Российская шинель Асена Баликси. In memoriam

(Фрагмент фильма «В ледяном лагере зимнего моря, ч. 1»)

Как и в этой сцене, о жизни в ледяном лагере зимнего моря, девять фильмов показывают ежедневную жизнь Нетсилик в течение года.

Чтобы начать съемку Асен Баликси отправился в Пели Бэй в июле 1963 года, вместе с оператором Дугам Вилкинсоном, и позже с Бобом Янгом. Оба они были профессиональными операторами, но ответственным был Асен.

А.Б.: Моя профессиональной задачей было решать, что снимать. Когда я что-то обнаруживал, то говорил оператору: «Смотри, это нужно снять». Я не говорил, с какого расстояния, какой объектив использовать - он профессионал и знает свое дело. Я постоянно напоминал им не вмешиваться в занятия людей, не говорить, что делать, разве что останавливаться, когда нужно было сменить пленку. Эскимосы знали наши ограничения, и когда производилась перезарядка, они сами останавливались и ждали. Идея была в адаптации камеры к социальному полю - не наоборот. Камера должна была всегда присутствовать и быть в руках, мы ее не убирали.

Р.Х.: Что ж, мы услышали о твоей роли полевого этнографа, расскажи что-нибудь о записи звука в проекте.

А.Б.: Наши камеры не записывали звук, таких камер еще не было в Северной Америке. Поэтому мы записывали звуки природы. Я научился этому, оператор говорил мне, что делать. Я записывал на микрофон не только речь институтов, но и природные звуки: реку, хруст снега под полозьями. Мы собрали библиотеку звуков.

Р.Х.: В некоторых фильмах съемки ведутся внутри иглу, как вы делали это в условиях недостатка света?

А.Б.: Если день был яркий, можно было вырезать ножом окна в иглу. Изо льда, из пресной воды - морская вода не такая прозрачная. В обычном иглу мы делали три окна. Для ночных сцен мы использовали искусственный свет. У нас был генератор в специальном удаленном иглу, чтобы не было слышно. Помимо этого, мы еще использовали электрический свет для натуральности.

Р.Х.: Другой мой вопрос касается взаимосвязи между реальным временем и временем в фильме, особенно в сцене ловли тюленя. Из фильма может показаться, что охотник культуры Нетсилик может простоять перед лункой годы. Как долго это длиться в обычной жизни, и как долго это происходило, когда вы снимали?

А.Б.: Нам повезло, мы ждали всего около часа. Боб Янг с камерой на триподе, на расстоянии 20 метров и я с рекордером в руках должны были стоять неподвижно, нельзя было пошевелить ногой, мы к этому были готовы. Примерно через час ожидания на сильном морозе в 40 градусов мы поймали тюленя.

Р.Х.: Не мог бы ты немного рассказать о том, какого типа реконструкция использовалась?

А.Б.: Инициатором реконструкции был Оливер и остальные педагоги. Они интересовались прежде всего традиционной культурой эскимосов, их не интересовали процессы аккультурации.

(Эпизод из фильма «Место пересечения Карибу, Часть 2»)

А.Б.: Большинство традиционных стратегий выживания прекрасно сохранились до времени съемок. Поэтому нам не нужно было их реконструировать, разве что кроме каяков. После того, как эскимосы получили постоянные поставки оружия в 1920-е и 30-е годы, они могли охотиться на тюленей без каяков, поэтому они перестали использоваться.

После того как вышли фильмы об эскимосах Нетсилик, они успешно использовались в школах Соединенных Штатов, как это и планировалось. Однако вскоре политики, противостоявшие учению культурного релятивизма, пропагандируемого МАКОС, закрыли проект.

В 2004 году Организация национальных фильмов Канады, выпустившая фильмы о Нетсилик, создала фильм Чарльза Лаирда «Этими глазами», в котором Асен Баликси возвращается в Пели Бэй в 2003 году. В фильме рассказывается о проекте МАКОС и конфликте 1976 года, во время которого Асен был уже далеко.

Р.Х.: Как ты узнал об этом конфликте, и были ли ты вовлечен в него?

А.Б.: Я был в Афганистане, работал над второй частью «Кочующих пастухов» для МАКОС.

Р.Х.: Почему был такой большой промежуток между твоей очень успешной работой среди эскимосов и проектом середины семидесятых, если не ошибаюсь, в Афганистане? Что было между этим?

А.Б.: Мы закончили снимать Нетсилик в 65-м. Еще пять лет заняло редактирование. На разработку курса тоже ушло много времени. Идея моей поездки в Афганистан заключалась в том, чтобы продолжить курс социальных наук. Я поехал туда и стал искать кочевое племя, но контактирующее с оседлыми людьми. Я провел целое лето, четыре месяца в седле, в поездках по Центральному Афганистану. От Кабула, через Хазарестан, до Герата. И это было очень непросто, потому что у кочевников была сильная неприязнь к иностранцам. Они называли нас неверными и, конечно, не хотели входить в контакт.

...Мы поехали вдоль Панджшерской Долины, стали подниматься наверх на лошадях - ужасные ощущения! И на высоте 3 500 метров попали в лагерь, палатки были черного цвета, и из палаток ринулись люди навстречу нам, среди них был сравнительно молодой человек около 30 лет, который встретил нас: «Идемте, идемте!» Я сказал себе: «Мы на месте». Это был наш основной проводник, знаменитый «бузкаш» - всадник Анвар в наших фильмах. Прямо вот так в первую же секунду. Ты видишь человека и знаешь, что это тот, кто нужен.

Р.Х.: Но потом ты так же нашел его семью?

А.Б.: И семью. Она была большой, очень богатой и влиятельной в округе. Его отца звали Хаджи Омар, у него было три сына: Анвар, Джанадгул - земледелец и Исмаил-студент.

Р.Х.: Пока Баликси готовился к съемкам второй группы фильмов для МАКОС в Афганистане, он узнал о конфликте по поводу Нетсилик в Америке и закрытии всего проекта МАКОС. Он был в отчаянии, но нашел выход, получив финансирование от вашингтонского Института Смитсона, а позже помогла кооперация с Организацией национальных фильмов Канады. Можно было приступать к съемкам. Тим Эш (Timothy Asch,1932-1994) был оператором, а его жена Пэтси (Patsy Asch) записывала звук.

А.Б.: Без Пэтси мы не смогли бы снимать женщин, ее присутствие было абсолютно необходимым. Это, как мне известно, первый случай, когда мы смогли приблизиться к афганским женщинам, до нас ни у кого это не получалось. Настолько сильным был запрет относительно женщин.

Пэтси показывала им интересные съемки. Начала снимать их, и это стало нормальной практикой в том регионе. Сразу к Хаджи Омару пришли люди и сказали: «Говорят, ты отдал своих женщин неверным». Очень неприятные слова. Хаджи немедленно говорит нам: «Пожалуйста, уходите». Я принес ему хорошие подарки: «Мы останемся друзьями, ну пожалуйста, оставьте нас». Я сказал: «Хаджи, я знаю, ты сильный человек, неужели ты будешь слушать это отребье, которое говорит о тебе такие вещи?». И так мы остались. Еще пару подарков для Хаджи, и мы работали еще 3-4 месяца, до последнего момента не будучи уверенными, удастся ли продолжать проект.

(Фрагмент фильма «СыновьяХаджи Омара»)

В сущности, социальная жизнь народа Пашту - это бесконечная демонстрация силы, желания доминировать, победить конкурента.

...Мне кажется, это прекрасно отражает эпизод с маленькими собачками, в котором их стравили братья. Это выражение их конкуренции, вместо драк между собой они используют собак как посредников.

Р.Х.: В эпизоде с пересечением реки мы видим, как мальчика случайно уронили в воду. (Пока Анвар следил за переходом через реку, лошадь одного из наездников поскользнулась, и он выронил четырехлетнего мальчика в стремнину. Мальчика успели вытащить из воды в последний момент. После того, как его отнесли на берег, наездник вымещает злость на лошади.) А некоторое время спустя мы видим, как дети играют в переход того мальчика по самодельному мостику. Очень милая история, интересно, это было заснято случайно или Вы попросили их это сделать?

А.Б.: Конечно случайно. Они имитируют поведение взрослых, строят мосты. Тут есть повод взрослым для размышлений, ведь когда они пересекали реку, у них не было моста. Так что дети выразили свое желание. Они так же имитируют животных, привязывают друг друга за шеи, как будто они верблюды, и играют в караван. Так что их игры - это подражание взрослому поведению.

Р.Х.: По сравнению со всем, что ты делал в жизни, насколько важно для тебя то, что ты делал в Афганистане. Ты доволен результатом?

А.Б.: Это было очень важно, ведь целью было создание обучающего фильма, но вышло немного иначе. Я потратил на эту работу годы. Я не смог опубликовать книгу. Из-за этой ужасной войны не было возможности получить некоторые важнейшие этнографические материалы. Я написал около дюжины статей на разные темы, но не книгу, как планировалось вначале. Так что этот период был, возможно, одним из худших в моей жизни. Я растерял спонсоров. Программа МАКОС закрылась вместе с фильмами о нетсилик. Неожиданно я остался без проектов, в одиночестве, сидел и бездействовал. Потом была комиссия.

...Шел 84-й год, один из директоров Международного общества антропологических и этнологических наук пригласил меня создать комиссию по визуальной антропологии, которая до этого времени находилась в Ранчи, в Северной Индии. Я забыл имя индийского коллеги, курировавшего ее, но, в общем, не много было пользы от Ранчи, и я принял предложение.

Р.Х.: С какими намерениями?

А. Б.: Организовывать каждые пять лет встречи, посвященные визуальной антропологии, делать публикации, наладить связи.

Р.Х.: Асен Баликси стал координатором визуальной антропологии. С середины восьмидесятых он успешно выпускал новостную рассылку, позже переименованную в Обозрение Центра визуальной антропологии (Review CVA).

Он организовал конгресс визуальной антропологии в 1988 году в Загребе и представлял визуальную антропологию на многих встречах, как, например, в эстонском Пярну.

Ко времени, когда он оставил должность председателя комиссии в 1993 году, он уже занимался организацией обучающих курсов по созданию этнографического кино для местного населения. Эту идею он осуществил во время поездки в Россию в 1990-м.

А.Б.: Этот проект был вызван моим чувством вины. Это было в восьмидесятые годы, я говорил себе: «Я столько получил от северных народов. Они научили меня многим интересным вещам в жизни. А я ничего не дал им взамен».

Р.Х.: Первый такой семинар был проведен для тринадцати студентов в селе Казым в Западной Сибири. Он продолжался пять недель летом 1991. В итоге был создан видеофильм под названием «Сибирь глазами сибиряков», посвященный семинару и включающий некоторые студенческие фильмы.

Положительный опыт летней школы в Казыме привел Асена Баликси к мыслям об аналогичных курсах в других местах. В 1994 году он провел их в Болгарии, куда к тому времени переехал из Канады после отставки. Он организовал учебные курсы в помакской деревне Брезница в Южной Болгарии.

Р.Х.: Здесь была летняя школа, о которой ты рассказывал?

А.Б.: Да, в этом самом здании. Мы собрали несколько молодых людей из этой деревни, аккуратно подобранных, интересующихся культурой своего народа, помаков, цыган и болгар. Дом в то время был пустой. Эта комната была директорской, мы поставили там телевизор и включали этнографическое кино. Упражнения по съемке проходили здесь. Тут стояли скамейки, где дети сидели и наблюдали за нашей работой. Камера обычно стояла на триподе, инструктора звали Ясек Тодоров. Стандартные упражнения.

Р.Х.: В результате вы что-то выпустили?

А.Б.: Да, мы смонтировали и собрали фильмы студентов, сделали хорошее введение и заключение. Весь материал шел около часа, и назывался «Балканские портреты».

Р.Х.: И в него входило несколько небольших фильмов?

А.Б.: Несколько небольших композиций.

(Фрагмент фильма: «Семья помаков, болгарских мусульман». Диалоги из фильма)

Иса, скажи, о чем будет твой фильм?

Я хочу показать жизнь мусульманской семьи в деревне Брезница.

Р.Х.: Помакская деревня Брезница была выбрана неслучайно. Уже до этого у Асена возник интерес к этой этнической группе - мусульманскому меньшинству славянского происхождения. В середине 1990-х с закатом социализма помаки оказались перед выбором между исламизацией и модернизацией. Это интересное событие вдохновило Асена заняться проектом создания этнографического кино о помаках.

А.Б.: Я хотел отобразить два основных здесь идеологических направления: традиционализм против модернизма. И в этом контексте я показал традиционную семью, где главную роль занимала женщина. Ее зовут Зайнап, у нее три дочери, муж почти не присутствует в фильме, потому что днем он работает. Он водитель автобуса. Мы стали снимать Зайнап и трех ее дочерей. Они представляли традиционный образ жизни помаков. Противоположную модернистскую тенденцию мы показали через молодую библиотекаршу Фиданку.

(Фрагмент фильма «Женщины Брезницы». Диалоги из фильма)

Как давно ты мечтаешь уехать в Америку?

Два - три года, но сейчас мы просто одержимы!

Три года?

Да, это сильное желание!

Для нас здесь нет места, хотя сейчас и полегче.

Мы советовались с гадалками, одна сказала, что мы пересечем три границы и у нас будет много денег. Это ужасно интересно!

А страну выбрали?

Да, но ничего не происходит. Мы не можем уехать.

Фильм «Женщины Брезницы» показал женскую сферу жизни помаков, второй фильм «Мир старого Ибрагима» сосредоточился на мужской.

А.Б.: Второй фильм о мужской жизни. Мы решили изобразить старика Ибрагима. Он очень хороший человек. Тогда ему было около семидесяти. Это традиционный крестьянин, конечно же, мусульманин.

(Фрагмент из фильма «Мир старого Ибрагима». Диалоги из фильма)

Ибрагим, помнишь, десять лет назад мы снимали фильм о тебе?

Да, помню.

Ты был главным героем. Может, ты помнишь, молодые не ходили в мечети. Они уходили в города на заработки, но теперь, я слышал, они снова посещают мечети. Как это произошло?

Когда здесь не было фабрик, молодых тоже не было. Но теперь родители работают на фабриках и у них есть деньги. Молодые вернулись.

И что, ходят в мечети?

Да, мечети полны молодежи.

Кажется, деревня не сильно изменилась. Вот церковь, вот мечеть. Но много новых магазинов.

Да, много магазинов. Все что душе угодно, для работы, еда, одежда. Но откуда все взялось, я не знаю. Ладно, пойдем молиться.

Р.Х.: В Болгарии Асен Баликси жил и работал, а также ездил на конференции и фестивали, поддерживая связи с визуальными антропологами. Каждую зиму он приезжает в Гималаи, в Ганток, столицу Сиккима. Эта северная индийская провинция населена вперемешку индийцами, тибетцами и двумя автохтонными этническими группами лепча и бутхи.

Р.Х.: Поедем завтра утром около 7:30.

А.Б.: Может пораньше? Я думаю, нужно ехать в 6:30.

Р.Х.: Здесь в Гангтоке его дочь Анна, антрополог и специалист по религиозным ритуалам. Она вышла замуж за местного адвоката и работает в Институте тибетологии в Намгьяле. Анна решила поехать в монастырь Та- шидинг в Западном Сиккиме, провести документальные съемки Бхумчу - ежегодного фестиваля Священного Водяного Сосуда. По дороге мне удалось побеседовать с Асеном о его работе в Гималаях.

А.Б.: Я приехал сюда из-за дочери. Она с ранних лет сильно интересовалась буддийской культурой в Тибете. Она изучала антропологию и выбрала для полевых исследований Сикким. Я начал ее навещать здесь примерно десять лет назад, регулярно приезжаю сюда на зиму. И я воодушевил ее включить аудиовизуальный компонент в свои исследовательские проекты. Было важно разработать программу сохранения значимых аспектов традиционной культуры. Именно этим Анна и занималась при помощи видео. Ее назначили координатором исследований в Институте тибетологии в Намгьяле, здесь, в Гангтоке, институте международного значения в области исследования буддизма гималайской традиции. В этих обстоятельствах мы встретили Даву Лепча, который сейчас нас снимает, он выходец из деревни Северная Дзонгу, здесь, в Сиккиме. Мы проводим различные тренировки в деревне Тингвонг. Я повторяю ему: «Если ты снимаешь группу из трех-четырех человек, не забудь вставить в первой сцене Ви Но Винга, живущего по соседству. Сними вон того человека, делающего то-то, другого, делающего то-то... Полный цикл, с начала и до конца процесса. Не только лицо, но и человека целиком. Простые упражнения для студентов.

(Тингвонг, деревня народа Лепча в Сиккиме. Институт тибетологии в Намгьяле)

Р.Х.: Фильм о Тингвонг был твоим первым результатом?

А.Б.: Он не планировался как фильм, мы с Давой ходили между домами в Тингвонге. Я хотел, чтобы Дава посмотрел на свой народ и свою культуру немного иначе. Снимать не эффектные сцены, а обычные ежедневные занятия. И когда мы собрали их вместе, получилась относительно полная картина жизни в Сиккиме.

Р.Х.: Там есть какие-нибудь эпизоды, которые ты особенно выделяешь?

А.Б.: Мне нравятся сцены с рыбной ловлей.

Р.Х.: А какие-нибудь древние обычаи и убеждения?

А.Б.: Да, там много записей с шаманскими практиками, разных шаманов, но мы сосредоточились в основном на одном из них.

Падим, шаман лепча: Эти божества путешествуют на лодке. .Вот свежие подношения чанга и риса. Всем божествам, завладевшим мной. . Не дайте мне выйти из-под контроля! Примите дары.

(Головной убор надевается только во время Су Ги Лиота.

Считается, что он олицетворяет силу богов. Никто из них не может завладеть Падимом, пока он надет.)

Р.Х.: Еще один момент: Ты добился успеха в обучении, в том смысле, что теперь в него вовлечен еще кто-то.

А.Б.: Да. Видишь ли, я хотел передать умения. Впервые я сделал это в Сибири. По-моему, я уже упоминал об этом. После окончания съемок эскимосов нетсилик я испытывал чувство вины. Я говорил себе: «Эскимосы дали мне очень многое, я им очень обязан. Но что я отдал взамен? Практически ничего». Поэтому я поехал в Западную Сибирь и попытался передать навыки, которые я получил от другой арктической группы. И здесь я продолжаю то же. Теперь у меня есть чувство, что я передал это моей дочери, она передала Даве, теперь он должен передать это Пурпо.

(Фрагмент второго фильма Давы Лепча «Чам»)

Р.Х.: Есть еще важный вопрос о будущем визуальной антропологии. Мне кажется, визуальная антропология, этнографические фильмы, становятся больше фильмами и уходят от антропологии. Хорошие попытки делают в Тромсё и Манчестере, обучая антропологии студентов - визуальных антропологов. Новые фильмы, которые мы видим на наших фестивалях, прекрасны, высокого качества и на интересные темы. Они в рамках нашей традиции, потому что юные фильммейкеры многое позаимствовали из антропологии. Но антропологический вклад в их продуктах почти не виден. Как сделать лучше? Что бы ты хотел увидеть?

А.Б.: Я бы хотел, чтобы люди были вовлечены в производство, в поле и в монтажной комнате больше, как антропологи, нежели фильммейкеры. Очевидно, что это бывает не так часто.

Abstract

Aleksandrov Evgeny V.

ASEN BALTKCT'S RUSSIAN OVERCOAT. IN MEMORIAM

On 2 January 2019, in Sofia, Asen Balikci, one of the last members of Margaret Mead's `inner circle' passed away, having just entered the year he would have celebrated his 90th anniversary. He achieved worldwide recognition and occupied a special place in the field of visual anthropology. During his lifetime, he helped people and countries all over the globe. However, few know how much he did to establish a new research discipline in Russia. As a person who participated in this process, interacted with Asen Balikci more than anyone else and, along with other colleagues, is seen by many as one of Asen Balikci's followers, I will do my best to describe how great a role he played, and how important his help was at the time. Alluding to Dostoyevsky's idea about Russian literature having grown out of Gogol's novel `Overcoat', the article's title is meant to reflect the view that visual anthropology has started in Russia thanks largely to Asen Balikci.

Keywords: visual anthropology, Asen Balikci, Kazim, Pдrnu, Lomonosov Moscow State University, education, festival

Размещено на Allbest.ru