Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 903

Горно-Алтайский государственный университет

МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ОТНОШЕНИЯ К УМЕРШЕМУ ПО АРХЕОЛОГИЧЕСКИМ И ЭТНОГРАФИЧЕСКИМ ДАННЫМ (НА МАТЕРИАЛАХ СИБИРСКИХ КУЛЬТУР)

Дворников Эдуард Павлович

Смерть представителя любой культуры запускает механизм сложных коллективных действий, называемых в литературе погребальным обрядом. По смысловому наполнению и хронологически это культурное явление делится на три стадии, но археологической науке в большей степени подвластна реконструкция собственно этапа похорон и дальнейших поминок. Для археолога погребальный обряд представляет некий материальный факт, овеществл?нный остаток церемонии. При археологизации архитектурного сооружения погребального назначения многие детали, порой существенные, просто исчезают со временем или меняют облик в сравнении с первоначальным. Вне внимания археологов остаются элементы обряда, не оставившие или почти не оставившие материальных следов, но они могут интерпретироваться этнографически. Археологу практически не известно, что происходило с умершим до момента погребения. Достичь результата можно при комплексном использовании археолого-этнографических материалов. умерший этнографический культура погребение

Представления о смерти в конкретной культуре определяли особый спектр действий членов коллектива, прич?м каждому из них отводилась определ?нная роль, погребальный обряд моделировал отношения внутри коллектива. Эти действия оставляли материальные и нематериальные остатки, которые фиксируются либо археологически, либо этнографически. Умерший человек терял возможность реагировать на эмоции соплеменников, но в то же время его социальная значимость не уменьшалась, а даже, наоборот, значительно возрастала. С момента наступления смерти в сознании членов семьи начинали бороться две противоположности. С одной стороны человек, став не таким, каким он был, вызывал отторжение или даже боязнь и желание оградить его или оградиться от него. С другой стороны, родственники осознавали, что этот человек был определ?нным звеном в жизни коллектива, и он должен быть погреб?н с определ?нными почестями. Смерть члена общества приводила к изменению отношения к нему со стороны живых и соответствовала их представлениям о кончине [6, с. 16-23]. Покойный получал иной статус, соответственно менялась и система взаимоотношений между ним и коллективом [7]. Собственно из этих представлений выстраивалась система обряда, связанная с защитой живых от м?ртвых и заботой живых об умерших [3, с. 54-56; 4, с. 23-25].

«С момента смерти человека его соплеменники оказывались причастными к опасному пространству смерти, что хорошо прослеживается в лексике, связанной с похоронной обрядностью (умереть - потеряться, вернуться с охоты без добычи, пойти в поля умирающих, достичь священной страны, попасть в неровную с ямами местность)» [9, с. 30]. Смерть опустошает мир живых, привносит в него Хаос, нарушает нормальный ход жизни. Образующаяся пустота (отсутствие в умершем жизненных сил) может быть занята вредоносными существами иного мира. Поэтому на протяжении всего обряда реализовывался принцип, заключающийся в разграничении пространства мертвых и живых, защите от покойника и обеспечении правильной загробной судьбы. «Другой важнейшей задачей являлась реализация социального механизма, помогающего снять сильный эмоциональный накал, порвать связь с мертвецом и в то же время сохранить связь с предками. На вс?м этапе реализации погребального обряда происходит многократное повторение послания умершему в виде зеркальной модели противопоставления. На первом уровне человеку противостоит сам умерший, на втором - дом и могила, на третьем - поселение и кладбище, на четв?ртом - мир живых и мир предков» [Там же, с. 30-32].

После смерти родственника главной задачей соплеменников считалось объяснение умершему, что он находится в ином пространстве по другую сторону от живых. Находясь до погребения в профанном пространстве, умерший представлял для членов коллектива определ?нную опасность, являясь по факту смерти принадлежностью сакрального пространства. На данном этапе ритуальные действия были направлены на правильное сопровождение принадлежащего уже сакральному пространству и невозможность возвращения его в профанное пространство. Именно для этого строилась система действий над погребальной одеждой, телом человека (нанесение татуировок, хирургические операции (мумификация), подготовка сопроводительного инвентаря, устройство погребального сооружения и могилы). Существенным фактором для реализации предпохоронных действий являлась причина смерти. Для умерших неестественной смертью (самоубийство, утопление, безвестная пропажа) погребальную церемонию, вероятно, организовывали по несколько измен?нному сценарию [2, с. 82-86]. Безвестная пропажа как причина смерти, признаваемая за обстоятельство, иллюстрируется на археологических материалах кенотафов (пустых могил). В этнографии сибирских народов, что отмечает М. Ф. Косарев, люди, умершие неестественной смертью, захоранивались отдельно от членов коллектива. Утопленников негидальцы хоронили у реки в «рыбьей» позе - на животе [5, с. 199]. В погребальной традиции шорцев самоубийц и утопленников хоронили на краю кладбища, прич?м обмывали и переодевали на противоположном берегу. Факты отдельного захоронения имеют подтверждение при изучении планиграфии скифских могильников. По этнографическим сведениям умерший находился в жилище там, где его настигла смерть. Согласно сведениям «Истории» Геродота, в оплакивании покойника участвовали все пришедшие в дом, семья обильно угощала собравшихся, часто последним. В этот период отмечается неумеренная демонстрация скорби. Женщины распускали волосы, раздавался всеобщий вой, совершали расцарапывание собственного лица, издавали стоны. С. А. Токарев отмечает, что главной целью подобных действий было: 1) изменить свою внешность, чтобы не быть узнанным умершим, и 2) выразить ему действительное, а чаще фиктивное сожаление ввиду наставшей разлуки. Этнографы давно отметили, что ритуальный плач является сакральным языком обрядов [10]. «Функция плача - известить умерших родственников о прибытии нового покойника. Плач и причитания - это средство общения с умершими, поскольку последние понимают только его» [8, с. 399].

В этнографии сибирских народов отмечается, что по представлениям живых для умершего самым плохим было замкнутое пространство. Нужно было, в том числе и для этого, особо подготовить одежду - сделать надрезы, убрать пуговицы, вытащить стельки обуви и т.д. В ходе реализации предпогребальных действий и далее соплеменникам предписывалось создать цепь вместилищ. Первыми и важнейшими из них являлись одежда и татуировки, они обеспечивали многоуровневую связь с внешним миром. Орнамент одежды было принято размещать ближе к отверстиям, край одежды мыслился как граница, а орнаменты - как обереги от вселения вредоносных сил. Одежду шили горизонтальными линиями швов, отражая таким образом тринарную космогонию человека. Данный принцип оформления одежды подтверждается многочисленными примерами из погребальной обрядности пазырыкской культуры с сохранившимися, благодаря мерзлоте, великолепными образцами кочевого стиля. Следующим по порядку вместилищем следует считать гроб-колоду, которую, по сибирским материалам, было принято ставить попер?к спального места, в ч?м опять же ид?т противопоставление «живой - умерший» [1]. В первобытном мировоззрении мертвый человек, имеющий тело в сохранности, считался живым. Это связано с широко распространенным представлением о непрекращающейся связи между живыми и умершими. Мумификация пазырыкцев и тагарцев - тому подтверждение. Известно, что мумии умерших могли находиться на праздниках среди живых, разделяя тем самым веселье, сохраняя связь поколений.

Важнейшее значение имела одежда, в которую облачали усопшего. Информация о данном аспекте ритуалов содержится в материалах пазырыкских курганов с мерзлотой, позволившей сохранить фрагменты одежды и даже образцы пазырыкской моды великолепной сохранности.

Известны любопытные данные по обычаю выноса умершего у ненцев, хантов, манси. При выполнении этих действий многократно подч?ркивалось, что у живых и умерших разные пути. В частности, покойника было принято выносить не через дверь, а через окно или специально сделанную дыру в стене с той стороны, где по представлениям находился нижний мир [5, с. 200], или отверстие делали в противоположном направлении от входа.

Завершая анализ вопроса рассмотрения отношения соплеменников к умершему на предпохоронном этапе обряда, отметим, что в основе всех действий лежал принцип разграничения профанного и сакрального пространств и правильного перемещения элемента сакрального (умершего) из профанного пространства в сакральное. Смерть нарушала границы между пространствами, что было опасно и для тех, и для других. Ход всех действий над телом и общение с усопшим преследовали одну цель - объяснить умершему, что он находится в ином, в отличие от живых, пространстве, и пути назад ему нет. Предпохоронный этап обряда представлял собой сборы в дорогу, порой длительную и опасную, а правильное проведение церемонии определяло благополучную реализацию обряда перехода, а также восстановление космического порядка, обеспечивающего жизненный круговорот.

Список литературы

1. Грачева Г. Н. Традиционное мировоззрение охотников Таймыра. Л.: Наука, 1983. 173 с.

2. Дворников Э. П. Кенотафы в культуре ранних кочевников Горного Алтая: исторический экскурс и интерпретация // Региональный вестник Востока. Усть-Каменогорск, 2012. № 1. С. 82-86.

3. Дворников Э. П. Проблема смерти в древних источниках, истории философской мысли и русской литературе Нового времени (общий обзор) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. Ч. I. № 2 (8) С. 54-56.

4. Дворников Э. П., Цветенберг А. С. Погребальный обряд: теория, структура и факторы трансформации // Материалы по изучению древних и средневековых культур Горного Алтая: сборник научных трудов, посвященный 20-летию Республики Алтай. Горно-Алтайск: РИО ГАГУ, 2011. № 2. С. 23-25.

5. Косарев М. Ф. Западная Сибирь в древности. М., 1984. 241 с.

6. Леонова Н. Б., Смирнов Ю. А. Погребение как объект формального анализа // Краткие сообщения Института археологии. 1977. № 148. С. 16-23.

7. Новик Е. С. Обряд и фольклор в сибирском шаманизме. М.: Наука, 1984. 304 с.

8. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Томск: Изд-во Томского университета, 1994. Т. 2. 475 с.

9. Сем?нова В. И. Мировоззренческие истоки погребальной обрядности в культуре народов Западной Сибири в эпоху средневековья: автореф. дисс. … д. культурологии. Томск, 2006. 47 с.

10. Токарев С. А. Проблемы изучения ранних форм религии в советской науке. М., 1964. 12 с.

Аннотация

В статье рассмотрена проблема отношения коллектива к умершему в древних культурах. Приведены широкие археолого-этнографические параллели сибирских культур, традиции которых связаны с погребением в земле. Автором обосновано комплексное применение данных археологии и этнографии, поскольку археология не способна в полной мере реконструировать предпохоронные действия. Отмечается, что главной задачей на этом этапе является разграничение пространства живых и умершего и подготовка последнего в дорогу.

Ключевые слова и фразы: смерть; сакральное пространство; профанное пространство; собирание в дорогу.

The article studies the problem of community's attitude towards the deceased person in ancient civilizations. The wide archeological and ethnographical parallels of the Siberian cultures are drawn, the traditions of which are related to burial under ground. In the article the complex application of archeological and ethnographical data is substantiated so long as archeology isn't able to reconstruct pre-funeral procedures to the full extent. It's stated that the main purpose at that stage is to differentiate the spaces of living people and the deceased person and to get the latter ready for the final journey.

Key words and phrases: death; sacral space; secular field; getting ready for final journey.

Размещено на Allbest.ru