Экспериментальный метод в психологии

Если Э. имеет перед собой какую-нибудь матрицу корреляций, он может, следуя Спирмену и Тёрстону, спросить себя, не может ли совокупность интеркорреляций объясняться действием только нескольких факторов. Другими словами, посредством факторного анализа он ищет совокупность более простых определителей, чем множество независимых переменных, характеризующих каждое испытание.

Как и метод корреляций, завершением которого он является, факторный анализ позволяет формулировать или проверять гипотезы. Следует, однако, признать, что для психолога факторный анализ в различных его формах (одно- или мультифакторных) может дать лишь довольно грубую приблизительную оценку действия психологических переменных, поскольку он постулирует аддитивную структуру их действия, а не иерархические отношения, которые устанавливают все другие способы подхода к психологическим переменным. Но наука часто идет вперед, пользуясь полуадекватными методами, при условии, что ученые сознают относительность их разработки.

Объяснения

Обработка полученных результатов лишь констатирует факты. Для того чтобы идти вперед, наука должна дать им объяснение. Факторный анализ является, в сущности, попыткой превзойти простую констатацию. Он постулирует возможное действие сущностей, которые остаются математическими, но могут, по-видимому, получить другой статут при условии физиологических или психологических сопоставлений.

Дать объяснение -- это значит в каждом конкретном случае определить, не является ли установленный тип отношений частным случаем известного и уже более или менее проверенного более общего закона.

Разумеется, виды объяснения могут быть весьма различными. Можно дать объяснение на уровне физиологических механизмов или на уровне переменных ситуации; можно определить, объясняется ли ряд результатов действием промежуточных переменных, существование которых постулируется (таким характером обладают факторы) и статут которых изменяется в зависимости от их объяснительной ценности и соответствия другим промежуточным переменным. В самом деле, было бы ошибочным считать, что данному результату соответствует лишь один какой-то способ объяснения. Во всех случаях для каждого явления можно пользоваться различными “решетками для чтения шифра”. Для всякого, кто ищет объяснения, основная ошибка будет состоять в том, чтобы принять какую-нибудь частную причину за главную причину. Это верно уже применительно к одному-единственному плану объяснения, а fortiori, это верно, если допускаются различные планы объяснения какого-нибудь явления. Чтобы не ограничиваться общими рассуждениями, приведем в качестве примера возникновение эмоциональной реакции агрессивности в результате торможения какой-нибудь потребности. Эта реакция может объясняться:

а) зависимостью между антецедентами и реакцией (связь между препятствием и агрессивностью);

б) физиологическими механизмами (выделение адреналина, возбуждение подкорковых центров, движения, направленные на преодоление препятствия);

в) ссылкой на промежуточные переменные, например фрустрацию.

Все эти три системы объяснения являются адекватными, но ни одна из них не является достаточной. Они дополняют друг друга.

Обобщение

Следует отдавать себе полный отчет в парадоксальности самой ситуации экспериментирования. Согласно классической схеме, Э. на основе множества наблюдений формулирует гипотезу, которая, устанавливая зависимость между двумя понятиями, носит непременно обобщенный характер. Однако начиная с того момента, как Э. организует проверочный эксперимент, он покидает этот уровень и создает конкретную ситуацию, в которой будет наблюдать какой-то частный ответ. Переходя от общего к частному, экспериментатор надеется, что он выбрал репрезентативный пример, а не частный случай. Однако, коль скоро изучаемая зависимость проверяется в выбранном им частном примере, имеет ли он право переходить на этот раз от частного к общему и считать, что проверена гипотеза, имеющая обобщенное значение. Можно ли распространить на весь класс явлений то, что экспериментатор наблюдал в одном каком-то частном случае? Ответить на этот вопрос утвердительно -- значит игнорировать случайный характер всякой ситуации; ответить категорическим отрицанием значит сделать невозможной науку и довольствоваться составлением каталога фактов. Это противоречие между двумя крайними полюсами является дилеммой всякой эпистемологии. На одном полюсе стоят рационалисты, считающие, что понятие отражает сущность, что дефиниции соответствует фундаментальное свойство явления и что объем ее позволяет определить формальная логика; на другом -- последовательные эмпирики, утверждающие, что обобщенность какого-либо понятия может быть основана только на сумме экспериментов.

Этот вековой спор в наши дни конкретизируется в противоположности двух подходов в психологии: феноменологии и операционализма.

Феноменология ищет в собственном опыте философа самую сущность явления. Свободной воображаемой вариацией философ может, по ее мнению, выявить инварианту, придающую явлению все его значение. Так поступает Сартр в своем “Очерке теории эмоций”, где он стремится не установить зависимость между предшествующим и последующим, а скорее показать значение эмоции как отношения субъекта к его внутреннему миру. Его вывод общеизвестен: эмоция -- это магическое действие, преобразующее природу ситуации. Этот вывод ничем или почти ничем не обязан эмпирическим данным, он является продуктом психического опыта, деятельности духа, как сказал бы Брентано, родоначальник феноменологии, а не индукции, основанной на экспериментировании.

Операциопализм -- это позитивизм. Операционалисты не хотят утверждать ничего, что выходит за пределы операции, посредством которой устанавливается какая-то зависимость. Это разумная позиция, и ученый всегда ближе к эмпирику, чем к рационалисту. Однако ученый не может также обойтись без понятий: операцио-налист прибегает к общепризнанным и общеупотребительным понятиям, что противоречит его исходным принципам и не является эффективным, ибо наука движется вперед, создавая для научных фактов адекватные понятия.

Решение дилеммы, via media, состоит в том, чтобы отказаться от обобщения, основанного на сущности явлений, которое Левин называл аристотелевским обобщением, и признавать только обобщение, основанное на индукции, осуществленной исходя из одного или нескольких фактов, причем этому обобщению следует придавать лишь вероятное значение. Если какая-либо зависимость может быть таким образом временно обобщена, следует иметь в виду, что ценность обобщения зависит в сущности не от хорошо произведенного понятийного анализа детерминант, а от повторных подтверждений этой зависимости в ходе различных, но близких друг к другу экспериментов. Вот почему наука создается не только несколькими «главными» экспериментами, украшающими учебники, но бесконечным числом исследований, сопоставление которых друг с другом постепенно увеличивает ценность каждого обобщения.

Поскольку мы собираемся теперь несколько подробнее описать процесс обобщения, следует заметить, что он распространяется на четыре различных аспекта экспериментального процесса: ситуацию, ответ, личность испытуемых и зависимость между этими членами.

А) Обобщение ситуации. Допустим, я изучаю в какой-то ситуации реакции ожидания, могу ли я в выводах своего эксперимента говорить об ожидании вообще? Анализ, основанный на многочисленных наблюдениях, позволяет ограничить предположительное обобщение некоторыми типами ожидания, но даже и на этом уровне следует изучить те же самые реакции при ожидании разной продолжительности, соответствующей различным ситуациям, и только тогда обобщение найденного результата приобретет большее значение.

Б) Обобщение ответа. Допустим, я изучаю реакцию нетерпения при ожидании. Обобщить утверждение, что ожидание вызывает реакцию нетерпения, можно только в том случае если я постепенно констатирую различные проявления, которые могут быть подведены под понятие нетерпения. С научной точки зрения невозможно перейти от какой-то разновидности нетерпения к нетерпению вообще. Наука осторожна, и на ее осторожности основывается достоверность ее выводов.

В) Обобщение на уровне личностей. На основе проявления некоторыми испытуемыми нетерпения при ожидании было бы незаконно делать выводы о человечестве в целом. Ценность выводов связана с репрезентативностью выборки изучаемой популяции. Несколько удачно выбранных студентов могут представлять всех студентов, но, конечно, не всю молодежь и а fortiori не всех людей или Человека вообще. И в этом случае также наука действует посредством постепенного приближения, увеличивая объем какой-нибудь зависимости по мере того, как она подтверждается на все более многочисленной и различной популяции. Ограничиваясь этими тремя аспектами, легко представить, что в результате различных, бегло обрисованных нами исследований зависимость между ожиданием и эмоциональной устойчивостью, несомненно, подтвердится, но при этом будет обнаружено множество оттенков, обусловленных как различной природой ожидания, так и типом эмоциональных реакций, а также различной восприимчивостью различных испытуемых, обусловленной их возрастом, полом, темпераментом или принадлежностью к той или иной этнической группе.

Г) Обобщение отношений. Установление связи между двумя переменными может совершаться на нескольких уровнях обобщения. На самом частном уровне эта связь является описательной, но, по мере того как устанавливаются подобные связи, становится возможным их сопоставление и выявление более обобщенной формы связи, которая будет объяснительной по отношению к частным видам поведения. Так, условный рефлекс был вначале частной связью -- собака выделяет слюну на звук звонка,-- затем он стал более обобщенным, когда подобная, зависимость обнаружилась в связи с самыми различными реакциями и не менее разнообразными стимуляциями. Он приобрел еще большую обобщенность, когда в результате анализа было установлено, что этот процесс соответствует образованию связи между двумя до сих пор не зависимыми друг от друга стимуляциями и т. д. Но значение этих последовательных обобщений определяется лишь плодотворностью высказанных гипотез и в первую очередь их экспериментальным подтверждением. Все, что мы только что сказали о необходимости соблюдения осторожности при обобщении, равно относится и к попыткам обобщения результатов, полученных в лаборатории, и распространению их на практику. И в этом случае излишний энтузиазм и скептицизм не являются научными установками. Общеизвестно, что условия практики обладают большой сложностью, которую несколько ограничивает лаборатория. Известно также, что только такой ценой могут быть выявлены существенные связи. Только сочетание смелости и осмотрительности приведет к постепенному соединению науки и практики.

Вывод

Экспериментальный метод -- это форма подхода разума, рассуждение, которое имеет свою логику и свои технические требования. Он не терпит спешки, но взамен медлительности и даже некоторой громоздкости дарует радость уверенности, частичной, может быть, но окончательной.

Список литературы

1. М.В. Гамезо, И.А.Домашенко «Атлас по психологии», Москва, «Просвещение», 1986.

2. Поль Фресс, Жан Пиаже «Экспериментальная психология», Москва, «Прогресс», 1975.

3. «Методы сбора информации в социологических исследованиях» 1, 2 т. Ред. В.В.Дюрягин, Москва, «Наука», 1990.

4. Р.С.Немов «Психология», Москва, «Просвещение», 1990.