Основные понятия памяти в сурдопсихологии

Трудности в формировании словесных значений у глухих детей не раз отмечались исследователями. И. М. Соловьев (1940, 1962) указывал, что словесные значения у глухих часто базируются на неточных обобщениях, охватывающих слишком широкий или слишком узкий круг предметов; а иногда в этих обобщениях совмещается и то и другое. Эти особенности значений слов у глухих отмечались в исследовании В. Я. Василевской и Б. Д. Корсунской (1941) и были тщательно и разносторонне изучены Ж. И. Шиф (1954).

Наиболее трудно для глухих детей, как показывают результаты многих сурдопедагогических и психологических исследований, избежать замен слов, отнесенных нами в третью группу, т. е. замен словами, близкими по значению и одновременно сходными по буквенному составу. В этом случае одни объективные трудности накладываются на другие: смешения слов становятся возможными по двум причинам. Ж. И. Шиф на большом экспериментальном материале проследила, как постепенно, многоэтапно, с большими трудностями и многими ошибками формируется у глухих детей различение грамматических форм слов, возникающих при словообразованиях и словоизменениях.

Прежде всего, дети овладевают существительными, имеющими прямую предметную отнесенность. Другие грамматические категории слов формируются у глухих детей с большим трудом. Эта зависимость находит свое проявление и в особенностях запоминания слов. Д. М. Маянц сравнивала успешность запоминания глухими и слышащими детьми слов разных грамматических категорий (существительных, глаголов и прилагательных). При этом она показала, что различия в запоминании существительных у глухих и слышащих детей заметно сократились за два года -- от второго к четвертому году обучения в школе. Однако соответствующие различия в запоминании прилагательных и глаголов были достаточно отчетливыми даже у старших школьников.

Большую трудность представляет для глухих точное запоминание слова в определенной грамматической форме (исследование И. М. Соловьева и Е. И. Обозовой, 1960).

Глухим учащимся IV и VIII классов предлагалось запомнить пять малоупотребительных глаголов в разной грамматической форме, а затем узнать их среди других 25 глаголов. В другой серии опытов для запоминания давались знакомые детям глаголы, а в списке 25 слов для узнавания были те же самые пять глаголов, но в пяти разных грамматических формах. Если в первой серии требовалось опознать слово, ориентируясь на весь его буквенный состав, то во второй серии решающее значение приобретало выделение флексии. Результаты, полученные в опытах с глухими, сравнивались с данными, полученными в опытах со слышащими того же возраста.

Узнавание слов среди сходных (первое задание) оказалось для глухих очень сложным делом. Они допускали значительное количество неправильных узнаваний, намного большее, чем слышащие дети. Несмотря на то, что с возрастом у глухих узнавание становилось существенно точнее, все же оно продолжало быть заметно менее успешным, чем у слышащих. Выполнение второго задания (узнавания слов--глаголов по их флексиям) оказалось для глухих еще менее доступным. Если слышащие дети могли легко ориентироваться либо на основу слова, либо на его окончание в зависимости от условий опыта, то глухие учитывали только основу слова даже в тех случаях, когда она не могла оказать никакой помощи для узнавания.

Таким образом, в запоминании слов у глухих имеются многие трудности, связанные с особенностями овладения словесной речью.

У глухих детей на протяжении школьного возраста обнаруживается отчетливое развитие памяти на слова. Заметное совершенствование памяти глухих в младшем школьном возрасте было показано исследованиями Д. М. Маянц. В другом исследовании (Т. В. Розанова, 1958, 1970) прослеживались изменения памяти глухих в среднем и старшем школьном возрасте. Опыты проводились с глухими и слышащими учащимися IV, VII и X классов. Испытуемым предлагалось запомнить 40 слов, показываемых попарно для прочтения. В наборе было много пар слов, которые можно было сгруппировать по смыслу. Например, показывали пару слов: магазин и товар, а кроме них имелась еще пара слов, подходящих к этим словам по смыслу: продавец и касса; рыба -- окунь, акула -- селедка; машина -- трактор, грузовик-- комбайн; растение -- листья, стебель -- корень. Кроме этого, в наборе встречались пары слов, которые имели только внешнее сходство: подарок -- порошок, порядок -- пряник и др. По данным опытов, у глухих детей заметно развивалась словесная память в период от четвертого до 10-го года обучения в школе. Это развитие шло достаточно равномерно. Аналогичное развитие наблюдалось у слышащих детей.

При сравнении результатов опытов с глухими и слышащими обнаруживается, что глухие запоминали слова в среднем менее успешно, чем слышащие. Превосходство слышащих проявилось у детей всех возрастных групп. Установленные различия между глухими и слышащими детьми не были очень велики. Отдельные глухие испытуемые запоминали слова так же и даже лучше, чем отдельные слышащие дети. Тем не менее эти различия в среднем были очень устойчивыми.

Какими причинами можно объяснить относительный неуспех глухих по сравнению со слышащими?

Первое обстоятельство, на которое нельзя не обратить внимание, заключалось в том, что глухие дети в ряде случаев воспроизводили слова, искажая их буквенный состав. В среднем искажения слов встречались у глухих в 10--15% случаев. Хотя этот процент искажения был и невелик, он мог свидетельствовать о том, что запоминание буквенного состава слова представляло для глухих известный труд.

В опытах наблюдались три типа искажений слов. Искажение первого типа состояло в перестановках, пропусках и заменах отдельных букв. Вместе с тем можно было отметить и элементы уподобления одних слов другим, имевшимся в наборе, или тем, которые были известны детям ранее (второй тип). Такое уподобление внешнего облика одного слова другому отмечали И. М. Соловьев и Ж. И. Шиф. Например, глухие дети, допуская пропуски, перестановки и замены отдельных букв или слогов, писали «лакерство» вместо лекарство, «колета» вместо котлета, «шекл» вместо шелк, «коресио» вместо керосин, «рарохд» вместо пароход. При уподоблении одних слов другим конверт изменялся на «конферт», платок -- на «палатки», листья -- на «литься».

Кроме того, при третьем типе искажений дети либо совсем не дописывали окончания, либо писали окончание другого падежа (чаще всего родительного) или другого числа (множественное число заменяли единственным, и наоборот). Если искажения первого и второго типа чаще наблюдались у глухих детей младшего школьного возраста, то искажения третьего типа преобладали у глухих старшеклассников. Эти данные свидетельствуют об определенной тенденции в усвоении буквенного состава слов глухими. Сначала дети допускают смешение элементов в разных частях слова, затем -- преимущественно в его конце. Отмечаемые факты соответствуют тому, что наблюдали ранее другие исследователи (Ж. И. Шиф, И. М. Соловьев, Р. М. Боскис и др.).

Следует отметить, что у слышащих детей наблюдалось только очень немного случаев превращения слов в единственном числе во множественное, и наоборот. Других типов замен слов у них не было совсем. Таким образом, описанные искажения слов составляли характерную особенность глухих детей.

Искажения буквенного состава слова, выраженные в большей степени у глухих младших школьников, могли свидетельствовать также и о том, что в случаях верного запоминания состава слова глухие также затрачивали усилия на фиксацию последовательности букв в словах. Поэтому субъективно для них предлагаемый для запоминания материал оказывался несколько большим по объему, чем для слышащих. Ведь если слово воспринималось не как одна смысловая единица, не как один элемент для запоминания, а как несколько элементов, последовательность и взаимные отношения которых нужно было запомнить, то увеличивалось и общее число запоминаемых элементов. Существование такой зависимости общего объема запоминаемого материала от количества составляющих его единиц неоднократно подчеркивалось исследователями в области общих вопросов памяти.

Вместе с тем трудности запоминания буквенного состава слов не являлись единственной причиной того, что глухие запоминали слова хуже слышащих.

Рассмотрим теперь вопрос о группировании детьми слов в процессе воспроизведения. Дети в большей или меньшей степени группировали слова по смыслу.

Глухие воспроизводили основную массу слов в группах по два, соответственно предъявляемым парам слов. Количество слов, воспроизведенных в парах, заметно увеличивалось у учащихся VII класса по сравнению с тем, что наблюдалось у четвероклассников. В новых группах по два слова глухие воспроизводили в среднем очень немного слов. Особый интерес представляет количество воспроизведенных слов, сгруппированных по смыслу по три и четыре слова. Таких групп было отмечено совсем мало у глухих младших школьников. Но затем их число равномерно и значительно увеличивалось (почти в 5 раз) у детей среднего и старшего школьного возраста. Таким образом, развитие памяти глухих применительно к рассматриваемому материалу обнаружилось, во-первых, в большем количестве воспроизведенных пар слов, которые предъявлялись вместе (в период от IV к VII классу), и, во-вторых, в постепенном и заметном увеличении воспроизводимых слов в группах по три-четыре слова (на протяжении среднего и старшего школьного возраста).

Данные экспериментов со слышащими детьми во многом были похожи на результаты, полученные с глухими. У испытуемых младшего и среднего школьного возраста относительно большее число слов было воспроизведено в парах, соответствующих предъявляемым. Количество воспроизведенных пар увеличивалось у испытуемых среднего школьного возраста. Сравнительно небольшое число слов воспроизводилось в новых группах по два слова. С возрастом испытуемых наблюдалось заметное увеличение числа воспроизведенных слов в смысловых группах по три-четыре слова.

Однако были достаточно отчетливыми и различия в характере группировки слов при воспроизведении у глухих и у слышащих. Они заключались в том, что слышащие воспроизводили много больше слов, сгруппированных по три и четыре, чем глухие. Эти различия сохранялись у всех возрастных групп испытуемых и были существенными.

Наиболее отчетливым проявлением смысловой памяти были группировки слов по три и четыре, а также по два слова, не соответствующие предъявляемым парам. Что же касается сохранения при воспроизведении единства показываемых пар, то наряду со смысловой их близостью могла иметь значение при запоминании и их пространственная близость.

Сравнивая результаты глухих и слышащих, можно прийти к выводу, что у обеих групп детей наблюдалось отчетливое развитие смысловой памяти на протяжении среднего и старшего школьного возраста. Вместе с тем смысловой характер памяти был значительно более выражен у слышащих детей, чем у глухих, поэтому можно думать, что второй причиной лучшего запоминания слов слышащими было то, что они чаще группировали слова. Каждая группа слов как бы образовывала новую, более крупную смысловую единицу. Тем самым снижалось общее число запоминаемых единиц, что позволило запомнить большее количество слов.

Вместе с тем воспроизведенные группы слов по два, соответствующие предъявляемым парам, тоже могут служить показателем смыслового запоминания. Это отчетливо обнаруживается при сравнении успешности запоминания пар слов, имеющих смысловую общность или только внешнее буквенное сходство.

Слышащие дети запоминали пары слов, имеющих смысловую общность, лучше, чем пары слов, которые объединялись только буквенным сходством. В более старшем возрасте дети запоминали большее число пар слов обеих групп. При этом число запомнившихся пар слов, имеющих буквенное сходство, увеличивалось быстрее у испытуемых более старшего возраста, чем число пар со смысловым сходством. Это вело к уменьшению различий в успешности запоминания тех и других пар слов. Отмеченные факты говорят, прежде всего, о том, что слышащие дети всех обследованных возрастов легче запоминали слова, объединенные по смыслу. Кроме этого, они указывают на развитие у слышащих детей умений сохранять в памяти единство слов, не имеющих прямой смысловой близости. Последнее достигалось слышащими учащимися старших классов за счет применения различных мнемонических приемов, благодаря чему устанавливались опосредствованные смысловые связи между словами.

У глухих детей увеличивалось с возрастом, как и у слышащих, число воспроизведенных «смысловых» пар слов. Однако отношения между числом воспроизведенных «смысловых» и «буквенных» пар слов были у глухих детей иными, чем у слышащих. У глухих детей младшего школьного возраста еще не обнаружилось преимущественного запоминания «смысловых» пар слов: и те и другие пары слов запоминались в небольшом количестве и приблизительно в равном проценте случаев по отношению к тем и другим предъявляемым парам слов. Испытуемые же более старшего возраста запоминали заметно лучше «смысловые» пары слов, чем «буквенные». Таким образом, у глухих отчетливо наблюдалось развитие смысловой памяти. Однако запоминание лишь незначительного числа «буквенных» пар слов, очевидно, следовало объяснить еще слабо сформировавшимися у глухих опосредствованными способами запоминания слов.

Суммируем факты и зависимости, установленные при анализе результатов запоминания пар слов глухими и слышащими детьми.

У глухих и слышащих детей в период среднего и старшего школьного возраста наблюдалось заметное увеличение числа воспроизводимых слов. Оно было связано с развитием у детей смысловой памяти. Глухие всех возрастных групп запоминали слова хуже, чем слышащие. Они испытывали трудности в фиксации буквенного состава слова, менее успешно группировали слова и еще слабо владели опосредствованными способами запоминания. В младшем школьном возрасте меньшая успешность глухих в запоминании слов была преимущественно связана с трудностями фиксации буквенного состава слова и с еще слабым объединением слов в группы. В среднем и особенно в старшем школьном возрасте отставание глухих шло за счет малого использования опосредствованных приемов запоминания.

8. Различия в запоминании слов и мимико-жестовых обозначений

Глухие дети, постепенно овладевая словесной речью в условиях специального обучения, усваивают и мимико-жестовую речь путем общения с окружающими их глухими более старшего возраста. Тем самым у глухих обычно сосуществуют две формы речи, весьма различные между собой по системам знаков, по лексике и грамматике. Неоднократно указывалось (в работах Р. М. Боскис и Н. Г. Морозовой, 1939; Р. М. Боскис, 1963; И. М. Соловьева, 1940; Ж. И. Шиф, 1954; А. И. Дьячкова, 1957; и др.), что эти две формы речи не представляют собой двух независимых друг от друга образований, а взаимодействуют между собой. При этом на начальных этапах овладения словесной речью последняя во многом зависит от мимико-жестовой речи. Позднее же, по мере того как глухие все больше овладевают средствами словесной речи, их мимико-жестовая речь видоизменяется. В исследовании П. М. Петрова (1940), специально посвященном взаимоотношениям этих форм речи при запоминании и воспроизведении рассказа, подчеркивалась та помощь, которую оказывает глухим мимико-жестовая речь для понимания словесных текстов. С другой стороны, все авторы, изучавшие мимико-жестовую речь, констатировали значительно меньшие ее выразительные возможности по сравнению со словесной речью, а Н. Ф. Слезина (1967) указывала, что средствами мимико-жестовой речи трудно выразить многие зависимости (например, математические). Как же глухие запоминают мимико-жестовые обозначения? Ответом на поставленный вопрос были результаты опытов, в которых выяснялась эффективность запоминания глухими слов и мимико-жестовых обозначений (исследование Т. В. Розановой (1958, 1970). Для запоминания предлагалось 40 слов или 40 мимико-жестовых обозначений, среди которых имелись обозначения, легко группируемые по смыслу.

У глухих учащихся в средних и старших классах наблюдалось заметное увеличение числа запоминаемых жестов. При этом дети запоминали жестов много больше, чем слов (см. рис. 5).

Причины лучшего запоминания мимико-жестовых обозначений следует видеть, прежде всего, в гораздо более выраженной их группировке. Эти обозначения легче, чем слова, объединялись глухими детьми в группы по два и особенно в группы по три и четыре. На протяжении среднего и старшего школьного возраста увеличивалось число группировок как слов, так и мимико-жестовых обозначений. Вместе с тем с возрастом несколько сокращались различия в степени группирования слов и мимико-жестовых обозначений, что говорило о некотором сближении линий развития мимико-жестовой и словесной памяти у глухих.

Рис. 5. Точность воспроизведения слов и жестов у детей. Цифрами обозначено количество правильно воспроизведенных жестов или слов из 40 предъявленных.

Необходимо отметить, что в значительном числе случаев глухие дети стремились соотносить мимико-жестовые обозначения со словами. Эта тенденция увеличивалась с возрастом детей. Младшие школьники обозначали словами в среднем 55% показанных им жестов, средние--70%, старшие--95%. У них, таким образом, функционировали связи между мимико-жестовыми и словесными системами речи. Можно полагать, что активизация этих связей при запоминании мимико-жестовых обозначений также облегчала их запоминание.

Вместе с тем соотнесения мимико-жестовых обозначений со словами, осуществляемые детьми, позволяли узнать, как глухие дети словесно квалифицируют показываемые им мимико-жестовые обозначения, и лучше понять отношения мимико-жестовых и словесных систем. Около 30% всех названных слов не представляло собой смыслового тождества с показанным жестом. При этом степень расхождения называемых детьми и ожидаемых слов была очень разнообразной. Многие замены указывают на неоднозначность жеста и на стремление глухих понимать его в более конкретном значении. Кроме этого, наблюдалось немало случаев, когда глухие давали неточный перевод жеста, хотя в развитой мимико-жестовой речи он имел вполне определенное и однозначное содержание. Тем самым наблюдаемые расхождения были связаны не только с недостаточной определенностью и расчлененностью самой мимико-жестовой речи, на что указывали Р. М. Боскис, Н. Г. Морозова и другие авторы, но и со степенью усвоения глухими детьми этой формы речи и ее связей со словесной речью.

От младшего к старшему школьному возрасту возрастала точность обозначения жестов словами. Поэтому можно говорить об уточнении значений мимико-жестовой и словесной речи, а также о выработке более дифференцированных связей между значениями того или другого вида речи.

В ряде случаев у учащихся младшего и среднего школьного возраста группировка мимико-жестовых обозначений осуществлялась на основе сходства самих жестов. В старшем школьном возрасте это обнаруживалось в малой степени. Последнее обстоятельство также указывает на то, что у глухих детей в школьном возрасте постепенно происходит дифференциация систем значений, закрепленных средствами мимико-жестовой речи.

Однако, несмотря на все сказанное, нельзя оставить без внимания тот факт, что глухие много лучше группировали мимико-жестовые обозначения, чем слова. Следовательно, можно прийти к выводу, что в структурах долговременной памяти у глухих детей существуют более тесные связи между мимико-жестовыми обозначениями, чем между словами. Вместе с тем у глухих детей на протяжении школьного возраста происходит существенная перестройка систем обоих видов речи и связей между ними, что запечатлевается в памяти. Однако системы памяти глухих, даже и у детей старшего школьного возраста, не становятся тождественными аналогичным системам памяти слышащих, так как в них сохраняется специфика взаимосвязей двух речевых систем.

9. Запоминание предложений и текстов. Стадии запоминания

Запоминание фраз исследовалось Д. М. Маянц (1940) у глухих детей, учащихся V и VII классов школы глухих. Обнаружилось, что глухие учащиеся V класса запоминали фразы менее точно, чем слышащие третьеклассники. Особенность глухих составляло то, что они часто воспроизводили фразы с пропущенными словами. Это нарушало смысл фраз или делало их аграмматичными. Вместе с тем глухие стремились воспроизводить слова на тех местах, где они были во фразах, и иногда даже отмечали пропуски там, где должны были быть забытые ими слова. Достаточно распространенными были случаи, когда глухие дети могли вспомнить только части фраз. Бывало и так, что фразы сильно искажались за счет перестановок слов и их пропусков. Отмеченные особенности становились менее заметными у учащихся VII класса, однако и глухие семиклассники уступали по точности воспроизведения фраз слышащим учащимся III класса.

Для глухих детей фразы далеко не всегда выступали как единые смысловые единицы, как «целостные объекты». В этом отношении показательно также сравнение результатов воспроизведения фраз в целом и отдельных слов, входящих в состав воспроизведенных фраз (по данным другого исследования Д. М. Маянц, 1941). Глухие дети, учащиеся IV класса, мало отличались от слышащих сверстников по числу воспроизведенных слов, но существенно -- по количеству правильно воспроизведенных фраз.

При воспроизведении ранее выученных рассказов глухие учащиеся IV класса обнаружили многие из отмеченных особенностей, характерных для воспроизведения фраз. Вместе с тем выявилось и нечто новое. Слышащие дети были гораздо менее связаны текстом, чем глухие. Они свободно, своими словами излагали мысли рассказа. Глухие же стремились к возможно более точному текстуальному его воспроизведению. Однако это им далеко не всегда удавалось. Они пропускали и заменяли слова. Замены слов у глухих детей существенно отличались от замен у слышащих. Последние могли воспользоваться совсем другими словами для выражения той же мысли рассказа. Что же касается глухих, то они обычно воспроизводили слова, близкие по значению тем, которые содержались в рассказе, но это нередко искажало смысл фразы или даже всего рассказа.

Результаты воспроизведения рассказа глухими учащимися IX класса были много успешнее, чем у испытуемых детей более младшего возраста, и довольно сходными с результатами слышащих детей, учащихся IV класса массовой школы. Таким образом, сравнительные данные глухих детей разного возраста свидетельствовали о развитии у них словесной памяти в период обучения в школе.

Л. В. Занков и Д. М. Маянц (1940) связывали особенности словесной памяти глухих с их замедленным речевым развитием. Отмечая ограниченность словесного фонда глухих, они видели эту ограниченность главным образом не в малом запасе известных глухому слов, а в том, что эти слова часто оказываются элементами речи, «застывшими в определенных сочетаниях», «инертными», «малоподвижными». Глухие дети часто не могут, по их мнению, «вырвать слово из определенной группы слов и использовать их в соответствии со своими значениями в другом сочетании» (Д. М. Маянц, 1940, а). Поэтому глухие дети так стремятся к сохранению текста при воспроизведении, хотя далеко не всегда этого достигают. Вместе с тем, как подчеркивается в другом исследовании Д. М. Маянц, помимо недостаточного многообразия систем словесных связей у глухих эти системы в то же время еще мало разграничены между собой. Именно это приводит к появлению неадекватных замен одних слов другими (Д. М. Маянц, 1940, б).

Таким образом, Л. В. Занков и Д. М. Маянц, с одной стороны, продемонстрировали смысловую природу памяти глухих, с другой -- усмотрели своеобразие их словесной памяти в замедленно формирующемся их словесно-речевом опыте, запечатленном в еще недостаточно разграниченных между собой системах словесных связей и вместе с тем в системах однообразных, сковывающих свободу оперирования словами.

Недостаток у глухих детей прочно установившихся связей и отношений между словами, соответствующих нормам языка, приводит и к тому, что им порой бывает очень трудно удержать в памяти фразу как целое и воспроизвести ее затем в неизмененном виде.

С другой стороны, исследованиями была установлена скованность глухих при воспроизведении ранее воспринятого, трудности в передаче того же содержания другими словами. Эти факты также целесообразно соотнести с данными о развитии речи и мышления у глухих.

Ж. И. Шиф (1954), И. М. Соловьевым (1957) и другими было показано, что глухие более замедленно, чем слышащие, овладевают значениями слов разной меры общности. Они затрудняются также в усвоении синонимов и переносных значений слов. (Р. М. Боскис, 1939, 1953, 1963; Н. Г. Морозова, 1953; и др.). Вместе с тем следует думать, что чем разветвленнее становятся связи систем словесных значений, чем точнее делаются отношения между ними, тем больше возникает возможностей к воспроизведению слов и к адекватной замене одного слова другим. В результате замедленное формирование систем словесных значений у глухих выявляется в их тяготении к текстуальному воспроизведению. По мере же развития словесной речи глухие дети в более старшем возрасте становятся все более способны, как установила Д. М. Маянц, к свободному воспроизведению текстов.

Базируясь на фактах, установленных В. Г. Петровой (1951), свидетельствующих о неустойчивости воспроизведения одних и тех же слов у глухих детей, можно полагать, что эти дети позднее, чем слышащие, овладевают способами произвольного припоминания, формирование которых, в свою очередь, тесно связано с развитием гибкости мышления.

Подчеркивая зависимость особенностей словесной памяти глухих от уровня овладения ими словесной речью, нельзя забывать и тех обратных влияний, которые имеют процессы памяти на развитие речи. Ведь живой процесс речевого общения закрепляется в нервных мозговых структурах, составляющих основу памяти. И поэтому каждый новый акт речевого общения определяется тем, какие системы временных нервных связей сложились у ребенка ранее, до этого акта. Таким образом, отношения, возникающие между процессами речевого общения и памяти у глухих и у слышащих, нельзя понимать как одностороннее влияние речи на память, но как постоянное единство и взаимодействие этих процессов.

Важное значение для понимания того, как осуществляется развитие словесной памяти у глухих, имеет обширное исследование И. М. Соловьева (1962). На материале запоминания текста арифметической задачи И. М. Соловьев выявил те стадии в развитии - словесной памяти, которые имеют место у глухих в школьном возрасте (от II к VIII классу). Для наиболее ранней стадии развития характерен распространяющийся тип запоминания, заключающийся в том, что ребенок постепенно от повторения к повторению наращивает число запомнившихся слов, начиная от самых первых слов текста. Этот тип наблюдался в основном у учащихся II класса. У детей более старшего возраста (III класса) господствовал иной способ запоминания, названный И. М. Соловьевым охватывающим. При этом способе запоминания дети как бы сразу охватывали всю задачу, запоминая ведущие слова (в основном главные члены предложения) в каждой из трех фраз, составляющих текст задачи. На третьей стадии, устойчиво наблюдавшейся у старших школьников (учащиеся VIII класса), испытуемые достигали сразу полного запоминания всего текста задачи. Точное текстуальное запоминание задачи -- результат длительного развития памяти глухих и определенного рода их достижение. Что касается предшествующих стадий запоминания, то там лишь постепенно преодолевалось элементарное запоминание, где каждый последующий член текста выступал как рядоположный. Такая рядоположность постепенно заменялась более быстрым запоминанием ведущих слов в предложениях, и лишь затем достигалось полное запоминание всех членов предложения.

Стадии запоминания тесно связаны с развитием мышления глухих детей, и в частности с характером понимания текста.

10. Механическая или смысловая память у глухих

В психологии принято различать осмысленное и механическое запоминание. Осмысленное запоминание основывается на понимании материала, на раскрытии существенных связей и отношений внутри запоминаемого материала, а также между ним и другими предметами или явлениями. Такое запоминание осуществляется благодаря соотнесению воспринимаемого материала с прошлыми знаниями. Механическое же запоминание наблюдается тогда, когда человек, не пытаясь понять содержание запоминаемого материала, стремится его удержать в памяти путем многих повторений. В этом случае запоминание происходит путем образования пространственно-временных связей, отражаю щих лишь внешние, несущественные отношения между предметами или явлениями. Так, ребенок, запоминая стихи путем многих повторений каждой строчки и совсем не уясняя себе, о чем в этих стихах идет речь, фиксирует в своей памяти лишь внешнюю последовательность слов.

Относительно глухих широкое распространение получил взгляд, что они способны только к механическому запоминанию. Правильно ли это?

Экспериментальные исследования опровергают этот взгляд. Л. В. Занков и Д. М. Маянц доказали, что глухие могут улавливать смысловые связи между объектами и запоминать их на основе этих связей. Запоминание у глухих, как и у слышащих, по их мнению, происходит не как изолированный акт запечатления, а как процесс мышления, тесно связанный с существованием определенных групп представлений, возникших у ребенка в прошлом опыте в процессе его деятельности. Случаи, когда дети легко и точно запоминали пары предметов или слов, авторы объясняли осуществившимся взаимодействием следов памяти, возникших при эксперименте, с системами следов, образовавшимися ранее, в прошлом опыте ребенка.

Вместе с тем недостаточно свободное владение словесной речью приводит часто к тому, что глухие дети оказываются не в состоянии понять достаточно полно содержание, например, рассказа. Однако неправильно было бы думать, что в этом случае дети совсем ничего не понимают и, следовательно, запоминают чисто механически. Обычно дело происходит так. Дети понимают, о каких предметах идет речь. Они даже довольно хорошо представляют себе, какие действия совершаются с предметами или какие действия осуществляют те или иные персонажи. Гораздо труднее им бывает понять более сложные отношения между ними и предметами, а также между предметами (исследование Т. В. Розановой, 1966). В силу этого глухие дети часто оказываются на какой-либо промежуточной ступени понимания, т. е. между отсутствием понимания и полным пониманием. Такое понимание выражается в упрощении предметных отношений, в обеднении содержания. Возможно, также уподобление вновь воспринятого ранее известному без установления объективно имеющихся между ними различий. Во всех этих случаях наблюдается неполное, а иногда даже искаженное понимание. Тем не менее, здесь следует говорить о понимании, хотя и приблизительном, а не об отсутствии понимания текста.

Часто запоминание глухих детей представляет собой как бы сплав осмысленного и механического запоминания. Так, при запоминании какого-либо предложения дети осмысленно запоминают отдельные слова и некоторую их последовательность, вместе с тем другую последовательность слов они фиксируют только на основе их пространственной близости, следования одного за другим.

Наличие такого частично осмысленного, а частично механического запоминания оказывается не всегда достаточно ясным для педагога, особенно если учащиеся отвечают урок сразу после его заучивания. Проверяя понимание детьми отдельных моментов рассказа, педагог может не обнаружить, что дети поняли далеко не все. Позднее же оказывается, что дети почти все забыли. Эти факты в практике обучения глухих детей многочисленны. Из-за них некоторые педагоги приходят к выводу о том, что у глухих детей имеется патология памяти, особое мозговое заболевание. В отдельных случаях даже врачи-психоневрологи ставят детям диагноз: глухота, осложненная амнестической афазией.

Однако причины забывания следует видеть не в мозговом органическом заболевании, а в способе запоминания, в общем уровне развития словесной речи.

11. Особенности отсроченного воспроизведения у глухих детей

Как показывают многие экспериментальные исследования, длительность сохранения какого-либо материала в памяти, а также успешность его актуализации во многом зависят от того,

насколько многообразными и содержательными были связи, установленные между запоминаемыми объектами, а также между ними и прошлыми знаниями.

По данным Г. Эббингауза (1912), изучавшего запоминание и сохранение в памяти бессмысленных слогов, обнаруживается резкое забывание этих полностью заученных слогов уже в первые часы после заучивания. Иные отношения наблюдаются в том случае, если запоминается осмысленный рассказ с полным пониманием его содержания. Основное содержание рассказа может сохраняться в памяти многие годы.

Запоминание материала на длительный срок требует более глубокого осознания его содержания, чем запоминание материала, нацеленное на скорое его воспроизведение.

Поэтому не удивительно, что затруднения глухих в воспроизведении ранее заученного материала становятся тем очевиднее, чем длительнее срок между запоминанием и воспроизведением.

Многие педагоги хорошо знают из практики, что глухие дети часто оказываются беспомощными при необходимости воспроизвести старые знания. Об этом же свидетельствуют данные психологических опытов. Так, в исследовании Д. М. Маянц (1940) было установлено, что своеобразие памяти глухих значительно увеличивалось при отсроченном воспроизведении по сравнению с данными непосредственного воспроизведения. Интересные результаты были получены в исследовании В. Г. Петровой (1951). В нем было показано, что особенности воспроизведения вновь заучиваемого словесного материала, свойственные всем глухим детям, учащимся III--V классов, выступают особенно отчетливо у слабых учеников. Было обращено также внимание на то, что глухие дети сравнительно редко совсем забывают слова, заученные ранее, хотя они далеко не всегда могут их воспроизвести. Для детей оказалась характерной неустойчивость воспроизведения, выражающаяся в том, что одни и те же слова в одних условиях воспроизводились, а в других -- нет.

Глухие дети часто затрудняются в припоминании уже имеющихся у них знаний. Особенно отчетливо это обнаруживается, когда необходимо использовать знания для решения какой-либо новой задачи. В исследовании Ж. И. Шиф (1961) было показано, что глухие учащиеся VI класса либо совсем не могли актуализировать те знания, которые были нужны для решения задач относительно различных явлений природы, либо вспоминали сведения по определенному вопросу в той системе и последовательности, в которой их раньше заучили. Они при этом не выделяли из всей совокупности знаний по данному вопросу тех именно сведений, которые были необходимы, чтобы верно решить задачу. Глухие учащиеся VIII класса справлялись с аналогичными заданиями уже значительно более успешно.

12. Задачи развития словесной памяти

В процессе обучения глухих необходимо помогать им овладеть запоминанием на длительный срок. Нужно следить не только за тем, чтобы запоминаемый материал был полностью понят детьми. Следует также, чтобы дети овладевали приемами произвольного запоминания. Пользование такими приемами облегчает последующее воспроизведение. К числу таких приемов относятся следующие: разбивка материала на части, их озаглавливание, выделение в них опорных пунктов, с которыми легко ассоциируется все содержание данной части; связывание частей материала по их заголовкам или выделенным опорным пунктам в единую цепь ассоциаций. Очень важно также использовать наглядные опоры при запоминании. Необходимо сравнивать, классифицировать и систематизировать материал.

Глухим детям особенно трудно и вместе с тем совершенно необходимо научиться связывать вновь запоминаемое с ранее приобретенными знаниями, включать новые знания в уже сложившуюся систему. При этом педагогу нельзя забывать, что глухие дети легко могут ограничиться установлением некоторого сходства между новым материалом и старым, не выделить различий между ними и тем самым уподобить новое старому. Огромную роль прошлого опыта для приобретения новых знаний и существование сложных динамических соотношений между формирующимися новыми знаниями и уже имеющимися показал в своих исследованиях И. М. Соловьев.

При подготовке к уроку учитель должен специально отмечать, какими приемами подачи материала он воспользуется, чтобы дети могли понять этот материал и так его запомнить, чтобы воспроизвести через долгий срок. Важно суметь создать у детей установку на длительное запоминание. Для этого следует ввести как систему опрос детей по материалу, подготовленному не только к данному уроку, но месяц, два, даже год тому назад. В таких условиях не только повысятся знания детей. Дети будут успешнее применять знания в новых условиях, возрастет также уверенность детей в том, что у них есть знания и что они полезны.

13. Репродуктивная и оперативная память

Память школьника выполняет многие функции в процессе его учения. В одном случае ученик должен заучить текст, чтобы его воспроизвести на уроке. В другом случае школьнику необходимо запомнить материал, чтобы, опираясь на него, выполнить определенное задание, не сводящееся к воспроизведению удержанного в памяти. В обоих указанных случаях работа памяти обладает своими особенностями. Это дает основание различать память репродуктивную и память оперативную. Основанием разделения здесь служит не большая или меньшая длительность промежутка времени между запоминанием и воспроизведением, а характер реализации удерживаемого материала.

Репродуктивную память не следует понимать слишком узко и относить к ней только дословно воспроизводимое (например, произнесение наизусть физического закона, математической аксиомы или формулы, стихотворения и т. д.). Этот вид памяти проявляется в устном или письменном изложении прочитанного текста, в воспроизведении сообщенного учителем материала, а также и тогда, когда для ответа на заданный вопрос ученику достаточно всего лишь припомнить что-либо из выученного им.

Исследования, проведенные на глухих и слышащих школьниках, показывают, что оперативная память глухих, как образная, так и словесная, в большей мере отличается от обоих видов репродуктивной памяти в количественном и качественном отношениях. Различия отчетливо выступают в развитии на ступени образования мнемических намерений, при этом в начальных классах школы для глухих их отличия столь значительны, что материал, хорошо удерживаемый под действием специфически репродуктивного намерения, оказывается совершенно неиспользуемым в оперативных целях. И напротив, материал, к которому подходят с оперативным намерением, запоминается неудовлетворительно. Значение оперативной памяти не всегда оценивается школой в должной мере, и все еще высказывается мнение, отрицающее сколько-нибудь значительную роль памяти при решении, например, арифметических и вообще математических задач.

Только в тех случаях, когда задача настолько проста, что решение сразу «считывается» при первом же ознакомлении с условиями, она не нуждается в запоминании. Но если дается задача, требующая обдумывания (а только такие и представляют ценность для обучения), ее необходимо «держать в голове», т. е. помнить всю в целом. Опыты выяснили, что ученики старших классов школы для глухих, приступая к решению задачи, требующей размышления, запоминают ее и могут воспроизвести. Любопытно, что это не всегда замечается решающим, потому что стремление запомнить задачу в этих случаях органически входит в самое намерение решить задачу.

Другое наблюдается у учащихся начальных классов. При решении задачи у них не возникает такого сложного намерения, которого требует оперативная память. Прочитав условие, глухой ребенок немедленно принимается за ее решение, однако уже скоро появляются осложнения и недоразумения, которые в значительной, а часто в полной мере объясняются тем, что задачи в целом в его голове, в его памяти нет, а есть только отдельные кусочки, фрагменты.

Если в другой раз попросить такого школьника запомнить задачу, а для этого прочитать ее несколько раз, он это выполнит. Когда же затем ему надлежит приступить к ее решению, замечается недоумение и растерянность. Следовательно, запоминание задачи нуждалось в особом намерении, не совмещающемся с намерением решать ее, которое, в свою очередь, лишено стремления запомнить условие задачи. Таким образом, «репродуктивное» намерение (запомнить, чтобы воспроизвести) возникает раньше более сложного «оперативного» намерения.

Работа по воспитанию оперативной памяти на первое место выдвигает вопрос о формировании оперативных намерений, являющихся относительно более сложными образованиями, чем намерения репродуктивные. Такая работа весьма благоприятно сказывается в обучении основам наук.

Развитие оперативной памяти не исчерпывается воспитанием оперативного запоминания при всей его значимости, ибо предполагает владение оперативным припоминанием удержанного иными путями, в частности и особенно -- запоминавшегося под действием репродуктивных намерений.

Рассмотрим, как в этом отношении обстоит дело у глухих школьников. Сначала остановимся (более подробно) на запоминании и воспроизведении глухими детьми материала, который содержал в себе определенную проблему, подлежащую решению (исследование И. М. Соловьева). Подчеркнем, что при этом школьники работали, имея репродуктивное намерение.

Детям для запоминания предлагался небольшой рассказ про деревце, которое погибло из-за плохого с ним обращения. Повествование было построено так, что оно могло побудить читателя к разрешению проблемы, почему погибло деревце.

В эксперименте текст предъявлялся напечатанным на отдельном листе бумаги. Испытуемого просили читать вслух и запоминать рассказ. Сообщалось, что после двукратного прочтения нужно будет написать рассказ по памяти.

Результаты экспериментов с нормально слышащими школьниками и взрослыми содержатся в табл. 3.

Левая часть таблицы показывает, что абсолютное количество воспроизводимого материала заметно возрастает в первых четырех классах и слабее в следующих -- с IV по VIII. Следовательно, нами получена типичная картина нарастания объема запоминания словесного материала на протяжении первых 8 лет обучения.

Отметим тенденцию к уменьшению объема воспроизводимого материала в XI классе и дальнейшее снижение у взрослых испытуемых. После того как в VIII классе школьники достигают полного и качественно высокого усвоения существа всего рассказа, более старшие и развитые испытуемые считают возможным сокращать воспроизведение, опуская развертывающие и поясняющие элементы. А между тем буквальность запоминания относительно объема подлинника не уменьшается, а продолжает несколько возрастать и после VIII класса (табл. 3, столбцы 4 и 5).

Увеличивающаяся склонность к дословному воспроизведению, которая часто и справедливо отвергается по отношению к высоким ступеням развития, вызвана характером запоминаемого материала. Там, где надлежит тонко дифференцировать изложение сходных частей целого, высшим требованием испытуемых к себе является точность воспроизведения, а не изложение своими словами.

Если на количество буквально воспроизведенных элементов взглянуть с другой стороны, взять их не в процентах к подлиннику, а в отношении к объему воспроизведенного материала, увидим иную картину. Выявляется относительная устойчивость доли дословного воспроизведения (см. табл. 3). В ходе развития учащихся довольно ясно выступает своеобразная зависимость от объема воспроизводимого материала. Дословное запоминание сравнительно велико при малом объеме (в начальных классах), доля его уменьшается с возрастанием объема воспроизводимого материала (IV класс) и вновь растет в ходе последующего увеличения объема воспроизведения (V--X классы) вместе с улучшением качества репродукции в целом.

Обратимся к глухим школьникам. Основные сдвиги выступают с достаточной ясностью. На табл. 4 виден быстрый рост запоминания в первых трех классах сравнительно с теми же классами массовой школы. В I классе глухие не могли, как правило, выполнить предлагавшееся им задание. Второклассники уже всегда воспроизводили текст, но в очень малом объеме (16,2% подлинника). В III классе воспроизведено в 2,5 раза больше. Дальнейшее движение характеризуется довольно длительными остановками, которые предшествуют последующим подъемам (см. столбцы 2 и 3). На одном уровне держатся III и IV классы; после подъема в V классе снова остановка («плато»), подъем наступает только после VIII класса. Видимо, глухие школьники после III класса вынуждены длительно готовиться для осуществления каждого значительного сдвига. Аналогичная картина наблюдается и в движении буквального воспроизведения. Это хорошо видно в 5-м столбце табл. 4, где результаты подсчетов выражены в процентах к величине подлинника.

Рис. 6. Результаты исследования И. М. Соловьева. Запоминания рассказа глухими и слышащими школьниками.

Привлекают внимание сведения о доле буквального воспроизведения в отношении к объему репродуцированного материала (столбец 6). Вплоть до IV класса включительно точность воспроизведения падает, в последующих классах повышается. Сходство с результатами слышащих школьников совершенно очевидно (ср. табл. 3,столбец 6).

Итак, мы усматриваем в данных обоих типов испытуемых вполне ясные параллели. Заметное возрастание количества запоминаемых элементов рассказа происходит в начальных классах. Затем оно сменяется уменьшением приростов. Этот период более плавного нарастания удерживаемого в памяти материала отличается у глухих учащихся удлиняющимися с возрастом остановками приростов («плато»), подготовляющими последующие подъемы. Последний период, характеризующийся у слышащих сокращением количества воспроизводимого материала, отсутствует у глухих. Школьники XII класса в количественном отношении достигают ступени, на которую слышащие поднимаются в III классе.

Обратившись к точности запоминания, должны констатировать наличие вполне ясного параллелизма в движении величин по возрастам у обоих типов испытуемых. Систематическое нарастание дословности запоминания наблюдается как у слышащих, так и у глухих. Но глухие уступают слышащим по абсолютному количеству на всех годах обучения. И все же надо подчеркнуть, что в процессе школьного обучения развитие словесной памяти глухих сближается в количественном и качественном отношениях с наблюдаемым у слышащих.

Заканчивая рассмотрение запоминания и воспроизведения, выполнявшихся при репродуктивном намерении, подчеркнем значение одной особенности глухих школьников. Мы имеем в виду ступенчатый характер возрастания запоминаемого материала.

Глухой ребенок вынужден довольно длительное время оставаться на одной ступени, чтобы получить возможность подняться на следующую (см. рис. 6). Эта особенность важна потому, что более тщательные исследования хода развития обнаруживают подобное же движение в других областях познавательной деятельности. Таким образом, возникает предположение, не является ли очерченный выше тип продвижения в какой-то мере общей особенностью развития познавательной деятельности глухих детей вообще или некоторой, немалой их части.

А теперь обратимся к рассмотрению того припоминания, которое требовалось, когда школьников просили решить маленькую «проблему», которая заключалась в рассказе. Простое решение «проблемы» предполагало точно направленное и строго избирательное припоминание отдельных моментов внутри эпизодов, составлявших рассказ. Не без оснований можно полагать, что такое припоминание можно отнести к разряду оперативных. Анализ показал, что в опытах со слышащими указанное припоминание сильно отставало от простой репродукции, которая уже содержала все требуемые моменты. Особые, совершенно специфические трудности отмечены у глухих школьников.

Важнейшим выводом, относящимся к оперативному припоминанию того материала, который заучивался с намерением его просто репродуцировать, надо считать следующее положение. Репродуктивной памятью должно быть достигнуто запоминание определенного и достаточно высокого уровня, чтобы оно могло быть использовано оперативно. Полнота запоминания материала и его точность сами по себе не обеспечивают его оперативного применения, оно создается качеством запоминания.

Список использованной литературы

Розанова Т.В., Соловьев И.М. Психология глухих детей. - М., 1971.

Розанова Т.В. Образная память, словесная память.

Соловьев И.М. Репродуктивная и оперативная память.