Растения философов: интеллектуальный гербарий (философский гербарий (пролог), Платонов платан

Две почвы, два растения, два мира?

Короче говоря, противопоставление небесных и земных растений предвосхищает так называемую теорию двух миров. Миры, о которых идёт речь, это, с одной стороны, мир идей, открытый разуму, а с другой, мир явлений, доступный чувствам. Первый есть основание вечного, истинного, неизменного бытия; второй -- основа конечного роста и мимолётного становления. Как и всё остальное в Платоновой мысли, это разделение отображается на вертикальной оси «высокое--низкое»: небесная сфера идей как в пространственном, так и в оценочном плане, выше сферы явлений. Но -- voilа, главный парадокс платонизма! -- «высокое» и «низкое» суть реляционные термины, подразумевающие друг друга и, следовательно, исключающие возможность абсолютного разделения между двумя мирами. Маркеры трансцендентности отменяют тот самый трансцендентный толчок, о котором они объявляют. Вертикальный континуум проходит сквозь различия и примиряет противоположности. Идеи и явления, разум и чувства, небесные и земные растения -- все они находят надлежащее им место на этой «разделённой линии», как окрестил её Платон. И человек остаётся растением, пусть и небесным.

Парадокс, который мы только что отметили, также является сутью величайшего педагогического начинания Платона. Дело не в том, чтобы беспристрастно описать разделение двух миров, но в том, чтобы помочь читателям совершить переход от незрелой зависимости от чувств к жизни, озарённой идеями. Сработай это квазирелигиозное обращение в массовом масштабе, Сократ, по расчётам Платона, не получил бы смертного приговора от неразумного жюри из пятисот афинян, большинство из которых поверили софистической аргументации. Кто бы мог подумать, что жалкое растение может проиллюстрировать переход из одного мира (или из одной жизни) в другой?

Экзотическим центральным элементом «Государства» является миф о пещере. Согласно этой сократической аллегории, люди, очарованные миром явлений, подобны пленникам, томящимся в тускло освещённой пещере и лишённым света солнца (идей). Героический философ спускается в мрачное подземелье, чтобы организовать побег из темницы к высотам разума, освобождая тех, кто живёт в оковах чувств. Если верить Люс Иригарей, чья философия добавит последний лист в наш интеллектуальный гербарий, Платонова пещера -- это метафора матки [11], поскольку греческое слово «пещера», hystera, также означает матку и стоит у семантических истоков слова «истерия», которая первоначально считалась невротическим состоянием, вызванным расстройствами матки. Смелое прочтение Иригарей, безусловно, не лишено смысла, учитывая самоидентификацию Сократа как «акушерки идей», облегчающей второе рождение его собеседников в мир разума. Альтернативное толкование, которое я хотел бы представить выше, не отменяет, а дополняет феминистский взгляд Иригарей на Платона.

Растительная жилка мысли Платона намекает на возможность интерпретации мифа о пещере как повествования не столько о рождении животных, сколько о прорастании семян. Там описывается, как небесные растения проросли из тёмной почвы явлений к свету идей. Солнце, играющее столь важную роль в платоновском нарративе, ускоряет этот процесс, щедро расточая своё сияние и тепло на молодые человеческие ростки. Очевидно, солнце способно также погубить -- ослепить и сжечь -- цветущие растения, если переход из подземного мира в царство идей слишком резок (Государство, 515с). Вот почему так важна роль Сократа: подобно садовнику, он ухаживает за растущими душами, обеспечивая им надлежащую опору, чтобы духовные лозы могли подняться собственными силами, цепляясь усиками своего понимания. (Образ заботливого садовника ещё вернётся в главе о Плотине.)

Проницательные читатели легко обнаружат в этой аллегории заметный изъян. Когда семена земных растений прорастают, они тянутся вверх и вниз одновременно, черпая жизненную силу из солнечного света, подземной влаги и минеральных веществ. В своём впечатляющем величии платаны достигают высоты ста футов, но их корни уходят на десятки футов вглубь. Согласно предположению о том, что земные процессы роста применимы к мифу о пещере, питание к прорастающим небесным растениям должно было бы поступать как из мира явлений, так и от света идей. Тем не менее ничто не может быть дальше от главного послания «Государства», по крайней мере, в традиционном его прочтении. В случае своего второго рождения людям следует освободиться от земных связей и, преодолев смятение, вызванное этим искоренением, обнаружить свои истинные корни в другом месте, в сфере идей. Возможно, акт выкорчёвывания небесного растения из повседневной реальности протаскивает в наше понимание Платона так называемую теорию двух миров? Не является ли утверждение этой теории о полном разделении чувств и разума чем-то вроде отбраковки растений?

Предположим, разделение прошло идеально. В таком случае тем, кто видел идеи своим мысленным взором, понадобилось бы предельно изолировать себя от жизни плоти с её чувственным восприятием и удовольствиями, то есть символически (а возможно, и буквально) умереть для этого мира. Скорее всего, именно этого и следовало бы ожидать от философов: монашеского самоотвержения вдали от шума и суеты повседневной жизни.

Этому стереотипу ни в малейшей степени не соответствует Сократ, образцовый философ. Известный своей неугомонностью, он охотно участвовал в пирах (симпозиумах) афинской аристократии и рыскал по рынку в безрезультатных поисках человека мудрее себя. Верный собственной установке, Сократ вернулся в пещеру явлений, чтобы предоставить заключённым шанс выйти на широкие и светлые просторы идей. Он пребывал в двух, казалось бы, несовместимых мирах и, в отличие от Плато- на-как-платана, превратил себя в растение, которое соприкасалось как с тусклостью явлений, так и с яркостью идей.

Философ не случайно повторяет подвиг Орфея, спустившегося в подземный мир в поисках своей возлюбленной Эвридики. Исследовать свою жизнь означает ежедневно погружаться в глубины своей души, уходящей корнями во мрак бессознательного, подобно тому, как подземная часть растения уходит в темноту земли. В меньших масштабах каждый из нас по отношению к себе является одновременно Орфеем и Эвридикой, Сократом и обитателем пещеры. Трудная миссия разумных и конечных созданий, таких как мы, состоит не столько в том, чтобы обнаружить наши небесные корни, сколько в том, чтобы привести их в соответствие с плотскими частями небесных растений, какими мы являемся. Однако мы не первые, кто совершает это маленькое чудо, в котором два становятся одним. Хотите убедиться в этом сами? Достаточно взглянуть на дерево, растущее на вашей улице, чтобы понять, как успешно, хотя и незаметно, оно оседлало землю и небо.

Список литературы

1. Клодель П. Познание Востока. Стихотворения в прозе / Пер. с фр. А. Курт, А. Райской. М.: Эннеагон Пресс, 2010. 400 с.

2. Платон. Государство / Пер. А.Н. Егунова. М.: АСТ, 2016. 448 с.

3. Платон. Тимей / Пер. С.С. Аверинцева // Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 3. М.: Мысль, 1994. С. 421-500.

4. Платон. Федр / Пер. А.Н. Егунова // Платон. Собр. соч.: в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1993. С. 135-191.

5. Чамовиц Д. Тайные знания растений. Что видят, слышат и помнят цветы и деревья. М.: Центрполиграф, 2016. 221 с.

6. Carpenter A. Embodied Intelligent (?) Souls: Plants in Plato's Timaeus // Phronesis: A Journal of Ancient Philosophy. 2010. T. 55. No. 4. P. 281-303.

7. Chamovitz D. What a Plant Knows: A Field Guide to the Senses. N.Y.: Farrar, Straus & Giroux, 2012. 177 p.

8. Claudel P. La connaissance de l'Est. Paris: Gallimard, 2000.

9. Cook A. Jean-Jacques Rousseau and Botany: The Salutary Science. Oxford: Voltaire Foundation, 2012. xxi+436 p.

10. Hegel G.W.F. The Letters. Bloomington: Indiana University Press, 1984. xv+740 p.

11. Irigaray L. The Speculum of the Other Woman. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1985. 376 p.

12. Kennedy J.B. The Musical Structure of Platonic Dialogues. Durham: Acumen, 2011. 337 p.

13. Marder M. & Vieira P. Writing Phytophilia: Philosophers and Poets as Lovers of Plants // Frame: Journal of Literary Studies. 2003. T. 26. No. 2. P. 39-55.

14. Miller J. Hillis. Black Holes. Stanford: Stanford University Press, 1999. 537 p.

15. Rousseau J.-J. Elementary Letters on Botany // Collected Writings Rousseau. Vol. 8. Hanover: University Press of New England, 2000. P. 130-163.

16. Rousseau J.-J. Reveries of the Solitary Walker. Oxford: Oxford University Press, 2011. 123 p.

17. Russell B. History of Western Philosophy. New York: Routledge, 2004. 955 p.

18. Sayre K.M. Plato's Literary Garden: How to Read a Platonic Dialogue. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1995. 292 p.

References

1. Carpenter, A. “Embodied Intelligent (?) Souls: Plants in Plato's Timaeus”, Phronesis: A Journal of Ancient Philosophy, 2010, T. 55, No. 4, pp. 281-303.

2. Chamovitz, D. Tainye znaniya rastenii. Chto vidyat, slyshat i pomnyat tsvety i derev'ya [Secret Knowledge of Plants. What Flowers and Trees See, Hear, and Remember]. Moscow: Tsen- trpoligraf Publ., 2016. 221 pp. (In Russian)

3. Chamovitz, D. What a Plant Knows: A Field Guide to the Senses. N.Y.: Farrar, Straus & Giroux, 2012. 177 pp.

4. Claudel, P. La connaissance de l'Est. Paris: Gallimard, 2000.

5. Claudel, P. Poznanie Vostoka. Stikhotvoreniya v proze [Knowledge of the East. Poems in Prose], trans. A. Kurt, A. Raiskaya. Moscow: Ehnneagon Press Publ., 2010. 400 pp. (In Russian)

6. Cook, A. Jean-Jacques Rousseau and Botany: The Salutary Science. Oxford: Voltaire Foundation, 2012. xxi+436 pp.

7. Hegel, G.W.F. The Letters. Bloomington: Indiana University Press, 1984. xv+740 pp.

8. Irigaray, L. The Speculum of the Other Woman. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1985. 376 pp.

9. Kennedy, J.B. The Musical Structure of Platonic Dialogues. Durham: Acumen, 2011. 337 pp.

10. Marder, M. & Vieira, P. “Writing Phytophilia: Philosophers and Poets as Lovers of Plants”, Frame: Journal of Literary Studies, 2003, T. 26, No. 2, pp. 39-55.

11. Miller, J. Hillis. Black Holes. Stanford: Stanford University Press, 1999. 537 pp.

12. Plato. “Fedr” [Phaedrus], trans. A.N. Egunov, in: Plato, Sobranie sochinenii [Complete Works], Vol. 2. Moscow: Mysl' Publ., 1993, pp. 135-191. (In Russian)

13. Plato. “Timei” [Timaeus], trans. S.S. Averintsev, in: Plato, Sobranie sochinenii [Complete Works], Vol. 3. Moscow: Mysl' Publ., 1994, pp. 421-500. (In Russian)

14. Plato. Gosudarstvo [The Republic], trans. A.N. Egunov. Moscow: AST Publ., 2016. 448 pp. (In Russian)

15. Rousseau, J.-J. “Elementary Letters on Botany”, Collected Writings Rousseau, Vol. 8. Hanover: University Press of New England, 2000, pp. 130-163.

16. Rousseau, J-J. Reveries of the Solitary Walker. Oxford: Oxford University Press, 2011. 123 pp.

17. Russell, B. History of Western Philosophy. New York: Routledge, 2004. 955 pp.

18. Sayre, K.M. Plato's Literary Garden: How to Read a Platonic Dialogue. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1995. 292 pp.

Размещено на Allbest.ru