Этический образ судебного оратора

19

Содержание

Введение

1. Этика судебного оратора

2. Культура ораторского выступления

3. Этика речевого поведения судебного оратора

Заключение

Список литературы

Введение

Необходимость повышения общего культурного уровня судопроизводства предъявляет строгие этические требования к участникам судебного процесса, в частности, судебных прений. Этика - это нормы поведения, мораль человека какого-либо класса, общественной или профессиональной группы. Синонимом этого слова является нравственность - особая форма общественного сознания, вид общественных отношений. Следовательно, можно говорить о нравственной культуре как форме общения. Что такое нравственная культура? Это единство внешней и внутренней культуры личности, одним из составных элементов которой является этикет. Этикет - совокупность правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям (обхождение, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах, манеры и одежда). Этикет совпадает с общими требованиями вежливости.

Этические требования к судебному оратору и судебной речи связаны с проявлением уважения к суду, к процессуальному оппоненту, потерпевшему, свидетелям, подсудимому. Вопросам судебной этики много внимания уделял А.Ф. Кони. Этическим началам при осуществлении правосудия посвящена его работа «Нравственные начала в уголовном процессе».

Нравственным долгом судьи А.Ф. Кони считал прежде всего уважение к человеческому достоинству и справедливое отношение к человеку.

Характер общения с аудиторией должен соответствовать профессии и функции юриста в судебном процессе.

1. Этика судебного оратора

Кони видел нравственную сторону в деятельности не только судьи, но и обвинителя и защитника. Прокурор, по мнению А.Ф. Кони, не должен озлобляться против подсудимого, обвинять его во что бы то ни стало; для него должна быть характерна опрятность приемов обвинения. Этот «говорящий судья» должен выполнить свою функцию «со спокойным достоинством исполняемого долга, без пафоса, негодования или преследования какой-либо цели, кроме правосудия» Кони А.Ф. Собрание соч.: в 8 т. - Т. 4. - С. 62.. Еще в большей степени А.Ф. Кони подчеркивал важность этических основ в деятельности адвоката. Защитник не слуга своего клиента и не пособник в его желании уйти от заслуженного наказания. Защита преступника не должна обращаться в оправдание преступления.

Мысль о выборе методов защиты и о профессиональной этике выразил М.Г. Казаринов: «... Если, защищая шахматного коня, я буду доказывать, что конь ходит прямо, а доска крива и что конь не черен, а бел, и, чтобы создать иллюзию белизны, стану усердно чернить все окружающее, то такая защита моя, как построенная на началах фальши и обмана, будет достойна только осуждения...».

О нравственном долге судебного оратора писал и Ф.А. Брокгауз: «Достоинство судебного состязания требует также, чтобы противник не пользовался неловкостью оппонента в ущерб истине». К.К. Арсеньев и В.Д. Спасович последовательно отстаивали нравственные основы судебного красноречия и судебной этики. Вопрос о нравственных принципах и адвокатской этике освещен в работе К.К. Арсеньева «Заметки о русской адвокатуре» (СПб., 1875). В.Д. Спасович в речи по делу Крестовского подчеркивал, что выбор адвокатом средств защиты должен быть предельно добросовестным, свободным от выбора клиента. В средствах защиты не должно быть места сомнительным доказательствам, предоставленным клиентом.

Советские юристы обращали большое внимание на этику судебных ораторов. Характер общения с аудиторией должен соответствовать профессии и функции юриста в судебном процессе. Немаловажное значение имеет внешний вид представителя правосудия. Неэтично, когда женщина-прокурор выступает в судебном процессе увешанная украшениями, когда судья ведет судебное заседание, не снимая головного убора. Еще хуже, когда мужчина-адвокат выступает в судебных прениях в шапке. К сожалению, все эти примеры взяты из жизни. А.Ф. Кони советовал: «Следует одеться скромно и прилично. В костюме не должно быть ничего вычурного и кричащего». Прокурору в судебном процессе положено быть в форме.

Чтение речи с листа или чтение прокурором обвинительного заключения вместо произнесения речи нарушает контакт с судом и аудиторией и, кроме того, свидетельствует о неуважительном отношении к слушателям, является нарушением этических норм. Адвокат Н.П. Кан использовал текст обвинительного заключения следующим образом: «Все происшедшее дальше имеет столь важное значение для истины, что я прошу позволения во имя точности воспользоваться текстом обвинительного заключения. Вот что там написано...».

Нравственный долг судебного оратора заключается в том, чтобы создать у присутствующих правильное представление об общественной опасности деяния, воспитать у них уважение к закону, к правосудию, содействовать правовому воспитанию граждан. В наибольшей степени это касается государственного обвинителя, на которого присутствующие в зале суда совершенно обоснованно смотрят как на лицо, провозглашающее точку зрения государства.

Одной из самых значительных задач адвоката, считает И.Д. Перлов, является нравственное воспитание слушателей. Речь адвоката должна быть проявлением подлинного гуманизма, означающего «заботу о человеке и уважительное к нему отношение... стремление видеть в каждом деле... живого человека, стоящего за этим делом, с его сложными переживаниями» Перлов И.Д. Судебная этика//Советское государство и право. - 1970. - № 12. - С. 106.. Адвокат, защищая права подсудимого, совершившего убийство, как правило, выражает сочувствие, соболезнование родственникам погибшего. Вот как это сделал Я.С. Киселев в речи по делу Прокофьевой: «Товарищи судьи! Дело Натальи Прокофьевой - дело горькое и трудное. Серафима Ивановна и Александр Григорьевич Прокофьевы потеряли сына. Геннадию было только 24 года, могучего здоровья, нерастраченной силы - ему бы жить да жить. Горе Серафимы Ивановны и Александра Григорьевича вызывает самое глубокое сочувствие и сострадание». Подобный пример можно привести из речи красноярского адвоката Л.Н. Гранова. Осуществляя защиту Куркина, совершившего убийство Тузикова в результате неосторожных действий, оратор начал речь выражением соболезнования родным Тузикова: «Товарищи судьи // Нет слов / произошла трагедия // И / желая оказать помощь Куркину / желая / м-м / в силу своих профессиональных обязанностей / это сделать / я тем не менее / в начале своего выступления / не могу не выразить / искреннего соболезнования / потерпевшим / которые в результате этого нелепого случая / лишились сына / молодого человека / в расцвете сил и здоровья //».

Вопросы этики, уважительного отношения к подсудимому поднимались в судебных речах дореволюционных и советских адвокатов. Н.П. Карабчевский, защищая Мироновича, обвинявшегося в убийстве, спрашивает: «Что было в распоряжении властей, когда Миронович был публично объявлен убийцей и ввержен в темницу?» и отвечает: «Достаточно было... констатировать, что хозяином ссудной кассы был не кто иной, как Миронович, прошлое которого будто бы не противоречило возможности совершения гнусного преступления, насилия, соединенного с убийством, и обвинительная формула была тут же слажена, точно сбита накрепко на наковальне... В этом прошлом обвинительная власть ищет прежде всего опоры для оправдания своего предположения о виновности Мироновича. Но она, по-видимому, забывает, что, как бы ни была мрачна характеристика личности заподозренного, все же успокоиться на «предположении» о виновности нельзя. Ссылка на прошлое Мироновича нисколько не может облегчить задачи обвинителям. Им все же останется доказать виновность Мироновича. Этого требуют элементарные запросы правосудия...».

Продолжает эту мысль С.А. Андреевский, также защищавший Мироновича: «О личности Мироновича по-прежнему молчу. Но если бы он и был грешен, возможно ли поэтому рассчитываться с ним за деяния другого? И где же? В суде, от которого и падший поучается справедливости, потому что здесь он должен услышать высокие слова: «получи и ты, грешный, свою долю правды, потому что здесь она царствует и мы говорим ее именем».

Мысль об уважении человеческого достоинства подсудимого выражена в речи В.И. Жуковского: «Что такое Юханцев? - сказал прокурор. - Стоит ли его распластывать на столе вещественных доказательств? Зачем же такое пренебрежение к подсудимому!».

Высокой нравственностью, вниманием к «живому человеку» отличались речи Я.С. Киселева. Он всегда щадил самолюбие, человеческое достоинство подсудимого и потерпевшего, с особой осторожностью обращался к фактам, которые могли бы причинить подсудимому ненужные страдания. В речи по делу Кудрявцевой он сказал: «Ирина Николаевна Кудрявцева согласна, чтобы был признан любой мотив, пусть даже в самой большей степени ухудшающий ее положение, лишь бы не были вскрыты подлинные побудительные мотивы, обусловившие преступление. То, что душевное состояние, ее переживания будут выставлены, как ей кажется, на всеобщее обозрение, страшит ее, ибо это доставит ей боль, которой она боится больше, чем наказания. Это и обязывает меня кое-что не договаривать».

В речи по делу Геркина Я.С. Киселев обратил внимание суда на замечание прокурора о том отталкивающем впечатлении, которое Производит подсудимый: «Может быть, и мне, его адвокату, не удастся увидеть нимб святости над его головой, может быть, и мне он кажется с простой человеческой точки зрения не очень приятным. А какое это имеет значение для дела? Разве можно допустить, чтобы симпатии или антипатии влияли па самые доказательства по делу? Разве можно допустить, что симпатия ослабит улики, собранные против подсудимого? А если подсудимый вызывает чувство антипатии, разве это увеличит силу улик, собранных против него?» Эта же мысль развита в его речи по делу Пуликова, обвиняемого в убийстве с корыстной целью: «Прав товарищ прокурор: облик Пуликова не светел. Но если бы я защищал праведника, то перед его светлым ликом обвинение поникло бы. Но я защищаю человека, относительно которого можно легко ошибиться. Я защищаю человека, в отношении которого судебная ошибка наиболее вероятна именно потому, что облик его не без пятен».

Уважительное отношение к подсудимому обусловлено осознанием общественной значимости судебного процесса, пониманием его глубокого воспитательного воздействия. «К сожалению, - отмечал Н.И. Холев, - с некоторых пор в наши судебные нравы внедрилась пагубная и зловредная манера - под видом «изучения личности», «характеристики подсудимого» так чернить обвиняемых, что нередко эти пресловутые «характеристики» оказываются нестерпимо обиднее и тяжелее самого обвинения».

Бывают случаи, когда адвокат вынужден изобличать другого подсудимого не только ради интересов своего подзащитного, но и ради самой истины. Такие примеры находим в речах А.И. Урусова, Ф.Н. Плевако и В.Д. Спасовича по делу Дмитриевой и Каструбо-Карицкого, где защита одного противоречила защите другого, так как подсудимые перекладывали виновность друг на друга. Боем гигантов слова назвал эту защиту А. Ф. Кони.

Судебное заседание проходит в обстановке борьбы мнений процессуальных противников. Полемика - постоянный спутник судебных прений. Но она должна относиться только к существу дела и быть безупречно вежливой. Борьба мнений процессуальных оппонентов, самая накаленная атмосфера не дают судебным ораторам права некорректно отзываться друг о друге, о потерпевшем, подсудимом или свидетелях, так как в понятие «полемическое мастерство» включается не только умение доказывать и опровергать, но и соблюдение основных требований культуры спора. Обратим внимание, как убедительно и этично полемизирует с обвинением адвокат И.М. Кисенишский: «Обвинение считает, что Марков преждевременно покинул капитанский мостик, что он должен был там находиться до расхождения пересекающихся судов. Надо сказать, что на первый взгляд обвинение это выглядит где-то убедительным и даже одиозным. Как это капитан ушел с мостика пассажирского парохода, на котором находится огромное количество людей? Невольно создается впечатление, что Марков «покинул» корабль, оставил его «безнадзорным», бросил на «произвол судьбы»! В действительности это вовсе не так, и разобраться в этом надо спокойно и объективно, без воспаленного воображения и без каких-либо тенденциозных преувеличений и эмоциональных оценок».

Судебный процесс проходит при непосредственном общении с народом, и это требует от судебных ораторов сдержанности, вежливости. «Соблюдайте уважение к достоинству лиц, выступающих в процессе», - напутствовал судебных ораторов П.С. Пороховщиков.

2. Культура ораторского выступления

Доброжелательность предполагает невозможность таких форм речевого поведения, как агрессивность в ее различных проявлениях (упреки, угрозы, оскорбления) и демагогия (ложь).

Профессиональное отношение к аудитории предполагает умение работать с любой аудиторией: и с той, которая настроена доброжелательно, и с той, которая настроена агрессивно, и с той, которая высказывает безразличие к оратору. Не следует обижаться на аудиторию и вступать с ней в конфликтные отношения. Но это совсем не означает, что оратор должен идти на поводу у аудитории, заигрывать с ней. Оратор должен относиться к аудитории, как врач к больному. Выступление оратора - его профессиональная деятельность, и он должен руководствоваться интересами дела, подчиняя ему свои чувства, эмоции, отношения.

Отметим некоторые типичные ошибки, которые допускают выступающие (даже помимо своей воли) Русский язык и культура речи: Учебник/Под ред. В.И. Максимова. - М., 2003. - С. 109..

1. Не следует изображать, представлять глупыми, нечестными, непоследовательными, слабохарактерными тех лиц, мнение которых вы оспариваете. Нельзя следовать утверждению: «Непоследовательный человек не может быть прав». Надо разбирать мнение, точку зрения, взгляды оппонента, а не его жизнь.

2. Обращение к чувствам аудитории не должно перерастать в манипулирование аудиторией. Предположим, выступление направлено против кого-либо из администрации города и носит критический характер. Не следует говорить о разгуле преступности в городе и т.п., что вызывает негативные чувства у слушающих, и связывать их с именем оппонента, если он по своим должностным обязанностям не может влиять на соответствующие стороны городской жизни. Не следует говорить о социальных и этнических предрассудках, связывая их с социальным положением или национальностью оппонента, играя на низменных чувствах части аудитории.

3. Не следует отождествлять взгляды человека со взглядами той группы, партии, к которой он принадлежит. Если он коммунист, член ЛДПР и т.д., совсем не обязательно, что его взгляды полностью совпадают со взглядами лидера партии или партии в целом.

4. Нельзя искажать мнения оппонентов, с которыми вы полемизируете или на мнения которых вы опираетесь. Особенно осторожно следует обращаться с цитатами.

5. Не бравируйте личными качествами, не преувеличивайте свою роль в каких-либо событиях, совместной деятельности и т.д.

6. Высказав исходные положения своей точки зрения, концепции, защищайте их, обосновывайте, доказывайте. Нельзя представлять то, что требуется доказать, как нечто само собой разумеющееся. Всегда вызывают возражения фразы типа: ясно, как божий день, что; конечно, мне незачем вам говорить, что; ни один человек в здравом уме не будет отрицать, что; я вас могу заверить в том, что.

7. В ходе выступления нельзя отказываться от исходных (высказанных или невысказанных) тезисов, сделав вид, что вы «так и не думали». Вы потеряете доверие.

8. Не преувеличивайте сверх здравого смысла отрицательных результатов реальных или возможных действий ваших оппонентов, событий и т.п. Усугубление нежелательных последствий должно быть обоснованным.

9. Не следует требовать, чтобы вашу концепцию признали правильной только на том основании, что вам ваше обоснование представляется убедительным.

3. Этика речевого поведения судебного оратора

Процессуальной роли прокурора и адвоката в судебном процессе должно соответствовать и их речевое поведение. Следует помнить, что оно определяется официальной обстановкой общения в судебных прениях, официальным характером взаимоотношений общающихся. Общество вырабатывает нормы речевого поведения и требует от носителей языка соблюдения этих правил, соблюдения этики речевого поведения, которая представляет собою собрание... моделей корректного речевого поведения Шкатова Л.А. Этика речевого поведения в разных сферах общения. - Челябинск, 1992. - С. 121.. Выступающему в судебных прениях важно отбирать те речевые средства, которые являются наиболее уместными в данной обстановке общения. «Слово - одно из величайших орудий человека, - писал А.Ф. Кони. - Бессильное само по себе, оно становится могучим и неотразимым, сказанное умело, искренно и вовремя. Оно способно увлекать за собою самого говорящего и ослеплять его и окружающих своим блеском. Поэтому нравственный долг судебного оратора - обращаться осторожно и умеренно с этим оружием и делать свое слово лишь слугою глубокого убеждения» Кони А.Ф. Собрание соч.: В 8 т. - Т. 4. - С. 61..

Официальность речевой ситуации в судебном процессе требует обращения на Вы. Неэтично, если судья или прокурор обращается к подсудимому на ты.

С.А. Андреевский считал оскорбительными для женщины слова наложница, содержанка. В речи по делу Андреева он говорил: «Если мужчина повенчан с женщиной, о ней говорят «супруга, жена». А если нет, ее называют «наложница, содержанка». Но разве законная жена не знает, что такое «ложе»? Разве муж почти всегда не «содержит» свою жену?»

Прокурору при поддержании обвинения важно быть сдержанным в словах, выводы его должны быть обдуманными и справедливыми, в отношении к подсудимому не может быть фамильярности, оскорблений, насмешек. В следующих примерах: Он и здесь врет / товарищи судьи / что он не матерился // Матерился он //. Или: Булаков пытался спасти свою шкуру / забыв / что спасти ее может / только чистосердечное признание // - этику речевого поведения прокурора нарушают разговорное слово врет и просторечные слова матерился, шкура. Еще примеры: Подсудимый пьяница / пьет запоем / злостный прогульщик //. Или: Если уж говорить откровенно / он слабо защищается / потому что он/личность отсталая / он дебил //.

«Конечно, суд - учреждение строгое, и здесь не место изысканной любезности и особой предупредительности. Но суд - учреждение государственное, и вся его деятельность должна осуществляться в обстановке строго официальной вежливости», - пишет Е.А. Матвиенко Матвиенко Е.А. Судебные речи. - Минск, 1972. - С. 10.. Проявление вежливости - существенное требование этики речевого поведения. Нарушение правил вежливости может вызвать у граждан, слушающих процесс, отрицательную оценку личности оратора.

А.Ф. Кони вспоминал случай, когда один из товарищей прокурора, рассказывая об исходе обвинения, которое он поддерживал, заявил: «Ну, хоть я и проиграл, зато ему всю морду сапогом вымазал, - останется доволен». А.Ф. Кони, который был обер-прокурором Сената, тут же отстранил его от выступлений на суде в качестве обвинителя.

Некоторые авторы работ о судебной речи пишут о необходимости в ней «даже комического», элементов юмора, который повышает образность речи, делает ее более выразительной и эмоциональной. Им уместно пользоваться для критики вскрытых во время судебного процесса отрицательных явлений, при анализе отдельных источников доказательств, для полемики с другими участниками судебных прений. Но не пострадают ли от этого этические нормы? Ведь что такое юмор?

Юмор (англ. humour) - это: 1. Добродушно-насмешливое отношение к кому-либо, умение представить события, недостатки, слабости в комическом виде. 2. Изображение... каких-либо явлений действительности в комическом, смешном виде, когда при этом насмешка, внешне комическая трактовка сочетаются с внутренней серьезностью, сочувственным отношением к предмету смеха.

Удачный пример непреднамеренного юмора можно найти в речи советского адвоката П.А. Дроздова по делу Кадуева, обвиняемого в покушении на изнасилование и отказавшегося от него. Объективно анализируя и оценивая соответственно поведение подсудимого, бросая ему «заслуженный упрек в нечистоплотности, в аморальности его поведения», оратор восстанавливает картину происшествия для того, чтобы объяснить причины подачи потерпевшею заявления в суд. Итак, «со слов самой потерпевшей мы знаем, что Кадуев прекратил свои попытки после того, как она сказала: «Я - девушка». Когда подсудимым помог потерпевшей подняться с земли, он ударил ее по лицу. По этому поводу сама потерпевшая показала суду так: «Он, Олег, слегка ударил меня, думаю, за то, что я ему не отдалась». В ответ на это Нина крикнула, крикнула инстинктивно, бессознательно. Она крикнула: «Мама!». Но вместо мамы совершенно неожиданно из кустов газона показалась внушительная фигура милиционера. Он, стоя тут же поблизости на посту, услышал крик и явился на помощь. Он видит молодую пару, состояние их туалетов не может не навести на размышления, и тогда Инна, показывая на подсудимого, сказала: «Он хотел меня изнасиловать!».

Позже, когда уже обо всем узнала мать, Нина повторила эту мысль в своем письменном заявлении. Она это сделала потому, что была застигнута в таком состоянии, при котором другое объяснение было бы неизбежно связано для нее с весьма компрометирующими фактами. Она не была бы привлечена к уголовном ответственности, но моральный приговор для псе был весьма и весьма нежелателен». Здесь юмор (2-е значение слова) создается сопоставлением слов мама и милиционер, которые в данном случае являются ситуативными антонимами. Подобный прием не столько усиливает эмоциональное воздействие на судей, сколько содействует установлению причины возникновения данного уголовного дела.

Но использовать юмор следует крайне осторожно. Он должен быть строго мотивированным и не должен нарушать такое качество судебной речи, как уместность. На суде, где рассматриваются человеческие драмы, а нередко и трагедии, юмор, как правило, неуместен.

Особо соблюдать этику речевого поведения и проявлять внутреннюю дисциплинированность в выборе языковых средств нужно в выступлениях по делам, связанным со статьей 131 УК РФ.

Отрицательная характеристика подсудимого (потерпевшего) должна быть корректной, сдержанной, обоснованной. Адвокат П.А. Дроздов так выразил свое отношение к потерпевшей: «...Когда я называю Нину потерпевшей, я отдаю дань процессуальной терминологии. По существу же она вовсе не потерпевшая...» Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов): Учебное пособие. - М., 2000. - С. 156.. Я.С. Киселев в речи по делу Путиловых сказал: «И тут Галина Путилова в силу свойств своего характера (пусть она меня простит, но это необходимо сказать) не нашла достойных форм для выражения своего недовольства и ревности».

Все факты, фамилии потерпевших, подсудимых, свидетелей нужно называть точно. Я.С. Киселев в большинстве случаев всех женщин, подсудимых и мнимых потерпевших, называл по имени и отчеству: Наталия Сергеевна Прокофьева, Надежда Петровна Левчинская, Мария Петровна Данилова, Наталия Федоровна Туркина.

О нарушении оратором речевой этики свидетельствуют случаи, когда он неточно знает фамилии, путает подсудимого с потерпевшим, потерпевшего - со свидетелями: У Федоровой сын / не работает не учится / не занимается общественно полезным трудом // Извиняюсь / не Федоров а Мошкин //. Или: Один говорил / Лисин по-моему / если мне память не изменяет / что меня взяло просто любопытство / что там будут делать другие //. Или: Из хулиганских побуждений / стали ломать времянку / пытаясь заставить Захарову / ой извините / Бархатову и Щелакова / выйти из времянки //. Или: Один из свидетелей / я сейчас не могу вспомнить / его фамилии / но вы наверно / помните его / сказал //... Или: Авдюшечкин / Авдюшкин / м-м / нарушил требования / пункта 6 ОПП //. Следующие примеры отражают пренебрежительное отношение к потерпевшим: «Мы очень тщательно / и очень долго говорили // о краже /у / как ее / Сычевой//». Или: «Второй эпизод / хищения / у этой самой Чащиной / э-э / должен быть исключен//». О неэтичности подобных случаев писал еще П.С. Пороховщиков: «Оратор упорно называет подсудимого Матвеева Максимовым, а умершего от раны Максимова - Матвеевым».

Уважительное отношение к процессуальному противнику также находит выражение в языковых средствах. Дореволюционный прокурор П.Н. Обнинский в речи по делу Качки назвал Ф.Н. Плевако «моим талантливым противником». А.И. Урусов уважение к процессуальному оппоненту передал словами почтенный представитель обвинительной власти, Н.И. Холев - словами мой почтенный противник. Советский адвокат Н.П. Кан назвал процессуальных противников уважаемыми обвинителями.

П.А. Александров, защищавший Веру Засулич, обвинительную речь процессуального оппонента оценил как благородную. Советский адвокат В.Л. Россельс почтительное отношение к прокурору показал также через характеристику его выступления: «Товарищи судьи! Только что закончил прокурор свою хорошую, близкую по форме к художественной, яркую, образную речь, и я нахожусь под впечатлением услышанного».

В полемике с процессуальным противником следует помнить о речевых формулах полемики, напр.: я не согласен; однако статья ... УК РФ предусматривает; я согласен, что это трудно, но еще труднее; это не так; мне могут возразить; судебному следствию следовало; я согласен в этой части с товарищем прокурором, но; в действительности это вовсе не так; я хотел бы привести несколько аргументов в доказательство несостоятельности положения... и др.

Свои, особые формулы возражения находил А.И. Урусов: «Товарищ прокурор в числе улик выставляет нравственные качества подсудимой. Признаюсь, я не ожидал, чтобы нравственные качества человека можно было поставить ему в вину».

Нарушением вежливости является следующее высказывание адвоката: «Государственный обвинитель / видимо не подумав / запросил такую меру наказания». Неуместным в данном примере является разговорное слово запросил в сочетании с юридическим термином меру наказания. Неуместен просторечный фразеологизм и просторечное дак в речи адвоката: Товарищи судьи / дак представьте себя на его месте // Ведь у любого / от такого обвинения / мозги наперекосяк встанут //. Кроме того, неэтично проводить какие-либо сопоставления, аналогии между судом и подсудимым.

Нарушает этику речевого поведения употребление иноязычных слов, не знакомых подсудимому и присутствующим в зале суда, так как они затрудняют понимание информации. А судебная речь должна быть от начала до конца понятна слушателям!

Иноязычные слова вносят в речь неясность:

Эта инсинуация вызвала со стороны подсудимой такую бурную реакцию. Или: Почему ей не пребывать в приятном и безопасном адюльтере⁷ Или:... Несмотря на то, что это представляется делом нетрудным, стратагема не удается. Или: Прошу обратить внимание на этот отзыв. Он является expromtu, он не занесен в visum repertum, он не подтвержден другими экспертами. Или: Мы // я надеюсь / что мы сможем инспирировать / моему подзащитному / что он еще сможет / встать на путь исправления //. Прокурор и адвокат не должны ослаблять контроля за своим речевым поведением.

«Слог речи должен быть строго приличным как ради изящества ее, так и из уважения к слушателям», - писал П.С. Пороховщиков. Судебная речь достигает цели тогда, когда она исполнена внутреннего достоинства, когда внушает уважение к оратору. От того, насколько уважительно относится судебный оратор к языку, к присутствующим в зале судебного заседания, зависит в какой-то мере повышение культуры судопроизводства, но в первую очередь от этого зависит уважение граждан к суду, усиление воспитательного воздействия судебных процессов.

Заключение

Таким образом, нравственный долг судебного оратора заключается в том, чтобы создать у присутствующих правильное представление об общественной опасности деяния, воспитать у них уважение к закону, к правосудию, содействовать правовому воспитанию граждан. В наибольшей степени это касается государственного обвинителя, на которого присутствующие в зале суда совершенно обоснованно смотрят как на лицо, провозглашающее точку зрения государства.

Уважительное отношение к подсудимому обусловлено осознанием общественной значимости судебного процесса, пониманием его глубокого воспитательного воздействия.

Полемика - постоянный спутник судебных прений. Но она должна относиться только к существу дела и быть безупречно вежливой.

Доброжелательность предполагает невозможность таких форм речевого поведения, как агрессивность в ее различных проявлениях (упреки, угрозы, оскорбления) и демагогия (ложь).

Профессиональное отношение к аудитории предполагает умение работать с любой аудиторией: и с той, которая настроена доброжелательно, и с той, которая настроена агрессивно, и с той, которая высказывает безразличие к оратору.

Процессуальной роли прокурора и адвоката в судебном процессе должно соответствовать и их речевое поведение.

В заключение вспомним слова А.Ф. Кони: «Суд, в известном отношении, есть школа для народа, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству».

Список литературы

1. Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов): Учебное пособие. - М., 2000.

2. Кони А.Ф. Собрание сочинений: в 8 т. - Т. 4.

3. Матвиенко Е.А. Судебные речи. - Минск, 1970.

4. Перлов И.Д. Судебная этика//Советское государство и право. - 1970. - № 12.

5. Русский язык и культура речи: Учебник/Под ред. В.И. Максимова. - М., 2003.

6. Шкатова Л.А. Этика речевого поведения в разных сферах общения. - Челябинск, 1992.