Особенности механизмов психологической защиты у детей подросткового возраста

Если у ребенка не разрешены проблемы латентной фазы развития, то в его последующей жизни, возможно, будут трудности в обучении, необдуманные поступки. Такие люди не берут в расчет то, что не приносит пользы, не берут в расчет эмоции, делая что-либо. Они обычно живут событиями прошлого или мечтами будущего.

Необходимо подчеркнуть, что для установления и поддержания стабильности позитивного образа «Я» индивид вовсе не обязательно должен на самом деле находиться в безопасности или проявлять реально свою независимость и компетентность. Более того, часто реальное (спонтанное) действие, направленное на решение какой-либо из проблем адаптации или удовлетворения потребности здесь и теперь, чревато возникновением других, возможно более острых проблем или фрустрацией не менее важных потребностей. Механизмы защиты онтогенетически развиваются для снятия этого противоречия и дают индивиду возможность отсроченного, опосредованного, идеального или паллиативного решения универсальных проблем адаптации и удовлетворения базисных потребностей путем когнитивно-аффективного искажения образа реальности. Механизмы защиты решают конфликт между любой из основных эмоций или их комбинацией, требующей спонтанного выражения, и эмоцией страха, возникающей, когда опыт индивида сигнализирует о неминуемых негативных последствиях такого выражения. Образуется ситуация, где не только реагирование на стимул, но и отсутствие реагирования представляют угрозу для позитивного образа «Я». Защитные механизмы обеспечивают его стабильность, предлагая различные пути искажения образа реальности и косвенного выражения начальной эмоции. До определенной степени это искажение обеспечивает социальную и, в отдельных случаях, биологическую адаптацию индивида. Выходя за пределы условной среднестатистической нормы, искажение реальности сообщает поведению индивида девиантный (в релятивистском понимании термина) характер. Возникает социальная дезадаптация, которая нарушает стабильность позитивного образа «Я». Сильное психическое напряжение или, другими словами, внутриличностный конфликт требует более интенсивного функционирования механизмов защиты. Образуется, следовательно, порочный круг, разорвать который способно, по-видимому, только психотерапевтическое вмешательство.

Если главной функцией механизмов психологической защиты является сохранение позитивного образа «Я» при любых угрожающих ему изменениях во внешнем мире, то образование их должно быть непосредственно связано с первым отрицательным опытом спонтанного самовыражения. Для обозначения внешних сил, ограничивающих спонтанность, мы вслед за Э.Фроммом употребляем термин «гетерономное» воздействие, то есть противоречащее естественному росту и развитию индивида в данный момент времени. Э.Фромм в этой связи пишет: «Стремление расти в соответствии со своей собственной природой присуще всем живым существам. Поэтому мы и сопротивляемся любой попытке помешать нам развиваться так, как того требует наше внутреннее строение. Для того чтобы сломить это сопротивление -- осознаем мы или нет, -- необходимо физическое или умственное усилие.

Свободное, спонтанное выражение желаний младенца, ребенка, подростка и, наконец, взрослого человека, их жажда знаний и истины, их потребность.

3. Механизмы психологической защиты у детей в период подросткового возраста

3.1 Особенности развития детей подросткового возраста

Границы подросткового периода примерно совпадают с обучением детей в V-VIII классах средней школы и охватывают возраст от одиннадцати-двенадцати до четырнадцати-пятнадцати лет, но фактическое вступление в подростковый возраст может не совпадать с переходом в V класс и происходить на год раньше или позже.

Настроение подростков колеблется между сияющим оптимизмом и самым мрачным пессимизмом. Иногда они трудятся с неиссякающим энтузиазмом, а иногда медлительны и апатичны.

Официальная психология стремится объяснить эти явления двумя различными путями. В соответствии с одной теорией этот сдвиг в психической жизни происходит из-за химических изменений, т.е. представляет собой прямое следствие начала функционирования половых желез. Это, так сказать, простое психическое сопровождение физиологических изменений. Другая теория отвергает всякое представление о такой связи между физическим и психическим. В соответствии с ней революция, происходящая в психической сфере, является просто знаком того, что индивид достиг психической зрелости, точно так же, как одновременно происходящие физические изменения свидетельствуют о физической зрелости. Подчеркивается, что тот факт, что психические и физические процессы появляются одновременно, не доказывает наличия причинно-следственной связи между ними. Таким образом, вторая теория утверждает, что психическое развитие полностью независимо от процессов, происходящих в железах, и от инстинктивных процессов. Эти два направления психологической мысли сходятся в одном: оба они считают, что не только физические, но и психологические явления периода полового созревания исключительно важны для развития индивида и что именно здесь лежит начало и исток сексуальной жизни, способности любить и характера в целом.

Особое положение подросткового периода в цикле детского развития отражено в других его названиях - "переходный", "трудный", "критический". В них зафиксирована сложность и важность происходящих в этом возрасте процессов развития, связанных с переходом от одной эпохи жизни к другой. Переход от детства к взрослости составляет основное содержание и специфическое отличие всех сторон развития в этот период - физического, умственного, нравственного, социального. По всем направлениям происходит становление качественно новых образований, появляются элементы взрослости в результате перестройки организма, самосознания, типа отношений с взрослыми и товарищами, способов социального взаимодействия с ними, интересов, познавательной и учебной деятельности, содержательной стороны морально-этических инстанций, опосредующих поведение, деятельность и отношения.

Развитие социальной взрослости есть становление готовности ребенка к жизни в обществе взрослых как полноценного и равноправного члена. Этот процесс предполагает развитие не только объективной, но и субъективной готовности, которая необходима для усвоения общественных требований к деятельности, отношениям и поведению взрослых, поскольку именно в процессе овладения этими требованиями развивается социальная взрослость.

В начале подросткового периода дети не похожи на взрослых: они еще много играют и просто бегают, возятся и шалят, они непосредственны и непоседливы, кипучи и взрывчаты, разнонаправленно активны и часто легкомысленны, неустойчивы в интересах и увлечениях, в симпатиях и отношениях, легко поддаются влиянию. Однако такая внешняя картина детскости обманчива, за ней скрываются важные процессы становления нового. Подростки могут взрослеть незаметно, оставаясь во многом детьми. Процесс становления взрослости не лежит на поверхности. Его проявления и симптомы разнохарактерны и многообразны. Первые ростки взрослости могут очень отличаться от ее развитых форм, проявляться неожиданно для взрослого подчас в неприятных для него новых моментах поведения подростка. Именно обилие нового и непохожего в подростке по сравнению с младшим школьником говорит о том, что подросток уже начал уходить от детства. Это новое обращено в будущее, именно оно будет развиваться и именно на него необходимо опираться в воспитании подростка. Если не знать и не учитывать новых тенденций развития в подростковом периоде, то процесс воспитания может быть неэффективным, а формирование личности может происходить стихийно в этот ответственный период ее развития.

Кардинальные изменения в структуре личности ребенка, вступающего в подростковый возраст, определяются качественным сдвигом в развитии самосознания, благодаря чему нарушается прежнее отношение между ребенком и средой. Центральным и специфическим новообразованием в личности подростка является возникновение у него представления о том, что он уже не ребенок (чувство взрослости); действенная сторона этого представления проявляется в стремлении быть и считаться взрослым. Своеобразие этой особенности заключается в том, что подросток отвергает свою принадлежность к детям, но у него еще нет ощущения подлинной, полноценной взрослости, хотя есть стремление к ней и потребность в признании его взрослости окружающими.

Чувство взрослости может возникать в результате осознания и оценки сдвигов в физическом развитии и половом созревании, которые очень ощутимы для подростка и делают его более взрослым объективно и в собственном представлении. Другие источники чувства взрослости - социальные. Чувство взрослости может рождаться в условиях, когда в отношениях с взрослыми подросток объективно не занимает положения ребенка, участвует в труде, имеет серьезные обязанности. Ранняя самостоятельность и доверие окружающих делают ребенка взрослым не только в социальном, но и субъективном плане. Множество подобных примеров было в годы Великой Отечественной войны. (Этот возможный путь возникновения чувства взрослости, причем задолго до начала полового созревания, зафиксирован Н.А. Некрасовым в образе мужичка с ноготок.) Чувство взрослости формируется у подростка и тогда, когда к нему относятся как к равному товарищу, которых он считает намного старше себя. Ощущение собственной взрослости может рождаться и в результате установления сходства по одному или нескольким параметрам между собой и человеком, которого подросток считает взрослым (в знаниях, умениях, в силе, ловкости, смелости). Ощущение собственной взрослости может возникнуть до начала полового созревания? Существующая в настоящее время акселерация физического развития и полового созревания создает условия для более раннего, чем в прежние годы, сдвига в представлении ребенка о степени собственной взрослости, означающего вступление в подростковый возраст.

Это новообразование самосознания является стержневой особенностью личности, ее структурным центром, так как выражает новую жизненную позицию подростка по отношению к людям и миру, определяет специфическое направление и содержание его социальной активности, систему новых стремлений, переживаний и аффективных реакции. Специфическая социальная активность подростка заключается в большой восприимчивости к усвоению норм, ценностей и способов поведения, которые существуют в мире взрослых и в их отношениях. Это имеет далеко идущие последствия потому, что взрослые и дети представляют две разные группы и имеют разные обязанности, права и привилегии. Во множестве норм, правил, ограничений и в особой «морали послушания», которая существует для детей, зафиксирована их несамостоятельность, неравноправное и зависимое положение в мире взрослых. Для ребенка многое из доступного взрослым еще запретно. В детстве ребенок овладевает нормами и требованиями, которые общество предъявляет к детям. Эти нормы и требования качественно меняются при переходе в группу взрослых. Возникновение у подростка представления о себе как о человеке, уже перешагнувшем границы детства, определяет его переориентацию с одних норм и ценностей на другие - с детских на взрослые. Равнение подростка на взрослых проявляется в стремлении походить на них внешне, приобщиться к некоторым сторонам их жизни и деятельности, приобрести их качества, умения, права и привилегии, причем, прежде всего те, в которых наиболее зримо проявляется отличие взрослых и их преимущества по сравнению с детьми. Зоны развития и основные задачи развития в подростковом возрасте (Кле М. Психология подростка):

1. Пубертатное развитие. В течение относительно короткого периода, занимающего в среднем 4 года, тело ребенка претерпевает значительные изменения, Это влечет за собой две основные задачи развития: 1) необходимость реконструкции телесного образа Я и построения мужской или женской «родовой» идентичности; 2) постепенный переход к взрослой генитальной сексуальности, характеризующейся совместным с партнером эротизмом и соединением двух взаимодополняющих влечений.

2. Когнитивное развитие. Развитие интеллектуальной сферы подростка характеризуется качественными и количественными изменениями, которые отличают его от детского способа познания мира. Становление когнитивных способностей отмечено двумя основными достижениями: развитием способности к абстрактному мышлению и расширением временной перспективы.

3. Преобразования социализации. Отрочество также характеризуется важными изменениями в социальных связях и социализации, так как преобладающее влияние семьи постепенно заменяется влиянием группы сверстников, выступающей источником референтных норм поведения и получения определенного статуса, эти изменения протекают в двух направлениях, в соответствии с двумя задачами развития: 1) освобождение от родительской опеки; 2) постепенное вхождение в группу сверстников.

3.2 Особенности развития психологической защиты у подростков

Мы пришли к выводу о том, что подростковый возраст, характеризуемый возрастанием либидо, общие установки «Я» могут развиваться в определенные способы защиты. Что объясняет и другие изменения, происходящие в «пубертате».

Причины, определяющие выбор со стороны «Я» того или иного защитного механизма, остаются пока неясными. Возможно, вытеснение используется главным образом при борьбе с сексуальными желаниями, тогда как другие способы могут быть более пригодны для борьбы против инстинктивных сил различного рода, в частности, против инстинктивных импульсов. Возможно также, что эти другие способы лишь завершают то, что не сделало вытеснение, или же имеют дело с нежелательными мыслями, возвращающимися в сознание при неудавшемся вытеснении. Возможно также, что каждый защитный механизм вначале формируется для овладения конкретными инстинктивными побуждениями и связан, таким образом, с проблемными ситуациями, которые переживает подросток.

Зигмунд Фрейд в своей работе «Психология масс и анализ человеческого «Я»», предполагает, «что до расщепления на «Я» и «Оно» и до формирования «Сверх-Я» психический аппарат использует различные способы защиты из числа тех, которыми он пользуется уже после достижения этих стадий организации» [46].

Все способы защиты, открытые и описанные в психоанализе, служат единственной цели - помочь «Я» в его борьбе с инстинктивной жизнью. Они мотивированы тремя основными типами тревоги, которой подвержено «Я», - невротической тревогой, моральной тревогой и реальной тревогой. Кроме того, простой борьбы конфликтующих импульсов уже достаточно для того, чтобы запустить защитные механизмы.

Однако «Я» защищается не только от неудовольствия, исходящего изнутри, но и научится выносить неудовольствие вовне. В этот период незрелости и зависимости «Я», помимо того, что оно предпринимает усилия по овладению инстинктивными стимулами, стремится всеми способами защитить себя от объективного неудовольствия и грозящих ему опасностей.

Из всех периодов человеческой жизни, в которых инстинктивные процессы обретают постепенную важность, период полового созревания всегда привлекал наибольшее внимание. Психические явления, свидетельствовавшие о наступлении полового созревания, долгое время были предметом психологического исследования. В неаналитических работах мы находим много замечательных описаний изменений, происходящих в характере в эти годы, нарушений психического равновесия и в первую очередь непонятных и непримиримых противоречий, появляющихся в психической жизни.

В подростковом возрасте возрастающее либидо не может быть использовано, и для того, чтобы держать его под контролем, необходимо постоянное действие антикатексиса, защитных механизмов и симптомов. И определяется относительными факторами: во-первых, силой импульсов «Оно», которая обусловлена физиологическими процессами в пубертате; во-вторых, толерантностью или интолерантностью «Я» по отношению к инстинктам, которые зависят от характера, сформировавшегося в период латентности; в-третьих, -- и это качественный фактор, который определяет количественный конфликт, -- природой и эффективностью имеющихся в распоряжении «Я» защитных механизмов, варьирующей в зависимости от конституции индивида (т.е. его предрасположенности к истерии или неврозу навязчивости) и направлений его развития [35].

Важно сосредоточить внимание на периодах возросшего либидо и на исследовании «Я». Так как, косвенным следствием усиления инстинктивных импульсов является удвоение усилий индивида по овладению инстинктами. Общие тенденции, которые в периоды спокойствия инстинктивной жизни едва заметны, становятся яснее очерченными, и выраженные механизмы «Я» латентного периода или взрослой жизни могут оказаться настолько преувеличенными, что приводят к патологическим искажениям характера. Из различных установок, которые «Я» может принять по отношению к инстинктивной жизни, выделяются две. Акцентуируясь в пубертате, они поражают наблюдателя своей силой и объясняют некоторые из характерных особенностей этого периода. Фрейд имеет в виду аскетизм и интеллектуальность в подростковом возрасте [35].

3.2.1 Аскетизм в подростковом возрасте

Чередуясь с инстинктивными крайностями и вторжениями из «Оно», а также с другими явно противоречивыми установками, в подростковом возрасте иногда проявляется антагонизм по отношению к инстинктам.

При активизации механизма защиты «вытеснение» инстинкта подростком перед нами предстает следующая картина, например, «истерики, вытесняют генитальные импульсы, связанные с объектными желаниями Эдипова комплекса, но более или менее индифферентны или толерантны в своей установке по отношению к другим инстинктивным желаниям, например анальным или агрессивным импульсам» [35]. А «навязчивые невротики вытесняют анально-садистские желания, которые вследствие вытеснения становятся носителями их сексуальности, но терпимо относятся к оральному удовлетворению и к эксгибиционистским импульсам, которые у них могут возникнуть, до тех пор, пока они не связаны непосредственно с ядром их невроза. При меланхолии вытесняются в основном оральные тенденции, а пациенты с фобией вытесняют импульсы, связанные с комплексом кастрации. При неврозе всегда существует связь между вытеснением инстинкта и природой или качеством вытесненного инстинкта» [35].

При действии такого механизма защиты, как «отвержение» инстинкта подростком, перед нами предстает другая картина, а именно «здесь также исходная точка процесса отвержения может быть найдена в инстинктивных образованиях, подверженных особому торможению, например в фантазиях об инцесте предпубертатного периода или возросшей тенденции к онанизму, в которых эти желания находят свою разрядку. Но из этой точки процесс распространяется на всю жизнь» [35].

Фрейд отмечает, что «подростки озабочены не столько удовлетворением или фрустрацией конкретных инстинктивных желаний, сколько удовлетворением инстинктов или фрустрацией как таковой». Молодые люди, проходящие через аскетическую фазу, которую имеет в виду Фрейд, бегут словно бы от количества, а не от качества своих инстинктов. Они остерегаются наслаждения вообще, и поэтому самой безопасной стратегией для них является встреча наиболее настоятельных желаний максимальным торможением. Каждый раз, когда инстинкт говорит «Я хочу», Я отвечает: «Ты не должен», во многом на манер строгих родителей при раннем обучении ребенка. Это подростковое недоверие к инстинктам имеет опасную тенденцию к распространению; оно может начаться с собственно инстинктивных желаний и распространиться на самые обычные физические потребности [35].

Фрейд в своих работах описывает «молодых людей, сурово отвергающих любые импульсы с привкусом сексуальности, избегающих общества сверстников, отказывающихся принимать участие в увеселениях и, как истинные пуритане, не желающих иметь ничего общего с театром, музыкой и танцами» [35]. Это позволяет ему сделать выводы о том, что связь между отказом от красивой и привлекательной одежды и торможением сексуальности есть.

К примеру, взрослые начинают тревожиться, если отказ начинает распространяться на безвредные и необходимые вещи, как в случае, когда подросток отказывает себе в самой обычной защите от холода, умерщвляет свою плоть всеми возможными способами и подвергает свое здоровье ненужному риску, не только отвергая конкретные виды орального наслаждения, но «из принципа» сокращая свой дневной рацион до минимума. Родители начинают беспокоиться, когда вместо того, чтобы насладиться долгим ночным сном, этот юноша принуждает себя рано вставать, когда он неохотно смеется или улыбается или когда в крайних случаях он сдерживает дефекацию и мочеиспускание до последней возможности на том лишь основании, что нельзя немедленно уступать всем своим физическим потребностям.

Этот тип отвержения инстинктов отличается от обычного вытеснения еще в одном отношении. При неврозе мы привыкли видеть, что, когда удовлетворение конкретного инстинкта вытесняется, для него находится некоторое замещение. Но в отвержении инстинкта, характерного для подросткового возраста, не остается лазейки для такого замещающего удовлетворения: механизм в этом случае, по всей видимости, иной. Вместо образования компромисса (соответствующего невротическим симптомам) и обычных процессов смещения, регрессии и обращения против себя мы почти неизменно обнаруживаем поворот от аскетизма к излишествам; невзирая на любые внешние ограничения, подросток внезапно погружается во все то, что он ранее тормозил. По причине своего антисоциального характера такие подростковые эксцессы сами по себе являются нежелательными; тем не менее, с аналитической точки зрения они представляют собой временное выздоровление от аскетизма. Когда такого выздоровления не происходит, и «Я» каким-то необъяснимым образом оказывается достаточно сильным для того, чтобы без всяких отклонений удержаться в своем отвержении инстинктов, в результате парализуется витальная активность человека -- возникают своеобразные условия, которые следует рассматривать уже не как нормальное явление пубертата, а как психотическое расстройство.

По-видимому, внезапное возрастание инстинктивной энергии в пубертате и в других жизненных периодах усиливает исходный антагонизм между «Я» и инстинктами до такой степени, что он становится активным защитным механизмом. Если это так, то аскетизм пубертатного периода можно рассматривать не как ряд качественно обусловленных деятельностей вытеснения, а просто как проявление врожденной враждебности между «Я» и инстинктами, которая неразборчива, первична и примитивна.

3.2.2 Интеллектуализация в пубертате

В периоды, характеризуемые возрастанием либидо, общие установки «Я» могут развиваться в другие способы защиты. Если это так, то этим можно объяснить и другие изменения, происходящие в пубертате.

Большинство изменений этого периода происходит в инстинктивной и аффективной жизни и, что «Я» претерпевает вторичные изменения, когда оно непосредственно участвует в попытке овладеть инстинктами и аффектами. Но это ни в коем случае не исчерпывает возможностей изменения подростка. С возрастанием инстинктивной энергии он в большей мере оказывается в их власти; это естественно и не требует дальнейшего объяснения. Подросток также становится моральным и аскетичным, что объясняется конфликтом между «Я» и «Оно». Но, кроме того, он становится более интеллектуальным, и его интеллектуальные интересы углубляются. Вначале мы не видим, каким образом это продвижение в интеллектуальном развитии связано с продвижением в развитии инстинктов и с усилением образований «Я» в их сопротивлении неистовым атакам, направленным против него.

В целом можно было бы ожидать, что натиск инстинкта или аффекта будет снижать интеллектуальную активность человека. Даже при нормальном состоянии влюбленности интеллектуальные возможности человека снижаются, и его рассудок становится менее надежным, чем обычно. Чем более страстно его желание удовлетворить свои инстинктивные импульсы, тем меньше, как правило, он склонен использовать интеллект для их рассудочного исследования и подавления.

На первый взгляд, кажется, что в подростковом возрасте все происходит наоборот. Резкий скачок в интеллектуальном развитии молодого человека, кажется, не заметен и неожидан, чем его быстрое развитие в других направлениях. Мы знаем, как часто все интересы мальчиков в латентном периоде сосредоточены на реальных вещах. Некоторые мальчики любят читать об открытиях и приключениях, изучать числа и пропорции или «проглатывать» описания странных животных и предметов, тогда как другие посвящают время механике, от ее простейших до наиболее сложных форм. Общим у этих двух типов является то, что объект, которым они интересуются, должен быть не продуктом фантазии наподобие сказок и басен, доставивших удовольствие в раннем детстве, а чем-то конкретным, что имеет реальное физическое существование.

Когда начинается предпубертатный период, тенденция смены конкретных интересов латентного периода абстрактными становится все более выраженной.

В частности, подростки того типа, который Зигфрид Бернфельд в своей публикации в 1923 году рассматривал проблему подросткового развития в норме с учетом влияния внутренней фрустрации и внешних воздействий и описывает, как «затянувшийся пубертат», обладают ненасытным желанием думать об абстрактных предметах, размышлять и говорить о них. Часто дружба в этом возрасте основана на желании вместе размышлять и обсуждать эти предметы. Диапазон таких абстрактных интересов и проблем, которые эти молодые люди пытаются разрешить, очень широк. Они обсуждают свободную любовь или замужество и семейную жизнь, свободное существование или приобретение профессии, скитания или оседлую жизнь, анализируют философские проблемы, такие, как религия или свободомыслие, различные политические теории, такие, как революция или подчинение власти, или саму дружбу во всех ее формах [43].

Напрашивается вывод, что подростковая интеллектуальность больше способствует мечтам, чем выработке правильной линии поведения в различных ситуациях в любви или о выборе профессии. Даже честолюбивые фантазии предпубертатного периода не предназначены для перевода в реальность. Когда мальчик фантазирует о том, что он великий завоеватель, он не чувствует никакой необходимости доказывать свою храбрость и выносливость в реальной жизни. Точно так же он явно получает удовлетворение от самого процесса мышления в ходе рассуждений или обсуждений. Его поведение определяется другими факторами, и на него необязательно оказывают влияние результаты подобной интеллектуальной, гимнастики.

Интеллектуальные процессы у подростков проявляются в повышение интереса к различным предметам, что в итоге усиливает конфликты между разными психическими образованиями.

Поэтому обдумывание инстинктивного конфликта -- его интеллектуализация -- кажется подходящим способом. При этом аскетическое бегство от инстинкта сменяется поворотом к нему. Но это осуществляется в основном в мышлении и является интеллектуальным процессом. Абстрактные интеллектуальные обсуждения и размышления, которым предаются подростки, -- это вовсе не попытки разрешить задачи, поставленные реальностью. Их мыслительная активность есть, скорее, показатель напряженной настороженности по отношению к инстинктивным процессам и перевод того, что они воспринимают, в абстрактное мышление.

Фрейд считает, что «философия жизни, которую подростки создают, -- а она может заключаться в их требовании произвести революцию во внешнем мире -- является на самом деле их реакцией на восприятие новых инстинктивных требований их собственного «Оно», грозящих революционизировать всю их жизнь. Идеалы дружбы и вечной преданности -- это всего лишь отражение беспокойства «Я», обнаружившего исчезновение всех своих новых эмоциональных связей с объектами. Стремление к руководству и поддержке в часто безнадежной борьбе против своих собственных инстинктов может быть трансформировано в бесхитростную аргументацию относительно неспособности человека к принятию независимых политических решений. То есть инстинктивные процессы переводятся на язык интеллекта. Но причина столь сильной сосредоточенности внимания на инстинктах заключается в том, что осуществляется попытка овладеть имя на ином психическом уровне» [35].

Вспомним, что в аналитической метапсихологии связь аффектов и инстинктивных процессов с вербальными представлениями, есть интеллектуализация инстинктивной жизни, а именно попытка овладеть инстинктивными процессами, связывая их с мыслями в сознании и считается первым и наиболее важным шагом по направлению к овладению инстинктами, который должен быть осуществлен в развитии индивида и стать ранним и наиболее необходимым приобретением человеческого «Я».

3.2.3 Любовь к объекту и идентификация в пубертатном периоде

Рассмотрим теперь, насколько аскетизм и интеллектуализация, характерные для пубертатного периода, соответствуют нашей схеме классификации защитных процессов в зависимости от тревоги и опасности. Сразу видно, что аскетизм и интеллектуализация попадают в другой тип защиты «идентификация». Фрейд, считает, что «опасность, угрожающая «Я», заключается в том, что «Оно» может быть затоплено инстинктами; более всего «Оно» опасается количества инстинктов» [35].

Хронологически тревога возникает очень рано в ходе развития индивида и принадлежит к тому периоду, в котором «Я» постепенно отделяется от недифференцированного «Оно». Защитные меры, к которым его заставляет прибегать страх перед силой инстинктов, направлены на поддержание этой дифференциации между «Я» и «Оно» и на обеспечение стабильности вновь установившейся организации «Я». Задача, которую ставит перед собой аскетизм, заключается в том, чтобы удерживать «Оно» в определенных границах, попросту налагая запреты; цель интеллектуализации -- теснее связать инстинктивные процессы с мыслительным содержанием и тем самым сделать их доступными для сознания и подверженными контролю. Когда при внезапном возрастании либидо индивид отступает на этот примитивный уровень страха перед силой инстинктов, покой инстинктивных процессов и процессов «Я» должен быть потревожен.

Фрейд описывает два из наиболее важных особенностей пубертатного периода, и показывает их связь с этим процессом регрессии «Я». Он считает, что наиболее примечательные явления в жизни подростков, в конечном счете, связаны с их отношениями с объектом и особенно заметен конфликт между двумя противоположными тенденциями. А именно, вытеснение, вызванное общей враждебностью по отношению к инстинктам, обычно выбирает для своих атак фантазии предпубертатного периода на тему инцеста. И подозрительность с аскетизмом «Я» исходно направлены против фиксации субъекта на всех объектах любви его детства. Результатом этого, с одной стороны, является стремление молодого человека к изоляции; начиная с этого времени, он живет с членами своей семьи, как с чужими людьми. Но врожденная враждебность «Я» по отношению к инстинктам направлена не только на его отношение к внешним объектам любви; она направлена также и на его отношения со «Сверх-Я». В той мере, в какой «Сверх-Я» в этом периоде все еще насыщено исходящим от отношений с родителями либидо, оно само рассматривается как подозрительный инцестный объект и становится жертвой последствий аскетизма. «Я» отчуждается также и от «Сверх-Я». Для молодых людей это частичное вытеснение «Сверх-Я», отчужденность от части его содержания является одной из величайших неприятностей подросткового периода. Основным следствием разрыва отношений между «Я» и «Сверх-Я» становится возрастание опасности, грозящей со стороны инстинктов. Индивид становится асоциальным. До возникновения этого нарушения тревога сознания и чувство вины, возникающие вследствие отношения «Я» к «Сверх-Я», были наиболее сильными союзниками «Я» в его борьбе против инстинктов. В начале пубертатного периода часто заметны преходящие попытки осуществить сверхнасыщенность всех содержаний «Сверх-Я». Возможно, этим объясняется так называемый «идеализм» подростков. Возникает следующая ситуация: аскетизм, сам являющийся следствием возрастания опасности со стороны инстинктов, ведет к разрыву связи со «Сверх-Я» и. тем самым делает неэффективными защитные меры, осуществляемые тревогой «Сверх-Я». В результате этого «Я» еще сильнее отбрасывается на уровень чистой инстинктивной тревоги и характерных для этого уровня примитивных защитных механизмов [35].

С позиции Фрейда самоизоляция и разрыв с объектами любви, однако, не являются единственными тенденциями, возникающими в отношении подростков к объектам. Разнообразные новые привязанности занимают место вытесненных фиксаций на детских объектах любви. Иногда индивиды: привязываются к молодым людям своего возраста, и в этом случае связь приобретает форму страстной дружбы или влюбленности; иногда они привязываются к старшим, которых признают лидерами и которые явно являются замещением покинутых родительских объектов. Эти отношения любви страстны и исключительны, но кратковременны. Людей выбирают как объекты и покидают безотносительно к их чувствам, а на их место выбирают новых. Покинутые объекты быстро и прочно забываются, но форма привязанности к ним сохраняется в мельчайших деталях и обычно воспроизводится в отношении к новому объекту с точностью, похожей на навязчивость [35].

Помимо этой поразительной верности объекту любви имеется одна особенность отношений с объектом в подростковом возрасте. Подросток стремится не столько обладать объектом в обычном физическом смысле слова, сколько максимально уподобиться человеку, который в данный момент занимает в его привязанностях центральное место.

Хелен Дойч описывает следующий случай из своей практики: «У девочки, которую я анализировала, механизм, лежащий в основе этих процессов трансформации, был особенно ясен. Несколько раз за один лишь год она переходила от одной дружбы к другой, от девочек к мальчикам и от мальчиков к пожилой женщине. В каждом случае она не просто становилась безразличной к покинутому объекту любви, но испытывала к нему выраженную и сильную неприязнь, граничащую с презрением, и чувствовала, что любая случайная или неизбежная встреча с ним почти невыносима. После большой аналитической работы мы обнаружили, что эти чувства по отношению к бывшим друзьям вовсе не были ее собственными. Каждый раз, когда девочка меняла объект любви, она считала себя обязанной подстраивать свое поведение и взгляды под поведение, и взгляды своего нового друга во всем, связанном с ее внутренней и внешней жизнью. Она начинала переживать не свои собственные эмоции, а эмоции своего нынешнего друга. Неприязнь к людям, которых она раньше любила, в действительности не была ее собственной. При помощи процесса эмпатии она разделяла чувства своего нового друга. Таким образом, она выражала ревность, которую, как она воображала, он чувствовал ко всем, кого она раньше любила, или его (а не ее собственное) презрение к возможным соперникам» [44,35].

Психологическая ситуация в подобных фазах пубертата может быть описана очень просто. Это -- идентификация самого примитивного типа, такая, с какой мы встречаемся при исследовании развития в раннем детстве, еще до существования всякой объектной любви. Таким образом, непостоянство в пубертатном периоде означает не внутренние изменения в любви или убеждениях индивида, а, скорее, утрату личности вследствие изменений в идентификации.

Часто подростку грозит опасность сместить свое объектное либидо с окружающих людей на себя. Так же, как он регрессировал в своем «Я», он может регрессировать и в своей либидозной жизни от объектной любви к нарциссизму. Он избегает этой опасности судорожными усилиями, направленными на установление нового контакта с внешними объектами, даже если это может быть сделано только через его нарциссизм, т.е. при помощи ряда идентификаций. В соответствии с таким представлением эмоциональные связи с объектом в подростковом возрасте представляют собой стремление к выздоровлению -- и в этом отношении подростки также напоминают психических больных в тот момент, когда их состояние в очередной раз начинает меняться к худшему.

Хелен Дойч считает, что основой сравнения пубертатного периода с началом обострения психического заболевания является феномен, приписываемый нами количественными изменениями катексиса. В обоих случаях повышенный либидозный катексис «Оно» прибавляется к инстинктивной опасности, заставляя «Я» удваивать свои усилия для защиты любым возможным способом. В психоанализе всегда понимали, что в человеческой жизни из-за этих количественных процессов каждый период возрастания либидо может стать началом невротического или психического заболевания [44, 35].

Кроме того, пубертат и обострение психоза напоминают друг друга возникновением примитивных защитных установок, которые мы связываем со страхом перед силой инстинктов -- тревогой, которая отбрасывает назад больше, чем любая объективная тревога или тревога сознания.

Впечатление о нормальности или анормальности процессов, происходящих в пубертате у каждого отдельного индивида, будет, по-видимому, зависеть от доминирования какой-нибудь из перечисленных ранее тенденций или нескольких из них. Аскетический подросток выглядит для нас нормальным до тех пор, пока его интеллектуальные функции свободны и у него есть ряд здоровых связей с объектами. Это же относится и к подросткам, интеллектуализирующими инстинктивные процессы, к подросткам идеалистического типа и к тем, кто безудержно мчится от одной пламенной дружбы к другой. Но если аскетическая установка упорно поддерживается, если процесс интеллектуализации преобладает во всей психической жизни и если отношения к другим людям основаны исключительно на сменяющихся идентификациях, учителю или аналитику будет трудно определить из наблюдения, в какой мере это следует рассматривать как переходную фазу нормального развития, а в какой -- уже как патологическую.

3.3 Особенности влияния социума (семьи, школы, друзей) на развитие психологической защиты подростка

Формирование полноценной системы психологической защиты происходит по мере взросления ребенка, в процессе индивидуального развития и научения. Индивидуальный набор защитных механизмов зависит от конкретных обстоятельств жизни, с которыми сталкивается подросток, от многих факторов внутрисемейной ситуации, от отношений ребенка с родителями, от демонстрируемых ими паттернов защитного реагирования [42].

Психиатры и клинические психологи, не являющиеся убежденными психоаналитиками, приходят к пониманию роли защитных механизмов в развитии личности. Так, было сказано, что преобладание, доминирование какого-либо защитного механизма может привести к развитию определенной черты личности. Или, наоборот, человек с сильными характеристиками личности имеет тенденцию доверять определенным защитным механизмам как способу совладания с определенными стрессами: так, например, личность с высоким самоконтролем имеет тенденцию использовать интеллектуализацию как основной защитный механизм. С другой стороны, обнаружено, что у людей с серьезными личностными расстройствами и нарушениями может преобладать определенный механизм защиты как средство искажения реальности. Например, такое расстройство личности, как паранойя (страх преследования), связан чаще с проекцией, а психопатии - преимущественно регрессией как защитным механизмом личности.

Предполагаемые взаимосвязи личностных черт, расстройств личности и механизмов защиты:

В многочисленных исследованиях межличностные взаимодействия подростка однозначно оцениваются как определяющий фактор его дальнейшего психического развития и социальной адаптации [39]. Защитные механизмы возникают у подростка как результат:

ѕ усвоения демонстрируемых родителями образцов защитного поведения;

ѕ негативного воздействия со стороны родителей.

Родители взаимодействуют со своими взрослеющими детьми, что существенно сказывается на формировании механизмов психологической защиты и мотивах стремления подростка к взрослости. Эти взаимодействия следует рассматривать в контексте динамической системы, в которой изменения в поведении любого члена семьи, влияют на всех остальных.

Особенности и стиль семейного воспитания является психологическим пространством интерпсихических схем межличностного взаимодействия, переходящих затем во внутренний план и становящихся интрапсихическими (по Л.С.Выготскому). Таким образом, особенности взаимоотношений родителя с ребенком могут быть прочно усвоены последним и стать основой формирования его личностных и поведенческих особенностей. Изучение влияния семьи и семейных отношений на развитие личности отражено в работах отечественных психологов и психотерапевтов: В.К.Мягер, Т.М.Мишиной, В.М.Воловика, А.М.Захарова, А.С.Спиваковской, Э.Г.Эйдемиллера, В.Юстицкиса, И.М.Марковской и др., и зарубежных исследователей В.Сатир, Ф.Райса, Н.Аккермана, О.Баха, С.Минухина, А.Адлера, К.Роджерса и др. В настоящее время большинством научных школ и направлений признана важная роль семьи и семейных взаимоотношений в формировании личности. При адекватных требованиях со стороны родителей используются зрелые типы психологической защиты, а также существуют половые особенности в формировании стратегий защитного поведения у юношей и девушек.

В рамках данной работы проводится теоретический анализ влияния родительских отношений на формирование защитных механизмов личности подростка. Психологические защитные механизмы являются неотъемлемой частью личности. В то же время повышение уровня отрицания реальности, явное доминирование определенного рода защитных реакций способствуют дезадаптации личности, утрате способности к самоконтролю.

При рассмотрении защиты как результата усвоения родительских стилей поведения в виде научения через подкрепление или посредством подражания и его аналогов - имитации и идентификации - подчеркивается роль семьи как психосоциального посредника общества, призванного с помощью внешнего вмешательства в развитие подростка актуализировать различные механизмы защиты как средство социальной адаптации.

Под негативным воздействием со стороны родителей подразумевают недостаточное удовлетворение базовых потребностей подростка. На структуру защиты подростка влияет не только холодность или безразличие, но и властность матери. Показано, что подростки авторитарных и деспотичных родителей демонстрируют много признаков ранней невротизации, и в дальнейшем они проявляются как особенность их характера: застенчивость, устойчивые страхи, повышенная тревожность или излишняя покорность [26].

Не менее важным является наличие в семье барьеров общения. Примером барьера общения может служить «замаскированная коммуникация». В этом случае родитель подтверждает содержание того, что ему сообщает подросток, но в то же время отвергает интерпретацию, которую тот предлагает. Например, если подросток жалуется, что ему плохо, родитель отвечает: «Ты не можешь так говорить, ведь у тебя все есть. Просто ты капризный и неблагодарный» [41]. В этом случае ради спокойствия индивида, к которому подросток обращается, интерпретация его сообщения так искажается, что ее информационная роль сводится к нулю. Однако внутренняя напряженность у подростка остается и может дать стимул к запуску конкретных защитных механизмов: подавления, замещения или рационализации.

В период отрочества необыкновенно возрастает значение групп сверстников. Подростки ищут поддержки у других, чтобы справиться с физическими, эмоциональными и социальными переменами отрочества. Характерные для тинэйджеров отношения равенства помогают выработке положительных реакций на различные кризисные ситуации, с которыми сталкиваются молодые люди. Они перенимают у своих друзей и сверстников виды поведения, ценимые обществом, и наиболее подходящие им роли. Социальная компетентность - основная составляющая способности подростка приобретать новых друзей и сохранять старых. Развитие социальной компетентности, частично базируется на способности подростка к социальным сравнениям. Эти сравнения дают ему возможность сформировать личную идентичность, а также выявить и оценить характерные черты других.

На основании этих оценок подростки выбирают друзей и определяют свое отношение к различным группам и компаниям, составляющим часть окружения сверстников. Кроме того, перед подростками встает задача анализа противоречащих друг другу ценностей сверстников и родителей. Преодоление границ между ними быть сопряжено с трудностями.

Почерк, речь, прическу, одежду и самые разные привычки подростки меняют намного легче, чем в любой другой период жизни. Часто одного взгляда на подростка достаточно, чтобы сказать, кто его старший друг, которым он восхищается. Но способность к изменению идет еще дальше. Со сменой одного образца на другой меняются жизненная философия, религиозные и политические взгляды, и, сколь бы часто они ни менялись, подростки всегда в равной мере твердо и страстно убеждены в правоте столь легко принятых ими взглядов.

4. Заключение

Раскрытие особенностей развития механизмов психологической защиты у подростков, предполагает анализ существующих типов. Анализ психологической литературы показал, что существует множество классификаций, но в своей работе мы приводим наиболее часто встречающиеся в работах разных авторов: отрицание, проекция, замещение (словом, действием, регрессия, миром фантазии), подавление (изоляция, интроекция), интеллектуализация (аннулирование, сублимация, рационализация), реактивное образование, компенсация (сверхкомпенсация, идентификация, фантазии), вытеснение.

К тому же специфика подсознательной защиты состоит в том, что срабатывает она автоматически, обусловливая непредставленность сознанию смыслового материала, подвергшегося защите, и бессознательность самого защитного процесса. Это означает, что подростки не отдают себе отчета ни в том, что они защищаются, ни в том, от чего их защищают подсознательные психологические механизмы. Быть подростком очень тяжело. Наполненный энергией, высвобожденной в физиологических сдвигах пубертата, одержимый возникшей потребностью в независимости, полный ожиданий будущих успехов в большой жизни, подросток проходит через тяжкие испытания в поисках собственного пути в новом для него мире.

По мнению А. Фрейд, организация защитного процесса - важная и необходимая составная часть развития личности подростка. Он является незрелым до тех пор, пока его инстинктивные желания и их осуществление разделены между ним и его окружением так, что желания остаются на стороне ребенка, а решение об их удовлетворении - на стороне окружения. Шансы подростка стать здоровым, независимым и ответственным во многом зависят от того, насколько его собственное «Я» способно справиться с внешним и внутренним дискомфортом, то есть защитить себя и быть способным самостоятельно принимать решения. Благодаря подсознательным защитным процессам одна часть инстинктивных желаний вытесняется, другая направляется на другие цели. Одни внешние события игнорируются, другие переоцениваются в нужном для подростка направлении. Защита позволяет отвергать некоторые стороны своего «Я», приписывать их посторонним лицам или, напротив, дополнять свое «Я» за счет качеств, «захваченных» у других людей. Такое преобразование информации позволяет сохранить устойчивость представлений о мире, о себе и своем месте в мире, чтобы не потерять опоры, ориентиров и самоуважения [35].

В защитных процессах у подростка, как и у детей, более младшего возраста могут участвовать не один, а сразу несколько защитных механизмов. Однако их совместное участие предопределяет целостную реакцию на ситуацию с целью более эффективной психологической адаптации. В то же время каждый из механизмов, выявленных у детей подросткового возраста, вносит свой особый вклад в организацию защитного процесса.

В пубертатный период с 12 до 15 лет у мальчиков и с 11 до 14 у девочек появляются такие механизмы защиты, как интеллектуализация, реактивное образование, компенсация (а именно идентификация и фантазии). Но также продолжают использовать ранее приобретенные защиты: вытеснение и отрицание.

Интеллектуализация инстинктивной жизни в пубертатный период, а именно попытка овладеть инстинктивными процессами, связывая их с мыслями в сознании и считается первым и наиболее важным шагом по направлению к овладению инстинктами, который должен быть осуществлен в развитии индивида и стать ранним и наиболее необходимым приобретением человеческого «Я». Но интеллектуализация в подростковом возрасте скорее способствует мечтам, чем выработке правильной линии поведения в различных ситуациях в любви или о выборе профессии. В норме с учетом влияния внутренней фрустрации и внешних воздействий в подростковом развитии и описывается Зигфридом Бернфельдом, как «затянувшийся пубертат», в этот период начинает проявляться механизм защиты интеллектуализации, которые выражаются у подростка в ненасытном желании думать об абстрактных предметах, размышлять и говорить о них [43].

Идентификация - это механизм возвышения себя до другого путем расширения границ собственного «Я». Она позволяет подростку преодолеть чувство неполноценности, тревоги, изменить «Я» таким образом, чтобы оно было лучше приспособлено к социальному окружению. Подросток стремится не столько обладать объектом в обычном физическом смысле слова, сколько максимально уподобиться человеку, который в данный момент занимает в его привязанностях центральное место

Подавление лежит в основе забывания содержания травмирующей информации, которая уже пережита. К вытеснению прибегают в тех случаях, если нечто нельзя игнорировать либо забыть полностью. Использование отвержения приводит к торможению инстинктивных образований, например, в сексуальных фантазиях, в которых эти желания находят свою разрядку. Но из этой точки процесс распространяется на всю жизнь.

Подводя итог проведенному исследованию, можно сказать, что во многом настоящая и будущая жизнь подростка зависит от процесса формирования механизмов психологической защиты.