Эволюция привязанности в новых социальных слоях современной России

Вторая линия эволюции поведения привязанности является более сложной, с большими возможностями для компенсации нарушений материнского поведения у женщины и вызванных ими нарушений психического развития у ребенка. Здесь медленно, на протяжении нескольких лет, начиная с двухлетнего возраста ребенка, мать выстраивает широкую замещающую сеть эмоциональных и инструментальных связей ребенка с несколькими людьми, каждому из которых мать делегирует определенную материнскую функцию. Создание сети замещающих связей ребенка с другими взрослыми реализуется матерью как сознательный ресурсоемкий проект, в основе которого лежит сознательное желание стать хорошей матерью, психологически отделиться от собственной матери и создать образцовую семью. Женщина как будто "усыновляет" собственное дитя. В дальнейшем материнская мотивация усложняется: мать начинает чувствовать свое близкое родство с малышом, испытывая внезапный страх потери ребенка, иногда переживаемый в виде панической атаки.

Привязанность матери к ребенку. Мать осторожно формирует привязанность к ребенку, сохраняя с ним дистанцию, предохраняющую от чрезмерных требований ребенка и усталости, связанной с тяготами материнства. При этом фундаментальные проявления материнского поведения (готовность защитить ребенка, пожертвовать профессиональными или иными интересами ради душевного спокойствия малыша, материнская ласка, нежность) возникают с большим опозданием, в ряде случаев далеко за рамками младенчества малыша, и являются неустойчивыми. Нерегулярные попытки матери эмоционально приблизиться к ребенку, внезапные проявления особой заботы поначалу питаются страхом быть "плохой матерью", критикой со стороны собственной матери, чувством вины. Ребенок же реагирует на первые попытки сближения со стороны матери непосредственно, с наивным доверием: эмоциональным подъемом, единением с ней, подражанием ее интонациям, манерам, позам (в норме в год и месяц), речевым оборотам, что стимулирует у матери нежность и более устойчивое и уверенное материнское поведение.

Поведение привязанности у ребенка характеризуется выраженной задержкой, искажением и фрагментацией.

Основные паттерны привязанности запаздывают: страх разлуки появляется в возрасте 2-3 лет, а то и позже, страх чужих и страх одиночества оформляются и усиливаются в старшем дошкольном возрасте, проявляясь своеобразно, в манере, не свойственной в норме ни маленьким детям, ни дошкольникам. Дело в том, что в норме стремительное развитие речи и дифференциация агрессивного поведения происходят уже после того, как основные эмоциональные связи ребенка устойчиво сформированы. У детей из рассматриваемой нами группы развитие агрессии и речи значительно опережает развитие привязанности. Если в норме поведение привязанности запускается беспомощностью младенца, неспособного к защитной агрессии и речевому общению, то здесь развитие агрессии и речи ребенка в определенной мере стимулируют развитие привязанности.

Репертуар поведения, направленного на поддержание близости с матерью и заменяющими мать взрослыми, различен. С матерью ребенок осторожен, замирает у нее на руках, обнимая, закрывает глаза, позволяет себя ласкать. С бабушкой, няней ребенок использует наиболее примитивные формы тактильного контакта, в которых агрессия не отделена от нежности. Залипая на заменяющей мать женщине, ребенок ее валит, цепляясь за нее - царапает, целуя ее - кусает, обнимая - душит, гладя - рвет волосы и щипает В норме такое поведение - в виде укусов, царапания, щипания - встречается у годовалых детей в ситуациях аффективного возбуждения, прилива страсти к матери или протеста против барьеров, которые она ставит..

Дефицит тактильного общения с матерью частично компенсируется голосовым общением. Из разных форм голосового контакта для ребенка наиболее характерен крик и зов. Причем ребенок многократно зовет мать, даже находясь рядом с ней, экспериментирует с интонацией, что в норме типично для годовалых детей. Речевое развитие ребенка поощряется матерью, так как уменьшает долю непосредственного взаимодействия, утомляющего мать.

Глазной контакт у детей своеобразный. Это может быть карикатурное воспроизведение особенностей глазного контакта взрослого, с которым общается ребенок, избегание глазного контакт в виде периодически усиливающегося косоглазия, зажмуривания, прищуривания.

Фантазии ребенка об опасностях, страшные сны и ночные кошмары являются первыми пусковыми стимулами, заставляющими малыша в возрасте двух-двух с половиной лет искать близости с мамой. (Ночное время оказывается наиболее подходящим для возрождения близости с мамой, так как ночные няни к этому возрасту чаще отменяются). В дальнейшем именно воображаемые опасности, вызывающие панический страх у такого ребенка, становятся наиболее эффективным средством для удержания матери возле себя. Наиболее распространены страхи, связанные с резким возрастанием беспокойства ребенка в незнакомой ситуации или при воздействии неожиданных стимулов. К ним относятся звонок в дверь, объявление диктора в аэропорту, бытовые шумы в новой обстановке, люди с особыми чертами (пьяные, негры, бородатые, клоуны).

Дошкольник дает своеобразные реакции протеста на разлуку с близким взрослым (подсыпает в пищу поздно вернувшемуся родителю соду, соль),

Для ребенка характерен страх матери и вера в ее всемогущество (мать все знает, все видит). На психотерапевтических занятиях ребенок многократно, в деталях, рассказывает истории о поразивших его поступках матери (иногда воображаемых): мать забыла в машине одного, мать избила поводком накинувшегося на щенка пса, мама пригрозила, что выкинет из дому, если дочь обидит младшего ребенка. Страх быть наказанным или брошенным матерью становится главным мотивом поиска близости с ней.

Для привлечения внимания матери ребенок использует самооговоры (говорит, что хочет стать бандитом, безработным, двоечником, домработницей, что он отравил собаку и убьет отца) и агрессивное поведение, направленное на маленьких и слабых. Особым объектом агрессивных преследований ребенка становится няня.

Следование за матерью трансформируется в карикатурное подражание изолированным формам ее поведения (например, имитация работы с документами, фиксация на новой одежде и смене нарядов, попытка навязать матери перенятый у нее же дразнящий стиль общения по типу пряток), вызывающие у матери протест.

Вместо страха чужих людей наблюдается громкий, но неустойчивый протест против их вторжения. При неизбежной встрече с новым человеком (например, на первой консультации у психолога) ребенок совершает нарочито воинственные выпады в его адрес, высказывает угрозы, критические замечания по поводу внешности, поведения незнакомца. При этом ребенок тут же готов сменить гнев на милость, если чужой человек предлагает подарки или угощения.

Фрагментация поведения привязанности проявляется в том, что отдельные его паттерны актуализируются (причем с чрезмерной силой) в общении лишь с определенными взрослыми, целостное же поведение привязанности между ребенком и одним взрослым отсутствует. В трети семей у ребенка существует разветвленная сеть привязанностей, он живет на две, а то и три семьи, с четким ритмом (часто определенным судом) пребывания в них. В семьях с отсутствующим отцом или несколькими отцами (приходящий в гости отец, с которым мать развелась, друг матери, любовник матери) няня становится фигурой, его заменяющей. В семьях, где отец есть, он отстранен от принятия важных решений по поводу воспитания ребенка или участвует в нем лишь частично: играет, развлекает (под присмотром няни или других родственников).

Поведение привязанности у ребенка в группе детей. Задача социализации в детском коллективе ставится родителями ближе к школе. Предпочтение отдается семейному воспитанию, занятиям с индивидуальным тренером, педагогом, психологом. Если ребенка отдают в детский сад, то в малокомплектный, где в группе 3-4 человека, и используется индивидуальный подход к каждому ребенку, либо в основе воспитания лежит определенная религиозная или философская система. Такой выбор отчасти оправдан. Дело в том, что у ребенка с "дырами" в индивидуальной привязанности привязанность к группе, если она не является альтернативой семье, формируется с трудом. Конфликты вызваны неумением ребенка делить с детьми внимание воспитателя (учителя), игрушки и другие привлекательные вещи, а также попыткой навязать членам группы стиль общения, используемый с матерью. Не в силах следовать режиму группы и спокойно общаться с другими детьми, ребенок жалуется на одиночество, стремится уйти, остро реагировал на отдельные высказывания в свой адрес детей и воспитателя. Постепенно поведение ребенка в группе нарушалось сильнее: возникал энурез, обострялись психосоматические заболевания, отмечалась неадекватная агрессия, связанная с неправильной интерпретацией ребенком разных видов тактильного контакта, используемых другими детьми (в том числе во время спортивных соревнований), и собственными неадекватными попытками установить такой контакт (путем залипания, например). Дискомфорт и чувство чужеродности в группе ребенок пытался компенсировать уходом в фантазии. Страх одиночества и протест против кратковременной (на несколько часов) разлуки с матерью достигали силы панической атаки в условиях разноязычной детской группы в другой стране (курсы по изучению иностранного языка, горнолыжный клуб).

Символическая игра у ребенка. Переходный объект возникает поздно, является множественным (огромная ниша из медведей, в которой спит ребенок, десятки семей из игрушечных животных определенного вида с периодической сменой фаворитов). Для игр характерны фиксации, навязчивое повторение одного и того же сюжета, проигрывание смерти персонажей. С 3-4 лет мальчики собирают коллекции динозавров, роботов-монстров, идентифицируются с одиноким чудовищем, жертвой медицинских и генетических экспериментов, угрожающим нормальным людям, домашним животным. "Неживое" идеализируется как неуязвимое. Только к началу школьного обучения ребенок начинает понимать преимущества "живого", пресытившись прежними идентификациями. Девочки многократно проигрывают в собственной интерпретации "семейные" истории, рассказанные их матерями, отождествляя себя с образами сироты, служанки, гонимой иностранки, жертвы человеческого неравноправия. Своя чужеродность абсолютизируется. Садо-мазохистические мотивы являются центральными для детей обоих полов. Следует отметить, что игра не является аутистической, Выбор сюжета и героев диктуется желанием шокировать мать или психолога, создать собственную эпатирующую биографию и переписать историю семью в жанре черной комедии. Такая игра может быть расценена как реакция протеста на недостаточную заботу матери в раннем детстве Стремление эпатировать, сделать аттракцион из своего опыта, посмеяться над своими страданиями и отомстить взрослым, которые вовремя не помогли ребенку, сближает детей из этих семей с высоким статусом с детьми из крайне неблагополучных семей, а также с беспризорными малышами с опытом насилия.. К началу школьного обучения девочки идеализируют традиции семьи, родной язык, окружение, возникает утрированная привязанность к "своему".

Поведение привязанности у матери. Несмотря на то, что возраст матерей на момент рождения ребенка составлял от 28 до 35 лет, эти женщины были не готовы к материнской роли, первые два года жизни ребенка у них доминировал страх перед беспомощным, требовательным младенцем. Большинство женщин выбирали роды путем кесарева сечения из-за страха перед родовой болью и возможной физической и психической травмой, связанной с естественными родами. Женщины, решившиеся на роды естественным путем, впоследствии жалели об этом (из-за несовершенства процесса обезболивания и родового травматизма). Половина женщин сразу отказались от грудного вскармливания из-за страха быть привязанной к ребенку, ограничений в свободе передвижений, диете, образе жизни (приняли гормональные средства, останавливающие лактацию), другие отказались кормить грудью несколько позже из-за недостатка молока.

Как указывалось выше, поведение привязанности матерей этой группы запускается только спустя два года после рождения ребенка. Это объясняется несколькими причинами: 1) к этому возрасту ребенок начинает говорить и овладевает навыками самообслуживания, ослабляется его потребность в витальном, телесном контакте, уменьшается беспомощность ребенка, которая вызывала до этого у матери сильный страх; 2) у матери усиливается страх, что другие взрослые (отец, бабушка, няня), к которым привязан ребенок, могут нанести ребенку ущерб; 3) появляется стремление конкурировать с этими взрослыми; 4) мать начинает узнавать саму себя в ребенке, то есть возникает понимание ребенка благодаря проективной идентификации; Как только собственное отвержение ребенка и агрессивные чувства к нему спроецированы матерью на других людей, ею овладевает сильный страх потери ребенка. Страх потери ребенка тем сильнее, чем недоступнее ребенок, с которым разлучена мать, и чем более выражен страх собственной смерти у матери.

За дошкольный период у матерей несколько раз возникало желание отказаться от ребенка, особенно в те моменты, когда мать была потрясена его жестокостью, бездушием, как по отношению к себе, так и по отношению к няне, младшим детям, животным. Задача развития сочувствия формулировалась матерью как основная на продвинутом этапе психотерапии.

Психотерапия матери косвенно влияет на характер воспитания ребенка. Матери начинают больше разговаривать с ребенком, рассказывая свои версии потенциально травмирующих событий, расспрашивая ребенка о том, что его заинтересовало или встревожило, учат наблюдать за собой и другими. В расспросах ребенка проявляется фиксация матери на определенных событиях, значимых для нее лично. В общении с ребенком матери применяют техники, которые используют и в управлении персоналом на работе ("шантажа", лишений, ограничений, "кризисного управления").

Чем старше становился ребенок, тем с большей готовностью мать жертвовала своими профессиональными интересами ради него. Например, полностью отказываясь от отпуска по уходу за заболевшим младенцем, мать оставалась с ним дома на неделю и больше, когда ее малыш заболевал в школьном возрасте.

Образ ребенка у матери неустойчивый. В идеале девочки представляются матерям принцессами, мальчики - вундеркиндами. В худшем варианте дети обоих полов предстают как назойливые, ограниченные, копирующие худшие качества отцов.

Можно подытожить, что срывы эмоциональной регуляции у матерей возникают в виде депрессии и агрессии, направленной на ребенка, в состоянии усталости, опустошенности и субъективной непереносимости необходимости постоянно удовлетворять потребности малыша. По мере взросления ребенка и в результате психотерапии мать становится более эмоционально выносливой к родительским обязанностям и способной испытывать материнские чувства.

Срывы эмоциональной регуляции у детей в виде гиперактивности, гипоманиакального состояния, приступов страха, агрессии по отношению к маленьким и слабым, переживания одиночества возникают в ситуациях "перехода" от одного взрослого, к которому привязан ребенок, к другому, в ситуации детского коллектива, поездке в другую страну, в других ситуациях нарушения сложившегося стереотипа жизни. При слабости индивидуальной привязанности с матерью признаки, связанные с окружением (свои люди, территория, язык), становятся крайне важными для сохранения эмоционального равновесия. В ходе психотерапии ребенок переживает такой период (в течение двух-трех лет), когда эти срывы достигают наибольшей силы в ситуации индивидуального контакта с матерью, пытающейся с большим опозданием наладить эмоциональную связь с малышом.

Выводы

1. В современном обществе нарастает неустойчивость инстинктивного фундамента поведения привязанности, происходит задержка интеграции этого поведения, как у матери, так и у ребенка. "Расшатывание" привязанности усиливается в условиях пропаганды услуг и устройств, "протезирующих" близкую эмоциональную связь между ребенком и матерью, позволяющих решиться на материнство более широкому кругу женщин, чем четверть века назад. Создается иллюзия, что обладание материальными и прочими ресурсами (принадлежность к среднему классу и его верхушке) может компенсировать недостаточность собственно материнского поведения.

2. В исследованных диадах дефицит и искажение (извращение) материнского поведения с максимальной силой отмечаются в период, наиболее важный для образования привязанности, то есть когда ребенку еще не исполнилось двух лет. В ряде случаев можно говорить о затяжной послеродовой депрессии у матери (проявляющейся избирательно во взаимодействии с ребенком), которая нередко сочетается с маниакальными установками в профессиональной сфере. В период младенчества своего ребенка матери избегают эмоционального сближения с ним, делегируют свои родительские обязанности отцу или медицинским работникам, а также используют технические средства протезирования привязанности. Используемые приборы слежения и контроля за ребенком и близкими людьми, заботящимися о нем, способствуют усилению у матери панического страха потери ребенка, параноидального отношения к людям, ухаживающим за ребенком, депрессивных переживаний из-за ощущения себя "плохой матерью".

3. После достижения ребенком возраста двух-трех лет выделяются две линии эволюции привязанности: а) отказ от материнства и передача ребенка на воспитание в коллектив психиатрической больницы ("обезличенная привязанность к территории, группе") и б) создание разветвленной сети привязанностей с несколькими взрослыми с узкой специализацией ("множественные привязанности"). Во втором случае мать постепенно, сознательно (сверху, путем интеллектуальной переработки негативных чувств, связанных с материнством), часто в ходе психотерапии формирует привязанность к своему ребенку. Такой путь компенсации ранних "дыр" в привязанности ресурсоемкий и практикуется представителями верхушки среднего класса. Исследованы две группы диад ("мать-ребенок", в некоторых случаях "отец-ребенок") в соответствии с линией эволюции привязанности.

4. В обеих группах в течение первых лет жизни ребенка индивидуальная привязанность как матери, так и ребенка неустойчивая, хрупкая, фрагментированная. Отдельные паттерны поведения привязанности проявляются изолированно, с большой задержкой, фиксируются. Часть паттернов привязанности у ребенка заменена психосоматическими симптомами, расстройствами влечений, которые используются ребенком для привлечения внимания матери, реакциями протеста (в качестве наказания близких за отвержение). В поведении привязанности избирательно усиливаются паттерны поиска материнского или отцовского внимания (зов, цепляние, беспокойное поведение с выходом за территорию в детском саду, ночные страхи). Приблизительно к пятилетнему возрасту у ребенка вырабатывается определенный стиль отношений с взрослыми с обилием поисковых и демонстративных элементов, чередующихся с депрессивными реакциями по поводу несостоявшихся, утраченных, невозможных эмоциональных связей. Ребенок превращается в аффективно ненасыщаемое существо. Аффективная ненасыщаемость частично компенсируется сильной тенденцией к собирательству, накоплению, коллекционированию. Для свободного протекания исследования, игры ребенка необходимы: в первой группе - присутствие своей группы во главе с воспитателем, во второй группе - присутствие одного из взрослых - фигур привязанности вплоть до 7 лет и старше. У детей из первой группы к началу школьного обучения диагностируются общие расстройства психического развития. У детей из второй группы - задержка эмоционально-личностного развития с более или менее выраженными явлениями искажения, с хорошим речевым развитием и артистическими способностями (из-за множественности привязанностей для ребенка характерна "карусель идентификаций", выбор конкретного "лица" зависит от ожиданий наиболее значимого партнера по общению).

5. Основные паттерны привязанности у матери во второй группе возникают с большим запаздыванием, фиксируются. Компенсация нарушенного материнского поведения происходит в виде "менеджмента", рационального решения проблем ребенка. Запуску собственно материнского поведения (любви, жалости к ребенку, стремления защитить его, заботиться о нем) способствует развитие проективной идентификации с реальными или воображаемыми страданиями ребенка, то есть с его депрессивной позицией. Инфантильные проявления, регрессивное поведение, психосоматические симптомы или нарушения влечений у ребенка, напротив, тормозят проявления заботы у матери.

6. Няни и отцы играют существенную роль в компенсации ранних нарушенных форм привязанности. В первой группе няни и отцы берут на себя большинство материнских функций, однако у отца сохраняется амбивалентное отношение к ребенку, поскольку он в позиции выбора между ним и женой. Во второй группе близкие взрослые имеют узкую специализацию в общении с ребенком и дополняют и сменяют друг друга: ребенок окружен несколькими нянями и несколькими отцовскими фигурами.

6. Неустойчивая, расщепленная привязанность в диадах "мать-ребенок", сопровождающаяся срывами эмоциональной регуляции в ситуациях, переживаемых как отвержение, одиночество, может являться ядром аффективных расстройств в старшем возрасте (предположение, требующее проверки путем лонгитюдного исследования).

7. Психотерапия диад является важным методом восстановления привязанности.

Проведенное исследование ставит следующие вопросы, которые требуют ответа и дальнейшего изучения:

1. Аффективно ненасыщаемый ребенок - идеал общества потребления?

2. Как и почему общество поддерживает послеродовую депрессию у матерей, которая затягивается на два года или более?

3. Как проводить дифференциальную диагностику психических нарушений у детей, прямо связанных с патологией развития привязанности (в том числе реактивные состояния), и психических расстройств, (относительно) автономных от нарушений привязанности (часто вторичных по отношению к расстройству привязанности)?

4. Необходима выработка критериев для выбора оптимального вида психотерапии диад с нарушенной привязанностью. В ряде случаев, когда имеет место скрытое жестокое обращение с ребенком, необходимо ставить вопрос о лишении матери родительских прав и помещении ребенка в безопасные условия.

Литература

1. Боулби Д. Привязанность. Москва, Гардарики, 2003.

2. Буххайм А., Дороднов Д., Кехеле Х. Привязанность и депрессивная психопатология у взрослых. Московский психотерапевтический журнал. № 2, 2008, с. 72-99.

3. Винникотт Д.В. Игра и реальность. Институт общегуманитарных исследований. Москва, 2002.

4. Выготский Л.С. Собрание сочинений. Детская психология, т.4., Москва, Педагогика, 1994.

5. Шпиц Р., Коблинер В.Г., Первый год жизни. Москва, Геррус, 2000, 384 с.

6. Щепанская Т.Б. Культура дороги в русской мифоритуальной традиции XIX-XX вв. Москва, Индрик, 2003.

7. Ainsworth M.D.S., Blehar M., Waters E. & Wall S. Patterns of attachment: A psychological study of the strange situation. Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum, 1978.

8. Geller B. & De Bello M. Bipolar disorder in childhood and early adolescence. New York, London, the Guilford Press, 2006.

9. Klein M. Envy and gratitude and other works 1946-1963. London, Virago press.1988, 365 p.

10. Main M., Goldwyn R. Adult attachment classification system. Berkley: unpublished manuscript. University of California, Department of Psychology.

11. Mahler М. S. On human symbiosis and the vicissitudes of individuation. New York. International Universities Press, 1968.

12. Nadel J. & Muir D. Emotional development: recent research advances. Oxford, Oxford University Press, 2005.

13. Waters E., Vaughn B., Posada G., Kondo-Ikemura K. (Eds.) Caregiving, cultural and cognitive perspectives on secure-bse behavior and working models. Monographs of the Society for Research. Child Development, 1995, 60. Serial No. 244 (2-3).

Размещено на Allbest.ru