Хрестоматия по психологии
Психология как наука о поведении. Приятие (себя, других, природы): человек в поисках смысла. Общение и коммуникации: симпатии и притяжение. Психологическое определение личности, проблема "Я". Теория личности с позиций категориального анализа психологии.
| Рубрика | Психология |
| Вид | учебное пособие |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 07.07.2012 |
| Размер файла | 815,3 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Простейшей моделью этого процесса может служить, по Миду, психология детской игры. Сначала ребенок просто подражает поведению окружающих его людей. Он выступает то в роли воспитателя, делая кому-то замечания, то в роли воспитуемого - сам исполняет только что данные указания. Но эти сменяющиеся роли еще не интегрированы в определенную систему. В каждый данный момент ребенок представляет себя кем-то другим. Отсюда - внешняя непоследовательность его действий, которые можно понять, только зная, кем он себя в данный момент воображает и как он определяет свою роль. Он может воображать себя не только человеком, но и животным и даже неодушевленным предметом (например, паровозом). В отношениях с людьми ребенок не столько "принимает роль" другого (ставит себя на его место), сколько идентифицируется с ним, усваивая при этом и его отношение к себе, либо столь же однозначно приписывает другому свои собственные мотивы.
По мере усложнения игровой деятельности ребенка круг его "значимых других" расширяется, а его отношения с ними становятся все более избирательными. Это требует и более сложной внутренней регуляции поведения. Чтобы участвовать в коллективной игре (например, в футбол), ребенок должен усвоить целую систему правил, регулирующих отношения между игроками, и уметь сообразовать своп действия со всеми другими членами команды. Это значит, что он ориентируется уже не на Отдельных конкретных других, а па некоего "обобщенного другого". Овладеть ролью вратаря -значит усвоить правила игры и те ожидания (экспектации), которые предъявляются к вратарю всеми членами команды. Соответственно и самооценка себя в роли вратаря (хороший я вратарь или плохой) зависит от того, насколько данный индивид отвечает этим ожиданиям. Но эта закономерность существует не только в игре. Человек в принципе не может осознать и описать себя без помощи категорий, обозначающих его пол, возраст, социальную принадлежность, род занятий, семейное положение и т. д. Каждая такая характеристика ("мужчина", "взрослый", "учитель", "отец") обозначает занимаемую индивидом социальную позицию и связанную с этим систему взаимных ожиданий.
В концепции Мида "Я" предстает как производное от группового "Мы", которое оно косвенно включает в себя, причем содержание "Я" обусловлено уже не мнениями других людей, а реальными взаимоотношениями с ними, их совместной деятельностью. Кроме индивидуальных "значимых других" появляется обобщенный, "генерализованный другой", которым может быть не только семья или игровая группа, но и общество в целом. "Индивидуальное Я", подчеркивал Мид, по просто "включает" в себя отдельные социальные компоненты, но все оно целом "есть по самой сути своей социальная структура, вырастающая из социального опыта".
Описание личности и ее "Я" через групповые принадлежности и социальные роли, по сути дела, лишь переводит на язык психологии то, к чему давно уже пришли философы (вспомним гегелевскую схему перехода от единичного самосознания к всеобщему, фейербаховское обнаружение "Я" в "Ты" и, наконец, высказывание К. Маркса о Петре и Павле). Однако употребление термина "роль" в данном случае не следует истолковывать, что нередко случается, как прямое сведение личности к совокупности выполняемых ею социальных функций или, еще того хуже, к ложному, разыгрываемому поведению.
"Конечно, ребенок усваивает то, как он должен вести себя с мамой, скажем, что ее нужно слушаться, и он слушается, но можно ли сказать, что при этом он играет роль сына пли дочери? -- спрашивает известный советский психолог А. Н. Леонтьев. Столь же нелепо говорить, например, о "роли" полярного исследователя, "акцептированной" Нансеном: для него это не "роль", а миссия. Иногда человек действительно разыгрывает ту или иную роль, но она все же остается для него только "ролью", независимо от того, насколько она интернализирована. "Роль" - не личность, а, скорее, изображение, за которым она скрывается". Но если "роль", как следует из определения самого А. Н. Леонтьева, есть программа, "которая отвечает ожидаемому поведению человека, занимающего определенное место в структуре той или иной социальной группы", или "структурированный способ его участия в жизни общества", то она никак не может быть "изображением" лица. Иначе придется признать, что личность существует не только вне общества, но даже и вне своей собственной социальной деятельности. Ведь "структурированный способ участия в жизни общества" есть не что иное, как структура деятельности человека.
Источник этого противоречия лежит в логической подмене понятий, точнее, системы отсчета. Социальная психология, которую критикует А. Н. Леонтьев, рассматривает объективный процесс взаимодействия индивидов в обществе, выводя из него их самосознание. А. Н. Леонтьев же имеет в виду то, как сам индивид воспринимает и оценивает свои действия. Ребенок может быть искренне любящим и послушным или только притворяться таковым, и разница здесь весьма существенна. Но это не отменяет того, что существует определенное социальное определение детской роли, в свете которого оценивается поведение конкретного ребенка и которое не может не преломляться в его собственном самосознании ("я хороший, потому что слушаюсь маму").
"Ролевое" описание диалектики индивидуального и социального осуществляется на трех различных уровнях: в рамках безличной макросоциальной системы (социологический уровень), в рамках непосредственного межличностного взаимодействия (социально-психологический уровень) и в рамках индивидуальной мотивации (внутриличностный уровень).
В социологии, предметом исследования которой является социальная система, "социальная роль" понимается как безличная норма, функция, связанная с определенной социальной позицией и не зависящая от личных свойств занимающих эту позицию индивидов; "роль" учителя, инженера или отца семейства социологически задана общественным разделением труда и иными объективными процессами, не зависящими от воли отдельного индивида. Хотя требования, предъявляемые к человеку занимающему эту позицию, далеко не всегда формулируются так однозначно, как в воинском уставе или должностной инструкции, они тем не менее вполне объективны. Чтобы понять, к примеру, соотношение отцовской и материнской ролей в современной семье, надо учитывать прежде всего реальное разделение труда между мужчиной и женщиной, соотношение их семейных и внесемейных обязанностей, структуру семьи, способы воспитания детей и т. д. Мнения же конкретных мужчин и женщин по этому вопросу, при всей значимости индивидуальных вариаций, будут только отражением стереотипов массового сознания, за которыми в конечном счете стоят закономерности социальной структуры.
Социальная психология в известной мере оставляет эти макросоциальные отношения "за скобками", понимая "роль" как структуру непосредственного межличностного взаимодействия. Привычные нормы поведения неизбежно стандартизируются и подкрепляются системой взаимных ожиданий. От человека, который несколько раз проявил остроумие, ждут, что он и в дальнейшем будет развлекать своих товарищей, и эта "роль шутника" так или иначе включается в его "образ Я".
Наконец, при исследовании внутриличностных процессов словом "роль" обозначают определенный аспект, часть, сторону деятельности лица, называя ее в данном случае "интериоризованной", то есть усвоенной, вошедшей "внутрь" личности ролью. Внимание здесь акцентируется прежде всего на том, как сам индивид воспринимает, сознает и оценивает ту или иную свою функцию (деятельность), какое место занимает она в его "образе Я", какой личностный смысл он в нее вкладывает. "Интериоризованная роль" - это компонент самосознания, отношение личности к некоторому аспекту собственной деятельности.
Таким образом, понятие "социальная роль" как бы связывает деятельность личности и ее самосознание с функционированием социальной системы, причем отправной точкой здесь является не индивид, а социум. Но это разграничение в известной мере условно. Буржуазные социологи вслед за обыденным сознанием часто делят жизнедеятельность личности на две части, из которых одна - формальная, застывшая, мертвая - приписывается "безличному" миру социальных ролей, а вторая - "личная", эмоционально окрашенная - представляет то, чем индивид является "сам по себе", безотносительно к социальным условиям. В житейском обиходе сказать про человека; что он "исполняет роль" отца или учителя, все равно что сказать, что он "притворяется", что он "не настоящий" отец или учитель. Самому индивиду "ролевой" кажется только такая деятельность, которую он воспринимает как нечто более или менее внешнее, периферийное, условное, "разыгрываемое" для других, в отличие от "подлинного Я", без которого он просто не может себя представить. Но независимо от того, считает ли индивид свою работу ремеслом, призванием или даже миссией, хотя это весьма существенно для него самого, а также для морально-психологической оценки его как личности, социологически он во всех случаях исполняет определенную "профессиональную роль". И если энтузиастов на данный вид работы не находится, а обойтись без него общество не может, начинают действовать такие вполне объективные механизмы, как материальное стимулирование, государственное распределение специалистов и т. п.
Взаимопроникновение социально-ролевого и индивидуально-личностного начал можно наблюдать во всех сферах жизнедеятельности людей. - Возьмем, например, Марксов анализ процесса обмена. В принципе отношения покупателя и продавца совершенно безличны. Продавец - всего лишь персонифицированный товар (скажем, голова сахара), а покупатель - персонифицированные деньги (золото). "Как только голова сахара становится золотом, продавец становится покупателем. Эти определенные общественные роли вытекают отнюдь не из человеческой индивидуальности вообще, но из меновых отношений между людьми, производящими свои продукты в форме товаров. Отношения, существующие между покупателем и продавцом настолько не индивидуальны, что они оба вступают в них лишь поскольку отрицается индивидуальный характер их труда, именно поскольку он, как труд не индивидуальный, становится деньгами". Но эти безличные экономические роли не являются чем-то абсолютно противоположным индивидуальности, поскольку эти роли, как и эта индивидуальность, - продукт истории. "...Эти экономические буржуазные роли покупателя и продавца... суть необходимое выражение индивидуальности на основе определенной ступени общественного процесса производства".
И так обстоит дело не только в практике, но и в самосознании. Личность не может определить себя безотносительно к системе своих "социальных ролей"; она может сливаться, идентифицироваться с ними или отстраняться, дистанцироваться от них, даже противопоставлять себя им, но во всех случаях при определении своего "Я" они как бы служат для личности точкой отсчета.
Чем богаче структура жизнедеятельности индивида, чем шире круг его социальных принадлежностей, тем более сложным и дифференцированным будет его самосознание.
Во-первых, человек сталкивается с тем, что его разные обязанности и роли, например, профессиональные и семейные, не совпадают, а иногда и противоречат друг другу. Эти межролевые конфликты активизируют работу самосознания, побуждая личность иерархизировать разные аспекты своей жизнедеятельности, соподчинять их соответственно какой-то шкале ценностей.
Во-вторых, каждая "социальная роль" есть отношение, которое его участники могут определять по-разному (например, требования, предъявляемые к учителю школьной администрацией, коллегами, родителями и учениками, могут существенно расходиться). Эти внутриролевые конфликты предполагают необходимость самостоятельного, индивидуального определения собственной роли со всей вытекающей отсюда мерой ответственности.
В-третьих, неодинаково сами отношение индивида к выполняемым ролям: одни функции и виды деятельности переживаются и осознаются как органические, неотделимые от собственного "Я", другие - как более или менее внешние, периферийные, "искусственные". Степень психологического отчуждения индивида от своих "ролей" зависит от многих причин как социального, так и психологического характера.
Социально-психологический подход к личности, предложенный интеракционистами, несомненно, открыл новые перспективы для изучения проблемы "Я". Однако ему свойственна известная односторонность.
Как справедливо отмечал Л. С. Выготский, "личность становится для себя тем, что она есть в себе, через то, что она предъявляет для других... За всеми высшими функциями, их отношениями генетически стоят социальные отношения, реальные отношения людей". Функции самосознания Выготский называл "третичными" функциями, имея в виду, что они производны как от непосредственного социального общения личности, так и от ее уже интерноризованных и в этом смысле "вторичных" психических функций. Интеракционисты же видят преимущественно первое - непосредственное межличностное общение, оставляя в тени как биологические основы индивидуальности, так и более широкие социальные детерминанты, в частности предметное содержание деятельности личности.
Именно эти упущения интеракционизма и стали в первую очередь предметом критики со стороны марксистской социологической и психологической науки. Социологи-марксисты подчеркивают неправомерность сведения социальных детерминант личности и ее самосознания к непосредственному взаимодействию индивидов, необходимость учитывать разную объективную значимость, соподчиненность и "ранг" усваиваемых индивидом "ролей". Психологи же выступают против недооценки Мидом и его последователями эмоциональных предпосылок самосознания, телесных переживаний и самоощущений. Представители французской школы генетической психологии (Анри Баллон, Рене Заззо и его сотрудники) подчеркивают, что генезис самосознания, будучи в целом социальным процессом, имеет, однако, и биологические предпосылки, особенно заметные при изучении эмоциональных аспектов "Я" (самочувствие, самоощущение), в частности развития "чувства Я". Эта сторона дела особенно важна для понимания филогенеза самосознания.
Уяснение многогранности проблемы способствовало дальнейшей дифференциации тематики психологических исследований, посвященных генезису самосознания в целом и представлений индивида о самом себе1 Для обозначения данного явлении в психологической литературе используется целый ряд терминов: "идея Я", "образ Я", "понятие Я", "Я концепция". Одни авторы употребляют их как синонимы, другие пытаются установить их иерархию по степени обобщенности и устойчивости: "образ Я" обозначает нечто зависящее от ситуации, "понятие Я" мыслится как устойчивая структура самосознания и т. д. Поскольку возможность строгого разграничения смысла этих терминов представляется сомнительной, для обозначения представлений индивида о самом себе в дальнейшем изложении мы будем пользоваться собирательным термином "образ Я"., а также совершенствованию их методологии и техники.
Г. М. Андреева
ОБЩЕНИЕ И МЕЖЛИЧНОСТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ Г.М. Андреева. Социальная психология. М.: Асток-Пресс, 1998. С. 89-99.
Место и природа межличностных отношений
Теперь принципиально важно уяснить себе место этих межличностных отношений в реальной системе жизнедеятельности людей.
В социально-психологической литературе высказываются различные точки зрения на вопрос о том, где “расположены” межличностные отношения, прежде всего относительно системы общественных отношений. Иногда их рассматривают в одном ряду с общественными отношениями, в основании их, или, напротив, на самом верхнем уровне (Кузьмин Е. С. Основы социальной психологии. Л., ЛГУ, 1967. С. 146), в других случаях -- как отражение в сознании общественных отношений (Платонов К, К. О системе психологии. М., 1974. С. 30) и т. д. Нам представляется (и это подтверждается многочисленными исследованиями), что природа межличностных отношений может быть правильно понята, если их не ставить в один ряд с общественными отношениями, а увидеть в них особый ряд отношений, возникающий внутри каждого вида общественных отношений, не вне их (будь то “ниже”, “выше”, “сбоку” или как-либо еще). Схематически это можно представить как сечение особой плоскостью системы общественных отношений: то, что обнаруживается в этом “сечении” экономических, социальных, политических и иных разновидностей общественных отношений, и есть межличностные отношения (рис. 1.1).
Рис. 1.1. Межличностные отношения и общественные отношения
При таком понимании становится ясным, почему межличностные отношения как бы “опосредствуют” воздействие на личность более широкого социального целого. В конечном счете межличностные отношения обусловлены объективными общественными отношениями, но именно в конечном счете. Практически оба ряда отношений даны вместе, и недооценка второго ряда препятствует подлинно глубокому анализу отношений и первого ряда.
Существование межличностных отношений внутри различных форм общественных отношений есть как бы реализация безличных отношений в деятельности конкретных личностей, в актах их общения и взаимодействия.
Вместе с тем в ходе этой реализации отношения между людьми (в том числе общественные) вновь воспроизводятся. Иными словами, это означает, что в объективной ткани общественных отношений присутствуют моменты, исходящие из сознательной воли и особых целей индивидов. Именно здесь и сталкиваются непосредственно социальное и психологическое. Поэтому для социальной психологии постановка этой проблемы имеет первостепенное значение.
Предложенная структура отношений порождает важнейшее следствие. Для каждого участника межличностных отношений эти отношения могут представляться единственной реальностью вообще каких бы то ни было отношений. Хотя в действительности содержанием межличностных отношений в конечном счете является тот или иной вид общественных отношений, т. е. определенная социальная деятельность, но содержание и тем более их сущность остаются в большой мере скрытыми. Несмотря на то что в процессе межличностных, а значит, и общественных отношений люди обмениваются мыслями, сознают свои отношения, это осознание часто не идет далее знания того, что люди вступили в межличностные отношения.
Отдельные моменты общественных отношений представляются их участникам лишь как их межличностные взаимоотношения: кто-то воспринимается как “злой преподаватель”, как “хитрый торговец” и т. д. На уровне обыденного сознания, без специального теоретического анализа дело обстоит именно таким образом. Поэтому и мотивы поведения часто объясняются этой, данной на поверхности, картиной отношений, а вовсе не действительными объективными отношениями, стоящими за этой картиной. Все усложняется еще и тем, что межличностные отношения есть действительная реальность общественных отношений: вне их нет где-то “чистых” общественных отношений. Поэтому практически во всех групповых действиях участники их выступают как бы в двух качествах: как исполнители безличной социальной роли и как неповторимые человеческие личности. Это дает основание ввести понятие “межличностная роль” как фиксацию положения человека не в системе общественных отношений, а в системе лишь групповых связей, причем не на основе его объективного места в этой системе, а на основе индивидуальных психологических особенностей личности. Примеры таких межличностных ролей хорошо известны из обыденной жизни: про отдельных людей в группе говорят, что он “рубаха-парень”, “свой в доску”, “козел отпущения” и т. д. Обнаружение личностных черт в стиле исполнения социальной роли вызывает в других членах группы ответные реакции, и, таким образом, в группе возникает целая система межличностных отношений (Шибутани, 1968).
Природа межличностных отношений существенно отличается от природы общественных отношений: их важнейшая специфическая черта -- эмоциональная основа. Поэтому межличностные отношения можно рассматривать как фактор психологического “климата” группы. Эмоциональная основа межличностных отношений означает, что они возникают и складываются на основе определенных чувств, рождающихся у людей по отношению друг к другу. В отечественной школе психологии различаются три вида, или уровня эмоциональных проявлений личности: аффекты, эмоции и чувства. Эмоциональная основа межличностных отношений включает все виды этих эмоциональных проявлений.
Однако в социальной психологии обычно характеризуется именно третий компонент этой схемы -- чувства, причем термин употребляется не в самом строгом смысле. Естественно, что “набор” этих чувств безграничен. Однако все их можно свести в две большие группы:
1) конъюнктивные -- сюда относятся разного рода сближающие людей, объединяющие их чувства. В каждом случае такого отношения другая сторона выступает как желаемый объект, по отношению к которому демонстрируется готовность к сотрудничеству, к совместным действиям и т.д.;
2) дизъюнктивные чувства -- сюда относятся разъединяющие людей чувства, когда другая сторона выступает как неприемлемая, может быть, даже как фрустрирующий объект, по отношению к которому не возникает желания к сотрудничеству и т. д. Интенсивность того и другого рода чувств может быть весьма различной. Конкретный уровень их развития, естественно, не может быть безразличным для деятельности групп.
Вместе с тем анализ лишь этих межличностных отношений не может считаться достаточным для характеристики группы: практически отношения между людьми не складываются лишь на основе непосредственных эмоциональных контактов. Сама деятельность задает и другой ряд отношений, опосредованных ею. Поэтому-то и является чрезвычайно важной и трудной задачей социальной психологии одновременный анализ двух рядов отношений в группе: как межличностных, так и опосредованных совместной деятельностью, т. е., в конечном счете, стоящих за ними общественных отношений.
Общение в системе межличностных и общественных отношений
Анализ связи общественных и межличностных отношений позволяет расставить правильные акценты в вопросе о месте общения во всей сложной системе связей человека с внешним миром. Однако прежде необходимо сказать несколько слов о проблеме общения в целом. Решение этой проблемы является весьма специфичным в рамках отечественной социальной психологии. Сам термин “общение” не имеет точного аналога в традиционной социальной психологии не только потому, что не вполне эквивалентен обычно употребляемому английскому термину “коммуникация”, но и потому, что содержание его может быть рассмотрено лишь в понятийном словаре особой психологической теории, а именно теории деятельности. Конечно, в структуре общения, которая будет рассмотрена ниже, могут быть выделены такие его стороны, которые описаны или исследованы в других системах социально-психологического знания. Однако суть проблемы, как она ставится в отечественной социальной психологии, принципиально отлична.
Оба ряда отношений человека -- и общественные, и межличностные, -- раскрываются, реализуются именно в общении. Таким образом, корни общения -- в самой материальной жизнедеятельности индивидов. Общение же и есть реализация всей системы отношений человека. “В нормальных обстоятельствах отношения человека к окружающему его предметному миру всегда опосредованы его отношением к людям, к обществу” (Леон-тьев А. А. Общение как объект психологического исследования // Методологические проблемы социальной психологии, 1975. С. 289), т. е. включены в общение. Здесь особенно важно подчеркнуть ту мысль, что в реальном общении даны не только межличностные отношения людей, т. е. выявляются не только их эмоциональные привязанности, неприязнь и прочее, но в ткань общения воплощаются и общественные, т. е. безличные по своей природе отношения. Многообразные отношения человека не охватываются только межличностным контактом: положение человека за узкими рамками межличностных связей, в более широкой социальной системе, где его место определяется не ожиданиями взаимодействующих с ним индивидов, также требует определенного построения системы его связей, а этот процесс может быть реализован тоже только в общении. Вне общения просто немыслимо человеческое общество. Общение выступает в нем как способ цементирования индивидов и вместе с тем как способ развития самих этих индивидов. Именно отсюда и вытекает существование общения одновременно и как реальности общественных отношений, и как реальности межличностных отношений. По-видимому, это и дало возможность Сент-Экзюпери нарисовать поэтический образ общения как “единственной роскоши, которая есть у человека”.
Естественно, что каждый ряд отношений реализуется в специфических формах общения. Общение как реализация межличностных отношений -- процесс, более изученный в социальной психологии, в то время как общение между группами скорее исследуется в социологии. Общение, в том числе в системе межличностных отношений, вынуждено совместной жизнедеятельностью людей, поэтому оно необходимо осуществляется при самых разнообразных межличностных отношениях, т. е. дано и в случае положительного, и в случае отрицательного отношения одного человека к другому. Тип межличностных отношений не безразличен к тому, как будет построено общение, но оно существует в специфических формах, даже когда отношения крайне обострены. То же относится и к характеристике общения на макроуровне как реализации общественных отношений. И в этом случае, общаются ли между собой группы или индивиды как представители социальных групп, акт общения неизбежно должен состояться, вынужден состояться, даже если группы антагонистичны. Такое двойственное понимание общения -- в широком и узком смысле слова -- вытекает из самой логики понимания связи межличностных и общественных отношений. В данном случае уместно апеллировать к идее Маркса о том, что общение -- безусловный спутник человеческой истории (в этом смысле можно говорить о значении общения в “филогенезе” общества) и вместе с тем безусловный спутник в повседневной деятельности, в повседневных контактах людей (см. А. А. Леонтьев. Психология общения. Тарту, 1973). В первом плане можно проследить историческое изменение форм общения, т. е. изменение их по мере развития общества вместе с развитием экономических, социальных и прочих общественных отношений. Здесь решается труднейший методологический вопрос: каким образом в системе безличных отношений фигурирует процесс, по своей природе требующий участия личностей? Выступая представителем некоторой социальной группы, человек общается с другим представителем другой социальной группы и одновременно реализует два рода отношений: и безличные, и личностные. Крестьянин, продавая товар на рынке, получает за него определенную сумму денег, и деньги здесь выступают важнейшим средством общения в системе общественных отношений. Вместе с тем этот же крестьянин торгуется с покупателем и тем самым “личностно” общается с ним, причем средством этого общения выступает человеческая речь. На поверхности явлений дана форма непосредственного общения -- коммуникация, но за ней стоит общение, вынуждаемое самой системой общественных отношений, в данном случае отношениями товарного производства. При социально-психологическом анализе можно абстрагироваться от “второго плана”, но в реальной жизни этот “второй план” общения всегда присутствует. Хотя сам по себе он и является предметом исследования главным образом социологии, и в социально-психологическом подходе он также должен быть принят в соображение.
Единство общения и деятельности
Однако при любом подходе принципиальным является вопрос о связи общения с деятельностью. В ряде психологических концепций существует тенденция к противопоставлению общения и деятельности. Так, например, к такой постановке проблемы в конечном счете пришел Э. Дюркгейм, когда, полемизируя с Г. Тардом, он обращал особое внимание не на динамику общественных явлений, а на их статику. Общество выглядело у него не как динамическая система действующих групп и индивидов, но как совокупность находящихся в статике форм общения. Фактор общения в детерминации поведения был подчеркнут, но при этом была недооценена роль преобразовательной деятельности: сам общественный процесс сводился к процессу духовного речевого общения. Это дало основание А. Н. Леонтьеву заметить, что при таком подходе индивид предстает скорее “как общающееся, чем практически действующее общественное существо” (Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М., 1972. С. 271).
В противовес этому в отечественной психологии принимается идея единства общения и деятельности. Такой вывод логически вытекает из понимания общения как реальности человеческих отношений, предполагающего, что любые формы общения включены в специфические формы совместной деятельности: люди не просто общаются в процессе выполнения ими различных функций, но они всегда общаются в некоторой деятельности, “по поводу” нее. Таким образом, общается всегда деятельный человек: его деятельность неизбежно пересекается с деятельностью других людей. Но именно это пересечение деятельностей и создает определенные отношения деятельного человека не только к предмету своей деятельности, но и к другим людям. Именно общение формирует общность индивидов, выполняющих совместную деятельность. Таким образом, факт связи общения с деятельностью констатируется так или иначе всеми исследователями.
Однако характер этой связи понимается по-разному. Иногда деятельность и общение рассматриваются не как параллельно существующие взаимосвязанные процессы, а как две стороны социального бытия человека, его образа жизни (Ломов Б. ф. Общение и социальная регуляция поведения индивида //Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М., 1976. С. 130). В других случаях общение понимается как определенная сторона деятельности: оно включено в любую деятельность, есть ее элемент, в то время как саму деятельность можно рассматривать как условие общения (А. Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. С. 289). Наконец, общение можно интерпретировать как особый вид деятельности. Внутри этой точки зрения выделяются две ее разновидности: в одной из них общение понимается как коммуникативная деятельность, или деятельность общения, выступающая самостоятельно на определенном этапе онтогенеза, например, у дошкольников и особенно в подростковом возрасте (Эльконин, 1991). В другой -- общение в общем плане понимается как один из видов деятельности (имеется в виду прежде всего речевая деятельность), и относительно нее отыскиваются все элементы, свойственные деятельности вообще: действия, операции, мотивы и пр. (А. А. Леонтьев. Общение как объект психологического исследования //Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975. С. 122).
Вряд ли очень существенно выяснять достоинства и сравнительные недостатки каждой из этих точек зрения: ни одна из них не отрицает самого главного -- несомненной связи между деятельностью и общением, все признают недопустимость их отрыва друг от друга при анализе. Тем более что расхождение позиций гораздо более очевидно на уровне теоретического и общеметодологического анализа. Что касается экспериментальной практики, то в ней у всех исследователей гораздо больше общего, чем различного. Этим общим и являются признание факта единства общения и деятельности и попытки зафиксировать это единство.
Выделение предмета общения не должно быть понято вульгарно: люди общаются не только по поводу той деятельности, с которой они связаны. Ради выделения двух возможных поводов общения в литературе разводятся понятия “ролевого” и “личностного” общения. При некоторых обстоятельствах это личностное общение по форме может выглядеть как ролевое, деловое, “предметно-проблемное” (Хараш А. У. К определению задач и методов социальной психологии в свете принципа деятельности //Теоретические и методологические проблемы социальной психологии. М., 1977. С. 30). Тем самым разведение ролевого и личностного общения не является абсолютным. В определенных отношениях и ситуациях и то, и другое сопряжено с деятельностью.
Идея “вплетенности” общения в деятельность позволяет также детально рассмотреть вопрос о том, что именно в деятельности может конституировать общение. В самом общем виде ответ может быть сформулирован так, что посредством общения деятельность организуется и обогащается. Построение плана совместной деятельности требует от каждого ее участника оптимального понимания ее целей, задач, уяснения специфики ее объекта и даже возможностей каждого из участников. Включение общения в этот процесс позволяет осуществить “согласование” или “рассогласование” деятельностей индивидуальных участников (А. А. Леонтьев. Общение как объект психологического исследованиям //Методологические проблемы социальной психологии. М., 1975. С. 116).
Это согласование деятельностей отдельных участников возможно осуществить благодаря такой характеристике общения, как присущая ему функция воздействия, в которой и проявляется “обратное влияние общения на деятельность” (Андреева Г. М., Яноушек Я. Взаимосвязь общения и деятельности //Общение и оптимизация совместной деятельности. М., 1987). Специфику этой функции мы выясним вместе с рассмотрением различных сторон общения. Сейчас же важно подчеркнуть, что деятельность посредством общения не просто организуется, но именно обогащается, в ней возникают новые связи и отношения между людьми.
Структура общения
Учитывая сложность общения, необходимо каким-то образом обозначить его структуру, чтобы затем возможен был анализ каждого элемента. К структуре общения можно подойти по-разному, как и к определению его функций. Мы предлагаем характеризовать структуру общения путем выделения в нем трех взаимосвязанных сторон: коммуникативной, интерактивной и перцептивной. Структура общения может быть схематично изображена следующим образом (рис. 1.2).
Рис. 1.2. Структура общения
Коммуникативная сторона общения, или коммуникация в узком смысле слова, состоит в обмене информацией между общающимися индивидами. Интерактивная сторона заключается в организации взаимодействия между общающимися индивидами, т. е. в обмене не только знаниями, идеями, но и действиями. Перцептивная сторона общения означает процесс восприятия и познания друг друга партнерами по общению и установления на этой основе взаимопонимания. Естественно, что все эти термины весьма условны. Иногда в более или менее аналогичном смысле употребляются и другие. Например, в общении выделяются три функции: информационно-коммуникативная, регуляционно-коммуникативная, аффективно-коммуникативная (Ломов Б. Ф. Общение и социальная регуляция поведения индивида //Психологические проблемы социальной регуляции поведения. М., 1976. С. 85). Задача заключается в том, чтобы тщательно проанализировать, в том числе на экспериментальном уровне, содержание каждой из этих сторон, или функций. Конечно, в реальной действительности каждая из этих сторон не существует изолированно от двух других, и выделение их возможно лишь для анализа, в частности, для построения системы экспериментальных исследований. Все обозначенные здесь стороны общения выявляются в малых группах, т. е. в условиях непосредственного контакта между людьми. Отдельно следует рассмотреть вопрос о средствах и механизмах воздействия людей друг на друга и в условиях их совместных массовых действий, что должно быть предметом специального анализа, в частности, при изучении психологии больших групп и массовых движений.
А. Добрович
СИСТЕМАТИКА ОБЩЕНИЯ А. Добрович. Общение: наука и искусство. М.: АОЗТ “Яуза”, 1996. С. 53-65. 71-75.
1) Общая модель
При построении общей модели коммуникации целесообразно воспользоваться схемой Р. Якобсона (1964 г.):
где А -- “адресант”, Б -- “адресат” информации.
Связь может быть непосредственной (в общении людей -- речь и жестикуляция в широком смысле слова, включая, например, “вокальные жесты”; интонации) или опосредованной (телефон, телетайп и т. п.).
Код -- правила языка (или “пучка” языков), используемого для передачи сообщения; контекст -- заранее заданное “смысловое поле”, в котором сообщение становится информативным.
2) Контакт
Под “контактом” понимается случай коммуникации с обратной связью:
Именно так, как “взаимную направленность” партнеров, понимает “контакт” К. Бюллер (1927 г.). Для него контакт -- “процесс согласованных соизменений поведения”.
Адресант не только сообщает информацию, но и получает ответную. Иными словами, адресант, сделав сообщение, становится адресатом; тот, получив сообщение, становится адресантом. Этот процесс может продолжаться сколь угодно долго.
С нашей точки зрения, понятие “формального” (или “неформального”) общения применимо именно к контакту, а не к коммуникации вообще. “Формальным общением” мы будем называть контакт, на который наложены те или иные ограничения. Смысл этого определения будет раскрыт в дальнейшем. Пока же продолжим рассмотрение контакта.
3) Единица контакта
Единицей контакта естественно считать простейший случай:
А передает Б один “коммуникативный стимул” (или “коммуникат”) и получает один ответный; Б получает один стимул и передает один в ответ; происходит “обмен” коммуникатами. Следуя психотерапевту Э. Берне (1964 г.), назовем такой обмен “трансакцией”.
Примеры. А смерил Б презрительным взглядом. Тот демонстративно отвернулся -- произошла трансакция. То же самое, но Б попросту смотрел в другую сторону и не заметил знака презрения, -- трансакция не состоялась (контакта не было). А сообщил Б некую новость, Б улыбнулся, не сказав ни слова, -- трансакция, тем не менее, имела место, так как улыбка -- это “жест”, коммуникативный стимул. А в качестве актера произнес эффектную реплику, зрительный зал (в качестве адресата) затаил дыхание -- трансакция состоялась. То же -- если публика возмущенно зашикала, расхохоталась или разразилась аплодисментами. Человеческие трансакции почти всегда предполагают использование нескольких кодов одновременно, т. е. “пучка” языков. Язык слов сочетается с языком пауз, интонаций, поз и мимики.
4) Содержание коммуникативного стимула
Как видно из только что приведенных примеров, коммуникат способен нести как элементарную, так и сверхсложную информацию. Пример элементарной -- так называемое “поглаживание”: информация о принадлежности к одной общности, о благожелательном отношении к партнеру. Пример сверхсложной информации -- словесно-музыкально-пантомимическая передача мистического опыта жрецом или шаманом.
Особо выделим “эмоциональный радикал” коммуникативного стимула. Если элементарный “положительный” стимул мы согласимся, по Берне, называть “поглаживанием”, то элементарный “отрицательный” стимул заслуживает названия “пинка”, “укуса” или “укола”. “Укол” предпочтительнее с точки зрения стиля.
5) Партнеры контакта. Маски
Дальнейшая разработка схемы касается партнеров контакта. Поскольку речь идет о людях, каждый из них располагает:
а) набором масок для “безличной” коммуникации;
6) личностью для “межличностной” коммуникации. Обратимся теперь к контакту масок.
Маска -- это совокупность знаков (речевых, жестовых), подача которых обеспечивает “гладкое” и безопасное взаимодействие в человеческой группе. Примеры: маска вежливости. В общественном месте отсутствие такой маски (злобное или рассеянное выражение лица, грубый тон, чересчур громкий смех и т. п.) влечет за собой санкции группы: нарекания, насмешки, агрессивность. И в то же время появиться в маске вежливости среди подвыпивших гуляк -- значит вызвать их раздражение или обиду; здесь требуется другая маска: доброжелательства или лояльного невмешательства. Маска скорби подходит для похорон, но не для свадьбы и т. д. Люди меняют маски почти автоматически, по обстоятельствам.
Если в общении партнеров допускается только контакт масок, т. е. накладывается ограничение на участие личностей в беседе, то перед нами первый случай формального общения.
Указанное ограничение может быть разным по своей природе. Отметим четыре типа ограничений, накладываемых на контакт. а) Конвенциональные ограничения. В данной социальной группе существует “конвенция” -- обычай, согласно которому в автобусе не принято задавать вопросы личного характера случайному спутнику (“Вы, должно быть, сегодня плохо спали?”) или сообщать что-либо из своей личной сферы (“Знаете, я разочаровался в жизни”). Приняты лишь безличные коммуникативные стимулы типа: “Разрешите? -- Пожалуйста”, “Извините! -- Ничего страшного” и т. п. Конвенция, следовательно, вынуждает партнеров к “безличному” контакту, к общению масок.
б) Ситуативные ограничения. Они близки к конвенциональным. Здесь выделяются особые ситуации, в которых участие личностей как партнеров контакта лишь “портит” дело. Примеры: церемониал сдачи смены или развода караула, чайная церемония у японцев и т. п.
в) Эмоциональные ограничения. Партнеры общения эмоционально холодны или враждебны друг к другу и, стремясь предотвратить конфликт, пользуются в контакте исключительно масками.
г) Насильственные ограничения. Один из партнеров, возможно, готов к межличностному общению, но другой по тем или иным причинам пресекает эти попытки, надевая маску и вынуждая сделать то же самое своего собеседника. Ограничения этого рода, как видим, отличаются от эмоциональных лишь некоторыми нюансами.
Ограничения контакта, по Д. С. Парыгину (1970), создают “психологические барьеры между людьми”, заменяя подлинное общение “стереотипами”, “стандартными поведенческими реакциями”.
Любой случай контакта масок может быть объяснен перечисленными ограничениями или их сочетанием.
6) Личность и позиция личности в контакте
Личность -- структура чрезвычайной сложности, и мы будем рассматривать ее лишь в частных аспектах, имеющих наибольшее значение в контакте. Человек как “коммуникант” располагает по крайней мере тремя личностными позициями. Они, по мнению Э. Берне, сосуществуют в рамках одной и той же личности, дополняя друг друга.
а) Позиция ребенка, “дитяти” (позиция Д). Сохраняется от раннего возраста. Сосредоточивает в себе сильные и слабые стороны детской натуры. К “сильным”, видимо, следует отнести раскованность, творческие порывы, импульсивную жизнерадостность, фантазию, любопытство. К “слабым” -- пугливость, неуверенность, беспомощность, доверчивость, несдержанность.
б) Позиция родителя (позиция Р). Усваивается в детстве за счет обожания старших и подражания им. Ее сильные стороны: уверенность в правоте моральных требований, способность к авторитетному тону, к покровительству и защите слабого. Менее привлекательные черты: безапелляционность, догматизм, сознание превосходства и права “карать”.
в) Позиция взрослого (позиция В). Расчет действий, контроль над ними, трезвость в оценках, понимание относительности догм. При этом излишний скептицизм, скованность (недостаток спонтанности), бедность фантазии, недооценка эмоциональной стороны жизни.
Будь человек лишен какой-либо из этих позиций, его поведение стало бы “неадаптивным”: либо слишком жестким, либо слишком рыхлым и безалаберным. Однако в некоторую единицу времени (по ходу контакта) ведущей является какая-то одна из позиций; в следующий момент может возобладать другая.
Из сказанного следует, что в контакте участвуют фактически не двое, а шестеро партнеров:
Адресант Адресат
Р Р
В В
Д Д
Это обстоятельство требует более подробной систематики трансакций. Они подразделяются следующим образом:
7) Взаимодополняющие трансакции
Коммуникативный стимул посылается адресантом с позиции Х и принимается адресатом в позиции У; ответный стимул посылается с позиции У для его приема партнером в позиции X.
I
Иванов. Что стало с молодыми людьми? Они совсем распустились.
Петров. Да, в их годы мы были поскромнее.
В этом примере коммуникативный стимул посылается с позиции родителя(слева направо, что обозначено стрелкой). Стимул адресован “родительской” же позиции партнера. Партнер отвечает именно с этой позиции (стрелка справа налево).
II
Преподаватель. Каким образом у вас получилось трехзначное число?
Студент. Ах, да: я забыл извлечь квадратный корень.
III
Счетовод. А не сорваться ли нам в бар, пока нет начальства?
Бухгалтер. Только скорее: умираю -- пива хочу.
Примеры I, II и III можно, как иногда делают в режиссуре, назвать “пристройкой партнеров рядом”.
IV
Иванов. По-моему, вам следовало бы уступить место вон той пожилой даме.
Петров. Вы правы (уступает место). ,
Вариант: К сожалению, я болен и едва держусь на ногах. Надеюсь, дама извинит меня.
V
Иванов. Как вам не стыдно сидеть, когда рядом стоит пожилая женщина?
Петров. Простите, пожалуйста, я просто не заметил. Задумался, знаете...
Вариант: Что вы пристали? Кто вы такой, чтобы мне указывать?;
VI
Сидорова. Проводите меня: у нас в подъезде всегда толкутся пьяные.
Иванов. Ну, конечно, провожу.
VII
Петров. Вы так опытны -- научите, как мне жить дальше.
Иванов. Прежде всего вам надо отдохнуть и успокоиться.
Вариант: Вечно вы ноете и ждете совета от других!
Примеры IV и V для партнера слева являются “пристройкой сверху”; примеры VI и VII для партнера слева являются “пристройкой снизу”.
Нередко подобные трансакции являются фиксированными. Например, светская беседа малознакомых пенсионеров может ограничиваться трансакциями Р--Р (см. I). Деловая беседа или дипломатический прием требуют фиксированных трансакций В--В (см. II). В ситуации пикника или костюмированного бала фиксируются трансакции Д--Д (см. III), другие же считаются неуместными. Отношения между преподавателем и студентом предписывают трансакции в позициях Р--В (см. IV), а между учительницей и школьниками -- Р--Д (см. V). Для женщин естественны (и желательны) трансакции с мужчиной типа В--Р (см. VI) или даже Д--Р (см. VII). Трансакции типа Д--Р постоянно возникают между пациентом и психотерапевтом, причем смена взаимной позиции в ходе контактов считалась до последнего времени запрещенной.
Если контакт масок мы определили как первый случай формального общения, то при фиксированных трансакциях мы сталкиваемся со вторым случаем; здесь действует ограничение, налагаемое на смену позиций. Как и в предыдущем случае, ограничение может быть по своей природе конвенциональным, ситуативным, эмоциональным, насильственным или смешанным.
8) Трансакции без взаимодополнения
Здесь ответный стимул партнера либо поступает не с той позиции, куда был направлен исходный стимул, либо адресован не к той позиции, с которой этот исходный стимул посылался.
VIII
Иванов. Что стало с молодыми людьми? Они совсем распустились.
Петров. Вспомните: когда мы были молодыми, наши родители говорили то же самое.
IX
Счетовод. А не сорваться ли нам в кино, пока нет начальства?
Бухгалтер. Стыдитесь, вы на работе!
Случаи типа VIII и IX мы называем трансакциями без взаимодополнения, но “с учетом адреса”. Действительно: правый партнер в этих примерах отвечает не с той позиции, с какой ожидалось, но адресуется к исходной позиции левого партнера.
Х
Счетовод. А не сорваться ли нам в кино, пока нет начальства?
Бухгалтер. Будьте добры, передайте мне ведомость за июль месяц.
XI
Муж. Тебе не попадались на глаза мои запонки?
Жена. Вечно ты все теряешь, не можешь без няньки!
Случаи типа Х и XI -- это трансакции “без учета адреса”. В самом деле: правый партнер не только отвечает с неожиданной позиции, но и адресуется не к исходной позиции левого партнера.
Случай XI изображает так называемую “перекрестную” трансакцию. Вот еще примеры такого же типа.
XII
Муж. Тебе не попадались на глаза мои запонки?
Жена. Вечно ты ко мне придираешься? Почему я обязана все помнить?
XIII
Семен. Возьми-ка, брат, сумку, да сходи за хлебом.
Степан. Лень от дивана оторваться? Возьми да сходи сам!
Перекрестные трансакции сплошь и рядом означают ссору партнеров. Вообще трансакции без взаимодополнения обычно содержат болезненный “укол” хотя бы для одного из участников контакта.
Если трансакциями типа VIII -- XIII определяется весь ход контакта, т.е. ограничение накладывается на какую бы то ни было взаимодополняемость, перед нами третий случай формального общения. Мы назовем такое общение “конфликтным”. Характер ограничения чаще всего эмоциональный или насильственный.
И однако, если ограничение накладывается на какой-либо из двух “эмоциональных радикалов” коммуникативного стимула, то это -- четвертый случай формального общения. Речь идет о запрете “уколов” (салонное щебетание, где позволены только взаимные поглаживания) или о запрете поглаживаний (традиционная пикировка партнеров, которым предписано выступать только в роли оппонентов друг друга; предельный случай -- Монтекки и Капулетти).
9) Скрытые трансакции
Коммуникативный стимул может состоять из двух (или трех) сообщений, каждое из которых адресовано разным позициям партнера. То сообщение, которое в наибольшей мере соответствует “конвенциям” и контексту беседы, считается явным; другое же оказывается “скрытым”, косвенным.
XIV
Иванов. Зайдемте ко мне, я живу один. Выпьем горячего чайку... (Вы мне очень нравитесь.) Здесь и далее фраза, взятая в скобки, может быть “произнесена” либо про себя, либо особой интонацией, взглядом, мимикой.
Петрова. Да, это было бы кстати -- согреться чаем... (Вы мне тоже.)
XV
Петров. Сейчас я предоставлю вам слово. (Я вижу, вы сгораете от нетерпения покрасоваться на трибуне.)
Иванов. Гм! (Могу вообще не выступать, если вы намерены сделать из меня посмешище.)
XVI
Петров. Сейчас я предоставлю вам слово. (Воображаю себе, как вы с ними расправитесь!)
Иванов. Отлично! (Можете не беспокоиться, уж я-то задам им перцу.)
XVII
Продавец. Этот термос подошел бы вам больше всех... (Только не знаю, можете ли вы себе позволить такие расходы.)
Покупательница. Я беру его, это как раз то, что мне надо.
Скрытые трансакции в примерах XV, XVI и XVII носят явно провоцирующий характер. Однако в ряде случаев такая провокация не является намеренной. Если вернуться к перекрестным трансакциям примеров XI, XII и XIII, то, строго говоря, это скорее всего случаи непреднамеренных провокаций. Картина здесь, видимо, такова.
Х1а
Муж. Тебе не попадались мои запонки? (Извини, дорогая, что отвлекаю тебя, я так рассеян.)
Подобные документы
Обзор основных этапов формирования отечественной психологии в трудах Божовича Л.И., Леонтьева А.Н., Рубинштейна С.Л. и Узнадзе Д.Н. Рассмотрение теории личности с позиций категориального анализа психологии. Изучение онтологической модели личности.
курсовая работа [57,0 K], добавлен 30.12.2011Личность как предмет гуманистической психологии. Гуманистическая теория Эриха Фромма: свобода и экзистенциальные потребности человека. Психология Абрахама Маслоу: иерархия мотивов, самоактуализация и творчество человека. Виктор Франкл о смысле жизни.
реферат [19,0 K], добавлен 17.09.2008Проблема человека и личности в отечественной психологии. Гуманистические и духовно-ориентированные теории личности. Исследование учения австрийского врача-психиатра З. Фрейда, индивидуальной психологии А. Адлера и аналитической психологии К.Г. Юнга.
реферат [64,5 K], добавлен 29.06.2010Теория черт личности Р. Кеттела. "Шестнадцать личновнстных факторов". Черты личности, предсказуемые психологические характеристики. Теория типов личности Ганса Айзенка. Психология личности в теории Г. Олпорта. "Человек - это объектиая реальность".
реферат [16,8 K], добавлен 29.09.2008Основные этапы развития психологии как науки: психология, как наука о душе, как наука о сознании, науки о поведении, а также, как наука, изучающая объективные закономерности, проявления и механизмы психики. Выделение психологии в самостоятельную науку.
презентация [153,2 K], добавлен 24.09.2019- Личность Алексея Николаевича Леонтьева: человек в мире и мир в человеке (проблема психологии смысла)
Кризис методологических оснований в психологии. Разрушение основополагающих и в предыдущий период весьма четких бинарных оппозиций. Интерес к проблеме смысла. Введение А.Н. Леонтьевым понятия смысла. Построение общепсихологической концепции смысла.
презентация [5,6 M], добавлен 31.08.2013 Проблемы смысла жизни, общения, любви и одиночества. Категории и положения экзистенциального направления в психологии, краткий обзор общепсихологических теорий и методологических основ психологической практики Виктора Франкла и Джеймса Бюджентала.
реферат [31,0 K], добавлен 15.04.2009Исследование личности в социальной психологии. Формирование и развитие психолого-социологических концепций личности. Основные противоречия социальной психологии личности. Механизмы социальной регуляции поведения личности, институты социализации.
курсовая работа [44,4 K], добавлен 15.05.2015Становление психологии как науки от античности до наших дней: 1) психология как наука о душе; 2) как наука о сознании; 3) психология как наука о поведении; 4) психология как наука, изучающая объективные закономерности, проявления и механизмы психики.
реферат [38,1 K], добавлен 28.11.2010Соотношение понятий: человек, индивид, индивидуальность, личность. Общее и индивидуальное в психике человека. Проблема личности в отечественной и зарубежной психологии. Психологическая структура личности: соотношение биологического и социального.
реферат [26,3 K], добавлен 12.01.2004
