Общая теория систем - критический обзор

История возникновения общей теории систем как междисциплинарной области науки и исследования природы сложных систем в природе, обществе, науке. Мотивы, ведущие к выдвижению идеи общей теории систем. Вклад Людвига Берталанфи в развитие общей теории систем.

Рубрика Философия
Вид статья
Язык русский
Дата добавления 13.11.2016
Размер файла 109,6 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Вопрос: «Ну и что же?» -- в ложном виде представляет метод, являющийся фундаментальным для наук, хотя, как и всякий метод, он может быть неправильно использован. Даже первый пример Бака не является бессмысленной псевдопроблемой: в аналогии шахматных клеток и гостей на обеде топология может найти общий структурный принцип, вполне заслуживающий того, чтобы его сформулировали. Вообще говоря, использование аналогий (изоморфизмов, логических гомологий) или, что почти одно и то же, использование концептуальных и материальных моделей является не полупоэтической игрой, а важным инструментом научного исследования. Где бы находилась в настоящее время физика без аналогии (или модели) «волны», применяемой к столь несходным явлениям, как водяные волны, звуковые волны, световые и электромагнитные волны, «волны» (скорее в пиквикском смысле) в атомной физике? Использование аналогий нередко выдвигает важные проблемы; например, аналогия (подобная аналогии между шахматными клетками и гостями на обеде) между законами Ньютона и Кулона поставила вопрос (один из существенных для программы «унифицированной науки») об общей теории поля, объединяющей механику и электродинамику. В кибернетике общепринято, что системы, различающиеся материально, например механическая и электрическая системы, формально могут быть тождественны. Далекий от того, чтобы рассматривать это как бессмысленное «ну и что же?», исследователь должен выделить их общую структуру (граф связей), и это может оказаться весьма полезным для практической деятельности.

Такое же отсутствие понимания Бак демонстрирует и в своей критике понятия системы. Согласно его подходу («невозможно представить себе какую-либо вещь», которая не проявляла бы признаков системы), механику следует отвергнуть как «логически пустую» дисциплину, поскольку каждое материальное тело имеет массу, ускорение, энергию и т. д. В соответствующих параграфах работы Бака имеются некоторые моменты, свидетельствующие о понимании им данного трюизма, но он, однако, снова возвращается к насмешкам над использованием Миллером аналогий.

Хотя Бак справедливо подвергает критике определенные неудачные формулировки Миллера, непонимание им основных дискутируемых проблем заставляет удивляться, как подобная работа могла попасть в книгу по «философии науки».

На несравненно более высоком уровне находится критический анализ общей теории систем, данный советскими авторами--В. А. Лекторским и В. Н. Садовским [48]. Они дают благожелательное и объективное изложение общей теории систем Берталанфи, прослеживая внимательно ее постепенную эволюцию от «организмической биологии» к теории открытых систем. Имея в виду приведенную выше критику Бака, представляет интерес следующая выдержка из этой работы: «...Особый акцент Берталанфи делает на то, что «общая теория систем» не есть исследование «туманных» и поверхностных аналогий... Аналогии, как таковые, имеют незначительную ценность, так как, кроме сходства между явлениями, всегда могут быть обнаружены и различия. Берталанфи заявляет, что изоморфизм, о котором идет речь в «общей теории систем», есть следствие того факта, что в некоторых отношениях соответствующие абстракции и концептуальные модели могут быть применены к различным явлениям» [48, стр. 72 русского издания].

«Можно лишь приветствовать цель общей теории систем,--пишут В. А. Лекторский и В. Н. Садовский,-- то есть попытку дать общее определение понятия «организованная система», логически классифицировать различные типы систем и разработать математические модели для их описания... Построенная Берталанфи теория организации, теория организованных комплексов, является специальной научной дисциплиной. Вместе с тем она, безусловно, выполняет определенную методологическую функцию» (то есть ликвидирует дублирование работ в различных дисциплинах путем использования единого формального аппарата). «...Построенный в ней математический аппарат может использоваться для анализа сравнительно большого класса таких системных предметов, исследованием которых в настоящее время занимаются биологи, химики, биохимики, биофизики, психологи и другие» [48, стр. 72, 74, 79 русского издания].

Критика русских авторов направлена против несовершенств общей теории систем, которые, к сожалению, имеют место: «Определение Берталанфи скорее является не претендующим на четкость описанием того круга явлений, которые мы можем назвать системами, чем строго логическим определением понятия «система». «...Это описание, по существу, не содержит и намека на логическую стройность...» «Для исследования системного предмета элементарные методы анализа и синтеза недостаточны». Вполне справедливо авторы заключают, что «отмеченные недостатки говорят лишь о том, что «общая теория систем», как и любая другая научная теория, должна дальше развиваться и в ходе этого развития стремиться к более адекватному отражению исследуемого объекта» [48, стр. 75, 76, 78 русского издания].

«Основные недостатки общей теории систем», согласно В. А. Лекторскому и В. Н. Садовскому, заключаются в отсутствии в ней «методологии» (то есть, по-видимому, правил установления и применения системных принципов) и в приписывании общей теории систем роли «философии современной науки». Что касается первого, то настоящее исследование как раз посвящено этой проблеме. Второй же упрек--результат неправильного понимания. Общая теория систем в ее настоящем виде является одной -- и притом весьма несовершенной --моделью среди других. Если бы ее развитие было полностью завершено, она включила бы в себя «организмический» взгляд на мир, акцентирующий внимание на проблемах целостности, организации, направленности и т. д., подобно тому как это делали прежние философские концепции, выдвигавшие в соответствии с достигнутым этапом развития науки, например, математическое мировоззрение (философские системы more geometrico), физикалистское мировоззрение (механистическая философия, основанная на классической физике) и т. д. Но даже и тогда эта «организмическая» картина мира не претендовала бы на то, чтобы быть «не чем иным, как» философией: она должна была бы осознавать свою направленность только на определенные аспекты реальности (которые она смогла бы представить более полно и глубже, чем предшествующие теории, так как опиралась бы на новейшие достижения науки) и никогда не стала бы исчерпывающей, исключительной или конечной. ?????????? ????????????????? ?????? ??????

Согласно этим авторам, марксистско-ленинская философия «сформулировала ряд важнейших методологических принципов анализа сложных объективных систем» и советские ученые «пытаются дать общее определение понятия «система» и получить классификацию систем...» [48, стр. 77, 78 русского издания]. К сожалению, трудности, существующие в международных научных связях, делают невозможным для нас оценить эти утверждения.

Другой критический анализ нашей концепции, исходящий из того же самого мировоззрения, был предпринят Я. Камаритом [44]. Его главные аргументы заключаются в следующем.

1) Недооценка структурных и морфологических аспектов организации в теории открытых систем (подразумевается также, что это имеет место и в общей теории открытых систем). Теория открытых систем, утверждает Я. Камарит, не «решает» проблемы жизни, ее происхождения и эволюции, в то время как это с успехом делается в современной биохимии, субмикроскопической морфологии, физиологической генетике и т. д. Наш ответ на это замечание таков: в теории открытых систем подчеркиваются функциональный и процессуальный аспекты жизни, в частности путем их противопоставления структурным гомеостатическим механизмам. Но при этом, конечно, не отрицается ни важность последних, ни специфика материальной основы жизни. «Морфология и физиология--различные "и дополняющие друг друга способы изучения одного и того же единого объекта» (см. Берталанфи [16, стр. 139]). Если хотите, это можно назвать «диалектическим единством структуры и функции» (Я. Камарит).

2) Игнорирование «качественной специфики» биологических открытых систем, и прежде всего их «химическо-динамической» специфики. На это мы скажем: результаты термодинамического анализа (машин, химических реакций, организмов и т. д.) формулируются в виде высказываний о равновесии, относящихся к системам в целом (при этом не учитываются детали отдельных реакций, компонентов, организаций и т. д.). Поэтому один из разделов теории открытых систем занимается анализом таких обобщенных равновесий систем в целом. Если же теория применяется к индивидуальным процессам, таким, как формирование протеинов, поведение трассирующих составов в организме, ионные устойчивые состояния и т. д,, то, вполне естественно, исследованию подвергается специфика соответствующих компонентов.

5. УСПЕХИ ОБЩЕЙ ТЕОРИИ СИСТЕМ

При оценке новых теорий решающим вопросом является определение объясняющей и предсказательной ценности этих теорий, претендующих, например, на решение большого числа проблем, относящихся к целостности, телеологии и т. д. Несомненно, что изменение интеллектуального климата позволяет видеть новые, до этого не замечавшиеся проблемы или видеть проблемы в новом свете, и это более важно, чем какое-либо единичное специальное исследование. «Копернианская революция» в науке означала нечто значительно большее, чем просто возможность несколько лучше вычислять движения планет; общая теория относительности является большим, нежели просто объяснением весьма небольшого числа физических явлений, не поддававшихся ранее анализу; дарвинизм представлял собой нечто большее, чем просто гипотетический ответ на вставшие в зоологии проблемы; одним словом, во всех этих случаях большое значение имело изменение, так сказать, системы отсчета (frame of reference) (ср. Рапопорт [59]). Вместе с тем реальное оправдание такого изменения в конечном счете определяется специфическими успехами, которые не могли быть достигнуты без этой новой теории.

Несомненно, что общая теория систем открывает перед нами новые горизонты, однако ее связь с эмпирическими фактами пока еще остается весьма скудной. Так, теория информации в свое время была провозглашена «главным направлением» современного научного исследования, но, помимо первоначальной сферы своего применения -- техники,-- в других областях она не сыграла до сих пор значительной роли. В психологии ее достижения в значительной мере ограничены весьма банальными применениями, такими, как анализ запоминания и т. д. [7; 57]. Когда в биологии говорят о ДНК как о «закодированной информации» или о «дроблении кода» при объяснении структуры нуклеиновых кислот, это скорее facon de parler, нежели дополнительный взгляд на управление протеиновым синтезом. «Теория информации, весьма полезная для решения задач вычислительной техники и анализа сетей, до сих пор не заняла значительного места в биологии» [9]. Теория игр также является новым шагом в развитии математики, который сравнивали по своим масштабам с ньютоновской механикой и введением в науку исчислений, но здесь конкретные «применения являются скудными и нерешительными» (Рапопорт [59]; читателю настойчиво рекомендуем обратиться к рассуждениям Рапопорта о теории информации и теории игр, в которых анализируются затронутые здесь проблемы). То же самое можно видеть на примере теории решений, от которой ожидали значительного выигрыша для прикладной системной науки, но что касается весьма разрекламированных военных и экономических игр, то «не существует контролируемой оценки эффективности этих игр и методов отбора операторов» [1].

Следует обратить особое внимание на опасности, таящиеся в научных достижениях последних лет. В науке прошлого (и частично настоящего) господствовал однобокий эмпиризм. В биологии (и психологии) только сбор данных и накопление экспериментов рассматривалось как действительно «научная деятельность», теория приравнивалась к «спекуляции» или «философии» и при этом забывалось, что простое соединение эмпирических данных хотя и означает определенный прогресс, но еще не составляет собственно «науки». Результатом эмпиризма явилось отсутствие достаточного понимания и поддержки для развития теоретических методов анализа, что в свою очередь оказало неблагоприятное влияние на эмпирическое исследование, которое по большей части стало случайным, ведущимся наугад (ср. [73]). В последние годы в определенных областях науки обстановка кардинально изменилась. Энтузиазм, вызванный полученными в распоряжение новыми математическими и логическими инструментами, привел к лихорадочному «построению моделей» как самоцели, часто без отнесения их к эмпирическим фактам. Однако экспериментирование с понятиями наугад имеет не больше шансов на успех, чем случайное экспериментирование с биологическим, психологическим или клиническим материалом. По словам Акофа [1], существует серьезное заблуждение в теории игр (а также в других теориях) принимать за «проблему» то, что в действительности является только математическим «упражнением». Полезно помнить старую кантовскую максиму, что опыт без теории слеп, но теория без опыта есть просто интеллектуальная игра.

Несколько иная ситуация сложилась в кибернетике. Применяемые здесь модели не являются новыми. Хотя интенсивное развитие этой области началось со времени введения термина «кибернетика» (Винер, 1948 [74]), применение принципа обратной связи к физиологическим процессам берет свое начало еще в работах Р. Вагнера, написанных почти сорок лет назад (ср. [46]). С тех пор модели обратной связи и гомеостазиса были применены к огромному числу биологических явлений и--несколько менее убедительно--в психологии и социальных науках. Причиной последнего, по словам Рапопорта [57], является то, что «обычно существует хорошо видимая негативная корреляция между размахом и разумностью научных работ... Разумные работы ограничиваются либо конструированием, либо весьма банальными применениями; претенциозные формулировки оказываются пустыми».

Конечно, во всех подходах к общей теории систем существует такая опасность: мы получили новый компас для научного мышления, но очень трудно продраться между Сциллой тривиальности и Харибдой ложных неологизмов.

Настоящий обзор ограничен «классической» общей теорией систем -- «классической» не в том смысле, что она претендует на какой-либо приоритет или исключительность, а в том, что используемые ею модели остаются в рамках «классической» математики в отличие от «новой» математики -- теории игр, теории сетей, теории информации и т. д. Это вовсе не означает, что общая теория систем является простым применением обычной математики. Наоборот, понятие .системы выдвигает проблемы, многие из которых еще далеки от своего разрешения. В прошлом исследование системных проблем привело к важным математическим результатам, таким, как теория интегро-дифференциальных уравнений Вольтера, понятие системы с «памятью», поведение которой зависит не только от имеющихся в настоящее время условий, но также от ее предшествующей истории. Сейчас встают новые важные системные проблемы: например, общая теория нелинейных дифференциальных уравнений, состояний подвижного равновесия и ритмических явлений, обобщенный принцип наименьшего действия, термодинамическое определение состояний подвижного равновесия и т. д.; все они ждут своего решения.

При рассмотрении того или иного исследования, разумеется, не имеет значения, выступает оно открыто под названием «общей теории систем» или нет. Мы не предполагаем давать здесь полного или исчерпывающего обзора. Цель данного непретенциозного обзора будет выполнена, если он сможет выступить своеобразным путеводителем в исследованиях, ведущихся в настоящее время в области общей теории систем, а также для научных сфер, которые, возможно, станут в будущем ареной системной деятельности.

ОТКРЫТЫЕ СИСТЕМЫ

Теория открытых систем -- важное обобщение физической теории, кинетики и термодинамики. В ее рамках были сформулированы новые принципы и подходы, такие, как принцип эквифинальности, обобщение второго начала термодинамики, возможность повышения порядка в открытых системах, наличие периодических явлений при «ошибке» системы и ее фальстарте и т. д. Дальнейшего изучения требует возможность измерения организации в терминах энтропии («цепь энтропии» высших молекулярных соединений, показывающая определенный порядок составляющих молекул [65]).

Огромная работа, проделанная в теории открытых систем, не может получить здесь своего полного отражения. Описание принципов и достаточно полные библиографии можно найти в работах Берталанфи [13, 17], Брея и Уайта [25] и других авторов. Следует, однако, заметить, что, помимо теоретических достижений, данная область имеет два главных практических применения, а именно в промышленной химии и биофизике.

Приложения теории открытых систем в биохимии, биофизике, физиологии и т. д. слишком многочисленны, чтобы в настоящем обзоре позволить больше, чем краткое упоминание о них. Возможность таких приложений следует из того, что живой организм, клетка, а также другие биологические единицы находятся, по существу, в состояниях подвижного равновесия (или эволюционируют к ним). Из этого вытекает фундаментальное значение данной теории для биологии и необходимость существенной переориентации во многих ее разделах. Теория открытых систем была развита и применена наряду со многими другими также в таких областях, как, например, сеть реакций в фотосинтезе [23], вычисление скорости оборота в экспериментах с изотопами, потребление энергии для поддержания протеинов в организме, процессы передачи и поддержания ионной концентрации в крови [29], радиационная биология, возбуждение и передача нервных импульсов и др. Организм находится в состоянии подвижного равновесия как с точки зрения его химических компонентов, так и его клеток, поэтому многочисленные современные исследования клеточного обмена и обновления также должны быть включены сюда. Помимо уже цитированных работ, изложение результатов и возникших новых проблем в биофизике и близких к ней областях можно найти в работе Неттера [53].

Между разделом термодинамики, занимающимся необратимыми открытыми системами, кибернетикой и теорией информации существуют определенные отношения, однако они пока еще плохо изучены. Первые подходы к этой проблеме можно найти у Фостера, Рапопорта и Тракко [32], а также у Трибуса [68]. Другой интересный подход к исследованию метаболизирующих систем был предпринят Розеном [64], применившим вместо обычных уравнений реакций «реляционную теорию» (relational theory), использующую методы отображения с помощью блок-схем.

Помимо анализа индивидуального организма, системные принципы используются также в исследованиях по динамике популяций и в экологической теории (см. обзор этих работ, написанный Дж. Бреем [24]). Динамическая экология, то есть анализ преемственности развития растительных популяций и достижения ими наивысших точек эволюции, является, наиболее разработанной областью экологии, которая, однако, в последнее время склоняется к вербализму и терминологическим дискуссиям. Системный подход, как кажется, открывает здесь новые перспективы. Уиттекер [72] описал в терминах теории открытых систем и эквифинальности развитие растительных сообществ по направлению к наивысшим точкам эволюции. Согласно Уиттекеру, тот факт, что сообщества, достигшие сходных наивысших точек развития, могли развиваться из весьма различных первоначальных условий, есть поразительный пример эквифинальности, причем такой пример, где степень независимости от первоначальных условий и от обычного хода развития кажется даже большей, чем в случае индивидуального организма. Опираясь на теорию открытых систем, Паттен дал количественный анализ экологических систем в терминах производства биомассы, где наивысшей точкой развития является достигаемое системой состояние подвижного равновесия [55].

Понятие открытой системы нашло свое применение также в науках о земле -- геоморфологии (Хорли [28]) и метеорологии (Томпсон [66]). В работах Томпсона проведено детальное сравнение современных метеорологических понятий с организмической концепцией Берталанфи в биологии. Можно напомнить, что уже Пригожин в своем классическом труде [56] называл метеорологию в качестве одной из возможных областей применения теории открытых систем.

РОСТ ВО ВРЕМЕНИ

Простейшие формы роста, которые особенно хорошо демонстрируют изоморфизм законов в различных областях, описываются с помощью экспоненциальных и логистических кривых. Среди многих других примеров роста следует назвать следующие: рост знаний о числе видов животных [33], рост публикаций по дрозофиле [42], рост производственных компаний [36]. Боулдинг [22] и Кейтер [45] особое внимание уделили построению общей теории роста.

Теория роста животных, предложенная Берталанфи и другими авторами, которая в силу использования в ней общих физиологических параметров (анаболизм, катаболизм) может в равной мере рассматриваться и как раздел общей теории систем и как раздел биофизики, ранее уже анализировалась нами в ее различных приложениях [17].

ОТНОСИТЕЛЬНЫЙ РОСТ

Относительный рост компонентов внутри систем подчиняется действию чрезвычайно простого и общего принципа: ко многим явлениям роста в биологии (морфологии, биохимии, физиологии, теории эволюции) применяется простое отношение аллометрического увеличения.

Такое же отношение имеет место и в социальных явлениях. Социальная дифференциация и разделение труда в примитивных обществах, точно так же как и процесс урбанизации (то есть рост городов по сравнению с сельским населением), происходят согласно аллометрическому уравнению. Применение последнего дает возможность количественно измерять социальные организации и социальное- развитие, и в силу этого оно способно заменить обычные интуитивные суждения по этому поводу [52]. Тот же принцип применяется и к росту численности обслуживающего персонала по сравнению с общим числом работающих в промышленных компаниях [36].

КОНКУРЕНЦИЯ И СВЯЗАННЫЕ С НЕЮ ЯВЛЕНИЯ

Работы Вольтерра, Лотки, Гаузе и других по динамике популяций принадлежат к классическим трудам общей теории систем. В них впервые была продемонстрирована возможность развития концептуальных моделей для таких явлений, как «борьба за существование», которые могут быть подвергнуты эмпирической проверке. Динамика популяций и связанная с ней генетика популяций стали в последнее время важными областями биологического исследования.

Следует отметить, что системные исследования сейчас ведутся не только в теоретической, но и в прикладной биологии. Например, в биологии рыб к соответствующим теоретическим моделям прибегают для установления оптимальных условий использования морских ресурсов (обзор наиболее важных моделей такого рода дан Уоттом [70]). Наиболее разработанную динамическую модель построили Бивертон и Холт [20; 43]: она применяется к популяциям рыб, используемым в коммерческом рыболовстве, но, несомненно, имеет и более широкое применение. Эта модель учитывает пополнение (то есть вхождение индивидов в популяцию), рост (по предположению, происходящий согласно уравнениям роста Берталанфи), добычу (путем эксплуатации) и естественную смертность. О практической ценности этой модели говорит тот факт, что она была принята для практических целей продовольственной и сельскохозяйственной комиссией при Организации Объединенных Наций, британским Министерством сельского хозяйства и рыболовства и другими официальными органами.

Исследования гонки вооружений, проведенные Л. Ричардсоном (см. Рапопорт [58; 60]), несмотря на их недостатки, свидетельствуют о возможном драматическом влиянии системных понятий на наиболее жизненные проблемы нашего времени. Если рациональные и научные рассуждения имеют какое-либо значение вообще, то с их помощью следует прежде всего отвергнуть столь модный принцип: si vis pacem, para bellum (если хочешь мира, готовься к войне).

Следует особо подчеркнуть, что и в динамике популяций, и в биологической «борьбе за существование», и в эконометрии, и в исследовании гонки вооружений и т. д. -- во всех этих случаях используется одно и то же семейство уравнений (которое в свое время было проанализировано Берталанфи [12]). Систематическое сравнение и исследование этих параллелизмов в высшей степени интересно и полезно (ср. также Рапопорт [58, стр. 88]). Можно, например, предположить, что законы, управляющие циклами экономической жизни, и законы колебаний популяции, по Вольтерра, вытекают из сходных условий конкуренции и взаимодействия в системе.

В нематематической форме Боулдинг [21] проанализировал то, что он назвал «железными законами» социальной организации: закон Мальтуса, закон оптимального размера организаций, существование циклов, закон олигополии и т. д.

СИСТЕМОТЕХНИКА

Теоретический интерес к системотехнике и исследованию операций объясняется тем, что анализируемые ими весьма гетерогенные объекты--люди, машины, здания, денежные и другие ценности, приток сырых материалов, выпуск продуктов и многое другое--с успехом могут быть подвергнуты системному анализу.

Как уже указывалось, в системотехнике используются методы кибернетики, теории информации, анализа сетей, а также аппарат блок-схем, графов потоков и т. д. Системотехника применяет также принципы общей теории систем (Холл [37]). Первоначально это относилось к структурным машиноподобным аспектам решения задач (по методу «да или нет» в теории информации). Можно предположить, что теоретико-системные аспекты системотехники приобретут еще большее значение в связи с исследованиями динамики систем, подвижных организаций и т. д.

ТЕОРИЯ ЛИЧНОСТИ

В настоящее время существует большое число теоретических работ, посвященных анализу нервных и психологических функций в кибернетическом духе, то есть на основе сравнения мозга и вычислительной машины. В то же время попыток применения общей теории систем в узком смысле к теории человеческого поведения сделано немного [46а; 49а]. Для целей настоящего обзора теория человеческого поведения может быть приравнена к теории личности.

С самого начала следует подчеркнуть, что теория личности в настоящее время представляет собой поле битвы различных и даже противоположных друг другу теорий. Холл и Линдзей справедливо утверждают [39, стр. 71], что «все теории поведения являются весьма бедными теориями и все они оставляют желать много лучшего в смысле научной доказательности». И это говорится в учебнике по «теориям личности», насчитывающем почти 600 страниц.

Поэтому мы не можем ожидать, что общая теория систем даст решения там, где теоретики личности от Фрейда и Юнга до большого числа современных авторов оказались несостоятельными. Эта теория продемонстрирует свою ценность, если она откроет новые перспективы и обнаружит новые точки зрения, способные к экспериментальному и практическому применению. Как нам представляется, это имеет место. Существует целая группа психологов, среди которых широко известны Голдштейн и Маслов, разрабатывающих организмическую теорию личности. Можно поэтому ожидать, что соображения теоретико-системного порядка будут способствовать прогрессу в этой области.

Основные проблемы, встающие в этой связи, заключаются в следующем: во-первых, не является ли общая теория систем, по существу, некоторым вариантом физикалистской концепции, не применимой к анализу психических явлений, и, во-вторых, имеют ли используемые в этой теории модели объяснительную ценность тогда, когда соответствующие переменные не могут быть определены количественно, как это вообще и обстоит с психическими явлениями,

1) На первый вопрос можно дать следующий ответ. Понятие системы является достаточно абстрактным и общим для того, чтобы применять его к явлениям любого типа. Понятия «равновесие», «гомеостазис», «обратная связь», «стресс» и т. д. в значительной степени являются по своему происхождению техническими и физиологическими, однако они достаточно успешно применяются и к психическим явлениям. Теоретики системного анализа согласны в том, что понятие системы не ограничивается материальными явлениями и может быть применено к любому «целому», состоящему из взаимодействующих «компонентов» (ср. определение системы, данное Берталанфи [12], с определениями Акофа [2, стр. I], Эшби [6; стр. 320 и сл. русского издания]). Примером могут служить объекты системотехники, некоторые компоненты которых не являются физическими и метрическими.

2) В связи со вторым вопросом следует отметить, что, если в тех или иных ситуациях количественный анализ невозможен и даже если компоненты системы просто плохо определены, можно по меньшей мере ожидать, что определенные принципы анализа будут качественно применимы ко всему целому как системе. В этом случае будет возможно по крайней мере «объяснение в принципе».

Учитывая эти ограниченности, можно утверждать, что важнейшим ключевым понятием дальнейшего анализа оказывается организмическое понятие организма как спонтанно активной системы. Как писал в свое время автор настоящей работы, «даже при постоянных внешних условиях и при отсутствии внешних стимулов организм представляет собой не пассивную, а существенно активную систему. Об этом свидетельствуют, в частности, функции нервной системы и поведение. Внутренняя активность, а не реакции на стимулы лежит в основе этих процессов. Можно также показать, что это понимание справедливо и для эволюции низших животных и для развития первых движений эмбрионов и утробного плода» [16].

Изложенная позиция совпадает с тем, что фон Холст охарактеризовал как «новую концепцию» нервной системы, основанную на том, что простейшие локомоторные движения обусловлены центральными автоматизмами, не нуждающимися во внешних стимулах. Поэтому такие движения продолжаются, например, и тогда, когда связь моторных и сенсорных нервных волокон нарушена. Отсюда следует, что рефлекс в его классическом смысле является не основной единицей поведения, а, скорее, регулятивным механизмом, накладываемым на исходные автоматические действия. Аналогичное понимание лежит и в основе теории инстинкта. Согласно Лоренцу, внутренние механизмы немедленного включения и отключения играют в инстинкте главную роль, и временами они действуют без вмешательства внешних стимулов (в вакууме или при бесполезных реакциях): птица, не имеющая материала для строительства гнезда, может совершать в воздухе движения, имитирующие строительство гнезда. Эти соображения согласуются с тем, что Хебб назвал «концептуальным пониманием центральной нервной системы в 1930--1950 гг.». В более поздних исследованиях деятельности активных систем мозга подчеркивается -- в иной форме и на основе богатого экспериментального материала -- то же самое фундаментальное понятие автономной деятельности центральной нервной системы.

Значение названных понятий становится очевидным, если обратить внимание на их принципиальную противоположность обычной схеме стимул--реакция, предполагающей, что организм является преимущественно реактивной системой, отвечающей, подобно автомату, на внешние стимулы. Нет необходимости подчеркивать, что в современной психологии преобладают представления, основанные на схеме стимул--реакция (S--R), что, очевидно, связано с духовным климатом высокомеханизированного общества. Интересно, что одна и та же схема S--R лежит в основе психологических теорий, которые во всех других отношениях прямо противоположны, например в бихевиористской психологии и психоанализе. Согласно Фрейду, важнейшей тенденцией организма является стремление освободиться от напряжений и перегрузок и прийти к состоянию равновесия, управляемому «принципом стабильности», который Фрейд заимствовал у немецкого философа Фехнера. В результате нервное и психическое поведение рассматривается как эффективный или неэффективный механизм защиты, направленный на восстановление равновесия (см. анализ Д. Рапопортом структуры психоаналитической теории [62], где этот механизм он называет «экономическим» и «адаптивным»).

Шарлотта Бюлер (27], известный специалист по детской психологии, в сжатом виде весьма удачно изложила существующую в современной психологии теоретическую ситуацию: «Главная психоаналитическая модель подчеркивает лишь одну основную тенденцию, а именно тенденцию удовлетворения потребностей или ослабления напряжений... Биологические теории наших дней делают акцент на «спонтанной» деятельности организма, обусловленной вложенной внутрь него энергией. Автономное функционирование организма, его «стремление осуществить определенные движения» подчеркивает также Берталанфи... Эти понятия представляют собой полный пересмотр первоначального гомеостатического принципа, который исключительное внимание уделял тенденции к равновесию. А именно с этим первоначальным принципом гомеостазиса психоанализ отождествил свою теорию разрядки напряжений как единственную исходную тенденцию» (выделено мною.--Л. Б.).

Таким образом, коротко говоря, мы можем определить нашу точку зрения как попытку «выхода за пределы принципа гомеостазиса».

1) Схема S-R упускает из виду такие сферы психической деятельности, как игра, научное исследование, творчество, самосознание и т. д.

2) «Экономическая» схема упускает из виду специфически человеческие формы деятельности, большинство из которых составляют «человеческую культуру».

3) Принцип равновесия упускает из виду тот факт, что психические и поведенческие формы деятельности являются большим, чем просто разрядкой напряжений. Далекая от того, чтобы установить оптимальное состояние, такая разрядка может повлечь за собой нарушения психических способностей, как это, например, происходит в экспериментах с потерей чувствительности.

Мы приходим к выводу, что модель S--R и психоаналитическая модель дают в высшей степени нереалистическую картину человеческой психики и поведения и поэтому таят в себе большую опасность. Как раз то, что мы рассматриваем как специфически человеческие формы деятельности, не может найти своего места в утилитарной, гомеостатической схеме и в схеме стимул -- реакция. Можно, конечно, назвать лазание по горам, сочинение сонат или создание лирических поэм «психологическим гомеостазисом», что неоднократно и делалось, однако при этом существует опасность, что понятие, имеющее четкий физиологический смысл, потеряет всякое значение. Более того, если принцип гомеостатического сохранения берется в качестве золотого правила поведения, то так называемый хорошо приспособленный индивид, то есть хорошо сконструированный робот, поддерживающий себя в оптимальном биологическом, психологическом и социальном гомеостазисе, окажется конечной целью развития. Однако этот «Прекрасный Новый Мир» не является, по крайней мере для некоторых, идеальным состоянием человечества. Сторонники критикуемой концепции нередко утверждают, что достигнутое (и мы добавим -- непрочное) духовное равновесие не должно нарушаться. Отсюда так называемое прогрессивное образование (названное так, конечно, иронически) считает, что не следует перегружать ребенка впечатлениями, нельзя осуществлять принуждение и все направленные на ребенка влияния должны всячески ограничиваться. Результат этого -- неслыханная масса безграмотных и рост преступности среди молодежи.

В противоположность ходячей в настоящее время теории можно с уверенностью утверждать, что не только давление и напряжение, но в равной мере и полное освобождение от стимулов и как следствие этого духовная опустошенность могут быть неврозогеническими и даже психозогеническими. Экспериментально это подтверждается опытами, с подавлением чувствительности, когда у субъектов, изолированных от всех внешних стимулов, после нескольких часов изоляции развивается так называемый модельный психоз с галлюцинациями, сильным беспокойством и т. д. Аналогичная клиническая картина наблюдается при формировании психоза у заключенного в результате его изоляции и при обострении душевного заболевания у пациента, обособленного от внешнего мира. Вместе с тем максимальное давление на субъекта не ведет с необходимостью к душевному расстройству. Если бы общепринятая теория была правильной, то Европа в период войны и после нее, испытывавшая чрезвычайную физиологическую и психологическую напряженность. Должна была бы стать гигантским психиатрическим приютом для лунатиков. На деле же, как об этом свидетельствуют статистические данные, количество нервных и психических заболеваний в Европе не увеличилось, за исключением вполне понятных резких нарушений психики, вроде неврозов, полученных в ходе военных действий.

Таким образом, мы приходим в итоге к концепции, согласно которой подавляющая часть биологического и человеческого поведения не подчиняется действию принципов утилитарности и гомеостазиса, а также действию по схеме стимул -- реакция. Вместе с тем именно эти формы поведения характерны для человеческой деятельности и человеческой культуры. Эта концепция открывает новые перспективы не только в теории, но и на практике--применительно к проблемам психогигиены, образования и общества в целом.

Сказанное выше может быть также выражено в философской форме. Если экзистенциалисты говорят о пустоте и бессмысленности жизни, если они видят в этом источник не только беспокойства человека, но и его действительной душевной болезни, то это, по существу, та же самая точка зрения, а именно поведение есть не просто удовлетворение биологических потребностей и поддержание организма в психологическом и социальном равновесии, но нечто большее. Если в индустриальном обществе жизнь становится невыносимо пустой, что еще остается личности, как не впадать в невроз? Изложенная в данной работе концепция, которую можно назвать концепцией спонтанной активности психофизического организма, является более реалистической формулировкой того, что выражают экзистенциалисты на их часто весьма туманном языке. И когда теоретики личности, такие, как Маслов и Гарднер Мёрфи, говорят о самореализации как о человеческой цели, это снова несколько претенциозное выражение той же самой концепции.

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ

В конечном счете мы пришли к тем высшим и пока еще весьма смутно определяемым явлениям, которые обычно называют человеческой культурой и цивилизацией. Область, изучающая эти явления, выступает, как правили, Под названием «философии истории». Мы предпочитаем говорить о «теоретической истории», оговаривая при этом, что речь идет лишь о ее самых первых началах. Задача этой области -- создать связующую нить между «наукой» и «гуманитарными дисциплинами», и в частности между «социальными науками» и «историей».

Понятно, конечно, что технические исследовательские средства в социологии и истории совершенно различны (опросы, статистический анализ в противовес архивному исследованию, внутренней очевидности исторических документов и т. п.). Тем не менее объект исследования в обоих случаях является, по существу, одним и тем же. Социология занимается главным образом временным «поперечным» сечением человеческого общества в том виде, в каком оно существует; история -- «продольным» исследованием того, как происходит становление и развитие общества. Объект и технические средства исследования, несомненно, оправдывают существующее различие между этими дисциплинами, однако менее очевидно, что они оправдывают также существование принципиально различных философских подходов.

Последнее утверждение подразумевает вопрос об оценке грандиозных исторических конструкций, построенных, например, Вико, Гегелем, Шпенглером и Тойнби. Профессиональные историки считают их в лучшем, случае поэтическими, в худшем -- фантазиями, пытающимися с одержимостью параноика втиснуть факты истории в прокрустово ложе теории. Думается, что история может получить от теоретиков системного анализа хотя и не конечные решения своих проблем, но более здравую методологическую установку. Проблемы, которые до этого рассматривались как философские, или метафизические, могут также быть охарактеризованы в их строго научном плане с многообещающими возможностями использования для их решения новейших научных достижений (например, теории игр).

Эмпирическая Критика выходит за рамки настоящего исследования. Известно, что П. Гейл [35] и многие другие проследили ложное воспроизведение исторических событий в трудах Тойнби. Даже читатель-неспециалист легко может составить перечень имеющихся ошибок, особенно в последних святым духом вдохновленных томах "Magnum opus» Тойнби. Однако интересующая нас проблема представляет собой нечто большее, нежели простое устранение ошибок в представлении исторических фактов или их интерпретации или даже решение вопроса о достоинствах теорий Шпенглера или Тойнби. Она заключается в следующем: допустимы ли в принципе модели и законы в истории.

Многие придерживаются отрицательного мнения на этот счет. Существует представление о «номотетическом» методе в науке и «идиографическом» методе в истории. В то время как наука в большей или меньшей степени может устанавливать «законы» для природных явлений, история, занимающаяся человеческими событиями, необычайно сложными по своим причинам и следствиям, и, по-видимому, детерминированными лишь свободными решениями индивидов, может только более или менее удовлетворительно описывать то, что произошло в прошлом.

Здесь у методолога возникает первое замечание. В описанной только что концепции академическая история клеймит исторические конструкции как «интуитивные», «противоречащие факту», «произвольные» и т. п. По отношению к Шпенглеру или Тойнби эта критика, несомненно, является достаточно ядовитой. Однако она оказывается не менее убедительной, если мы посмотрим на труды обычной историографии. Например, голландский историк П. Гейл, который, исходя из подобных методологических соображений, выдвинул серьезное возражение против Тойнби, одновременно написал блестящую книгу о Наполеоне [34], в которой сделал вывод, что внутри академической истории существует дюжина или около того различных интерпретаций (мы можем спокойно сказать: моделей) личности и карьеры Наполеона и что все они основаны на «фактах» (наполеоновский период лучше всего представлен в документах) и все решительно противоречат друг другу. Грубо говоря, эти интерпретации варьируют от представления о Наполеоне как о кровавом тиране и эгоистическом враге человеческой свободы до Наполеона как мудрого проектировщика объединенной Европы; и если кто-либо изучает Наполеона (этим немного занимался и автор настоящей статьи), он с легкостью может сконструировать несколько оригинальных аргументов, опровергающих ложные концепции, имеющие место даже в широко принятых, стандартных изложениях истории. Вы не можете идти двумя путями. Если даже личность, подобная Наполеону, не столь отдаленная во времени и относительно которой имеется великолепная историческая документация, может получать противоположную интерпретацию, вы не должны упрекать «философов истории» за их интуитивные догадки, субъективные процедуры, субъективные склонности и т. д., когда они имеют дело с бесчисленным количеством явлений всеобщей истории. В обоих случаях вы имеете только концептуальную модель, которая всегда будет представлять только определенные аспекты явлений и по этой причине будет всегда принципиально односторонней. Отсюда следует, что создание концептуальных моделей в истории не только допустимо, но фактически лежит в основе любой исторической интерпретации как исследования, отличающегося от простого перечисления эмпирических данных, то есть не являющегося хроникой.

Если согласиться с этим, то антитезис между идиографической и номотетической процедурами сводится к тому, что психологи обычно называют «молекулярным» и «молярным» подходами. Можно анализировать события в пределах некоего сложного целого, например индивидуальные химические реакции в организме, восприятие в психике; можно, однако, искать общие законы, распространяющиеся на целое, такие, как законы роста и развития в первом случае или законы формирования личности во втором. В истории это означает или тщательное изучение исторических индивидов, договоров, произведений искусства, единичных причин и следствий и т. д., или анализ общих явлений с надеждой выявить общие исторические законы. Существуют, конечно, все переходы между первым и вторым типами исследования, крайности могут быть иллюстрированы на примере Карлейля и его культа героя на одном полюсе и Толстого (более глубокого «историка-теоретика», чем это принято считать) на другом.

Вопрос о «теоретической истории» поэтому, по существу, является вопросом о «молярных» моделях в этой области; и именно к этому сводятся грандиозные исторические построения, когда они освобождаются от их философских украшений.

Оценка подобных моделей должна происходить в соответствии с общими правилами верификации и фальсификации. Прежде всего необходимо учесть соображения эмпирического порядка. В данном частном случае они означают решение вопроса о том, дает ли ограниченное количество цивилизаций--около двадцати в лучшем случае--достаточно полный материал для установления оправданных обобщений. На этот вопрос, а также на вопрос о ценности предложенных моделей можно дать ответ в соответствии с общепринятым критерием, то есть решив, имеет или нет определенная модель объяснительную и предсказательную ценность, проливает ли она новый свет на известные факты и правильно ли предсказывает неизвестные нам до этого факты прошлого или будущего.

Будучи элементарными, эти соображения тем не менее способны в значительной мере устранить неправильное понимание и философский туман, окутавший проблему моделей в истории.

1) Как уже подчеркивалось, оценка моделей должна быть прагматической и производиться с точки зрения их объяснительных и предсказательных достоинств (или отсутствия таковых); априорные суждения относительно желательности тех или иных моделей или суждения, вытекающие из моральных оценок, не должны приниматься в расчет.

В связи с этим возникает специфическая ситуация. Редко кто возражает против так называемых синхронических законов -- предполагаемой повторяемости событий, управляющей общественными явлениями в определенный момент времени. Очевидно, что, помимо эмпирического исследования, установление таких законов является целью социологии. Аналогично и установление диахронических законов, то есть повторяемости развития тех или иных явлений во времени, не вызывает особых споров. Сошлемся, например, на закон Гримма, устанавливающий правила для изменения гласных звуков в эволюции индоевропейских, языков. Общепринято также, что существует определенный «жизненный цикл» в развитии отдельных областей культуры. В своем развитии они проходят стадии примитивизма, зрелости, причудливого разложения форм и постепенного упадка, причем для перехода от стадии к стадии нередко невозможно указать на специфические внешние причины. В качестве примеров назовем греческую культуру, изобразительное искусство Ренессанса и немецкую музыку. Подобие таких циклов имеется и в определенных явлениях биологической эволюции (это можно видеть на примере аммонитов и динозавров), где за первой взрывной фазой формирования новых типов следует фаза видообразования и впоследствии фаза упадка.

Однако, когда данная модель применяется к цивилизации в целом, это вызывает резкую критику. Встает вполне законный вопрос, почему весьма нереалистические модели часто остаются предметом академических дискуссий, в то время как концептуальные модели истории встречают яростное сопротивление. Принимая во внимание всю фактическую критику, направленную против Шпенглера или Тойнби, кажется очевидным, что здесь вместе с тем большую роль играют эмоциональные факторы. Путь науки усыпан мертвыми телами порочных теорий, которые сохранились, как мумии, в музее истории науки. В противоположность этому исторические конструкции и особенно теории исторических циклов, по-видимому, затронули важные эмоциональные центры современной науки, и поэтому противодействие им является гораздо большим, нежели простой научной критикой.

2) Эти эмоциональные моменты связаны с вопросом об «исторической неизбежности» и предполагаемой деградации человеческой «свободы». Прежде чем обратиться к его рассмотрению, уместно обсудить вопрос о математических и нематематических моделях.

Преимущества и недостатки математических моделей в социальных науках хорошо известны [3; 58]. Всякая математическая модель есть определенное упрощение, и в каждом случае требуется еще решить, раскрывает ли такая модель действительные события в их внутренней сущности или «обрубает» жизненно важные части анатомии этих событий. С другой стороны, модель позволяет произвести необходимую дедукцию с часто неожиданными результатами, которые не были бы получены на основе обычного «здравого смысла». В частности, Рашевский в нескольких исследованиях показал, как могут конструироваться математические модели исторических процессов ([63] и другие его работы),

Вместе с тем не следует недооценивать значение чисто качественных моделей. Например, понятие «экологическое равновесие» было разработано задолго до того, как Вольтерра и другие ученые ввели соответствующие математические модели; теория отбора принадлежит к основному капиталу биологии, но математическая теория «борьбы за существование» является продуктом сравнительно недавнего времени и далека от того, чтобы быть верифицированной применительно к естественным формам существования живого.

По отношению к сложным явлениям «объяснение в принципе» при помощи качественных моделей [40] предпочтительнее отсутствия объяснения вообще. Это положение никоим образом не ограничивается пределами социальных наук и истории; в равной мере оно приложимо к таким областям, как метеорология или теория эволюции.

3) «Историческая неизбежность» (предмет хорошо известного исследования Исайи Берлина), которой страшатся как следствия «теоретической истории», противоречит, по общему мнению, нашему непосредственному опыту обладания свободным выбором и исключает все моральные суждения и ценности, иначе говоря, она есть фантасмагория, основанная на мировоззрении, которого больше не существует. Как подчеркивает Берлин, фактически такое мировоззрение основано на понятии лапласовского «духа», который в состоянии исходя из прошлого полностью предсказывать будущее с помощью детерминистических законов. Однако такое понятие не имеет ничего общего с современным пониманием закона природы. Все законы природы имеют статистический характер. Они предсказывают не неумолимо детерминированное будущее, а определенные вероятности, зависящие от природы рассматриваемых событий и имеющихся законов и которые или приближаются к достоверности, или оказываются весьма далекими от нее. Не имеет смысла обсуждать или бояться большей «неизбежности» в исторической теории, чем это имеет место в науках с относительно высокой степенью произвола, вроде метеорологии или экономики.


Подобные документы

  • История возникновения общей теории систем как междисциплинарной области науки и исследования природы сложных систем в природе, обществе, науке. Мотивы, ведущие к выдвижению идеи общей теории систем. Вклад Людвига Берталанфи в развитие общей теории систем.

    реферат [67,1 K], добавлен 06.09.2015

  • Понятие самоорганизации, основные типы процессов. Сущность самоорганизующихся систем, обретающих присущие им структуры или функции без вмешательства извне. Первые фундаментальные результаты в области динамических систем, относящиеся к теории катастроф.

    реферат [26,9 K], добавлен 28.09.2014

  • Биография А.А. Богданова. Анализ его работы "Тектология" как исторической предпосылки для возникновения общей теории систем, а впоследствии системного анализа. Основные концепции теории (прогрессивный подбор, "закон наименьших", динамическое равновесие).

    реферат [28,9 K], добавлен 23.11.2010

  • Метод, способствующий развитию человеческого мышления. Отличие диалектики от общей теории проб и ошибок. Диалектическая интерпретация истории мышления. "Сила", движущая диалектическое развитие. Построение формальных систем. Теория диалектической триады.

    реферат [20,9 K], добавлен 03.06.2009

  • Становление синергетики как самостоятельного научного направления. Значение теорий открытых систем Людвига фон Берталанфи для управления социально-экономическими объектами. Тектология А. Богданова и его вклад в становление системных представлений.

    реферат [42,2 K], добавлен 11.09.2014

  • Наука как социокультурный феномен, распространение философской идеи "конца науки" в условиях кризиса культуры и роста количества глобальных проблем. Идея построения общей физической теории, описывающей все виды взаимодействий и элементарные частицы.

    реферат [37,1 K], добавлен 21.11.2016

  • Анализ исторических истоков катализа, его сущность и содержание, основные этапы и назначение. Теория саморазвития элементарных открытых каталитических систем. Теория самоорганизующихся систем и направления практического использования ее принципов.

    реферат [44,8 K], добавлен 04.04.2015

  • Количественные теории информации Мера Шеннона. Качественный аспект информации. Определение понятия системы. Законы диалектики и информации, законы природы и причинность. Особенности социальной информации. Научно-техническая информация и познание.

    реферат [131,1 K], добавлен 23.02.2009

  • Проблема социального неравенства, причина его возникновения. Анализ вертикального расслоения общества в теории стратификации. Стратификационная система П. Сорокина. Механизм социального контроля Т. Парсонса. Развитие процесса этносоциальной стратификации.

    курсовая работа [50,0 K], добавлен 29.10.2015

  • Критика двух крупнейших космологий XX в. - учения о непрерывном божественном творении и теории устойчивого состояния. Вселенная Большого Взрыва в общей теории относительности. Сохранение физической энергии против божественного непрерывного творения.

    статья [22,3 K], добавлен 23.03.2010

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.