Независимая Украина в геополитическом дискурсе: вехи и акценты

Вести речь о турецком направлении позволяет хотя бы то, что соответствующие геополитические ориентации распространены среди крымско-татарского национального меньшинства, проживающего в Украине (как известно, количество крымских татар превосходит их число в Крыму и на материковой Украине). Но даже независимо от этого турецкий вектор в контексте геополитического сотрудничества можно рассматривать в качестве перспективного. Во-первых, это продиктовано возможностями уравновешивания сил в геополитическом треугольнике Украина-Турция-Россия. Во-вторых, ценным для Украины может быть сотрудничество в экономической сфере, в частности - знакомство с турецким опытом развития национальной экономики, характеризующейся большим количеством отраслей, выгодным географическим положением и дешевой рабочей силой (что на наш взгляд характерно и для Украины).

Пресловутая многовекторность, сослужившая Украине в итоге не самую лучшую службу, не может быть отброшена лишь потому, что высшие руководители нашего государства не смогли умело ей распорядиться. Учитывая то, что в обозримом будущем Украина не станет членом Европейского союза, а также по-настоящему усугубившиеся отношения с Российской Федерацией, движение по вектору «восток-запад» существенно ограничено. При этом отношения с обоими из указанных партнеров не прекращаются и требуют тех или иных решений в контексте внешнеполитической действительности. Не стоит скидывать со счетов и всю совокупность возможностей, связанных с альтернативными направлениями (ГУАМ, Польша, Турция и др.). В этом смысле стратегия многовек- торности может рассматриваться в качестве эффективного инструмента решения геополитических задач, возникающихперед Украиной (вопрослишь в качестве государственного управления).

Итак, в стратегической плоскости Украина может быть ориентирована на геополитический радикализм (постоянное движение в одном направлении независимо от возникающих сложностей) или прагматизм (продвижение своих национальных интересов по тем направлениям, которые актуальны с точки зрения текущей геополитической ситуации). Что касается наиболее важных направлений внешнеполитической деятельности, то нет никакой причины ограничивать их дихотомией «восток-запад».

Принимая во внимание многоаспектность геополитических установок, возможность их эмоционального или рационального проявления, а также высокую сложность (векторность) внешнеполитической среды Украины, попробуем сформулировать некоторые выводы о том, какой в действительности должна быть фиксация геополитических предпочтений участников массовых опросов, проводящихся в Украине.

Фиксация геополитических ориентаций социологическими средствами (вместо заключения)

Прежде всего, надо сказать о том, что общение исследователя с респондентами (пускай и в формате анкетного опроса) на такую тему как геополитические предпочтения предполагает выбор некоторой фокусировки обсуждения, которая определяет результаты этой коммуникации. Здесь в полной мере проявляется то, что С. Садмен и Н. Брэдбери называли контекстуальной обусловленностью ответов [2, с. 209]. И этот контекст не только создается последовательность предыдущих вопросов (говоря в общем, этот фактор может себя даже не проявить), но и конструируется форматом и содержанием самого вопроса. Геополитическая проблематика является весьма сложной темой, имеющей отношение, среди прочего, к памяти и широте кругозора респондентов. Поэтому формат и содержание соответствующих вопросов задают жесткие рамки когнитивной активности респондента. И совсем необязательно, чтобы они являлись для него естественными и знакомыми. Фактически исследователь заставляет респондента мыслить о геополитики так, как он сам это делает. А как показал наш анализ, геополитическая проблематика является той сферой смыслов, которая характеризуется весьма высокой гетерогенностью.

Таким образом, социологический инструментарий, нацеленный на геополитические ориентации респондентов, должен, по возможности, касаться всех релевантных аспектов геополитической действительности Украины. Это позволит наилучшим образом активизировать память участников опроса, а также предоставит им достаточное количество когнитивных инструментов для взвешенной интерпретации такой комплексной проблемы. Не сделав этого, исследователь слишком многое «выносит за скобки», делая тем самым свою собственную интерпретацию полученных результатов по сути волюнтаристской.

Выводы

Опираясь на рассмотренные в статье научные работы, к таким релевантным аспектам мы относим следующие:

1. Идентичность: различные аспекты национально-гражданской идентичности могут оказывать прямое влияние на геополитические предпочтения респондентов (это, в частности, было продемонстрировано в одном из наших исследований [1]).

2. Особенности исторической памяти: интерпретация исторических событий и персоналий может быть связана с геополитическими установками, особенно в том случае, когда эти события/ персоналии созвучны с актуальными геополитическими процессами.

3. Оценка языкового вопроса в Украине: отношение к языковым проблемам показательно не только с точки зрения направленности геополитических ориентаций, но и с точки зрения их общей тональности - радикальной или прагматической.

4. Доверие к международным СМИ: восприятие информации из различных зарубежных информационных источников как заслуживающей доверия или, наоборот, недостоверной во многом связано с геополитическими предпочтениями.

5. Отношение к территориальному устройству Украины: за представлениями относительно желательного территориального устройства страны могут скрываться те или иные геополитические предпочтения.

6. Оценка русско-украинских энергетических конфликтов: в контексте отказа от дихотомии «восток-запад» этот фактор имеет ограниченное значение; вместе с тем его значение сложно переоценить при анализе отношения респондентов к Российской Федерации; при этом вопрос энергетической безопасности Украины может (и должен) быть вынесен за рамки треугольника «Украина - Европейский союз - Российская Федерация».

7. Ценностная структура: признание приверженности к тем или иным наборам ценностей (например, европейским, общеславянским, аутентично-этническим или прагматическим) само по себе мало (или практически ничего) не говорит о реальной ценностной структуре индивида; вместе с тем, такая артикуляция может быть важным измерением при анализе специфики внешнеполитических ориентаций респондента.

8. Оценка приоритетных направлений сотрудничества в регионе: в данном случае важна оценка перспективности экономического сотрудничества с предполагаемыми геополитическими союзниками, а также мнение о том, насколько тесным оно должно быть.

9. Особенности понимания интересов Украины в контексте деятельности ведущих геополитических сил, а также оценка поведения последних: оценка поведения различных стран в качестве враждебной, дружественной или нейтральной по отношению к Украине является прямым показателем геополитических ориентаций респондентов (в том числе оценка приемлемости вмешательства в политическую жизнь Украины); дополняющим его параметром следует признать то, какими респонденты видят внешнеполитические решения украинских элит, направленные на достижение интересов Украины.

10. Готовность/неготовность принять различные последствия геополитического выбора политических элит Украины: различные варианты геополитического развития предполагают не только некоторые выгоды, но и издержки, связанные с ними; в этом контексте важно понимать, какие из возможных негативных последствий респонденты готовы принять в рамках того или иного выбора.

Перечисленные аспекты могут быть использованы в качестве исходной точки для разработки социологического теста, направленного на комплексное измерение геополитических ориентаций среди общего населения в Украине. При этом их структурирование и содержательное оформление должно быть осуществлено с опорой на два принципа: 1) учет радикализма/прагматизма в суждениях; 2) отказ от геополитической дихотомии «восток-запад».

Литература

1. Дембіцький С., Любива Т. Зв'язок територіально-громадянської ідентичності, геополітичних орієнтацій та міграційних настроїв в Україні. Українське суспільство: моніторинг соціальних змін / за ред. В. Ворони та М. Шульги. 2017.

2. Садмен С., Брэдбери Н. Как правильно задавать вопросы: введение в проектирование опросного инструмента / Пер. с англ. А.А. Виницкой; Науч. ред. перевода Д.М. Рогозин. М.: Ин-т Фонда «Общественное мнение», 2002. 382 с.

3. Arel D. Ukraine: the muddle way. Current History. 1998. Vol. 97. P. 342.

4. Barkanov B. Crisis in Ukraine: Clash of Civilizations or Geopolitics? Power, Politics and Confrontation in Eurasia. London: Palgrave Macmillan UK, 2015. P. 210.

5. Brzezinski Z. Ukraine's Critical Role in the Post-Soviet Space. Harvard Ukrainian Studies. 1996. Vol. 20. P. 3.

6. Cadier D. Eastern partnership vs Eurasian Union? The EU-Russia competition in the shared neighbourhood and the Ukraine crisis. Global Policy. 2014. Vol. 5. №. 1. P. 76.

7. Dawson J. I. Ethnicity, ideology and geopolitics in Crimea. Communist and Post-Communist Studies. 1997.Vol.30.№.4.P.427.

8. Delcour L., Wolczuk K. Spoiler or facilitator of democratization? Russia's role in Georgia and Ukraine. Democratization. 2015. Vol. 22. №. 3. P. 459.

9. Dragneva R., Dimitrova A. Patterns of Integration and Regime Compatibility: Ukraine between the CIS and the EU. The CIS, the EU and Russia. London: Palgrave Macmillan, 2007. P. 171-201.

10. Gentile M. West oriented in the East-oriented Donbas: a political stratigraphy of geopolitical identity in Luhansk, Ukraine. Post-Soviet Affairs. 2015. Vol. 31. №. 3. P. 201-223.

11. Hatton D. Did the Orange Revolution Change Ukraine" s Geopolitical Position Regarding Russia and the West? Polis Journal. 2010. Vol. 3.P.1.

12. Kropatcheva E. Playing both ends against the middle: Russia's geopolitical energy games with the EU and Ukraine. Geopolitics. 2011. Vol. 16. №. 3. P. 553.

13. Kuzio T. Geopolitical pluralism in the CIS: The emergence of GUUAM. European Security. 2000. Vol. 9. №. 2. P. 81-114.

14. Kuzio T. Identity and nation-building in Ukraine: Defining the «Other» Ethnicities. 2001. Vol. 1. №. 3. P. 343.

15. Kuzio T. National identity and history writing in Ukraine. Nationalities Papers. 2006. Vol. 34. №. 4. P. 407-427.

16. Kuzio T. Promoting geopolitical pluralism in the CIS: GUUAM and Western foreign policy. Problems of Post-Communism. 2000. Vol. 47. №. 3. P. 25.

17. Kuzio T. Ukraine's relations with the west: disinterest, partnership, disillusionment. European Security. 2003. Vol. 12. №. 2. P. 21.

18. Larrabee F. S. Russia, Ukraine, and Central Europe: the return of geopolitics. Journal of international affairs. 2010. Vol. 63. №. 2. P. 33.

19. Malek M. The “Western Vector” of the Foreign and Security Policy of Ukraine: Continuites and Ruptures under President Viktor Yushchenko (2005-2009). The Journal of Slavic Military Studies. 2009. Vol. 22. №. 4. P. 515.

20. Molchanov M. A. Post-communist nationalism as a power resource: A Russia-Ukraine comparison. Nationalities Papers. 2000. Vol. 28. №. 2. P. 263.

21. Mullerson R. Ukraine: Victim of geopolitics. Chinese Journal of International Law. 2014. Vol. 13. №. 1. P. 133.

22. Nichol J. P, Woehrel S. J., Gelb B. A. Russia's cutoff of natural gas to Ukraine: context and implications. Congressional Research Service, Library ofCongress, 2006. 6 p.

23. Nikulin V., Selyutina N. Geopolitical orientations of Ukrainian political elites and the electoral campaign of2006. Perspectives on European Politics and Society. 2007. Vol. 8. №. 4. P. 544.

24. O'Loughlin J., Toal G., Kolosov V. The rise and fall of “Novorossiya”: examining support for a separatist geopolitical imaginary in southeast Ukraine. Post-Soviet Affairs. 2017. Vol. 33. №. 2. P. 124.

25. Stepanenko V. Identities and language politics in Ukraine: the challenges of nation-state building. Nation-building, ethnicity and language politics in transition countries. Budapest: Open Society Institute, 2003. P. 107.

26. Virag A. The cultural and geopolitical dimensions of nation-building in the Ukraine. Society and Economy. -2012.-Vol.34.-№.4.-P.619-641.

27. Woehrel S. Ukraine's Orange Revolution and US Policy. Congressional Research Service, Library of Congress, 2005. 15 p.

28. Zhurzhenko T. Cross-border cooperation and transformation of regional identities in the Ukrainian- Russian borderlands: towards a Euroregion “Slobozhanshchyna”? Part 1 Nationalities Papers. 2004. Vol. 32. №. 1. P. 207.

29. Zhurzhenko T. Cross-border cooperation and transformation of regional identities in the Ukrainian- Russian borderlands: towards a Euroregion “Slobozhanshchyna”? part 2. Nationalities Papers. 2004. Vol. 32. №. 2. P. 497.

30. Zhurzhenko T. Language Politics in Contemporary Ukraine: Nationalism and Identity Formation. Questionable Returns. 2002. Vol. 12. P. 12.

Размещено на Allbest.ru