Личность в экстремальных условиях

Вспышки гнева у детей, которые часто встречаются во время войны в детских приютах, представляются нам как регресс в отношении воспитательных достижений. Дети кидаются на пол, топают ногами, визжат и внезапно снова становятся послушными, мирно сосущими свои пальцы, или поднимающимися с пола как ни в чем ни бывало. Это означает, что они от разумной активной позиции взрослого индивидуума вернулись к беспомощной, отчаявшейся пассивности маленького ребенка.

Неестественное ослабление интереса к окружающему миру

Согласно нашим данным, предполагается, что состояние болезненной тоски по дому длится от нескольких часов до нескольких недель или даже месяцев. По истечении этого срока ребенок имеет уже новые объекты привязанности из своего нового окружения. Новые связи могут быть менее прочными и более поверхностными. Как уже описывалось, ребенок начинает строить новые взаимоотношения на более примитивном уровне, и некоторые ценные достижения теряются в процессе адаптации. Однако каковы бы ни были эти потери, большие или маленькие, факт остается фактом: в норме потеря интереса к окружающему миру временная и ребенок рано или поздно снова налаживает адекватные отношения с окружающим миром. По-другому обстоят дела, если при неблагоприятном стечении обстоятельств ребенку вынуждены менять человека, заботящегося о нем, один раз или дважды так, что и новые привязанности оказываются своего рода бесполезными. Дети депривированы этими новыми объектами, только что обретенными. Отношение ребенка к людям становится все более и более поверхностным, и за этим следуют ненормальные проявления различного рода. (...)

Практические выводы

На первый взгляд, исходя из полученных результатов, кажется, будто у маленьких детей почти нет шансов не пострадать от войны. Они остаются на территории, подвергаемой бомбардировкам, в стороне от психологической опасности, однако заражаются страхом матерей, ожесточаясь, наблюдая повсюду разруху и живя в бомбоубежище. Зачастую чтобы избежать этих опасностей, их эвакуируют в деревню, где они страдают от разлуки с родителями. Это приходится как раз на тот возраст, когда им необходимы эмоциональная стабильность и постоянство. Но кажется, что все, что можно сделать для ребенка, ему только повредит.

С другой стороны, не следует торопиться с выводами. Эвакуация на данный момент приносит столько же переживаний, как и бомбардировка. Но это не доказательство того, что невозможно найти способ, при котором, охраняя жизнь и физическое здоровье ребенка, нельзя было бы обеспечить его возможностью получить нормальное психологическое развитие и достичь прогресса в воспитании.

Форма разлуки пагубно сказывается на ребенке

Полученные нами материалы показали, что не сам факт разлуки с родителями пагубно сказывается на ребенке, а форма, которая при этом используется. Ребенок переживает шоковое состояние, когда он внезапно, без предварительной подготовки подвергается опасности, с которой он не может эмоционально справиться. В случае эвакуации ребенка опасность представляется в виде внезапного исчезновения всех тех, кого он любил. Неудовлетворенные желания приводят его в состояние напряжения, которое он ощущает как шоковое. Если отделение от родителей происходит медленно, если люди, которым предстоит заменить ребенку мать, знакомы ему, переход от одних людей к другим происходит постепенно. Если в течение этого периода, когда ребенок разлучен с матерью, она несколько раз появляется, боль, испытываемая от разлуки с ней, каждый раз повторяется, но с каждым разом все менее и менее сильная.

Со временем чувство любви ребенка переходит на людей, заменяющих мать, которые к этому моменту уже хорошо знакомы ребенку. В этом случае не будет периода пустоты, в которой чувства ребенка направляются внутрь, и, следовательно, происходит потеря некоторых воспитательных достижений. Процесс регресса длится, пока ребенок не отказался от предыдущего объекта любви, не найдя нового. Двое наших детей по-своему выражали это состояние. Бертран (3 года 9 месяцев) сказал: «Ты мне не нравишься. Мне никто не нравится. Только я себе нравлюсь». Иван пяти лет восклицал: «Я ничей».

Матерям советуют навещать детей в течение первых двух недель после разлуки. Распространено мнение о том, что боль от разлуки в этом случае быстрее пройдет, причинив меньше вреда. В действительности, только быстрое, неподготовленное расставание ребенка с матерью таит в себе опасность появления патологических последствий. Затянутый процесс отделения ребенка от матери может быть более болезненным, так как у ребенка есть время отреагировать происходящее, прочувствовать свои ощущения, найти способ выражения своего состояния. Те проявления, которые не подвластны сознанию ребенка, могут нанести нормальному развитию ребенка огромный вред.

«Постепенная эвакуация»

Можно было бы возразить, что в критических условиях войны эти соображения не заслуживают внимания. И все же представляется возможным при составлении программы эвакуации опираться на психологическую сторону вопроса о «постепенной эвакуации».

Если эвакуировать детей младше пяти лет одних, без близких, как их старших братьев и сестер, они, по крайней мере, не должны находиться в более жестких условиях, чем старшие. Школьники, даже если они потеряли связь с домом, должны хотя бы сохранить отношения со школьными друзьями, учителями. Дети младше пяти лет, которых отправляют в приюты, попадают в неизвестность.

Кто-то, может быть, придумает план, по которому все маленькие дети могли бы находиться в приютах дневного пребывания. Они бы привязались к своим няням и воспитателям, знали бы людей, в обществе которых они проводят целые дни, живя при этом дома. В особо опасные периоды эти дневные приюты могли бы превращаться в приюты-интернаты, которые эвакуировались бы в полном составе. Матерям, которые отказываются расставаться со своими малышами, можно было бы предоставить возможность поехать с ними в качестве обслуживающего персонала. Опыт показывает, что в этих условиях небольшой процент матерей имеют желание остаться с детьми. При таких условиях процесс эвакуации перестал бы быть таким ужасным для маленьких детей, а патологические реакции в связи с этим встречались бы намного реже. Чтобы сохранить остатки отношений с родителями, насколько это возможно, и одновременно подготовить детей к возвращению домой после окончания войны, ограничения для посещения родителей должны быть незначительны или их вообще не должно быть. В наши детские дома родители приходили и приезжали, когда у них была возможность. Следует обеспечить их такой возможностью, так как это важно для физических и воспитательных потребностей ребенка.

Все же трудно придумать способ эвакуации младенцев. Если дети вынуждены расстаться в матерями в первые недели жизни, так как матерям нужно работать на военном производстве, лучше, если дети будут в яслях, расположенных вблизи фабрик, где матери могли бы оставить их. Но это опять же не решает проблемы пребывания детей в бомбоубежище во время опасности.

Если дети уезжают в дома-интернаты, эти приюты должны быть расположены как можно ближе к окраинам города, чтобы тем самым обеспечить родителей возможностью частого посещения детей. Для младенцев в детско-материнских отношениях еще нечего сохранять, нет воспоминаний, которые следует беречь. Ребенку предстоит познакомиться со своей матерью в часы или дни ее приходов в приют. Безусловно, при этом необходимо учитывать и соотносить частоту визитов со способностью ребенка удерживать воспоминания.

Литература

война психологический ребенок адаптация

1 Главы из книги: Freud A. & Burlingham D.T. War and Children. N.Y., 1943. Р. 37-88.

2. Источник: Берлингем Д.А. Фрейд Война и дети (перевод с английского Елены Уманской) // Развитие личности.-2004.-№3.- С.184-208.

Размещено на Allbest.ru