Образ прошлого как феномен культуры: концептуализация и формы репрезентации в современном социокультурном пространстве

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Автореферат

диссертации на соискание ученой степени доктора культурологии

Теория и история культуры

Образ прошлого как феномен культуры: концептуализация и формы репрезентации в современном социокультурном пространстве

Шуб Мария Львовна

г. Челябинск, 2018

Общая характеристика диссертации

Past-проблематику в современной гуманитаристике можно, безусловно, назвать чрезвычайно востребованной. Подобная актуальность прошлого связана, на наш взгляд, с целым рядом причин.

1. Причины психологического порядка. В данном случае можно обозначить два аспекта. Во-первых, актуализация прошлого коррелирует с галопирующими темпами прогресса современного общества, с революционной футуризацией жизни, создающими психологический дискомфорт для среднестатистического человека, не успевающего за темпами обновления, трансформации и модернизации бытия. В прошлом же он обретает некую устойчивость, компенсируя, таким образом, утрату «чувства знакомого» (Г. Люббе) в культуре.

Во-вторых, обращение к феномену прошлого во многом связано и с естественной, интемпоральной психологической потребностью человека противопоставлять себя «одномерной повседневности» (Я. Ассман), лишенной других измерений реальности. Прошлое, таким образом, становится способом спасения и освобождения современного человека от «тоталитаризма настоящего» (В. Беньямин).

2. Причины коммуникационного порядка. Усиление интереса к феномену прошлого связывается с появлением новых электронных, виртуальных форм хранения и передачи информации (в том числе и информации о прошлом), что, по мнению А. Ассман, может считаться третьей культурной революцией после изобретения письменности и книгопечатания. Использование таких технических новаций, с одной стороны, позволяет создавать практически безграничный по объему «архив прошлого», а, с другой - с особой остротой ставит вопрос о выработке новой стратегии запоминания и забвения. Кроме того, интенсификация виртуальных форм коммуникации неизбежно приводит к постепенной атрофии традиционных механизмов передачи социального опыта, утрате аутентичной, встроенной в тело культуры памяти, к существенной трансформации средств и механизмов ее межпоколенной трансляции.

3. Причины научно-методологического порядка. В связи с процессами демократизации истории как области научного знания и познания, обусловленными во многом усилиями представителей постмодернизма, с обнаружением ранее неизвестных или засекреченных исторических фактов и легализацией их авторских и порой вненаучных трактовок, произошли существенные изменения в понимании того, кто и как может заниматься изучением прошлого. Если раньше право доступа к нему было достаточно жестко закреплено за учеными-историками, а процесс его познания был достаточно жестко регламентирован, то во второй половине XX столетия наступает время борьбы против «тоталитарной истории» (С. Крейн). Сегодня любой человек имеет право на собственную интерпретацию прошлого и публичную презентацию ее результатов. Это порождает расширение круга субъектов исторического познания и интенсифицирует обращение к past - проблематике.

4. Причины политико-идеологического порядка. Прошлое (надо отметить, что это было всегда) является предметом политических манипуляций, а нередко и спекуляций. Несмотря на лозунг о демократизации и плюрализации исторического знания, выдвинутый постмодернистами, прошлое продолжает оставаться эффективным инструментом управления: конструируется «адекватная» история, оправдывающая и подкрепляющая современность, в представлениях о прошлом культивируется то, что способно удовлетворить актуальные запросы настоящего, и предается забвению то, что эти задачи не решает.

Кроме того, политический аспект интереса к прошлому именно в России связан еще с одним нюансом. Небезызвестно, что в нашей стране уже довольно давно (в связи с утратой коммунистической идеологии) идут поиски новой объединяющей национальной идеи. На фоне множества предлагаемых вариантов особенно активно выдвигается мысль о том, что этой идеей мог бы стать патриотизм, основанный на чувстве гордости за славное российское (русское, советское) прошлое, культурное наследие, героические страницы истории. Такую возможную стратегию развития России И. Калинин назвал «ностальгической модернизацией», т.е. системой внедрения новационных, прогрессивных технологий и общих модер - низационных процессов вместе с актуализацией ретроориентированных патриотических настроений.

5. Причины социокультурного порядка. Усиление интереса к проблеме прошлого обусловлено еще целым рядом обстоятельств. К ним можно отнести так называемый посттравматический синдромом современной культуры, обусловленный социокультурными потрясениями XX столетия (обе мировые войны и иные вооруженные конфликты, геноциды и пр.). В таком контексте прошлое стало интерпретироваться в категориях травмы, вины, раскаяния и др., а его осмысление интенсифицироваться в связи со «страхом забвения», с потребностью в консервации максимально объективной информации об этих потрясениях, стремлением к сохранению памяти о них, к извлечению опыта на предельно продолжительное время. Однако если до недавнего времени наполненное подобного рода травмами прошлое порождало риторику раскаяния виновных и чувства неоплаченного долга перед жертвами, то в последние десятилетия эти чувства сменились на прямо противоположные - на наших глазах в европейской общественной и научной риторике происходит пересмотр результатов и нравственной природы страшнейших событий прошлого столетия, синдром покаяния сменяется синдромом агрессии, а стремление «помнить вечно» - желанием «забыть навсегда».

Интерес к прошлому обусловлен и усилением процессов национальной, этнической, культурной, групповой идентификации, построенной на общности исторической судьбы как символа единства группы. Формирование такого символа, идеи уникальности или даже избранности той или иной группы или в целом государства невозможно без анализа общего для группы прошлого, ее истории, культурной памяти и т.п.

Сложно адаптируемые индивидуальным и коллективным сознанием темпы развития и научно-технического прогресса, девальвация «больших объяснительных систем» или метаповествований (Ж.-Ф. Лиотар), которыми выступали в разные эпохи религия, философия, наука, приводят к потере не просто мировоззренческой опоры современного человека, но и к утрате сверхсмысла бытия. Суть этой утраты нередко выражается в отсутствии национальной идеи, источником которой может стать общее для группы прошлое, точнее его конструируемый в актуальной культуре образ.

Ряд исследователей указывают еще одну причину активизации усилий по изучению прошлого - художественную ностальгию. «Созидательная импотенция» (А. Ассман), невозможность в сфере культуры создать что-то новое, выводящее на иной уровень осмысления мира, обладающее новыми прорывными качествами, порождает свою противоположность в форме сохранения и музеефикации. В этом контексте прошлое превращается в мощный, реанимирующий художественное бытие настоящего ресурс.

Интерес к прошлому очевиден и на повседневно-практическом уровне. Говоря о последнем, следует вспомнить огромное количество театральных, кино- и песенных ремейков и ремиксов, набирающих популярность продуктов СМИ, в основе которых лежит «реанимация» прошлого.

В отличие от других гуманитарных наук, чьим предметом изучения является минувшая реальность (история, археология, антропология и др.), культурология акцентирует внимание не столько на реконструкции объективной картины прошлого, сколько на осмыслении конструируемого в пространстве культуры образа прошлого. Такой исследовательский ракурс позволяет не только воссоздать темпоральную картину мира (представления о прошлом), характерную для определенного периода развития культуры, но и более глубоко осмыслить ее ценностные, нормативные, идеологические и иные параметры (представления носителей культуры о самих себе). Особый эвристический потенциал культурологическое осмысление образа прошлого приобретает в отношении актуальной культуры, исследование которой затруднено не только ее сверхдинамичностью, но и отсутствием исторической дистанции «от самой себя». «Отражение» настоящего в «зеркале» прошлого, в его сконструированном образе помогает более четко определить внутреннюю логику, закономерности и тренды развития современного общества. Этот аспект определяет значимость изучения образа прошлого для культурологии как науки - и в контексте изучения истории культуры, и в контексте решения прикладных культурологических задач.

Таким образом, можно сказать, что и научный, и повседневный интерес к феномену прошлого обусловлен не отдельным аспектом развития современной социокультурной ситуации (локальная актуальность), а ее комплексным состоянием. Кризис идентичности, стремительные темпы прогресса и их последствия, глобальные проблемы - все это оборачивается потребностью в глубоком, системном осмыслении не столько прошлого «самого по себе», сколько прошлого как обратной стороны настоящего, прошлого как зеркала, в котором отражается современность и потому способна увидеть в нем и саму себя, и собственные проблемы, и пути их преодоления.

Степень научной разработанности темы. Феномен прошлого чрезвычайно сложен, многогранен, содержательно объемен и глубок, что неизбежно детерминирует направленное на него разностороннее исследовательское внимание.

Так, прошлое рассматривается в контексте социальных взаимодействий, как феномен, порожденный социальной реальностью и одновременно влияющий на нее. Такой взгляд на прошлое разделяли Т. Адорно, Э. Дюркгейм, Дж.Г. Мид, А.В. Полетаев, И.М. Савельева, М. Хальбвакс, и др. В русле этого же теоретико-методологического подхода сложилась социологическая традиция осмысления прошлого (Н.В. Зыбуновская, Ю. Левада, А.Н. Покида, З. Сикевич и др.), позволяющая отследить проблематику прошлого в режиме реального времени, оценить степень и формы его включенности в актуальную социокультурную ситуацию с помощью методического инструментария социологии.

В философской, в частности, интуитивистской (А. Бергсон), феноменологической (Э. Гуссерль, М. Мерло-Понти), герменевтической (Х.-Г. Гадамер), экзистенциалистской (М. Хайдеггер) традиции прошлое осмысляется вне конкретного культурно-исторического контекста как абстрактная категория, связанная с понятиями более широкого смыслового спектра - время, сознание, бытие, познание и др. В рамках постмодернистского подхода (Ж. Бодрияйяр, Ю. Кристева, У. Эко и др.) прошлое трактуется как симультативное по природе и ризоматичное по структуре пространство, выступающее в роли «источника созидательных импульсов» для современности.

Семиотический подход, представленный в нашей диссертации работами Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского, прошлое интерпретирует как по-лиглотичное (многоязыковое) пространство, мета-информационную знаковую систему с закодированными ценностно-нормативными, коммуникативно-действенными, идеологически-ментальными и другими сценариями.

Одним из наиболее значимых для нашей работы и наиболее широко представленных в специализированной научной литературе можно назвать исторический ракурс изучения прошлого. Прошлое традиционно является предметной средой профессионального изучения истории как области научного знания, а потому любое историческое исследование - это исследование прошлого. Однако в ракурсе нашей диссертации интерес представляли лишь те из них, в которых прошлое выступает непосредственным предметом теоретико-методологического осмысления (философия истории). Среди авторов, в круг интересов которых входили указанные аспекты изучения прошлого, можно отметить Августина Блаженного, Ф. Ариеса, Ф. Артога, Дж. Вико, Ж. Ле Гоффа, Р.Дж. Коллингвуда, Ф. Лурье, А. Мегилла, У. Онга, Й. Рюзена, П.Х. Хаттона и др.

Проблема определения сущностных параметров прошлого и различения его от настоящего локализуется на границе всех указанных подходов. Ее решение виделось разным ученым по-разному: как методологическая спецификация past-ориентированных исследований (А. Анисов, Р. Коллингвуд, А. Мегилл, Р. Фоули), как концептуализация категории разрыва (Ф. Анкерсмит, Я. Ассман, Р. Козеллек, М. де Серто), как буферизация прошлого и настоящего (Э. Гуссерль, Дж.Г. Мид, М. Оукшот) и даже как отрицание самой возможности осуществления процедуры различения (Б. Бевернаж, К. Лоренц, Й. Рюзен, И. Хейзинга).

Наибольшее значение для нашей работы имел целый ряд культурологических исследовательских направлений, ориентированных на осмысление тех или иных аспектов социокультурного бытования прошлого.

Проблемы историко-культурной динамики образов прошлого, исторической изменчивости коллективного восприятия минувшей реальности составляют отдельное направление культурологических исследований.

Содержание темпоральной картины мира, сложившейся в архаических культурах, стало предметом научного интереса М. Барга, И. Хасанова (проблема архаичной атемпоральности), И.М. Савельевой и А.В. Полетаева (специфика восприятия прошлого), Ж. Ле Гоффа, Е. Мелетинского, М. Элиаде (восприятие времени в контексте мифологической модели мира, религиозных представлений и магическо-обрядовой деятельности).

Эволюцию античных (древнегреческих и древнеримских) представлений о времени в целом и о прошлом, в том числе, рассматривали Ф. Арь - ес, М. Барг, Ж.П. Вернар, Г. Кнабе, А.Ф. Лосев, А.В. Полетаев, И.М. Савельева, Е. Суриков, И. Хасанов, Ю.Г. Чернышов, В. Шкуратов.

Образ прошлого, сложившийся в культуре Средних веков, реконструировался нами на основе трактатов средневековых мыслителей (Августин Блаженный, Бернард Шартрский, Иоанн Сольсберийский и др.), а также работ представителей школы Анналов, направленных на осмысление картины мира средневекового человека (Ж. Ле Гофф, А.Я. Гуревич). Отдельно можно отметить круг исследований, в которых восприятие прошлого в средневековой культуре рассматривалось в контексте категорий жизни и смерти, памяти и забвения (Ф. Арьес, Ю. Арнаутова, П. Гири).

Ценностный статус прошлого в структуре философско-гуманистических идей культуры итальянского Возрождения, специфика взаимодействия актуальности и наследия, природа и проявления агонистического характера такого взаимодействия выступали предметом научного интереса М. Барга, Ю. Ивановой, Ж. Ле Гоффа, Д. Лоуэнталя, O. Розенштока-Хюсси, Э. Панофского.

Трансформация образа прошлого в европейской культуре Нового времени, его дезаксиологизация и дискредитация на фоне растущей популярности идей рационализма и идеологии Просвещения также стали объектом внимания целого рядя ученых. Столкновение интеллектуальных элит, одна из которых (научно-философская) интерпретировала прошлое как препятствие на пути прогресса, а вторая (художественная) - как источник вечных истин и непревзойденных шедевров попало в поле зрения М. Барга, Р.Ю. Виппера, Ю.Б. Виппера, Д. Лоуэнталя, А. Паламарчука, P. Коллингвуда, С. Федорова.

Изменения ментальной, темпоральной среды новоевропейской культуры, мутация традиционного социокультурного статуса прошлого, детерминированная, в том числе, и деформацией привычной картины мира, галопирующими темпами прогресса, были рассмотрены в работах Ж. Ле Гоффа, П. Нора, П. Шоню, И. Эрман.

Отдельную группу источников составляют труды активных участников социокультурного процесса XVII-XIX вв. - писателей (Дж. Свифт, Г. Болингброк, Б. Фонтенель, Дж. Рескин), историков (Э. Гиббон), философов (Ф. Бэкон, Ш. Монтескье), теоретиков искусства (Н. Буало, Дж. Стайнер).

Новые тенденции в восприятии прошлого в XX - начале XXI веков отражены сквозь призму наиболее значимых философск-эстетических идей модернизма и постмодернизма (И. Ильин, Н.Б. Маньковская), нового темпорального режима социокультурного бытия (Ф. Артог, А. Ассман, П. Нора), категории культурной травмы (Т. Адорно, Р. Айерман, Х. Арендт, Д. Хапаева, П. Штомпка).

Попытки обобщения основных тенденций развития мирового историко-культурного процесса предпринимали авторы хроно-типологий культуры (типологических построений, основанных на выделении культурных моделей восприятия времени, прошлого, в том числе): Ф. Артог, М.С. Каган, К. Леви-Стросс, Ж. Ле Гофф, М. Мид, П. Штомпка.

Отдельную группу работ составляют исследования памяти. Ее индивидуальные проявления (память как феномен индивидуального сознания) рассматривались в трудах Платона, Аристотеля, Плотина, Дж. Локка, А. Бергсона, Э. Гуссерля, П. Рикера.

Надындивидуальные формы памяти, которые в риторике отдельных авторов имели самые разнообразные наименования (социальная, коллективная, историческая, культурная, автобиографическая и др.), стали предметом разновекторного анализа целой группы исследователей.

Так, Дж. Вико и А. Варбург изучали память в контексте изобразительных символов культуры; П. Бергер, Т. Лукман, А. Щюц, М. Хальбвакс - сквозь призму социального опыта, обыденного знания, повседневности и детерминированности «референциальными рамками» (общественными ценностями и нормами). Ж. Ле Гофф, Ю.М. Лотман, У.Дж. Онг, Б.А. Успенский, В. Шкуратов, П. Хаттон выявляли историко-культурную специфику двух наиболее масштабных типов памяти, соответствующих двум этапам развития мировой цивилизации - письменной и дописьменной.

Типологические основания феномена коллективной памяти рассматривались также в работах А. Ассман, А. Леруа-Гурана, А. Эткинда. Я. Ассман и Х. Вельцер выделяли два наиболее целостных и исторически устойчивых типа памяти - коммуникативную (память поколений) и культурную («политика памяти»). Последняя (в контексте функционирования современных социокультурных институций) стала объектом внимания П. Нора, автора крупнейшего культурологического труда «Франция-Память».

Проблема соотношения памяти и истории интересовала Ж. Ле Гоффа, А. Мегилла, А.В. Полетаева, И.М. Савельеву, Л.П. Репину, Й. Рюзена.

Работы, посвященные феномену коммеморации как форме объективации содержания культурной памяти, можно разделить на три блока, каждый из которых ориентирован на собственный исследовательский фокус: функциональный (социокультурные функции коммеморации), представленный трудами А.И. Макарова, А. Мегилла, Л. Мильорати, Л. Мори, П. Хаттона, Д. Шерман; морфологический, ориентированный в большей степени на анализ конкретных форм коммеморативной деятельности (А.В. Полетаев, И.М. Савельева); и системный, в рамках которого коммеморация рассматривается как сложный феномен в единстве его типового и функционального разнообразия (П. Нора, Е. Романовская, А.В. Святославский, Н. Фоменко, Ж.-Ш. Шурек).

Значимыми представляются и исследования, представляющие собой пример, условно говоря, расфокусированного взгляда на коммеморацию, при котором феномен коммеморации рассматривался лишь в контексте иной социокультурной проблематики: Я. Ассмана (идея культурных мнемотехник), П. Бергера и Т. Лукмана (феномен символического универсума), Э. Дюркгейма (ритуальное сопровождение ценностно-значимой деятельности), Л.Г. Ионина (концепция «культурных инсценировок»), П. Рикера (концепция памяти-долга), Й. Рюзена (стратегии влияния памяти на современную культуру), Э. Хобсбаума (феномен «изобретенных традиций»).

Рассмотрение культурной памяти в ее действенно-прикладном аспекте («политика памяти») обусловило обращение к проблемам культурной политики как целенаправленной деятельности, ориентированной на развитие общества в рамках селектированных, пропагандируемых, внедряемых ценностей и норм. Такой подход нашел отражение в работах О.Н. Астафьевой, Л.Е. Вострякова, Н.В. Ижиковой, С.Б. Синецкого, А.Я. Флиера - авторов, в значительной мере формирующих современную методологию культурной политики.

Таким образом, можно констатировать разнообразие исследовательской литературы, в том или ином ракурсе освещающей проблему прошлого. Однако такое разнообразие, которое, казалось бы, должно свидетельствовать о наивысшей степени актуальности проблемы, ее предельной разработанности, нередко переходит в информационную избыточность, а обилие интерпретативных подходов далеко не всегда коррелирует с их содержательной эвристичностью и новизной. В совокупности это неизбежно приводит к доминированию количественно выраженного интереса над его качеством.

На основании чего проблема диссертационного исследования нам видится:

- в отсутствии культурологической концепции, объединяющей теоретико-методологические, историко-культурные и прикладные основания осмысления прошлого; раскрывающей специфику формирования и историко-культурной трансформации образов прошлого, формы и механизмы их влияния на актуальную культуру;

- в отсутствии системного использования действенно преобразовательного потенциала эмпирических исследований образа прошлого при разработке и реализации стратегических программ культурной политики, направленных на решение актуально значимых проблем.

Цель исследования: на основе концептуализации образа прошлого как феномена культуры выявить его сущностные характеристики, историко-культурные типы, формы репрезентации и инструментально-методические возможности диагностики образа прошлого в современном социокультурном пространстве.

Задачи:

1. Опираясь на анализ многообразия подходов, реализуемых в гуманитарных науках, определить основания концептуальной интерпретации феномена прошлого;

2. Обосновать специфику культурологического осмысления прошлого; определить сущностные черты образа прошлого;

3. Проанализировать эволюцию образа прошлого от первобытной культуры до современности, выявив специфические для каждого исторического этапа типы восприятия прошлого;

4. Разработать авторскую past-типологию культуры на основе различных образов прошлого и обосновать ее исследовательский потенциал;

5. На основе анализа теоретических подходов к осмыслению надындивидуальной памяти разработать ее содержательную и морфологическую модели;

6. Концептуализировать феномен культурной памяти, определив ее сущностные и структурно-функциональные параметры;

7. Дать авторскую интерпретацию феномена коммеморации как формы объективации содержания культурной памяти с позиции ее специфических черт и функционально-типологических оснований;

8. Осуществить анализ актуального образа прошлого, сформированного в обыденном сознании современных россиян;

9. Определить и проанализировать формы репрезентации прошлого в пространстве публичного государственно-политического дискурса;

10. Разработать и реализовать методику изучения культурной памяти в пространстве городской инфраструктуры (на примере коммеморативных практик).

Объект исследования: Образ прошлого как феномен культуры.

Предмет исследования: Концептуальные основания осмысления, сущностные, структурно-функциональные, типологические характеристики образа прошлого как феномена культуры и формы его репрезентации в современном социокультурном пространстве.

Научная новизна исследования. Основные результаты исследования, определяющие его научную новизну:

- на основе обобщения и систематизации многообразия гуманитарных концепций выделены теоретико-методологические основания к осмыслению прошлого; определена специфика культурологического изучения прошлого как объекта социокультурного конструирования (past - концептуальность);

- разработана концепция образа прошлого как феномена культуры - конструируемого образа темпоральной реальности, предшествующей настоящему; обоснованы сущностные черты образа прошлого, выделены ключевые социокультурные условия его формирования;

- разработаны и введены в научный оборот как элементы культурологического дискурса такие понятия и соответствующие им термины, как «образ прошлого», «хронотипология культуры», «past-типология культуры»;

- впервые на основе анализа исторической динамики социокультурной рефлексии прошлого (на примере европейской культуры от архаики до современности) разработаны: периодизация культурно-исторического процесса, основанная на выделении специфических типов образа прошлого, характерных для различных исторических эпох и отражающих сущностные черты отношения к нему; past-типология культуры, в которой прошлое предстало критериальным основанием, призмой, сквозь которую преломляется весь культурно-исторический процесс в целом и развитие отдельных культур в частности;

- зафиксированы и содержательно определены отличительные черты современного этапа развития культуры в отношении образа прошлого («смерть прошлого», темпоральный разрыв, радикальный презентизм, темпоральное ускорение, виртуализация прошлого, травматизация прошлого, ретро-мания);

- выделены причины актуализации проблематики культурной памяти как формы репрезентации прошлого в культуре (кризис идентичности, кризис информации, кризис традиции, посттравматический синдром); на основе обобщения существующих подходов к осмыслению надындивидуальной памяти («память как архив», «память как коммуникация» и интегративный подход) предложена авторская концепция культурной памяти (сущностные черты, функции, механизмы трансляции в социальной структуре общества);

- впервые создана структурно-функциональная модель коммемора - ции, представленная в единстве следующих компонентов: коммеморатив - ное ядро, коммеморативный символ и коммеморативная функция; определены значимые признаки коммеморации, разработана типология коммемора - тивных практик, направленных на формирование ценностей и моделей поведения через ритуально оформленное удержание и воспроизведение в актуальной культуре значимых для группы, символически выраженных представлений о прошлом;

- предложена и апробирована авторская методика темпоральной диагностики, направленная на: выявление и интерпретацию образа прошлого, сложившегося на уровне обыденного сознания (past-реконструкция); выявление основных содержательных компонентов культурной памяти, транслируемых в публичном государственно-политическом дискурсе (past - репрезентация); определение механизмов объективации содержания культурной памяти в пространстве коммеморативных практик (рast-фиксация).

Теоретическая и практическая значимость работы.

Теоретическая значимость представленного диссертационного исследования видится в концептуализации образа прошлого как феномена культуры. Так, в работе определена специфика культурологического осмысления прошлого как минувшей реальности, формой социокультурной репрезентации которой является образ прошлого, конструируемый и транслируемый той или иной культурой и одновременно определяющий ее специфические черты (past-концептуальность); выделены сущностные параметры образа прошлого; продемонстрировано разнообразие историкокультурных типов образов прошлого и выработана на этом основании past - типология культуры; представлена концепция культурной памяти; разработана структурно-функциональная модель коммеморации. Кроме того, разработана авторская методика изучения различных форм репрезентации образа прошлого в современной культуре. Результаты ее апробации позволяют делать выводы о некоторых закономерностях и тенденциях развития современной российской культуры, а также, хотя и с определенной долей осторожности, - прогнозы относительно ее ближайшего будущего.

Результаты диссертационного исследования могут быть использованы в педагогическом процессе, при подготовке основных образовательных курсов по культурологии, истории культуры, истории искусства, культурной политике, социокультурному менеджменту. Практическая значимость диссертации видится в возможности использования результатов исследования для разработки и внедрения специализированных учебных курсов для студентов, обучающихся по направлениям подготовки «51.03.01 Культурология», «46.03.01. История», «500301 Искусства и гуманитарные науки», «500303 История искусств», «51.03.04 Музеология и охрана объектов культурного и природного значения», а также для обучающихся по дополнительным профессиональным программам: «Традиции и новации в культуре», «Историко-культурная динамика представлений о прошлом», «Культурная память и коммеморативные практики в системе государственной и региональной культурной политики».

Авторский подход к пониманию сущности образа прошлого и объективированных форм его социокультурного бытования (культурная память, коммеморативные практики) может быть применен при разработке стратегических планов развития культуры, концептуальных и проектных основ культурной политики регионального и всероссийского уровней.

Методология и методы диссертационного исследования.

Методология исследования базируется на принципах целостности (рассмотрение образа прошлого как самостоятельного феномена культуры и, в то же время, как базового элемента и подсистемы духовной культуры социума) и множественности (признание эвристической ценности и перспективности применения различных подходов и концептуальных направлений в интерпретации прошлого).

В понимании культуры доминантным выступал ценностный подход, позволяющий интерпретировать ее как совокупность ценностей (наиболее значимых достижений в материальной и духовной сферах) человеческого бытия.

Также диссертанту близки трактовки культуры А.Я. Флиера, определяющего культуру как систему согласованных процедур и способов коллективного существования и взаимодействия людей, основанных на ценностных критериях и нормативных технологиях; и Ю.М. Лотмана, интерпретирующего культуру как коллективную память и надындивидуальный механизм хранения и передачи текстов. Наиболее ценным в семиотическом подходе Ю.М. Лотмана оказываются представления о синхронизации текстов прошлого и настоящего, формирующих актуальное пространство культуры.

Ориентация на принцип дополнительности позволила учесть достижения различных гуманитарных подходов к исследованию прошлого: социологического, философского, семиотического, исторического. Однако базовой основой теоретико-методологического анализа стал комплекс культурологических концепций, в основе которых лежит понимание прошлого как воображаемой (а не объективно данной) реальности, которая, с одной стороны, моделируется настоящим и используется им для самопознания, для решения наиболее острых проблем, а, с другой - существенным образом определяет облик современности, мировоззренческие ориентиры, систему ценностей, норм и модели поведения. Наиболее ярким примером такого подхода в осмыслении прошлого стали концептуальные положения memory-studies, или история памяти (Я. Ассман, П. Нора).

При конкретизации содержательно-смысловых разграничений модусов времени диссертант придерживался понимания прошлого как принципиально Другого (но не чужого) по отношению к настоящему. В рамках данной исследовательской установки были учтены концептуальные положения Я. Ассмана о неразрывной связи темпоральных модусов («недавнее прошлое» и «время истока»), идеи «ретенциального сознания или первичной памяти» Э. Гуссерля и смысловые разграничения в анализе прошлого Р. Козеллека («прошлое настоящего» и «чистое» прошлое).

При разработке авторской past-типологии культуры были учтены идеи П. Штомпки, выделившего ключевые аспекты в структуре и специфике осознания и восприятия времени: уровень осознания; глубина осознания; динамическая модель времени; доминирующий модус времени; специфика восприятия будущего; специфика хроноориентированных ценностей.

Образ прошлого предстал в диссертации в виде познавательной теоретической модели по аналогии с «идеальными типами» М. Вебера. Представление образа прошлого в виде умозрительного построения сделало возможным осуществление содержательного, функционального и типологического анализа, позволяющего установить видовые отличия и сходства разнообразных типов прочтения прошлого в различные периоды в истории культуры.

В осмыслении проблемы реконструкции образа прошлого диссертант опирался на концепцию темпоральных символических универсумов (И.М. Савельева, А.В. Полетаев) как источников коллективных представлений о прошлом.

Использование типологического анализа позволило разграничить модели образа прошлого, характерные для различных исторических эпох и отражающие концептуальные черты отношения к нему; систематизировать сложившиеся типологии культуры, основанные на критерии восприятия времени (М. Мид, Ж. Ле Гофф, К. Леви-Стросс, М.С. Каган, Я. Ассман, Ф. Артог); выработать собственную past-типологию культуры.

При изучении надындивидуальной памяти были учтены следующие исследовательские концепции: социальная (Э. Дюркейм, М. Хальбвакс, А. Щюц, Т. Лукман, П. Бергер и др.), семиотическая (Ю.М. Лотман), историко-культурная (П. Нора, Я. Ассман), структурно-функциональная (А. Варбург, П. Рикер, А. Ассман, А. Леруа-Гуран, И.М. Савельева, А.В. Полетаев), историческая (А. Мегилл, И. Рюзен).

Осмысление феномена коммеморации в диссертационном исследовании основывалось на функциональном, морфологическом и системном подходах, что позволило выстроить авторскую модель коммеморации в единстве сущностных и структурно-функциональных компонентов.

В целом, интерпретативные границы феномена коммеморации в диссертации рассматривались в широком смысловом диапазоне - от инструмента поддержания коллективной солидарности и трансляции культурной памяти до конкретно-деятельностных форм ее воплощения.

Осмысление коммеморативных практик в диссертации осуществлялось с опорой на концепцию культурных инсценировок Л.Г. Ионина и представлений П. Нора о коммеморативных симулякрах или «местах памяти».

Эмпирическая направленность диссертационного исследования связывалась с возможностями осуществления социокультурной транслитерации образа прошлого (переориентации исследовательского ракурса с уровня познания абстрактного феномена на уровень реальной социокультурной практики), изучением прошлого в его «естественной среде обитания» (в масштабах бытия конкретного человеческого коллектива с определенным набором ценностей, норм, стереотипов, целей и пр.), осмыслением прошлого как явления, детерминирующего культурные основания и детерминируемого ими, использовании его ресурсов в решении значимых актуальных проблем на разных этапах социокультурного развития общества.

При реализации авторской методики темпоральной диагностики современного социокультурного пространства использовались методы: качественный (нарративный анализ инаугурационных речей президентов США и России, текстов выступлений перед Сеймом польских премьер - министров - 14 стенограмм), количественный (массовый опрос жителей г. Челябинска, 550 респондентов согласно квотной выборке) и качественно-количественный (контент-анализ наименований улиц, мемориальных досок и мемориальных памятников в Челябинске - 476 единиц).

Положения, выносимые на защиту.

1. Феномен прошлого при всем многообразии гуманитарных концепций интерпретируется в рамках двух наиболее общих ракурсов:

- Интериорного (рассмотрение прошлого вне социокультурного контекста как «самозамкнутого» явления, как результата деятельности индивидуального сознания): представлен социальными и философскими концепциями прошлого;

- Экстериорного (осмысление прошлого в групповом, коллективном измерении и сквозь призму культурного контекста его бытования): находит отражение в исторических (объективное познание и реконструкция прошлого) и культурологических (осмысление прошлого как объекта социокультурного конструирования) концепциях.

Теоретико-методологическим основанием культурологического осмысления феномена прошлого является past-концептуальность - система интерпретации прошлого как минувшей (предшествующей настоящему) реальности, формой социокультурной репрезентации которой является образ прошлого, конструируемый и транслируемый той или иной культурой и одновременно определяющий ее специфические черты.

2. Под образом прошлого понимается совокупность конструируемых, исторически изменчивых, но локально устойчивых, социальных (коллективных) представлений о прошлом, которые, с одной стороны, отражают характерные и значимые для данной культуры установки (актуалистски-детерминированный характер), а с другой - оказывают значительное влияние на их формирование (актуалистски-детерминирующий характер).

Сущностными чертами образа прошлого можно назвать: конструируемость, опосредованность, устойчивость, социокультурную детерминируемость, субъективность, ценностную окрашенность, темпоральный дуализм.

Социокультурными условиями, обеспечивающими формирование образа прошлого, являются: 1) дистантность (порождение в сознании человека или группы ощущения границы между прошлым и настоящим, восприятия прошлого как Другого по отношению к настоящему); 2) необратимость (восприятие прошлого как тотально невозвращаемого, ушедшего навсегда); 3) востребованность (осознание действенно преобразовательного потенциала прошлого, пригодного для решения значимых в условиях настоящего проблем).

3. Эволюция образов прошлого в историко-культурной ретроспективе предстает динамической сменой следующих типов: первобытная культура - «фантомное прошлое»; античная культура - «фрактальное прошлое»; культура Средних веков - «полифоническое прошлое»; культура итальянского Ренессанса - «реинкарнированное прошлое»; Европейская культура Нового времени - «контрапунктное прошлое»; Европейская культура Новейшего времени - «рандомное прошлое».

Отличительными чертами современного этапа развития культуры (в отношении образа прошлого) становятся: «смерть прошлого», темпоральный разрыв, радикальный презентизм, темпоральное ускорение, виртуализация прошлого, травмирование прошлого, ретро-мания.

4. Культурно-историческая специфика образов прошлого выступает важным культурно-интегративным и культурно-дифференцирующим маркером и может быть представлена через авторскую past-типологию культуры, базирующуюся на следующих критериях:

- аксиологический статус прошлого: ретроориентированный, актуально-ориентированный, футуроориентированный и смешанный типы;

- эмоциональный вектор восприятия прошлого: позитивный, негативный, сбалансированный типы;

- доминирующие стратегии взаимодействия с прошлым: конструктивные стратегии («ритуальное воспроизведение», «выигранный агон», «прагматичное почитание», «побег от настоящего», «игровая цитата»); деструктивные стратегии («тотальное отрицание», «руинирование», «изгнание из памяти», «слепое подражание», «манипуляция»);

- динамическая модель прошлого: циклический, линейный типы;

- социально-перцептивная модель прошлого: универсально тотальный, разрозненно-дискретный типы;

- характер интегрированности прошлого в культуру: тип традиционной преемственности, тип искусственной преемственности;

- источник эталонной модели прошлого: тип религиозного эталона, тип интеллектуального эталона, тип художественного эталона;

- доминантный признак образа прошлого.

5. Актуализацию проблематики культурной памяти как формы репрезентации образа прошлого обусловили следующие обстоятельства: кризис идентичности, кризис информации, кризис традиции, посттравматический синдром. Под культурной памятью понимается селектированное содержание образа прошлого, транслируемое в обобщенно-символических и универсально доступных формах, формирующее определенные ценностные ориентации и поведенческие модели членов группы. Культурная память транслируется через различные надындивидуальные, универсальные (общепонятные для группы) знаковые системы (язык, символы, мифы, праздники, ритуалы и др.) и проявляется на четырех взаимосвязанных уровнях: информационном (представление о прошлом, наполнение его конкретными событиями); деятельностном (значимые или наиболее востребованные модели поведения, ориентированные на прошлое); ценностном (сакрализация, профанизация и десакрализация прошлого в целом и конкретных событий, составляющих его); эмоциональном (совокупность универсальных эмоциональных реакций на события и явления прошлого).

6. Трансляция культурной памяти связана с внешними по отношению к группе усилиями, с существованием отдельных экспертов или экспертных институций, определяющих «политику памяти». В структуру памяти включаются более крупные, мифо-символические системы, содержащие представления о прошлом группы, ее уникальности, о героических и травмирующих событиях группового бытия и пр. Целенаправленное, регулируемое «экспертное вторжение» в пространство памяти связано с важнейшими функциями, которые она может выполнять: идентификационная, стабилизационная, объяснительная, нормативно-регулятивная, легитимизирующая, компенсаторная.

7. Формой объективации культурной памяти является коммемора - ция. Под коммеморацией мы понимаем совокупность публичных коллективных практик, направленных на формирование ценностей и моделей поведения через ритуально оформленное удержание и воспроизведение (повторение) в актуальной культуре значимых для группы, символически выраженных селектированных представлений о прошлом. Структура коммеморации представлена ядром (коммеморативный повод - личность и / или событие), символом (ценностно-смысловой посыл коммеморации) и функцией. Наиболее значимыми признаками коммеморации являются ее коллективный характер, публичность и институциональность. Типы коммеморации можно классифицировать по следующим основаниям:

- по длительности существования: краткосрочные (существующие на протяжении короткого промежутка времени) и долгосрочные (практикуемые в течение длительного исторического промежутка);

- по тематике коммеморативного ядра: персонализированные, событийно-процессуальные, топографические;

- по форме: парад, шествие, присвоение имени, открытие мемориальной доски, воздвижение памятника (возможны комбинации этих форм в рамках одного коммеморативного акта);

- по хронологической локализации коммеморативного ядра (отнесение ядра к определенному модусу времени): ретроориентированные (далекое прошлое) и актуализированные (недавнее прошлое);

- по происхождению: аутентичные (связанные с национальной историей) и заимствованные (воспринятые из исторической традиции других стран);

- по масштабу распространения: глобальные (общемировые), локальные (на уровне отдельного государства), региональные, субкультурные;

- по эмоциональному посылу: позитивные, трагические, смешанные;

- по характеру действа: процессуальные (парад) и статичные (открытие мемориальной доски);

- по природе происхождения: естественные (обусловленные реальным событием или биографией) и искусственные («изобретенная традиция»);

- по характеру восприятия: консенсусные (одобряемые всеми социальными группами) и дискуссионные (связанные с недовольством отдельных социальных групп);

- по источнику происхождения: официальные (инициированные властными структурами), народные (инициированные «снизу») и смешанные.

8. Условием эффективной диагностики образа прошлого в пространстве современной культуры является использование методик и методов, направленных на его системное осмысление на трех взаимосвязанных уровнях:

- уровне общих представлений о прошлом (изучение образа прошлого, сформированного у членов группы): методика past-реконструкции;

- уровне культурной памяти как селектированного содержания образа прошлого (определение специфики содержания культурной памяти, транслируемого в пространстве публичного государственнополитического дискурса): методика past-репрезентации;

- уровне объективированной, воплощенной в конкретном социокультурном пространстве культурной памяти (изучение коммеморативных практик): методика past-фиксации.

9. Апробация указанных методик позволила сделать следующие выводы.

Диагностика обыденных темпоральных представлений (past - реконструкции) выявила наличие двух позиций восприятия прошлого:

- «я-позиция» (восприятие прошлого сквозь призму собственной биографии), для которой характерны презентизм (ценностное доминирование настоящего) и эффект «склеивания времен» (настоящее и прошлое неразрывно связаны друг с другом и граница между ними в сознании самих респондентов четко не фиксируется);

- «мы-позиция» (восприятие прошлого с точки зрения общества, государства в целом, в контексте истории страны), в рамках которой фиксируется контрастное доминирование ретроориентированных настроений респондентов и высокий аксиологический статус прошлого.

Результаты реализации методики past-репрезентации позволяют констатировать наличие общих позиций в основных «содержательных фокусах» (Я. Ассман) культурной памяти, транслируемых в пространстве публичного государственно-политического дискурса.

В целом во всех проанализированных текстах (инаугурационных речах американских и российских президентов, выступлениях польских премьер-министров) репрезентуются универсальные для трех государств образы настоящего (полного и трудностей, и достижений), будущего (опирающегося на прошлое, позитивно окрашенного, преисполненного надежд и конкретных преобразовательных планов) и прошлого (связанного с другими модусами времени механизмами преемственности и традиции, сложного, но великого и героического, без памяти о котором невозможно гармоничное развитие общества). При этом каждый образ прошлого и наполняющее его содержание имеют и свою специфику, выраженную в идейноценностных установках, апеллирующих к ментальным особенностям конкретного народа, свойственным ему архетипам, наиболее почитаемым деятелям прошлого, исторической судьбе.

Рast-фиксация культурной памяти в пространстве городской инфраструктуры (диагностика трех коммеморативных практик: наименование улиц, открытие мемориальных памятников и досок) свидетельствует, во-первых, о сбалансированности реализуемой коммеморативной политики; во-вторых, о доминировании ретроориентированного типа коммеморатив - ных практик, связанного, прежде всего, с советским периодом истории страны; в-третьих, о преобладании региональноориентированного типа коммеморативных практик, фиксирующего в культурной памяти образы выдающихся земляков.

Степень достоверности и апробация результатов работы, изложение ее основных положений осуществлено в 77 публикациях общим объемом 52,2 печатных листа (16 из них в рецензируемых научных журналах, определенных ВАК МОиН РФ).

Результаты исследования прошли обсуждение на научно-практических конференциях различного уровня: Всероссийской научно-практической конференции «Единство в многообразии: диалог культур и сохранение культурной идентичности в российском социуме на рубеже XX-XXI вв.» (Ижевск, 2007 г.), Международной научной конференции молодых ученых, аспирантов и соискателей «Молодежь в науке и культуре XXI века» (Челябинск, 2007, 2008, 2013, 2014 гг.), Научно-практической конференции профессорско-преподавательского состава академии «Культура-искусство - образование: интеграционные процессы в теории и практике» (Челябинск, 2009, 2011, 2012, 2013 гг.), Всероссийской научно-практической конференции «Система ценностей современного общества» (Новосибирск, 2009 г.), Международной научно-практической конференции «Единое социокультурное пространство: теоретические и управленческо-технологические проблемы» (Челябинск, 2009 г.), Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы науки» (Кузнецк, 2009 г.), Всероссийской конференции с международным участием «Экономические, юридические и социокультурные аспекты развития регионов» (Челябинск, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013, 2014, 2015 гг.), Всероссийской научно-практической конференции «Социокультурное пространство и роль культурного туризма в его формировании и развитии» (Челябинск, 2010 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Информационно-коммуникационные технологии в системе культурно-цивилизационных преобразований» (Челябинск, 2010, 2012 гг.), Международной научно-практической конференции «Управление социальным развитием регионов в условиях выхода из кризиса в современной России и странах СНГ» (Челябинск, 2010 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Современное искусство в контексте глобализации: наука, образование, художественный рынок» (Санкт-Петербург, 2011, 2012 гг.), Очередном Всероссийском социологическом конгрессе «Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие» (Москва, 2012 г.), Научно-творческом семинаре «Современный российский театр: грани - театр вербатим» (Челябинск, 2012 г.), Международной научно-практической конференции «Межкультурные связи в мировом художественном пространстве» (Магнитогорск, 2012 г.), Научно-практической конференции «Челябинск многонациональный. История города в истории страны» (Челябинск, 2012 г.), Российском культурологическом конгрессе с международным участием «Личность в пространстве культуры» (Санкт-Петербург, 2013 г.), Международной конференции «Культура, личность, общество в современном мире: методология, опыт эмпирического исследования» (Екатеринбург, 2013, 2015, 2016 гг.), Всероссийской конференции XI Славянский научный собор «Урал: православная культура» (Челябинск, 2013 г.), Международном интеллектуальном форуме «Чтение на евразийском перекрестке» (Челябинск, 2013 г.), Аркаимских чтениях (Аркаим, 2014 г.), Всероссийской научнопрактической конференции XX Уральские социологические чтения «Социокультурное развитие большого Урала: тренды, проблемы, перспективы» (Екатеринбург, 2015 г.), Научно-практической конференции «Архив как источник исторической памяти народа» (Челябинск, 2016 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Национальное культурное наследие России: региональный аспект» (Самара, 2018 г.); Международной научной конференции из цикла «Речь - Человек - Мир»: «Речевое воздействие в разных дискурсах» (Гданьск, Польша, 2018 г.); Международной конференции «Десятые лотмановские дни в Таллинском университете. Позднее творчество Ю.М. Лотмана. Итоги и проблемы изучения» (Таллин, Эстония, 2018 г.).