Философское наследие Л.Н. Толстого: интервью Предрага Чичовачки

Писатель Толстой известен миру. А мыслитель Толстой еще не открыт. Как писатель он находится в родственном окружении других русских и нерусских писателей. Как мыслитель он одинок. Его интеллектуальные достижения, на мой взгляд, значительно выше, чем художественные. Когда они будут поняты в их подлинной глубине, тогда, может быть, и отпадет сопоставление и противопоставление его литературных произведений и его учения, тогда станет ясно, что первые являются необходимым шагом ко второму, подобно тому, как ползание на четвереньках является начальным этапом для того, чтобы ходить на двух ногах.

П.Ч. Каковы Ваши самые серьезные возражения Толстому-мыслителю? Что более всего Вас привлекает в его учении? В чем заключается наследие Толстого как мыслителя? Что мы должны чтить в нем? Должны ли мы вообще чтить его как мыслителя?

А.Г. У меня не поворачивается язык возражать Толстому, делать критические замечания в его адрес. Мне трудно делать это даже в отношении, например, таких чистых теоретиков, как Юм или Кант, а о Толстом, который не только промыслил, до конца продумал, но и выстрадал свое учение, и говорить нечего. Единственное, что мне дается с трудом и смущает в нем, это употребление им терминов «Бог» и «религия». Но и в этом я стараюсь его понять: он, надо думать, не хотел отдавать эти понятия тем, кто дал им совершенно ложное толкование. Ведь не отказываться же нам, например, от понятия чести из-за того, что оно веками извращалось практикой так называемых благородных сословий?!

Когда мы говорим о Толстом-мыслителе, надо иметь в виду одно существенное обстоятельство. Он не является философом в превалирующем сегодня смысле данного понятия и не находится в том ряду, в котором «законодателями» являются Парменид, Платон, Аристотель, Фома Аквинский, Декарт, Гегель, Владимир Соловьев, Рассел, Хайдеггер... Его ряд другой - Конфуций, Лао-Цзы, Будда, Иисус, Магомет, Франциск Ассизский, Лютер, Торо. - те, кто несли своими учениями и своей деятельностью новое понимание жизни, те, кто, будучи мыслителями, были также учителями человечества. Я не могу себе представить такой систематизации философского знания, в которой нашлось бы законное место Толстому и которая была бы ущербной без его учения. И в то же время трудно представить такой компендиум религиозно-нравственных учений, который мог бы обойтись без Толстого. Толстой с юного возраста изучал философию, много и основательно занимался ею (особенно во второй период жизни), именной указатель его полного собрания сочинений содержит такое количество философских имен от Гераклита до Ницше и Эмерсона, которое не встретишь во многих трудах профессиональных философов. И в философии его по преимуществу интересовали моралисты, он, например, очень высоко ценил Эпиктета, даже Спинозу, но, как уже говорил, не очень любил Аристотеля и Гегеля.

Основной упрек Толстого в адрес философии, в особенности современной ему профессорской философии, состоял в том, что она не придает должного значения вопросу, который является центральным для нее: «Что мне делать?». Сегодня этот упрек звучит еще более злободневно, чем во времена Толстого (чтобы убедиться в этом, достаточно, например, сопоставить толстовское представление о сознании с современными интерпретациями сознания на основе когнитивных наук). С этим вопросом, с пониманием его первостепенного места в жизни людей и в философии связано будущее Толстого как мыслителя и сына человеческого.

Список литературы

1. Гусейнов А.А. Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней. М.: Вече, 2009. 496 с.