Условия жизни миллениалов также влияют на их восприятие своего места в обществе. Если человек проживает в региональном или областном центре, скорее всего он будет низко оценивать свое место в социальной иерархии по уважению. Это напрямую связано с неразвитостью областных центров и регионов, их невозможностью предоставить рабочие места и социальную поддержку. Также, если представители поколения миллениалов проживают в менее комфортных условиях, их самооценка уважения более низкая. С каждым дополнительным совершеннолетним лицом, проживающих в домохозяйстве, у представителей миллениалов снижается оценка своего субъективного статуса по уважению. Это может говорить о том, что сегодня большая семья скорее свидетельствует о стесненных жилищных условиях, чем об уважении к традиционной многопоколенной семье.

Таблица 10 Таблица коэффициентов независимых переменных в регрессионной модели по субъективному социальному статусу по уважению, экспонента

	Представители реформенного поколения	Представители поколения миллениалов
Мужской пол	0,954	0,989
Возраст/10*	0,909	1,074
Состоит в браке (включая неформальный брак)	1,250***	1,116
Среднее проф. образование (база - школа и ниже)	0,926	1,124
Высшее образование (база - школа и ниже)	1,01	1,209***
Оценка здоровья как плохого	0,854	0,797
Оценка здоровья как хорошего	1,148***	1,281***
Украинцы, белорусы, молдаване (база - русские)	1,06	1,187
Народы Северного Кавказа	2,592***	1,382***
Коренные малочисленные народы Поволжья и Севера	1,006	1,393*
Татары, башкиры	1,119	1,754***
Прочие европейские народы	1,378	1,167
Прочие не европейские народы	0,902	1,195
Cчитает себя предпринимателем	1,316**	0,813
Руководители высшего и среднего звена	1,064	0,977
Специалисты высшего и среднего уровня квалификации	1,126	0,997
Квалифицированные работники всех отраслей	1,021	1,089
Неквалифицированные рабочие всех отраслей	0,799	0,679***
Безработные (база - служащие офисные и по обслуж. клиентов)	1,146	0,96
Домохозяйки и люди, не ищущие работу	0,948	0,788**
В отпуске по уходу за ребенком	1,809	1,004
Занятые (профессиональный статус неизвестен)	0,617	2,313*
Учатся и не работают	1,189	1,048
Наличие подчиненных на работе	1,189**	1,352***
Собственник предприятия - государство	1,199***	1,295***
Иностранный собственник предприятия	1,406**	1,16
Собственник предприятия - частное лицо	1,047	1,034
Сам является собственником предприятия	1,052	1,595
Количество совершеннолетних лиц в домохозяйстве минус респондент (и минус супруг(а) при наличии)	0,952	0,907***
Количество своих детей 0-15-ти лет в домохозяйстве	0,994	1,047
Живет с 1 или 2 родителями (вкл. отчима и/или мачеху)	1,078	1,06
Душевой доход (дефлированный)	1,179***	1,413***
Индекс коммунальных услуг	1,119	0,709***
Индекс товаров длительного пользования	1,640***	1,688***
Наличие автомобиля	1,135*	1,103
Жилая площадь на человека (м2)	1,002	0,992
Наличие другой квартиры или части квартиры	1,026	1,195**
Наличие земли в пользовании	0,973	0,932
Наличие дачи, другого дома (/части) или садового домика	1,05	1,206**
Наличие долгов по кредитам или частным лицам	NA	1,187***
Доля расходов на питание в доходе	1,074**	1,309***
Откладывание сбережений за последние 30 дней (да-нет)	1,163*	1,122
Покупка в течение последних 3-х месяцев одежды или обуви	1,288***	1,054
В течение последних 7 дней питание вне дома (да-нет)	1,072	1,119**
Проживание в региональном центре (база - Москва и СП)	1,113	0,691***
Проживание в областном центре	1,208*	0,688***
Проживание в селе	1,322**	0,973
Количество наблюдений	5930	6821

* выделенным шрифтом обозначены переменные, в которых совпадают значимые переменные для обоих поколений

*** p<0.01** p<0.05, * p<0.1

3.4.4 Выводы

Таким образом, наша содержательная гипотеза относительно третьей задачи частично подтвердилась. Действительно, из-за более низких притязаний представителей реформенного поколения относительно уровня и качества жизни в большей степени на их самооценку уважения, оказывали факторы, связанные с наличием собственности - индекс товаров длительного пользования, возможность покупки одежды или обуви. Понятие уважения для миллениалов стало более многогранным, благодаря появлению новых возможностей как материальных, так и образовательных. Высокая их оценка своего субъективного статуса относительно уважения зависит от наличия высшего образования и более высоких профессиональных должностей(Рисунок 11).

Также для представителей обоих поколений при самооценке их уважения со стороны других, стали играть важную роль территориальные факторы - для представителей поколения реформ это наименее престижный вариант проживание в селе, а для представителей поколения миллениалов - проживание в региональном или областном центре. Данный факт может быть объяснен в связи с довольно низким уровнем развития российских регионов как в середине 1990-х, так и во второй половине 2010-х.

В то время как для представителей поколения реформ на их более высокую оценку своего уважения влияют профессиональные факторы - работа на иностранном предприятии или статус предпринимателя, для миллениалов оказываются более значимыми экономические факторы, такие как возможность обладать частной собственностью - наличие дачи, другого дома, наличие квартиры или части квартиры, а также следование потребительской, а не сберегательной модели поведения - наличие долгов по кредитам, питание вне дома. Данное различие может быть связано с экономическим кризисом девяностых, во время которых наиболее стабильными и прибыльными формами получения заработка были иностранное государство и статус предпринимателя. Для миллениалов данная закономерность может быть объяснена повышающейся финансовой грамотности, позволяющей представителем данного поколения более рационально использовать финансы, а также извлекать прибыль с капитала.

Представители обоих поколений при самооценке своего места в обществе относительно уважения, руководствовались довольно схожими характеристиками, что и при оценке своего места относительно доступа к власти. Данный факт говорит о том, что в глазах молодежи понятие власти и уважения довольно тесно связаны между собой, зачастую имея взаимонаправленное влияние. Среди универсальных факторов, не похожих на оценку по шкале власти, значимыми оказались работа на государственном предприятии и доля расходов на питание.



Рисунок 11 Факторы, оказывающие влияние на субъективный социальный статус по шкале доступа к власти представителями реформенного поколения в 1994-1996 гг. и миллениалов в 2016-2018 гг. в возрасте 18-35 лет*

*p<0.01 и p<0.05

(м) - фактор оказался более значим для представителей поколения миллениалов

(р) - фактор оказался более значим для представителей поколения реформ



Глава 4. Сравнительный анализ субъективных социальных статусов родителей и их детей

4.1 Родители реформенного поколения и их дети-миллениалы - кто они?

Так как рассматриваемые нами два поколения - поколение реформ и поколение миллениалов - оказываются смежными, некоторые представители данных поколений имеют генеалогическую связь - являются родителями и детьми. Основная идея создания специальной подвыборки состояла в том, чтобы на имеющихся данных проверить, сохраняются ли полученные в рамках первых трех задач закономерности между поколениями, если респонденты также оказываются связаны родственными узами. Мы хотели проверить, есть ли корреляция между самоидентификацией по исследуемым шкалам родителей в 1990х годах, и их детей в 2010х. Таким образом, данная подвыборка включает в себя детей-миллениалов - россиян в возрасте 18-35 лет в 2016-2018 гг. и их родителей - представителей реформенного поколения, участвовавших в опросе РМЭЗ в таком же возрастном диапазоне в 1994-1996 гг. (а также в 1998 и 2000 гг., так как годы рождения миллениалов - с 1982 по 2000). Мы должны были отобрать миллениалов, участвовавших в исследовании хотя бы в один из годов 2016-18, при условии, что их родители принимали участие в опросе в 1994-2000 гг. Разумеется, такая подвыборка миллениалов оказалась маленькой, а среди их родителей есть те, чей возраст не укладывается в границы «реформенного поколения», даже с учетом его расширительной трактовки, начиная с 1960го года рождения. Однако в данном случае нас больше интересовал именно вопрос преемственности, социальной мобильности поколений, и все-таки бульшая часть родителей этих миллениалов родилась в нужный нам временной интервал, поэтому мы не будем специально удалять более старших родителей. Кроме того, многие из таких «детей-миллениалов» участвовали в опросе три раза (2016-18 гг.), другие - два, а некоторые - только один. Чтобы не сокращать и без того небольшую выборку, мы включили в нее каждого респондента только один раз: если он участвовал в обследовании в 2018 г., то данные были взяты за этот год; если нет - то за 2017 год; если же только в 2016 г., то соответственно, за этот период. В связи с этим, в регрессионный анализ будет включена переменная «период», как контрольная. Примерно также был выбран год, за который взяты данные о родителях: если они участвовали в опросе 1996 г., то за этот год, если нет - то за 1995, или, при его пропуске, за 1998 год. Последними выбирались 1994 и 2000й годы, первый в силу его большой нестабильности (например, это был год самой высокой инфляции), а последний - в силу «удаленности» от исследуемого нами периода середины 1990х годов.

Прежде чем приступать к описанию полученных результатов в рамках четвертой задачи, будет целесообразным описать специальную подвыборку, на которой данные результаты проверялись. Для того чтобы выявить, насколько подвыборка родителей реформенного поколения и их детей-миллениалов отличается от общей выборки двух поколений, мы проведем сравнительный анализ представителей поколения миллениалов (репрезентативная выборка по России) и детей-миллениалов (специальная подвыборка). Численность выборки представителей миллениалов в России за 2016-2018 гг. составляет 10 118 респондентов, а численность детей-миллениалов, чьи родители участвовали в РМЭЗ в 1990х - 1 046 респондентов. Мы попытаемся понять, насколько эта подвыборка отличается от остальных миллениалов. Таким же образом мы сравним характеристики «родителей» в 1990х годах с характеристиками реформенного поколения.

4.1.1 Миллениалы и дети-миллениалы

С одной стороны, представители поколения российских миллениалов оказались весьма схожи с детьми-миллениалами по ряду социально демографических признаков, таких как пол и медианный возраст. Распределение по полу в обеих выборках весьма равномерно - доли мужчин и женщин практически равные (Рисунок 12). Медианный возраст равен 28 лет, а среднее значение возраста составляет примерно 27 лет (Таблица 11).

Рисунок 12 Распределение по полу представителей поколения миллениалови детей-миллениалов в 2016-2018 гг.

Таблица 12 Среднее значение возраста представителей поколения миллениалов, лет и детей-миллениалов в 2016-2018 гг.

	Возраст представителей поколения миллениалов	Возраст детей-миллениалов
Среднее	27,56	27,43
Медиана	28,00	28,00
Мода	32	33

С другой стороны, мы видим явное смещение подвыборки по таким социально-демографическим характеристикам, как семейное положение, уровень образования, тип поселения, в котором проживает индивид и федеральный округ. Несмотря на то, что общий тренд относительно семейного положения довольно схож с представителями поколения миллениалов в основной выборке, дети-миллениалы нашей подвыборки реже состояли в браке или жили вместе с партнером (Рисунок 13). По сравнению с миллениалами из основной выборки, они чаще оказывались разведены и чаще отмечали статус вдовца или вдовы.

Рисунок 13 Распределение семейного статуса представителей поколения миллениалови детей-миллениалов в 2016-2018 гг.

В то время как в основной выборке представители поколения миллениалов в чаще имели высшее образование, в нашей подвыборке таких было только 29% от всех детей-миллениалов (Рисунок 14). Почти 70% респондентов из подвыборки оканчивали колледжи, ПТУ или техникумы, что говорит о довольно сильной смещенности в сторону людей со средним профессиональным образованием.

Данный факт может быть объяснен тем, что большинство респондентов из специальной подвыборки проживают в населенных пунктах, меньших по численности (Рисунок 15). Почти половина детей миллениалов в 2016-2018 гг. проживали в поселках городского типа и селах (43,8%). Всего 2,9% респондентов из специальной подвыборки жили в наиболее крупных городах - Москве и Санкт-Петербурге, по сравнению с основной выборкой, в которой доля таких респондентов была почти в пять раз больше (10,1%). Также, дети-миллениалы из подвыборки реже, по сравнению с миллениалами из основной выборки, жили в областных центрах или городах.

Рисунок14 Распределение уровня образования представителейпоколения миллениалови детей-миллениалов в 2016-2018 гг.*

* учитывались ответы только тех респондентов, у которые имели образование

Распределение респондентов по федеральным округам также значительно различается (Рисунок 16). Большинство миллениалов из основной выборки проживают в Приволжском федеральном округе (21,5%), в то время как дети-миллениалы из специальной подвыборки в большей степени живут в Южном и Северо-Кавказском федеральный округах (29,3%). Таким образом, смещение выборки также присутствует по типу населенного пункта и федеральным округам, что не позволяет нам рассматривать представителей детей-миллениалов в подвыборке как репрезентирующих все поколение миллениалов.



Рисунок 15 Распределение представителейпоколения миллениалови детей-миллениалов в 2016-2018 гг.по типу населенного пункта

Рисунок 16 Распределение представителейпоколения миллениалови детей-миллениалов в 2016-2018 гг.по федеральным округам

В целом, распределения ответов по семейному положению, уровню образования, типу населенного пункта и федеральному округу довольно сильно различаются в рассматриваемых двух подвыборках, что говорит о невозможности обобщения результатов, полученных для данной подвыборки, на все поколение миллениалов. Несмотря на довольно схожий медианный возраст и гендерное распределение, дети-миллениалы в нашей подвыборке чаще живут в Южном федеральном округе, в сельской местности, принадлежат к народам Северного Кавказа. Это также объясняет меньшую доступность для них высшего образования. Таким образом, результаты, полученные в рамках четвертой задачи будут применимы лишь к изучаемым 1 046 респондентам, что позволит нам их расценивать как экспериментальный кейс.

Такое смещение подвыборки вполне объяснимо, приусловии понимания механизма «отслеживания» панели в РМЭЗ ВШЭ. Дело в том, что переехавшие семьи и индивиды отслеживаются только в пределах того же населенного пункта, где проживала семья, игзначально попавшая в выборку. Таким образом, мы видим, что наименьшая территориальная мобильность характерна для жителей ЮФО, народов Северного Кавказа, прежде всего из сельской местности. Как видно из рисунков 15 и 16, хуже всего удавалось поддерживать панель для жителей Москвы и Санкт-Петербурга, хотя, вообще говоря, для них в меньшей степени характерен переезд в другие города. Но и в рамках этих мегаполисов, очевидно, оказалось трудно найти переехавшие семьи. Кроме того, очевидно, что из данной подвыборки точно оказались исключены миллениалы, сменившие место жительства, по сравнению с их родителями (например, после получения высшего образования, в поисках более высокооплачиваемой работы), что также существенно ограничивает возможность распространения полученных нами далее результатов.

4.1.2 Реформенное поколение и родители миллениалов

Чтобы убедиться в том, что наша подвыборка оказалась смещена, нужно также проанализировать основные различия между родителями отобранных миллениалов и представителями поколения реформ в основной выборке в 1994-1996 гг. Так как на социальный статус ребенка во многом связан с социальным статусом матери, уровнем ее образования и другими факторами, при сопоставлении подвыборок мы будем использовать ответы матерей (Аникин, 2008). Чтобы сравниваемые выборки были более равнозначны, мы будем сравнивать матерей только с женщинами реформенного поколения. Численность матерей миллениалов в нашей специальной подвыборке - 1 016 респондентов, а численность женщин поколения реформ в основной выборке в 1994-1996 гг. - 4 205 человек.

Распределение семейного статуса респондентов в двух выборках заметно отличается (Рисунок 17). В нашей специальной подвыборке большинство матерей миллениалов состоят в браке - 82,5%, по сравнению с женщинами реформенного поколения в основной выборке - 65,6%. Также в специальной подвыборке в два раза больше женщин оказались вдовами по сравнению с женщинами реформенного поколения в 1994-1996 гг. Доля тех, кто никогда в браке не состоял, среди матерей миллениалов почти в три раза меньше, нежели среди основной выборки женщин реформенного поколения.

Рисунок 17 Распределение семейного статуса женщин поколения реформв 1994-1996 гг. и матерей миллениалов



Несмотря на непохожесть основных трендов семейного положения, распределение уровня образования в двух выборках довольно близкое (Рисунок 18). Наименее востребованными в обеих выборках оказывается окончание только шести классов школы и получение незаконченного среднего образования до 8 класса или что-то еще. Большинство респондентов в обеих выборках имели законченное среднее образование - 43,3% в основной выборке и 47,4% в специальной подвыборке. Около 15% респондентов в обеих выборках имели законченное высшее образование и выше. Таким образом, мы можем говорить о схожести основных характеристик относительно уровня образования в рамках изучаемых двух выборок.

Рисунок 18 Распределение уровня образованияженщин поколения реформв 1994-1996 гг. и матерей миллениалов

Тип занятости и профессиональный статус женщин реформенного поколения в 1994-1996 гг. и матерей миллениалов довольно схожи. Большинство респондентов в обеих выборках имеют какое-либо средство заработка: 52,6% женщин реформенного поколения и 55,7% матерей миллениалов работают (Рисунок 19). Доля безработных среди женщин реформенного поколения и матерей миллениалов довольно мала - около 9% респондентов в обеих выборках. Однако, в специальной подвыборке оказывается почти в три раза меньше матерей миллениалов, находящихся в любом другом оплачиваемом или неоплачиваемом отпуске, по сравнению с женщинами реформенного поколения в основной выборке (Рисунок 20), что немного ее смещает.

Рисунок 19 Распределение по типу занятостиженщин поколения реформв 1994-1996 гг. и матерей миллениалов

Рисунок 20 Распределение по профессиональному статусуженщин поколения реформв 1994-1996 гг. и матерей миллениалов

Распределение по национальной принадлежности респондентов в двух выборках оказывается довольно неравномерно (Рисунок 21). Очевиден существенный перекос в сторону северо-кавказских национальностей в нашей специальной выборке - родителей миллениалов, принадлежащих к народам Северного Кавказа, оказывается практически в три раза больше, нежели таковых в основной выборке. Также мы видим более высокую долю в специальной подвыборке таких национальностей, как татары и башкиры - почти 5%,по сравнению с 3% в основной выборке.Среди женщин реформенного поколения оказывается больше респондентов русской и смешанной русской национальности, украинцев, белорусов и молдаван, а также малых народов севера. Таким образом, распределение по национальности в двух выборках оказывается довольно разным.

Рисунок 21 Распределение по национальной принадлежности женщин поколения реформв 1994-1996 гг. и матерей миллениалов

Таким образом, женщины реформенного поколения в основной выборке и матери миллениалов в специальной выборке оказались схожи по таким характеристикам как: уровень образования, тип занятости и профессиональный статус. В то же время мы выявили значительные смещения распределений по национальной принадлежности и семейному статусу, что не позволяет нам использовать данную подвыборку для описания всего российского поколения реформ в 1994-1996 гг., чтобы избежать ошибок в содержательных интерпретациях.

Из-за смещений в характеристиках как самих миллениалов, так и их родителей, мы будем интерпретировать дальнейшие результаты применимо исключительно к данному конкретному кейсу. Далее мы более подробно остановимся на сравнении субъективных социальных статусов родителей реформенного поколения и детей миллениалов, подразумевая лишь тех 1 046 респондентов, которые составляют нашу выборку.

4.2 Сравнение субъективных социальных статусов родителей реформенного поколения и детей-миллениалов

Наша четвертая задача направлена на выявление того, как связанысубъективные социальные статусы родителей («реформенного поколения») в середине 1990-х идетей («миллениалов») во второй половине 2010-х гг. Для этого мы проведем сравнительный анализ субъективных социальных статусов родителей и детей в рамках нашей подвыборки, состоящей из 1 046 респондентов. Подвыборка состоит из детей-миллениалов - россиян в возрасте 18-35 лет в 2016-2018 гг. К данным о детях мы присоединили ответы их родителей - представителей реформенного поколения, участвовавших в опросе РМЭЗ в 1994-1996 гг. В качестве ответов родителей будут использоваться ответы матерей.

4.2.1 Распределения оценок по субъективным социальным статусам

Сперва обратимся к распределению оценок позиций родителей реформенного поколения и детей-миллениалов по материальному благополучию (Рисунок 22). Родители и дети в большей степени склонны ставить средние оценки своему материальному благополучию, что также характерно и для представителей реформенного поколения и миллениалов в целом.



Рисунок22 Распределение оценок субъективного социального статуса по материальному благополучию родителей реформенного поколения и детей-миллениалов, %.

Однако, в рамках нашей подвыборки, где представители поколения реформ и миллениалы обладают родственными связями, также есть несколько важных закономерностей, отражающих отличия в восприятии родителями и детьми своего места в социальной структуре относительно материального благополучия. Дети-миллениалы в большей мере склонны выбирать более высокие оценки, нежели их родители. Так, почти в два раза больше детей отнесли себя на шестую ступень и в три раза больше детей отнесли себя на седьмую ступень материального благополучия, по сравнению со своими родителями. Напротив, родители миллениалов были склонны ставить более низкие оценки своему материальному благополучию - 11,1% всех матерей отнесли себя на низшую ступень, что почти в три раза меньше низших самооценок детей.

Различия в субъективных социальных статусах по шкале власти оказались более явными (Рисунок 23), что подтверждает нашу гипотезу о существовании поколенческого разрыва (Авраамова, 2019; Омельченко, 2013; Глотов, 2004). Более половины матерей миллениалов считали, что они находятся на низших ступенях иерархии относительно доступа к власти. Данный факт может быть объяснен тем, что большинство детей из подвыборки проживают в селе или поселке городского типа, соответственно, с большей вероятностью, их родители также проживали в небольших населенных пунктах, что довольно негативно сказывается на их самооценках своего доступа к власти. Также, вероятней всего, родители, отвечавшие на данные вопросы в 1994-1996 гг., сталкивались с трудностями в самореализации и получении уважения в связи с продолжительным экономическим кризисом конца двадцатого века в России. Большинство миллениалов считало, что находятся чуть выше средней ступени относительно доступа к власти. Почти в четыре раза больше миллениалов отметили, что их социальный статус относительно доступа к власти находится на шестой или седьмой ступени, по сравнению с оценками их родителей.

Рисунок23 Распределение оценок субъективного социального статуса по доступу к власти родителей реформенного поколения и детей-миллениалов, %.



Оценки по шкале уважения у родителей и детей из одних и тех же домохозяйств имели противоположный тренд, нежели оценки по шкале доступа к власти. Родители миллениалов в 1994-1996 гг. были склонны выбирать более высокие оценки по уважению, нежели по шкале власти, однако в сравнении с их детьми, оценки по-прежнему были немного ниже (Рисунок 24). Несмотря на то, что почти одинаковая доля и родителей, и детей относила себя на высшую ступень иерархии - около 10,3% для каждой категории, большинство родителей в выборке считали, что находятся на пятой ступени, а большинство детей - на седьмой. Данный факт подтверждает идею, что субъективные социальные статусы по шкале уважения также выше у детей. Это может быть связано с более разнообразными возможностями для самореализации, которые позволяют миллениалам чувствовать себя более уважаемыми.

Рисунок24 Распределение оценок субъективного социального статуса по уважению родителей реформенного поколения и детей-миллениалов, %.



Таким образом, можно отметить, что по всем трем шкалам дети-миллениалы были склонны оценивать свои субъективные статусы относительно материального благополучия, доступа к власти и уважения выше, нежели их родители. Ниже всего и родители и дети ощущали себя по шкале доступа к власти, выше всего по шкале уважения. Из-за смещения подвыборки мы можем предположить, что большинство родителей и детей подвыборки, проживая в небольших населенных пунктах, обычно слабо развитых, не могли получить доступ к власти из-за ограниченности рабочих мест, неразвитой инфраструктуры и низкой развитости органов местного самоуправления. В то время как более высокое восприятие уважения родители и дети могли получать под влиянием традиционного образа жизни, провозглашающего коллективистские ценности.

4.2.2 Связь между субъективными статусами детей и их родителей

В рамках четвертой задачи мы задались вопросом о наличии связи между субъективными статусами детей-миллениалови их родителей. Для этого мы использовали непараметрический корреляционный анализ с помощью критерия хи-квадрат Пирсона. Данный метод позволил нам оценить наличие статистических взаимосвязей между самооценками родителей в 1994-1996 гг. и их детей-миллениалов в 2016-2018 гг. При интерпретации полученных результатов мы будем проводить сопоставления с выводами, полученными в рамках исследования Тихоновой, в котором был проведен сравнительный анализ субъективного положения в обществе родителей в один и тот же момент времени (Тихонова, 2018). Полученные данные представительны в Таблице 12. Статистически значимыми при уровне доверительной вероятности 99% и 95% оказались несколько взаимосвязей.Субъективный социальный статус по материальному благополучию оказался сильно связан с субъективным социальным статусом по доступу к власти как для родителей, так и для детей.



Таблица 12 Таблица парных корреляций пооценкам субъективного социального статуса родителей реформенного поколения и детей-миллениалов, %.

	Субъективный социальный статус по материальному благополучию	Субъективный социальный статус по доступу к власти	Субъективный социальный статус по уважению
	Дети	Родители	Дети	Родители	Дети	Родители
Субъективный социальный статус по материальному благополучию	Дети	Корреляция Пирсона	1	-0,046	,698**	-0,054	,429**	0,042
		Знч.(2-сторон)		0,153	0	0,091	0	0,191
		N	1006	976	1005	975	1005	975
	Родители	Корреляция Пирсона	-0,046	1	-0,019	,551**	0,007	-0,039
		Знч.(2-сторон)	0,153		0,551	0	0,817	0,22
		N	976	1012	975	1010	975	1010
Субъективный социальный статус по доступу к власти	Дети	Корреляция Пирсона	,698**	-0,019	1	-0,019	,494**	,063*
		Знч.(2-сторон)	0	0,551		0,558	0	0,048
		N	1005	975	1005	974	1004	974
	Родители	Корреляция Пирсона	-0,054	,551**	-0,019	1	0,005	-0,024
		Знч.(2-сторон)	0,091	0	0,558		0,87	0,453
		N	975	1010	974	1011	974	1009
Субъективный социальный статус по уважению	Дети	Корреляция Пирсона	,429**	0,007	,494**	0,005	1	,077*
		Знч.(2-сторон)	0	0,817	0	0,87		0,016
		N	1005	975	1004	974	1005	974
	Родители	Корреляция Пирсона	0,042	-0,039	,063*	-0,024	,077*	1
		Знч.(2-сторон)	0,191	0,22	0,048	0,453	0,016
		N	975	1010	974	1009	974	1011
	**Корреляция значима на уровне 0.01 (2-сторон.).
	*Корреляция значима на уровне 0.05 (2-сторон.).
	Сила связи: От 0 до 0,2 очень слабая сила связи От 0,3 до 0,4 - слабая сила связи От 0,5 до 0,7 средняя сила связи От 0,8 до 0,9 высокая

Данный факт может быть объяснен тем, что доступ к власти зачастую является следствием высокого материального положения и наоборот. Что говорит о том, что в ценностной системе родителей и детей преобладают материальные ценности, а не традиционные.Также субъективные статусы детей по уважению оказались связаны с субъективными статусами по материальному благополучию (слабая сила связи) и доступу к власти (средняя сила связи). Это может свидетельствовать о размывании четких границ понятия уважения для детей-миллениалов и восприятии авторитета посредством материального благополучия и объема властных полномочий.Довольно слабая связь также присутствует между субъективными статусами родителей по уважению и самооценками детей относительно уважения и доступа к власти. Таким образом, мы можем говорить о наличии довольно слабой преемственности между поколениями, в отличие от выводов Тихоновой, которая отмечает, что «при самопозиционировании детьми на первом месте оказывается статус родительской семьи, который обогнал даже признаки материального благосостояния» (Тихонова, 2018, с. 33). Расхождения в полученных результатах могут быть объяснены смещенностью выборок миллениалов и их родителей, о чем было сказано выше.

4.2.3 Факторы, влияющие на субъективный социальный статус детей-миллениалов

Теперь мы сравним, влияет ли на субъективный социальный статус миллениалов в один из годов 2016-18, статус их матерей в 1996-2000 гг. Мы выбрали для сравнения данные о матерях, так как мать (или мачеха) была почти у во всех респондентов в их детстве (кроме проживающих в детстве с другими родственниками, но их доля не велика), и мать у всех респондентов не менялась на мачеху на протяжении этого периода. Мы построили три регрессионные модели для зависимых переменных субъективного социального статуса по материальному благосостоянию, власти и уважению для подвыборки миллениалов с включением, помимо стандартного набора, оценок субъективного статуса их матерей (Приложение 5).

Практически все переменные, которые были значимы на основной выборке, сохранили свою значимость и в рамках нашей специальной подвыборки. Данный факт позволяет нам убедиться, что полученные результаты весьма устойчивы несмотря на то, что специальная подвыборка оказалась немного смещена.

Особый интерес у нас вызывает включение в каждую из моделей субъективных статусов матерей и их влияние на субъективные статусы детей. Так как изначально регрессионные модели для переменных по каждой из шкал не показали значимости ответов матерей, было принято решение рассмотреть еще ответы отцов, а также ответы матерей с ограничением в 1960-1981 годы рождения (то есть «реформенное поколение»). В оцененных новых регрессионных моделях, субъективные статусы родителей также никак не влияли на субъективные социальные статусы по шкалам материального благополучия и уважения. Однако в регрессионной модели по доступу к власти мы выявили, что при уровне доверительной вероятности 95% более высокий субъективный статус по шкале доступа к власти отцов реформенного поколения оказывает позитивное влияние на более высокий социальный статус по шкале доступа к власти детей-миллениалов, что подтверждает результаты исследования Тихоновой, которая в рамках покогортного анализа поколений выявила, что «у молодых россиян (до 30 лет включительно) фиксируются максимальные показатели воспроизводящих социальный статус своих родителей, и особенно - у ставящих себя на верхние четыре ступеньки» (Тихонова, 2018, с. 33) Также было выявлено, что при уровне доверительной вероятности 90% выбор матерью более высокой оценки своего доступа к власти влияет на более высокую оценку ребенком в том же возрасте своего субъективного статуса по доступу к власти. Данный факт может быть объяснен тенденциией всё большего самовоспроизводства верхней части массовых слоёв российского населения. Однако, из-за незначимых коэффициентов в других двух регрессионных моделях, мы не можем сделать вывод о преемственности субъективных социальных статусов родителей детьми. Правда, напомним, что подвыборка детей-миллениалов оказалась сильно смещенной.

Таким образом, наша содержательная гипотеза частично подтвердилась. Действительно, преемственность поколений утрачивает свою актуальность в больше мере относительно субъективного социального статуса по власти и уважению. Частотные распределения ответов родителей и детей относительно материального благополучия оказываются более-менее похожи. Однако, отсутствие зависимости между субъективными статусами по большинству шкал не позволяют нам сделать вывод о преемственности детьми субъективных социальных статусов их родителей. Таким образом, поколенческий разрыв между детьми-миллениалами и родителями представителями реформенного поколения в рамках одних и тех же домохозяйств, становится более явным.

4.3 Обсуждение и выводы исследования

Основная цель нашей работы - сравнить факторы, влияющие на субъективный социальный статус россиян двух поколений в одном и том же возрасте (18-35 лет) в середине 1990-х и во второй половине 2010-х годов (по шкале материального благосостояния и уважения), была успешно реализована. Как и предполагалось, различия между поколениями реформ и миллениалами оказались во многом обусловлены изменениями социальной и культурной среды, которая естественным образом отразилась на самовосприятии представителей каждого из поколений. При анализе полученных результатов мы стремились не столько «навесить ярлыки» на миллениалов и их предшественников, описав идеальные типы поколений, сколько выявить, как на молодежь в возрасте 18-35 лет оказывает влияние трансформация исторического и культурного контекста.

В рамках первой задачи, мы выявили, что оценка материального статуса представителей реформенного поколения оказывается во многом подвержена влиянию экономических потрясений конца двадцатого века, что частично подтверждает нашу гипотезу. Действительно, по сравнению с миллениалами, представители реформенного поколения смотрят на мир сквозь призму более низких притязаний. В эпоху крайней экономической неустойчивости и неуверенности в завтрашнем дне при самооценке себя по шкале материального благополучия представители поколения реформ опираются в большей степени на материальные и традиционные ценности, отождествляющие стабильность - количество товаров длительного пользования, покупка одежды и обуви за последние 30 дней, питание вне дома и статус в браке. В то время как на оценку материального благополучия миллениалов влияют факторы, связанные с постоянной необходимостью удовлетворять свои личные потребности, которые оказываются у них на первом месте, в чем им помогает наличие кредитов, а также возможность иметь финансовую подушку - откладывать сбережения. Также, можно предположить, что миллениалы в большей степени удовлетворяют свои потребности посредством финансовых активов и символических денег, не опасаясь их обесценивания, в то время как представители реформенного поколения больше доверяют товарным деньгам, которые наиболее ликвидны в условиях кризиса.

На самооценку своего материального благополучия представителями поколения реформ также в большой степени влияли профессиональные факторы, которые позволяли бы получить гарантированный заработок в условиях кризиса - статус предпринимателя(челноки) и работа на предприятии иностранного собственника(выплата заработной платы в валюте), что напрямую связано с неустойчивостью национальной валюты, отсутствием рабочих мест и стабильной заработной платы на государственных предприятиях. В то время как миллениалы при самооценке своего места в обществе по шкале материального благополучия ориентируются больше на эгоистические интересы и на реализацию своего профессионального успеха - статус занятых,наличие собственного предприятия иналичие подчиненных на работе. Данная задачаподтверждает тезис Д.Твенге о том, что «миллениалы оказываются эгоцентричнее, чем представители предыдущих поколений в период своей молодости» (Твенге, 2018). Влияние данных факторов также подтверждают идею о том, что миллениалы «работают, чтобы жить», в отличие от поколения реформ, которые «жили работой».

В рамках второй и третьей задач были выявлены довольно схожие факторы, которые оказывают влияние на оценки по шкалам доступа к власти и уважения. Взаимозависимость субъективных статусов по уважению и власти подтверждает проведенный нами корреляционный анализ на специальной подвыборке - понятия власти и уважения практически не отделяются молодежью друг от друга. В связи с политическим переустройством российского общества,а также сменой политической элиты в середине 1990-х, политические институты не могли эффективно функционировать, а представители реформенного поколения претендовать на политическую власть. Поэтому реформенное поколение при оценке своего места в социуме относительно уважения и власти во многом опирается на традиционные ценности - статус в браке, принадлежность к мужскому полу, количество детей в домохозяйстве от 0 до 15 лет (положительно), что подтверждает нашу содержательную гипотезу по второй задаче.

Также на процесс самоидентификации представителей поколения реформ в 1994-1996 гг. по шкале власти и уважения положительно влияют профессиональные детерминанты, такие как - считает себя предпринимателем, является руководителем высшего и среднего звена, собственником предприятия; отрицательно - статус квалификационного работника и статус безработного. Данной результат частично подтверждает нашу гипотезу и идею Тихоновой и Зудиной о низких карьерных притязаниях реформенного поколения в силу влияния особенностей исторической эпохи (Тихонова, 2018; Зудина 2013). Если во второй половине 1990-х гг. любой, кто по своим личным качествам мог пойти на работу в частном секторе, выигрывал уже в силу этого, то сегодня современная молодежь будет чувствовать себя более уважаемо только ощущая собственную важность и значимость на рабочем месте, обладая статусом занятого (по сравнению с безработными), статусом собственника предприятияили, работая на государственном предприятии. В отличие от своих предшественников, миллениалы «не хотят считать себя винтиками большого механизма и не хотят делать только то, что им велено, они хотят быть значимыми, чувствовать свою важность и верить, что от них лично что-то зависит» (Твенге, 2018). Поэтому они с большим энтузиазмом инвестируют в свой человеческий капитал, доказывая значимость высшего образования как одного из самых важных социальных лифтов двадцать первого века.

На оценки миллениалов по шкалам власти и уважения также влияют экономические факторы - возможность обладания частной собственностью и недвижимостью - наличие автомобиля, наличие дачи, другого дома, а также меркантильность и жажда потреблять - доля расходов на питание, наличие долгов по кредитам, возможность питания вне дома. Данный факт объясняется желанием следовать потребительским трендам, повсеместно транслируемым в социальных сетях. Постоянная демонстрация недосягаемых богатств обуславливает миллениалов больше тратить и брать кредиты, чтобы чувствовать себя выше по шкалам уважения и доступа к власти. Также это может быть объяснено влиянием рыночного общество, которое предлагает огромный выбор товаров и услуг: «высокие цены на жилье и умопомрачительные задолженности по образовательным кредитам подразумевают, что миллениалам нужно больше денег, чтобы оставаться на плаву» (Твенге, 2018). Для того, чтобы иметь возможность удовлетворять свои безгранично растущие потребности и оценивать себя на высших ступенях шкал власти и уважения, миллениалы также должны проживать в более развитых регионах - не в региональных и областных центрах, а в довольно больших и развитых мегаполисах.

В рамках нашей четвертой задачи, мы убедились, что преемственность поколений в рамках нашей подвыборки практически не сохраняется, что позволяет нам принять нашу гипотезу. Поколенческий разрыв между миллениалами и представителями реформенного поколения становится более явным, когда мы сравниваем их в одинаковом возрастном диапазоне, но в двух разных временных промежутках (Авраамова, 2019; Омельченко, 2013; Глотов, 2004). Однако мы должны учитывать, что данные результаты применимы только к специальной подвыборке, а не к представителям поколений в целом. Можно также предположить, что из-за сильного влияния исторической эпохи, современные взрослые представители поколения реформ оказываются ближе к образу жизни миллениалов, нежели к своему образу жизни в девяностые. Данное предположение может являться началом нового исследования, продолжающего нашу работу.



Заключение и ограничения работы

Представленное исследование было посвящено сравнительному анализу субъективных статусов представителей поколения реформ и миллениалов в России за два исторических периода. Все поставленные задачи были успешно реализованы, каждая из которых позволила изучить субъективный социальный статус представителей смежных поколений с нескольких перспектив: материального благополучия, доступа к власти и уважения. Также была предпринята попытка сравнения представителей поколений в рамках одного домохозяйства на отдельной подвыборке, что позволило сравнить непосредственно родителей поколения реформ и миллениалов.

Ввиду довольно ограниченного количества работ, посвященных данной теме, наша работа является лишь начальным этапом изучения поколений посредством сравнения их субъективных социальных статусов, имея рядом ограничений. Во-первых, довольно трудно утверждать, что работа в полной мере охватывает все возможные глубинные аспекты межпоколенческого анализа, что открывает перед нами новое поле для проведения качественных дополнительных исследований. Во-вторых, среди основных ограничений нашей работы можно также выделить отсутствие единой теории, объясняющей основные расхождения в самооценках представителей поколения миллениалов и детей, что обусловлено малоизученностью концепта субъективного социального статуса и крайне редким его использованием для проведения межпоколенческих сравнений. В-третьих, из-за желания рассмотреть наибольшее количество факторов, изученных в ходе анализа теоретических источников, в наши регрессионные модели было включено довольно большое количество независимых переменных, что могло немного сместить полученные результаты. Поэтому нужно иметь в виду, что аналогичные регрессии могут показывать совершенно иные результаты при использовании меньшего количества детерминант. В-четвертых, в рамках реализации четвертой задачи мы столкнулись с довольно сильным смещением построенной нами специальной подвыборки. В связи с этим полученные результаты не могут быть спроецированы на всех представителей поколения реформ в 1994-1996 гг. и миллениалов в 2016-2018 гг. Также, при отборе родителей, нам пришлось остановиться на ответах матери, что было более распространено в научных работах. Однако данный факт не позволяет нам выявить закономерности относительно отцов и отчимов, которые также могут влиять на самооценку детей.

Опираясь на все вышеизложенные ограничения, логичное продолжение нашей работы мы видим в проведении качественных исследований, позволяющих более детально разобраться в мотивах поведения каждого из поколений и сравнить их субъективные статусы на более глубинном уровне. Также, в качестве еще одного возможного варианта развития работы мы видим проведение сравнительного анализа поколений на данных из других статистических баз с использованием более специфических переменных, которые позволят рассмотреть образ жизни представителей двух поколений максимально разносторонне. Наконец, будет довольно любопытно сравнить представителей данных поколений не в разные исторические эпохи, а в одну, что позволит нам убедиться в том, что на поколения в большей степени влияет исторически-культурный контекст эпохи.



Список литературы

1.Авраамова Е. М. Социальное позиционирование и социальные практики российских миллениалов // Вестник Института социологии. 2019. Том 10. No 3. C. 78-95.

2.Андреенкова Н. В. Сравнительный анализ удовлетворенности жизнью и определяющих ее факторов // Мониторинг общественного мнения. 2010. No5 (99). С. 189-215.

3.Аникин В. А., Хромов К. А. Воспроизводство человеческого капитала среднего класса //Средний класс в современной России/Отв. ред. МК Горшков, НЕ Тихонова.2008.

4.Аргайл М. Психология счастья: Пер. с англ./Общ. ред. и вступ. ст. МВ Кларина //М.: Прогресс. 1990. С. 219-222.

5.Арлаускайте Н. Между жестом и словом (о литературном поколении и ненациональной истории литературы) // Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России / Сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М. Новое литературное обозрение, 2005. С. 212-234.

6.Асланова А. Д., Мищук О. Н. Роль и значение поколения «миллениалов» в процессе популяризации и развития сферы молодежного предпринимательства в России на примере Тульской области //Влияние исторического фактора на своеобразие экономического развития регионов России. 2019. С. 209-214.

7.Балацкии? Е. В. Факторы удовлетворенностью жизнью: измерение и интегральные показатели // Мониторинг общественного мнения. 2005. No4(76). С. 42-52.

8.Барсукова Светлана Юрьевна Блатной советский союз, или экономика взаимных услуг рецензия на книгу: Ledeneva A. 1998. Russia's economy of favours: Blat, networking and Informal exchange. Cambridge: Cambridge University Press // Экономическаясоциология. 2013. №1.

9.Бахарева Н. К. Субъективное благополучие как системообразующий фактор толерантности: дис. Хабаровск: [Дальневост. гос. ун-т путей сообщ.], 2004.

10.Беляева Л.А. Социальный портрет возрастных когорт в постсоветской России // Социологические исследования. 2004. No 10. С. 31-42.

11.Бондаренко В. А. Эмпирическая модель воспроизводства социального статуса //Мир России. Социология. Этнология. 2002. Т. 11. №. 4.

12.Бочарова Е. Е. К вопросу о внутренних детерминантах субъективного благополучия личности //Известия Пензенского государственного педагогического университета им. ВГ Белинского. 2008. №. 10.

13.Бурова С. Н., Демидова А. В. Тенденции исследования семьи в советский и постсоветский периоды //Социологические исследования. 2008. №. 12. С. 97-103.

14.Вебер М. Класс, статус и партия //Социальная стратификация. 1992. №. 1. С. 19-38.

15.Викторов А. Г. Общественно-политическая жизнь советской провинции в 1965-1985 гг. (на примере Астраханской области). Общество с ограниченной ответственностью «Бук», 2015.

16.Вишневский А. Г. Демографическая модернизация России и ее противоречия //Мир России. Социология. Этнология. 2006. Т. 8. №. 4.

17.Воронков В.М. Проект «шестидесятников»: движение протеста в СССР // Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России / Сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М. Новое литературное обозрение, 2005. С. 168-200.

18.Воронков В.М. Проект «шестидесятников»: движение протеста в СССР // Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России / Сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М. Новое литературное обозрение, 2005. С. 168-200.

19.Галиахметова Л. И. Благополучие, субъективное благополучие, удовлетворенность жизнью: проблема взаимосвязи // Вестник башкирского университета. 2015. Т. 20. №. 3.

20.Глотов М. Б. Поколение как категория социологии //Социологические исследования. - 2004. №. 10. С. 42-48.

21.Гудков Л. Д. Повесть о советском человеке // Ведомости. 28 декабря. 2016. URL: https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2016/12/28/671519-povest-o-sovetskom. (Дата обращения: 07.01.2019)

22.Гудков Л.Д. «Советский человек» в социологии Юрия Левады // Общественные науки и современность. №6. 2007. C. 16-30.

23.Гуриев С. Мифы экономики: Заблуждения и стереотипы, которые распространяют СМИ и политики //М.: ООО «Юнайтед Пресс. 2010. Т. 296.

24.Данилов В.П. О возможностях поколенческого анализа в познании исторического процесса в России // Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России / Сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М. Новое литературное обозрение, 2005. С. 108-145.

25.Дильтей В. Введение в науки о Духе. М., 1880.

26.Дубин Б.В. Поколение: смысл и границы понятия // Отцы и дети: Поколенческий анализ современной России / Сост. Ю. Левада, Т. Шанин. М. Новое литературное обозрение, 2005. С. 61 - 79.

27.Дьякова В. В. Гражданская идентичность современного российского поколения X (на примере Астраханской области) //Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2016. №. 3. С. 28-31.

28.Дюркгейм Д. Э. 1991. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука. 575 с.