К исходу десятилетия имущественные отношения в России изменились радикально. Государственная и муниципальная собственность сократилась вдвое - с 91% в 1992 г. до 40% в 1999 г. Доля других форм собственности возросла почти в семь раз - с 9% до 60%. В государственной, удельный вес федеральной уменьшился с 66% до 45%, муниципальной, увеличился с 18% до 39%, субъектов РФ - сохранился на уровне 15-17%. В общем объеме негосударственной собственности смешанная составляет 60%, частная - 36-38%. Сейчас в накопленном основном капитале и инвестициях в него на федеральную приходится соответственно 20,7% и 11%, на региональную - 7,5% и 11%, на муниципальную -- 17,2 и 5%, на смешанную российскую -- 35,3% и 49%, на частную - 18,2'% и 21%, на смешанную иностранную --0,8% и 3%. Процесс разгосударствления разворачивался в несколько этапов хотя их границы размыты, и часто последующий начинался в недрах предыдущего. В 1986-1991 гг. частная собственность утверждалась стихийно, полулегально, снизу. В 1992-1993 гг. власти максимально раскрыли шлюзы для массовой приватизации сперва в ваучерной, а затем в денежной форме с использованием валюты и инфляционных рублей обесценившихся за два года в 36 раз. Огромный сброс госсобственности в частный и смешанный секторы позволил несколько затормозить разрушительное действие глубокого системного кризиса, вызревшего в экономике в советскую эпоху, особенно после двух нефтяных шоков 70-х и 80-х гг. Без этого сброса темпы падения производства, самораспад экономики и страны были бы еще выше. B 1993-1995 гг. в отраслях началась концентрация акционерного капитала распыленного между множеством мелких держателей ценных бумаг и захват контроля над наиболее доходными активами в других отраслях. Именно такое межотраслевое проникновение и разветвленные структуры стали играть роль главного антикризисного тормоза. Самые кардинальные перемены произошли в промышленности. Доля государственных предприятий сократилась с 15% в 1993 г. до 3% в 1996 г, муниципальных - с 4,4% до 1,4%, принадлежащих общественным организациям - с 0,8% до 0,6%, смешанных российских - с 17,3% до 6%, зато частных увеличилась с 61,3% до 87,1 %, с иноучастием - с 1,2% до 2,2%. По удельному весу занятых показатели государственных производств уменьшились с 47,1% до 13,6%, муниципальных - с 2,2% до 1,5% общественных организаций - с 0,7% до 0,6%, но возросли на частных предприятиях - с 14,2% до 35%, смешанных без иностранного участия - с 15,1% до 47,2%, с инокапиталом - с 0,7% до 1,9%. По производственной продукции доля государственных упала с 43,6 до 9,2%, муниципальных - с 1,3% до 1,2%, общественных организаций сохранилась на уровне 1,3%. Резко нарастили выпуск товаров частные предприятия - с 9,3% до 25,2%, смешанные российские - с 43,7% до 60,8%, совместные иностранные - с 1,8% до 3,4%.

Производительность труда на государственных предприятиях снизилась по сравнению со среднеотраслевой с 93% до 68%, с инокапиталом 257% до 179%. Но на остальных повысилась на муниципальных - с 59% дo 80%, общественных организаций - с 43% до 50%, на смешанных российских - со 125% до 129%. Численность занятых на средних по размеру промышленных производствах уменьшилась на государственных с 570 чел. до 440 чел., на частных---с 42 чел. до 38 чел, с участием иностранцев - со 106 чел. до 83 чел. На других увеличилась - со 159 чел. до 191 чел. на принадлежащих общественным организациям, с 91 чел. до 103 чел. - на муниципальных с 368 чел. до 753 чел. - на смешанных российских. Борьба за передел собственности в России обуславливалась следующими малоприятными факторами: ·фиктивными банкротствами;

махинациями с ценными бумагами;

войной между инсайдерами и аутсайдерами;

неафишируемыми расчетами и пр.

Во всех случаях государство рассматривалось как расходуемый материал, бессловесный, пассивный объект для дележа. Если одному соперников требовалось усилить свои позиции в борьбе за собственность, он (за мзду чиновникам) превращал государство в свой щит и меч. Особенно часто подобное происходило в регионах, а также внутри корпораций с большим госучастием. Если верить многим опросам и обследованиям, предприятия, которые приватизировались раньше и глубже, добились высокой консолидации собственности, работают лучше, чем те, где это произошло позднее, а сама приватизация не зашла столь далеко. В то же время обе категории более эффективны, чем государственные.

В специфических российских условиях концентрация собственности в руках отдельных акционеров и их групп может не приводить к повышению прозрачности, управляемости, рентабельности, правовой защите инвесторов, к росту котировок ценных бумаг, улучшению работы АО, снижению в них внутренних противоречий и конфликтов. Бывало, что хорошие результаты достигались благодаря полученному за взятки эксклюзивному доступу к бюджетным ресурсам, госзаказам, подрядам, льготному налоговому, таможенному режиму, административной опеке, двойной-тройной бухгалтерии, неплатежам (персоналу, кредиторам, казне), прочим теневым технологиям, позволяющим без проблем работать и процветать. Показуха консервировалась фиктивным контролем (государственным, корпоративным), что приводило к полной утрате ответственности, ориентиров, инвесторов, рынков, а затем и собственности.

Развитие системного кризиса в 1997-1999 гг. не изменило этих тенденций, но в них появились новые элементы, Значительное обесценение (из-за девальвации и инфляции) корпоративных ценных бумаг создало предпосылки для привлечения уцелевших банков и других инвесторов в материальное производство. Его акции сбрасывались или переуступались по дешевке за долги обанкротившимися "олигархами", пытавшимися таким образом улучшить финансовое положение. Владельцы активно реструктурировали собственность с помощью банкротств выпусков акций и облигаций, секьюритизации активов. Гораздо энергичней, чем прежде, начали бороться за. Собственность регионы, переподчиняя себе федеральную и национализируя полностью или частичнокорпоративное имущество. В обществе все громче зазвучали требования усилить госсектор, вмешательство государства в экономику. На российском рынке остались лишь те иностранные собственники, которые имеют в РФ долгосрочные стратегические интересы.

Заключение