской Руси. Владимиру и его ближайшему окружению она была нужна для укрепления великокняжеской власти. Формировавшееся сословие феодалов искало в ней оправдание своего привилегированного положения в древнерусском обществе и идеологическую узду для челяди и смердов. Купцам христианизация Руси сулила расширение и укрепление торговых связей с христианскими странами. Все они получали возможность с помощью новой веры насаждать и массах дух покорности, примирять угнетенных с тя-готами подневольной жизни и тем самым удерживать народные массы от активных форм социального проте-ста. Ради таких перспектив можно было изменить мно-говековой традиции, порвать с языческим прошлым, от-казаться от привычных форм духовной жизни.

В ином положении находились социальные низы древнего Киева. Ни смерды-крестьяне, ни ремесленники, ни бесправные холопы-рабы не получали от вводимого христианства, давно переставшего быть религией обез-доленных, ничего такого, что отвечало бы их социаль-ным потребностям. Не адаптированная и условиям жиз-ни приднепровских славян и потому не находившая от-клика в их душах, государственная идеология Визан-тийской империи воспринималась народными массами Киевской Руси как что-то глубоко чуждое им, принудительно навязываемое ради прихоти власть имущих. По-этому они принимали новую религию неохотно, по при-нуждению, уступая не столько уговорам, сколько угрозам. Были среди киевлян и такие, кто протестовал про-тив крещения простейшим и доступным им способом - убегал из Киева, надеясь в степной и лесной глуши сохранить прежнюю веру, близкую им, привычную и понятную.

И поступали так не одни жители древнего Киева. Крещение киевлян явилось всего лишь началом процесса христианизации Древнерусского государства. Новую веру, ставшую госу-дарственной религией, надо было распространить по горо-дам и селам Киевской Руси. И хотя крещением повсе-местно занимались не только привезенные из Византии священнослужители, но и княжеские власти, выполнить поставленную задачу оказалось не так-то просто.

Судя по летописным свидетельствам и житийным материалам, редко где насаждение христианства проводилось без насилия и принуждения с одной стороны и сопротивления - с другой. Вот лишь несколько фактов. Вторым по величине и значению городом Киевской Руси в период княжения Владимира Святославича был Новгород. Поэтому вслед за киевлянами предстояло креститься и новгородцам. Для этой цели в Новгород в 991 году был направлен епископ Иоаким Корсунянин, которого сопровождал новгородский воевода Добрыня (дядя Владимира по матери) - тот самый, кото-рый за десять лет до этого устанавливал кумира над Волховом по повелению киевского князя. В помощь им была придана киевская дружина во главе с тысяцким князя Владимира Путятой.

Узнав о цели прибытия Добрыни с епископом, нов-городцы порешили на вече не пускать в город этих мис-сионеров и не принимать новой религии. Понимая, что киевские дружинники прибили с Добрыней не на про-гулку, жители Новгорода взялись за оружие. Их дей-ствия направлял тысяцкий Угоняй и языческий жрец Богомил Соловей. Центром сопротивления стала Со-фийская сторона. Чтобы крестители не перебрались на неё с Торговой стороны, где они принудительно приве-ли к новой вере несколько сот новгородцев, был разме-тан мост через Волхов. Путята с помощью военной хит-рости проник со своим отрядом в центр Софийской сто-роны и захватил самого Угоняя и его соратников. Но восставшие новгородцы продолжали сопротивляться. Лишь после того, как тайком переправившийся через реку отряд Добрыни поджег дома участников восста-ния, сопротивление противников христианизации Новгородской земли было подавлено.

Конечно, восставшие новгородцы руководствовались в своих действиях не только религиозными мотивами, но и политическими соображениями - нежеланием по-пасть в полную зависимость от киевского князя. Имен-но последним обстоятельством объясняется участие в восстании многих представителей новгородской знати. И тем не менее непринятие новой веры было налицо, причем наиболее резко я открыто демонстрировал это непринятие простой новгородский люд, которому насаждавшееся христианство не несло ничего хорошего.

Когда по приказу Добрыни языческие идолы были повержены (деревянные предали огню, а каменные утопили в Волхве) и началась процедура принятия христианской веры, желающих креститься оказалось не так уж много. Воинам княжеской дружины пришлось пе-рейти от уговоров к прямому принуждению и силой за-гонять упорствовавших новгородцев в реку.

Вся эта процедура принудительного обращения Нов-города в христианство дала новгородцам основание зая-вить, что их «Путята крестил мечом, а Добрыня ог-нем».

В частности, с большим трудом удалось христиан-ским миссионерам приобщить к новой вере жителей древнего Ростова. Первые два епископа Федор и Иларион (XI в.) ничего не могли поделать с ростовчанами-язычниками и сами отказались от своего пребывания в этом городе: «избегоша, не терпяще неверия и мно-гая досаждения от людей». Против третьего епископа Леонтия город взбунтовался: над «владыкой» нависла реальная угроза не только изгнания, но и насильственной смерти. Лишь четвертый епископ Исайя смог до-биться некоторого успеха, да и то не в самом Ростове, а в Ростовской земле. Но и ему не удалось заставить всех ростовчан отказаться от язычества и окончательно перейти в христианство.

Такие же трудности возникли при христианизации населения древнего Мурома: не смогли приобщить му-ромцев к новой вере ни сын киевского князя Владими-ра Глеб, ни его преемник.

Иногда местное население устраивало самосуд над некоторыми миссионерами, проявлявшими излишнюю ревность при насаждении христианства. Именно так по-ступили, например, вятичи, убившие монаха-миссионера Кукшу, который в середине XII века прибыл на Вят-скую землю из Киево-Печерского монастыря.

Введе-ние христианства на Руси при князе Владимире и его преемниках не было мирным и спокойным процессом, что новую веру насаждали с применением насилия, вы-зывавшего противодействие различных групп местного населения и прежде всего простого люда.

О дате и обстоятельствах этого события ученые спорят до сих пор, что обусловлено трудностью анализа разноязычных источников с различной системой летосчисления. Но когда бы ни произошло кре-щение Владимира и его подданных (между 988-990 гг.), этот шаг означал прежде всего проведение крупной государственной реформы: на Руси появился новый общественный институт - православная церковь. С тех пор и до наших дней она сохранила единую систему управления: митрополит (с 1589 г. - патриарх) - епархии (области) во главе с архиереями (архиепископами и епископами) -- приходы (приходские храмы со штатом священнослужителей -- клиром) и мо-настыри (общины отрекшихся от мира иноков-монахов, принявших обеты нестяжания, безбрачия и послушания). Появившись в патриар-хальном обществе, церковь, как более зрелая структура, помогала становлению Древнерусского государства и взяла на себя часть его функций. В ее руках находился суд по семейно-брачным и наследст-венным делам, наряду с «Русской Правдой» действовал переведенный с греческого кодекс церковного права -- Номоканон, или Кормчая книга. В ведении церкви находились определенные категории населения: лекари, клирошане, паломники. Там же оглашались указы, хранились документы, эталоны мер и весов. Духовенство как носитель знаний и грамотности выступало в качестве школьных учителей. В свою очередь княжеская власть обеспечивала церковь материально: в X-XI вв. -- за счет десятины (отчислений от княжеских доходов -- штрафов, пошлин и т. д.), а позже передавала епископам и монастырям села с крестья-нами.

Важной функцией церкви стала забота о нищих и обездоленных: «...Нищих кормление и чад мног, страньным прилежание, сиротам и убогим промышление, вдовам пособие, девицам потребы, обидным заступление, в напастех поможенье, в пожаре и в потопе, пленным искупленье, в гладе прекормление, в худобе умирая покровы и гро-бы», -- так характеризует эти обязанности памятник XIII в. «Правило о церковных людях». В этой сфере церковные власти поощряли милостыню, устраивали богадельни; в «церковном доме» могла найти убежище незамужняя женщина с ребенком; под особым покровитель-ством находились паломники, «хромцы и слепцы».

Наступая на традиционные общинные права и обычаи, церковь усиливала контроль за поведением людей в наиболее консервативной и труднодоступной для государственного вмешательства сфере семей-ного быта. Грамоты новопоставленным пастырям предписывали им неуклонно выполнять свои повседневные обязанности в гуще мирской жизни: «...завтрени и вечерни, часы и молитвы пети, и дети духовные держати, и свадьбы венчати, и к роженицам ходити, и молитвы давати... и больных маслом свящати, и мертвых похоронити». Священники уговаривали господ «миловать свою челядь» и терпеливо приучали к

исполнению христианских заповедей своих прихожан, которые «без стыда и срама» имели по несколько жен и наложниц, играли свадьбы без венчания с буйными плясками, «гудением и плесканием», не признавали постов, устраивали языческие «игрища», и «творили на-силье» прямо в храме.

Не менее трудным делом для духовенства было заставить вчерашних язычников «молвити своя грехи» духовному отцу -- белому или чер-ному священнику, призванному контролировать повседневную жизнь своих прихожан. Надо было добиться стыда и раскаяния (и привычки осознавать свои прегрешения), не отпугивая при этом строгостью на-казания, чтобы грешник «в отчаянье не впал». По грехам и «по силе» каждого после исповеди назначалась епитимия, а при огласке какого-либо бытового «грехопадения» виновники представали перед закры-тым епископским судом, «мирян не припущая».

Активно участвовала церковь и в процессе распространения хри-стианства: с расширением границ княжеских владений строились новые храмы, а в городах основывались епископские кафедры. В свою очередь, князья стремились обеспечить себе поддержку со стороны влиятельных церковных корпораций и боролись за право покровитель-ства отечественным святыням -- таким, например, как мощи князей Бориса и Глеба. В период раздробленности епископы вмешивались в политическую борьбу на стороне «своих» князей. Так, владимирское духовенство помогло Андрею Боголюбскому в утверждении патронального культа Богородицы перенесением из Киева на север почитаемой иконы Богоматери -- будущей Владимирской -- и введением не санкционированного Константинополем и киевским митрополитом праз-дника Покрова. Случались (у того же Андрея и других князей) и конфликты с церковными иерархами и монастырями, но все же через 200 лет после крещения Руси православная церковь стала важным и влиятельным институтом в феодальной общественной структуре: уже в конце XI в. Киево-Печерский монастырь принял «волости» от князя Ярополка Изяславича и обзавелся «рабами», а в XII в. земельные владения получают и епископы.

При помощи разработанного вероучения и стройной организации Русская православная церковь стремилась освятить и укрепить обще-ственный строй. Но если бы дело было только в насаждении сверху в угоду узкой правящей прослойке системы ценностей, чуждой подав-ляющему большинству населения, то оно было бы обречено на провал: внедрить силой никакую идею нельзя. Утверждение новой религии означало и переворот в мировоззрении людей, которым христианство предложило иную по сравнению с язычеством систему ценностей.

Князя и его дружину вполне устраивал утверждаемый новой верой принцип богоустановленности власти и всего существующего на земле порядка. Принятие христианства было обусловлено и расширением международных связей Руси. Но крещение Руси не только соответствовало интересам верхушки общества. Новая религия принесла с собой и не известную язычеству идею равенства людей: во-первых, исключила племенные и этнические различия; во-вторых, каждому -- от князя до землепашца -- предсто-яло отвечать за свои земные дела на Страшном суде: ни высокое положение, ни богатство не спасали грешника и злодея от геенны огненной, которая доходчиво изображалась художниками на западной стене христианского храма; праведника же за терпение и добрые дела ожидал рай. В новой системе ценностей происхождение и социальный статус человека не имели значения: на Страшном суде смерд вполне мог оказаться более достойным, чем боярин или князь. При этом новая вера не посягала на земные порядки («Кииждо бо раб своего господина хвалит», -- писал знаменитый проповедник XII в. Кирилл Туровский), хотя и осуждала резкий разрыв между евангельскими нормами и реальностью грешного мира. Но само признание равенства -- хотя бы только перед Богом -- и уверенности в грядущем разрешении всех земных противоречий до определенной степени сдерживало страсти и смягчало остроту социальных конфликтов.

Христианство возвышало личность человека, созданного по образу и подобию Божьему (т. е. человека-творца, создателя, выбирающего своим разумом свой путь и отвечавшего за свои поступки), в отличие от языческих традиций подчинения отдельного человека роду и судь-бе-року. Но христианство не только уравнивало людей перед Богом, оно вырывало их из круговорота слепой космологической зависимости: личная ответственность невозможна без свободы личностного выбора и духовной самостоятельности каждого человека, который отныне мог по мере своих сил приобщиться к божественной благодати («нетварной энергии»). А навстречу ему раскрывался Бог в человеческом лице Иисуса Христа, реально соединившем божество со всей природой человека. Личностное восприятие мира как Божьего дара давало хри-стианину и надежду: даже на пороге смертного часа раскаявшийся грешник мог получить прощение и облегчить свою участь.

Новый христианский тип сознания поднимал человека на немыс-лимую для языческого мироощущения высоту.

Новое истолкование мира и роли человека в нем открыло людям мудрость «чудно» и «дивно» устроенной Вселенной, которое выразил знаменитый полководец и государственный деятель, великий князь Киевский Владимир Мономах: «...велий еси, Господи, и чюдна дела твоя, и благословено и хвално имя твое в векы по всей земли. Иже кто не похвалит, ни прославляет силы твоея и твоих великых чудес и доброт, устроенных на сем свете: како небо устроено, како ли солнце, како ли луна, како ли звезды, и тма и свет, и земля на водах положена, Господи, твоим промыслом! Зверье разноличнии, и птица, и рыбы украшено твоим промыслом, Господи! И сему чюду дивуемся, како от персти создав человека, како образи розноличнии в человечоскых лицих -- аще и весь мир совокупить, не вси в один образ, но кыи же своим лиц образом, по Божий мудрости...».

Правда, вместе с оптимистическим видением в христианской рус-ской культуре присутствовало и иное, гораздо более мрачное воспри-ятие грешной действительности, презрение к миру и к плоти (в Киево-Печерском патерике), но оно никогда не было определяющим. Антропоцентризм, установка на свободу личности человека, создан-ного по образу и подобию Бога-творца, стали характерной чертой европейской культуры, определили ее открытость и терпимость по отношению к другим типам культуры -- и в то же время принципи-ально отличали ее от фаталистического мира ислама и восточных культур, для которых человек -- лишь частное проявление универсаль-ного потока жизни.

Но в рамках европейского культурного единства имелись и отличия, вызванные разными путями развития его регионов, их природно-климатическими особенностями и хозяйственным укладом, этнической структурой, доставшимися от прошлого традициями. Русь не знала и не осваивала непосредственно составившее важнейший источник за-падноевропейской культуры античное «наследство» с его городскими культурными центрами, римским правом, латинской образованностью и классической школой. Вплоть до XVII в. Русь не была знакома со схоластикой -- христианским философствованием, которое пыталось рационально истолковать и обосновать церковные догматы.

Акт принятия христианства в качестве государственной религии не означал, конечно, быстрого и повсеместного его утверж-дения в обществе; это был длительный и сложный процесс. Наиболее заметен он был в городах, где население было меньше связано патри-архальными традициями и где шло активное храмовое строительство; так, если во второй половине XI в. было построено всего 18 церквей, то во второй половине XII в.-- уже 112. Однако в это время и на юге, и в северо-восточном Суздале прямо за городским валом по-прежнему насыпались курганы и усопшие отправлялись в последний путь и с крестиком, и с обычным языческим погребальным инвентарем.

И в городе, и в деревне христианизация привела к двоеверию -- смешению языческих и христианских верований и обрядов, что было в известной мере характерно и для других европейских стран, где примитивное восприятие основных положений вероучения и культа сопровождалось его фольклоризацией и «паганизацией» -- «объязычиванием». Сочетанию церковной культуры и повседневной жизни соответствовало двуязычие: в храме звучал церковнославянский (древнеболгарский) язык, а в миру говорили на разговорном древнерусском.

Последствия принятия христианства от Византии были разно-образны и порой противоречивы. С одной стороны, этот процесс временно осложнил отношения между Западом и Русью, но, с дру-гой стороны, он послужил мощным стимулом для ознакомления Руси с византийской культурой, наибольшее влияние которой ощу-щалось в церковной идеологии, каноническом праве, литургии, богослужебной литературе, музыке, культовом изобразительном ис-кусстве. Однако духовные ценности, созданные Византией, ее спири-туалистическая церковная догматика, идеология, философия, пере-несенные на Русь, не всегда встречали понимание.

3.Роль христианства в развитии древнерусского государства.

Принятие христианства имело огромное значение для всего русского общества. Оно создало широкую основу для объединения всех народов, постепенно начало вытеснять языческие обряды и традиции. Но крещение Руси не следует представлять, как простую перемену верований. Христианство, став господствующей религией, выразилось в целом ряде новых установлений и учреждений. Из Греции пришла на Русь иерархия, в Киеве стал жить митрополит, поставленный Константинопольским патриархом. Киевский митрополит был главой церкви на Руси. Свою власть он осуществлял с собором епископов. Как высшие пастыри всей русской земли митрополиты имели право административного надзора над всеми епархиями (“епархия” - греч. “провинция”) русской церкви; вместе с собором они вершили суд над епископами, обвиненными в канонических преступлениях.

О большинстве митрополитов XI столетия до нашего времени дошли крайне скудные сведения, об одних - просто упоминание в Летописи, о других известно чуть больше. Почти все митрополиты киевской эпохи были греками, то есть людьми греческой культуры. По мнению историка XIX века Е.Е. Голубинского “митрополиты, вступление которых на кафедру отмечено в летописях и о вступлении которых говориться как о приходе “приде митрополит”, все были греки”. Вероятно, многим из них славянский язык был либо совсем неизвестен, либо они им овладевали им уже на Руси. Незнание языка не могло не затруднять их отношений с духовенством и народом.

Но греческое происхождение первых митрополитов Киевских имело и благие последствия для Церкви и Русского государства. Их независимость от местного великого князя в известной мере ограждала церковь от неправомерного вмешательства в ее внутренние дела со стороны княжеской власти. А в эпоху, когда началось дробление русской земли на уделы, независимые от князей митрополиты оставались средоточием и символом единства Руси. В княжеских междоусобицах они являли себя миротворцами, гарантами соблюдения княжеских договоров.

В других городах были поставлены подчиненные митрополиту епископы. Вначале они тоже были греческого или южнославянского происхождения. Но уже к середине XI их большинство стали составлять русичи. Что касается прав и обязанностей епархиального епископа Киевской Руси, то он, как этого требовали каноны, был верховным учителем паствы, первосвященником и главным начальником над клириками своей церкви. Кроме того, епископ был обыкновенно советником удельного князя в государственных делах. В княжеских распрях епископы выступали гарантами незыблемости договоров. Своими свидетельствами они скрепляли договоры, при этом обычно давали мирящимся князьям крест для целования.

Епископы участвовали и в поставлении князей на великокняжеский и удельные престолы. Таким образом, церковь через епископа благословляла князя на княжение. В князьях епископы видели защитников и слуг церкви, и когда те совершали клятвопреступления, беззакония и насилия, церковь их обличала. Коллегиальным помощником древнерусского епархиального архиерея был своеобразный пресвитериум - епархиальное духовенство собиралось в так называемое соборное воскресенье на “соборики”, которые обсуждали важнейшие церковно-административные и пастырские дела. Для ведения церковно-судебных, хозяйственных и финансовых дел привлекались и светские чиновники из бояр.

Приходское духовенство на Руси через несколько десятилетий после ее крещения стало весьма многочисленным. Об этом можно судить по количеству существовавших тогда церквей. Из летописей известно, что киевский пожар 1124 года истребил 600 церквей. Это известие говорит о том, что Киев в исторически малое время после крещения Руси по числу церквей сравнялся с древними центрами христианства. И в Киеве и во всех епархиях также устраивались монастыри, которые были основными поставщиками русского епископата.

На основе христианизации происходило становление нового типа государственности в Киевской Руси. Устанавливается тесная взаимосвязь между светской и церковной властью, при главенстве первой над второй. В первой половине XI века начинается оформление церковной юрисдикции. В ведение церкви передаются дела о браке разводе, семье, некоторые наследственные дела. К концу XII века церковь стала осуществлять надзор за службой мер и весов. Значительная роль отводилась церкви в международных делах, связанных с углублением отношений с христианскими государствами и церквями.

Митрополит и духовенство управляли и судили подчиненных им людей так, как это делалось в греческой церкви, на основании особого сборника законов, Номоканона, получившего на Руси название Кормчей (одной из частей которой являлась потом Русская Правда). В этом сборнике заключались церковные правила Апостольские и вселенских соборов, также гражданские законы православных Византийских императоров. Церкви принадлежали земли, на которых духовенство и монастыри вели хозяйство по-своему, руководствуясь византийскими обычаями и законами, устанавливая такие юридические отношения к земледельцам, какие были приняты в Греции.

Таким образом на Руси вместе с новым вероучением появились новые власти, новое просвещение, Новые землевладельцы, новые землевладельческие обычаи, новые законы и суды. Для того, чтобы оценить какие происходили изменения, необходимо ознакомиться с некоторыми чертами общественного быта Руси в дохристианское время.

Государство, в котором мы живем, имеет право и в то же время обязанность карать виновных за преступления и проступки и по возможности предупреждать всякое нарушение порядка и права. Вор или убийца отыскивается и наказывается независимо от того, просят об этом или не просят потерпевшие люди. В древнейшее время это было не так. Князья не имели ни склонности, ни возможности вмешиваться в общественную жизнь и поддерживать порядок, когда к ним не обращалось за этим само население. Преступление тогда считалось “обидой”, за которую должен был отплатить, отомстить, сам обиженный или его род. Человека защищал не князь, а свои, близкие ему, люди. Обычай “кровной мести” и вообще мести был так крепок и широко распространен, что его признавало даже тогдашнее законодательство. Иначе и быть не могло в таком обществе, где княжеская власть была еще слаба, где князь бывал иноплеменником и жил, окруженный дружиной таких же иноплеменников. Сами славяне имели такие же союзы и сообщества. Они жили или родами или общинами. Человек, принадлежавший к какому-нибудь союзу, пользовался защитой рода, общины, дружины, товарищества, и мало надеялся на князя. Лишенный покровительства своих близких, прогнанный из какого-либо сообщества, человек становился беззащитным, потому что никто не считал себя обязанным прийти к нему на помощь. Его можно было убить и остаться без всякого наказания и возмездия. Такие беспризорные и беззащитные люди назывались изгоями, они были как бы “изжитые”, выкинутые из жизни люди.

Роды жили замкнуто, чуждались один другого и враждовали между собой. Семейный быт отличался грубостью, тем более, что везде существовал обычай многоженства. Предание говорит, что сам князь Владимир до своего крещения тоже придерживался этого обычая. Положение женщины в семье, особенно при многоженстве, было очень нелегко.

В языческое время на Руси было лишь одно общественное различие: люди делились на свободных и несвободных, или рабов. Это существовало с незапамятных времен. Главным источником рабов был плен. Свободные назывались термином княжи мужи, рабы носили название челядь (в единственном числе - холоп). Положение рабов было очень тяжело, они рассматривались, как рабочий скот, не могли иметь собственного имущества. Холоп мог найти себе защиту только у своего господина, когда господин его прогонял или отпускал, раб становился изгоем и лишался покровительства и пристанища.

В языческом обществе княжеская власть не имела той силы и значения, какое имеет государственная власть теперь. Общество делилось на самостоятельные союзы, которые лишь своими силами охраняли и защищали своих членов. Вышедший из своего союза человек оказывался бесправным и беззащитным изгоем. Семья имела грубый языческий характер. Рабство было очень распространено. Грубая сила господствовала в обществе и человеческая личность сама по себе в нем не имела никакого значения.

Христианская церковь не могла примириться с таким порядком. Вместе с Христианским учением о любви и милости церковь принесла на Русь и начала культуры. Уча язычников вере, она стремилась улучшить их житейские порядки. Через свою иерархию и примером ревнителей новой веры церковь действовала на нравы и учреждения Руси. Проповедью и церковной практикой она показывала, как надо жить и действовать в делах личных и общественных.

Церковь старалась поднять значение княжеской власти. Князей она учила, как они должны управлять: “воспрещать злым и казнить разбойников”. Князь не может оставаться безучастным к насилию и злу в своей земле, он должен блюсти в ней порядок. Церковь требовала от подданных князя, чтобы они “имели приязнь” к князю, не мыслили на него зла и смотрели на него, как на избранника Божия. Церковь всячески поддерживала авторитет князей, смотря на них, как на прирожденных и богоданных государей. Когда князья роняли свое достоинство в грубых ссорах и междоусобицах, духовенство старалось мирить и учить, чтобы они чтили старейших и не переступали чужого предела. Так духовенство проводило в жизнь идеи правильного государственного порядка, имея перед собой пример Византии, где царская власть стояла очень высоко.

Найдя на Руси ряд союзов, родовых и племенных, церковь образовала собою особый союз - церковное общество; в состав его вошло духовенство, затем люди, которых церковь опекала и питала, и, наконец, люди, которые служили церкви и от нее зависели. Церковь опекала и питала тех, кто не мог сам себя кормить: нищих, больных и убогих. Церковь давали приют и покровительство всем изгоям, потерявшим защиту мирских обществ и союзов. Изгои и рабы становились под защиту церкви и делались ее работниками. И как бы ни был слаб или ничтожен церковный человек, церковь смотрела на него по-христиански - как на свободного человека. В церкви не существовало рабства: рабы, подаренные церкви, обращались в людей лично свободных; они были только прикреплены к церковной земле, жили на ней и работали на пользу церкви. Таким образом церковь давала светскому обществу пример нового, более совершенного и гуманного устройства, в котором могли найти себе защиту и помощь все немощные и беззащитные.