Художественно-стилистический анализ картины Диего Веласкеса "Шут с книгами"

En tu mano un cincel,

pincel se hubiera vuelto,

pincel, solo pincel,

pбjaro suelto.

Конец 16 - начало 17 вв. - эпоха расцвета испанской культуры. Несмотря на разгоравшийся социально-политический кризис и усиливающееся влияние церкви, именно в это время все виды искусства пережили свой золотой век. Трудно переоценить значимость его наследия для мировой культуры, ведь он подарил нам жанровые комедии Лопе де Веги, романы Мигеля Сервантеса, полотна Эль Греко, Хусепе Риберы и Диего Веласкеса.

Диего Веласкес долго оставался неизвестным за пределами своей страны и вновь был открыт художественным сообществом лишь в конце 19 в., когда искусство начало освобождаться от предметности. Эдуард Мане называл его «величайшим из великих» («le peintre des peintres») и считал, что переливающийся серый тон, найденный им для фона портрета Пабло де Вальядолида, является самой значимой художественной находкой в истории искусства. Это была его любимая картина Веласкеса, он всегда обращал внимание на то, как «уплывает фон за изображенной фигурой. Виден тот воздух, который окружает человека, одетого во все черное и полного жизни».

Диего Веласкес - настоящий мастер света и цвета. Его развитие от севильского периода, характеризующегося натуралистичной тенебристкой манерой, до его поздних работ, отличающихся домированием воздушной перспективы и практически импрессионистским восприятием момента и техникой рисунка, демонстрирует нам широту его художественных возможностей. Именно поэтому Веласкес по праву считается одним из величайших художников как в испанской, так и в мировой истории.

Он является одним из идеальных примеров так называемых «чистых художников», обладающих не только уникальным видением мира, но и безошибочной рукой, которая может остановить мгновение и запечатлеть его на холсте. Диего Веласкес обладал удивительным, практически магическим умением заставить рисунок буквально растекаться по холсту, отражая реальность со скрупулезной точностью и поразительной свободой.

Цель данной курсовой работы - художественно-стилистический анализ картины Диего Веласкеса «Шут с книгами», написанной около 1640 г. В задачи курсовой работы входит рассмотрение творчества Д. Веласкеса в контексте его значимости для испанского и мирового художественного искусства.

В ходе реализации поставленных целей и задач вначале были проанализированы работы, посвященные положению испанского искусства в 17 в. в целом (Е. Ротенберг) и портретного жанра в частности (Т. Каптерева). Также в ходе работы над курсовой работой была использована специальная литература, посвященная изучению творчества художника, как отечественных (В. Кеменов), так и зарубежных авторов (А. Паломино, Э. Харрис, Дж. Браун, Х. Лопес-Рей, К. Юсти, А. Риггcа и других известных исследователей творчества художника). Также для более полного понимания роли шутов и карликов, состоящих на службе при испанском королевском дворе, были изучены научные статьи И. Гонсалеса Суареса, К. Гутьереса Пла, К. Шлихта и М. Вильи, посвященные рассмотрению этого вопроса.

Глава 1. Основные этапы творческого становления Диего Веласкеса

Глава 2. Художественно-стилистический анализ картины Диего Веласкеса «Шут с книгами»

Шуты и карлики состояли при испанском дворе в течение многих веков. В основном в их обязанности входило развлечение королевских особ. Они могли быть жонглерами, акробатами, чтецами стихов и т.д. В 17 в. эта традиция достигла в Испании небывалого размаха: существовала даже особая королевская служба по поиску людей с редкими физическими и умственными отклонениями, причем, чем страннее были их недуги, тем они считались более ценными.

В архивах того времени можно найти записи о 125 шутах, зарегистрированных на королевской службе. Такое огромное их количество при дворе было вызвано желанием представить всему миру жизнь испанской монархии в виде непрекращающегося театрального представления. Также, возможно, что помпезная и строго запротоколированная придворная атмосфера в сочетании с жесточайшими социально-экономическими проблемами, стоявшими перед Испанией в то время, не могла обходиться без разрядки в виде пустого смеха и глупых развлечений для монарха и его окружения.

Но есть и другая причина, объясняющая озабоченность испанских королей количеством шутов и карликов, состоящих при их дворе. Испанские Габсбурги считали их частью своей коллекции экзотических редкостей. А ее пополнение и расширение они рассматривали как демонстрацию своего материального статуса и безграничности королевской власти. Не редки были случаи, когда шуты выступали в качестве подарка для каких-то могущественных или значимых людей. Филипп IV был особенно страстным коллекционером. На участках королевского дворца во время его правления были сооружены зоопарк и птичник, которые он заполнил уникальными птицами и животными. Себя же он окружил такими же удивительными представителями рода человеческого, имеющими различные ментальные или физические отклонения.

Большинство исследователей творчества Веласкеса считают, что картина «Шут с книгами» [ил.1] была написана примерно в то же время, что и знаменитый потрет Филиппа IV «Ла Фрага» [ил.2], то есть в июне 1644 г. Также многие из них сходятся во мнении, что карлик, изображенный на картине, - это Дон Диего де Аседо. Но один из главных специалистов по творчеству Веласкеса Х. Лопес-Рей ставит под сомнение идентификацию этого портрета.

Данные о карлике с таким именем действительно можно найти в архивах королевского дворца. Он состоял при дворе с 1635 г. до своей смерти в 1660 г. Дон Диего был приближенным графом Оливареса и формально занимал секретарскую должность (Secretaria de la Camara). Хоть он и смог получить официальную позицию при дворе, но ему было разрешено выполнять только самые мелкие дела, например, штамповать документы факсимиле с подписью короля, да и то только в присутствии вышестоящего лица. Также, чтобы подчеркнуть особое положение конкретно этого карлика при дворе, ему было позволено иметь собственного слугу. Его прозвище «Эль Примо» (двоюродный брат, кузен), безусловно, носит юмористический характер, но оно также призвано было продемонстрировать высокий уровень королевского расположения к Дону Диего. Известны даже определенные подробности его личной жизни. В королевских хрониках зафиксировано, в 1643 г. один из смотрителей дворца убил кинжалом свою жену за связь с ним.

Король часто брал Дона Диего в свои многочисленные путешествия. Во время одного из них, в 1642 г., когда шут ехал в карете графа Оливареса, он был ранен в лицо одним из солдат, стрелявших в честь приезда королевского двора. Этот известный случай и служит причиной разночтений в датировке портрета. Большинство исследователей, как уже было сказано выше, признает годом создания картины - 1644, когда Филипп IV, в сопровождении широкого круга придворных, включающего в себя несколько шутов и Диего Веласкеса, решил присоединиться к своим войскам во время осады города Фрага.

Так как на портрете у карлика нет никаких следов ранения, некоторые считают реальной датой написания портрета 1642 г., так как, по их мнению, Веласкес никогда не пропустил бы столь значительной детали. Но это достаточно спорная точка зрения, так как есть подтвержденные примеры того, что Веласкес не изображал на портретах досконально все то, что видел его глаз. Несходство технических приемов, использованных при написании портретов Филиппа IV «Ла Фрага» и Эль Примо, тоже выдвигается как доказательство более раннего написания портрета карлика, но в целом эта теория выглядит несостоятельной. Действительная разница в технике могла быть осознанно выбрана Веласкесом. Они были тем, что Лопес-Рей называет «полярными картинами». Безусловно, художник понимал, что эти два человека представляют собой абсолютно разные человеческие полюсы, какие бы эмоциональные, психологические или традиционные черты их не связывали. Нужно заметить, что параллельная работа над двумя портретами подтверждена документально биографами художника. Таким образом, необходимо согласиться, что портрет был закончен в 1644 г. вместе с портретом Филиппа IV «Ла Фрага». Но также нельзя рассматривать эти портреты как комплементарные, т.е. дополняющие друг друга. Они изначально предназначались для разных мест, а также это подчеркивается их разными размерами.

Рассмотрим портрет Дона Диего де Аседо более подробно. На фоне гористого пейзажа в центре на валуне сидит карлик, облаченный в черный костюм, на его голове достаточно широкая черная шляпа. Его окружают несколько книг и чернильница, большая раскрытая книга лежит у него на коленях.

«На нем костюм придворного, отличающийся простотой и строгим вкусом: куртка с откидными рукавами, сшитая из узорного черного бархата, глухо застегнутая до шеи рядом круглых пуговок; маленький стоячий воротник, который как и узкие манжеты, обтянут серо-стальным шелком. Штаны до колен из того же черного бархата; чуть коричневые шелковые чулки и подвязки, черные замшевые туфли и большая черная шляпа с широкими полями».

Окружающая среда подчеркивает необычность характера дона Диего де Аседо, отделяющую его от остальных придворных карликов и шутов. Веласкес изобразил Эль Примо на природе, среди пустынной скалистой местности. Монохромный, практически гризайлевый пейзаж определяется несколькими взмахами кисти с белой краской. Это делает его практически ирреальным, особенно в сравнении с четко прописанным передним планом. По мнению К. Юсти, тот факт, что для заднего фона был выбран именно пейзаж подчеркивает единство природы в двух ее ипостасях: в красоте и уродстве, а также демонстрирует нам, что Дон Диего де Аседо смог превзойти ее замысел, используя свои интеллектуальные способности.

Рентгеноструктурный анализ картины говорит о том, что Веласкес хорошо продумывал все детали картины для как можно более полной реализации своего замысла и без сожаления изменял их, если они не способствовали раскрытию характера модели. Изначально карлик был представлен с непокрытой головой и в мягком воротнике. Также по первичному замыслу художника он должен был быть изображен в интерьере или даже на простом охристом фоне. В. Кеменов отмечает, что не просто так Веласкес в итоге остановился на пейзаже, ведь «здесь, вдали от людей, среди молчаливых скал и любимых книг, наедине с собой, он [дон Диего де Аседо] становится нормальным, полноценным человеком».

Позиция каждого элемента в композиции этой картины не случайна. Несмотря на то, что сам Дон Диего сидит в центре картины, все линии его тела и огромная книга на его коленях смещены вправо вниз. Горный пейзаж на заднем фоне балансирует с этим опускающимся акцентом и устремляется вверх именно в правой части полотна. Эти два сильных движения справа в свою очередь уравновешиваются ниспадающими тяжелыми складками плаща карлика слева.

При выборе позы Веласкес, вероятно, руководствовался ренессансным наследием. Можно заметить некоторое сходство данного портрета с портретом Бальдассаре Кастильоне кисти Рафаэля [ил.3] или портретом Томаззо Мости Тициана [ил.4]. И сложно назвать такое совпадение случайным, так как Веласкес был хорошо знаком с творчеством мастеров Ренессанса после своей к тому моменту уже состоявшейся первой поездки в Италию, а картины Тициана были важной частью королевской коллекции Филиппа IV. Возможно, он даже намеренно использовал именно эту позу, чтобы придать еще больше достоинства своей модели. Причем обращаясь к таким первоисточникам, он ни сколько не хотел превознести карлика или сообщить ему добродетели, которыми он не обладал. Если бы он стремился к созданию подобного эффекта, то использовал бы этот прием и при создании других портретов шутов. А так как это не было сделано, это еще раз убеждает нас в том, что каждую деталь для своих портретов Веласкес тщательно выбирал в соответствии с индивидуальностью своего героя.

Диего Веласкес не пытался спрятать деформированное тело карлика, а, по мнению Э. Харрис, даже в некотором смысле подчеркнул его выбором положения тела. Она отмечает, что сидячая поза больше, чем какая-либо другая подчеркивает карликовость и низкорослые конечности и приближает его удивительную голову. Х. Лопес-Рей пишет, что книги также подчеркивают карликовость де Аседо, но в то же время придают его облику некую монументальность. В. Кеменов же наоборот считает, что «портрет Эль Примо написан так, что физический недостаток карлика - его непропорционально маленькие ноги - не бросается в глаза. Одна его ножка в темном чулке сливается с темно-коричневым валуном, на котором сидит карлик, другая закрыта громадной книгой. Диспропорциональность его телосложения Веласкес смягчает, передавая постепенно возрастающее отклонение».

На наш взгляд, Диего Веласкес в этом портрете все же не пытался замаскировать нежелательные черты своей модели, а как настоящий художник реалист абсолютно достоверно запечатлел все то, что увидели его глаза. Также данный реалистичный подход к изображению калеки является ярчайшим проявление гуманистических идей художника, ведь таким образом он говорит нам, что особенности внешности человека и несоответствие их неким стандартам не должны быть определяющими при его оценке и умалять его достоинства.

Диего Веласкес достаточно точно смоделировал голову Эль Примо, что контрастирует с очень примерно прописанными руками, телом и лишь слегка намеченным горным пейзажем на заднем фоне. Все внимание художник сосредоточил на некрасивом и умном лице карлика. Оно проникнуто сосредоточенностью и печалью. «Его морщинистый лоб демонстрирует его проницательность. Жидкие, легкие мазки передают дряблость его щек, неровную поверхностью немолодой кожи. Тени в глазных впадинах, у переносицы подчеркивают массив сильно развитого лба. Выразительные, лишенные блеска глаза кажутся особенно глубокими в обрамлении век со светлыми бликами». К. Юсти подчеркивает, что лицо является самой освещенной и проработанной частью портрета. Веласкес использует для его написания оранжеватые тона, и уже по светлому фону моделирует усы и волосы с помощью более темных мазков. Дж. Браун считает, что большая шляпа также привлекает внимание к голове Дона Диего, так как словно выступает для специальным фоном. С этим согласен и Х. Лопес-Рей; он пишет, что тяжелые плечи и большая голова, подчеркнутые скошенным жестким воротником, выделяются на фоне массивной шляпы.

Грусть в глазах карлика вовлекает зрителя в его грустные мысли, но строгие сжатые губы и некоторая холодность пронизывающего взгляда создают некоторую дистанцию. Он взирает на этот мир с полным осознанием своего достоинства: конечно, он знает о своем физическом недостатке, но он гордится своими интеллектуальными способностями и точно знает себе цену.

На портрете Эль Примо подчеркнуто его одиночество, но, очевидно, что оно не приносит ему страданий. Это одиночество - источник его силы, которая помогает ему переносить достаточно унизительное для него существование во дворце, где его чаще всего рассматривают как говорящую игрушку или экзотическое животное.

Несмотря на такую токсичную и враждебную среду обитания, выражение лица Дона Диего де Аседо не агрессивное, на нем скорее застыло меланхоличное и задумчивое выражение. Но в то же время оно немного снисходительное, так как он понимает, чего действительно стоят люди, которые смотрят на него сверху вниз как в прямом, так и в переносном смысле.

Веласкес представил Эль Примо обычным человеком. Он написал его портрет в той же манере, в которой писал портреты короля, членов его семьи или графа Оливареса. В нем нет никакого карикатурного подтекста, который был обычным при изображении королевских шутов и карликов у других придворных художников. Веласкес не пытался вызвать у зрителя чувство жалости или сострадания. Наоборот он представил перед нами умного, сильного и способного мужчину, который смог преодолеть все превратности судьбы и даже в самых сложных жизненных обстоятельствах добиться определенного признания своих способностей и занять свое место в жизни. Очевидно уважение, которым пронизано отношение художника к своей модели.

Таким образом, в этом потрете одного из самых несчастных человеческих созданий - калеки и урода, Веласкес раскрыл больше человеческих добродетелей, чем в идеально выписанных портретах дворян и королей.

Портрет Дона Диего де Аседо часто рассматривают в паре с портретом Себастьяна де Морра [ил.5], так как они висели рядом в королевском дворце. Оба этих человека страдали только физическим уродством и не имели никаких ментальных отклонений (в отличие от всех других шутов, написанных Веласкесом).

Портреты шутов занимают особое место в творчестве Веласкеса. И хотя сами персоналии, запечатленных им людей, очень интригующие, не менее интересен вопрос, почему они в принципе были написаны. В большинстве своем исследователи соглашаются, что эти портреты были написаны по специальному королевскому приказу. Это, конечно, самое очевидное объяснение. Как сообщает А.С. Риггc, по крайней мере несколько из этих портретов Филипп IV заказывал специально под обновленные интерьеры Алькасара и Буэн Ретиро. С его стороны было бы естественным попросить Веласкеса нарисовать эти портреты взамен подобных, которые украшали лестницу в северной галерее в Алькасаре. Но сомнительно, что королевское распоряжение было чем-то большим для Веласкеса, чем просто отправная точка в его поисках видения этой темы. Как множество придворных художников до него, Диего Веласкес писал придворных шутов и карликов с устрашающей прямотой, но никто до него, не трактовал их облик с такой невиданной человечностью.

Веласкес принимал своих моделей как людей и ставил на этом точку. Его портреты шутов и карликов в целом и портрет дона Диего де Аседо в частности предоставляют возможность каждому зрителю беспристрастно и объективно взглянуть на этих удивительных людей.

Заключение

веласкес портрет шут

Как мы смогли убедиться, Диего Веласкес был особенным для своего времени портретистом, способным по-настоящему понимать всю глубину человеческой натуры. В своих портретах он представил все возможное разнообразие человеческой натуры, проникая в самую суть каждой своей модели.

В своих работах Веласкес выразил любовь к миру и ко всем в нем живущим. Бесспорным доказательством этого факта является его серия портретов королевских карликов и шутов. В них он с необыкновенной наблюдательностью и неподражаемой психологической чуткостью запечатлел этих особенных людей, не акцентируя внимание на их физических уродства и психических расстройствах. Веласкес изобразил их с поразительной честностью и уважением, не унижая и не издеваясь над ними, не выражая ни извращенного любопытства, ни сентиментальной жалости. Напротив, в этих портретах чувствуется стоическое спокойствие и гуманизм, с которыми художник относится к своим моделям. В этом выражается величие Веласкеса как человека, которое ничем не меньше его величия как художника.

Стасов, высоко ставивший искусство Веласкеса, очень верно подчеркнул, что «…даже такие гениальные художники, как Рембрандт и Веласкес, самые высокие из высоких, велики для мира и бесценны для человечества не своими «картинами», не тем, какой в них сюжет и цена, а тем, как они изобразили тут живого человека, живую существующую природу с его внешним и внутренним обликом, с его телом и душой, с его характером, настроением, понятием».

Картина «Шут с книгами» еще одно доказательство гения Диего Веласкеса, ведь он смог превратить портрет одного из самых незначительных существ на земле в одно из самых блестящих произведений изобразительного искусства.

Список использованной литературы