Генетика гениальности

Наш гений не может быть благоразумым и интеллектуальным. Гренуй обладает лишь одним талантом - особенной чувствительностью и изощренностью обоняния, который развивается исключительно благодаря его необычайной выносливости и невероятной энергией воли. Шопенгауэр называет гения монстром и приписывает ему чрезмерную энергию воли и чувствительность, отклоняющуюся от нормы. Все остальные жизненныефункции, по Шопенгауэру, подчиняются жажде власти и одержимости делом, что мы и наблюдаем у Гренуя: «Он поглощал, вбирал в себя все, всеподряд» (1:46). Интеллект гения слабо развит, эрудиция, проницательность больше не пользуются спросом в постпросветительской эстетике, они бы только соблазнили к подражанию вместо естественного творчества. Гаман так говорит о глупости гениев: «Для некоторых может быть это послужит утешением, что у гениев наблюдается неспособность к математике, одновременно с этим и к абстрактному, понятийному мышлению - следствием этого является преобладание созерцательной, говорящей в изображениях фантазии и продуктивной силы воображения, проромантического состояния, посредством которого гений должен подняться к высшему сознанию, что является предпосылкой для революции в искусстве»(2:106). Все эти качества объединил в себе Гренуй. «Учитель считал его слабоумным» (1:34). Свое первое слово он говорит в четыре года. «Со словами, которые не обозначали пахнущих предметов, то есть с абстрактными понятиями, прежде всего этическими и моральными, у него были самые большие затруднения» (1:31).

Уже в период «Бури и натиска» художник начинает выпадать из людской массы, он становится эксцентричным, склонным к вызывающему поведению и считается, исходя из гражданских норм, странным. Кто задерживается в мире идей и фантазий, тому сложно освоиться в буднях, подчиненных определенному порядку. Поэтому Гренуй и выбирает «максимальный полюс максимального одиночества» (1:141) для того, чтобы стать «Великим Гренуем», творцом и повелителем в своем собственном царстве, где все создано по его законам. Здесь он приобретает осознание собственной гениальности, приближается к собственной божественности, что позже переплетается с мыслями о власти и господстве. «Он хотел стать всемогущим богом аромата, каким он был в своих фантазиях, но теперь - в действительном мире и над действительными людьми. И он знал, что это в его власти. Кто владеет запахом; тот владеет сердцами людей» (1:184).

Ницше трактует художника как «существо, находящееся между мирами, близко к криминальности к сумасшествию» (3:366). И в данном случае Зюскинд со своим убийцей-гением попадает в точку. Гренуй не имеет никаких моральных понятий, которые он мог бы отрицать, он «безморален»,он -- убийца в состояние невиновности.

Гений - отвергнут обществом. Если общество, начиная с XVIII века, отвергало свободного художника, то он реагировал на это либо видимым приспособлением к нормам, либо преувеличенным осознанием собственной неповторимости. Гренуй играет по правилам общества лишь до техпор, пока он нуждается во внешних условиях для создания своего творения. От приспособления к гражданскому обществу, в «Парфюмере» сохранился лишь остаток: борьба Гренуя за обучение у Бальдини и за грамоту подмастерья, за то, что он называет: «видимостью сносного существования, хотя бы положением подмастерья, под прикрытием которого он могбы безудержно предаваться своим собственным страстям и без помех преследовать свои собственные цели» (1:114). В остальном же он реагируетна общество неограниченной вольностью, бродяжничеством, уходом всвою внутреннюю империю.

Гению нужна независимость. Как «приспособившаяся бактерия» переносит Гренуй беспощадность действительности. «Для души ему не нужно было ничего. Безопасность, внимание, нежность, любовь и тому подобные вещи, в которых якобы нуждается ребенок, были совершенно лишними для Гренуя» (1:26). Вот за такую жизнь он проголосовал своим рождением. Проблема самоизоляции художника сочетается здесь с мотивом нарциссизма, чему соответствует интимность смысла запахов. Семь лет ищетГренуй абсолютную уединенность (в то время как в стране идет война),его ничего не интересует, кроме собственных ощущений и переживаний, что может быть рассмотрено как знак его аполитичного существования художника, его безответственности по отношению к обществу.

Часто гений сравнивается с мессией, отчего его рождение воспринимается как чудо и позволяет гению существовать за счет других людей. «Подобно тем гигантским индийским лилиям, которые пускают ростки из щелей и трещин поднимающихся к небу голых камней на высочайшем плато Нилгири-Хиллс, истинный гений нуждается лишь в возможности появиться в этом мире и расцвести на виду у всех на самой сухой почве, ибо он действует всегда безошибочно» (4), Можно сказать, что врожденная гениальность, подобно убийству, рано или поздно раскрывается, и чем больше она будет подвергаться угнетению и противодействию, тем больше будет поток света, вызванный ее внезапным проявлением. Отсюда вытекает осознание культа великого «одиночки», вера в исключительность гения и его непохожести на массы. Одновременно ненормальное и чудесное рождение Гренуя, да и вся его жизнь является подтверждением этого: его колыбель - смерть, он сам - убийца своей матери. Безусловная воля к жизни побеждает смерть: «Он мог бы тогда молчать и выбрать путь от рождения до смерти без обходной дороги через жизнь, тем самым избавив мир и себя от огромного зла» (1:27).

Зюскинд хотел поведать нам не только о великом ольфактологе-убийце, но и рассказать историю гения, создать роман о становлении «художника запаха». Великий Гений, если он является таковым от природы, никогда не копирует кого-то, никогда не опускается до имитации, он всегда будет оригинальным в своих творческих импульсах и их реализации.

Почему Зюскинд делает из Гренуя именно гения обоняния? История литературы знает людей с выдающимся зрением и слухом и даже осязанием. Но способность различать запахи еще никто не возводил в ранг искусства. Парфюмер не признавался художником, он считался ремесленником. Руссо утверждал, что «чувство запаха - это чувство фантазии» (5:29).И автор, создавая Гренуя - универсального художника и великого гения, пытается доказать, что искусство парфюмера - это метафора для искусства вообще. В повествовании история его гениальности тесно переплетается с историей убийств и образует фантастический миф гения и его крах в действительности. Оправой всему этому служит историческая атмосфера, культурная обстановка времен французского абсолютизма и первые признаки зарождающейся революции.

Запланированная казнь Гренуя неслучайно представлена как массовая сцена. В XX столетии толпа становится историческим субъектом. Гениальная идея Гренуя оказывается неудавшимся химическим экспериментом, и масса оказывается неспособной разгадать гения и его намерения. Толпа опьянена искусственной смесью запахов, которые в ее представлении отождествляется с его создателем, и готова преклоняться пред ним даже тогда, когда тот уже отвернулся от нее. «Но ненависть его к людям не получала отклика. Чем больше он ненавидел их в это мгновение, тем больше они его боготворили, ибо ничто в нем не воспринималось имикак истина, кроме присвоенной ауры, кроме ароматической маски, краденого благоухания, а оно в самом деле было достойно обожествления» (1:281). Масса не в состоянии отличить человека Гренуя от его маски, она считает заменитель сущностью, запах - человеком. Автор пытается показать, что на стыке тысячелетий эстетика становится бессодержательной. В конце произведения гений чувственности Гренуй выступает, как представитель постмодернистского хладнокровия, равнодушия и бесчувственности, терзаемый одиночеством в массе и неспособностью любить. Эстетические попытки к утонченности восприятия действительности превращаются в утрату чувствительности и восприимчивости вообще. Он общеизвестен внаше время, «сегодняшний Гренуй», за респектабельным внешним видом которого скрывается бессодержательность и бесчувственность,человеческие отношения которого сужаются до вопросов пользы и владения. Таким образом, Гренуй терпит неудачу не только от самого себя иплане своих чувств, но и от обезумевшей массы, над которой «величайший парфюмер всех времен» надеялся получить власть и господство, чьим богом он хотел стать и от чувственности которой он и погибает. Так, конец романа и смерть Гренуя превращают власть в игру. В этой сцене угадывается уже век современный, из которого вытекает неудача гения в массе.

Роман постоянно держит нас в напряжении по причине явного противоречия между «стремлением рассказчика к подлинности и признанием невообразимости происходящего» (6), что делает этот эпос о гении достоверным и поучительным.

Вероятно, Зюскинд хочет сказать своим романом о том, что настоящие гении давно уже поглощены и уничтожены массой, и что они не оставилиследа в истории, и предостерегает, чтобы мы не слишком увлекались блестящими призраками гениев, многие из которых, вспыхнув однажды,падают очень низко, становясь жертвами собственных заблуждений.

В заключение хотелось бы привести спорное, но небезынтересное высказывание Вольфрама Шютте, который уже при возникновении романа предположил, что «возможно, П. Зюскинд в этом повествовании лишь предупреждает собственную участь и судьбу. Может быть он, как и созданный им гений, исчезнет так же, когда масса будет уже достаточно опьянена его «Парфюмом» и не оставит после себя следов в истории литературы» (7). Правда, вышедший в 1987 г. рассказ «Голубь» не дает основа- ний для столь резкого суждения, хотя и порождает другую напасть, которой может подвергнуться автор «Парфюмера» - уход в безграничные просторы развлекательной литературы.

Библиография:

1. Зюскинд П. Парфюмер. История одного убийцы. СПб., 2000.

2. Цит. по: Schmidt J. Die Geschichte des Genie-Gedankens in der deutschen Literatur, Philosophie und Politik 1750-1945. Bd.l. Darmstadt, 1988.

3. Nietzsche. F. Samtliche Werke. Kritische Studienausgabe in 15 Banden. Bd.13. Munchen, 1980.

4. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательствою Минск, 2000.

5. Rimmel E. Magie der Dufte. Die klassische Geschichte des Parfums. Stuttgart, 1993.

6. Hallet W. Das Genie als Morder// Literatur fur Leser. H.3. 1989.

7. Schutte W. Parabel und Gedankenspiel// Frankfurter Rundschau, Nr.81. 1985.

Размещено на Allbest.ru