Современная социология

По мысли Гарфинкеля, эксперименты такого рода проливают свет на то, как люди в целом в своей повседневной жизни постоянно конструируют и упорядочивают социальный мир. Этот эксперимент также иллюстрирует центральную идею этнометодологии - идею "индексации", согласно которой смысл любого предмета или поведения обусловлен его контекстом, является "индексированным" в конкретной ситуации. В результате любая интерпретация или объяснение членов общества их повседневной жизни осуществляется со ссылкой на конкретные обстоятельства или ситуации. Так, студенты осмысливали ответы "психотерапевта" исходя из конкретной ситуации: они находились в университете и были уверены, что имеют дело с настоящим психотерапевтом. Если бы те же ответы на те же вопросы были получены в иной ситуации, скажем в кафе, и в роли психотерапевта выступал их коллега, то результаты интерпретировались совсем по-другому. В этой связи Гарфинкель делает вывод, что смысл любого действия можно рассматривать только в определенном контексте.(Haralambos M., Holborn M. Sociology. Themes and Perspectives. Collins Educational. L., 1993.) Отсюда следует программное положение этнометодологии: черты рациональности поведения должны быть выявлены в самом поведении. Гарфинкель концентрирует свое внимание на исследовании единичных ("уникальных") актов социального взаимодействия, отождествляемого с речевой коммуникацией. С его точки зрения, основная задача социологии - выявление рациональности обыденной жизни, противопоставляемой рациональности научной. Он критикует методы традиционной социологии как искусственное наложение готовых схем на реальное человеческое поведение.

Энтони Гидденс (р. 1938), британский социолог, пытается преодолеть традиционное для социологии разделение структуры и действия, соответствующее двум подходам к анализу общества: в первом подходе внимание акцентируется на том, как структура общества влияет на поведение людей, во втором - на том, как создается общество через действия людей. Отправной пункт предлагаемой им парадигмы достаточно прост. Гидденс считает, что ни структура, ни действие не могут существовать независимо друг от друга. Социальные действия создают структуры, и только через социальные действия осуществляется воспроизводство структур. Для описания взаимодействия структур и социальных действий Гидденс использует термин "structuration" (структурация). Он обращает внимание на "двойственность структуры", имея в виду, что структуры делают возможным социальное действие, а социальное действие создает эти же самые структуры. Это положение Гидденс иллюстрирует на примере соотношения языка и речи. Язык - это структура, состоящая из правил общения, которая кажется независимой от любого индивида. Чтобы язык сохранился, на нем должны говорить и писать сообразно существующим правилам. Язык изменяется: появляются новые слова, забываются старые. Таким образом, люди своими действиями могут трансформировать и воспроизводить структуры.

В социальной жизни Гидденс различает два вида структур: правила и ресурсы. Под правилами имеются в виду процедуры, которым индивиды могут следовать в социальной жизни. Иногда интерпретации этих правил обретают письменную форму, например законы или бюрократические правила. Структурные правила могут воспроизводиться членами общества или меняться путем создания новых образцов правил через интеракцию, через действия. Второй вид структуры - ресурсы - также возникает только в результате человеческой деятельности и может изменяться или поддерживаться людьми. Ресурсы могут быть локализованными или властными. Первые включают в себя полезные ископаемые, землю, инструменты производства и товары и не существуют вне человеческой активности. Так, земля не является ресурсом до тех пор, пока ее кто-то не обрабатывает. Властные ресурсы (нематериальные) проявляются в способности одних индивидов доминировать над другими, заставлять их выполнять свои желания, и в этом смысле люди становятся ресурсами, которые могут быть использованы другими людьми. Властные ресурсы могут существовать лишь в том случае, если они воспроизводятся в процессе человеческой интеракции. Власть не является чем-то, что человек имеет, до тех пор пока он ею действительно не пользуется.

Гидденс, объясняя природу социальных систем, институтов, представляет социальную систему как образец социальных отношений, существующий в определенное время и в определенном пространстве. Такие институты, как государство или бюрократия, рассматриваются социологом в качестве образцов поведения, действующих какой-то период времени. Ввиду "двойственности структуры" системы и институты тесно связаны с деятельностью людей, которых Гидденс зачастую называет агентами, подразумевая при этом их изначально активную позицию в обществе. По Гидденсу, структура влияет на человеческое поведение благодаря знанию об обществе, которым располагают агенты. В обществе есть большой объем "общего знания" о том, как вести себя и как поступать с вещами. Это позволяет агентам ориентироваться в повседневной жизни и оперировать окружающими предметами. В своем поведении агенты используют знание правил общества, которые существуют в его структуре, пользуются материальными и властными ресурсами, являющимися частями структуры общества.

Гидденс полагает, что люди наделены стремлением к определенной степени стабильности в социальной жизни. У них есть потребность к "онтологической безопасности" или "уверенности в том, что природа и социальный мир останутся такими, какие они есть"; возможно, это связано с естественной заботой о физическом сохранении тела. По Гидденсу, "существование общего знания и потребность в онтологической безопасности способствуют производству предписанных образцов в социальной жизни. Образцы поведения повторяются, и таким образом структуры общества, социальная система и институты воспроизводятся. Однако в этом процессе заключена всегда присутствующая возможность, что общество может меняться. Агенты не должны вести себя так, как это делают другие, не обязательно они должны всегда и во всем действовать сообразно своим прежним установкам". Люди постоянно думают, что они делают, и оценивают, достигаются ли их цели. Если они не достигаются, агенты могут начать вести себя иначе. Образцы взаимодействия при этом могут меняться, а с ними и социальная структура. Для социолога само понятие "агент" предполагает людей, способных трансформировать окружающий их мир посредством своих действий, а также воспроизводить его, что, однако, не связано с обязательной трансформацией всего общества.

Представление о двойственности структуры, по мнению Гидденса, позволяет разрешить спор между детерминистами, которые верят, что человеческое поведение всецело зависит от внешних сил, и волюнтаристами, считающими, что люди, обладая свободной волей, действуют только в соответствии со своими желаниями. Ни первые, ни вторые в принципе не правы, но в каждой позиции есть элементы истины. Он полагает, что только в исключительных обстоятельствах, когда используется непосредственная физическая сила, люди не свободны в своих действиях. Во всех остальных случаях, даже тогда, когда люди заявляют, что у них нет выбора, на самом деле у них есть возможность сделать что-то иначе.

В обществе поведение людей, по Гидденсу, безусловно, сдерживается наличием властных отношений, ибо все социальные действия так или иначе связаны с этими отношениями. При этом он рассматривает власть как инструмент, с помощью которого агенты-люди могут изменить положение вещей или действия других людей (сдерживать их или ограничить их свободу). В то же время власть увеличивает свободу действий тех агентов, которые ею обладают,- то, что ограничивает одного, позволяет другому действовать более разнообразно.

Чтобы социология смогла преодолеть разрыв между действием и структурой, потребуются, заявляет Гидденс, новые исследования возможностей воспроизведения структуры под влиянием целенаправленных действий людей-агентов.(Haralambos M., Holborn M. Sociology. Themes and Perspectives. Collins Educational. L., 1993.)

Пьер Бурдье (р. 1930) - современный французский социолог, автор одного из наиболее интересных подходов в современной французской социологии, элементы которого складывались из структуралистского марксизма под влиянием "философии символических форм" Э. Кассирера.

Бурдье называет свое учение философией действия, потому что понятие действия является в ней центральным, и подчеркивает отличие своей теории общества от холистских и структуралистских представлений, которые в конечном счете сводят роль акторов к взаимодействию структур. Он признает, что на основе структурного анализа можно адекватно понимать объективные обстоятельства, не впадая в заблуждение, обобщать отдельные случаи или объяснять их с субъективной точки зрения. Структурализм принуждает к реляциональному мышлению в отличие от субстанциализованного мышления. Структурный анализ осуществляется "независимо от объекта", исследует "систему объективных отношений", которая обусловливается экономикой и морфологией групп, определяя ее как структуру (первого порядка), т.е. как систему ковариантов, посредством которой одна система связей трансформируется в другую. "Структура" в структурализме - это система связей между определяющими элементами некой совокупности. Идеалом выступает формализованная модель по аналогии с символами и операторами математических моделей. Целью структурного анализа является установление структурных гомологии, т.е. сравнение групп с эквивалентным положением в обществе путем выявления трансисторических и транскультурных признаков этих групп.

Бурдье минует данные пределы, считая этот предварительный объективизм необходимостью, чтобы на его основании определить практические условия. Центральная проблема у Бурдье - установление соотношения между познанием и действием, которое в исследовании становится соотношением между субъектом и объектом. Он считает, что все попытки прямого понимания означают абсолютное положение Я наблюдателя и что объективирование посредством структурного анализа приближает чуждое, хотя внешне его отдаляет. Целью познания у него становится понимание посредством объективирования. Так, дологическая логика практических действий, например ритуалов, не может быть понята путем "вживания" наблюдателя, обремененного рациональной логикой, а будет более "осязаемой" посредством дистанцирования и объективирования, хотя объективизм и лишает действительность динамики. Однако она является опытом, а не моментальным снимком.

В один ряд с феноменологическим и объективистским способами теоретического познания социального мира Бурдье ставит праксеологическое познание, в то же время диалектически преодолевая его. Его целью является обнаружение не объективных структур как таковых, а "структурированных структур, которые способны выступать как структурирующие структуры".

Понятие практики, выдвигаемое Бурдье, имеет определенное сходство с понятием жизни в прагматизме. Оно берет свое начало в отказе от предположения, что всякое мышление возможно лишь как языковое или подобного рода логическое мышление. Практика для Бурдье определяется диалектикой объективных структур и глубоко усвоенных структур ("укорененность" в культуру), причем "диалектика" показывает, что глубоко усвоенные структуры нельзя полностью объяснить исходя из объективных структур, но и объективные структуры нельзя выводить из намерений действующих в них. Глубоко усвоенные структуры Бурдье трактует как систему диспозиций и подобным образом определяет и праксеологическое познание как диалектическое соотношение между объективными структурами, с одной стороны, и системой диспозиций, которые их актуализируют и воспроизводят,- с другой.

Систему органических или ментальных диспозиций и неосознаваемых схем мышления, восприятия и действия он именует "габитус" (habitus). Тем самым Бурдье преодолевает и объединяет объективизм и субъективизм; габитус устанавливает связь между структурой и практикой посредством "диалектики между интериоритетом и экстериоритетом".

"Габитус есть одновременно система схем производства практик и система схем восприятия и оценивания практик. В обоих случаях эти операции выражают социальную позицию, в которой он был сформирован. Вследствие этого габитус производит практики и представления, поддающиеся классификации и объективно дифференцированные, но они воспринимаются непосредственно как таковые только теми агентами, которые владеют кодом, схемами классификации, необходимыми для понимания их социального смысла".(Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть//Начала. М., 1994. С. 193-194.)

Практика, так же как теория самой практики, есть продукт диалектических отношений между ситуацией и габитусом, понимаемым как система длительных диспозиций.

Действие у Бурдье не определяется напрямую только экономическими условиями, на него накладывает свой отпечаток форма габитуса. Социальный класс определяет нечто большее, чем его экономическое положение и место, он отличается также символически вследствие разных форм габитуса, демонстрируемых индивидами, а всякая общественная практика формируется и тем и другим. Индивиды сохраняют в себе теперешнее и прежнее положение в социальной структуре в виде форм габитуса, которые включают как социальную личность со всеми ее диспозициями, так и указания на общественную позицию.

Хотя действия акторов, согласно Бурдье, мотивируются интересами, само понятие интереса - сложное и неоднозначное. Его можно понимать широко - как указание на то, что всякая конечная цель действия может рассматриваться как интерес, если актор ее преследует в ущерб чьим-то другим интересам. Более узкое понимание интереса коррелируется с понятиями престижа, богатства или власти. Бурдье предпочитает именно такую трактовку, понимая под интересом стремление к материальной выгоде. Но, рассматривая эту "выгоду", он пользуется экономической терминологией для обозначения вещей не экономического порядка в строгом смысле слова. Фактически у Бурдье понятие "интерес" означает стремление к господству: социальная жизнь предстает как постоянная борьба за господство над другими.

Специфику анализа стремления к господству у Бурдье составляет описание типов и форм его реализации. Для этого он вводит два понятия: капитал экономический и капитал культурный. Первое из этих понятий не вызывает затруднений: богатый всемогущ. Придание культуре статуса капитала, по Бурдье, означает, что культура, как и экономический капитал, приносит выгоду, которая не исчерпывается экономическим обогащением, даже если оно тоже имеет место (например, понятие "рентабельность диплома"). Культура - это "символический капитал". Иными словами, культура превращается в средство достижения господства благодаря существованию в обществе противоположности между культурой легитимной и нелегитимной. Бурдье больше интересует легитимная культура: он пытается раскрыть механизмы социального господства на основе исследования легитимной культуры и ее связи с экономическим капиталом.

Бурдье указывает, что экономический капитал заметно влияет на содержание культуры: чтобы построить Версаль, нужно было обладать средствами; чтобы играть в теннис, тоже нужны средства, т.е. культурная деятельность требует средств и доступна индивидам в той мере, в какой они обладают для этого средствами. Таким образом, экономический капитал, будучи распределен неравномерно, допускает существование "привилегированных" видов занятий, которые могут служить выражением господства (успеха в борьбе). Здесь Бурдье ссылается на М. Пруста, который говорил о двух категориях отношения к культуре: первое - искреннее, второе - наигранное, поскольку направлено на получение выгоды и господства. У Бурдье ко второй категории относится весь мир, даже если он иногда показывает, что он имеет собственный интерес к явлениям культуры.

Однако равный экономический капитал не всегда обусловливает равную культурную практику. Бурдье допускает автономию культурной практики по отношению к экономическим средствам, поскольку определенные социальные категории, обладающие одинаковыми экономическими средствами, имеют разную культуру. Люди различаются по культурной практике, поскольку обладают неодинаковым культурным капиталом, так же как господа и трудящиеся различаются в культурной жизни, потому что обладают разным экономическим капиталом. Но отсюда нельзя делать вывод, что при равных экономических возможностях наступит общее культурное равенство. В то же время культурная практика выражает не только экономические возможности (Версальский дворец обладает стилистической автономией по отношению к вложенному в него экономическому капиталу).

Бурдье считает, что культурная практика обусловлена культурным капиталом. Вероятно, можно сказать, что существует культурный капитал, обусловливающий культурную практику так же, как и экономический капитал, но такая концепция имеет только ограниченный смысл: малодоступность средств исключает возможность выбора, но при равных средствах появляется такая возможность. Ясно, для того чтобы читать "Критику чистого разума", нужен культурный багаж, необходимый для ее понимания, Бурдье пытается предугадать одни культурные практики исходя из других (например, защиты диплома). Но он только высвечивает черты сходства между определенными типами культурной практики, и такое сходство всегда только частичное. Категории Бурдье не позволяют объяснить, почему при равном экономическом капитале одни семьи обладают "культурным капиталом", а другие не обладают.

Экономические условия он рассматривает скорее как "привилегию", позволяющую богатым делать то, что остается недоступным для масс, которые поэтому чувствуют себя обделенными. Бурдье говорит об удвоении благ через их символическое бытие наряду с их экономическим существованием. Символический капитал, знаки различий и дистанцирующие действия позволяют индивидам отграничиться друг от друга, усилить экономические различия, кроме которых действуют и другие принципы различения. В современном обществе господствующий класс доминирует благодаря не только экономическому капиталу, но и символическому; по мнению Бурдье, наряду с предпринимателями к господствующему классу принадлежат и интеллектуалы.

Знаки различия (например, титулы, одежда, язык) посредством понятийного объединения "отмеченных" подобных образом создают в то же время различия между группами. Для господствующих символический капитал представляет собой капитал доверия, кредит и, так же как экономический, дает "власть для осуществления признания власти".

Бурдье проводит различие между "прямым" экономическим насилием и символическим насилием, т.е. приукрашенным, измененным до неузнаваемости, даже признанным, которое действует путем присвоения форм габитуса, но требует постоянного участия господствующих для поддержания символического господства. При этом в ходе общественного развития, в той мере, в какой действуют объективные механизмы (саморегулирование рынка, социальные институты и т.п.), которые сами производят необходимые диспозиции, символическое господство становится все более независимым от личностей и их поведения: звания обеспечивают дальнейшее существование власти; система образования обеспечивает практическое оправдание существующего порядка.

Индивидуальные формы габитуса в группе, отличающейся от других условиями своей жизни, свидетельствуют об отношении гомологии, иными словами, хотя жизненный опыт индивидов одного класса полностью не совпадает, в частности неодинаков доступ к благам, услугам и власти, но такой опыт в пределах одного класса гораздо более гомогенен, чем между классами, и Бурдье с полным правом трактует каждую индивидуальную систему диспозиций как структурный вариант классового габитуса.

В своем анализе Бурдье рассматривает социальные позиции как стратегические в борьбе классов и групп за представительство соответствующей социальной позиции. В этом процессе заметную роль играют не только объективные условия жизни, но и представления, которые сложились у социальных субъектов друг о друге и которые являются глубоко усвоенными социальными структурами. Последние становятся классификационными схемами, символическими формами, которые способствуют образованию групп и классов либо дистанции и разделению в обществе; тем самым они определяют историю и сами тоже являются продуктом истории. Габитус - это прошлое, которое продолжается в настоящем и будущем. Формы габитуса изменяются лишь в той мере, в какой изменяются условия существования класса или группы. Тогда в любой момент может быть структурирован новый опыт, правда, в пределах четких границ отбора, которые определяются первоначальными диспозициями.

Социология Бурдье является прямым итогом его этнологических исследований; в определенной мере классы соответствуют родам в древних обществах в смысле выделения традиций, заключенных в габитусе. Бурдье в меньшей степени выделяет "современные" черты современных обществ и в большей степени - традиционные различия.

Ален Турен (р. 1925) - французский социолог. Наиболее полно методологические и теоретические взгляды Турена отражены в его книге "Социология действия" (1965). Здесь он излагает свой подход - акционализм, дополняющий функционалистские и структуралистские концепции.

Акционализм Турена вырос из его исследований труда в духе К. Маркса - труда как принципа изменения человека и природы. Труд всегда содержит в себе стремление к производству и контролю и понимается как историческое действие. Это расширяет его значение, и он становится идентичен действию в отношении перспективы изменения, движения. Анализ труда может быть перенесен на действие. Акционалистский анализ не ограничивается трудом и отношениями между человеком и природой, он распространяется на социальное действие, при этом действие всегда соотносится со смыслом, который придается некой ситуации. По мнению Турена, основные темы акционалистского анализа - историческое сознание, социальность как осознанное отношение к другому и экзистенциальное, или антропологическое, сознание. Здесь "сознание" - не предмет идеалистической интерпретации; оно указывает на то, что в центре стоят не факты, а "поведение в бытии". Социология, по Бурдье,- это не наука о реальности, а исследование социального действия. Реальность следует разложить на множество полей, комбинация которых все равно не исчерпывает всей реальности, поскольку ее следует проанализировать и с точки зрения событий.

Социология Турена ориентирована на практику и становится активным фактором формирования общественных движений и изменений. Турен подходит к соотношению теории и практики целостно и "акционалистски", говоря, что социолог должен участвовать в движении, но в то же время сохранять дистанцию по отношению к его организациям.

Предметом социологии Турен считает социальные отношения, которых, однако, не бывает в "чистом" виде, поскольку они всегда уже интерпретированы и находятся в движении. Целью социологии является понимание этого движения, а не каких-то структур, имеющих внесоциальное происхождение. Собственно предметом исследования социологии являются не институты, а власть, влияние, соответствие и конфликт. Однако обращение к силам общественного движения обусловливает также ориентацию на историчность общества и определяющих его классовых отношений.

Общество - это не только воспроизводство и приспособление, но и творение, само-производство. Данное свойство общества - самонаблюдение и самоопределение своей практики - Турен именует "историчность".

В своем анализе современных обществ, который содержится прежде всего в работе "Постиндустриальное общество" и отмечен сильным влиянием студенческого движения 1968 г., он констатирует: "На наших глазах возникают общества нового типа". Он называет такие общества постиндустриальными или технократическими, но чаще всего программируемыми. Их признаком является то, что доминирующим фактором развития становятся не экономические условия (при росте экономики), а социальные силы, особенно способность к планированию, организации и контролю. Основная проблема современного общества - не эксплуатация как экономическое условие, а отчуждение, которое Турен рассматривает в рамка общественных отношений: "Наше общество - это общество отчуждения, но не потому, что оно толкает людей в нищету или использует принуждение полицейского характера, а потому, что оно соблазняет, манипулирует, интегрирует".(Touraine A. Die postindustrielle Gesellschaft. Frankfurt, 1972. S. 7.)

В программируемом обществе общественная интеграция - не только участие в процессе труда, но и вовлечение индивидов в тотальную систему коммуникации; культурная манипуляция затрагивает потребности и характер поведения во всех сферах жизни, политический контроль силен, как никогда ранее. Отчужденный человек в таком обществе соучаствует и остается зависимым, поскольку соучаствует лишь в той мере, в какой это допускает правящий класс. Это "зависимое участие" определяет отчуждение, но оно служит также уменьшению социальных конфликтов и характеризует отношения между развитыми и развивающимися странами.

В классовом обществе XIX в. классы различались не только экономически, но и были различными сферами общества в социальном и культурном отношении; вследствие отсутствия политического контроля над процессом индустриализации социальная напряженность была институционализована лишь в малой степени; образ общества как в буржуазном, так и в пролетарском сознании ориентировался на будущее.

Вследствие исчезновения различных в культурном отношении основ общественных классов, последние превратились в бесформенную массу, из которой затем развились чисто экономические классы и заинтересованные группы. Усиление значения организации, иерархии и бюрократии привело к разделению проблем организации и экономической власти, принимающей решения, и, как следствие, к разделению организационных и классовых конфликтов. Концентрация власти обусловлена тем, что ориентация на будущее связана не с накоплением как интересом какого-то класса, а с программированием как интересом всего общества. В программируемом обществе господствующими группами становятся технократы, бюрократы и инженеры.

Новый социальный конфликт зреет не вне системы производства, а скорее в ее центре, поскольку информация, воспитание и потребление более тесно, чем прежде, связаны со сферой производства. Турен противопоставляет господствующим интересам в программируемом обществе частную жизнь как сферу, где человек наиболее полно может себя выразить. Протест не должен ориентироваться на интересы потребления, поскольку они тоже имеют экономический характер. Культура, с одной стороны, должна распространяться и быть доступной всем, но, с другой стороны, она должна стать критической.

Для классового общества с его разделением экономики и общества был также типичен раскол социального мышления, которое распалось на политэкономию и философию истории. В современном обществе, в котором экономическая деятельность является в большей степени не результатом политики, чем хозяйственных механизмов, общественный анализ становится непосредственно социологическим; в программируемом обществе появляется социология решения и аналогично этому - социология протеста.

Турен считает, что сейчас само понятие социологии сомнительно, поскольку исчезает понятие общества. Классической социологии соответствует понятие общества, которое является "лишь абстрактным переводом реальности национального государства, когда государство представляет нацию, в то время как общество - это сочетание институтов и действий, которые почти все возникают на уровне нации как синхронного экономического, политического, культурного и языкового целого".(Touraine A. Krise und Wandel des sozialen Denkens//Soziale Welt. Senderband 4. Die Moderne-Kontinuitaten und Zдsuren. Gцttingen, 1986. S. 19.) Это целое сегодня находится в состоянии распада, потому что значительная часть нашей жизни имеет теперь не национальный, а транснациональный характер и потому что целое все меньше основывается на законном порядке и все больше напоминает своего рода менеджмент, причем люди перестают чувствовать себя гражданами.

Это отражается в социологии: целостность "общественного единения" разрушается пониманием социальной жизни как символического языка с определенными правилами преобразования. Повышенное внимание социальной теории к идее субъекта и интерсубъективности, по мнению Турена, подрывает классическую социологию.

И структурализм, и теория действия обходятся без понятия общества. Поэтому Турен считает правомерной замену понятия общества как предмета социологии понятием социальных акторов и их отношений. Значение, которое имеет процесс коммуникации в современной социологии, отражает, по мысли Турена, тот факт, что производство перемещается из сферы материальных благ в сферу символических благ; при этом понятие информации вступает в противоречие с понятием коммуникации. Информация предполагает манипуляцию средствами информации, распространение сведений о принятии решений; коммуникация, напротив,- это обмен сообщениями между акторами, их взаимное согласие в понимании опыта жизненного мира. Такой приоритет коммуникации по отношению к информации как концентрированной целесообразности Турен считает общим для всех новых социальных движений, причем социальные движения заменяют классы, становясь социальными акторами современности. Турен констатирует спад революционного мышления либо его деградацию до терроризма и возврат к утилитаризму, который он считает "точкой отсчета в системе координат социологического мышления". Социальное мышление разрушается. На первый план выходит вопрос: "Когда уже не существует трансцендентных принципов легитимации социального порядка, может ли быть социальная жизнь чем-то иным, чем сплетением интересов, монетарных отношений обмена, стратегий власти, способов обогащения и развлечения?"(Touraine A. Krise und Wandel des sozialen Denkens. S. 18.)

Турен уже видит проблески обновления социальной жизни и вместе с ней социологического мышления, которое преодолевает длительный и разносторонний кризис, сопровождающий кризис разложения индустриального общества. Это мышление основывается на отказе от претензий на господство и от рационалистской концепции модернизации, которая до сих пор сопутствовала социологии.

Юрген Хабермас (р. 1929) - современный немецкий социолог. В созданном им учении интегрируются философская и социологическая перспективы, которые обычно остаются изолированными или даже противопоставляются. Его учение выступает своего рода синтезом концепции рациональности социального действия и концепции интеракции.

Основная работа Хабермаса - "Теория коммуникативного действия", где на основе понятия социального действия разрабатывается оригинальная концепция общества.

Понятие социального действия у Хабермаса охватывает четыре аспекта.

1. Понятие телеологического действия еще со времен Аристотеля образует сердцевину философской теории действия. Актор достигает цели, надлежащим образом применяя подходящие средства.

2. Телеологическое действие может быть расширено до модели стратегического действия, которое соотносится не с отдельно взятым актором, но с членами какой-либо социальной группы, ориентирующими свои действия в зависимости от общих ценностей. Нормы выражают наличествующее в группе взаимопонимание. Центральное понятие "следование нормам" означает исполнение какого-то общего поведенческого ожидания. Такая нормативная модель действия лежит в основе теории ролей.

3. Понятие драматического действия связано не с отдельным актором или членом какой-то социальной группы, а с участниками интеракции, которые все являются зрителями друг для друга. Актор формирует у зрителей определенный образ самого себя, целенаправленно раскрывая свой субъективный мир. Основное понятие "саморепрезентация" отражает целенаправленность выражения своих переживаний, а не спонтанное самовыражение.

4. Понятие коммуникативного действия отражает интеракцию по меньшей мере двух владеющих речью, способных к действию субъектов, вступающих (с помощью вербальных или невербальных средств) в межличностное отношение. Акторы стремятся достичь понимания относительно ситуации действия с тем, чтобы координировать планы действия и сами действия. Такое понимание возможно в первую очередь при достижении согласия по поводу ситуаций. В этой модели действия особое значение приобретает язык.

Хабермас разделяет все действия по ориентации акторов на коммуникативные, или ориентированные на взаимопонимание, и формальные, ориентированные на результат. Помимо этого действия различаются между собой используемым в них типом знания и формами аргументации. Эти моменты составляют три главных аспекта рациональности действия.

Теория коммуникативного действия должна быть социальной теорией, которая стремится утвердиться как критическая. Связь коммуникативного действия и социальной критики затрагивает понятие рациональности. Если "труд" является сферой инструментального действия, в которой рациональность зависит от того, достигнута цель или нет (инструментальная рациональность), то в "интеракции" речь идет о соглашении, о переводе действия из монологического в диалогическое, а следовательно, о коммуникативной рациональности. В сфере "господства" критическая рациональность измеряется степенью перехода от стратегического действия к коммуникативному действию. Таким образом, господство определяется по отношению к коммуникации как неравные коммуникативные условия, требующие стратегии "против кого-то", а не консенсуса "с кем-то".

Взяв за основу типологию социального действия М. Вебера, Хабермас разработал собственную типологию. Она содержит два больших типа действий: ориентированные на успех и ориентированные на понимание.

Объясняя специфику коммуникации, Хабермас вводит заимствованное из феноменологии понятие жизненного мира как основы понимания, а по аналогии с понятием "языковой компетенции" Н. Хомского вводит понятие "коммуникативной компетенции". Это не монологическое, а диалогическое понятие, т.е. подразумевает знание не только языка, но и социальных условий и их интерпретации. По своей сути коммуникативная компетенция ориентирована на понимание и поэтому является интерсубъективной и диалогической; она нацелена на становление смысла и значения языковых выражений через коммуникацию.

Центральным понятием теории коммуникативного действия является "дискурс" - аргументация и понимание людей с общим жизненным миром, связанные с коммуникативной рациональностью, освобожденной от инструментально-рациональных связей.

Правда, Хабермас признает, что процессы общественного воспроизводства нельзя достаточно полно объяснить с помощью коммуникативной рациональности, но можно объяснить "символическое воспроизводство жизненного мира социальных групп, увиденного из внутренней перспективы". Поэтому он понимает общество на двух уровнях, во-первых, как жизненный мир, т.е. символическое самовоспроизводство или самоинтерпретация; а во-вторых, как "систему" действий, каковой общество кажется постороннему наблюдателю. Общества должны рассматриваться одновременно и как системы, и как жизненный мир. Система и жизненный мир - это два различных способа понимания мира, разделенного на три части: объективный мир фактов, социальный мир норм и субъективный мир внутренних переживаний.

Жизненный мир - это совокупный процесс интерпретаций, относящийся ко всем трем мирам. Интерпретация происходит в какой-то конкретной "ситуации" - "отрывка" из жизненного мира, который выделяет из него определенные темы и цели действий.

На основе концепции коммуникативного действия Хабермас выделил в историческом развитии общества следующие этапы: неолитические общества, развитые культуры и модерновые общества.

Основной проблемой и спецификой современности, по Хабермасу, является разъединение системы и жизненного мира, что выражается в процессе овеществления современных жизненных миров и все большей их провинциализации. Жизненный мир становится достоянием частной жизни и выпадает из социальной системы, которая включает в себя деньги и власть, не зависящие от языка и коммуникации среды. Это означает не что иное, как поглощение жизненных миров системами. Хабермас считает, что современное развитие общества характеризуется протеканием процессов, показанных на рис. 1.2.

На стыке между системой и жизненным миром возникают новые конфликты (проблематика окружающей среды, сверхсложность, перегруженность коммуникативных структур и т.п.). Поэтому невозможно понять проблемы современного общества, анализируя только системные процессы; необходима их критика на основе противоположной системному рассмотрению концепции, например, на основе анализа коммуникативного действия с позиций жизненного мира.

Хабермас считает, что критическая теория не должна заниматься идеологиями, поскольку характерной чертой современности является фрагментация обыденного сознания и колонизация его системами. Распад общего понимания жизненных миров обусловливает конец идеологий; место "ложного сознания" занимает фрагментарное сознание. Точно так же устаревшим становится понятие классового сознания, и поэтому критическая теория общества должна обратиться к критике культурного обнищания и исследованию условий для воссоединения рационализованной культуры с повседневной коммуникацией, основанной на витальной передаче от поколения к поколению.

Историческое развитие социологии не исчерпывается этими великими именами. Оно продолжается и будет продолжаться в третьем тысячелетии. У него множество только сейчас открывающихся на наших глазах перспектив. В своем выступлении на XIV Всемирном социологическом конгрессе 26 июля 1998 г. в Монреале Иммануил Валлерстайн сказал:

"Мы существуем в до конца не изученном космосе, единственная и величайшая заслуга которого как раз и заключается в постоянстве его неопределенности, потому что именно неопределенность мобилизует творческие способности - космические творческие способности, а вместе с тем и творческие способности людей. Мы живем в несовершенном мире, в мире, который всегда будет оставаться несовершенным и потому в нем всегда будет несправедливость. Однако мы далеко не беспомощны перед лицом этой реальности. Мы способны сделать мир не таким несправедливым, более гармоничным, мы способны достичь большего понимания мира, в котором живем. Для этого нам нужно только построить этот мир, а для того, чтобы построить его, нам необходимо прийти к разумному общению друг с другом и поделиться друг с другом полученными каждым из нас специальными знаниями. Надо только попытаться".(Wallerstem I. Presidential Address, XlVth Word Congress of Sociology. Montreal. 1998. July. 26. 1998.)

1.3 Уровни социологического анализа и социологические парадигмы. Уровни анализа. Социологические парадигмы

Уровни анализа

Макросоциология. Социологи исследуют общество на двух уровнях: макро- и микроуровне. Макросоциологию интересуют крупномасштабные социальные системы и процессы, происходящие в течение длительного времени. Основное внимание она уделяет моделям поведения, помогающим понять сущность любого общества. Эти модели, или структуры, представляют собой такие социальные институты, как семья, образование, религия, а также экономический и политический строй. Люди, вовлеченные в данную систему социальных структур, испытывают на себе их глубокое влияние. Макросоциологи изучают взаимосвязи между различными частями общества и динамику их изменений.

Примерами макросоциологического подхода могут служить теория конфликта и функционализм.

Микросоциология изучает поведение людей в их непосредственном межличностном взаимодействии. Исследователи, работающие в этом ключе, считают, что социальные явления можно понять лишь на основе анализа тех смыслов, которые люди придают данным явлениям при взаимодействии друг с другом. Главный предмет их исследований - поведение индивидов, их поступки, мотивы, значения, определяющие взаимодействие между людьми, которое оказывает влияние на стабильность общества или происходящие в нем перемены.

Микросоциологический подход используется символическим интеракционизмом, уделяющим особое внимание взаимодействию индивидов. Формой символического интеракционизма, которая иногда привлекается для анализа индивидуального поведения, является теория обмена. Этот подход, разработанный социологом Дж. Хомансом, основан на рассмотрении человеческого поведения с точки зрения вознаграждения и расходов. Сторонники теории обмена полагают, что основным мотивом в поведении людей является стремление получить удовольствие и избежать боли.

Разногласия между сторонниками макро- и микросоциологии связаны, во-первых, с пониманием предмета исследования и уровня обобщения, во-вторых, с характером использованных понятий и принципов формирования социологического знания (рис. 1.3).

Граница между микро- и макросоциологией достаточно условна, однако методологически оправдана, так как способствует большей четкости и систематизации объектов социологии. Объекты макросоциологии - общности, социальные связи и закономерности, пожалуй, более существенны и значимы для социологии в целом, что, разумеется, не исключает научного интереса к меньшим социальным группам. По мнению польского социолога Я. Щепаньского, социология выявляет и изучает силы, действующие во всех сферах общественной жизни и объективно влияющие как на малые, так и на большие общности.(Асп Э.К. Введение в социологию. СПб., 1998. С. 58-61.)

Метасоциология проводит анализ существующих эпистемологических и методологических структур социологии вообще, равно как и ее различных компонентов - концепций, теорий, моделей, методов и т.д.

Отличие метасоциологии от социологии состоит в том, что объектом исследования социологии является социальная реальность, а объектом метасоциологии - сама социология. Поэтому правомерно использовать наряду с понятием "метасоциологии" понятия "социология социологии" и "рефлексивная социология". Первое понятие было введено в научный оборот Р. Фридрихсом,(Fnedrichs R. Sociology of Sociology. N.Y., 1970.) второе - А. Гоулднером.(Gouldner A. The Coming Crisis of Western Sociology. N.Y., 1970.)

Метасоциология анализирует социологию извне и изнутри. В первом случае социология рассматривается как специфическое социальное явление, которое, подобно другим явлениям, доступно социологическому анализу. Это может быть изучение общественной роли данной социологической теории, ее функций (служебных или критических) по отношению к определенной политической системе, ее влияния в обществе за пределами узкопрофессиональной среды и др. Во втором случае социология исследуется как особая научная дисциплина, совокупность конкретных проблем, понятий, теорий и методов, отвлеченно от их социального контекста.

Социологические парадигмы

В современной социологии, согласно Дж. Ритцеру, существуют пять основных парадигм - исходных концептуальных схем, объяснительных моделей, на которые опираются различные концепции. Они различаются в зависимости от того, как авторы понимают социальную реальность.

Парадигма социальных фактов сводит социальную реальность к двум группам социальных фактов - социальным структурам и социальным институтам, которые рассматриваются в качестве реальных вещей. Ее возникновение связано с именем Э. Дюркгейма. В рамках этой парадигмы выделяются два противоположных теоретических направления - структурно-функциональный анализ (функционализм) и теории конфликта. Среди последователей данного направления можно назвать таких известных социологов, как П. Сорокин, Т. Парсонс, Р. Мертон, Р. Дарендорф.

Парадигма социальных дефиниций обязана своим возникновением работам М. Вебера. Социальная реальность здесь рассматривается через способ понимания людьми социальных фактов. Согласно этой парадигме, социальное поведение людей строится в соответствии с пониманием ими социальной реальности. К данной парадигме относятся следующие теоретические направления: символический интеракционизм, феноменологическая социология и этнометодология. Наиболее видными представителями являются А. Шюц, Г. Мид, Г. Гарфинкель, Т. Лукман.

Парадигма социального поведения опирается на психологическую ориентацию в американской социологии и выражается в бихевиористской социологии и теории социального обмена. Наиболее известным представителем первой является психолог Б. Скиннер, второй - Дж. Хоманс. Суть данной парадигмы заключается в понимании поведения человека как соответствующей реакции на определенные внешние стимулы. Особое внимание акцентируется на проблеме вознаграждения ожидаемого и наказания нежелательного социального поведения.

Парадигма психологического детерминизма возникла на основе учения австрийского психиатра З. Фрейда. Социальная реальность здесь рассматривается через призму извечного конфликта индивида и общества. Такие исходные постулаты фрейдизма, как доминирующая роль бессознательного, гиперсексуализм, эдипов комплекс, антропопсихологкческий редукционизм, впоследствии претерпели определенные изменения в теориях неофрейдизма (Э. Фромм, Д. Рисмен) и фрейдомарксизма (Г. Маркузе и Ф. Райх).

Парадигма социально-исторического детерминизма связана с работами классиков марксизма. В этой парадигме социальная реальность рассматривается как совокупность отношений между людьми, складывающаяся в процессе их совместной деятельности. В фокусе ее внимания - социальные структуры, которые, взаимодействуя друг с другом, порождают социальный процесс. Фактическое устранение из объяснительной схемы реального человека, приписывание ведущей роли в общественном .развитии производственно-экономическим факторам дают основание определить эту парадигму более точно как экономический детерминизм.

Несмотря на многочисленные попытки социологов, до сих пор не удалось создать единой общей социологической теории. Многие исследователи считают социологию мультипарадигмальной наукой, в которой сосуществуют различные парадигмы. Так, американский социолог Д. Ритцер разработал интегральную модель социальной реальности. Она представлена в виде взаимодействия четырех уровней социальной реальности: макрообъективного, макросубъективного, микрообъективного и микросубъективного (рис. 1.4).

Значение этой модели в том, что она позволяет, во-первых, установить реальные взаимосвязи между различными уровнями социальной реальности (рис. 1.5), во-вторых, служит основанием классификации изучаемых явлений, в-третьих, требует применения соответствующей этим явлениям методики и техники.(Немировский В. Универсумная парадигма в российской социологии//Социология на пороге XXI века: Основные направления исследований/Под ред. С.И. Григорьева (Россия), Ж. Коэнен-Хуттера (Швейцария). 3-е изд., доп. и перераб. М., 1999. С. 84-87.)

Практически все названные парадигмы в той или иной мере представлены в отечественной социологической литературе. Преодолев идеологическое и теоретико-методологическое засилье марксизма, социология в нашей стране развивается в основном за счет восприятия западных социологических концепций.

1.4 Теоретические подходы в социологии. Функционализм. Теория конфликта. Символический интеракционизм

Функционализм

В ходе своего развития социология выработала ряд теоретических подходов, содержащих различные объяснения общественной жизни. В современной социологии существуют три основных подхода: функциональный (функционализм), конфликтологический (теория конфликта) и символический интеракционизм. Мы будем возвращаться к ним на протяжении всего учебника.

Структурно-функциональный, или, проще говоря, функциональный подход, сформировался на основе идей О. Конта, Г. Спенсера и Э. Дюркгейма (см. 1.2). Его представители рассматривают общество в целом и уделяют главное внимание макроаспектам социальной жизни. В 1950-е - в начале 1960-х гг. функциональные теории Т. Парсонса и Р. Мертона заняли центральное место в американской социологии. Более того, некоторые сторонники этого подхода утверждали, что он практически синонимичен социологии.

Социальная система. Функционалисты исходят прежде всего из того, что общество - это система. Система представляет собой целостный комплекс взаимосвязанных элементов, находящихся в функциональных отношениях и связях друг с другом в течение определенного времени. Функционалисты акцентируют внимание на частях общества (отдельных подсистемах), особенно на его важнейших институтах - семье, религии, экономике, государстве, образовании. Они идентифицируют структурные характеристики институтов подобно тому, как биологи описывают основные свойства организма, а затем определяют функции институтов.

Одна из особенностей системы состоит в стремлении к равновесию ее компонентов и воздействующих на нее сил. Таким образом, изменение в одном институте имеет последствия для других институтов, а также для общества в целом. Например, понижение жизненного уровня населения отрицательно сказывается на рождаемости. Это ведет к сокращению в школах набора учащихся, а далее - к закрытию школ. Некоторые институты могут меняться быстрее, чем другие, вызывая дисбаланс в социальной системе.

Функции и дисфункции. В системном анализе функционалисты уделяют большое внимание функциям, которые выполняют части системы, особенно институты, роли, модели культуры, социальные нормы и группы. Функции - это наблюдаемые последствия, позволяющие производить адаптацию или регулировку системы. Функционалисты говорят, что выживание системы зависит от решения ряда важных задач. Существование общества связано с выполнением некоторых функциональных требований. Институты являются основными структурами, с помощью которых осуществляются организация, управление и удовлетворение потребностей социальной жизни. Каждый институт выстраивается вокруг стандартного решения определенного набора проблем.

Р. Мертон указывает на то, что институты и другие части общества могут не только способствовать поддержанию социальной системы, но и вызывать негативные последствия. Эти наблюдаемые последствия, уменьшающие адаптацию или приспособление системы, называют дисфункциями. Возьмем, к примеру, бедность. В функциональном плане наличие в обществе бедных обеспечивает выполнение "черной работы" - грязной, опасной, временной, бесперспективной, низкооплачиваемой, лакейской. Наличие бедности, кроме того, создает рабочие места для людей, которые обслуживают бедных или "защищают" от них остальное население,- правоохранительные органы, работники социального обеспечения, религиозные организации, квартирные спекулянты, торговцы наркотиками. Разумеется, большое количество бедняков в конкретный период времени может нарушить функции общества. Бедность обостряет множество социальных проблем, в том числе проблемы, связанные со здравоохранением, образованием, преступностью и наркоманией. Жертвы бедности часто ощущают свою отчужденность от общества и, как следствие, отказывают в своей лояльности системе.