Феномен куклы от магии до современности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ГУМАНИТАРНЫЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА: «КУЛЬТУРЫ И ДИЗАЙНА»

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

На тему «Феномен куклы от магии до современности»

Выполнил студент

5 курса заочного отделения

Гуманитарного факультета

Специальность: 031401.65

Прикладная культурология

Светлов Андрей Анатольевич

Научный руководитель

Саркисян Максим Валерьевич

Зав. кафедрой Культуры и дизайна

кандидат философских наук доцент

Варламова Татьяна Николаевна

Москва 2011г.

Введение

В настоящей работе проведено междисциплинарное исследование феномена куклы в традиционной и современной культуре. Под куклой мы подразумеваем либо антропо, либо зооморфные фигурки, употреблявшиеся в традиционных обрядовых и необрядовых практиках и способные в условно-игровых формах заменять человека, выступать в его функции, а также их аналоги в современном быту, в том числе детских играх.

Являясь символическим изображением человека или животного, кукла представляет собой особый феномен, стоящий на границе живого и неживого, человеческого и того, что в данной культуре таковым не считается. Поэтому, изучая особенности этого феномена, мы вынуждены отвечать на вопрос, что в данной культуре считается свойственным человеку. То есть где и как носителями культуры проводится граница между «человеческим» и «нечеловеческим», живым и неживым, «культурным» и «природным». Смещение этих границ в истории человечества связано с важнейшими культурными и цивилизационными процессами. Ведь «утверждение в современном мире потребительского и насильственного отношения к природе» отражает сдвиг в человеческом сознании, «который соотносится и с релятивизацией и механизацией вещи». Эти сдвиги характерны и для возникающей на наших глазах «глобальной» цивилизации, неотъемлемыми чертами которой является активное взаимодействие типологически разных культур на основе новых стандартов межкультурных, межрасовых и межличностных взаимодействий, стремление к «экологической революции», то есть коренному пересмотру сложившихся отношений в системе «природа -- культура» и уже обозначившейся тенденции «новой гуманизации вещи». Этому способствует появление и постепенная легитимация в массовом сознании и культурных практиках целого класса объектов -- роботов и андроидов, идея создания которых восходит к древним мифическим существам от вылепленного Богом из глины первого человека Адама до железного голема и гомункулуса. Являясь, по сути, неживыми механическими куклами, искусственными «подобиями человека», его «бездушными копиями», они претендуют в будущем на более высокий, «человеческий» статус.

Актуальность исследования. На примере функционирования куклы и иных антропоморфных объектов в ритуально-магических и повседневных практиках наиболее явно проявляются характерные особенности переходов из пространства «природы» в пространство «культуры», из класса объектов, признаваемых «неживыми», в класс «человекообразных» и живых (Погоняйло, 1998). Изучение таких переходов в истории культуры помогает прояснить механизм возникновения многих культурных различий и стереотипов, выводит нас на очевидные межкультурные универсалии, а также закономерности человеческого мышления и мировосприятия, основанные на базовых принципах формирования личности в онтогенезе. Необходимость их осмысления становится особенно актуальной в связи с массовым внедрением интеллектуальных механических «помощников», которым постепенно делегируются полномочия при принятии решений от повседневного быта до различных областей науки и техники. Способность подобных «помощников» принимать рациональные, логически обоснованные решения способствует формированию в массовом сознании представления об их «разумности» и «человекоподобии» и возникновению «новой мифологии мёртвой машинной жизни» (Лотман, 1992). Антропоморфность их не очевидна, но, возможно, со временем мы все больше будем склонны приписывать им человеческие черты.

Актуальность «феномена куклы» проявляется и при анализе проблемы двойничества (Большаков, 2001; Морозов, 2009), поскольку статус «копии человека» в разных культурах существенно различается. Современные исследования в области клонирования животных и человека, а также дискуссии о «человеке из пробирки» при искусственном оплодотворении выявляют существенные проблемы морально-этического плана, которые также не могут быть решены без определения границы «человеческого» и «нечеловеческого» («живого» и «неживого») в современной цивилизации. Причём эти границы, как и прежде, могут существенно варьироваться в разных культурных средах.

Предмет и объект исследования. Выбрав в качестве предмета данного исследования куклу в её самых различных (игровых, обрядовых, мифологических) ипостасях, в качестве объекта анализа рассматриваются социальные и культурные, повседневно-бытовые и обрядовые взаимодействия человека и куклы как вещи, а также возможности формирования при помощи этой вещи системы взаимоотношений между членами группы или социума. Таким образом, в поле нашего внимания попадают и те предметы, которые исследователями или самими носителями традиции называются «идолами» или «чучелами», а также зоо - и фитоморфные фигурки, использующиеся в обрядах, играх и в иных неутилитарных целях (например, для коллекционирования или украшения интерьера). Необходимость рассмотрения помимо антропоморфных, также и зооморфных куколок продиктована тем, что в обряде и в игре, так же как и в древней пластике и в мифологической иконографии, зооморфные персонажи часто выступают в тех же контекстах, что и антропоморфные, являются их алломорфами.

Причина подобного изоморфизма заключается в том, что граница между «животным» и «человеческим», так же как грань между «природным» и «культурным», в традиционной культуре является очень зыбкой. В фольклорных и обрядовых текстах животные часто обладают человеческими чертами, а некоторые категории людей или персонажей способны в определённых ситуациях оборачиваться животными. Эти аналогии очень устойчивы и продолжают сохраняться в современном языковом сознании, оказывая непосредственное влияние на формирование наших поведенческих и мыслительных стереотипов. Кроме того, в разных культурах и разных культурных контекстах граница между «животным» и «человеческим» проводится по-разному, о чем свидетельствуют зооморфные инкарнации души шамана, колдуна или усопшего.

Большая часть анализируемых случаев относится к кукле в узком смысле слова, т.е. антропоморфному предмету размеры ( 5-150 см), изготовленному из различных, в том числе подручных материалов (ткань, дерево, глина, реже камень, плоды и овощи и др.). В данной работе рассматриваются также феномены, как механические (заводные) куклы и многофигурные композиции, статуэтки, манекены, скульптуры и памятники, роботы и андроиды, поскольку, во-первых, это расширяет рамки нашего исследования; во-вторых, бомльшая часть обобщений и выводов, сделанная нами применительно к кукле в узком смысле слова, имеет значение и для других аналогичных объектов.

Интерес к феноменальным свойствам антропоморфных предметов и оживлённым при помощи магических способов «копиям человека» характерен уже для цивилизаций Древнего Мира, что нашло, например, отражение в древней мелкой пластике (палеолитические Венеры), в мифах о создании Божеством человека из различных природных материалов, в упоминаемых Гомером изваянных из золота «прислужницах» Гефеста (Илиада, песнь XVIII, с. 417-420) и в легендах о Големе (Sсholem, 1960). К античности относится и упоминаемое Платоном представление о людях, как о куклах-марионетках, управляемых божеством в театре теней (Государство, кн. 7). Всплеск интереса к этому феномену возник в Средневековье в связи с развитием алхимии и на фоне попыток создания искусственного человека -- гомункулуса, что нашло отображение в легенде о Франкенштейне. Увлечение в конце XVIII в. автоматами, в том числе заводными куклами, определило «вспышку мифологии куклы в эпоху романтизма» (Лотман, 1992), что проявилось не только в театре, живописи, литературе (например, в произведениях Э.Т.А. Гофмана), но и в повседневном быту (куклы как деталь интерьера).

Русская литература конца XVIII -- начала XIX века также отразила эту тенденцию. Символические презентации куклы использовали в своих философских трактатах и эссе И.А. Крылов и А.Н. Радищев. Вполне ожидаемой является кукольная проблематика в произведениях, предназначенных для детской аудитории («Чёрная курица, или Подземные жители» А. Погорельского, 1829 г. и «Городок в табакерке» В.Ф. Одоевского, 1834 г.). Хотя указанные произведения и не являются научными исследованиями, в них рассматриваются важные для изучения феномена «куклы» темы: кукла как «модель» или двойник человека, а также её манипулятивные свойства. Среди авторов XIX века, уделявших внимание «кукольной» проблематике, особо выделяется М.Е. Салтыков-Щедрин (Гиппиус, 1966).

Степень разработанности проблемы: Большинство вышедших в свет в последние десятилетия работ имеет культурологический, искусствоведческий или философский характер. В последние годы защищено несколько диссертаций по данной проблематике (Карпова, 1999; Голубева, 2000; Зиновьева, 2001). Работа Т.Е. Карповой посвящена «историко-культурологическому исследованию феномена куклы в русской культуре» и помимо «изучения генезиса и функционированию феномена куклы в русской культуре», ставит задачу «рассмотреть феномен куклы в философско-антропологическом измерении, как своеобразную модель человека». Говоря о функциях куклы в современной культуре, автор отмечает, что семантическое поле этого феномена постоянно расширяется, например, у слова «кукла» появляется новое значение `пустышка, обманка'. Ссылаясь на Ж. Бодрийяра, Т.Е. Карпова замечает, что в этом случае «кукла является на содержательном уровне симулякром, представляет абсолютную пустоту». С этим утверждением трудно не согласиться хотя бы потому, что, судя по данным электронного архива «Национальный корпус русского языка», упомянутые значения существовали у куклы в русской культуре ещё в XIX в. Т.Е. Карпова совершенно справедливо выделяет антропоморфность в качестве важного свойства куклы, соответственно делая из этого вывод, что кукла - «антропоморфное изображение, созданное для игры или украшения» и тем самым предельно сужает сферу «феномена куклы». Наполнение этого понятия у Т.Е. Карповой существенно варьируется. Так, положение выдвинутое автором в качестве признака новизны исследования: «Образ куклы не остаётся стабильным, изменяясь в процессе историко-культурного развития, но феномен куклы сохраняет свою сущностную целостность», -- можно вывести заголовком к этой дипломной работе. Иная трактовка «феномена куклы», как изменяемой в процессе исторического развития сущности, отражена в гипотезе Морозова И.А.: «Историко-культурологическое исследование феномена куклы в культуре даёт возможность проследить генезис феномена, его развитие, типологизировать феномен куклы и соотнести его с актуальными ориентирами современной российской культуры».

Диссертация Ю.О. Голубевой посвящена философским аспектам функционирования куклы в культуре. При этом кукла выступает «в качестве знаково-символической формы»: как игрушка, как модель, как коллекция, как персонифицированный образ в «обществе спектакля», в контексте освоения игрового пространства современной культуры. Автор рассматривает роль куклы «в игровой модели человеческой коммуникации», как при межличностном общении, так и в форме «диалога “наедине с собой”, когда единственным посредником и участником выступает кукла». В качестве особой разновидности Ю.О. Голубева выделяет «куклы-маски», которые «позволяют прояснить семиологические смыслы культуры, раскрыть многомерность мира, его сакральные и символические смыслы как личностно-значимые, так и социально-актуализируемые», а также выявить «маскогенный характер современного общества и свойственных ему форм игровой культуры (виртуальных коммуникаций, созданных через СМИ диалоговых и шоу-пространств и т.д.)». Интересным представляется вывод Ю.О. Голубевой о современных СМИ, которые «используют в большей мере не куклы-символы, в которых воплощены архетипы культуры и культурные герои, а куклы-манипуляторы, образы-оборотни, разрушающие устоявшуюся архитектонику культуры, человеческое в человеке».

Важно отметить концептуально интересную книгу С.В. Комаровой и М.А. Катушкина (Комарова, Катушкин, 1999). Здесь не только приводится типология кукол и краткий очерк их употреблений в традиционной и современной культуре, но и делается попытка осмысления феноменологии куклы в культуре. Хотя приводимых в книге примеров и аргументов явно не достаточно для построения стройной теории, некоторые принципиально важные подходы к «феномену куклы» уже обозначены. На ряду с другими можно отметить и подборку статей в журнале «Живая старина» (М., 2006. № 1. С. 2-25, рубрика «Живая кукла»), а также изданный на их основе сборник, в которых представлены различные аспекты «феномена куклы». Для решения задач в данной дипломной работе также важны материалы и подходы, содержащиеся и опубликованные в этом сборнике, статьях И.П. Уваровой, М.П. Чередниковой, В.А. Шевцова, М.С. Костюхиной. В них идёт речь о конструктивных особенностях простейших кукол - «свёрток», построенных на основе узла, что во многом определяет их общую семантику (И.П. Уварова). Эта проблема обсуждается в параграфе «Типология конструктивных особенностей куклы в русской традиции».

Существует широкий круг работ, посвящённых кукле, на материале разных культур. Среди них как обзорные (Dorothy, Coleman E.A. and E.J., 1968; Bachmann, Hans-mann, 1977; Malkin, 1977; Fischer, Zweig-Grafenhahn, 1980; Steiger E., Steiger I., 2002; и мн. др.), в том числе иллюстрированные энциклопедические издания для взрослых и детей, в основном практической направленности, то есть предназначенные для педагогов и коллекционеров (Гогоберидзе, 1964; White, 1975; Lavitt, 1983; Артамонова, 2000; Князева, 2002; Юрина, 2002; Куклы мира, 2003; и мн. др.). Большинство данных изданий имеет справочно-энциклопедический характер, то есть содержит краткую информацию о типе той или иной куклы, её принадлежности к определённой эпохе и типу культуры, функциях, месте хранения. В ряде случаев сообщается также коллекционная стоимость, поскольку многие издания подобного типа являются аукционными каталогами. По аналогичному принципу построены и многие музейные каталоги с описанием коллекций игрушек и кукол, например, книга Штайгеров, посвящённая описанию экспозиции Пражского музея кукол (Steiger E., Steiger I., 2004). В этом контексте заслуживают внимания статьи, посвящённые описанию коллекций кукол Российского этнографического музея (Баранова, Голякова, 1991; Комарова, 2004).

Детские и педагогические издания (например, книга Нины Юриной «Куклы») в занимательной форме рассказывают об истории и разновидностях кукол у разных народов мира. В некоторых случаях куклы используются как инструмент для исследования быта: одежда, интерьер, стиль той или иной культурной среды или эпохи (Dorothy, Coleman E.A. and E.J., 1975). Все эти книги, как правило, прекрасно иллюстрированы и дают богатый визуальный материал для сравнительного исследования. В остальном их научная ценность весьма ограничена, так как в большинстве случаев из имеющихся описаний (например, «игровая», «обрядовая» или «шаманская» кукла) нельзя сделать однозначных и исчерпывающих заключений о сфере, среде и способах функционирования той или иной куклы.

Из последних наиболее значительных публикаций можно отметить книги А.С. Найдена (Найден, 1995; Найден, 2007), посвящённые украинской народной игрушке и украинской кукле. Это весьма основательные научные исследования истории игрушки и куклы, выполненные с привлечением археологических и исторических параллелей, а также примеров из культур народов бывшего СССР, в том числе близкородственных восточнославянских народов. При обсуждении проблем генезиса украинской народной куклы автор обращает внимание на среднеазиатские аналоги, поскольку некоторые образцы узбекских, таджикских и киргизских кукол очень близки по оформлению головы и лица к украинским. Похожие типы народных кукол с профилированием нитями лица прямым или косым крестом встречаются также на юге России. А.С. Найден вкратце останавливается и на мифологических и обрядовых истоках народной куклы, в чем есть общность исследования.

В русской культурологии очень мало специальных обобщающих исследований, посвящённых феномену куклы. Помимо упомянутой диссертации Т.Е. Карповой (Карпова, 1999), в которой акцент сделан как раз на культурологическом анализе, к таковым также можно отнести книги И.Н. и А.С. Котовых (Котовы, 2005) и Г.Л. и М.Б. Дайн (Дайн, 2007). Обе книги построены не только на материалах личных коллекций авторов, но и на уникальных собраниях игрушек Художественно-педагогического музея игрушки Российской академии образования (г. Сергиев-Посад) и Российского этнографического музея (г. Санкт-Петербург). В них дан краткий обзор типов традиционных кукол и их употреблений в детских играх и обрядовых практиках. Существуют также исследования различных аспектов использования антропоморфных предметов и кукол в отдельных культурах (Boehn, 1929; Fawdry K. & M., 1979; Gribbin J.F. & D., 1984; Терешкович, 1992; Морозов, 1997; Ершова, 2002; Ковычева, 2002; Найден, 2007; и мн. др.), а также в определённые исторические эпохи (например: Змеева, 2006). Среди работ этого типа особо выделяются посвящённые антропоморфной скульптуре и мелкой пластике, например, книги Д.К. Зеленина (Зеленин, 1936), С.В. Иванова (Иванов, 1970), А.К. Чекалова (Чекалов, 1974), Н.Е. Григоровича (Григорович, 1977), статьи Р.С. Василевского (Василевский, 1987), И.К. Фёдоровой (Фёдорова, 1995) и др. К ним примыкают обобщающие труды, посвящённые анализу аналогичных археологических артефактов (например: Boas, 1955; Формозов, 1980; Первобытное искусство, 1987; и др.). Очень важны для нас и исследования о маске и маскировании в различных культурах (например: Авдеев, 1957; Леви-Стросс, 2000; Ивлева, 1998). Хотя куклы в собственном смысле слова и не являются предметом изучения этих авторов, применяемые ими принципы анализа антропоморфных предметов, их классификации и интерпретации, могут быть использованы и при анализе феноменологии куклы. Естественно, что не ставилось такой задачи, чтобы учесть все источники данного типа, поскольку это увело бы нас далеко за рамки этого исследования, но принимались во внимание наиболее известные концепции и точки зрения, если они оказывались полезными для данной дипломной работы.

Лучше всего изучены куклы, служившие в качестве игрушек для детей (см., например: Бартрам, 1912; Оршанский, 1923; Аркин, 1935; Игрушка, 1950; Шацков, 1990; и др.). Более или менее обстоятельные описания кукол и игр с ними приводятся практически во всех книгах, посвящённых народной игрушке и народным детским играм и культуре детства. Это касается как русской культуры (из обобщающих работ назовём: Покровский, 1994; Капица, 1928; Виноградов, 1999; Аникин, 1991; Дайн, 1981; Русские дети, 2006; Борисов, 2008; и др.), так и других народов России (Чадаева, 1986; Павлинская, 1988; Тахтуева, 1999; и др.) и мира, например, славянских (Maly, 1895; Hercik, 1951; Украiнська iграшка, 1973; Найден, 1999; Герус, 2004), романских или германских (Claretie, 1893; Hildebrandt, 1904; Grober, 1927; Bayer, 1962; Remise, Fondin, 1967; и др.). В работах этого типа кукла рассматривается как один из распространённых игровых предметов, а основным предметом анализа становятся её дидактические, развивающие функции в процессе онтогенеза. Авторы рассматривают различные типы игр с куклой, причём основное внимание уделяется ролевым играм с её участием, что сближает эти работы с исследованиями психологов (например: Эльконин, 1973; Спиваковская, 2000; Эльконинова, Антонова, 2002; и др.). Поскольку для авторов этой группы изданий кукла является лишь одной из разновидностей детских игрушек, то ей, как правило, выделяется достаточно скромное место в общем массиве сведений. Вместе с тем многие из этих книг снабжены солидным научным аппаратом. Кроме того, практически во всех этих работах немалое место уделяется авторской кукле и народным мастерам-кукольникам, что позволяет использовать их при анализе функционирования куклы в современной культуре.

Среди исследований о русской игрушке выделяется книга Г.Л. Дайн (1981 г.), которая долго оставалась практически единственной монографией, целая глава которой посвящена научному описанию разновидностей народных кукол и их не только игровых, но и обрядовых функций. Правда, этой информации в данной книге отводится скромное место, поскольку основной акцент сделан на искусствоведческом анализе народной игрушки, её эстетической ценности.

Достаточно хорошо описаны и изучены разновидности кукол, употреблявшиеся в разных типах кукольных театров, например, в вертепе, райке или театре Петрушки -- от перчаточных до кукол-марионеток. Их общий обзор можно найти в книгах Б. Голдовского (Goldowski, 1994; Голдовский, 2004), одна из которых является объёмным энциклопедическим словарём, посвящённым театральной кукле, в том числе и в театрах народов мира. Что не позволяет, не уделять особого внимания в нашем дипломном исследовании театральным куклам-марионеткам, а не только сосредоточиться на тех разновидностях кукол, которые использовались в обрядовой и магической практике.

Цели и задачи исследования. Целью данного исследования является кросс-культурный анализ феномена куклы, то есть сравнительное исследование условий функционирования этой вещи в различных культурных средах с древности до настоящего времени (с упором на материалы, относящиеся к русской традиции), а также изучение роли антропоморфных предметов в формировании мировоззренческих установок и жизненных стратегий личности. Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:

1). выделить функции куклы в культуре;

2). дать семиотический анализ понятия «кукла», описать разновидности кукол и определить их место в системе зоо- и антропоморфных предметов;

3).выявить способы применения антропоморфных предметов (кукол) в обрядовых, магических и религиозных практиках, а также их роль и влияние на социум;

4). изучить использование антропоморфных игрушек в целях «социального конструирования», то есть для формирования гендерной, социальной и этнокультурной идентичности, социальной (групповой) сплочённости, желательных стандартов поведения;

5). обобщить материалы современных практик применения антропоморфных предметов (кукол) в различных сферах общественного бытия и в разных социокультурных средах;

6) .выявить механизмы использования семантики понятия «кукла» при формировании общественного сознания и манипулировании им в традиционных и современных социумах.

Решение этих задач позволит более чётко осознать роль зоо- и антропоморфных артефактов и игрушек в культуре, то значение, которое придаётся им в народной педагогике, в передаче семейных традиций, развитии личности, а также роль кукольных образов в формировании общественного сознания и манипулировании им с целью формирования новых имиджей, норм поведения, ценностей и оценок.

Методы исследования. Исследование феномена куклы возможно лишь с использованием возможностей всего комплекса наук о человеке от культурной антропологии и философии до психологии и семиотики. В данной работе применяется метод комплексного компаративного кросс-культурного исследования с использованием как «классических» культурологических источников, в том числе собственно полевых материалов, так и «агрегированных» сведений из устных сообщений, личных актуальных наблюдений, прессы, средств массовой информации. При этом используются методы культурологического анализа, а также структурно-функциональный и структурно-семиотический методы, позволяющие смоделировать культурно маркированные способы употребления антропоморфных предметов. При рассмотрении психологических аспектов «общения с куклой» задача была в том, чтобы очертить круг возможных проблем, связанных с психологией восприятия и манипулирования куклой как игровым и обрядовым предметом, имеющим глубокие корни в культуре и порождающим множественные архетипические образы и смыслы.

В связи с тем, что данная работа носит междисциплинарный характер, в ней используются терминология, характерная не только для, культурологии, культурной антропологии, но психологии и семиотики.

обрядовый магический религиозный кукла

1. Функции куклы в культуре

Употребление куклы в ритуале тесно связано с её общекультурными коннотациями, её отражениями в мифологии и верованиях. Изготовление обрядовых кукол практически всегда объясняется мифологическими представлениями и верованиями и сопровождается толковательными текстами. Кроме того, многие архаические аспекты семантики куклы невозможно понять без учёта её применений в игре. При этом кукла в игре зачастую сохраняет черты архаики, в обряде уже не присутствующие, а это в ряде случаев создаёт предпосылки для возникновения новых ритуализованных практик на основе игровых прототипов.

Отсюда вытекают три основных аспекта рассмотрения куклы как феномена культуры: мифологический, то есть функции куклы в мифологии и верованиях, в частности, в мифах о сотворении мира и человека; обрядовый, то есть применение кукол и их аналогов в ритуально-обрядовых и магических практиках; игровой, то есть употребление кукол в развлечениях и играх детей и подростков, а также в обрядовых развлечениях. Эти три слоя не находятся в соотношении жёсткой иерархии: от мифа к обряду и игре. Обрядовые и игровые употребления куклы могут провоцировать создание и развёртывание мифологических истолкований этой практики. И напротив -- обрядовые и игровые употребления часто представляют собой предметно-действенную реализацию мифа.

1.1 Типология конструктивных особенностей куклы в русской традиции

Материал и технология изготовления в значительной мере определялись тем, для чего были предназначены куклы. Наиболее распространены у русских куколки из тряпок и лоскутков, из жгутов соломы, палочек или лучинок, реже использовались куклы из глины, воска, теста, поленьев или веточек деревьев. Встречаются также смешанные и более редкие типы: например, из костей животных, перьев птиц или яичной скорлупы.

Из наиболее распространённых можно назвать куклы, свитые из кусков материи -- «закрутки», «скрутки», «скалки», «скатки». При их изготовлении в одних случаях сложенный в несколько слоёв лоскут материи (чаще всего из остатков старой одежды, тряпья -- «рибков», «ляпаков», «лахматов», «шабалов») скручивался в плотный жгут, концы которого либо завязывались узлом (обычно жгут предварительно складывали вдвое), либо крепились нитками или другим лоскутом, имитирующим головной убор. Часто изготовленные таким образом куклы изображали спелёнатого младенца («ляльку»), поэтому не имели рук и ног, и у них отсутствовал костюм («снаряда»). В других случаях тряпку не скатывали, а сворачивали: сначала брали кусок материи по центру в кулак и скомкивали нижнюю часть, натягивая образовавшиеся складки назад, сворачивали несколько раз, вдвое, втрое, а затем из верхней части формировали голову. Иногда голову пришивали отдельно. Сам принцип изготовления и форма куклы в данном случае напрямую связаны с её предназначением. С куклами такого рода обычно играли в ролевые игры «в дом», «в семью». Встречаются изготовленные таким образом куклы и в традиционной обрядности (в обрядах выпроваживания, в святочных и свадебных сценках ряженых и т.п.).

Второй распространённый тип тряпичных кукол -- набивные. Для их изготовления шили небольшой мешочек, который плотно набивали тряпками, куделью, очёсами («охлопками»), шерстью («волной»), реже -- стружками, опилками, песком, золой. Затем из туловища формировали голову, перевязав мешочек нитками или лоскутками. Нередко голову кукле - «скрутке» набивали тряпочками и пришивали к туловищу отдельно. В больших сёлах и городах уже в прошлом веке к туловищу пришивали специальные фарфоровые головки, купленные на ярмарке.

Куколки, набитые пеплом или золой, встречаются в ареале расселения русских достаточно редко и характерны для зон культурного контакта. Так, вепсам были известны как куколки с набитыми пеплом туловищами, так и активное использование пепла и золы в чучелах для святочного ряжения (Винокурова, 1994, с. 47). В этом же ареале пепельные куколки встречаются и у русских. Г.Л. Дайн зафиксировала подобные куколки в Мордовии и в Воронежской области (Дайн, 2007, с. 16-17). У русских пеплом чаще всего набивали только голову куколки. Ещё один материал, использовавшийся для набивки, -- зерно (откуда и название такого рода кукол -- «зернушка», «зерновка», «крупеничка»).

Ещё один тип традиционных кукол («крестушки») представляет собой конструкцию из веточек или крестообразно связанных лучинок, которыми можно было манипулировать, как марионетками. Примитивной их разновидностью являются «палочные куколки», изготовленные из веточек клёна, в которые играли в Поволжье ещё в 1950-60-е гг. Подобные конструкции очень характерны для киргизских куколок, а также встречаются у других среднеазиатских народов (Ботякова, 1995, с. 162-164, 166).

Куклы на основе костей животных или имитирующих их чурочек («панки») у русских в XIX -- XX веках чаще всего употреблялись в детских играх. Деревянные куколки обычно вытёсывались из чурки топором или ножом, причём предававшиеся им формы были довольно условными знаками человека или животного. Подобные разновидности кукол фиксируются в различных районах Русского Севера (Чекалов, 1974).

Распространённым типом являются глиняные куклы («глинышки», «глинтышки»). Они близки по форме к обрядовому печению и встречаются практически на всей культурной территории Руси. Некоторые из них поразительно близки как к археологическим находкам, так и к известным по позднейшим народным промыслам антропоморфным игрушкам.

Игровые куклы из костных остатков восходят, вероятно, к обыкновению давать детям обглоданные кости в качестве своеобразной игрушки. Использование в качестве своеобразного «скелета» для формирования туловища куклы, её каркаса, костной или деревянной основы указывает на принадлежность к особой культурной традиции, наиболее ярко представленной у народов Сибири.

Важной деталью многих традиционных кукол являлась грудь, иногда гипертрофированно выделенная. Для её изготовления использовались те же материалы, что и для головы. Голова же часто изготавливалась из другого материала, чем «тело» куклы. Помимо золы для этого нередко употребляли круглый камушек, небольшой корнеплод (репу, редьку, картофелину) либо другой овощ (например, луковицу). Из этих же компонентов нередко изготавливали зооморфные фигурки: «коровки», «собачки», «овечки», «курочки» («петушки»). Для создания прочной основы туловища нередко использовали лучинки, веточки дерева, корни растений, капустную или кукурузную кочерыжку, кости животных. Характерно, что все перечисленные компоненты могли самостоятельно выступать как в игре, так и в обряде в качестве примитивных куколок.

Характерной особенностью большинства традиционных кукол является отсутствие у них глаз, а в «классических» вариантах -- и других черт лица. Прорисовка этих деталей становится обязательной лишь к середине XX века, по-видимому, под влиянием покупных игрушек. Встречаются случаи профилирования лица при помощи перетянутых крест-накрест нитей. Эта технология широко распространена у народов Средней Азии, а на Востоке Европы была известна, например, в некоторых регионах Украины.

1.2 Семиотический анализ понятия “кукла”

Семиотическое наполнение понятия «кукла» и связанные с ним названия и термины на примере русских народных говоров имеют много наполнений. Помимо прямого, слово «кукла» имеет значения `пучок', `узел', `соцветие растения'. Дополнительные значения выявляются при анализе культурного контекста. Например, слова «куколка» или «куколь» могли обозначать узел, завязанный в жите девушкой, чтобы приворожить к себе парня, а также узелки из колосьев, завязывавшиеся при завершении жатвы («куколь», «завёртка», «залом»), которые часто имели вредоносное значение. Ср. кукла `завёртка, закрутка, закрута колосьев в хлебе; завой колосьев знахарем, колдуном на порчу и гибель того, кто снимет куклу' (Даль, т. 2, с. 213, Калуж., Орлов.). По форме «заломы» очень близки к узлам, завязываемым при завершении жатвы, что отмечал ещё Д.К. Зеленин (Зеленин, 1991, с. 73).

Семиотика жатвенных «куколок» анализируется с учётом значений завязываемой из последнего пучка жита «бороды», которая в обрядности многих народов имеет антропоморфный облик. Завязанные в узел, загнутые, заломленные к земле или иным образом «испорченные» колосья толкуются как некое виртуальное препятствие, помеха в работе, что предметно воплощается в «заломах», «завёртках», «закрутках», «путанице» или «куколках». «Куколка» здесь многозначный символ, обозначающий и некое зримое воплощение колдуна, и присваиваемый им «дух нивы» вместе со всем принадлежащим этому духу богатством (урожаем, «спориной»), и важные свойства хозяина поля -- его способность к успешной, «быстрой» деятельности, его «спорость». То есть в «куколке» сосредотачиваются все магические и реальные свойства нивы, оказывающие непосредственное воздействие на благополучие и достаток её владельцев. Демоническая сущность жнивной «куколки» проявляется и в способах её уничтожения, характерных для борьбы с нечистью: её нельзя трогать голой рукой, лучше расщепленным осиновым колом или кочергой, а затем нужно сжечь, утопить или положить на чью-либо могилу.

1.3 Кукла и другие антропоморфные объекты: чучело и пугало

В ряде обрядов выпроваживания (русские и восточнославянские «похороны масленицы, русалки, ведьмы или костромы», южнославянский «Герман», западнославянские «Мара», «Морена», «Смртка» и мн.др.) для обозначения главного персонажа используются как чучела, так и куклы. Различие проявляется только в размерах этих предметов и некоторых важных для носителей традиции особенностях их функционирования: куклы обычно закапывают («хоронят»), реже -- бросают в водоём, в то время как чучело чаще всего сжигают, разрывают на части, сбрасывают в овраг или водоём и почти никогда не погребают.

Сходство и различие куклы и чучела просматривается и в их языковой се-мантике: и в том, и в другом случае общеиндоевропейской семантикой признается «идея изогнутости формы», а при конкретизации значения -- «признак горбатости, скрюченности, маленького роста и, шире, уродливости вообще». Эти значения присущи и обширному кругу лексики со значением узла, который в свою очередь нередко соотносится с куклой.

Примыкает по общей семантике к кукле и огородное пугало, которое также часто называют чучелом. Прагматика пугала связана, прежде всего, с устрашением и запугиванием, в том числе в обрядовых контекстах. В традиционном быту пугало часто использовалось для запугивания детей и подростков, чтобы принудить их к послушанию. Специализированные функции пугала отражаются на его конструкции. В отличие от чучела, которое изготавливают с соблюдением пропорций и деталей человеческого тела, нарядно одевают, причём часто в настоящий праздничный костюм, украшают лентами, бусами, венками из живых или бумажных цветов и т.п., пугало, как правило, имеет очень примитивную конструкцию с очень условными пропорциями и обычно, в полном соответствии со своим предназначением, выглядит устрашающе и безобразно. Некоторые, так называемые «динамические» конструкции пугал, не имеют с обликом человека практически ничего общего.

1.4 Бесполость и андрогинность куклы

Большинство детских кукол, за исключением Барби или некоторых типов кукол - «кормилиц» с подчёркнуто большой грудью, не имеет признаков пола и изображает младенца. В то время как обрядовые куклы, как правило, имеют явно выраженные половые признаки, в том числе подчёркнуто выделенные гениталии. Эти различия объясняются тем, что ребёнок ещё не имеет гендера, то есть социального пола, а игровая кукла является его alter ego. В обрядовой же кукле особую ценность имеет именно подчёркиваемая гипертрофированными гениталиями символика плодородия. При помощи этого артефакта биологический пол посредством ритуально-магических акций вступает во взаимодействие с полом социальным, маркируя изменение социальных отношений (например, вступление в брак) или активацию природно-культурных процессов (например, имитируя coitus с пашней для увеличения её плодородия).

Гендерная маркированность обрядовых кукол и связанных с ними древних антропоморфных фигурок, а также случаи их андрогинности, то есть совмещении в едином пластическом образе мужских и женских признаков непосредственно связывает эти артефакты с древними изображениями, графическими символами и символическими конструкциями, изображающими coitus, и мифы о двуполости различных божеств-демиургов.

Также тесно связанны с темой андрогинности представления о близнецах и двойниках человека, отразившиеся в верованиях об инкарнации души. В древних мифологиях двойников имеют многие боги и герои, а обрядовые практики фиксируют их наличие и у всех «нормальных» с точки зрения членов данного сообщества людей. Воплощениями двойника могут быть как зоо- и антропоморфные, так и символические неантропо-морфные артефакты, а также различные символические изображения и иконограммы. Например, древнеегипетский двойник человека Ка воплощался в его посмертной статуе и обозначался иероглифом, изображающим две поднятые вверх руки, так как человек и его Ка похожи, «как две руки». Чуринги австралийских аборигенов, изображавшие «душу» человека, представляли собой украшенные сложным узором и стилизованными фигурами людей плоские деревянные дощечки или каменные пластины овальной или круглой формы. Поздними вариантами этой культурной традиции являются скульптурные, графические или живописные изображения конкретных людей, а также их фотографии.

1.5 Роль куклы в онтогенезе человека

Психологический подтекст взаимоотношений человека с куклой наиболее ярко проявляется в онтогенезе. Именно психологические мотивы создания куклы как своего двойника, alter ego человека, использование его в качестве инструмента при выстраивании структуры личности, актуализации «Я», осознании оппозиции «Я» -- «Другое» («Чужое») и организации взаимодействия с «Другим», придают кукле феноменальную значимость в культуре. И именно психологические истоки феномена куклы являются ключом к её пониманию.

Для рассмотрения понимания сущности взаимоотношений куклы и человека важно свойство куклы, как манипулятивность, управляемость. Куклой можно управлять, она способна выполнять любые, даже трудно реализуемые для человека действия. В этом смысле кукла открыта как для диалога, так и для жёсткого монолога по отношению к «Другому». Основные положения теории «манипуляций» Э. Шострома, а также выстраиваемая последовательность процесса самоактуализации и развёртывания «Я» в онтогенезе, его обретения и становления помогают в осмысление этого феномена. На первом этапе кукла выступает как двойник манипулирующего с ней человека, своеобразный его близнец или alter ego. «Я» и «Это» существуют здесь как единое целое или, иначе, как неразрывное единство. Всё, совершаемое с вещью, совершается и с её обладателем, между ними нет посредников. Это единство получает своё отражение и в филогенезе. В мифологии и ритуальных практиках изображение человека может полностью замещать его, особенно при выполнении действий, которые обычно человеку недоступны. Приведём пример практики кукольной магии:

1.6 Манипулятивные функции куклы (Кукольная магия)

В соответствие с методом подобия, вы делаете куколку. Как материал можно сделать восковое или стеариновое подобие или сшить куколку из материи. Можно вылепить куколки из глины. В качестве наполнителя вы используете частицы носителя - волосы, обрезки ногтей, частицы крови и т.п. дополнительно к материалу куколки. В случае сшитой куколки, можно набить её травой с добавлением названных ингредиентов.

Сделанную куколку нужно инициировать обрядом - назвать именем жертвы.

По теории подобия то, что вы будете делать с куколкой, будет происходить и с жертвой. Воткнёте иголку в голову - жертва испытает головную боль, воткнёте в сердце - оно заболит и т.д.

Ритуал проводится или в течение одного вечера или более продолжительное время - до девяти дней, но в одно время.

После проведения ритуала куколку надо уничтожить. Стеарин и шитая куколка отлично сгорают в огне, а куколка из глины топится в речке, чтобы её уничтожила протекающая вода.

Символическое захоронение.

Вам надо найти на ближайшем кладбище могилы с именем или фамилией своего врага. Совпадение по могиле более желательно, чем по имени. Самое мощное средство - использование неуспокоенной сущности.

В крайнем случае, это может быть могила вашего родственника, согласившегося вам помочь из мира мёртвых.

Сначала вам надо сделать предварительные приготовления.

Надо посещать и ухаживать за выбранной могилой в течение нескольких дней. За это время вам надо достать фото своего врага. Сделайте фото на бумаге, плохого качества - если хотите наказать врага быстрее. В выбранный день, возможно, это будет полнолуние или новолуние (чёрная луна), в зависимости от вашего индивидуального ритма, вам необходимо прийти ночью (в тёмное время суток) на кладбище и, раскопав немного земли на выбранной могиле, закопать туда сделанное фото.

Поставьте свечку и поминайте умершего, пока свечка не догорит до конца. Если свечка будет постоянно гаснуть, то сущность могилы не принимает фото вашего врага.

Если ритуал прошёл нормально, то ухудшение состояния здоровья врага наступит вместе с процессом разложения фото на бумаге. Энергия смерти, вместе с естественными процессами будет уничтожать человека, отображаемого на фото.

Как работать с вольтом?

Кукла обязательно должна носить отчётливый гендер. То есть у вашей фигурки обязательно должны быть ярко выраженные половые признаки. Внутрь помещают те элементы (выделения) которые удалось раздобыть. Чем они разнообразнее (двух, трёх видов) тем лучше. При изготовлении Вольта необходимо постоянно держать в голове образ человека, на которого вы хотите воздействовать. По окончании изготовления уколите себе палец и поместите в вольт капельку своей крови.

Теперь приступайте к наречению вольта. Вы должны дать фигурке имя. Приготовьте кусок темной ткани из натуральных волокон, зажгите свечи, благовония. Возьмите фигурку в руку и в другую руку нож. Чертите ножом на груди у вольта его имя, громко и отчётливо произносите "отныне и навсегда нарекаю тебя (имя)___." повторяйте до тех пор, пока не почувствуете усталость. После ритуала заверните фигурку в ткань и погасите свечи. Через сутки можете приступать к работе с вольтом.

Куклы из проволоки.

Проволочный каркас обматывается изолентой или длинными кусками материи или бумаги.

Куклы из растений.

Перевязывают высушенные растения и делают подобие куклы. Сушили для присухи. Сжигали - если надо было, от любви распалить или болезнь сделать. При лечение: как вариант, возможно, сделать куклу из тыквы. Но обычно тыквы применяют в качестве оберегов, вырезая на них страшные, отпугивающие злые силы лица человека, куклу сушили под мягким - лунным светом.

Фигурки из земли.

Вероятно, так же обстоит дело и с фигурками из земли, изображающими свиней, которые в Древнем Китае прятали в доме врага. Куколка из воска с землёй со свежей могилы - дух призывается и удерживается. Он как бы ни в самой кукле, но привязан к ней

Куклы с водой внутри «капитошки».

Используется свойство воды, держать на себе информацию. При использование пузырька из под лекарства с носиком, для закапывания в нос, из носика делают муляж фаллоса. Пузырёк заливается водой и вставляется внутрь тела куклы дном вверх, к голове. Носик тоже облепляют воском, а потом при операции лигатуры (насланная импотенция) обрезают ножом под корень.

Зарядка такой куклы проводится накачкой ментального образа человека, через зарядку куклы руками. Чтобы обезвредить такую куклу, необходимо слить воду. При использование в качестве ёмкости для воды, использованного презерватива (не позже трёх дней после использования) - делают куклу на приворот. В процессе изготовления, нашёптывают приворот. Потом забираются повыше, в городе достаточно много высотных домов, и кидают вниз, чтобы взорвался. Разорвавшаяся оболочка символизирует выполнение желания.

Кукла изо льда или снега.

В зимнее время лепят снежную бабу из снега. Вокруг неё разжигают огонь. Воздействие по принципу: кукла тает - враг погибает. Если нужно было сделать рассорку у супругов, то берут фото и залепляют в снежный шар или закапывают в снег - охлаждают сердце.

Куклы в магии вуду.

Чтобы изготовить куклу, колдун должен собрать множество специальных предметов: специальный воск, сделанный из человеческого жира; костяную пыль, смешанную с измельчёнными частями трёх тайных растений; кости руки любого человека; черные камни с перекрёстка для глаз куклы; собственную кровь, смешанную с древесным углём; волосы с головы жертвы и личные предметы жертвы.

Кукла может быть похожа на жертву или нет, но она обязательно должна иметь материальную связь со своей жертвой, т.е. содержать то, что жертве принадлежало (волосы, ногти и т.п.). Постепенно формируя куклу из собранных компонентов, колдун должен непрерывно петь. Процесс изготовления занимает 4 часа. В завершение ритуала колдун должен изобразить на кукле veve Papa Legba и Erzulie, выступающей в роли Лоа Мести.

Теперь колдун будет иметь куклу, которая наиболее эффективна только против конкретного человека. Чтобы колдовство удалось, куклу необходимо использовать ежедневно.

Кукла может быть использована, чтобы причинить незначительное повреждение и боль жертве. Колдун может колоть куклу ритуальными иглами, сделанными из серебра, причиняя жертве, таким образом, сильные боли. Боль будет ощущаться, как порезы раскалённым ножом, и сопровождаться сильными судорогами мышц. Но эти боли будут не смертельными.

Для причинения реального повреждения кукла в течение двух часов должна лежать в круге, начертанном кровью цыплёнка. Колдун, исполняя песни, должен вымыть куклу своей собственной кровью. Этот ритуал может проводиться максимум восемь раз; с каждым разом страдания жертвы будут все сильнее. Повреждения, причинённые кукле, будут видны и на теле жертвы. Рано или поздно жертва умрёт.

Каждый раз, когда колдун собирается использовать куклу, он должен петь в течение десяти минут и тратить при этом немного своей крови.

Только обратный - ритуал, уничтожение куклы или забывчивость колдуна (терзать жертву нужно ежедневно), может уничтожить колдовство.

Куклы из костей животных.

Из куриных косточек. Не спешите выкидывать кости от съеденной за обедом курицы. Поищите косточку в виде латинской буквы V. Перевяжите её красной ниткой и подкиньте под место, где ходит ваш враг.

Перенос болезни на куклу.

Для изготовления куклы берут кости животных. Кости вываривают, чтобы на них не осталось кусков мяса. Из костей собирается скелет куклы, который обшивается тканью. Куклу инициируют, дают ей имя больного - наоборот. Например, "Надя" читают "Ядан". Затем делают перенос болезни с больной на куклу, кладут её вместо больной в гроб, хоронят, тем самым подменяя того, кто должен был умереть. При засыпании землёй куклы читают:

Иам, Иах (имя наоборот), Сии асмагай. Абракалам.

1.7 Кукла как фактор активного диалога с миром

Опираясь на теорию «детского аутизма» (от греч. бхфпт-сам) и «аутистического мышления», постулированную З. Фрейдом и получившую дальнейшее развитие в работах Э. Блейлера, Ж. Пиаже и Л.С. Выготского. Объектом внимания является аутизм как этап становления любого человека в особый период его развития, сопутствующий процессу формирования «Я». Понятие «аутизма» может также характеризовать психическую структуру личности, являясь отличительной чертой некоторых психотипов и симптомом психической болезни, например, при шизофрении.

Основной смысл аутизма -- в неразличении «внутреннего» и «внешнего», в преобладании «внутреннего» над «внешним». Тем самым мир предстаёт в глазах ребёнка в преломлении его «внутреннего», его «Я», его «фантазии». С аутизмом в теории Ж. Пиаже соотносится понятие эгоцентризма -- состояние, которое он считает переходной ступенью от аутизма к ориентированному на внешнюю реальность логическому мышлению. Вместе с тем основные признаки эгоцентризма: невозможность стать на позицию другого, наделение вещей собственными побуждениями, незаинтересованность в сотрудничестве с другими людьми -- очень близки к тем, которые другие исследователи считают характерными для аутизма. Такой тип мировосприятия присущ не только ранним стадиям онтогенеза, но и для некоторых типов человеческой личности и для первобытного сознания в целом, то есть играет важную роль в филогенезе.

Анализ признаков аутизма помогает идентифицировать аутичного ребёнка как «манипулятора» по классификации Э. Шострома. Как и «манипулятор», он предпочитает ритуализованные «игры» с очень жёсткими правилами, обычно им самим же и устанавливаемыми и тщательно соблюдаемыми.

Большинство психологов, обращавшихся к проблеме аутизма, особое внимание уделяли проблеме его преодоления. Собственно, именно черта, отделяющая возрастной период с преобладанием аутизма от периода его преодоления, и может считаться этапом становления общественного («социального») начала в личности. Далее приводится целый ряд примеров, свидетельствующих о том, что именно кукла как особый культурный артефакт и важный игровой предмет выполняет в этом переходе особую роль.

В этом контексте особенно важен второй этап взаимоотношений куклы и человека, на котором кукла отрывается от своего двойника, обретая при этом некую новую сущность -- «Ты» («Это»), противопоставленную «Я» («Эго») игрока-«манипулятора». При этом в сознании ребёнка происходит своеобразный «семиотический скачок»: денотат отделяется от коннотата, кукла, как и иные предметы, приобретают некие значения, иногда ещё трудноопределимые и мало артикулированные, но вполне осознаваемые, подобно тому, как это происходит примерно в трёхлетнем возрасте с осмыслением ребёнком собственных графических изображений («каракуль»).

Смысл сущности «Ты» -- иррациональность и непознанность, а в её крайней форме -- непознаваемость. Но непознаваемое, как и все, скрытое мраком тайны, стремится к сакрализации, превращаясь в священное, божество или героя, которые «есть откровение всемогущей Самости, пребывающей внутри каждого из нас». Цель её постижения хорошо сформулировал Д. Кэмпбелл: «Познай Это -- и будешь Богом». Видимо, именно так можно схематично обрисовать механизм, благодаря которому столь незначительная и невзрачная вещь, как кукла, в глазах носителей культуры обретает невиданную силу, получая возможность воздействовать на людей и природные стихии.