Общественный прогресс и проблема социального идеала

Западная цивилизация выработала в качестве такового идеал коммунизма, зафиксированный письменно крупнейшими мыслителями, начиная с Т. Мора, который был автором первой коммунистической утопии, и кончая К. Марксом, который по словам Ф. Энгельса, превратил социализм из утопии в науку. Многие же не без оснований полагают, что первым коммунистом был Иисус Христос, идеи которого, как известно, были так или иначе восприняты всей Европой.

Примечательно, что папа римский Иоанн Павел II, выступая в ноябре 1993 г., после расстрела Б. Н. Ельциным российского парламента, заявил: «Коммунистическую идеологию нельзя огульно отрицать, не признавая за ней некого «ядра истины». Благодаря этому ядру истинный марксизм смог стать притягательной реальностью для западного общества». Капитализм, по словам папы, изменился «в основном благодаря социалистической мысли». Как видите, даже папа был смущен зоологическим антикоммунизмом наших «либералов». Он подчеркнул, что современный Запад тоже не чужд социализма.

Вместе с тем, существенно, что западный коммунизм, обосновываемый марксистской философией, продолжая традиции, заложенные философией Просвещения, не выходит за рамки приоритетов западной культуры. Он стоит на великой идее всестороннего развития личности, но связывает такое развитие с идеальным обществом, в котором материальные богатства «польются полным потоком», где полностью удовлетворяются все человеческие потребности, и при этом «нормальный» уровень удовлетворения потребностей не ограничивается ничем, кроме «самих» потребностей, т. е. содержания и объема каждой из них. Именно такое общество сможет написать на своем знамени «от каждого по способностям, каждому по потребностям».

Нетрудно увидеть, что в основе подобного идеала лежит идея бесконечного прогресса производительных сил и роста производительности труда. Развивалось ли с той поры западное общество «по Марксу»? Если мы возьмем развитие производительных сил, то ХХ в. явил образцы их динамичного, интенсивного развития на основе научно-технической революции. Вряд ли кто с этим будет спорить. В качестве показателя здесь выступает неуклонный рост производительности общественного труда. Однако привело ли это богатство, льющееся щедрым, невиданным ранее потоком, к полному удовлетворению всех потребностей? Мы уже имели возможность убедиться, что эта «линия прогресса» ведёт в исторический тупик. Кроме того, мы видели, что ориентация на «полное» удовлетворение всех потребностей индивида чревата не всесторонним развитием его личности, а, наоборот, замедлением и последующей остановкой этого развития: первичные потребности при этом получают все новые импульсы к росту и модификации в ущерб развитию духовных потребностей.

Наконец, стремление к полному удовлетворению всех потребностей рождает «соблазн» свести все потребности к какому-то ограниченному набору. В экстремальном случае это будет, очевидно, «биологический» их набор: животные, надо полагать, «счастливы», если удовлетворяются именно все их потребности, однако же настоящее, человеческое счастье им недоступно как раз потому, что им не присуща универсальность человеческих потребностей, способность их к безграничному развитию. Вспомним пример Д.-С. Милля, где он сравнивает «несчастного» Сократа и «счастливую» свинью.

Несомненно, что именно в силу этой универсальности потребностей человеческое счастье имеет иной масштаб: оно сопряжено не только и даже не столько с удовлетворением, сколько с развитием потребностей. Для того чтобы быть счастливым, надо стать интересным человеком, способным к повседневному духовному творчеству и самостоятельной оценке жизненных явлений, к духовному обогащению других людей, надо вырабатывать соответствующие способности и потребности. Следовательно, такие понятия, как «разумные потребности» и «человеческое счастье», - нераздельны.

В связи с этим подчеркнем, что существует и другое понимание коммунизма. Оно вытекает не только из «формационного», но и из «цивилизационного» подхода к осмыслению истории. В рамках «цивилизационного» понимания прогресс общества не определяется однозначно развитием производительных сил, а зависит от особенностей исторически выработанной в этом обществе культуры. Именно средствами культуры передается от поколения к поколению исторический опыт народа, выступающий основой самосохранения общества. Если экономические факторы определяют общие границы активности людей, то факторы культуры делают реальным определенный способ активности, приводя экономические и политические изменения в соответствие с накопленным опытом деятельности. Детерминантами этого процесса как раз и становятся знания, архетипы, идеалы.

С этой точки зрения, идеал западного общества неприемлем для нашего российского общества, поскольку он не вписывается в контуры нашей культуры. Россия представляет собой особую цивилизацию, опирающуюся в своем развитии на самобытную культуру, выраженную прежде всего в присущих только нашему обществу формах общественной жизни, архетипах сознания и менталитете народа.

Отсюда и такой идеал общества, как «русский коммунизм», вытекающий из универсалий нашей отечественной культуры. Здесь тоже основная идея - развитие личности, только понимается оно существенно иначе. В качестве безусловного приоритета нашей культуры выступает приоритет духовных потребностей по отношению к материальным. Развитие личности понимается прежде всего как результат духовного творчества, следовательно, творчества, подчиненного непосредственно духовным потребностям личности и общества. Само созидание средств удовлетворения потребностей материальных есть результат духовной деятельности, нравственных поступков человека, действий, ориентированных не на личное, а на общественное благо. Результат действий, влекущих за собой духовнонравственное развитие личности, происходящее вне связи с уровнем удовлетворения материальных потребностей индивида.

Это хорошо понимал, к примеру, Х. Джонсон, видный деятель англиканской церкви, который в книге «Христианство и коммунизм» так характеризовал советское общество: «Когда советские граждане вместо погони за прибылью сделали движущей силой своего производства заботу о пользе общества, когда вместо того, чтобы накоплять ради своего личного благополучия, они сделали целью благополучие общества, когда они доверили обществу заботу о своем благополучии и благополучии своих близких, - они сделали тем самым важнейший за многие годы шаг к истинной вере в истинного бога».

Такое понимание коммунизма выросло из глубин нашей российской цивилизации как интенция в будущее универсалий нашей культуры. В самом общем смысле это верховенство духовного жизненного начала над материальным, готовность пожертвовать материальным ради духовного, стремление к развитию потребностей духа. Поэтому ориентация на коммунизм была не чуждой даже и выдающимся идеологам русской православной церкви. С. Н. Булгаков утверждал, что идея коммунизма зародилась в Троице-Сергиевой лавре и распространялась оттуда.

Н. А. Бердяев, в свою очередь, связывал коммунистические идеи с христианским персонализмом и называл своим идеалом «персоналистиче- ский социализм». Этот истинно русский философ видел в коммунизме христианскую правду, поскольку он ставит целью духовное развитие личности. Именно в ориентации на духовность тождественны друг другу и православие, и русская культура, и русский коммунизм. Не потому ли Н. А. Бердяев по прошествии двадцати пяти лет изгнания, нашел в себе мужество заявить, что «советская власть - это подлинно русская национальная власть»? В последние годы жизни он рассматривал большевиков как провозвестников новой эпохи всемирной истории.

Дело, разумеется, не в том, как мы назовем наш идеал. Главное в том, как мы его понимаем и на чем основываем наш выбор. Каковы же источники этого верховенства духовного начала в русской жизни? Мы должны ясно представлять себе, что традиции, выраженные в народной культуре, выработаны, в конечном счете, историческим опытом наиболее эффективного выживания народа в определенной природной среде. Мы не смогли бы выжить, не опираясь на общинное равенство, не обретя способность трудиться во имя общего блага, не создав мощное государство, способное и защитить от внешних врагов, и позаботиться о каждом из нас.

Поэтому человек, воспитанный в «поле» русской культуры, движим прежде всего духовно-нравственными мотивами, он стремится быть полезным обществу, людям, живет чувствами другого человека, мечтой о всеобщем благе и о великой любви. Соображения личного благополучия, а следовательно, и экономическая активность, всегда были подчинены на Руси общим интересам - государства, народа, общины. Что же касается материального потребления, то оно никогда не выступало здесь жизненным приоритетом.

Для кого-то это предмет непонимания и проистекающей из него иронии, а для нас - способ выживания, способ бытия. Отказаться от него, значит, погибнуть. Именно здесь, в особенностях исторического пути русского народа и выработанного им общественного устройства, образующего фундамент российской цивилизации, и надо искать глубинные корни и основания русской духовности.

Коммунистический идеал опирается также на традиции коллективности и соборности как способа общественного жизнеустройства и формы организации общества, он предполагает социальное равенство, основывающееся на равенстве меры труда и потребления, а также соответствующее этому понимание социальной справедливости. В конечном счете этот идеал содержит в себе интенцию всеобщего блага, глубоко традиционную для русской философии. Эти императивные основания русской культуры подробно рассмотрены в предыдущей главе.

Принятие парадигмы общественного развития, соответствующей императивам отечественной культуры, - путь к выходу из тупика, в котором сегодня оказалось наше общество вследствие его насильственной «вестернизации». Социальный идеал, по крупному счету, не является предметом свободного выбора. Его выбор более или менее «жестко» детерминирован опытом жизни в определенных природных и социальных условиях. Если мы будем ориентироваться на западные ценности и идеалы, мы просто не выживем. В лучшем случае, нам уготована участь относительно длительного полуколониального существования и постепенного замещения российского этноса выходцами из других цивилизаций.

Кроме того, «вестернизация» нашего менталитета антигуманна: она лишает личностные устремления высшего духовного смысла. Если мы будем направлять главные усилия на достижение «полного» телесного комфорта, у нас никогда не останется ни времени, ни сил на духовное развитие. Это - аксиома. «Поставить» на максимальное удовлетворение материальных и модно-престижных потребностей, значит, втянуться в смертельную борьбу за выживание без всякой надежды на обращение когда- либо в будущем к духовным ценностям. Мы должны решить, что именно нам дороже - максимум телесного комфорта или все-таки духовное развитие, ибо то и другое одновременно не бывает.

Резюмируя сказанное, подчеркнем: наш социальный идеал XXI в. должен определяться экологическими, нравственными, духовными императивами, а не потребительскими установками и ценностными ориентациями, канонизирующими направленность развития производства на телесно-комфортное существование индивида. Человек - не животное, какие бы эпитеты (производящее, общественное, мыслящее, разумное и т. п.) при этом ни употреблялись. Человек в своей потенции - существо духовное, но его дух «взрастает в вышину» только в социальном творчестве. Движение к этому идеалу и есть путь общественного прогресса.

Рекомендуемая литература

1. Валовой Д. В. Человечество: вчера, сегодня, завтра. - М., 2009.

2. Майданский А. Д. История и общественные идеалы // Вопр. философии. - 2010. - № 2.

3. Михайлова И. Г. Идеалы и их роль в социокультурном воспроизводстве цивилизаций с позиций синергетической философии истории. - СПб., 2015.

4. Туев В. А. Динамика потребностей личности. - Saarbrьcken, 2015.

5. Федотова В. Г. «Хорошее общество»: Социальное конструирование приемлемого для жизни общества. - М., 2005.

Размещено на Allbest.ru